Женщины-чекистки

Звезда нелегальной разведки (Елизавета Зарубина)

С незапамятных времен работа с источниками информации — агентами — является одной из основных сфер деятельности разведок и контрразведок мира. Ведь для привлечения к агентурной работе (а проще, для вербовки) от сотрудника требовались многие качества, необходимо было приложить опыт и умение, чтобы человек согласился давать информацию. В СССР такая проблема осложнялась тем, что взятый на заметку будущий агент не столько требовал материального вознаграждения за свою работу, сколько пытался решить для себя вопрос об идейной правоте спецслужб. Профессиональный вербовщик становился притчей во языцех! Его выдающиеся способности склонить человека на свою сторону, убедить в необходимости получения конкретной информации высоко ценились начальством. Стоит отметить, что большинство сотрудников разведки до официальной работы в органах госбезопасности сами являлись агентами. Используя личный опыт добывания информации, они становились высококлассными вербовщиками. Одной из таких находок для внешней разведки Советского Союза была Елизавета Зарубина. Как же органам государственной безопасности удалось заполучить эту необыкновенно артистичную, красивую женщину?

Елизавета Юльевна (Иоэльевна) Розенцвейг родилась 31 декабря 1900 года в селе Ржавенцы Хотинского уезда Северной Буковины (тогда эта территория являлась частью Австро-Венгрии, позже отходила к Румынии, а сегодня входит в состав Черновицкой области Украины). Ее отец был арендатором и управляющим лесхоза в имении польского помещика Гаевского. Образование Лиза Розенцвейг получила прекрасное: по окончании гимназии она училась на историко-филологическом факультете университета в Черновицах, затем в Сорбонне (сентябрь 1921 – август 1922) и Венском университете (октябрь 1922 – июнь 1924). Таким образом, девушка стала дипломированным переводчиком с немецкого, французского и английского языков. Она свободно владела идиш, русским, румынским языками.

И вот в 1919 году, когда Буковина вошла в состав Румынии, юная Розенцвейг при содействии двоюродной сестры Анны Паукер (впоследствии ставшей известной румынской коммунисткой, брат которой Карл одно время возглавлял личную охрану Сталина) примкнула к революционному подполью.

13 июня 1923 года Елизавета Юльевна вступила в коммунистическую партию Австрии. Ее партийный псевдоним был Анна Дейч. В 1924 году Елизавета Юльевна, являясь переводчицей в торговом представительстве и посольстве СССР в Австрии, получила предложение сотрудничать с разведкой ОГПУ. Согласившись на это предложение, Розенцвейг получила советское гражданство. В этот период Розенцвейг вышла замуж за румынского коммуниста Василя Спиру и некоторое время носила его настоящую фамилию — Гутшнекер.

С марта 1925 по май 1927 года она являлась сотрудницей в резидентуре ИНО ОГПУ в Вене в качестве переводчицы и связистки. «Эрна» — такой псевдоним был у начинающей чекистки Розенцвейг. В этот период она привлекла к сотрудничеству ряд важных источников информации. Для выполнения специальных заданий Центра «Эрна» выезжала в Турцию. После подготовки к нелегальной работе советские спецслужбы направили ее во Францию.

А в феврале 1928 года эта разведчица впервые приехала в Москву, где ее под фамилией Горская зачислили в кадровый состав Иностранного отдела. Стоит заметить, что Елизавету Юльевну рекомендовал для работы в спецслужбах СССР помощник начальника ИНО ОГПУ И. В. Запорожец.

Елизавета Юльевна идеально подходила для нелегальной работы за рубежом. Элегантная, умная, образованная молодая женщина казалась лучшей представительницей Западной Европы. Талант до неузнаваемости менять манеру поведения и внешность (порой эту даму можно было принять за латиноамериканку) только способствовал карьерному росту Горской. В июле 1929 года нашу героиню зачислили уполномоченным Закордонной части ИНО ОГПУ.

Елизавета Юльевна была настолько выдающейся личностью, что в кабинете истории СВР ей посвящена отдельная музейная экспозиция. Деятельность этой женщины до сих пор содержит немало секретов. Вот, например, какие сведения приводят Владимир Денисов и Павел Матвеев в своей публикации «Таинственная Эрна»:

«[Решение Политбюро] датируется ноябрем 1929 года и связано со знаменитым Яковом Блюмкиным, обвиненным в связях с Троцким:

«а). Поставить на вид ОГПУ, что оно не сумело в свое время открыть и ликвидировать изменническую антисоветскую работу Блюмкина;

б). Блюмкина расстрелять;

в). Поручить ОГПУ установить точно характер поведения Горской».

Из этого эпизода многие историки делают неверное по сути заключение, что Горская была женой Блюмкина, когда тот в качестве резидента ОГПУ встречался с Троцким в Стамбуле. Об этой тайной встрече Блюмкин не поставил в известность свое руководство. Роль Горской, судя по документам, сводилась к тому, чтобы выяснить у Блюмкина его дальнейшие намерения. К тому времени она уже имела опыт работы в нелегальной разведке и вышла замуж за опытного разведчика Василия Зарубина».

Действительно, чекистку Розенцвейг многие знают как Елизавету Зарубину. Именно будучи замужем, эта женщина творила историю отечественных спецслужб. Нужно заметить, что ее выбор спутника жизни был отнюдь не случаен. В советской разведке для нелегальной работы, как правило, создавались или подбирались супружеские пары. Непростое это дело — найти подходящих партнеров. Однако определяющим в те времена было чувство долга.

Итак, в 1928 году Елизавета Юльевна вышла замуж за Василия Ивановича Зарубина. Стоит сообщить некоторые биографические сведения о нем. Зарубин родился в 1894 году в деревне Панино Бронницкого уезда Московской губернии. Глава семьи, Михаил Зарубин, работал кондуктором товарного поезда ст. Москва — Курская Нижегородской железной дороги.

