Жена или смерть

- Бога ради, не приставай ко мне с ерундой, - снова рявкнул я на него. - Я хочу почитать газеты.

Я вышел на террасу и сел.

В заголовках на первых страницах сообщалось, что случай наезда на полицейского должен быть последним. Это, кричали газеты, было самое ужасное убийство в автомобильной катастрофе за последнее время.

«Палм- Сити Инквайр» сообщала, что убитый был известным в городе патрульным офицером по имени Харри О’Брайен. Во всех трех газетах были помещены фотографии убитого, выглядевшего типичным полицейским: мужчина лет тридцати, с маленькими глазками и безгубым ртом. Газеты сообщали, что он был добрым католиком, хорошим сыном своих родителей и отличным работником.

«Только за два дня до катастрофы он говорил друзьям, что в конце следующего месяца собирается жениться, - отмечала «Инквайр». - Говорят, что его невеста, мисс Долорес Лейн, - известная певица из ночного клуба «Маленькая таверна».

Издатели всех трех газет требовали, чтобы городская администрация разыскала водителя злополучной автомашины и наказала его по заслугам.

Джон Сулливан, капитан полиции, сказал в интервью представителю прессы, что ни один из его людей не успокоится, пока не найдут водителя, убившего О’Брайена.

«Не сомневаюсь, - объявил Сулливан в своей десятиминутной речи, - мы найдем этого человека. Это не просто несчастный случай. И раньше бывало, что водители сбивали полицейских. Но они не убегали с места аварии. Убежав, этот человек признал себя убийцей, а я не собираюсь терпеть убийц в этом городе. Я найду его! Мы знаем, что его машина сильно повреждена. Каждый автомобиль в этом городе будет осмотрен. Каждому владельцу машины будет выдано свидетельство о том, что его машина прошла осмотр. Каждый водитель, повредивший машину после этой аварии, должен будет сообщить в полицию. Ему придется рассказать моим людям, где и при каких обстоятельствах он получил повреждение, а если он не сумеет как следует объяснить им все, то я сомневаюсь, что ему не придется объясниться со мной».

Итак, к тому времени, когда я избавился от Тотти и осмыслил прочитанное, было уже без десяти десять, и я с удовольствием выпил два двойных виски.

В десять часов я вышел к воротам встретить Люсиль. У меня было мало времени, чтобы решить, что предпринять, но уже созрели два важных решения. Я решил, что, конечно, мне нельзя идти в полицию и рассказывать всю правду. Еще я решил, что если «кадиллак» найдут, то возьму вину за случившееся на себя.

Это решение родилось не только вследствие моей слабости к Люсиль. Было очевидно, что у меня нет выбора.

Зачем нам обоим фигурировать в этом скандале? Да я и сам чувствовал, что винить во всем должен был самого себя. Если бы я не потерял тогда голову и не вел себя так, наверное, ничего бы не случилось. Если обвинять будут ее, выплывет наружу вся правда, и я не только потеряю работу, но и попаду в тюрьму как соучастник. Если же мне удастся вызволить ее из этой истории и самому отделаться не слишком тяжелым приговором, то Айткен, возможно, снова возьмет меня на работу, когда я отбуду свой срок.

Я все еще размышлял над этим, когда появилась Люсиль.

Я убрал ее велосипед в гараж и провел в гостиную.

- Ты видела газеты? - спросил я, закрывая дверь.

- Да, и по радио об этом сегодня тоже говорили. Ты слышал, что они сказали?

- По радио? Нет, мне как-то не приходило в голову послушать радио. Что же они говорили?

- Они просят сообщать им всю возможную информацию. - Она говорила прерывающимся голосом. - Просят всех, кто видел вчера на дорогах поврежденные машины, сообщать об этом в полицию. Все гаражи сразу же должны заявить им, если кто-нибудь обратится с просьбой починить машину. - Она смотрела на меня полными отчаяния глазами. - О, Чес… - Неожиданно она упала ко мне в объятия, уронив голову мне на плечо. - Я боюсь. Я знаю - они меня найдут. Что мне делать?

Я крепче обнял ее.

- Все будет в порядке, - сказал я. - Я долго думал об этом. Тебе не надо бояться. Давай все обсудим. Тебе вовсе не о чем беспокоиться и волноваться.

Она вырвалась и резко спросила:

- Как ты можешь так говорить? Что ты имеешь в виду?

На ней была открытая кофточка и светло-зеленые обтягивающие брюки. Даже в столь критической ситуации я поймал себя на том, что думаю, до чего она красива.

- Сядь, - попросил я и подвел ее к кушетке.

Она села. Я занял кресло рядом с ней.

- Нам совершенно ни к чему обоим участвовать во всем этом деле, - сказал я. - Если машину найдут, я возьму всю вину на себя.

Она поежилась, сжимая и разжимая кулачки.

- Но ты не можешь этого сделать. Ведь это я виновата…

- Это был несчастный случай. Если бы ты остановилась и позвала на помощь, ты могла бы быть оправдана. Но для того чтобы тебя оправдали, тебе все равно пришлось бы рассказать суду правду. Ты должна была бы объяснить, почему уехала в таком возбужденном состоянии. Это, возможно, спасет тебя от тюрьмы, но ты окажешься в центре грандиозного скандала. От этого пострадаем мы оба. Я не собираюсь рассказывать полиции о случившемся. Во-первых, она, скорее всего, не найдет «кадиллак». Ну а если найдет, скажу, что это я сбил полицейского.

Некоторое время она сидела неподвижно, потом расслабилась.

- Ты действительно так решил, Чес?

- Да. Я действительно так решил. Теперь ты чувствуешь себя спокойнее?

- О да, конечно. - Она посмотрела на свои руки, потом сказала: - Чес, еще одна вещь… Я оставила в машине купальник.

Я почувствовал некоторое разочарование. Я думал, она хотя бы поблагодарит меня за то, что я вызволяю ее из этой неприятной истории.

- Это ерунда. Я хочу осмотреть машину, когда ты уйдешь. Заберу купальник и, когда в следующий раз приеду к Айткену, привезу его.

Она облизнула губы кончиком языка.

- А мы не можем сейчас пойти и забрать его? Я бы хотела взять его сейчас.

Я понял, почему она так настаивала. Если полиция найдет машину, а в ней купальник, она снова окажется под подозрением.

- Хорошо. Подожди здесь. Сейчас я его принесу.

- Я хотела бы пойти с тобой.

- Лучше не надо. Не надо, чтобы нас видели вместе.

- Я бы все-таки хотела пойти.

Я посмотрел на нее.

- В чем дело, Люсиль? Ты мне не доверяешь?

Она отвела взгляд.

- Это для меня очень важно.

Я едва сдерживал нараставший во мне гнев. Повернувшись, я пошел в холл. Она шла следом.

Оставив ее ждать на крыльце, я вывел из гаража «понтиак». На шоссе я никого не заметил и сделал ей знак садиться.

У гаража Сиборна мы вышли. Подходя к двери гаража, мы увидели нечто, что заставило нас резко остановиться.

Дверь была широко распахнута. Прошлой ночью я собственноручно запер ее, когда ставил в гараж «кадиллак».

- Что это, Чес? - резко спросила Люсиль.

- Подожди здесь, - сказал я и, бегом преодолев последние несколько ярдов, вбежал в гараж.

«Кадиллак» был на месте. Я посмотрел на дверной, замок. Сердце у меня екнуло, когда я увидел на нем следы отвертки или какого-то похожего инструмента. Кто-то взломал замок.

В гараж вошла Люсиль.

- Что это?

- Кто-то здесь побывал.

Она задохнулась.

- Кто?

- Откуда я знаю?

Она схватила меня за руку.

- Ты думаешь, это была полиция?

- Нет. Если бы это была полиция, они бы сразу же пришли за мной. Ведь на водительской карточке написана моя фамилия.

- Купальник, Чес!

- Где ты его оставила?

- На полу перед задним сиденьем.

Я подошел к задней дверце, открыл ее и заглянул внутрь. Если она и оставила свой купальник на полу в машине, то теперь его там не было.

Какое- то время мы молчали. Это была гнетущая тишина. Каждый из нас переживал свой страх.

- Ну что? - наконец спросила Люсиль.

- Там его нет.

Ее глаза широко раскрылись.

- Но он должен быть там! Дай я посмотрю.

- А ты уверена, что не оставила его на пляже?

- Конечно уверена! Я положила его на пол.

- Может быть, ты положила его в багажник? - сказал я и, обойдя машину, заглянул в него. Там купальника тоже не было.

- Куда ты его дел? - вдруг спросила она.

Я уставился на нее.

- О чем ты говоришь? Что я мог с ним сделать? Я даже не знал, что ты положила его в машину.

Она отодвинулась от меня.

- Ты лжешь! Ты взял его и спрятал!

- Как ты можешь говорить такие вещи! Я понятия не имел, что он в машине!

Лицо у нее теперь было злое, и она вовсе не казалась молодой, свежей и красивой. Я с трудом узнавал ее.

- Не лги мне! - закричала она в совершенном бешенстве. - Это ты его взял! Где он?

- Ты что, с ума сошла? Здесь кто-то был. Посмотри на дверь и на замок.

- Нет! Не было здесь никого! Ты все это подстроил.

Ты хочешь отдать мой купальник в полицию, чтобы они знали, что в машине была я. Я знаю, ты думал, я из благодарности за твою жертву - за то, что ты возьмешь вину на себя, - буду с тобой спать. А теперь хочешь отдать мой купальник в полицию…

Я чуть не ударил ее, но вовремя сдержался.

- Хорошо, Люсиль, если ты хочешь этому верить, верь. Я не брал твоего купальника, - сказал я. - Ты просто маленькая напуганная дурочка.

Она стояла неподвижно, глядя на меня, потом поднесла руки к лицу.

- Да, - сказала она. - Конечно.

Голос у нее был теперь такой мягкий и тихий, что я едва слышал его. Внезапно она слабо улыбнулась.

- Прости меня, Чес. Прости, пожалуйста. Я не хотела говорить с тобой так. Но я не спала всю ночь, у меня совсем сдали нервы. Прости меня. Забудь об этом. Кто же мог взять его, Чес? Полиция?

- Нет. Это была не полиция. Люсиль, тебе не следует дольше оставаться здесь. Это опасно, - сказал я.

- Да, - она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. - Дай мне, пожалуйста, сигарету.

Потом ее взгляд стал более осмысленным. Она сильно затянулась.

- Так; теперь мы оба участвуем в этой истории?

- Не обязательно. Это мог быть просто мелкий воришка.

- Ты думаешь? Это мог быть и шантажист, Чес.

Я удивленно посмотрел на нее.

- Мне так кажется, - после минутного колебания произнесла она. - Мы в идеальной ситуации для того, чтобы нас шантажировали.

Несколько секунд я молчал. Это мне не приходило в голову, но теперь я понял, что она вполне может быть права.

Мы вышли из гаража. Люсиль шла впереди меня по дорожке, и солнце играло в ее волосах.

Пока мы ехали обратно в бунгало, ни один из нас не произнес ни слова.

Я остановился у ворот.

- Я приведу твой велосипед.

- Я зайду в дом, Чес. Мне надо поговорить с тобой.

- Хорошо.

Войдя в гостиную, она опустилась в кресло. Я сел напротив. Люсиль уже не казалась тем милым подростком, каким я впервые увидел ее, разглядывающую себя в зеркало. Она была все так же красива, так же желанна, но наивность и юность исчезли.

Она повернула голову и посмотрела на меня. Наши взгляды встретились.

- Чес, на купальнике написано мое имя, - медленно произнесла она.

У меня сильно забилось сердце.

- Это еще ничего не значит. Купальник мог взять простой воришка в расчете выручить за него хоть что-нибудь.

- Чес, все в городе знают, что Роджер очень богат. Да кроме того, зачем вору купальник? Он мог бы найти что-нибудь получше. Нет, Чес, мне кажется, нас будут шантажировать.

- Ты делаешь слишком поспешные выводы.

Она нетерпеливо взмахнула рукой.

- Видно будет. - Она посмотрела мне прямо в глаза. - Ты заплатишь шантажисту, Чес?

- Это бессмысленно, - сказал я, стараясь говорить спокойно. - Заплатив подобным людям один раз, ты оказываешься на крючке.

- Я просто хотела знать. - Она посмотрела на свои кроваво-красные ногти. - Думаю, я должна поговорить с Роджером.

- Он ничего не может сделать, - сказал я резко.

Она продолжала изучать свои руки.

- Я знаю его лучше. Он очень чувствителен к тому, что о нем говорят. Если я все расскажу ему, он заплатит шантажисту.

- Но нас еще никто не шантажирует.

Она убрала волосы с плеч нервным движением. Я уже знал, что оно означает.

- Ты думаешь, этот человек взял мой купальник в качестве сувенира? - ; спросила она преувеличенно вежливо.

- Пока такого шантажиста нет. Я сказал, что помогу тебе выпутаться, и помогу.

- Означает ли это, что ты ему заплатишь?

- Кому?

- Тому, кто взял купальник.

- Но он лишь плод твоего воображения. В конце концов, ты могла оставить купальник на пляже.

- Я не оставляла его там! - Она пристально посмотрела на меня. - Чес, поклянись, что ты не брал его.

- О, господи! Не начинай все сначала. Конечно, я не брал его!

Она закрыла глаза.

- А я думала, это ты позвонил мне сегодня утром.

Я был потрясен.

- Что? Кто тебе позвонил?

- Сегодня утром, часов в девять, зазвонил телефон. Я сняла трубку. Мужской голос попросил миссис Люсиль Айткен. Я подумала, что это ты, и ответила, что Люсиль Айткен слушает. Тогда он сказал: «Я надеюсь, вы хорошо искупались вчера вечером», - и повесил трубку.

Я вытащил сигареты.

- Почему ты ничего не сказала мне с самого начала?

- Я думала, это ты звонил. Вот почему мне так важно было пойти за купальником вместе с тобой.

- Я не звонил.

Она открыла глаза и уставилась в потолок.

- Но ведь на пляже никого не было. Нас никто не мог видеть, - сказал я.

- Так или иначе, звонивший знал, что я купалась.

- И ты считаешь, что звонивший именно тот человек, который взял купальник?

- Да.

Я поднялся и подошел к бару.

- Хочешь выпить?

- Да, спасибо.

- Виски или джин?

- Виски.

Я налил виски в стаканы и бросил лед.

Когда я нес стаканы к ее креслу, зазвонил телефон.

Я почувствовал, как у меня напряглись все мышцы. Медленно я поставил стаканы. Люсиль подалась вперед в своем кресле.

