Женатый мужчина

Глава 7

Ровно в шесть мы с мальчиками, еле дыша, вскарабкались на холм и оказались у дверей Незерби-Холла. Ужин начался совсем скоро, можно даже сказать, стремительно. Шагая по парку в этот божественный летний вечер, я с удивлением заметила, что вся семья собралась на просторной крытой террасе позади дома. Все прекрасно знали, что Арчи терпеть не может есть на улице, считает, что так делают только на материке, что это неудобно и, вообще, на свежем воздухе едят одни гомики. И тем не менее на террасе накрыли стол под большим зонтиком.

– Как мило, – удивленно пролепетала я, когда Роуз подбежала мне навстречу, как всегда на цыпочках и с задранным носом – как маленькая белочка.

– Я подумала, что мальчикам больше понравится на террасе. Не так официально. В обеденном зале люди чувствуют себя как-то неуютно, тебе не кажется? А на кухне так жарко.

– Все замечательно, – заверила я ее. – И ребята будут в восторге. О, Арчи, – обернулась я. – Рада вас видеть.

Арчи, крупный мужчина с густыми бровями, зажал меня в медвежьих объятиях: чопорный галстук, завязанный тугим узлом, душил его. Роуз улизнула на кухню следить за приготовлением ужина, а он тем временем сладострастно разглядывал меня влажными глазами.

– Люси, дорогая. Выглядишь обворожительно, как всегда. Как конфетка! – Он поцеловал меня почти в губы, после чего потер бедро ладонью – он всегда так делал, когда бывал возбужден. – Не можешь представить, как мы рады, что ты здесь, с нами, и эти два сорванца тоже! Ну, как вам новый дом? Никаких жалоб нет? Роуз несколько месяцев там хлопотала, так что все должно быть безупречно. Она прямо в маньяка превратилась. Чуть что – гладить салфетки или еще что-нибудь в этом роде. Я уж заподозрил, что у нее там любовник завелся! Но нет, не повезло – ха-ха-ха!

Я нервно захихикала вместе с ним. Все давно знали, что отношения между Роуз и Арчи как таковые завяли уже много лет назад. Родив четверых детей, Роуз решительно натянула ночнушку, и Арчи пришлось, по ее деликатному выражению, «самому как-то справляться» (можно подумать, это все равно, что завтрак самому приготовить). Непонятно, было ли ее безразличие искренним или же Роуз просто пыталась сохранить достоинство… ведь под «справляться самому» явно подразумевалось «найти любовницу». И ею стала грудастая блондинка Ванда из соседнего графства, которая дважды в неделю ездила с Арчи на охоту, после чего плюхалась с ним в кровать ради оздоровляющего секса. Роуз, видимо, была только рада закрыть глаза и два раза в неделю передавать Ванде бразды правления. Но, очевидно, Арчи все же не был до конца удовлетворен. Ходили слухи, что у него есть любовницы и в Лондоне. Никто уже не удивлялся, что при разговоре его взгляд застывал где-то на уровне груди, и он даже не пытался этого скрыть. Женская анатомия была его хобби: его интересовала грудь, и, следовательно, он на нее пялился. Однако в тот вечер я заметила, что его взгляд приковало более захватывающее и приятное зрелище.

Слева от меня сидела очень красивая девушка с каштановыми кудрями, широкой улыбкой и в футболочке, обтягивающей пышный бюст. Она разговаривала с Гектором, который так раскраснелся от ее внимания, что, казалось, вот-вот отдаст концы. Австралийский акцент гулким эхом отражался от йоркширских каменных стен. По ее одежде я поняла, что это и есть няня. Я рассеянно болтала с Арчи и думала, не нарочно ли Роуз взяла ее на работу. Феллоузы уже давно расстраивались из-за неспособности тридцатишестилетнего Гектора наладить отношения с какой-либо девушкой, независимо от ее внешности и происхождения. «Хотя бы пригласил ее на чашечку кофе», – сокрушалась Роуз. Правда он ходил на званые ужины – всегда в качестве свободного холостяка – и знакомился с кучей женщин, но никогда не приводил никого домой. «А у него так много достоинств!» – жаловалась Роуз, размахивая руками вокруг и указывая на эти достоинства (она явно имела в виду не его личные качества).

Мы с Недом были уверены, что он не голубой, как думали некоторые: просто он очень застенчив и, вероятно, асексуален. Неужели это очередная хитрость Роуз – выбрать хорошенькую пышную девчонку и подсунуть ее сыну под нос, словно жирного извивающегося червяка на крючке? По-моему, весьма рискованная затея. Во-первых, Гектор, чувствительная душа, наверняка потеряет голову и влюбится в девицу по уши, а Роуз на это вовсе не рассчитывает; и, во-вторых, Арчи тоже захочется ее охмурить. У него уже слюнки текут при мысли об этом, я вижу, и он потирает бедро, как заведенный. Но Роуз же не дурочка. Наверняка она и об этом подумала и решила… что же она решила?

