Женщины-чекистки

Хранительница традиций (Елена Стасова)

Случается так, что судьба отмечает печатью великой славы не только одного человека, но и весь его род: от прадедов до правнуков. Яркие жизни этих людей, словно бусины, нанизываются на нить родословной, создавая семейную реликвию. Именно такой жребий выпал семье Стасовых, которая снискала заслуженную славу в культурной и общественной жизни России, внеся значительный вклад в историю. Следующая героиня нашей книги принадлежит этому известному роду.

Елена Дмитриевна Стасова родилась 13 октября 1873 года в Петербурге. Кроме нее в семье были еще два брата и две дочери. (Старшая сестра, Варвара, впоследствии стала писательницей, публиковавшей свои произведения под псевдонимом В. Каренин).

Василий Петрович Стасов (1769–1848), дед Елены Дмитриевны, известный русский архитектор, построил в Петербурге Преображенский и Троицкий соборы, Нарвские и Московские триумфальные ворота, а в Москве провиантские склады. Как отметила в своей книге «Страницы жизни и борьбы» Елена Дмитриевна, «он был известным архитектором, и не только зданий, но и человеческих душ».

Дядя будущей революционерки, Стасов Владимир Васильевич (1824–1906), — художественный и музыкальный критик, идеолог и историк искусства, почетный член Петербургской Академии наук, идеолог и активный участник «Могучей кучки». Он часто предлагал композиторам темы для их сочинений, а также свой написанный материал. Либретто оперы Бородина «Князь Игорь» — труд Владимира Васильевича Стасова. Стасов был и участником Товарищества передвижников. Кроме того, Владимир Васильевич являлся известным археологом, есть у него и труды в области истории, филологии, фольклористики.

Не удивительно, что при такой активной и разносторонней жизни круг друзей этого человека был чрезвычайно широк: Глинка, Чернышевский, Шаляпин, Герцен, Римский-Корсаков, Балакирев… При насыщенной политической жизни того времени Владимир Васильевич был далек от революционного движения, хоть и презрительно относился к царскому режиму. Горький в своих воспоминаниях писал о Стасове: «Политику он не любил, морщился, вспоминая о ней, как о безобразии, которое мешает людям жить, портит им мозг, отталкивает от настоящего дела». Тем не менее, впоследствии он помогал своей племяннице — Елене Дмитриевне — в революционной деятельности. Стасов был тайным советником, а потому имел право получать даже нелегально печатавшуюся за границей литературу. Это давало Елене Дмитриевне возможность распространять в России политические издания, в частности, главный печатный орган большевиков — газету «Искра». Но об этом этапе жизни Стасовой мы расскажем далее.

Тетя Елены Дмитриевны, Надежда Васильевна Стасова, известна как основательница первых воскресных школ для женщин. Также при ее участии возникло Общество дешевых квартир, артель переводчиц и артель наборщиц. Но самая значительная должность Надежды Васильевны — директор первых в России высших женских курсов, позднее получивших название Бестужевских. Правда, спустя некоторое время царское правительство отстранило Стасову от этого дела. Позже она стала инициатором общества «Детская помощь», занимавшегося созданием яслей для неимущих женщин.

Что касается непосредственно родителей нашей героини, то они в отличие от своих родственников, глубоко интересовались политической жизнью России. Об отце Елены Дмитриевны, высылая его из Петербурга в 1879 году (далее мы скажем, что послужило причиной этой кратковременной ссылки), император Александр II сказал: «Плюнуть нельзя, чтоб не попасть в Стасова». Конечно, в государевых устах это прозвучало довольно грубо. Действительно, Дмитрий Васильевич Стасов являлся активным участником различных общественных начинаний. Он был образованным и одаренным человеком. Как выдающийся музыкант он стал одним из основателей Петербургской Консерватории и Русского музыкального общества. Кроме того, при содействии Стасова возникло общество помощи литераторам и ученым. Также Дмитрий Васильевич стал бессменным председателем Общества помощи женского медицинского института в Петербурге.

Много читавший, глубоко разбиравшийся в политике, экономике и культуре, Стасов сотрудничал в качестве корреспондента с известными печатными изданиями: «Журнал для экономистов», «Журнал министерства юстиции», «Колокол», «Новое время», «Русский вестник», «Русская музыкальная газета», «Художественные известия».