Мы молча смотрели друг на друга, а телефон все звонил и звонил.

- Ты не будешь отвечать? - спросила Люсиль напряженным шепотом.

- Алло? - сказал я, не узнавая собственного голоса, после того как медленно подошел к телефону и снял трубку.

- Это мистер Честер Скотт? - спросил мужской голос.

- Да. С кем я говорю?

- Вам надо было с ней переспать, мистер Скотт. Не надо было ее отпускать. В конце концов, женщины на то нам и даны.

Он говорил медленно и четко. Я не мог ошибиться или ослышаться.

- Что вы имеете в виду? - спросил я, чувствуя на лице холодный пот. - Кто это говорит?

Короткие гудки известили меня о том, что я вопрошаю пустоту.

Глава 6

Щелчок положенной мной на рычаг трубки прозвучал в напряженной тишине комнаты как взрыв.

Я посмотрел на Люсиль. Она сидела не двигаясь.

- Кто это был? - спросила она.

- Не знаю, - ответил я и сел. - Но догадываюсь. Думаю, что это тот же человек, что звонил тебе утром.

Я передал ей все, что говорил звонивший.

- Вот видишь, - сказала она. - Я была права. Он будет нас шантажировать.

- Он ничего об этом не говорил, и, пока не скажет, нечего раздумывать над его несуществующими намерениями.

- Будет! У него же купальник, он видел нас вдвоем на пляже, видел, как я сбила полицейского.

- Подожди. Мы не знаем, у него ли купальник и видел ли он катастрофу. Все, что мы пока знаем, это то, что он видел нас на пляже.

- Ну и что? Даже если он не видел аварии, ты должен будешь заплатить ему, чтобы не потерять работу.

- Не обязательно. Мы можем обратиться в полицию.

- Но он же видел машину! У него мой купальник!

- А этого мы не знаем. Если это так, то почему он об этом не сказал? И пока настоящая опасность для нас не в нем, а в полицейских, которые ищут машину.

- Ты обещал выручить меня, - сказала она настойчиво. - Для меня опасность именно в этом человеке. Я уверена, что у него мой купальник! Все, что мне нужно знать, это заплатишь ты ему или мне придется идти к Роджеру.

- Ты угрожаешь мне, Люсиль? - спросил я спокойно. - Это звучит так, как будто ты в свою очередь шантажируешь меня.

Она сжала руки в кулаки и начала бить себя по коленям.

- Мне наплевать, как это звучит! - закричала она. - Я хочу знать, что ты собираешься делать, когда он потребует деньги?

- Собираюсь подождать, пока он их потребует.

Она откинулась на спинку кресла, глаза у нее горели злостью.

- А я-то думала, ты и вправду хочешь мне помочь. Но ты, кажется, уже сожалеешь о своем обещании.

- Ты когда-нибудь думаешь о ком-либо кроме себя самой? - Я старался скрыть сквозящую в моем голосе неприязнь.

Ее лицо приняло враждебное выражение, она пристально посмотрела на меня.

- Но если бы не ты, я не попала бы в такую ситуацию, - сказала она холодным ровным тоном. - И почему я должна с тобой считаться? - Она отвела глаза. - Это твоя вина. Ты во всем виноват. С самого начала.

Я сдержался.

- Ты так думаешь, Люсиль? Ты все это время была так невинна? Ты отлично знала, что преступаешь известные границы, настаивая, чтобы я учил тебя водить. Это была твоя идея поехать на пляж. Ты вела себя так, чтобы заставить меня думать, что ты легкодоступна.

Она залилась краской.

- Как ты смеешь говорить мне такие вещи! - закричала она.

- Ладно, - нетерпеливо сказал я. - Все наши ссоры ни к чему не приведут. Я обещал тебе помочь и, если смогу, то выполню обещание.

- Да, уж лучше тебе его выполнить. - Она наклонилась вперед, лицо побледнело. - Я не собираюсь терять Роджера и садиться в тюрьму только потому, что ты вел себя как животное.

Я встал и подошел к окну, повернувшись к ней спиной. Я был слишком зол, чтобы отвечать.

- Я ухожу, - сказала она после длительной паузы. - Ты мне обещал, и я рассчитываю, что ты сдержишь свое обещание.

Я обернулся.

- Тогда лучше забудь об этом. Я понял, что ты такое. Ты себялюбивая, испорченная сучка. Увязла в этой истории так же крепко, как и я. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше.

Она вскочила.

- Мне нужно было все рассказать вчера Роджеру. Я сейчас же все ему расскажу.

- Чего ты хочешь добиться? Должен ли я пасть перед тобой на колени? - улыбаясь, спросил я. - Отлично, если ты хочешь, чтобы твой драгоценный Роджер знал обо всем, пойдем к нему вместе, и я сам расскажу ему, как было дело. Все расскажу - и как ты просила научить тебя водить, и как уговаривала уехать с тобой на природу и устроить пикник, и как предложила поехать купаться. И что, когда я велел тебе попросить у него разрешения, ты оказала, что он глуп и ревнив. Ведь это твои слова, не так ли? Отлично, давай пойдем к нему. Давай выложим ему все факты и посмотрим, как ему это понравится.

Она хотела что-то сказать, но остановилась, злобно глядя на меня.

- Если ты не хочешь идти со мной, оставайся здесь, - сказал я. - Я пойду один. Уж чего-чего, а того, чтобы ты меня шантажировала, я не допущу.

Я вышел в холл и открыл дверь.

- Чес… пожалуйста…

Она подбежала ко мне и вцепилась в мою руку.

- Нет… пожалуйста… Я не хотела, Чес. Извини меня. Ты не представляешь себе, как я напугана. Я тебе доверяю. Я просто не знаю, что я делаю, что говорю.

Я посмотрел на нее.

- Не знаешь? Мне кажется, прекрасно знаешь. То ты мне доверяешь, то нет. То ты все расскажешь мужу, то нет. Раз и навсегда: ты хочешь, чтобы вся эта история дошла до Своего мужа?

- Нет, Чес.

- Ты уверена?

- Да, Чес.

- Хорошо, вернись в гостиную и давай обдумаем наше положение.

Она села на диван, закрыв лицо руками. Но столь драматическая поза меня уже не трогала.

- Ты думала об этой истории, Люсиль? Тебе не показалось, что в ней есть две или три странные детали?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну хотя бы, что делал этот полицейский на боковом шоссе в столь поздний час?

- Не знаю. Какое это имеет значение?

- По-моему, имеет, но отложим это пока. Когда ты переодевалась, ты кого-нибудь видела на пляже?

- Нет конечно. Там никого не было.

- И все-таки он должен был там быть. Я поеду и осмотрю там все при дневном свете. Не пойму только, где он мог прятаться. Как ты думаешь, не мог ли он подойти и взять купальник, пока мы объяснялись под пальмами? Тогда он не знает, что машина повреждена.

Она удивленно посмотрела на меня.

- Я не думаю…

- Ладно. С какой скоростью ты ехала?

- Не знаю точно. Я была так расстроена…

- Приблизительно. Семьдесят? Восемьдесят?

- Скорее семьдесят.

- Ты не видела О’Брайена?

- Нет.

- Он обогнал тебя и закричал тебе что-то?

- Да.

- Слева или справа?

Она колебалась.

- Кажется, справа.

- Люсиль, этого не может быть. Повреждена левая фара.

Она сильно покраснела, но краска тут же схлынула с ее лица.

- Зачем ты тогда спрашиваешь, если сам все знаешь? - сердито спросила она.

- О’кей, что было дальше?

- Я уже говорила. Я поняла, что, наверное, повредила его мотоцикл и твою машину. Я испугалась. Решила, что лучше все тебе рассказать, и поехала к тебе домой.

Я зажег еще одну сигарету, наблюдая за ней. Она не поднимала глаз.

- Откуда ты знала, где я живу? - спросил я.

Она вздрогнула.

- Я… я посмотрела твой адрес в телефонной книге, - сказала она очень медленно, как будто давая себе время подумать. - Я однажды проезжала мимо твоего дома на велосипеде.

Я почувствовал, что вряд ли она говорит правду.

- Когда ты ехала сюда, тебе встречались машины?

- По-моему, нет.

- Это очень важно, Люсиль. У тебя была разбита одна фара. Водитель, увидевший машину с одной горящей фарой, конечно, запомнит ее и может сообщить в полицию. И тогда им не надо будет обыскивать весь город - они будут знать примерный район нахождения поврежденной машины.

Она побелела еще больше, если только это было возможно.

- Ну, вспомни, ты не встречала другие машины?

Она покачала головой.

- Не могу вспомнить. Я думала тогда только о том, чтобы скорее добраться сюда.

- Ну ладно, пока все, - сказал я. - Тебе лучше ехать домой.

Она медленно поднялась.

- А что ты собираешься делать, Чес?

- Честное слово, пока не знаю. Я должен все обдумать.

Она изучала мое лицо.

- Что ты будешь делать с машиной?

- Это еще одна проблема, над которой мне придется подумать. Пока не знаю.

- А если мне снова позвонит этот человек и будет требовать деньги? Могу я ему что-нибудь обещать?

- Нет. Если он потребует денег, скажи, чтобы он связался со мной. Знаешь, Люсиль, складывается такое впечатление, что ты очень стремишься к тому, чтобы он получил деньги.

- Что ты! Зачем мне это! - она буквально завизжала. - Но я знаю, он будет шантажировать меня. Ему нужно дать денег, если он попросит.

- Но он их еще не просит, Люсиль! Перестань заводить себя. Езжай домой. Мне нужно спокойно все обдумать. Позвони мне вечером, часов в десять. Может, у меня будет что-то новое.

Неожиданно она упала ко мне в объятия, прижав свои легкие дрожащие губы к моим…

- О, Чес, - шептала она, обнимая меня за шею. - Я так боюсь. Помоги мне. Сделай что-нибудь.

Я сделал над собой усилие и оттолкнул ее. Прикосновение ее сильно возбудило меня. Я отошел к окну и отвернулся.

- Я позвоню тебе в десять, Чес, - сказала она.

- Хорошо, - ответил я не оборачиваясь.

Через несколько минут щелкнул дверной замок, и я понял, что она ушла.

Было без двадцати одиннадцать.

Я сел в кресло и принялся размышлять. Во всей этой истории было что-то не то. Люсиль почему-то лгала мне. Почему она настаивала на том, что О’Брайен обогнал ее справа? Она не могла также не встретить других машин на оживленной трассе. Надо было что-то делать. Полиция уже, возможно, знает, в каком именно районе города надо искать машину.

Потом я вспомнил о пятнах крови на боку и колесе «кадиллака». Я взял в гараже ведро, тряпку и жидкость для чистки машин, сел в «понтиак» и поехал к гаражу Сиборна.

В ярком свете солнца я увидел, что левая фара разбита вдребезги. Я нагнулся, чтобы посмотреть на пятна крови, и тут меня ждало нечто удивительное. Пятен крови не было. Я осмотрел левое колесо - на нем тоже ничего не было. Тогда я обошел машину и склонился над правым боком. Правый бок был забрызган кровью. Я еще раз осмотрел разбитую фару и тут понял одну несложную вещь. Вся история Люсиль была чистейшей выдумкой. Чтобы так разбить фару, нужно ударить не сбоку, а в лоб. Следовательно, полицейский не догонял ее, а ехал ей навстречу. И значит, она не могла его не видеть. Очевидно, она ехала слишком быстро и, потеряв управление, не смогла вовремя свернуть. Зачем она выдумала все эти подробности? Ни один суд, хоть раз взглянув на повреждения, не поверит ни единому ее слову. Внезапно я понял, насколько для меня опаснее новое положение вещей. Но кровь на правой стороне все еще оставалась загадкой. При любом взаимном положении машины и мотоцикла она не могла там оказаться. Сначала я решил не смывать пятна. Они могли бы вызвать затруднения в ходе следствия, а, имея умного защитника, на этом можно было бы неплохо сыграть. Потом я привел в порядок дверь гаража. Я был уверен, что полиция не станет сюда врываться. Она сначала свяжется с Сиборном, чтобы получить ключ. Это мне давало немного лишнего времени.

Теперь я решил поехать на пляж и осмотреть все при дневном свете.

Было чуть больше двенадцати, и шоссе было запружено машинами. Выехав на боковую дорогу, ведущую к пляжу, я внимательно стал присматриваться к местности. И снова меня поразило, насколько нелепо было то, что О’Брайен оказался поздно вечером на этой редко используемой дороге. Вокруг не было никаких укрытий, где он мог бы спрятаться.

Наконец я доехал до места происшествия и вышел из машины. Отсюда мне было видно море и мили две пляжа. Потом я поехал туда, где мы были прошлой ночью. Первое, что я заметил и что потрясло меня, это отпечатки шин «кадиллака» на песке. Следы Люсиль и мои собственные четко виднелись на песке. Но, подумал я, если остались наши следы, должны остаться и следы того, кто за нами следил. Я спустился на пляж и внимательно осмотрел песок. Никаких других отпечатков, кроме наших с Люсиль и отпечатков шин «кадиллака», на песке не было. Единственно возможный вариант - что он наблюдал за нами с некоторого расстояния в бинокль.

Несколько минут я потратил на то, чтобы затереть отпечатки ног Люсиль и следы «кадиллака». Затем вернулся к машине.

Открывая дверцу «понтиака», я услышал шум приближающегося автомобиля. Сердце у меня слегка подпрыгнуло, и я, поджидая, когда появится машина, подумал, что, окажись она здесь тремя минутами раньше, ее водитель увидел бы мои манипуляции со следами на песке.

Машина остановилась в нескольких ярдах от меня, и из нее вышла женщина. Она была чуть полновата, темноволоса, а лицо ее носило отпечаток стандартной латиноамериканской красоты, которая так часто встречается на побережье.

- Это то место, где убили полицейского? - спросила она, медленно приближаясь ко мне.

- По-моему, это случилось чуть выше по дороге, - ответил я, гадая, кто она и что здесь делает. - Вы это место проехали.

- Да? - Она остановилась рядом со мной. - Думаете, это выше по дороге?

- Так написано в газетах.

Она достала из сумки сигареты, зажала одну в зубах и посмотрела на меня.

Я достал зажигалку и дал ей прикурить.

- Вы из газеты? - спросила она.

- Нет. Я приехал искупаться.

Она повернула голову и посмотрела на полосу песка и на отметины, оставшиеся там, где я затирал наши с Люсиль следы.

- Это вы оставили такие полосы?

- Вы имеете в виду эти полосы на песке? - спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно. - Они были, когда я приехал.