В 1903–1908 гг. Василий учился в двухклассном училище Министерства народного просвещения при Московско-Курской железной дороге, а потом начал работать в товариществе В. Лыжина, которое занималось производством сукна. Первая должность Василия Зарубина была «мальчик», вторая — «помощник упаковщика», а затем — «конторщик». Рано потеряв отца, Вася (тогда ему было 14 лет) был вынужден работать, чтобы помогать матери содержать многочисленную семью. Вместе с трудовой деятельностью Зарубин продолжал учебную. Во время первой мировой войны он воевал в рядах Красной Армии. Авторы книги «Все о внешней разведке» Александр Колпакиди и Дмитрий Прохоров приводят следующие сведения о красноармейце Зарубине: «С 1914 года — рядовой 33‑го Елецкого полка 9‑й пехотной дивизии на Юго-Западном фронте, с 1915 года — рядовой 58‑го запасного пехотного полка запасной бригады в Воронеже. Находясь в действующей армии, вел антивоенную агитацию, за что был направлен в штрафную роту. В марте 1917 года был ранен и находился на излечении в Воронеже. По возвращении в часть был избран в полковой комитет солдатских депутатов. <…> В апреле 1918 года вступил в РКП(б). С сентября 1918 года — В. М. Зарубин — командир отделения 35‑го резервного Рогожско-Самсоновского полка 8‑й армии Южного фронта. С февраля по июнь 1919 года он — начальник конной связи и помощник начальника штаба по оперчасти 1‑й бригады 1‑й Московской рабочей дивизии Южного фронта, затем был ранен и длительное время лечился в Москве и Воронеже. С февраля 1920 года — инструктор-контролер 24-1 бригады ВОХР Орловского сектора. С октября 1920 года — сотрудник для поручений при начальнике 5‑й дивизии ВНУС в городе Козлове».

Позже войска ВНУС были расформированы, и хорошо себя зарекомендовавшего военного Василия Зарубина направили в органы ВЧК. Начался самый важный этап в карьере Зарубина. Работа в спецслужбах прославила его. Хотелось бы детально рассмотреть чекистский путь Василия Михайловича.

Придя в органы государственной безопасности, Зарубин с 12 января 1921 года стал работать помощником уполномоченного по борьбе со спекуляцией районной транспортной чрезвычайной комиссии Центра в Москве. Спустя пять месяцев Василия Михайловича назначили уполномоченным, заместителем начальника СОЧ, а затем — начальником СОЧ Отдельной дорожно-транспортной ЧК и одновременно заместителем начальника этого ведомства.

Службу в ПП ОГПУ ДВО Зарубин начал в апреле 1922 года. Его направили в Николаевск-Уссурийск как заместителя начальника ОО 17‑го Приморского корпуса. 1923 год для Василия Михайловича стал временем «высоких должностей»: в феврале Зарубин — начальник экономического отделения ОГПУ во Владивостоке, а с мая — еще и член комиссии Приморского губотдела ГПУ.

Заметная фигура в спецслужбах, Зарубин не мог не продолжить свою карьеру в престижных подразделениях разведки. В феврале 1924 года он был зачислен в негласный штат по закордонной работе ПП ОГПУ ДВО. Под прикрытием должности завхоза консульства СССР Зарубин выезжал со спецзаданиями в Харбин и Пекин. С марта 1924 года он отвечал за борьбу с контрабандой наркотиков и оружия из Европы в Китай, будучи начальником 4‑го отделения ЭКО Приморского губотдела ПП ОГПУ ДВО во Владивостоке.

Службу в Иностранном отделе ОГПУ Василий Михайлович начал в сентябре 1925 года (зачислен оперуполномоченным Закордонной части). Зарубин превосходно владел английским, немецким и французским языками. Это позволило ИНО ОГПУ назначить его легальным резидентом в Хельсинки. С декабря 1925 по 1926 гт. Василий Михайлович выполнял разведывательную работу в Финляндии под прикрытием должности атташе полпредства СССР.

В 1927 году Зарубин продолжил чекистскую деятельность в Дании, а по возвращении в Москву стал работать особоуполномоченным Закордонной части (с апреля 1929 года) и помощником начальника 8‑го отделения Иностранного отдела ОГПУ СССР (с января 1930 года).

Именно в тот период состоялось знакомство Зарубина с героиней нашей книги. До брака с Горской (Розенцвейг) Василий Михайлович уже был женат; у него имелась дочь Зоя.

Зоя Васильевна впоследствии вспоминала: «Вообще отец был очень добрый человек и до глубины души русский. Я не могу не сказать о нашей замечательной Лизочке. Язык у меня не поворачивается назвать ее мачехой. Это была не просто любящая жена, а добрый, чудесный человек. И вот это был образец нормальной, хорошей семьи. С одной стороны — русская часть, много родственников. С другой стороны — еврейская часть, тоже много родственников. И все жили очень дружно».

Заключив брак. Елизавета и Василий Зарубины в 1929 году начали готовиться к нелегальной работе во Франции под видом чехословацких коммерсантов — супругов Кочеков. Они легализовались в Дании, откуда в течение двух лет добывали информацию по Германии. Затем Центр направил Зарубиных во Францию с целью создания там резидентуры. Вячеслав Лашкул в статье «Разведчицы-нелегалы» упомянул о деятельности Елизаветы Юльевны: «В Париже у нее на связи был испытанный агент советских спецслужб, бывший царский генерал П. Дьяконов, который в прошлом занимал пост военного атташе России в Англии и имел широкие связи среди русской эмиграции. Через него Лиза получила сведения об антироссийских акциях французской военной разведки». Сначала «Кочеки» проживали в городе Ангиб (на юге Франции), а затем обосновались в пригороде Парижа. Василий Михайлович получил вид на жительство, действуя под прикрытием совладельца гаража, а позднее — совладельца рекламной фирмы.