После окончания Училища правоведения в 1847 году Стасов находился на государственной службе. Но недолго. Его уволили за сбор подписей против заведения личных дел (матрикуляций) на студентов. Неудивительно, ведь вмешательство в частную жизнь других противоречило убеждениям Дмитрия Васильевича, так как ущемляло демократические права, являясь первым шагом на пути к доносительству и репрессиям.

В 1858 году Стасов организовал юридический кружок, позднее переросший в координационный центр, в подчинении которого находилось сословие адвокатов вплоть до февраля 1917 года. Стасов стал первым председателем Совета присяжных поверенных в России. Он занимал этот пост до конца своей жизни.

Дмитрий Васильевич настолько был уверен в справедливости идей радикального переустройства общества, что материально поддерживал не только видного идеолога того времени Н. Г. Чернышевского, но и организаторов террористических актов, столь радикальными методами пытавшимися достичь немедленного торжества либерализма. Именно за явную поддержку террористов император на некоторое время выслал Дмитрия Васильевича из Петербурга.

Большую славу Стасов снискал как адвокат. Он выступал защитником на многочисленных судебных процессах, как правило, политических. В его адвокатской практике — процесс 193‑х, процесс 50-ти, каракозовский процесс (на котором Стасов выступил со знаменитой речью в защиту И. Ишутина). (Интересно заметить, что среди первого поколения правозащитников наблюдались родственные связи с революционерами: Н. И. Жуковский (брат известного адвоката) и Н. Утин (брат Е. Утина, адвоката, сын еврея-миллионера Исаака Утина) — деятели I Интернационала, брат адвоката Г. В. Бардовского — повешенный польский революционер, брат адвоката В. О. Люстига — народоволец).

Мать Елены Дмитриевны, Поликсена Степановна (в девичестве Кузнецова), работавшая учительницей петербургской воскресной школы, разделяла демократические взгляды мужа, гордо говоря: «Мы — шестидесятники». «Шестидесятники» XIX века — это, в основном, интеллигенция, реагировавшая на проведение либеральных реформ императора Александра II. Переходное время ознаменовалось отменой крепостного права, введением земства, судебной реформой, амнистией декабристов и других политзаключенных. Ситуация все-таки складывалась не совсем оптимистично. Реформы проводились непоследовательно, без учета действительных потребностей населения. Вот как описала ее Е. И. Щербакова в предисловии к книге «Политическая полиция и политический террор в России второй половины XIX — начала XX вв.»: «Власть шла испытанным бюрократическим путем, отдавая распоряжения сверху и ожидая снизу лишь отчет об исполнении, не предполагая никакого сотворчества со стороны общества».

На царскую милость — дарование крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей — «облагодетельствованные» откликнулись взрывом возмущения весной 1861 года. В тоже время отмена ограничения числа студентов в вузах припекла в аудитории огромное количество молодежи со всех концов России. Новоявленные студенты стремились получить драгоценные знания для последующего их применения в деле российских реформ. Но среди представителей власти значительное большинство составляли люди старой закалки. Поэтому в сложившейся обстановке наиболее активные сторонники общественных преобразований предпочитали действовать вопреки пассивности «старорежимников». Такое явление как нигилизм распространялось повсеместно, находя отражение и в литературе. Вторая половина XIX века была отмечена мощной волной гражданских настроений. Образованная часть общества поддерживала объединения революционного характера, зачастую являясь их членами.

Семья Стасовых была сторонницей происходящих демократических реформ. Несомненно, юная Елена Дмитриевна, воспитывавшаяся в такой атмосфере, прониклась духом перемен. До 13 лет она получала образование дома, после чего поступила сразу в пятый класс частной женской гимназии Л. С. Таганцевой. Ученица Стасова писала блестящие работы по истории и политэкономии. И не удивительно: книги Иванюкова, Семевского. Липперта, Туган-Барановского, Милля, Энгельса, Маркса и других авторов, некоторые прочитанные в оригинале, имели большое значение в самообразовании Елены Дмитриевны. Обстановка в семье с регулярными творческими вечерами, приглашенными на которые оказывались именитые певцы и композиторы, способствовала интеллектуальному развитию детей Стасовых. Вместе с тем у них возникало и особое мировосприятие. В своей книге Елена Дмитриевна описала это время так: «Помню, что во мне стало все сильнее и сильнее говорить чувство долга по отношению к «народу» — к рабочим и крестьянам, которые давали нам, интеллигенции, возможность жить так, как мы жили».