- Они выглядят так, словно кто-то хотел уничтожить отпечатки ног.

Я обернулся и тоже посмотрел на полосы на песке.

- Вы думаете? Ветер подчас оставляет забавные следы на песке, может быть, и это его работа.

- Возможно. - Я почувствовал на своем лице ее внимательный взгляд.

- Я проехала участок дороги, где трава на обочине сильно примята. Вы думаете, это то место, где его убили?

- Возможно. Точно не знаю.

- Я спрашиваю не из любопытства. Я собиралась выйти за него замуж.

Я вспомнил, что читал в газетах о том, что О’Брайен собирался жениться.

- О да. Я читал в сегодняшней газете, что вы собирались замуж.

- Правда? - Она улыбнулась. Это была холодная горькая улыбка. - Не думаю, что вы когда-нибудь слышали обо мне до сегодняшнего утра. Я выступала в кабаре почти десять лет. Но первая популярность пришла ко мне, когда человека, за которого я собралась выйти замуж, убили, ибо он был слишком туп, чтобы вовремя кое-что понять.

Она резко повернулась и пошла к своей машине. Затем круто развернулась и поехала прочь.

Глава 7

Я съел легкий завтрак и поехал домой, все время думая о сложившейся ситуации. Но ничего стоящего я не придумал. Теперь мне было совершенно ясно, что Люсиль лжет и что она должна была видеть О’Брайена, когда ехала навстречу ему. При таких обстоятельствах ей, конечно, нечего было рассчитывать на снисхождение суда. Теперь я понял также, почему она была так заинтересована в том, чтобы я взял вину на себя.

Главной проблемой сейчас был «кадиллак». Рано или поздно полиция найдет его. Капитан полиции не намерен был шутить, заявляя, что не успокоится, пока не найдет виновного.

Когда я отпирал дверь, то услышал телефонный звонок. Войдя в гостиную, я взял трубку.

- Мистер Скотт?

Я узнал голос Уаткинса и удивился, почему он звонит.

- Да, я вас слушаю.

- Мистер Айткен просил меня вам позвонить, сэр. Если у вас есть время, мистер Айткен будет вам очень благодарен, если вы приедете, сэр.

- Но предполагается, что я сегодня играю в гольф, - сказал я. - Вы не можете ему сказать, что не застали меня?

Уаткинс кашлянул.

- Могу, сэр, но мистер Айткен дал мне понять, что дело срочное. Впрочем, если вы думаете…

- Нет-нет. Я приеду. Он, конечно, хочет, чтобы я приехал сейчас же?

- Да, сэр. Он ждет вас.

- О’кей, я еду, - сказал я и повесил трубку.

Несколько минут я рассматривал себя в зеркале и размышлял, зачем я понадобился Айткену. Может быть, Люсиль не выдержала и рассказала ему?

Я сел в «понтиак» и быстро поехал к дому Айткена.

Я поставил «понтиак» позади серого «бьюика» и поднялся по мраморным ступеням на террасу. Я увидел Айткена в пижаме, сидящего в кресле, и с ним крупного широкоплечего мужчину спиной ко мне. Я остановился на секунду. Сердце у меня бешено колотилось. Айткен увидел меня и приветственно помахал рукой. Он улыбался. Это меня немного успокоило.

- Вот и вы, мистер Скотт, - сказал он. - Собирались играть в гольф?

Второй мужчина обернулся, и я почувствовал сильную спазму в желудке. Я сразу узнал его. Это был Том Хэкетт. Он видел нас с Люсиль прошлой ночью, выходящими из бунгало. Он посмотрел на меня, медленно поднялся и протянул руку с широкой улыбкой.

- Приветствую вас! Так мы снова встретились. Р. А. говорит, что вы будете возглавлять его контору в Нью-Йорке.

Я пожал протянутую руку.

- Садитесь, садитесь, - сказал Айткен. - Простите, что прервал ваш отдых, но я подумал, что вам надо встретиться с Хэкеттом.

Хэкетт улыбнулся:

- Ну, он своего не упустил. Правда, сынок?

Моя улыбка была вымученной, но мне все-таки удалось ее изобразить. Я ничего не ответил.

Айткен внимательно посмотрел на меня, потом на Хэкетта.

- О чем это вы?

Я обнаружил, что руки у меня сжались в кулаки, и засунул их в карманы брюк.

- Это не относится к делу: у парня должна быть личная жизнь, не так ли? - Хэкетт подмигнул мне. - Дело в том, Скотт, что я собираюсь войти в это нью-Йоркское дело. Так как Р. А. сказал мне, что дело поведете вы, я захотел переговорить с вами.

Айткен продолжил:

- Хэкетт вносит в дело сто тысяч долларов, и, естественно, он хочет увериться, что вы тот человек, который будет блюсти его интересы.

- Судя по тому, что говорил о вас Р. А., вы о’кей. Но я бы хотел задать вам несколько вопросов. Не возражаете?

- Отчего же, - сказал я, слегка расслабляясь. - С радостью вам отвечу.

- Они не будут касаться вашей личной жизни, - сказал он улыбаясь. - Как человек живет за стенами конторы, никого не касается, если, конечно, он не попадает в скандальные истории. - Его лицо было таким же приветливым, но глаза изучали меня чуть внимательнее.

Айткен нетерпеливо зашевелился.

- От Скотта ничего такого ожидать нельзя, - сказал он. - Не думаешь же ты, что я взял бы на работу человека, способного ввязаться в скандальную историю?

- Уверен, что не взял бы. Не обращайте на меня внимания, Скотт, я ведь просто дурачусь. Скажите мне, пожалуйста, какое у вас образование?

Я сказал и ответил на ряд других его вопросов по поводу моей карьеры. Он также спросил меня о моих планах по поводу конторы в Нью-Йорке, о штате, который мне потребуется, о том, как лучше разместить контору, и так далее. В конце концов он, кажется, остался доволен моими ответами.

- О’кей, Скотт. Р. А. говорил мне, что вы будете работать на очень выгодных условиях, но вы это заслужили. Когда вы собираетесь дать деньги?

- В следующий четверг, - ответил я.

- О’кей! Р. А., ты получишь мой чек в тот же день. О’кей? - Хэкетт поднялся. - Ну, не будем больше отрывать Скотта от гольфа. - Он протянул мне руку. - До свидания. Желаю удачи.

- Спасибо. - Я пожал его руку, потом обернулся к Айткену. - Если это все… - Я остановился, увидев, что Айткен смотрит мимо меня на подъездную дорожку.

Я посмотрел в том же направлении.

По дорожке быстро приближалась синяя машина с красными фарами и сиреной на крыше.

Я почувствовал, что мне вот-вот станет плохо. В машине сидело четверо - все полицейские.

Из машины вышел крупный мужчина в сером костюме и шляпе, сдвинутой на затылок. Он выглядел типичным полицейским.

Пока он поднимался на террасу, сердце у меня отчаянно билось и во рту я ощущал неприятную сухость.

Он подошел к Айткену и представился:

- Лейтенант-детектив Вест, городская полиция, сэр. Мы надеемся на ваше содействие. Капитан просит.

- В чем дело? Что понадобилось от меня капитану?

- Это связано с той аварией. Вы, наверное, читали об этом в газетах. Капитан хочет проверить каждую машину в городе. Если вы не возражаете, мы хотели бы осмотреть ваши машины тоже.

У Айткена кровь прилила к лицу.

- Мои машины? Надеюсь, вы не предполагаете, что я причастен к этой истории?

- Нет, сэр, конечно, нет. Просто мы проверяем все машины в городе. У вас есть шофер. Может быть, он пользовался вчера одной из ваших машин.

Лицо Айткена потемнело еще больше.

- Мой шофер не пользовался вчера ни одной моей машиной.

Лицо Веста ничего не выражало.

- О’кей, сэр. Капитан сказал, чтобы мы не настаивали. Если вы возражаете против осмотра ваших машин, мы не будем их осматривать, и я доложу капитану.

- Нет, вы только послушайте. Какой-то идиот разбился, а они тратят время на ни в чем не повинных людей. О’кей, идите, смотрите. Мне наплевать! Пожалуйста, только убирайтесь с моих глаз!

- Спасибо, - сказал Вест, все так же без всякого выражения на лице. - Вы не скажете мне, как пройти в гараж?

Айткен повернулся ко мне.

- Вы знаете, где мой гараж?

- Да.

- Тогда проводите, пожалуйста, этого человека, и проследите, чтобы все было в порядке.

Когда нас не было видно с террасы, Вест спросил:

- Вы у него работаете?

- Да.

Он снял шляпу и вытер пот рукавом пиджака.

- Я думал, хуже моего шефа быть не может. Но вам, пожалуй, еще хуже.

Я ничего не сказал.

Мы как раз проходили мимо «бьюика» и «понтиака». Вест остановился и принялся их разглядывать.

- Не знаете, кому они принадлежат?

Я колебался лишь какую-то долю секунды.

- «Понтиак» мой. А «бьюик» принадлежит мистеру Хэкетту, вы его видели на террасе.

Вест обошел вокруг обеих машин.

- Ну что ж. С ними все в порядке. Ваш, говорите, «понтиак»?

- Да.

- Могу выдать вам свидетельство об осмотре прямо сейчас. Кстати, моим ребятам не надо будет к вам заезжать. Ваше имя?

Я назвал.

Он вынул пачку печатных бланков и начал писать.

- Адрес?

Я сказал.

Он посмотрел на машину, написав что-то еще и отдал бумажку мне.

- Не потеряйте. Она избавит вас от неприятностей, если вы вдруг разобьете машину. Теперь вам уже не надо сообщать об этом в полицию.

- Не потеряю, - сказал я, пряча бумажник с такой осторожностью, словно это был чек на миллион долларов.

Идя к гаражу, мы проходили мимо бассейна. Внезапно на доске трамплина я увидел Люсиль. Она нас не видела. На ней было белое бикини - очень эффектное на загорелом теле. Стоя там, она здорово смотрелась, и это заставило меня и Веста резко остановиться, как будто мы натолкнулись на невидимую стену.

Она прыгнула грациозно и мастерски и ушла под воду без малейшего всплеска. Вынырнув, она подплыла к лесенке, вышла из воды и направилась к раздевалке.

- Да, - сказал Вест и перевел дыхание. Он снова снял шляпу и вытер лоб.

Когда она скрылась в одной из кабинок, он повернулся ко мне.

- Это его дочь?

- Это миссис Айткен.

- Миссис Айткен?

- Да.

- Вы имеете в виду, что она жена этого старого чучела?

- Она миссис Айткен.

Он свистнул.

- На вид ей не больше двадцати.

Я начал терять терпение.

- Это вряд ли моя вина, не правда ли?

Он удивленно посмотрел на меня, потом кивнул.

- Нет конечно. Ну что ж, старикан умеет пользоваться деньгами. - И он направился к гаражу.

Из кабинки вышла Люсиль. Я сообразил, что если не успею ее предупредить и она неожиданно увидит Веста, то обязательно выдаст себя. Я пошел ей навстречу.

Она подняла глаза и заметила меня. Краем глаза я видел, что Вест вышел из гаража.

- Этот человек полицейский, - сказал я быстро. - Он ищет не тебя, просто осматривает машины.

Глаза у нее стали большими и потемнели, и было видно, как она побледнела под загаром.

В это время к нам подошел Вест. Я знал, что он не сводит глаз с Люсиль и, обернувшись, убедился, что так оно и было.

Она смотрела на него, как кролик на удава.

Мой голос прозвучал хрипло, когда я произнес:

- Это лейтенант Вест. Лейтенант, это миссис Айткен.

Вест проговорил:

- Доброе утро, мадам. Я осматривал машины. Надеюсь, вы читали…

Но это было все, что он успел сказать. Люсиль резко повернулась и пошла прочь. Она не бежала, но шла чрезвычайно быстро.

- Однако она довольно высокомерна, - произнес Вест после того, как мы оба долго молчали.

- Ну что такое для нее офицер полиции, - сказал я, стараясь говорить безразличным тоном. - В конце концов, она жена богатого человека.

- Да, это правда. Удивляюсь, что ей такое на ум пришло. Видели, как она побледнела?

Я пошел по направлению к террасе. Вест шел за мной. Я был крайне взволнован.

- О, она прямо переменилась в лице. А она когда-нибудь пользуется машинами Айткена?

У меня екнуло сердце.

- Какая-нибудь из них повреждена?

- Нет. Шофер держит их в отличном состоянии.

- Тогда это вряд ли вас касается, пользуется она ими или нет. Но вам будет спокойнее, если я скажу, что у нее нет водительских прав и, следовательно, она не может пользоваться этими машинами.

Он посмотрел на меня.

- То, что у нее нет прав, еще не означает, что она не ездит, - сказал он медленно. - А как это могло получиться, что она не умеет водить?

- Об этом вам уместней спросить у нее. Да и какое вам до этого дело?

- Не горячись, парень, - сказал Вест добродушно, - такая уж у меня работа: вопросы задавать.

Наконец мы подошли к террасе. Вест поднялся первым. Он выдал четыре свидетельства Айткену на его машины и одно Хэкетту.

- Ну вот и все, - сказал он, оглядывая всех нас. - Спасибо за помощь, сэр, - обратился он к Айткену. - И вам тоже спасибо, - это уже ко мне.

Потом он спустился по ступенькам, сел в полицейский автомобиль и уехал.

Хэкетт начал прощаться. Через несколько минут мы вместе шли по направлению к своим машинам.

- Не забудьте, что мы с женой ждем вас у себя в отеле, - сказал Хэкетт.

- Спасибо, я с удовольствием приму ваше приглашение. Только вот Р. А. хочет, чтобы я каждый вечер приезжал к нему, а это отнимает много времени.

- Да, я понимаю. Но вы уж постарайтесь вырваться. - Он остановился у своего «бьюика», глядя на «понтиак». - Вы, я вижу, все еще пользуетесь автомобилем Джека?

С усилием я сохранил на лице ничего не значащее выражение.

- Да, но я уже скоро получу из ремонта свою машину.

- А что, вы говорили, с ней случилось?

- Масло течет.

Он кивнул.

- Машины иногда доставляют массу хлопот. Даже совсем новые… Вы встречали жену Р. А.? - неожиданно спросил он, внимательно изучая мое лицо.

- Я… я ее видел.

Он снова кивнул.