В 1931 году у Зарубиных родился сын Петр. (Впоследствии Петр Васильевич Зарубин стал профессором, выдающимся ученым. Он более тридцати лет занимался организацией работ по созданию лазерной техники, в том числе лазерного оружия в СССР, возглавлял Главное управление министерства оборонной промышленности).

Особо важным заданием Зарубиных являлся сбор информации по германскому направлению.

Часть их контактов впоследствии была задействована во время фашистской диктатуры в Германии. Связи «Кочеков» с немецкими дипломатами оформились во время работы в Париже. Находясь во Франции, Елизавета Юльевна под псевдонимом «Вардо» исполняла обязанности разведчицы. В те годы ей удалось привлечь к сотрудничеству стенографистку германского посольства «Ханум». Через нее советская разведка получила ряд весьма ценных материалов по франко-германским отношениям.

С декабря 1933 г. Зарубины находились на нелегальной работе на территории Германии. Там «Вардо» не только оказывала помощь мужу, но и вела самостоятельное направление. Был восстановлен контакт с «Ханум», работавшей уже в центральном аппарате МИД. От легальной резидентуры разведчица получила на связь посыльного, а затем чиновника внешнеполитического ведомства Германии «Винтерфельда», имевшего доступ к секретной, в том числе шифрованной переписке.

Владимир Денисов и Павел Матвеев в публикации «Таинственная Эрна» написали: «Это был период, когда советская нелегальная разведка не имела проблем с квалифицированными кадрами, — эпоха «великих нелегалов». Даже некоторые оглушительные провалы, которые иногда случались в разных странах, не снижали возможностей «соседей», оперативных успехов других групп и системы в целом.»

Невозможно, конечно, было даже представить, что во внешней разведке Главного имперского управления безопасности (РСХА) могли действовать советские разведчики. Ведь это подразделение (IV управление, служба безопасности СС) являлось органом нацистской партии. Для того, чтобы работать во внешней разведке фашистской Германии, кандидаты проходили тщательную проверку. Однако Зарубиным удалось действовать даже в гитлеровском рейхе (декабрь 1933–1935 гг.) через ранее завербованного агента советской разведки. Василий Михайлович и Елизавета Юльевна привлекли к работе на ИНО сотрудника гестапо Вилли Лемана («Брайтенбах»).

О этой личности следует рассказать подробнее. Вилли Леман родился в 1884 году в семье учителя, проживавшей недалеко от Лейпцига. После школы он работал учеником столяра, затем добровольцем служил в имперском военно-морском флоте. Полученная специальность артиллериста позволила ему принимать участие в морских походах. Вилли Леман был очевидцем знаменитого Цусимского сражения. После демобилизации в чине старшины-артиллериста в 1911 году Леман поступил на службу в берлинскую полицию. Стоит заметить, что этот человек отличался усердием, добросовестностью, ответственностью, а потому и весьма преуспел в карьере. В 1920 году Леман стал начальником канцелярии контрразведывательного отдела берлинского полицай-президиума. В его обязанности входила слежка за иностранными посольствами, в том числе советскими. В 1927 году «Брайтенбах» предложил свои услуги советской разведке. Герман Геринг, с которым он был знаком, после 1933 года взял его на работу в гестапо. «Брайтенбах» снабжал советскую разведку ценными сведениями, в том числе и документальными материалами по оборонным, промышленным и другим вопросам. За 12 лет сотрудничества с советской разведкой у Вилли Лемана не было провалов, так он своевременно информировал обо всех операциях гестапо.

Существует несколько версий, объясняющих причины сотрудничества «Брайтенбаха» с органами госбезопасности СССР. Вальтер Шелленберг, в 1930‑е годы руководивший контрразведывательным отделом гестапо, писал о Лемане в своих мемуарах следующее:

«В нашем отделе, ведавшем промышленным шпионажем, служил пожилой, тяжело больной сахарным диабетом инспектор Л., которого все на службе за его добродушие звали дядюшкой Вилли. Он был женат и вел скромную жизнь простого бюргера. Правда, у него была страсть — лошадиные бега. В 1936 году он впервые начал играть на ипподроме, и сразу же его увлекла эта страсть, хотя он проиграл большую часть своего месячного заработка. Знакомые дали потерпевшему неудачу новичку хорошие советы, и дядюшка Вилли утешился возможностью скоро отыграться. Он сделал новые ставки, проиграл и остался без денег.

В отчаянии, не зная, что делать, он хотел тут же покинуть ипподром, но тут с ним заговорили двое мужчин, которые явно видели его неудачу. "Ну и что ж с того, — произнес тот, кто назвал себя Мецгером, — со мной такое раньше тоже случалось, так что нечего вешать голову".

Мецгер проявил понимание к страстишке дядюшки Вилли и предложил ему в виде помощи небольшую сумму денег, с условием, что он будет получать пятьдесят процентов от каждого выигрыша. Дядюшка Вилли согласился, но ему опять не повезло — и он проиграл. Он получил новую субсидию и на этот раз выиграл. Но эти деньги ему теперь были крайне необходимы для семьи. Однако Мецгер предъявил ему счет. Он потребовал вернуть все полученные за игру деньги, и, поскольку дядюшка Вилли не в состоянии был расплатиться, пригрозил заявить об этом вышестоящему начальству. Во время этого разговора Л. был под хмельком и согласился на условия своего сердобольного «друга». За предоставление новой ссуды он обещал передавать ему информацию из центрального управления нашей разведки. Отныне он состоял на службе у русских».