В гимназии обращали внимание на одаренную девочку Стасову, отличавшуюся не только глубокими знаниями по многим предметам, но и своими политическими убеждениями. Под влиянием наставницы Страховой Елена Дмитриевна была вовлечена в революционную среду. Среди учениц Страховой своими политическими взглядами выделялась не только Стасова, но и еще одна девушка.

Дочь генерала Шура Домонтович позднее вошла в российскую историю как известная революционерка Александра Коллонтай. Известна легенда: будучи послом коммунистической партии в ряде стран, Коллонтай заставляла вставать в своем присутствии даже шведского короля. Казалось, что эта женщина столь авторитетна, что сильные мира сего испытывали к ней чувство благоговения. Однако все объяснялось гораздо прозаичнее: король Швеции просто был хорошо воспитан, соответственно, как джентльмен оказывал даме почтение, вставая при ее появлении. Но это было уже в годы расцвета политической карьеры Коллонтай. А во времена зарождения партии большевиков юные Шурочка Домонтович и Елена Стасова начинали близко общаться, расширяя круг своих знакомых и обмениваясь мнениями по поводу грядущих перемен. Отроческие отношения Коллонтай и Стасовой впоследствии переросли в крепкую дружбу на всю жизнь:

В 1890 году Стасова окончила гимназию с золотой медалью и получила право на преподавание истории, географии, русского языка и словесности. Елена Дмитриевна стала учительницей в той самой воскресно-вечерней школе на Литовском проспекте, где раньше работала ее мать.

В этом заведении учились взрослые работницы хлопчатобумажных мануфактур и табачных фабрик Богданова. Воспитанная в интеллигентной семье молодая учительница Стасова раньше только догадывалась о трудностях жизни простого народа. Теории Маркса и Энгельса были, конечно, понятны и весьма занимательны для Елены Дмитриевны. Однако преподавательская деятельность, естественным следствием которой было тесное общение Стасовой и ее учениц, показали, что российская жизнь требует коренных преобразований.

Стасова заводила близкие знакомства с преподавателями других рабочих школ, которые активно участвовали в политической жизни. Так, например, работники Глазовской школы (мужской), принимавшие участие в забастовке против взимания штрафов в 1896 году, были тесно связаны с «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса».

Двадцатилетняя Елена Дмитриевна познакомилась с Надеждой Константиновной Крупской. Соратница Ленина увидела в Стасовой потенциального борца за дело революции. Образованная, серьезная и ответственная Елена Дмитриевна не могла ей не понравиться. Крупская и Стасова вместе продолжили преподавательскую деятельность в рабочих школах, параллельно занимаясь социал-демократической пропагандой.

Встреча с Надеждой Константиновной определила дальнейшую судьбу Елены Дмитриевны. Политическая работа в Красном Кресте позволила Стасовой в 1898 году стать членом «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», впоследствии оформившегося как партия большевиков. Она заведовала всем техническим обеспечением и складами литературы Петербургского комитета партии.

В 1899 году Стасова выехала в Уфимскую губернию для помощи башкирским деревням, пострадавшим от сильной засухи. Там жили неграмотные люди, принимавшие Елену Дмитриевну за тетку Николая II, устраивавшие ритуальные обряды в надежде на подарок небес — дождь. Стасова тогда призналась: «Эта темнота и приверженность к царю были одной из причин, которые навсегда оттолкнули меня от «хождения в народ». Елена Дмитриевна стала востребованной в другой работе.

Конец XIX — начало XX вв. были отмечены ростом социальной активности. В стране усилилась агентурная работа Охранного отделения. Некоторые революционные организации начали действовать подпольно. Центром пропаганды революции стал Петербург.

В декабре 1900 года в Петербурге вышел первый номер газеты «Искра». Чреватое опасностями для социал-демократического движения распространение этой газеты концентрировалось в руках Стасовой. Связь редакции «Искры» с Россией осуществлялась через Крупскую. Перепиской с «искровским» центром, находившимся за границей, занималась Елена Дмитриевна. Благодаря Стасовой газета выпускалась на разных европейских языках. Способности переводчицы и дешифровальщицы делали эту революционерку незаменимой.

В 1900 году Ленин писал: «На случай моего провала, мой наследник — Елена Дмитриевна Стасова. Очень энергичный, преданный делу человек». Да и сама партийная кличка «Товарищ Абсолют» говорила о Стасовой лучше всего: точная, наблюдательная, бдительная и ответственная.