- Я тоже. - Он отвернулся от меня, открывая дверцу. - Ничего девочка. Я всегда удивлялся, почему Р. А. женился на ней. Она больше подходит для молодого мужчины. Он для нее слишком стар. В такой ситуации молодая жена становится страшным соблазном для молодых людей, случающихся поблизости. Впрочем, зачем я вам это говорю? Уж вы-то на эту удочку не попадетесь, - сказал он и, смеясь, потрепал меня по руке. Садясь в машину, он добавил: - Так не забудьте, что мы с женой ждем вас. Ну, всего доброго.

Некоторое время я стоял неподвижно, как манекен, потом подошел к «понтиаку» и залез внутрь. Я понимал, что тогда, ночью, он узнал Люсиль, и сейчас по-дружески предупредил меня об этом.

Я завел мотор, на большой скорости выехал за ворота и поехал к своему бунгало.

Глава 8

Весь день я напряженно обдумывал свое положение. Основной проблемой был «кадиллак». Я понимал, что если сумею найти способ починить машину, то сумею справиться и со всем остальным.

Только поздно вечером я вдруг нашел выход из тупика. Случайно разглядывая удостоверение, выданное мне Вестом, я понял, что именно в нем мое спасение. Вест в этой справке указал только номер машины, не проставив ее марку. Значит, перевесив номер «понтиака» на «кадиллак», я смогу спокойно отдать его в ремонт без объяснений по этому поводу с полицией.

Еще несколько минут я размышлял над внезапно пришедшим решением. Здесь не к чему было придраться - неудачи быть не могло. Я решил, что менять знак до наступления темноты слишком рискованно. Ожидая, пока стемнеет, я решил позвонить Люсиль и немного ее успокоить.

Люсиль сама подошла к телефону.

- Это Чес, - сказал я. - Ты можешь говорить?

Я слышал, как она порывисто вздохнула.

- Да. Что случилось?

- Я хотел тебе сообщить, что нашел выход, - сказал я. - Думаю, он верный. Надеюсь, все будет в порядке.

Последовала пауза. Я слышал ее частое дыхание.

- Ты действительно так думаешь? - спросила она наконец.

- Да. Все будет отлично. Нам нечего будет больше бояться.

- Но каким образом?

- Я не могу говорить об этом по телефону. Просто хотел, чтобы ты узнала и больше не волновалась.

- Понятно. - Ее голос звучал странно и безучастно. - Что ж, отлично.

- Теперь ты можешь успокоиться и больше не думать об этом, - сказал я.

- Хорошо. - В трубке послышались короткие гудки.

Ее реакция поразила меня. Я думал, она обрадуется, а она говорила так, будто мое известие ее огорчило.

Когда, наконец, достаточно стемнело, я сел в «понтиак» и поехал к гаражу Сиборна. Снять номер с «Понтиака» было несложно. Потом я отпер гараж, вошел внутрь и тщательно закрыл за собой дверь, прежде чем зажег свет.

Болты, крепившие номер на «кадиллаке», были погнуты, и мне пришлось повозиться.

Я лежал на спине наполовину под машиной, сражаясь с болтами, когда внезапно услышал снаружи легкий шум.

Я замер, сжимая в руке отвертку и всматриваясь в темноту. Ничего, кроме легкого шума моря да вздохов ветра, я не слышал. Я продолжал прислушиваться, все еще убежденный, что слышал шум, но уже начал сомневаться, не игра ли это моего воображения.

Так как больше я ничего не слышал, то решил, что нервы у меня совсем расшатались, и снова принялся за болты.

Я как раз отвинтил последний и снял номер, когда услышал скрип двери гаража.

С того места, где я лежал, мне частично была видна дверь: она открывалась!

Я знал, что это не мог быть ветер. Я закрыл ее очень плотно, когда вошел.

Я начал потихоньку выползать из-под машины. Прежде чем я успел встать на ноги, в гараже погас тусклый верхний свет. В тот же момент я услышал, что дверь распахнулась.

Я стал подниматься с пола, и тут номерная пластинка, которую я держал в руке, звякнула, ударившись о бампер. В ту же секунду я был ослеплен моментальной вспышкой очень яркого света, после чего все вновь погрузилось в темноту.

Секунду или две я стоял неподвижно, ничего не соображая. Потом услышал, что снаружи кто-то бежит, удаляясь от гаража. Тут же я сообразил, что произошло.

Кто- то сфотографировал то, как я меняю номерные знаки на машинах. Меня сфотографировали с номерной табличкой в руках! Меня захлестнула волна гнева.

Я бросился из гаража и побежал в том направлении, откуда доносился топот ног бегущего. По шагам я понял, что бежит мужчина. Гнев придал мне скорость, но в темноте безлунной ночи я не мог его разглядеть. Но я знал дорогу. И знал, что если он побежит прямо, то скоро наткнется на живую изгородь. Но он мог и свернуть, а тогда он выбежит на шоссе, и тут уж я вряд ли сумею его догнать.

Я бежал так, как никогда в жизни не бегал. Я не сомневался, что это тот самый человек, что звонил Люсиль и мне.

Он действительно хотел шантажировать меня. Теперь у него есть мое фото, которое может обеспечить мне десять лет тюрьмы, и я отлично понимал, что этого человека не могу упустить. Я расправлюсь с ним, даже если это будет стоить мне жизни.

Я больше не слышал его шагов. Я понял, что он, добежав до живой изгороди, притаился в ней. Я старался двигаться бесшумно. Не входя в сплошные заросли кустов, я сильно зашумел ветками. Теперь он знал, что я здесь и ищу его. Я чувствовал, что он где-то рядом.

Наугад, выбросив резко руку, я наткнулся на что-то, похожее на плечо или грудь человека. Я понял, что нашел то, что искал. Я снова занес руку для более сильного и решающего удара. Но он, видимо, успел сориентироваться быстрее. Уже нанеся удар, я почувствовал, что на меня обрушивается что-то тяжелое. Я попробовал уклониться, но было слишком поздно. Это что-то ударило меня по голове, и я провалился в темноту.

Где- то очень далеко часы пробили девять. Звук был знакомый. Я открыл глаза и с удивлением увидел, что лежу у себя в гостиной на диване.

Глаза нестерпимо ломило, и я снова закрыл их. В голове стучал паровой молот. Я медленно сел и открыл глаза. Молот у меня в голове стал стучать слабее, и через несколько секунд я смог открыть глаза.

Горел верхний свет. На столике возле бара стояла бутылка моего лучшего виски и ящичек со льдом. Бутылка была наполовину пуста. Я скосил глаза влево. Без всякого удивления я обнаружил, что в моем кресле мужчина. Он сидел в тени, и я не мог как следует его рассмотреть, но не сомневался, что это именно тот человек, что звонил нам с Люсиль и фотографировал меня сегодня.

Я снова закрыл глаза, поддерживая голову руками. Через минуту я опять на него посмотрел.

На этот раз я видел его отчетливее. Он был мощного сложения, сильно загорелый блондин лет двадцати трех. У него был греческий нос, зеленые глаза и тоненькие усики.

Одет он был в спортивный костюм бутылочного цвета и коричневые кожаные ботинки. На запястье носил золотой браслет, державший столь же солидные золотые часы. В правой руке он держал стакан, на три четверти наполненный виски. Он наблюдал за мной со сдержанной улыбкой.

- Ну что, бедолага, - сказал он весело. - Я уж начал волноваться, что ударил тебя слишком сильно. Хочешь выпить?

- Кто вы? Что вы здесь делаете? - прорычал я.

- Я подумал, что лучше мне притащить тебя домой, - сказал он, вытягивая свои длинные ноги. - Нам с тобой надо потолковать. Мы можем прекрасно ладить. Моя фамилия Росс. Друзья зовут меня Оскар. Что ты думаешь по поводу того, что мы могли бы стать друзьями?

- Я думаю, что с удовольствием продавил бы твои прекрасные белые зубы через твой затылок, - сказал я, с трудом выпрямляясь.

Он засмеялся.

- Я тебя не осуждаю, но не советую этого делать. Нам ни к чему ссориться. У меня есть что тебе продать, а ты, конечно, захочешь это купить.

Итак, Люсиль была права. Нас шантажируют.

- Что же ты собираешься мне продавать? - спросил я.

- Тут неподалеку на пляже есть один укромный уголок, - сказал он. - Мальчики и девочки иногда ездят туда немножко повеселиться. У меня там одно местечко, в котором я, когда бывают нужны деньги, тихонько сижу и посматриваю по сторонам. Конечно, мне не всегда сопутствует удача. Но прошлой ночью мне повезло. Я увидел жену хорошо известного рекламного магната и одного из его сотрудников, решивших провести вечерок на природе. Я подумал, что этот парень скорее захочет поделиться со мной частью своих денег, чем предпочтет, чтобы я позвонил его шефу и рассказал об этой прогулке.

Я достал сигарету и закурил.

- Это еще ничего не значит, - сказал я. - Кроме слов, у тебя ничего нет.

Он кивнул.

- Верно. Обычно в таких случаях я ограничиваюсь пятью-десятью долларами. Но ведь была еще и авария. Жене этого самого магната не понравилось твое поведение, она поспешно уезжает и сбивает полицейского. Она повредила твою машину. Это была прекрасная идея - поменять номера. Я не один час провел возле твоего дома, держа наготове камеру со вспышкой, и мое терпение было сегодня вознаграждено. Такая картинка обеспечит тебе и твоей девочке верные десять лет.

Я сидел, уставясь на него и сознавая, что влип по-настоящему.

- Не грусти, парень, - сказал он улыбаясь. - В конце концов, деньги - это всего лишь деньги. В жизни есть вещи поважнее. Даже если бы у тебя был миллион, ты мало получил бы от него радости, сидя в тюрьме. А мне нужны деньги. Я должен уехать из этого города. Давай договоримся: ты мне платишь, и я ничего не говорю твоему шефу и не отсылаю твое фото в полицию. Идет?

- А потом ты вернешься и потребуешь еще денег?

Он отпил из стакана и улыбнулся еще шире.

- Конечно, ты кое-чем рискуешь. Но если ты хорошо мне заплатишь, обещаю обо всем забыть.

- Сколько ты хочешь?

- Между нами говоря, мне кажется, что ты мог бы наскрести тысяч тридцать. У нее, наверняка, есть кое-какие драгоценности, которые она может продать, да и у тебя, конечно, где-нибудь завалялись тысчонка-другая.

Я почувствовал холодное бешенство.

- Ты что, рехнулся? Самое большее, что стоит эта фотография, - это пять тысяч, и ни цента больше.

Он допил виски и поставил стакан.

- Отличное шотландское виски. Я дам тебе срок до конца недели, чтобы ты сумел собрать нужную сумму. А тогда позвоню и скажу, куда отправить деньги. Тридцать тысяч.

- Я же тебе говорю, у меня нет таких денег. Пять тысяч - предел.

Он взял сигарету из сигаретницы на столике и закурил.

- Не будь ребенком, парень. Ты можешь продать это бунгало. Это даст тебе пятнадцать тысяч. Она тоже может кое-что наскрести. Да не мне тебя учить. Заплатишь, и делу конец. Больше я не прощу. - Он вдруг засмеялся. - Не попрошу, потому что буду знать, что больше просить нечего. Ну, ладно. Я позвоню тебе в четверг, а ты уж приготовь денежки. - Он поднялся. - Извини, что ударил тебя, но ты сам напросился. Привет и спасибо за выпивку.

Я смотрел, как он шел к двери. У меня опять адски начала болеть голова. У двери он помедлил и посмотрел на меня.

- И не дури, парень. Может получиться еще хуже.

Он вышел, и через несколько минут я услышал звук мотора и шум удалявшейся машины.

Я с трудом поднялся, взял чистый стакан, налил себе виски и залпом выпил.

Уставясь в потолок, я стал размышлять о происходящем. Я крепко сидел в ловушке.

Что делать? Есть только один выход, сказал я себе. Оскар Росс располагает фактами, говорящими не в твою пользу. До его звонка остается еще шесть дней. За это время нужно откопать факты, говорящие не в его пользу. Тогда мы будем на равных.

Первое, что мне нужно было сделать, это починить «кадиллак». Было уже половина десятого. Я позвонил Сэму Лоузу, владельцу гаража, где я обычно чинил машину.

- Сэм, - сказал я, когда он снял трубку. - Извини, что беспокою тебя так поздно, но у меня небольшое недоразумение с «кадиллаком». Я врезался в дерево. Я бы хотел починить его как можно скорее. Ты не возьмешься?

- Я готов, мистер Скотт, - сказал он. - Может быть, мы сумеем привести его в порядок к среде. Но сначала нужно его посмотреть.

- Спасибо большое, Сэм, - сказал я, хотя голова у меня трещала. - Я хотел бы начать ремонт сегодня же.

- Через полчаса я жду вас, мистер Скотт. Но есть еще одно обстоятельство. В связи с этой аварией с полицейским мы обязаны сообщать им о каждой поступившей к нам поврежденной машине. Мы не можем чинить машины без разрешения, выданного их владельцам полицией. Вы можете получить такое разрешение?

- Оно у меня уже есть.

- Отлично.

Я поблагодарил его и повесил трубку. Была некоторая опасность, что он заметит подмену номера, но я решил рискнуть.

Я запер бунгало и пошел к гаражу Сиборна. Голова у меня раскалывалась.

В гараже все оставалось так, как было, когда я бросился в погоню за Россом.

Я нашел ведро и тряпку, смысл кровь с кузова и с колес, потом укрепил номер, валявшийся на полу, куда я его бросил, убегая. Через полчаса я был у Сэма.

- Добрый вечер, мистер Скотт, - сказал он, осматривая «кадиллак». - Ого! А вы крепко его приложили.

- Да. Знаешь, это бывает, если одной рукой обнимаешь девочку и едешь слишком быстро, - сказал я, совершенно уверенный, что такое объяснение удовлетворит его.

Он засмеялся.

- Знаю, знаю. И со мной такое случалось. Женщины всегда доставляют кучу хлопот. Ну, машину мы починим. Только, боюсь, это будет не раньше конца недели. У вас есть с собой полицейское свидетельство, мистер Скотт?

Сунув руку в карман, чтобы достать бумажник, я услышал шум подъехавшего мотоцикла и, обернувшись, увидел, что у гаража остановился патрульный полицейский.

Сердце у меня на секунду остановилось, а потом начало бешено колотиться. Тем не менее я умудрился не показать своих эмоций. Полицейский вошел в гараж.

- Минутку, - сказал мне Сэм и подошел к полицейскому. - Привет, Тим. Ты к нам зачем? - спросил он у него.

- Поврежденная машина? - спросил полицейский.

- Ну да. Мистер Скотт налетел на дерево.

Полицейский бросил на меня тяжелый взгляд и подошел к «кадиллаку».

К этому времени я уже взял себя в руки и достал, наконец, свидетельство.