– Ты уже познакомилась с Тришей? – резко прошипел Арчи, оборвав меня на полуслове и протащив через всю террасу. – Я не должен вас знакомить, так как Роуз хотела произнести какую-то идиотскую речь, типа, что она не хочет тебе ее навязывать и все такое, но ты просто обязана с ней познакомиться! Обалденная девица. Обалденная! Эй, Триша!

Триша оборвала разговор с Гектором, дав бедняге возможность вытереть лоб, перевести дыхание и подтянуть штаны. И как раз в эту минуту вбежала Роуз.

– О, Люси, ты уже познакомилась с Тришей?

– Нет, но Арчи как раз…

– Я только хотела сказать, чтобы ты не думала, будто я вмешиваюсь в твои дела и все устраиваю, не посоветовавшись с тобой, но, дорогая, ты даже не представляешь, как нам повезло! Триша приехала из Австралии на год, и хотя сначала мы наняли ее как помощницу для Джоан в кухне, она также любезно согласилась присматривать за мальчиками, если ее помощь понадобится. Я на тебя не давлю, Люси. Она знает, что ты неработающая мама, просто… ну, если ты захочешь уехать в Лондон на весь день или… ну, не знаю, к парикмахеру сходить…

– Это было бы замечательно, – прервала ее я. – Приятно знать, что я могу оставить мальчиков с опытной няней. Спасибо, Роуз, вы абсолютно правы. У меня будет возможность передохнуть.

Роуз просияла, и мы с Тришей пожали друг другу руки.

Потом я увидела Пинки, которая цокала через террасу мне навстречу на каблучках-рюмочках и в коротеньких джинсах.

– Привет, дорогая! – воскликнула она. – Боже, как я рада тебя видеть! Когда мамочка сказала, что ты возвращаешься, я ушам своим не поверила! Думаешь, ты разумно поступила?

– Время покажет, – улыбнулась я, целуя ее в щеку.

– Это верно, но я все равно рада. Надо обязательно поболтать – просто умираю, хочу услышать все твои новости. И этот амбар – просто сказка! Как тебе?

– Потрясающе, – согласилась я.

– Можем целыми днями валяться там на диванах, правда? Так мы и сделаем! – Она взяла меня за руку и заговорщически понизила голос. – Знаешь что, почему бы мне не зайти к тебе завтра? Разопьем бутылочку шардоне, и я расскажу тебе про Лудо.

– Лудо?

Она закатила глаза.

– Он просто бог. Настоящий бог. Он тебе понравится, Люси. Папа, конечно, его возненавидит, обзовет вонючим итальяшкой и выкинет из дома или сделает кое-что похуже, но мне все равно – любовник он просто сногсшибательный. И дело не только в сексе, Люси, клянусь. На этот раз это нечто большее. Он жутко талантлив, и у него потрясающие руки.

– Он пианист?

– Водопроводчик. Что хочешь починит. Ты будешь от него без ума.

– Не сомневаюсь. – Я обожала Пинки, в отличие от Джесс, которую тошнило от одного только ее имени. – И… и чем ты занимаешься, Пинки? – В ее глазах застыло непонимание, и я пожалела, что спросила.

– Занимаюсь? – повторила Пинки. В глазах ее до сих пор виднелось необычное для нее сосредоточенное выражение.

– Ну, ты понимаешь. На курсы какие-нибудь ходишь или как? – пришла я на помощь.

– О! О да, пару месяцев назад я прошла обалденный курс пилатеса! Инструкторша из местных, милая девочка. Хочешь, дам ее номер?

– Спасибо, – тихо ответила я. – Подумаю. Но разве ты не в Лондоне сейчас живешь, Пинки?

– Жила, но деньги кончились, – беззаботно проворковала она. – Намного дешевле жить здесь, висеть на шее у мамочки и папочки.

– Еще бы. – Я оторопела, поразившись ее откровенности. «Но кто я такая, чтобы чувствовать свое превосходство?» – подумала я. Все мы одинаковые: Пинки, я, Гектор и Лавиния. Лавиния, правда, чуть не вышла замуж и каким-то образом перешла в категорию Замужних с Тремя Детьми, отчего у нее появилось столько дел, что стало даже некогда заниматься пилатесом, как Пинки.

Интересно, где Лавиния? Все вроде бы подходят к столу. Джоан уже принесла тарелки с дыней и пармской ветчиной. К счастью, мальчики ее любят. Арчи усаживал Бена и Макса по обе стороны от себя, и Бен нервно взглянул в мою сторону. Через пару минут после того, как мы сели за стол, в стеклянных дверях наконец появилась Лавиния. В одной руке у нее был большой кувшин, который накренился под опасным углом – водка с лимоном и льдом, в другой – свернутый в трубочку журнал.