В период 1904–1906 гг. Стасова была секретарем Северного бюро ЦК РСДРП и техническим сотрудником Петербургского комитета. Работая агентом «Искры», Елена Дмитриевна, естественно, сталкивалась с неожиданными ситуациями. Политическая литература из Финляндии направлялась в Россию через Швецию, где транспортом ведал литератор Конни Циллиакус. Этот человек считал все молодые российские партии революционными, то есть был несведущ в политических вопросах. Вместо ожидаемых изданий большевиков в Петербург поступали газеты меньшевиков, «экономистов», бундовцев… Привоз нелегальной печатной продукция политического характера в Петербург сам по себе был опасным мероприятием.

Осторожность соблюдалась при доставке литературы на явочные квартиры, откуда потом нелегальные издания приходилось переносить на места хранения. Однажды на квартире Буренина, куда доставили очередную партию большевистских газет, произошел забавный случай. Хозяин комнаты, Стасова и Штремер должны были нагрузить на себя литературу для последующего «маршрута». Елена Дмитриевна попросила мужчин отвернуться, сняла с себя платье, чтобы спрятать под ним запрещенные издания. И тут в случайно не запертую дверь комнаты вошла кухарка. Можно представить себе, каково было ее удивление! Полураздетая молодая девушка в окружении двух взрослых мужчин! Кухарка встала как вкопанная, а Буренин, подхватив ее под руку, вылетел из комнаты.

В мастерских скульпторов из Академии художеств внутри бюстов и статуй хранились революционные издания. Иностранцы, поддерживавшие тесные отношения с российскими большевиками, по приезде в Петербург нелегально останавливались в студенческих общежитиях. Переписка с товарищами по партии велась исключительно посредством шифровки. Это была сложная работа. К примеру, слово «провокатор» в зашифрованном виде выглядело так — 2134162416675633, 15622.

Полиция делала запросы на многих революционеров, однако заходила в тупик. Ведь те значились по паспортам умерших людей. В приобретении таких документов большевикам помогали дворники, в чьи обязанности входило получение на руки удостоверения личности умерших жильцов какого-либо дома.

Денег на нужды партии не хватало. Но доходы поступали от нелегальной продажи спиртного на студенческих концертах, от устройства платных лекций на частных квартирах. Финансовые дела Петербургского комитета партии долгое время оставались в руках Стасовой.

Многие люди рисковали своей свободой и жизнью, осуществляя революционную работу. Среди друзей Елены Дмитриевны — Николай Эрнестович Бауман, в октябре 1905 года погибший от руки черносотенца. Надо заметить, что волевая Стасова привлекала к себе людей. Неслучайно ей доверили вести партийную работу не только в Петрограде, но и в других городах: Вильно, Киеве, Минске, Москве, Орле, Смоленске…

Активная деятельность в рядах РСДРП приводила Стасову к неоднократным арестам. Первый случился в 1904 году. Но Елену Дмитриевну освободили под залог, который внес ее отец. Дмитрий Васильевич очень тревожился по поводу революционной деятельности своей дочери, говоря ей: «Ты нас с мамой совершенно не любишь, опять принялась за свои дела». Елена Дмитриевна ответила, что при всей своей безграничной любви к родителям не откажется от своих убеждений. И напомнила отцу о его давнем поступке: сборе подписей против матрикуляций студентов. После этих слов Дмитрий Васильевич убедился в твердости намерений своей дочери. Позднее были и второй, и третий аресты. Тюремные заключения только закалили Стасову, укрепив уверенность в выборе жизненного пути. А отец приходил к ней на свидания в тюрьму, передавал записки от партийных сотрудников.

С августа 1905 года жизнь Стасовой продолжалась в Женеве. Находясь в эмиграции, Елена Дмитриевна не отходила от революционной деятельности. Стасова принимала участие в издании газеты «Пролетарий». Тогда в Женеве, по адресу ул. Каруж, 91 размещался центральный партийный архив и библиотека, учрежденные 29 января 1904 года. Стасова оказывала содействие в их хранении, а также занималась организацией перевозки архива и библиотеки партии из Женевы в Стокгольм. Во главе крупнейшего русского эмигрантского архива стоял В. Д. Бонч-Бруевич. Комплектование многотомного собрания, включавшего в себя заграничные издания социал-демократов, анархистов, эсеров, фонды «Искры», «Пролетария», «Вперед», документы комитетов РСДРП и переписку их членов, было интенсивным. Часть из него (132 ящика) была переправлена в Народный дом в Стокгольме в 1906 году. Впоследствии, как явствовало из переписки Стасовой с одним из шведских лидеров социал-демократов Ханке Бергегреном, архив был переведен в Финляндию.