Я подошел к нему.

- У меня есть нужная бумага, - сказал я. - Ее выписал лейтенант Вест.

Полицейский повернулся, взял бумагу и внимательно прочел ее. Если бы он сверил номер на машине с номером на правах, мне пришел бы конец. Мне ничего не оставалось, как ждать, что будет дальше.

- Когда вы видели лейтенанта? - спросил полицейский.

- Сегодня днем у мистера Айткена. Он проверял там машины и видел мою. Я работаю у Айткена.

- Как вы ее разбили?

- Наскочил на дерево.

К нам подошел Сэм.

- Мистер Скотт катал свою девочку, - сказал он улыбаясь. - Я сам проделал такую же штуку, когда был в его возрасте. Только я въехал в витрину.

Полицейского это не растрогало. Он протянул мне свидетельство.

- Вообще-то вас надо было забрать в участок. Так вы можете кого-нибудь убить.

- Вот и лейтенант сказал мне то же самое, - я старался говорить виноватым голосом. - Я обещал ему, что больше этого не будет.

То, что я упомянул имя Веста, явно подействовало на полицейского.

- Да уж, будьте поосторожнее, - проворчал он и, обращаясь к Сэму, сказал:

- Думаю, мы скоро поймаем того парня, который убил О’Брайена. Один водитель сообщил нам, что видел его машину на шоссе. Ну ладно, я пойду.

Когда он ушел, я отдал Сэму свидетельство.

- Тебе оно может понадобиться.

- Да, спасибо. Возьмите у меня машину, пока ваша в ремонте, мистер Скотт.

Я взял у него «бьюик», распрощался и выехал на шоссе.

Я остановился у маленького бара, где мы с Джо иногда выпивали, обсуждая ту или иную идею нового проекта.

Бармен, пожилой веселый толстяк, которого мы звали Слим, приветливо кивнул мне.

- Двойное шотландское, - сказал я, садясь у стойки.

- Поздновато вы сегодня, мистер Скотт.

- Да, но завтра ведь воскресенье.

- Что верно, то верно. - Он налил в стакан виски, положил лед и пододвинул стакан мне. - Слышали последние новости об этом случае на шоссе?

У меня напряглись мышцы.

- Нет, а что нового?

- По радио говорили минуту назад. Там, на шоссе, где убили этого полицейского, видели мужчину и женщину, ехавших к пляжу. Примерно в то время, когда случилась авария. Полиция просит их прийти и рассказать, не видели ли они машину, сбившую О’Брайена. Только я думаю, что они не придут.

Он начал что-то говорить по поводу того, что в полиции не особенно много светлых умов.

Я его не слушал.

Неожиданно я спросил:

- Вы не знаете парня по имени Оскар Росс?

Слим удивился.

- Знаю, конечно. Он работает барменом в ночном клубе «Маленькая таверна». Вы его знаете, мистер Скотт?

- Нет. Просто мне кто-то говорил, что он лучший бармен в городе.

- Клянусь, это сказала женщина. Лучший бармен! Да он ничего из себя как бармен не представляет. Единственное, что он умеет, - это обращаться с женщинами. Он знает, как им понравиться. А в бар я бы его не взял.

- «Маленькая таверна»? Это там выступает Долорес Лейн?

- Ну да. - Слим начал вытирать стойку. - Но вы ничего не потеряете, не побывав там. Из-за этой певички тоже сна не лишишься.

- Она, кажется, собиралась замуж за этого полицейского, которого убили?

Слиму это было явно безразлично.

- Да. Только не очень-то я верю газетам. С чего это вдруг певица кабаре пойдет замуж за полицейского?

Я допил свое виски.

- Да, пожалуй, вы правы. Газеты могли и приврать. - Я слез со стула. - Ну, до свидания, Слим. Пора домой.

- Всегда рад видеть вас у себя, мистер Скотт. Хорошего вам уик-энда.

Я сел в «бьюик» и закурил. Совершенно случайно я получил кое-какую информацию.

Оказывается, Росс и Долорес Лейн работали в одном ночном клубе. Долорес сама сказала мне, что собиралась замуж за О’Брайена. Как сказал Слим, почему бы это певица из ночного кабаре связалась с полицейским? Здесь что-то было не так. В этом стоило разобраться.

По вдохновению момента я решил заглянуть в «Маленькую таверну». Я завел мотор и поехал по направлению к Маунт-Креста.

Глава 9

Ночной клуб «Маленькая таверна» был типичной придорожной забегаловкой с массой неоновых огней, разодетым швейцаром и огромной стоянкой, забитой дешевыми машинами.

Найдя место на стоянке, я оставил машину и направился к входу. Швейцар распахнул передо мной дверь, приложив руку к форменной фуражке.

Я вошел в большой вестибюль. Ко мне подбежала девушка гардеробщица, одетая в весьма вольный наряд, едва прикрывавший. колени. Она приветливо улыбалась, но эта улыбка потускнела, когда она увидела, что у меня нет даже шляпы, следовательно, в гардероб мне сдавать нечего и ей ничего не перепадет.

Я обошел ее, улыбнувшись, но не думаю, что моя улыбка была ей очень нужна.

Она повернулась и неторопливо вернулась к вешалке, подражая походке Мерилин Монро.

Я вошел в бар.

Остановившись на пороге, я огляделся.

Ни сам бар, ни его посетителей я не назвал бы особенно приятными. Здесь не было ни одного мужчины в смокинге. Что касается женщин, то здесь присутствовали самые разные представительницы этой половины рода человеческого. Одни из них походили на секретарш, проводящих вечер с кем-то, кто ранее оказывал им услуги, другие были похожи на второразрядных артисток варьете, не отличающихся особой строгостью поведения. Были здесь и явные профессионалки - эти сидели поодиночке в разных концах зала. И еще было несколько пожилых дам, с нетерпением поджидавших своих жиголо.

Я посмотрел на стойку. За ней орудовали два бармена, но Росса не было. Я и не рассчитывал увидеть его сегодня за стойкой. У него, наверное, был выходной.

Оглянувшись, я обнаружил, что по крайней мере десяток женщин выжидающе смотрят на меня.

Стараясь не замечать их взглядов, я заказал виски и, пока бармен выполнял заказ, спросил его, когда начинается выступление в кабаре.

- В половине одиннадцатого, сэр, - ответил он, подталкивая ко мне стакан. - В ресторане, вторая дверь налево и прямо по проходу.

Я посмотрел на часы. Было двадцать минут одиннадцатого. Подвыпивший толстяк, сидевший рядом, повернулся ко мне, глупо улыбаясь, как бы желая извиниться за свое вмешательство.

- Не советую вам тратить деньги на кабаре, приятель. Оно здесь худшее в городе.

- Девочек нет?

Он состроил гримасу.

- Есть девочки, если только их можно назвать девочками.

- Я слышал, что эта Лейн кое-чего стоит.

Он глотнул немного рома с лимонным соком и прикрыл один глаз.

- Если только вам удастся заполучить ее. Это сложно. Я пробовал, но все, чего я добился, это два вечера подряд слушать, как она поет. А это как раз то, чего она делать не умеет.

- Так что же здесь есть стоящего?

Он посмотрел через плечо, не слушает ли кто наш разговор, потом, наклонившись ко мне и понизив голос, сказал:

- Между нами, у них там наверху есть рулетка. Но об этом держи язык за зубами, приятель. Это я уж тебе по дружбе сказал. Они туда не каждого пускают. Ведь все это совершенно нелегально. Попробуйте поговорить с Клодом - он здесь за управляющего. Можете, если хотите, сослаться на меня - меня зовут Беливер.

- Спасибо. Где мне его найти?

Он кивнул в сторону двери в противоположном конце бара.

- Там. - Потом он слез со стула. - Мне пора. Обещал жене сводить ее куда-нибудь. Чуть было не забыл. Лучше мне не опаздывать.

Я наблюдал за ним, пока он пробирался к выходу, потом, чувствуя на себе взгляды двадцати пар глаз, пошел за ним следом.

Слева по проходу был ресторан.

Как только я вошел, ко мне подошел официант с профессиональной улыбкой на лице.

- Я хотел бы посмотреть кабаре, - сказал я, - но обедать не буду.

- Как угодно, сэр. Может быть, что-нибудь выпить или бутерброд?…

- Да, конечно, - сказал я. - Виски и бутерброд с цыпленком.

Он провел меня к одному из маленьких столиков невдалеке от сцены.

Через некоторое время официант принес заказ. Цыпленок был несколько жестковат. Я отложил его в сторону. Что касается виски, то в своей жизни я пивал и хуже, но ненамного.

Приблизительно без четверти двенадцать на сцену выбежали четыре девушки. Выглядели они ужасно, а у одной были грязные коленки. Продемонстрировав все, что могли, они убежали, выказав при этом гораздо больше энтузиазма, чем при выходе.

Чуть позже двенадцати на сцену вышла Долорес Лейн, держась за микрофон так, как утопающий держится за спасательный пояс.

Она спела две латиноамериканские песенки. Голос у нее был слабый, но мелодию она, по крайней мере, выдерживала. Не будь у нее в руках микрофона, ее никто не услышал бы.

Когда она ушла со сцены, то некоторые из посетителей начали танцевать со своими дамами.

Порывшись в карманах, я нашел клочок бумаги и написал следующую записку:

«Не согласитесь ли вы выпить со мной? Надеюсь, вы не набрали в туфли песка сегодня утром».

Я рассчитывал, что такая записка ее заинтересует.

Подозвав официанта, я вручил ему записку вместе с пятидолларовой бумажкой. Убедившись в том, что это действительно пять долларов, он заверил меня, что все будет сделано.

Через несколько минут официант вернулся.

- Мисс Лейн примет вас в своей уборной, - сказал он, с любопытством глядя на меня. - В эту дверь, потом налево и увидите дверь со звездой.

Я поблагодарил его. Допив свое виски, я направился к указанной им двери. Свернув налево по коридору, я увидел обшарпанную дверь с тусклой звездой на ней. Постучав, я услышал женский голос:

- Войдите!

Я повернул ручку и шагнул в маленькую комнату с зеркалом, туалетным столиком, парой кресел и вытертым ковром на полу.

Долорес сидела перед зеркалом, колдуя над своим лицом.

На туалетном столике стояла масса косметики, бутылка джина, наполовину пустая, и недопитый стакан.

Она не повернулась, посмотрев на меня в зеркало.

- Я так и думала, что это вы, - сказала она. - Хотите джина? Где-то должен быть второй стакан.

Я сел.

- Нет, спасибо. Я пил виски. Я хотел пригласить вас выпить.

Она припудрила нос и посмотрела в зеркало.

- Почему?

- Мне понравилось ваше выступление. Я думаю, оно стоит бутылки шампанского, - сказал я, наблюдая за ней. - Кроме того, я хотел поговорить с вами.

- А кто вы такой?

Глаза у нее были чуть расширенные и рассеянные. Это указывала на то, что она довольно сильно пьяна, но еще не настолько, чтобы не понимать, что говорит и делает.

- Меня зовут Честер Скотт, я живу и работаю в этом городе.

- Скотт? - Она сдвинула брови, вспоминая. - Честер Скотт? Где я слышала это имя?

- Слышали?

Она передернула плечами.

- Где-то… Так вам понравилось мое выступление? - Она протянула руку. - Дайте мне сигарету.

Я дал ей одну, другую взял себе и зажег сначала ее, а потом свою. Мы немного поговорили о ее номере. Внезапно она спросила:

- Что вы делали там сегодня утром? Не очень-то я поверила этой истории с купанием.

- Просто изучал местность. Но о чем вы думали, собираясь замуж за полицейского?

- Какое вам дело, за кого я собиралась замуж?

- Да никакого. Просто мне показалось странным, что такая женщина, как вы, может выйти замуж за полицейского.

Ее губы сложились в усмешку.

- Но он был особенным полицейским.

- Да? - Я наклонился вперед, чтобы стряхнуть пепел в пустую пачку из-под сигарет, лежавшую на туалетном столике. - Что значит особенный?

- У него были деньги. - Она поднялась и прошла за ширму в углу. На ногах она держалась нетвердо. - У вас есть деньги, мистер Скотт?

Я повернул свой стул так, чтобы видеть ширму в углу.

- Есть немного, - сказал я.

- Единственное, что в этом мире что-нибудь значит, это деньги. Без денег ты ничто. Не можешь найти приличную работу, не можешь жить в более или менее приличном месте, не можешь общаться с людьми, стоящими общения!

Она вышла из-за ширмы. Теперь на ней было красное шелковое платье с очень смелым декольте. Чуть покачиваясь, она подошла к столику и начала укладывать свои темные волосы.

- Десять лет я так жила. Небольшим талантом я обладаю. Но он не приносит мне столько денег, чтобы было о чем говорить. На то, что я зарабатываю, я могу жить, если это можно назвать жизнью, но. не более того. Так что когда этот краснолицый полицейский начал меня обрабатывать, я позволяла ему это, потому что у него были деньги. За десять лет работы в ночном клубе я насмотрелась и наслушалась разного, но никогда еще не слышала, чтобы мне делали предложение. И тут появляется этот полицейский. Он был груб, а порой просто ужасен, но он, по крайней мере, хотел на мне жениться. - Она остановилась и выпила еще. - У него были деньги. Он делал мне подарки. - Она открыла один из ящичков и вынула оттуда золотую пудреницу. - Подарил мне вот это и не требовал, чтобы я разделась сразу же, как только получу ее. Он подарил мне беличью шубку. И обещал норковую. - Она снова остановилась, чтобы налить еще джина. Думаю, не будь она на взводе, она не говорила бы так откровенно.

Я слушал ее с напряженным вниманием.

- У него был коттедж на Палм-Уэй. Очень милый. Там была терраса, выходившая на море. А в одной комнате пол был стеклянный, с фонарями под ним. Я бы вышла замуж за этого человека, проживи он дольше. Но он был настолько глуп, что позволил себя убить. - Она допила джин и поставила стакан. - Он сделал большую глупость, когда он и Арт Галгано… - Она замолчала, всматриваясь в меня, как будто я расплывался перед глазами. - Я, видно, пьяна. С чего это я так с вами разговорилась?

- Не знаю, - ответил я. - Люди говорят, чтобы облегчить душу. А он ничего не мог поделать с тем, что его убили. Вы должны жалеть его.

- Жалеть? - Она смяла сигарету. - Вы хотите сказать, что я должна жалеть самое себя? - Она подлила джина в стакан. - Вы ищете себе жену, мистер Скотт?

- Я бы этого не сказал.

- Так что же вы ищете?