Борис Журавлев, последний оператор Лемана, считал, что «Брайтенбах» работал на советскую разведку по другим соображениям. Писатель Теодор Гладков взял интервью у Журавлева, в котором последний сделал следующее заявление: «Я и сегодня не сомневаюсь, что Леман работал исключительно на идейной основе. Хоть и кадровый полицейский, он был антинацистом. Возможно, даже именно поэтому. Тем более, что, очутившись в гестапо, видел изнутри, насколько преступен гитлеровский режим, какие несчастья он несет немецкому народу.

В самом деле, после временного разрыва с нами связи он сам восстановил ее в 1940 году, прекрасно осознавая, что в случае разоблачения ему грозит не увольнение со службы, не тюрьма, а мучительные пытки в подвалах своего ведомства и неминуемая казнь. Такой судьбой никого ни за какие деньги не соблазнишь. К тому же Леман был человеком в годах, без юношеской экзальтации и романтизма, он все прекрасно понимал и шел на смертельный риск совершенно осознанно».

Александр Колпакиди и Дмитрий Прохоров в своей книге «Все о внешней разведке» выразили такую точку зрения по поводу деятельности Вилли Лемана: «Будучи свидетелем ужасов первой мировой войны, он был сторонником мира с Россией, но во время его первых контактов с советской разведкой Гитлер еще не пришел к власти. Как и всякий немец, он умел считать деньги и понимал, что его жалованья не хватит, чтобы поддерживать доставшиеся жене в наследство гостиницу и ресторан в надлежащем состоянии. Кроме того, после выхода на пенсию он собирался открыть в Берлине частное сыскное бюро. Поэтому с советской разведкой Леман начал сотрудничать исключительно по материальным соображениям. Об этом говорит и тот факт, что с 1934 по 1938 год он получал от своих операторов 580 марок ежемесячно».

Василий Зарубин работал оператором «Брайтенбаха» вплоть до своего отъезда домой. Центр высоко ценил сведения, предоставляемые Вилли Леманом (или агентом А/201, как он значился в оперативной переписке), щедро оплачивая важную информацию и беспокоясь о безопасности этого сотрудника СД. К 1940 году положение немецкого агента улучшилось. Он — гауптштурмфюрер СС, криминал-комиссар, сотрудник отдела IV-E, занимавшегося контрразведкой.

19 июня 1941 года «Брайтенбах» сообщил советским спецслужбам, что в 3 часа 22 июня Гитлер начнет войну с СССР. В декабре 1942 года агента арестовало и впоследствии расстреляло гестапо. Кстати, столь любимый в нашей стране Штирлиц, персонаж, созданный Юлианом Семеновым и воплощенный Вячеславом Тихоновым в телефильме «Семнадцать мгновений весны», имеет реальных прототипов. Именно Вилли Леман и Василий Зарубин послужили ключевыми фигурами для создания образа легендарного штандартенфюрера СС.

Владимир Денисов и Павел Матвеев в материале «Таинственная Эрна» так охарактеризовали сотрудничество источников из высших кругов фашистской германии с советскими спецслужбами: «Даже провал в 1942 году "Красной капеллы" не затронул ценной агентуры, подготовленной Зарубиными в середине 30‑х. Так, чиновник германского МИД, он же агент "Винтерфельд", продолжал успешно действовать и после войны. В известной мере благодаря "содействию" ИНО НКВД перед войной американским властям удалось нейтрализовать активность профашистских группировок и германской агентуры в политических кругах США».

В 1937 году Василий Михайлович Зарубин был награжден орденом Красного знамени за успешную работу в условиях фашистского режима, а Елизавете Юльевне присвоено звание капитана государственной безопасности. К началу Великой Отечественной войны Василий Михайлович стал генерал-майором.

Елизавета Юльевна в 1938 году для поддержания связи с ценной агентурой дважды по советским документам прикрытия выезжала в Таллин, а также нелегально в Париж и Лондон. В июне 1938 года она была отозвана в Москву и переведена в резерв назначения 5‑го Отдела 1‑го УГБ НКВД СССР.

Еще одним «фронтом» чекистской деятельности Зарубиных стали Соединенные Штаты Америки. «Американский» период супругов-разведчиков разделился на несколько этапов.

Впервые Зарубины нелегально посетили США в 1937 году. Но летом 1938 года их срочно отозвали в Москву. Во время репрессий в Советском Союзе почти весь кадровый и агентурный аппарат ИНО был разгромлен.

При Берии в руководстве многих подразделений разведки появились молодые сотрудники, которых набирал Ежов. По словам авторов статьи «Таинственная Эрна», «один из лейтенантов, будущий генерал-лейтенант, в конце 50‑х ненадолго возглавивший нелегальную разведку КГБ, написал на «звезду» нелегальной разведки 13 февраля 1939 года следующую справку: «До 1924 года Зарубина-Горская состояла в румынском подданстве, отец и мать ее <…> проживают в настоящее время в Румынии. В 1928 году, по рекомендации врага народа Запорожца, Зарубина поступила на работу в органы ОГПУ и, начиная с 1928 по 1929 год и с 1930 по 1938 год, все время находилась на закордонной работе по линии ИНО. За границей, во Франции и Румынии, Зарубина имеет много родных и родственников, с которыми поддерживает связь. В целях освежения аппарата отдела считал бы целесообразным откомандировать Зарубину-Горскую в распоряжение отдела кадров НКВД СССР».