С 1907 по 1912 гг. Стасова работала представителем ЦК РСДРП в Тифлисе. Самоотверженная женщина пользовалась авторитетом: в 1911 году Елена Дмитриевна — член комиссии по созыву 6‑й (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП. Стасову утвердили кандидатом для кооптации в члены ЦК.

За активной деятельностью Елены Дмитриевны давно уже велась слежка. Портфель Стасовой, в котором хранилась нелегальная литература, переписка с мужем Константином Алексеевичем Крестниковым, архив писем Ленина и другие материалы политического содержания, был досмотрен жандармами при обыске на квартире одной француженки. Через третьи руки документы попали к этой женщине от подруги Елены Дмитриевны. Среди прочих бумаг в портфеле были карикатуры, рисунки, высмеивающие царский режим. Так, в деле Стасовой значился «кощунственный рисунок»: Николай II со спущенными штанами держит в руках рубашку. С одной стороны Победоносцев обращается к царю со словами: «Разрешите, ваше величество, я подержу сорочку». Тот отвечает: «Оставь, я сам самодержец». С другой стороны японец сечет Николая II. Под таким изображением была подпись:

Этот рисунок был создан, как говорится, на злобу дня. Он показывал отношение большинства к пораженческой Порт-Артурской экспедиции 1904 года. Стасову арестовали в родном городе, но после ходатайства брата и отца ее отправили в Тифлисскую губернию. Елена Дмитриевна отклонила предложение об организации побега, так как верила в свою «чистоту». Однако увидев портфель с материалами личного и общественного характера в охранном отделении в Тифлисе, поняла, что положение дел крайне серьезное. Заключенная Стасова не унывала: находясь в камере, она писала «Учебник по истории первобытной культуры».

2 мая 1913 года состоялся суд, предметом разбирательства которого стало «Дело Стасовой и других». Вместе с Еленой Дмитриевной на скамье подсудимых сидели Арменуи Оввян, Вера Швейцер, Мария Вохмина и еще несколько человек. Главным пунктом обвинения было причастие этих людей к социал-демократической партии. На судебный процесс, проходивший в Тифлисе, приехали родители Стасовой. Дмитрию Васильевичу было очень тяжело видеть свою дочь среди обвиняемых. Один эпизод процесса Елена Дмитриевна привела в своей книге: «Председатель суда приглашал его (Дмитрия Васильевича Стасова — авт.) как председателя совета присяжных поверенных в Петербурге занять место за судебным столом, но отец отказался от этого». Председатель суда относился к Стасову с большим уважением, сочувствовал. В вынесении приговора единства, мнений не было. Коренные судьи выступали за такую меру наказания как каторга. Сословные представители — за поселение. Председатель суда, пожалев Дмитрия Васильевича, решил своим голосом этот спор: «У такого благородного отца такая мерзавка дочь! Дадим ей поселение».

Елену Дмитриевну отправили в ссылку в Енисейскую губернию на три года. Этап продолжался долго: из Тифлиса Стасова вместе с другими осужденными уехали 25 ноября 1913 года, а на конечный пункт, село Рыбное, прибыли 9 (22) января 1914 года. Путь следования лежал через Баку, Ростов, Козлов, Ряжск, Самару, Челябинск, Красноярск, Канск. Солдаты, сопровождавшие этап, урезали паек хлеба, ссыльные страдали от грязи и вшей. Но убежденность в том, что кардинальные перемены все-таки произойдут, поднимала дух осужденных.

Колония ссыльных (большевики, меньшевики, эсеры) в Енисейской губернии создала организацию взаимопомощи. Люди поддерживали друг друга не только морально, но и материально — путем небольших членских взносов.