– Я опоздала? – громко пропела она, слегка шатаясь и осторожно ступая на ступеньку.

– Нет, милая, нисколько, – ответила Роуз с ледяной ноткой в голосе. Я посмотрела на нее, но она ничем себя не выдала.

«Ага, – подумала я, взяв вилку. – Значит, в общем и целом Лавиния действительно чувствует себя лучше, но маленькая проблемка еще налицо. Пусть даже она проявляется только по вечерам».

– Я сяду рядом с тобой, – промурлыкала она, проскользнув на свободный стул возле меня. – Хочу тебе кое-что показать. – Ее рот пьяно перекосился, и все зубы были измазаны помадой. – Весь день лежала на кровати и смотрела на это, – промямлила она, зашуршав под столом журналом и ткнув пальцем в разворот. – Просто слюнки текут. И должна сказать, Люси, в этом месяце тут одни красавцы. Просто бомбы.

Глаза мои вылезли из орбит, и я целиком проглотила кусок пармской ветчины.

– Да что ты говоришь! – закашлялась я.

– Массивные, – дрожащим голосом проговорила она, прерывисто дыша. – Мамочка злится, конечно, – призналась она, – так что я должна быть осторожна. Но когда я скажу «сейчас», глянь-ка под стол.

Я в ужасе покосилась на другой конец стола: ледяные глаза моей свекрови морозили нас неотрывно.

– Хм, Лавиния, может, попозже? – нервно промямлила я. – Мне кажется…

– Нет, – пугающе громко возразила она. – Ты просто обязана это увидеть. Итак… сейчас!

Вопреки здравому смыслу и чтобы она наконец заткнулась, я испуганно взглянула ей на колени и увидела двойной разворот, на котором красовался огромный… особняк эпохи Якова I.

– Только глянь на фронтоны, – промурлыкала Лавиния. – Первоклассный елизаветинский стиль, и все оригинальные детали! И посмотри… посмотри на этот! – Она судорожно принялась листать «Загородную жизнь». – «Уильям и Мэри», – ласково произнесла она, – каталогизирован, разумеется, двести акров территории и рыбалка на Тесте[3] в качестве бонуса! Не такой большой, как Незерби-Холл, конечно, с ним никто не сравнится, но все же… скажи, прямо слюнки текут?

– Довольно, Лавиния. Пожалуйста, убери журнал. Шелково-ледяной голос Роуз повис над столом. Лавиния надула губки и со стуком уронила журнал на пол.

– Потом покажу, – пообещала она.

– А почему же рядом с Люси свободное место? – сладко проворковала Роуз. – И… о боже, рядом с Беном тоже! Чертовка Джоан опять поставила слишком много приборов! Сколько можно!

– Я тетушек пригласил, дорогая, – пояснил Арчи. – Сегодня утром встретил их в деревне и позвал на ужин, раз уж у нас семейный праздник. Подумал, что ты будешь не против, только забыл сказать.

Роуз разинула и закрыла рот.

– Тетушек! – взвизгнула она. – О господи, Арчи, ты что, предупредить не мог? В первый же вечер подвергать бедную девочку общению с этой парочкой?

– Ну я же их уже видела, – успокоила я ее. – И мне они нравятся.

– Нравятся? – Она недоверчиво покосилась на меня.

– Не волнуйся, дорогая, – утешил ее Арчи. – Они тогда были немножко не в себе, небось и не помнят нашу Люси.

Старенькие сестры Арчи, Синтия и Вайолет, жили в коттедже на территории поместья. Все описывали их по-разному: Роуз называла «парой сумасшедших», более мягкие критики – «эксцентричными старушками». Синтия была старше Вайолет, выглядела мужеподобно и довольно устрашающе и сохранила остатки разума, хоть и демонстрировала их не к месту. Вайолет, младшая сестра, окончательно тронулась уже давным-давно. По-моему, она считалась первой красавицей в высшем обществе и была первой женщиной-жокеем, выступавшим в Аскоте, что еще увеличило ее популярность. В свои восемьдесят два она ездила верхом, была владелицей стада и очень его оберегала. Помню, когда много лет назад Нед познакомил меня с этими двумя старушками, я очень позабавилась.

– Господи, Арчи, ты ничем не лучше их! И наверняка пойдешь по той же дорожке! Это все гены. О боже, – Роуз зажмурилась. – Вы слышите? Вспомни дурака.