- Хотел выяснить, каким образом О’Брайен попал под машину.

Она «подняла стакан и понюхала джин.

- Порядочная дрянь. Я его пью только после не очень удачных выступлений, как сегодня. - Она посмотрела на меня. - Какое вам дело до О’Брайена?

- Никакого. Мне просто любопытно узнать, как это произошло.

- Значит, никаких других причин у вас нет - просто любопытство?

- Да.

- Как вы сказали ваше имя?

- Скотт.

- И вы хотите узнать, как Харри попал под машину?

- Совершенно верно.

- Я могла бы вам рассказать. - Она глотнула джина, потом, с выражением отвращения, поднялась и вылила остатки в раковину около двери. - Я могла бы вам рассказать. Во сколько вы это цените, мистер Скотт?

Я уронил сигарету в пустую коробку, служившую пепельницей.

- Вы имеете в виду, сколько бы я заплатил?

- Да, конечно, я имею в виду это. Теперь я знаю, кто вы. Вы тот самый человек, которого шантажирует Оскар.

- Почему вы так думаете? - спросил я, стараясь, чтобы мое лицо ничего не выражало.

- Я кое-что слышала, - сказала она. - Я не одобряю шантаж. Мне нужны деньги, мистер Скотт. Я должна уехать из этого города. Я могу дать вам информацию, которая поможет избавиться от Оскара, но это будет стоить денег. Я не собираюсь грабить вас. Моя цена - пять тысяч. Это дешево. Я знаю, сколько просит Оскар. Пять тысяч - это ерунда!

- Какая информация?

- У вас есть пять тысяч долларов, мистер Скотт?

- Есть, но не при мне!

- А сегодня вы сможете их достать?

- Смогу. - Я подумал о восьми тысячах, которые лежали у нас в сейфе. Я мог бы взять их пока и вложить свои в понедельник, когда откроется банк. - А как вы поможете мне избавиться от Оскара?

- Я скажу вам это, когда вы предъявите мне деньги. Не раньше. Я расскажу вам кое-что, что вы сможете использовать против Оскара. Если вы жалеете пять тысяч, чтобы спасти тридцать, вы просто дурак. Вы можете привезти мне деньги сегодня ночью?

Если она действительно знала, как мне покончить с Оскаром, стоило пожертвовать пятью тысячами.

- Да, могу.

- Я буду дома около двух, - сказала она светски. - Я живу в квартире десять в Мадокс Орлез. Знаете, где это?

Я сказал, что знаю.

- Привозите с собой деньги, мистер Скотт, и я дам вам противоядие. Приезжайте ровно в два. Я должна успеть на поезд. - Она подошла к двери и открыла ее. - Надо снова петь для этих гнусных пьяниц. До свидания.

Я прошел мимо нее в коридор и оглянулся. Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд, потом она тихонько закрыла дверь.

Выезжая со стоянки, я заметил, что за мной выехал черный «клиппер».

Тогда я не придал этому никакого значения, хотя машина все время следовала за мной и отстала, только когда я подъехал к дверям агентства. Но позже я вспомнил об этом. Было без четверти час. От входной двери у меня был ключ, но я знал, что если буду открывать ее сам, то включится сигнализация, и я подниму тревогу. Поэтому я позвонил, надеясь, что привратник не отправился спать.

Вскоре он пришел, посмотрев на меня через стекло, выключил сигнализацию и впустил меня.

- Надеюсь, я не вытащил вас из постели, - сказал я. - Я забыл кое-какие бумаги, которые хотел бы просмотреть в воскресенье.

- Все в порядке, мистер Скотт, - ответил он весело. - Я только собирался лечь. Вы надолго?

- На пять минут.

Я поднялся в свой кабинет, открыл сейф, и, написав расписку, положил ее туда вместо пяти тысяч долларов.

Спускаясь в лифте, я размышлял над тем, насколько могу доверять Долорес. Я вспомнил также, что Росс говорил, что должен уехать из города. Долорес сказала, что и ей нужны деньги, чтобы уехать из города. Не были ли эти двое замешаны в чем-то, что теперь, со смертью О’Брайена, может раскрыться?

О’Брайен, безусловно, заслуживал внимания. Простой автоинспектор, обещающий купить норковую шубу и имеющий дом на море со стеклянными полами, должен был иметь неплохой доход. Тогда почему же он оставался полицейским?

Привратник терпеливо ждал меня внизу. Я пожелал ему спокойной ночи, и он меня выпустил.

Подходя к тому месту, где я оставил «бьюик», я заметил на противоположной стороне улицы человека. Когда я посмотрел на него, гадая, что бы он мог там делать, он отступил в тень.

Когда я добрался до «бьюика», я уже успел о нем забыть, но, как и черный «клиппер», мне пришлось его вспомнить позже.

Мадокс Орлез был многоквартирным домом на авеню Мадокс в захудалой части города.

Указатель внизу сообщал, что квартира 10 находится на третьем этаже.

Поднявшись на лифте, я оказался в коридоре, по обеим сторонам которого было множество дверей. На двери с номером 10 висела табличка: «Мисс Долорес Лейн».

Я нажал кнопку звонка и услышал, как он резко прозвучал где-то внутри квартиры. Потом послышались шаги, и дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой.

- Кто? - спросила Долорес из-за двери.

- Скотт, - сказал я. - А кто бы, вы думаете, это мог быть?

Она открыла дверь.

- Входите. Когда живешь одна в такой дыре, осторожность не повредит, особенно если открываешь дверь в два часа ночи.

Я прошел в комнату, обставленную той дешевой казенной мебелью, которую ни один уважающий себя человек не купит. Это говорило о том, что жилось ей тяжело в этой казенной квартире с казенной обстановкой.

- Не обращайте внимания, - сказала она, заметив, что я оглядываю комнату. - Она хотя бы дешевая.

Около меня была приоткрытая дверь в спальню, где на полу возле кровати я заметил большой чемодан. Она уже приготовилась к отъезду.

- Вы принесли деньги? - спросила она, и я уловил в ее голосе волнение.

- Принес, - сказал я. - Но не собираюсь расставаться с ними до тех пор, пока не удостоверюсь, что ваша информация стоит тоге, чтобы я ее купил.

Ее губы сложились в горькую улыбку.

- Она того стоит. Покажите деньги.

Я достал из кармана пачку стодолларовых бумажек.

Она смотрела на них жадным взглядом.

- Пять тысяч?

- Да.

- Сейчас покажу вам, что у меня есть, - сказала она, подходя к бюро и открывая один из ящичков.

Где- то глубоко в сознании у меня мелькнула мысль, что я не должен ей доверять, но я был настолько глуп и наивен, что решил: поскольку она женщина, я с ней легко справлюсь, и забыл об осторожности.

Она запустила руку в ящик, потом повернулась ко мне лицом. В руке она держала автоматический пистолет тридцать, восьмого калибра, и направлен он был точно на меня.

- Не двигайтесь, - мягко сказала она. - Положите деньги на стол.

Какое- то время я смотрел на нее и на пистолет. Он был нацелен прямо мне в грудь. Впервые в жизни я стоял перед дулом пистолетами нельзя сказать, чтобы это мне нравилось.

- Вы бы лучше положили пистолет, - сказал я хрипло. - Он может выстрелить.

- Он выстрелит, если вы не положите деньги на стол.

Она чуть- чуть передвинулась влево, не спуская с меня глаз и все еще держа меня на мушке, и включила старый приемник, стоявший на столике у стены. Громко зазвучал джаз.

- Мы здесь одни. Никто ничего не услышит. Положите деньги на стол, или я застрелю вас. - В ее голосе прозвучала непреклонность.

Я продолжал смотреть на нее как зачарованный. По выражению ее лица я понял, что она не намерена шутить.

- Вы не уйдете далеко, - сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее. - Вас схватит полиция.

- Не дурите, - улыбнулась она. - Если вы расскажете полиции обо мне, я расскажу им о вас. Оскар не единственный, кто кое-что знает… Я тоже знаю. Я не шантажирую вас, но мне надо срочно уехать.

В глазах у нее я прочитал отчаянную решимость. Я положил деньги на стол.

- Повернитесь лицом к стене и не двигайтесь.

Я повиновался. Она прошла в спальню, очевидно, чтобы взять чемодан. Вернувшись в гостиную, с минуту постояла, а затем направилась к двери.

- До свидания, мистер Скотт, - сказала она. - Извините, что пришлось вас обмануть, но, если вы так глупы, что попались на удочку, вините самого себя.

Дверь захлопнулась, и я услышал, как в замке повернулся ключ. Я отошел от стены и, достав платок, вытер пот с лица.

Потом я выключил радио. Тут я услышал, как в коридоре вскрикнула Долорес: «Нет! Оставьте меня! Нет… не надо!…» В голосе ее звучал страх. Я замер у двери. В коридоре послышался шум возни, а затем раздался звук падающего тела.

Она снова закричала. До сих пор иногда я слышу этот крик в ночных кошмарах.

Потом все стихло. Через некоторое время я услышал шум спускающегося лифта.

Где- то на улице заревел мотор автомобиля. Я все еще стоял у двери, прислушиваясь.

Через несколько секунд я услышал ее хрип. Предсмертный. Кровь застыла у меня в жилах.

Глава 10

Я все еще стоял, уставясь на запертую дверь, когда зазвонил телефон.

Этот звук, раздавшийся столь неожиданно, заставил меня вздрогнуть.

Я кинул взгляд на телефон и попробовал ручку двери. Дверь была надежно заперта. При этом она была весьма основательной, и у меня не было никакой надежды вышибить ее без шума. Да кроме того, это потребовало бы много времени.

Я подбежал к окну, отдернул занавеску и посмотрел на мостовую, от которой меня отделяло расстояние в три этажа.

Здесь выхода не было. Я прошел в спальню и посмотрел в окно: там тоже невозможно. Я снова вернулся в гостиную. Непрерывно звонивший телефон начал действовать мне на нервы. Обследовав окно в кухне, я убедился, что через него смогла бы пролезть разве только кошка.

Не в состоянии выносить больше эти настойчивые телефонные звонки, я снял трубку и осторожно положил ее на стол.

Повернувшись, чтобы снова пойти на кухню, я услышал в трубке громкий мужской голос:

- Долли! Долли, это ты? Это Эд! Этот чертов поезд отходит через пять минут…

Я побежал в кухню и, открыв шкаф, стал искать какой-нибудь инструмент, чтобы выломать дверь. Ничего подходящего я не нашел и снова подошел к запертой двери. Нагнувшись, я заглянул в замочную скважину. Ключ все еще торчал в замке, из трубки, как в дурном сне, все еще доносился голос…

Я оглядел комнату. На одном из стульев я заметил газету. Оторвав от нее кусочек, подсунул его в щель под дверью. Бегом вернувшись на кухню, принялся рыться в посудном шкафу. В четвертом ящичке мне посчастливилось найти маленькие плоскогубцы. С их помощью я подтолкнул ключ так, чтобы он выпал. Он упал на газету.

Очень осторожно я втянул его внутрь.

В это время голос в трубке умолк и послышались короткие гудки. Я положил трубку на место. Затем отпер дверь и вышел в полутемный коридор.

Долорес лежала у лифта лицом вниз. Ее серое дорожное пальто задралось вверх, а красивые длинные ноги были раскинуты.

Так мог лежать только труп, и я похолодел, взглянув на нее. С полминуты я стоял на пороге и смотрел на нее, потом вернулся в гостиную, выключил свет и закрыл дверь.

Медленно, слыша свое хриплое дыхание, я пошел по коридору к тому месту, где она лежала.

Подойдя, я склонился над ней. Ее лицо было отвернуто от меня, но я разглядел кровь у нее в волосах. Я знал, что она мертва, но должен был удостовериться. Взяв ее за плечо, я повернул ее на спину.

Кто- то точным ударом в висок проломил ей череп. Удар был, очевидно, очень сильным, и смерть наступила сразу.

Закрыв глаза, я попытался побороть подступившую тошноту. Прошло несколько секунд, прежде чем я смог снова на нее посмотреть.

Я сунул руку в карман ее пальто, но пяти тысяч уже, конечно, не было, так же как и ее чемодана.

Я выпрямился. Достав платок, вытер лицо и ладони и пошел прочь. В голову мне пришла паническая мысль о том, что если кто-то увидит меня рядом с ней, то обязательно подумает, что это я ее убил.

С единственной мыслью поскорее выбраться из этого дома и уехать от него как можно дальше, прежде чем ее найдут, я начал спускаться по лестнице.

На середине второго пролета я вдруг увидел, что снизу навстречу мне поднимается какая-то девушка.

В первую секунду я, приостановившись, чуть было не бросился обратно наверх. Но мне удалось сдержаться, и я продолжал спускаться. На лестнице была полутьма, но я достаточно хорошо разглядел девушку, чтобы узнать при встрече. Думаю, и она бы вспомнила меня, если бы еще раз увидела.

Проходя мимо, она бросила на меня совершенно индифферентный взгляд и продолжала подниматься наверх.

Я продолжал спускаться.

Я подумал, что если она поднимается на третий этаж, то как раз наткнется на тело Долорес и своими воплями привлечет полицию раньше, чем я сумею выбраться из этого района. Оставшиеся ступеньки я преодолевал бегом.

Достигнув входной двери, я остановился и прислушался. Где-то наверху хлопнула дверь, но воплей не было. Наверное, ее квартира на втором этаже, сказал я себе и, осторожно открыв дверь подъезда, осмотрел улицу.

Затем быстро направился к тому месту, где оставил «бьюик».

Включив зажигание, я несколько секунд сидел неподвижно с закрытыми глазами, чтобы справиться с новым приступом тошноты. Вид мертвой Долорес сильно потряс меня.

Потом я услышал шум приближающегося автомобиля. Мимо меня проехало такси и остановилось у Мадокс Орлез. Из него вышел человек с чемоданом. Он расплатился с шофером, вбежал по ступенькам и вошел в вестибюль.

Я колебался, наблюдая за уезжающим такси. Уж не тот ли это Эд, который звонил по телефону?

Я резко тронулся с места и поехал вниз по улице, но на первом же повороте свернул в боковую улочку и поставил машину у тротуара в ряд уже стоявших там автомобилей. Если этот человек действительно Эд, сказал я себе, будет очень глупо с моей стороны не посмотреть на него поближе.

Я направился обратно в Мадокс Орлез.

Когда до входа оставалось ярдов пять, я остановился и, отступив в тень, стал ждать.

Прошло пять или шесть минут, и я увидел, что из здания торопливо вышел человек с чемоданом.