Отдаленность от столицы не помешала Елене Дмитриевне вести переписку с партийными организаторами. Стасова верила в идеалы большевиков и делала все возможное для грядущей революции. В сентябре 1916 года Елена Дмитриевна добилась поездки в Петроград на четыре месяца. Она написала о поездке в родной город из Красноярска следующее: «Все вагоны третьего класса были переполнены солдатами-сибиряками, возвращавшимися из отпуска на фронт. (Шла первая мировая война — авт.). Охоты воевать не было ни у кого. Все были уверены в поражении России, но они все же ехали на фронт, так как подчинялись дисциплине, хотя она была подорвана, и беспрекословного подчинения ей уже не было». Обратно в Сибирь Стасова не вернулась по причине серьезно подорванного здоровья.

Февраль 1917 – март 1920 гг. — период радикальных перемен в политической жизни России. Елена Дмитриевна работала секретарем ЦК партии. Участвовала в Февральской революции в подготовке и проведении Октябрьского вооруженного восстания.

В августе 1917 года состоялся VI съезд большевистской партии. На одном из заседаний председательствовал М. С. Ольминский. Он подозвал к себе Елену Дмитриевну и попросил ее уйти с заседания. Свою просьбу Ольминский разъяснил Стасовой: «А ты не знаешь, что мы заседаем нелегально, и что нас могут арестовать? Ты являешься "хранителем традиций" партии, а потому немедленно уходи».

Оппозиционная режиму, политическая деятельность конечно, была опасной. Важно было сосредоточить связи между членами и сторонниками партии, не дать порваться нитям союзничества и не обречь акции подпольных организаций на провал. Всем этим приходилось заниматься людям решительным, стойким, запоминающим все адреса, партийные клички, имена… Этим людям нужно было хранить традиции революционного движения. Такой «хранительницей» большевистская партия назначила Елену Дмитриевну Стасову.

В 1918 году, когда все руководство советского государства перебралось в Москву, Стасова осталась представителем новой власти в Петрограде.

У нее на это были и семейные причины. В то время тяжело болел ее отец, Дмитрий Васильевич. Елена Дмитриевна не могла бросить его даже ради исполнения своих партийных обязанностей. Горько переживала она смерть отца. Он был для нее кумиром, умным, талантливым, настоящим человеком, делающим все возможное для демократического будущего страны.

Тем временем контрреволюционное движение набирало силу. Необходимо было найти формы организации, которые боролись бы с противниками большевиков. Созданная в Петрограде ВЧК приняла меры по формированию Чрезвычайных комиссий в регионе. Следует отметить, что создание этих комиссии — закономерный этап становления советского государства. ВЧК стала первым специализированным органом госбезопасности. В июле – августе 1918 года состоялись губернские конференции чрезвычайных комиссий, принявшие нормативные документы для работы самостоятельных ЧК. (Раньше функции по борьбе с контрреволюцией выполняли отделы исполкомов). Кроме того, теперь комиссии располагали вооруженными силами: от отряда до полка.

Полномочия ВЧК были неоспоримы. В обязанности ее сотрудников входили контроль за политической и экономической обстановкой, применение мер против малейших попыток изменения новой системы управления, анализ общественных настроений. Основные должности в чрезвычайных комиссиях занимали партийные функционеры. Комитеты компартии взяли органы госбезопасности под свой строжайший контроль. Советы рабочих, крестьян и красноармейских депутатов больше не оказывали никакого влияния на деятельность чрезвычайных комиссий. Таким образом, зарождалась традиция: органы госбезопасности подчинялись правящей партии.

30 августа 1918 года произошло трагическое событие — первый председатель Петроградской чрезвычайной комиссии (ПЧК) Моисей Урицкий был застрелен юнкером, поэтом Леонидом Каннигисером.

Спустя несколько часов после убийства Урицкого в гостинице «Астория» состоялось экстренное заседание партийного актива Петрограда. На нем выступил глава партийной организации государственной власти города и всего СКСО (Союз коммун северной области) Григорий Евсеевич Зиновьев. Он потребовал немедленного вооружения всех рабочих с предоставлением им права самосуда. По словам Зиновьева, такие меры были бы оправданы, ведь контрреволюционеры совершили уже второе убийство (первой жертвой стал Володарский). Позицию Зиновьева резко осудили, так как он предлагал рабочим убивать интеллигенцию. Большинство собравшихся считало, что самосуд — явление, характерное для средневековья. (Проблема расправы толпы не возникала даже в Древнем Риме).