Я радостно оглянулась. Но никого не было видно: только рев мотора вдали, как будто машина ехала очень быстро. Судя по всему, автомобиль двигался по подъездной дорожке, и скорость и переключение передач были примерно как на «Формуле-1». Мы ждали как зачарованные, и через пару секунд мимо дома промчался древний красный «форд-фиеста», направился к фонтану и исполнил леденящий душу разворот на ручных тормозах по гравию, остановившись в миллиметре от воды. Машина замерла: из нее шел пар, гравий летел во все стороны. Затаив дыхание, мы ждали, когда откроются двери. Однако через пару секунд «форд» рванул назад, задним ходом на полной скорости, и въехал прямо в фигурно постриженную живую изгородь. Видимо, там они и намеревались припарковаться, так как двери тут же распахнулись – насколько было возможно – и сестры протиснулись сквозь кусты, невозмутимо отряхивая с одежды ветки.

Синтия, старшая из сестер, выглядела безупречно в шелковом жаккардовом платье и жемчугах. Только вот на ногах у нее были шерстяные носки и тапки. При ближайшем рассмотрении также оказалось, что помада размазана по всему ее лицу. Она решительно двинулась в нашу сторону: в одной руке сумочка, в другой – упаковка сосисок.

За ней шла младшая сестра, Вайолет. Она была намного ниже ростом и одета попроще: красно-черная шелковая жокейская шапочка, рубашка, на которой оторвались почти все пуговицы, так что был виден черный лифчик, и штаны, так сильно заляпанные грязью, навозом, кровью и потрохами, что их можно было поставить к стенке. На ногах были самые огромные черные кроссовки, которые я только видела в жизни.

Тетушки совершенно невозмутимо уселись на два свободных места. Сосиски Синтия положила в центр стола.

– Это наш вклад в угощение, – громко произнесла она.

– Спасибо, дорогая, – еле слышно пролепетала Роуз. – И… как же я рада вас видеть. Надеюсь, вы не против, что мы не стали вас дожидаться? Закуску вы уже пропустили. Тогда перейдем к утке, если… ах, Джоан, благодарю. – Джоан пришла убрать тарелки, и воцарилась долгое молчание.

– Итак, – Роуз улыбнулась и взяла себя в руки, – Синтия, не знаю, помнишь ли ты жену Неда Люси? А это мои внуки, Бен и Макс. Видишь ли, они будут жить в амбаре Чандлерса, на той стороне озера, рядом с загонами.

– Я в курсе, где у вас тут амбар, Роуз, – огрызнулась Синтия. – Я здесь выросла, хоть мне и приходится тебе об этом напоминать. И, конечно же, я помню Неда. Это же мой племянник, черт возьми. Безвременно погибший, о чем ты не устаешь мне напоминать. Единственный из всей вашей семейки, от кого был какой-то прок – Прищурившись, она взглянула на меня. – Жена Неда, говоришь? Помню тебя, ты Люси.

Принесли утку, почти сырую, даже кровь до сих пор текла по артериям. Но никто этого не заметил, так как за уткой последовал какой-то зловещий зеленый мусс, абсолютно несъедобный. Вечер продолжался, и я пыталась есть, следить за сидевшей справа от меня Лавинией, которая катастрофически напивалась и бормотала что-то о портиках и горгульях, и одновременно присматривать за Беном, который отважно пытался хоть что-то съесть, в то время как Макс даже не притронулся к пище и засыпал над тарелкой.

Мерзкий мусс наконец унесли. Я откашлялась, чтобы сказать, что мальчики ужасно устали и пора их укладывать.

– Пойдем, Макс, – сказала я. – Нам пора. Ты уже засыпаешь за столом.

– Может, останетесь и выпьете кофе?

– Ох, Роуз, я бы с радостью. Но сами понимаете – первый вечер и все такое. Все вымотались. Ничего страшного, если мы уйдем?

Роуз великодушно склонила голову и обнажила сильно пожелтевшие зубы. – Конечно же. До завтра.

– А завтра, – встрепенулась Лавиния, неожиданно очнувшись от пьяной дремы и схватив меня за руку, – поговорим о благотворительных комитетах!

– Вообще-то, Лавиния, я решила, что занятия благотворительностью не по мне, – храбро ответила я, вставая из-за стола.

– Как это? – Она в ужасе посмотрела на меня пьяными испуганными глазами.

– Могу помочь немножко в церкви или…

– Может, займешься цветами? – взмолилась она. – Цветы мы расставляем во второе воскресенье каждого месяца.

– Хорошо, цветы так цветы, – согласилась я. – Раз в месяц.

– Превосходно, – просияла она. – Завтра же пойдем к Мимси Комптон-Беррелл. Она будет в восторге, что ты станешь одной из нас!

– Ладно, – бросила я, подумав, что даже мне под силу раз в месяц сунуть в вазу пару георгинов. – Увидимся завтра.

Я взяла детей, и мы обошли вокруг стола с поцелуями, улыбками и кивками, благодарностями и извинениями, сбежали по ступенькам террасы, обошли фонтан и зашагали через парк в темноту.