Я вышел из тени и пошел ему навстречу, как человек, возвращающийся с затянувшейся вечеринки и торопящийся попасть домой.

Человек с чемоданом чуть помедлил, увидев меня, затем повернулся и быстро пошел прочь.

Я следовал за ним, немного ускорив шаг, чтобы не терять его из виду, но в то же время не вызвать у негр мысли о преследовании.

В конце квартала он приостановился, кинув взгляд в мою сторону, и повернул налево.

Как только он скрылся из виду, я побежал за ним на цыпочках, и мне удалось заметить, как он перешел основную улицу и свернул в темный переулок.

Снова подождав, пока он скроется, я перебежал улицу и встал на углу, оглядываясь. Я засек его, когда он направлялся к стоянке такси, где в ряд стояли три машины. Он сел в первую.

Я бросился к той же стоянке, распахнул, дверцу второго такси и забрался внутрь.

- Следуйте за этим такси, - сказал я шоферу. - Получите пять долларов, если не упустите. Однако близко не подъезжайте. Не хочу, чтобы пассажир догадался, что за ним следят.

Шофер тронул с места прежде, чем я закрыл дверь.

- Мало надежды, что он не заметит нас, босс, - сказал он. - Нам не за кем спрятаться - движение маленькое. Я слышал, как он велел моему приятелю отвезти его в отель «Вашингтон».

- Он может передумать, - сказал я. - А я не хочу его упустить.

- Альф скажет мне, куда он поедет, - возразил шофер. - Лучше всего нам поехать прямо в отель, а то он непременно нас заметит.

Наверное, он был прав.

- О’кей. Тогда едем в «Вашингтон».

- Вот правильно, - одобрительно сказал шофер, сворачивая в переулок и увеличивая скорость. - А вы частный детектив?

- Да, - сказал я, зная, что, скажи я нет, мне пришлось бы объяснять, почему преследую это такси. - Если я упущу этого пария, то потеряю работу.

- Не упустишь, приятель, - сказал шофер, заворачивая за угол на такой скорости, что шины завизжали по асфальту. - Держись крепче, я тебя довезу.

До отеля мы доехали меньше чем за пять минут. Шофер остановил машину в пятидесяти ярдах от входа и с улыбкой посмотрел на меня.

- Он еще не приехал, но приедет. Мне подождать?

- Да.

Я достал сигареты и предложил ему. Мы оба закурили.

Мы ждали пять-шесть минут в молчании. Потом, когда я уже начал думать, что упустил его, я увидел, как к входу подъехало такси. Человек с чемоданом вышел из него, расплатился с водителем и быстро вошел в отель.

- Ну вот, - произнес шофер, - что я говорил.

Я дал ему пять долларов.

- Спасибо, - сказал я. - Пойду поговорю с этим шутником.

- Может, помочь?

- Нет, я справлюсь.

Поднявшись по ступенькам, я задержался у двойных стеклянных дверей вестибюля.

Человек с чемоданом разговаривал с ночным клерком, пожилым мужчиной, слушавшим его с безразличным выражением лица.

На человека с чемоданом как раз падал свет, и я хорошо разглядел его. Вряд ли это был тот тип мужчины, с которым, по моему мнению, Долорес решила бы отправиться в путешествие: толстый коротышка лет шестидесяти. Лицо его покрывала сеть тонких красных прожилок, что выдавало в нем пьяницу. Одежда была изрядно потрепана. Разговаривая с клерком, он все время вытирал лицо платком, и даже с того расстояния, на котором я находился, я мог разглядеть, что он нервничает и выглядит удрученным.

В конце концов он заплатил клерку, и тот подтолкнул к нему регистрационный журнал, где толстяк расписался. Затем, взяв ключи, брошенные клерком на конторку, и свой чемодан, он пересек вестибюль и исчез на лестнице.

Я стоял, раздумывая. Потом толкнул двойные двери и вошел в вестибюль.

Я облокотился на барьер, за которым сидел клерк, и изучающе поглядел на него. С этим человеком можно было говорить только однозначно. Одежда говорила о его бедности.

- Я хочу получить кое-какие сведения о человеке, который только что поднялся наверх, - сказал я резко.

Достав бумажник, я вынул десятидолларовую купюру и предоставил ему как следует ее разглядеть. Потом засунул ее между средним и указательным пальцами левой руки так, что она торчала, как флаг, и положил руку на конторку в трех футах от него.

Глаза клерка последовали, за купюрой. Он глубоко задышал.

- Мы не имеем права давать сведения о наших клиентах, - сказал он о ноткой колебания в голосе. - Кто вы такой, мистер?

- Человек, покупающий информацию за десять долларов, - ответил я.

Он приподнял плечи и закрыл глаза, размышляя. Потом, открыв глаза, еще раз посмотрел на деньги.

- Вы не полицейский, - сказал он, как бы говоря сам с собой. - И не частный детектив.

- Неважно, кто я, - сказал я. - Как его зовут?

Рука, которую он, по всей видимости, не мыл уже несколько дней, потянулась к деньгам. Когда до бумажки оставалось несколько дюймов, я отодвинул ее.

- Как его зовут? - повторил я.

Он вздохнул.

- Не знаю. Но уверен, что не так, как он написал в книге. - И он подтолкнул ко мне регистрационный журнал.

Я прочел: «Джон Тернер, Сан-Франциско».

- Он не сказал, как долго собирается здесь оставаться?

Клерк снова поднял плечи.

- Если бы я мог подержать деньги, мистер, это очень помогло бы моей памяти. Когда вы доживете до моих лет, вы будете удивлены тем, какой плохой станет ваша память.

Я бросил деньги на конторку.

- Пусть они лежат там, - сказал я. - Можете смотреть на них.

Он нагнулся над бумажкой, потом подул легонько на нее, потом поднял глаза и спросил:

- Так что вы хотели узнать, а?

Я повторил вопрос.

- Он сказал, что опоздал на последний вечерний поезд и поедет первым утренним. Просил разбудить его в семь часов.

- Куда он поедет?

- Не знаю. Не во Фриско. Туда нет поезда завтра в половине восьмого. Может быть, в Сан-Диего.

Я подумал немного, потом спросил:

- В каком он номере?

Клерк положил палец на купюру и очень медленно, очень осторожно стал подтягивать ее к себе.

- Комната 28, - сказав он, - но оставьте сумбурные идеи. Никто здесь не поднимается наверх, если не снял комнату.

- Комната 27 или 29 свободны?

Он оглянулся через плечо на ключи на щите и, не убирая пальца с купюры, левой рукой снял с крючка ключ от комнаты 29.

Он положил его передо мной, а затем молниеносным движением схватил с конторки десять долларов.

- Два доллара за ночь, - сказал он. - Комната неплохая, во всяком случае, лучше, чем его.

Я отсчитал два доллара и взял ключ.

- На случай, если я просплю, - сказал я, - позвоните мне в номер в половине седьмого.

- О’кей, - заверил он. - По лестнице на первый этаж, на площадке повернете налево.

Коридор был тускло освещен. В него выходили обшарпанные двери, а ковер, по которому я шел, истерся до толщины бумажного листка. Пахло капустой и немытыми телами. Было совершенно очевидно, что «Вашингтон» был отнюдь не самым первоклассным отелем Палм-Сити.

Дойдя до комнаты двадцать семь, я стал ступать осторожней и остановился у двери номера 28, прислушиваясь. Оттуда не доносилось ни звука. Я подошел к своему номеру, отпер дверь и вошел. Нащупав на стене выключатель, зажег свет, закрыл дверь и огляделся.

Это была маленькая комната, очень убого обставленная, хотя и относительно чистая. Над кроватью висел рисунок женщины с крыльями, которая стучала сжатыми кулачками в обитую железом дверь. Она, вероятно, изображала любовь, запертую в темнице, и если любовь действительно походила на нее, то хорошо, что дверь выглядела такой надежной.

Я сел на кровать. На моих часах было без десяти три, и я внезапно почувствовал, что смертельно устал.

Меня подмывало улечься прямо в одежде и поспать хоть чуть-чуть, но в это время я услышал, как за стеной сняли телефонную трубку.

Я прислушался.

Человек, записавшийся внизу как Тернер, сказал;

- Пришлите мне наверх бутылку шотландского виски и немного льда.

Минут через десять, показавшихся мне часами, я услышал неторопливые шаги по коридору. Я подошел к двери своего номера и подождал. Из бумажника я достал пять долларов. Это была ночь трат.

Когда официант очень медленно добрался наконец до номера 25, я вышел в коридор и преградил ему путь.

Я вынул пять долларов так, чтобы он видел их, протянул их ему, а сам в это время забрал у него поднос.

Он схватил деньги, как голодный тигр хватает кусок мяса, потом невидящим взглядом посмотрел на меня, медленно повернулся и пошел обратно.

Я поставил поднос на пол у номера 28 и постучал в дверь.

- Кто там? - раздалось из-за двери.

- Официант, - сказал я и прислонился к двери всем телом. Я слышал, как он пересек комнату, повернул ключ в замке и открыл.

Я перенес на дверь весь свой вес. Она резко распахнулась, и Тернер, или Эд, или кем он там был, отскочил назад, а я оказался в комнате.

Для человека, приближающегося к шестидесяти, у него была отличная реакция. Он быстро оправился от удивления, повернулся и бросился к постели, на которой лежал кольт 45-го калибра.

Я толкнул его, и он упал на кровать. Его рука накрыла пистолет. Я схватил его за руку. Некоторое время мы соревновались, кто сильнее, но на моей стороне была молодость.

Я вытащил у него из-под ладони пистолет и встал на ноги, прежде чем он успел сесть на кровати. Когда он сел, то оказался под дулом пистолета.

- Расслабьтесь, - сказал я, стараясь дышать ровно. - Я хочу поговорить с вами.

- Кто вы такой, черт вас дери? - спросил он низким срывающимся голосом.

- Это не имеет значения, - ответил я. - Там, за дверью, есть кое-что выпить. Если бы вы втащили все это сюда, мы могли бы побеседовать.

Он принес поднос и, пока он разливал виски, я закрыл дверь и запер ее на ключ.

Он проглотил виски залпом и налил еще.

- Мне со льдом, - мягко сказал я.

Он тяжело уставился на меня.

- Кто вы такой? Что вам надо? - проворчал он, отводя глаза. Вид у него был растерянный.

- Я буду спрашивать, а вы отвечать, - сказал я, стараясь говорить как можно тверже. - Почему вы не позвонили в полицию, когда обнаружили труп?

Краска сбежала с его лица, и только красные прожилки выделялись еще резче.

- Вы знаете, что с ней произошло? - воскликнул он.

- Знаю. Я видел, как вы входили и выходили. Почему вы не позвонили в полицию?

- Какой от этого толк, - сказал он, отводя глаза.

- Как вас зовут?

- Тернер. Джон Тернер.

- О’кей, если вам так удобнее, - согласился я и поднял пистолет. Он был тяжелый и держать его было неудобно. Я читал о таких пистолетах в детективных рассказах, но держал его в первый раз.

- Встаньте и отойдите к стене. Я позвоню в полицию.

Немного виски выплеснулось у него из стакана и облило колени.

- Подождите, - сказал он хрипло. - Я ничего обо всем этом не знаю. Я ее просто нашел. Кто-то ударил ее по голове.

- Как вас зовут?

- Эд Натли. Я ее поверенный.

Это было похоже на правду. Я вспомнил, что Долорес упоминала поверенного.

- Почему вы не вызвали полицию?

Он выпил еще немного.

- Я собирался позвонить в полицию, - пробормотал он. - Как только оправился бы от шока, собирался им позвонить.

- Так позвоните сейчас, - сказал я, надеясь, что виски не сделало его столь безрассудным, чтобы последовать этому совету.

Эд Натли поставил стакан, и я подумал, что сейчас он действительно позвонит в полицию. Но он вынул помятую пачку сигарет и закурил.

- Я вас знаю, - произнес он. - Вы тот самый человек, от которого она ждала деньги на билет.

Я положил пистолет, подошел к подносу и налил себе виски. Я почувствовал, что мне необходимо выпить.

- Ну, допустим, - сказал я.

Он уставился на меня.

- Вы дали ей денег?

- Вы отклоняетесь от темы, - прервал я. - Я хочу знать, почему вы не позвонили в полицию, найдя ее мертвой? Либо вы будете отвечать мне, либо властям. Выбирайте.

Он колебался. Потом пожал плечами.

- Я не хотел быть замешанным во все это, - сказал он и, вынув платок, вытер вспотевшее лицо. - Они могли подумать, что это я ее пристукнул. - Он аккуратно сложил и убрал платок. - А ведь я ее предупреждал… - Он резко оборвал фразу. - Просто не хотел быть замешанным в это дело.

- О чем вы ее предупреждали? - спросил я.

Он снова поколебался, потом взял свой стакан и допил все, что в нем оставалось. Налив себе еще виски, сказал:

- Не знаю, почему я говорю с вами? Может, я пьян, но если вас это так интересует, то я говорил ей, что она сумасшедшая, если собирается выйти замуж за этого полицейского.

- Почему вы ей так говорили?

Он отпил из стакана.

- Потому что в этом не было ничего хорошего. Но она не желала слушать. Я предупреждал, что ее вовлекают в какую-то грязную историю. Но она никогда меня не слушала. Она надо мной смеялась. Полицейский не мог жить так, как жил он, если только не был по уши в грязи. Она об этом не думала. Надеялась, что, выйдя за него замуж, сможет завести свое кабаре. Вот и все, о чем она думала.

- Какие дела вел О’Брайен? - спросил я, придвигаясь к нему.

Он взглянул на меня.

- Не знаю.

- Почему Долорес хотела уехать из города?

Он надул щеки.

- Здесь ей больше нечего было делать. Она хотела попытать счастья в Мексике.

- Она непременно хотела уехать. Здесь должно быть что-то еще. Что?

Он подлил себе виски.

- Вы дали ей денег?

- Дал. Но тот, кто убил ее, забрал их.

Он потер лицо руками.

- Я, кажется, начинаю пьянеть. Дайте подумать. - Он снова потер лицо руками. - Если вы знаете, что с ней случилось, значит, вы видели ее раньше, чем я. Следовательно, вы знали, что она мертва, раньше, чем я. Она подловила вас с пятью тысячами, а вы мне сказали, что дали их ей. - Он кашлянул, прикрыв рот рукой. - Я, может быть, наполовину пьян, но еще соображаю. Ведь это вы могли ее убить. - Он смотрел на меня во все глаза. - Да… может быть…

Я старался сохранить спокойствие, хотя сердце у меня начало колотиться.