Елизавета Юльевна была уволена из органов госбезопасности 1 марта 1939 года. Ей назначили выходное пособие в размере четырех месячных окладов за 16 с половиной лет работы. Но уже 19 апреля 1940 года Елизавету Юльевну восстановили на службе, так как требовалась активизация деятельности разведсетей в Германии и Эстонии. Должность Зарубиной в советских органах госбезопасности значилась следующая: оперуполномоченный 5‑го отдела ГУГБ в резерве назначения ОК НКВД. С 15 сентября 1940 года Елизавета Юльевна стала опреуполномоченным 3‑го отделения 5‑го отдела. Предстояла командировка в Германию. В связи с этим Зарубину зачислили в особый резерв.

10 декабря 1940 года в Берлине Елизавете Юльевне удалось восстановить связь с агентом «Августой», женой крупного немецкого дипломата, находившейся ранее на связи с арестованным к тому времени в Москве нелегалом Ф. К. Парпаровым.

Новые должности Зарубиной стремительно сменялись: с февраля 1941 года наша героиня — в аппарате 1‑го Управления НКГБ СССР, с марта 1941 года — старший оперуполномоченный 1‑го отделения 4‑го Отдела, затем — заместитель начальника 2‑го отделения 5‑го Отдела.

Зарубина приехала в Берлин для возобновления работы в апреле 1941 года. Она восстановила связи с ценными источниками: шифровальщиком германского Министерства иностранных дел и «Винтерфельдом», который к тому времени являлся сотрудником экономико-политического отдела внешнеполитического ведомства. Спустя два месяца ее вместе с персоналом советских представительств отправили через Турцию в СССР. В Москве Елизавета Юльевна была зачислена в особый резерв НКВД.

Что касается чекистской деятельности Василия Михайловича Зарубина, то она продолжалась по нескольким направлениям. Стоявший у власти в Германии Адольф Гитлер внушал серьезные опасения политикам многих стран. Все спецслужбы остро нуждались в информации о планах фюрера.

Советской разведке крупно повезло: в ее агентурные сети попалась крупная «рыба»! С Центром начал сотрудничество Вальтер Стеннес, ближайший соратник Гитлера. Стеннес познакомился с фюрером еще в 1920 году в берлинском салоне фрау Бехштейн. Кулуарное обсуждение программы Гитлера, направленной против условий Версальского договора привело к тому, что Стеннес обнаружил себя как сторонник будущего палача XX века. Начав с организации штурмовых отрядов (СА) в Берлине и на севере Германии, он вскоре стал фюрером НСДАП Северной Германии.

Однако 1931 год стал поворотным временем в отношениях Гитлера и Стеннеса. Последний со своими штурмовиками посчитал, что немецкий лидер национал-социалистов не выполняет многих своих обещаний относительно национализации экономики и ликвидации монополистического капитала. Гитлер был взбешен выступлениями Стеннеса, снял его со всех постов и исключил из НСДАП. После подавления бунта (штурмовики захватили берлинские учреждения) отрядом фашиста № 1, Стеннес отказался от компромисса, предложенного верхушкой приближенных Гитлеру людей. Он так бы и закончил свои дни в тюрьме, как того хотел Гитлер, но вмешательство Геринга определило его дальнейшую судьбу. В конце 1933 года Вальтер Стеннес в составе группы немецких военных советников был направлен в Китай. Там он работал начальником личной охраны Чан Кайши. По прошествии пяти лет Стеннесу пришлось принять решение о пребывании в стране. Гитлер не доверял Чан Кайши и опасался, что отношения Германии с Китаем могут негативно сказаться на отношениях Германии с Японией. Поэтому приказ фюрера о срочной отправке немецких военных советников в Берлин Стеннес не приветствовал. Еще бы! По возвращении на Родину его ждал бы неминуемый арест, а то и казнь.

Помощь Стеннес решил искать у СССР. Встретившись в Чунцине с сотрудником легальной резидентуры ИНО НКВД Николаем Тищенко, он объяснил свою гражданскую позицию. Стеннес вдохновенно говорил о создании демократической Германии, уничтожении Гитлера, агитационной работе в немецкой армии, своем руководстве разведкой Чан Кайши. В конце разговора Тищенко понял, что этот «Друг» (так позднее называли Стеннеса в оперативной переписке) готов к сотрудничеству с советскими спецслужбами и надеется на гостеприимство в СССР.

Центр одобрил готовность нового источника к работе и начал сотрудничество с ним. С января 1939 года по ноябрь 1940 связь между Стеннесом и советскими разведчиками неожиданно прервалась. Но уже в январе 1941 года в Китай на связь с «Другом» выехал Василий Михайлович Зарубин, под прикрытием сотрудника Госбанка СССР. От денег за предоставленную информацию Стеннес отказался, мотивировав свой поступок идейной солидарностью с советскими коммунистами. 23 февраля 1941 года в Центр поступили сведения, полученные Зарубиным от «Друга», Источник сообщал об отношениях Токио и Берлина.

Очередная встреча Зарубина и Стеннеса состоялась 9 июня 1941 года. Срочность новой информации была определена экономическими и военными приготовлениями Германии к нападению на Советский Союз. О надвигающейся опасности Стеннеса известил крупный немецкий чиновник из Берлина. 20 июня 1941 года Василий Михайлович Зарубин отправил в Центр шифрограмму: «В беседе со мной Друг категорически утверждал: на основе достоверных данных ему известно, что Гитлер полностью подготовлен к войне с Советским Союзом. Друг предупреждает нас, и мы должны из этого сделать соответствующие выводы».

Зарубин немедленно выехал в Москву. Но начавшаяся Великая Отечественная война сорвала планы Стеннеса о прибытии в СССР.