В числе многих оппонентов Зиновьева была и Стасова. Свое выступление она начала с того, что такое предложение вызвано паникой. После этих слов Зиновьев вспылил. Елена Дмитриевна обосновала предотвращение произвола: «Под видом рабочих будут действовать и контрреволюционеры. Это чревато тем, что верхушка нашей партии может быть уничтожена». Принципиальная точка зрения Елены Дмитриевны впоследствии стала причиной мести Зиновьева.

Новым председателем был назначен заместитель Урицкого Глеб Иванович Бокий. Тогда же расширился президиум ПЧК: в числе новых лиц была включена в него секретарь Петроградского комитета партии Елена Дмитриевна Стасова. Среди партийных функционеров. которые пришли на работу в ПЧК, был и Василий Александрович Васильев (1886–1970). Стасова познакомилась с ним в 1906 году. В то время Васильев занимался распространением нелегальной политической литературы среди рабочих. По рекомендации Елены Дмитриевны в 1907 году он стал членом РСДРП. В 1918 году Васильев возглавил работу по проведению красного террора в Петрограде, являясь членом президиума ПЧК.

Объявление красного террора в городе стало следствием не только убийств Володарского и Урицкого, но и покушения на Ленина в Москве, совершенного Фанни Каплан.

6 сентября 1918 года газета «Пролетарская правда» за подписью Бокия опубликовала сообщение: «Правые эсеры убили Урицкого и также ранили товарища Ленина. В ответ на это ВЧК решила расстрелять ряд контрреволюционеров. Расстреляно всего 512 контрреволюционеров и белогвардейцев, из них 10 правых эсеров».

Президиум ПЧК являлся рабочим органом, на заседаниях которого принимались важные решения о деятельности Комиссии. Каждому члену ПЧК поручался определенный участок работы.

В своей книге «Страницы жизни и борьбы» Стасова писала, что ее обязанности в ПЧК «в основном заключались в проверке списков арестованных и освобождении тех, кто случайно попал в этот список». До конца 1918 года было опубликовано шесть списков о расстреле в общей сложности ста шести человек. За цифрами стоят судьбы людей. Противоречивость политических изменений того смутного времени одних выносила волной на вершины власти, могущей и имеющей право карать, других делала жертвами, подлежащими общественному осуждению. По прошествии лет произошла и переоценка ценностей, и глубокий анализ всех причин и следствий государственного переворота. И в настоящее время те жертвы у кого-то вызывают жалость, у кого-то восхищение твердостью своих убеждений, у кого-то еще большую уверенность в справедливости их конца. В роковые для страны годы несогласные с любыми решениями большевиков сами становились жертвами репрессий и подчас невольными виновниками их. Работая в ПЧК, Стасова замечала: «Часто аресты бывали неправильными, так как арестовывали по случайным данным. В число арестованных попадали люди, сочувствующие нам, работавшие с нами и т. д.».

Павел Подляшук в своей книге «Богатырская симфония» написал: «В работе Стасовой в ЧК особенно проявились присущие ей принципиальность, щепетильность к врагам советской власти. К изменникам, к мародерам и шкурникам была беспощадна. Твердой рукой подписывала приговоры, когда убеждалась в абсолютной правоте обвинении».

Да, «Товарищ Абсолют» была жестким человеком. «Сижу ночами, — сообщала она другу, — пишу, разбираюсь, толкусь, обсуждаю… Нужно везде усилить охрану, надзор, провести чистку и реорганизацию».

Таким образом, в ПЧК Стасова не только проверяла списки арестованных. Ее работа продолжалась семь месяцев. В марте 1919 года Стасова переехала в Москву. Председателем Петроградской ЧК стал Семен Семенович Лобов.

Известный писатель Максим Горький, живший в то время в Петрограде, предпринимал активные меры для освобождения заключенных и арестованных во время красного террора. Он нередко обращался за содействием и к председателям ПЧК. В беседе с журналистом газеты «Речь» Фурсиным Горький охарактеризовал нового председателя Комиссии так: «Лобов — это животное. Я с ним никаких дел иметь не могу. Скороходов (он тоже некоторое время был председателем ПЧК — авт.) ушел. Только с ним я мог разговаривать».

Стоит проанализировать стожившуюся ситуацию. Вмешательство партийных комитетов в оперативную деятельность вплоть до определения меры наказания подозреваемым было абсолютным произволом. Вот что по этому поводу отмечал М. Н. Петров в своей работе «Проблемы истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии»: «Постижение азов специфики секретной службы исключительно на практике, без теоретической подготовки, при отсутствии кодифицированного законодательства и обилии правительственных декретов о местном нормотворчестве приводило к неквалифицированному расследованию и определению степени виновного». Многие члены РКП(б) не имели не то, что юридического образования (как обязательного условия при выполнении «судейских» обязанностей), но и какого-либо образования вообще. При этом получалось, что органы госбезопасности включались в систему управления страной.