- Я не убивал ее, - начал я, глядя ему прямо в глаза. - И не думаю, что это вы ее убили. Но если вы настаиваете, можем обратиться к властям - они нас рассудят.

Он слабо улыбнулся.

- О’кей, приятель, я тебе верю, - сказал он. - Не, хочу неприятностей. Она умерла. Что бы я теперь ни делал, она не оживет. Между нами, мне все равно, кто ее убил. А с полицией связываться я не хочу. Я когда-то имел с ними дело. Лучше в это не путаться. Что, если вы уйдете отсюда и дадите мне поспать? Мне надо успеть на ранний поезд, а я отвратительно себя чувствую.

Я решил сразить его внезапностью.

- Вы знаете Росса? - спросил я.

Его реакция разочаровала меня. Он просто уставился на меня.

- Я никого не знаю, - сказал он. - Послушайтесь моего совета: если хотите остаться в живых, лучше вам никого не знать в этом паршивом городишке. Ну, а теперь дайте мне поспать.

- Не думаете ли вы, что это он ее убил?

Его губы сложились в усмешку.

- Росс? Вы смеетесь? У него не хватит смелости убить муху.

Тогда я попробовал зайти с другого бока.

- А может быть, это Арт Галгано?

Это дало эффект. Он побледнел, руки сжались в кулаки.

- Я не знаю, кто ее убил. Выматывайтесь!

Я почувствовал, что сейчас ничего больше от него не добьюсь. Да и мне надо было спешить.

Я поднялся.

- Я зайду к вам до вашего отъезда, - сказал я. - Так что не думайте, что вы от меня отделаетесь.

Я вышел в полутемный коридор и закрыл за собой дверь. Хоть мне и не хотелось провести остаток ночи в этом поганом отеле, но я бы не выдержал сейчас обратного пути домой.

Сняв пиджак и ботинки, я растянулся на кровати и постарался сосредоточиться на событиях сегодняшнего дня. Но я слишком устал и через минуту уже спал тяжелым сном.

Разбудил меня звук выстрела.

Я сел на постели и, глядя перед собой, пытался понять, где стреляли. Потом я услышал мягкие шаги, удалявшиеся по коридору.

Не включая свет, я подошел к двери, осторожно отпер ее и выглянул в коридор.

Дверь в комнату Натли была приоткрыта. Там горел свет.

Я подошел к его двери и заглянул в комнату. Натли в пижаме сидел на полу в углу. Он был босой. Прямо под карманом пижамной куртки виднелось пятно крови. Пока я стоял, глядя на него, пятно начало увеличиваться.

Я ничего не мог для него сделать. Никто уже ничего не мог для него сделать.

Где- то внизу закричала женщина.

Мне самому хотелось кричать.

Глава 11

Казалось, я попал в мир ночных кошмаров, где проводил время, убегая от мертвецов. Стоя в дверях и глядя на Натли, я понял, что должен выбираться из этого отеля, пока не прибыла полиция.

Где- то в конце коридора продолжала кричать женщина, и к ее крику присоединился крик другой женщины, доносившийся с другого этажа:

- Полиция! Полиция! Убийство! Полиция!

Когда я стремглав спустился в вестибюль, меня ожидал еще один удар.

На конторке лицом вниз лежал в луже крови клерк. Кто-то сильно ударил его в правый висок, убив так же, как была убита Долорес Лейн.

К этому времени я уже привык видеть насильственную смерть и, остановившись, чтобы посмотреть на труп клерка, ничего не чувствовал, кроме усталости.

Пока я стоял там, раздался звук полицейской сирены. У меня заколотилось сердце. Я направился к выходу, но остановился, осознав, что, выйдя через эти двери, тут же окажусь в руках полиции.

За конторкой была другая дверь с надписью: «Служебная».

Я обежал конторку, открыл дверь и вошел в освещенный коридор. Передо мной была лестница, ведущая в подвал. Не колеблясь, я быстро спустился по ней и оказался в другом коридоре, примыкавшем к кухонным помещениям. Быстро пройдя вперед, я очутился у двери, на которой было написано: «Пожарный выход».

С трудом открыв эту дверь - на ней была масса задвижек - я выглянул в темный тупик.

Плотно закрыв за собой дверь, я пошел к главной улице. На углу остановился и внимательно огляделся.

У входа в отель стояла полицейская машина, но ни одного полицейского поблизости не было.

Прячась в тени, я побежал на подгибающихся ногах прочь.

Пробежав две улицы, я заметил идущее навстречу такси и заставил себя перейти на шаг.

По моему сигналу такси остановилось. Я сказал шоферу, чтобы он быстро отвез меня на авеню Мадокс.

Через десять минут мы были там, и, когда проезжали мимо Мадокс Орлез, я увидел в окно, что у входа стоят три полицейские машины. Рядом поджидали пятеро патрульных и человек в штатском. Я подумал, что это, наверное, лейтенант Вест, но, так как он стоял в тени, я не смог его как следует разглядеть. На углу следующего квартала я попросил шофера, остановиться и расплатился.

Когда такси уехало, я пошел к тому месту, где оставил «бьюик». Отъезжая, я услышал, как часы пробили половину четвертого.

Теперь я был замешан не только в дорожном происшествии с полицейским, но еще и в трех убийствах. Такую ситуацию можно пережить только в ночном кошмаре, но я настолько устал, что не почувствовал всего ужаса своего положения.

Я подъехал к дому, когда часы на щитке «бьюика» показывали без пяти четыре.

Машину я оставил на улице. Свет зажигать не хотелось. Пройдя через холл, я вошел в спальню.

Вдруг меня охватило странное ощущение. В воздухе ощущался еле заметный запах духов, совершенно непривычный для моей спальни.

Я включил свет. Мне показалось, что у меня остановилось сердце.

В постели, с лицом, наполовину закрытым каштановыми волосами, лежала Люсиль.

Прислонившись к стене, я смотрел на нее. Она не двигалась. Увидеть ее в моей постели было достаточно сильным потрясением. Но во мне еще рос страх, что она мертва. Этой ночью погибли трое, и она могла быть четвертой.

Усилием воли я оторвался от стены, подошел к кровати и трясущейся рукой осторожно коснулся ее руки.

Она шевельнулась, вздохнув, и зарылась лицом в подушку.

Я отступил и глубоко, с облегчением вздохнул. Потом увидел, что на полу разбросана ее одежда: лимонного цвета брюки, белая кофточка, белые трусики и на стуле - бюстгальтер.

Меня не беспокоило, каким образом она оказалась в моей постели и к чему это может привести, если ее здесь обнаружат. Она была живой, а больше меня ничего не интересовало.

Все, чего я хотел, это спать.

Я прошел в соседнюю спальню, разделся и, как только голова коснулась подушки, погрузился в тяжелый глубокий сон.

Все мои проблемы и страхи сидели на краешке постели, готовые вновь встретить меня по пробуждении.

Когда я открыл глаза, стрелки часов на столике у кровати показывали пять минут двенадцатого.

Некоторое время я лежал неподвижно, глядя в потолок и пытаясь сообразить, приснились мне все эти события или они имели место в действительности.

Когда я совсем проснулся, то понял, что это вовсе не ночной кошмар. Я встал, надел запасной халат и прошел в ванную.

Побрившись, я почувствовал, что стал способен размышлять над происходящим. Выходя из ванной, я услышал движение в своей спальне, потом дверь распахнулась, и на пороге появилась Люсиль.

Мы смотрели друг на друга.

- Привет, - сказал я. - Ты не могла воспользоваться свободной постелью? Или ты что-то задумала?

Она покраснела.

- Извини. Я ждала-ждала, а ты все не приходил. - Она говорила на одном дыхании. - Я так устала, что прилегла на твою постель и, должно быть, уснула.

- А, потом, во сне, разбросала всю свою одежду по комнате и залезла под одеяло, - сказал я, улыбнувшись. - Ну, надеюсь, ты спала так же хорошо, как я. Я приехал немножко поздновато и решил, что не стоит тебя будить. Есть какая-то конкретная причина того, что ты здесь, или ты просто решила, что смена постелей немного нарушит однообразие твоей жизни в Гейблз?

Она пристально посмотрела на меня.

- Ты сказал, что нашел решение. Но не сказал какое.

Я хотела знать. Я приехала сюда и ждала в надежде, что ты вот-вот приедешь.

- Понятно. А как ты вошла в дом?

Она отвела глаза.

- Я… Я нашла открытое окно.

- Неосторожно с моей стороны. - Я провел пальцем по волосам и поморщился, коснувшись раны от удара на затылке. - Слушай, я сегодня немного не в себе. Будь хорошей девочкой, садись на свой велосипед и поезжай домой, а? Я хочу немножко тишины и покоя сегодня утром.

- Чес, пожалуйста… Мне нужно поговорить с тобой. Этот человек, который звонил… он приезжал ко мне. Он собирается нас шантажировать.

- Да, я знаю. Ну ладно, давай поговорим, но не раньше, чем я выпью хоть немного кофе. Окажи мне любезность, пойди в ванну и вернись очаровательной. Сейчас ты выглядишь так, словно спала в курятнике. Я приготовлю кофе, и мы поговорим.

Оставив ее удивленно смотрящей на меня, я пошел на кухню и поставил чайник.

К тому времени, когда кофе и тосты были готовы, она появилась на кухне умытая, свежая, тщательно причесанная. Она умудрилась отлично выглядеть даже в моем халате, который был ей страшно велик.

- Садись и пей кофе, - сказал я. - Говорить пока не будем. У нас масса времени.

- Но, Чес…

- Я же сказал, что говорить пока не будем. Я хочу спокойно выпить кофе.

Она села напротив и принялась за кофе.

Я представил себе такую ситуацию. Если бы у меня не было неприятностей, если бы Айткен умер и если бы она вышла за меня замуж, то следующие лет двадцать мы бы вот так и жили. Каждое утро пили бы кофе, сидя друг против друга. Я обнаружил, что картина эта менее привлекательна, чем когда-то мне казалось.

В молчании мы допили кофе. Жестом я достал сигаретницу, подтолкнул ее к Люсиль, поднялся, подошел к кушетке и лег. Зажег сигарету и уставился в потолок.

- О’кей, - сказал я, не глядя на нее. - Давай начнем. Тебя шантажируют?

- Да. Он приезжал вчера вечером. Я купалась. Он появился, когда я выходила из бассейна.

- Если на тебе было то бикини, в котором я тебя видел, удивляюсь, как у него хватило жестокости шантажировать тебя. - Я повернул голову и посмотрел на нее. - Как он тебе понравился? Мне показалось, что от мужчины его типа большинство девушек должны сходить с ума.

- Он показался мне отвратительным, - сказала она холодным ровным тоном.

- Правда? Наверное, это уже из-за того, что он просил денег. Я уверен, что если бы он приглашал тебя пообедать с ним, ты нашла бы его очаровательным.

- Чес! Пожалуйста, не говори так! Он требует тридцать тысяч! Говорит, что мы вдвоем сможем собрать такую сумму.

- Я знаю. Мне он говорил то же самое. Он дал мне срок до конца недели, чтобы найти эти деньги. Как ты думаешь, ты сможешь набрать тридцать тысяч?

- Нет, конечно!

- Сколько ты можешь найти?

- Не знаю. У меня есть бриллиантовое кольцо. Это все, что действительно принадлежит мне. Роджер подарил его мне перед свадьбой. Наверное, оно чего-то стоит. - Она сняла кольцо с безымянного пальца правой руки. - Может быть, ты сможешь его продать?

Я протянул руку.

- Дай-ка я посмотрю.

Она протянула мне кольцо. Оно было неплохое, но ничего такого, ради чего ювелиры отрывали бы его с руками.

- Ну что же. Сотен пять тебе за него дадут, особенно если ты скажешь, что твоя мать голодает, а ты погибаешь от нужды, и если тебе поверят, конечно. - Я положил кольцо ей в ладонь. - Вообще мы прогрессируем. Нам осталось найти всего лишь двадцать девять тысяч пятьсот долларов.

- Чес! Почему ты со мной так говоришь? - спросила она сердито. - Что я такого сделала? Я ведь предупреждала тебя, что он будет нас шантажировать. Ты не верил мне, а теперь ополчился на меня. Это ведь не моя вина.

- У меня была очень трудная ночь, - сказал я терпеливо. - Твои проблемы, Люсиль, меня сейчас не волнуют. Мне и так есть над чем подумать.

- Но ведь это и твои проблемы тоже, - воскликнула она. - Как мы будем доставать деньги?

- Это, как однажды сказал Гамлет, вопрос. У тебя есть какие-нибудь предложения?

- Ну, ты… ты мог бы дать большую часть. Ты говорил, что у тебя есть двадцать тысяч.

Я внимательно посмотрел на нее.

- Я должен отдать их твоему мужу. Он вряд ли будет очень рад, если вместо этого я отдам их Оскару.

- Чес! Ты не относишься к этому серьезно! А он говорит, что расскажет Роджеру, что мы занимались любовью на пляже, что у него есть твоя фотография, где ты заменяешь номера у машин. Что нам делать? - Она начала стучать кулачками по моей коленке. Я оттолкнул ее руку.

- Во-первых, мы не дадим данной ситуации подчинить нас, во-вторых, мы не будем платить мистеру Оскару Россу, а в-третьих, ты сейчас оденешься и доедешь домой, чтобы никто не застал нас в столь компрометирующей обстановке.

- Ты не будешь ему платить? - спросила она, глядя на меня круглыми глазами. - Но ты должен! Он же пойдет в полицию! Он скажет Роджеру! Ты должен заплатить ему!

- Никаких «должен»! До конца недели у нас еще шесть дней. Я буду очень удивлен, если за эти дни не найду чего-то, что поубавит пыл Росса.

- Но если он узнает, что ты ведешь такую игру, ему это не понравится. Он может пойти в полицию…

- Не пойдет. Ну а теперь будь хорошей девочкой - одевайся и езжай домой. Мне нужно многое сделать, а ты мне мешаешь.

- Но ты ведь не говоришь серьезно? Ты же только разозлишь его. Он… он может повысить цену.

- Не повысит, - сказал я. - Он не дурак. Он знает, что больше тридцати тысяч не получит. Ну, пожалуйста, езжай домой.

Медленно она встала.

- Мне это не нравится, - сказала она, глядя на меня. - Мне кажется, лучше ему заплатить и избавиться от него, наконец.

- Конечно, тебе это больше нравится. Деньги ведь не твои. Если ты так хочешь, чтобы он получил деньги, почему бы тебе не попросить мужа одолжить тебе тридцать тысяч? Вдруг одолжит?