Василий Михайлович продолжал работать над новыми заданиями. С января 1939 года он был назначен старшим оперуполномоченным 7‑го отделения, с мая того же года — 10‑го отделения, а с августа 1940 года — заместителем начальника 10‑го отделения 5‑го отдела ГУГБ НКВД СССР. Он привлек к сотрудничеству с советской разведкой латиноамериканского дипломата, аккредитованного в Москве. Для выполнения спецзаданий Зарубин часто выезжал в Австрию, Швейцарию, Турцию, Польшу и Италию. 26 февраля 1941 года Василий Михайлович был назначен заместителем начальника 1‑го управления НКГБ СССР.

А потом наступил новый этап чекистской деятельности. Причем работать Зарубину пришлось не одному. Его жене предстояло провести с ним несколько лет вдали от Советского Союза.

Зарубины получили задание для работы в США. 12 октября 1941 года Василия Михайловича лично проинструктировал Сталин. Он требовал оказывать воздействие на политику США через агентуру «в выгодном СССР направлении». Сталин поставил перед Зарубиным пять конкретных задач:

— добывать сведения о планах Германии в войне против СССР, которые могут быть известны госучреждениям США;

— выяснить секретные планы и цели союзников в войне и по возможности установить, когда они собираются открыть второй фронт в Европе;

— смотреть за тем, чтобы руководство США не заключило с Германией сепаратного мира и не выступило против СССР;

— отслеживать планы союзников, касающиеся послевоенного мирового устройства;

— добывать информацию о новейшей военной технике.

В те годы Кремль был озабочен намерениями американских правительственных кругов признать правительство Керенского в качестве законной власти в Советском Союзе в случае поражения в Великой Отечественной войне.

В декабре 1941 года в Нью-Йорк прибыл новый легальный резидент Василий Михайлович Зарубин, официально значившийся как вице-консул. Зарубину предстояло создать легальную резидентуру под прикрытием секретаря советского посольства в США. Жена Зарубина назначалась на должность сотрудника резидентуры.

Прибыв в США, Зарубин приложил максимум усилий для выполнения поставленных перед ним задач. И хотя в 1941 году нью-йоркская резидентура насчитывала всего тринадцать человек, ее сотрудники сумели проникнуть в правительственные учреждения и военно-промышленные объекты США. Среди тех, кто в годы войны работал в США, следует отметить Леонида Квасникова, Семена Семенова, Виктора Лягина, Александра Феклисова, Анатолия Яцкова, Константина Чугунова, Михаила Шаляпина, Ольгу Шимель и Степана Апресяна, который исполнял обязанности резидента после отзыва Зарубина в Москву в августе 1944 года.

Будучи резидентом, Зарубин не только требовал от своих сотрудников расширения агентурной сети, но и сам постоянно искал новые источники. Так, в конце 1942 года им был установлен контакт с бывшим министром авиации Франции Пьером Котом, эмигрировавшим в США в 1940 году. Связь с ним продолжалась до конца 1943 года, когда Пьер Кот выехал в Алжир. Среди других завербованных агентов можно назвать инженеров Джоэля Барра и Альфреда Саранта.

Непревзойденной вербовщицей показала себя Елизавета Юльевна. В резидентуре она отвечала за линию политической разведки. Находясь в США, Зарубина поддерживала связь с двумя десятками агентов, среди которых было немало весьма ценных источников. Она быстро завоевывала доверие людей, свободно могла выдавать себя за американку, француженку, немку, а когда требовалось — и активистку сионистского движения. Создание разведсети — дело далеко не простое. Но красавица Елизавета не боялась трудностей. Обаятельная, артистичная, она доказала свою состоятельность как разведчицы.

Деятельность Зарубиных оказалась направленной на информирование советского руководства о создании атомного оружия. Никто не ожидал, что агенты советских разведчиков помогут начать проведение операции «Энормоз». В переводе с английского это означает «громадный», «ужасный». И, действительно, предметом этой масштабной операции явилось расследование фатального для всей мировой истории проекта.

Начиналось все обыкновенно. Агент Елизаветы Зарубиной, русская эмигрантка Маргарита Ивановна Воронцова-Коненкова, супруга знаменитого скульптора, была близкой подругой Альберта Эйнштейна. Коненковы часто гостили в доме великого ученого. Создатель теории относительности испытывал к Маргарите Ивановне самые нежные чувства. Он даже посвящал ей свои стихи и писал письма, когда в 1945 году супруги Коненковы вернулись в СССР. Эйнштейн несколько раз упоминал в своих разговорах с Маргаритой Ивановной о том, что стоит на пороге величайшего открытия. Он не подозревал. что содержание этих разговоров становилось известным советской разведчице Зарубиной. Елизавета Юльевна попросила Коненкову поинтересоваться у Эйнштейна, в чем состояла суть этого открытия. Бесконечно далекая от мира науки Маргарита Ивановна расспросила великого физика о его замыслах. Эйнштейн был приятно удивлен интересом своей возлюбленной к его занятиям. Он не только рассказал ей обо всем, но и для лучшего понимания набросал несколько схематичных рисунков. Коненкова не решилась вызвать недоверие у своего близкого друга и потому не взяла их. Но хорошая память позволила ей в точности воспроизвести наброски Эйнштейна.

В окружение Коненковой входил и Роберт Оппенгеймер, талантливый ученый, известный своими левыми взглядами. Через своих агентов Зарубиной удалось подружиться с его супругой Кэтрин, которая симпатизировала Советскому Союзу. Елизавета Юльевна сумела через нее убедить Оппенгеймера воздерживаться от публичного выражения своих политических взглядов, чтобы не привлечь внимание сотрудников ФБР.

Спустя некоторое время в работе над созданием атомного оружия приняли участие вывезенные из фашистской Германии ученые. Они трудились под руководством Оппенгеймера. Одним из них был Клаус Фукс, впоследствии передавший Советскому Союзу секрет атомной бомбы.

Об отношении нашей героини к своей работе Вячеслав Лашкул рассказывал: «О трудоспособности Елизаветы Зарубиной говорит хотя бы вот что. Когда в годы Великой Отечественной войны она работала уже в легальной резидентуре Советского Союза в США, на связи у нее были двадцать два агента, в том числе наиболее ценные источники информации. И Лиза успевала регулярно проводить встречи со связниками в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сан-Франциско и других городах Америки».

И еще несколько слов о причастности Елизаветы Юльевны к операции «Энормоз». Беженец из Польши вывел Зарубину на другого выдающегося американского физика — Сцилларда. При помощи ученого к разработке атомного проекта в США были подключены многие агенты советской разведки.

Но наиболее ценным информатором оказался Георгий Антонович Гамов, самый молодой член-корреспондент Академии наук СССР, бежавший в США в 1934 году. В США Гамов прославился как автор теории альфа-распада, как ученый, выдвинувший знаменитую гипотезу «горячей Вселенной» и как первый человек, рассчитавший генетический код. Карьера Георгия Антоновича складывалась весьма успешно. Он преподавал в Джорджтаунском университете (Вашингтон) и руководил ежегодными семинарами по теоретической физике. Ведущие ученые консультировались у Гамова по научным вопросам, он вместе с ними обсуждал различные проекты. Именно от этого человека Зарубиной удалось получить характеристики американских ученых, узнать их политические взгляды и отношение к созданию атомной бомбы.

Кроме того, в резидентуре была создана специальная группа под руководством Квасникова, которая целенаправленно работала по добыванию информации об американской атомной бомбе. К 1944 году внешняя разведка имела нескольких агентов, передававших материалы по «Манхэттенскому проекту». Это, прежде всего, Клаус Фукс, Теодор Холл, Сэвил Сакс, Бруно Понтекорво, Дэвид Грингласс и супруги Юлиус и Этель Розенберги. Кроме того, необходимо упомянуть Мориса и Леонтину Коэн и Гарри Голда, исполнявших роль связников.

Однако работу над этим, так называемым «Манхэттенским проектом», супругам Зарубиным не удалось довести до конца. В декабре 1944 года их неожиданно вызвали в Москву. По материалам отдела расследований значится три версии этого срочного вызова:

«Во-первых, как нередко бывает у талантливых людей, их недостатки являются продолжением их достоинств. По мнению некоторых бывших сотрудников нью-йоркской резидентуры военной поры, Василию Михайловичу, привыкшему к более активному поведению, было трудно сдерживать свою неуемную энергию. Дело доходило до того, что он сам начинал выполнять задания, с которыми вполне справились бы и рядовые сотрудники легальной резидентуры. Так, например, когда в Вашингтон прилетал нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов, Зарубин, будучи великолепным водителем, всегда сам садился за руль и возил главу советского внешнеполитического ведомства, как простой шофер (хотя в таком положении были и свои выгоды: можно было беседовать с наркомом с глазу на глаз). В результате деятельность Зарубина стала известна ФБР.

Во-вторых, как отмечают исследователи истории советской разведки военных лет, Зарубиных срочно отозвали в Москву для того, чтобы проверить выдвинутые в их адрес обвинения. Сверхбдительный сотрудник нью-йоркской резидентуры подполковник Миронов написал в Центр письмо, в котором утверждал, что Василий Зарубин и его жена завербованы агентами ФБР. Такой вывод подполковник сделал на основе негласного наблюдения, которое он вел за своим начальником, когда тот встречался с агентами и источниками информации. Более того, Миронов направил письмо не только в Центр, но и директору ФБР Эдгару Гуверу. Последнему были предоставлены сведения обо всех резидентах советской разведки на территории США! Проверка Зарубиных в Москве заняла полгода, и все обвинения, выдвинутые Мироновым, были отметены. Миронов же предстал перед судом за злостную клевету, и от тюрьмы его спасло лишь заключение судебно-психиатрической экспертизы, признавшей его невменяемым. Однако Александр Колпакиди и Дмитрий Прохоров в книге «Все о внешней разведке» утверждают, что Миронова арестовали и расстреляли.

Наконец, в-третьих, в середине 40‑х годов в разведке уже наступал новый этап — время охоты за атомными секретами, и на посту американской резидентуры нужен был человек, имеющий достаточно глубокие представления о проблемах современной науки и техники. Как говорится, требовалась «смена караула».

После проверок, устроенных по милости Миронова, Василий Михайлович был назначен заместителем начальника внешней разведки. В сентябре 1944 года он получил звание комиссара государственной безопасности 3‑го ранга, а в июле 1945 года — звание генерал-майора государственной безопасности. Подобные почести были весьма редки в то время, а потому следует признать, что заслуги перед Родиной у Зарубина были громадные. Кроме того, Василий Михайлович Зарубин был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, орденом Октябрьской революции, серебряными часами от ПП ОГПУ ДВО, серебряным портсигаром от Коллегии ОПТУ, знаком «Почетный сотрудник органов государственной безопасности» и другими медалями.

Что касается его супруги, то Елизавета Юльевна по возвращении из США была назначена начальником 3‑го отделения 8‑го отдела внешней разведки НКГБ.

Вскоре Зарубина стала начальником 1‑го отделения 8‑го отдела ПГУ МГБ, то есть возглавила всю информационную службу по американскому направлению. Для многих сотрудников это было несколько удивительно: иностранка (напомним, что Елизавета Юльевна — уроженка Австро-Венгрии) заняла такой высокий пост в советском политическом ведомстве! Однако работу Зарубиной вышестоящее руководство оценило: 22 октября 1944 года за участие в «атомном» проекте отважную разведчицу наградили орденом Красной Звезды.

На новом месте работы Елизавета Юльевна занималась обработкой поступающей информации, касавшейся научно-технических вопросов по созданию атомной бомбы. Зарубина была переводчицей на Ялтинской и Потсдамской конференциях.

Но вдруг ее уволили! 14 сентября 1946 года Зарубину вынудили уйти в отставку из МГБ. Причину в постановлении написали такую: «За невозможностью дальнейшего использования». Суть дела заключалась в том, что новый министр МГБ Абакумов решил обновить кадры для последующей реорганизации разведывательного управления, которое в 1947 году слилось с ГРУ Генштаба, образовав новый Комитет информации.

Муж разведчицы, Василий Михайлович, не сомневался в истинной причине ее увольнения, заявляя новому руководству внешней разведки: «Когда моя жена и спутница жизни выполняла оперативные задания наравне со мной, она была вам нужна, и тогда вы не обращали внимания на ее биографию и национальность».

Василий Михайлович тяжело переживал несправедливое увольнение супруги. В 1948 году, в возрасте 54 лет он вышел в запас «по состоянию здоровья с правом ношения военной формы».

Но судьба на некоторое время вновь улыбнулась Зарубиной! После смерти Сталина Елизавета Юльевна работала в 9-ом отделе МВД (разведка и диверсии) под руководством Павла Анатольевича Судоплатова. Но период деятельности был недолгий: май — август 1953 года. Подполковник Зарубина была окончательно уволена из органов госбезопасности.

После долгой и опасной службы в советской внешней разведке Елизавета Юльевна Зарубина приступила к более спокойной работе. Ведь среди качеств, высоко оцененных прежним руководством, было такое, которое вполне соответствовало другой деятельности — превосходное знание нескольких иностранных языков. Зарубина поступила на работу в Московский институт иностранных языков, где вскоре стала деканом одного из факультетов. Эта должность стала последней в ее жизни.

Василий Михайлович снова вернулся на работу в органы в мае 1953 года. Павел Анатольевич Судоплатов назначил его оперработником 1‑й категории негласного штата 9‑го (разведывательно-диверсионного) отдела МВД СССР. 8 июля 1953 года Зарубин был уволен из органов МВД с переводом в запас Министерства обороны.

А Василий Михайлович Зарубин, выйдя на пенсию, возглавил федерацию тенниса спортивного общества «Динамо». Действительно, он отличался выдающимися способностями теннисиста. (Этот факт был отражен кинематографистами в образе Штирлица. Вспомним личное дело штандартенфюрера СС. Среди прочих общих фраз, характеризующих «истинного арийца», значится следующая: «Теннисист»). Известно, что в своей первой спецкомандировке в Дании Зарубин обыграл на корте датского короля. На все укоры в недипломатичности Василий Михайлович отвечал: «В спорте, как и в жизни, побеждает сильнейший!»

Кроме того, после смерти Сталина и расстрела Берии Зарубина приглашали в ЦК КПСС. Василий Михайлович писал объективные характеристики на сотрудников разведки, арестованных в период репрессий, проведших много лет в лагерях и некоторых даже расстрелянных. Благодаря оценкам Зарубина очень многие несправедливо осужденные были освобождены и полностью реабилитированы.

Занимался Василий Михайлович и педагогической деятельностью — читал лекции по нелегальной работе и писал учебник для специального учебного заведения ПГУ КГБ — то есть принимал активное участие в подготовке кадров для разведки.

О последнем этапе жизни Зарубина материалы отдела расследований рассказывают следующее:

«В 1967 году в связи с 50-летием органов государственной безопасности было принято решение о награждении наиболее заслуженных сотрудников разведки орденами, а некоторым из них планировалось присвоить звание Героя Советского Союза. В подготовленном списке первой стояла фамилия Василия Михайловича Зарубина. Однако когда список попал на утверждение к тогдашнему идеологу КПСС Михаилу Андреевичу Суслову, тот вычеркнул фамилию Зарубина, мотивируя это следующим образом: «Как человек такого возраста может быть Героем Советского Союза?» Василию Михайловичу в ту пору исполнилось семьдесят два года. (Кстати, сам Суслов был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда соответственно в возрасте шестидесяти и семидесяти лет).

Во время торжественного заседания по случаю 50-летия органов госбезопасности именно Зарубин оказался в президиуме единственным из заслуженных сотрудников, кто пришел на работу в разведку еще в 20‑е годы, и кого не наградили в связи с юбилейной датой. Вопиющую ошибку исправили тихо, по-советски: вскоре на квартиру к Зарубиным приехал один из руководителей внешней разведки и от лица Президиума Верховного Совета СССР вручил Василию Михайловичу орден Ленина». Это был второй орден Ленина (первый Зарубин получил в 1945 году).

Зарубин скончался в 1972 году. Многие из тех, кто знал Василия Михайловича, не смогли прийти на похороны по оперативным соображениям. Но среди прочих провожавших Зарубина в последний путь был Председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов. По воспоминаниям дочери Зарубина, «он подошел к родственникам покойного и сказал, что страна потеряла большого разведчика».

Елизавета Юльевна пережила своего супруга на пятнадцать лет. Она, старенькая, следовавшая своему европейскому воспитанию, старалась не утруждать близких и знакомых заботой о себе. Восьмидесятисемилетняя Елизавета Юльевна однажды отправилась в аптеку, чтобы купить лекарств. Но когда она выходила из автобуса, длинные полы ее пальто затянуло под передние колеса. Зарубину, попавшую под автобус, отвезли в больницу. Елизавете Юльевне пришлось ампутировать ногу. Проводивший операцию врач впоследствии сказал родственникам, что никогда не видел человека, столь мужественно перенесшего тяжелое испытание. 14 мая 1987 года Зарубиной не стало. С воинскими почестями Елизавета Юльевна была похоронена рядом со своим супругом на Калитниковском кладбище в Москве.