Агентурная сеть была достаточно широко развита. Агенты не получали какой-либо зарплаты за свою работу. Считалось, что слежка за спекулянтами, доносы на организации эсеров, черносотенцев и других, сбор данных по бандитизму — прямое указание партии. В феврале 1919 года ЦК РКП(б) выступил с Обращением к коммунистам-чекистам: «ЧК созданы, существуют и работают лишь как прямые органы партии, под ее директивами и под ее контролем».

Елена Дмитриевна Стасова, работая в органах госбезопасности имела и другие обязанности. Ее всегда привлекала агитационная и просветительская работа. И поэтому агитаторский опыт, наработанный еще во времена преподавания в школе, пришелся как нельзя кстати.

До отъезда в Москву Стасова занималась политическим просвещением и устройством быта бывших военнопленных австрийцев, венгров, немцев. Результатом ее деятельности стало массовое вливание этих военнопленных в красноармейские отряды. Особое внимание Елены Дмитриевны привлекли финские красногвардейцы, оказавшиеся в Петрограде. Следует сказать, что попытка установить власть красных в Финляндии, ленинская авантюра, потерпела неудачу. Представители большевиков в этой стране были разгромлены войсками под командованием генерала Маннергейма. После поражения финские красногвардейцы перебрались в Петроград в надежде быть полезными советской власти. (Один из них — Отто Вильгельмович Куусинен. В 1939 году КПСС планировала выдвинуть его в президенты Финляндии, сняв с этой должности Маннергейма. Во время правления Хрущева Отто Куусинен работал в Политбюро ЦК КПСС).

1919 год для партии был очень тяжелым. Положение усугублялось наступлением четырнадцати держав на молодую Советскую республику. Создавалась угроза для власти, которая была бы вынуждена снова уйти в подполье. Большевики обезопасили себя: напечатали деньги царской России — сторублевки с портретом Екатерины. Яков Михайлович Свердлов позаботился о подготовке кадров для руководства партии на местах. На специальных курсах Елена Дмитриевна Стасова читала лекции о работе партии в подполье. В марте 1919 года она занялась подготовкой VIII съезда РКП(б). Как его делегат, Стасова (единственная женщина!) была избрана членом ЦК партии, вошедшим в Оргбюро. Елена Дмитриевна занималась переработкой партийного устава и кадровой работой. До апреля 1920 года Стасова находилась в Москве, принимая участие во всех кадровых изменениях ЦК. Затем она вернулась в Петроградский комитет на организационную работу.

В июне 1920 года Елену Дмитриевну назначили секретарем Кавказского бюро ЦК партии. Вместе с Орджоникидзе Стасова возглавила подготовку съезда народов Востока, состоявшегося в Баку в первых числах сентября того же года. Заседание Компартии Азербайджана не прошло без скандала. Накануне чекисты совершили ряд обысков в домах богатых людей с целью конфискации обуви для снабжения Красной Армии. Естественно, у многих это вызвало возмущение. Но руководящие работники партии вступились за чекистов, объясняя их действия необходимостью поддержки красноармейцев. А. И. Микоян выступил с речью, смысл которой заключался в том, что «советская власть должна покончить с азербайджанскими богатеями». Стасова одобрила его позицию. По собственному признанию, она являлась «сторонницей военного коммунизма».

Поле деятельности известной коммунистки стремительно расширялось. Стасова выходила на международную политическую арену. Она присутствовала на II конгрессе Коминтерна, состоявшегося в Москве в 1920 году. До мая 1921 года Стасова занималась организационными делами в аппарате Коминтерна, где весьма пригодилось ее знание иностранных языков (английский, немецкий и французский), а потом уехала в Германию на подпольную партийную работу. Пять лет Елена Дмитриенко вела пропагандистскую деятельность в рядах компартии Германии под псевдонимом «Герда». Действовала как бесстрашная героиня сказки Андерсена. Главной задачей ее было увеличение числа сторонников победы коммунизма.

Как одна из первых членов партии, совершенно безвредная для Иосифа Виссарионовича Сталина, Стасова использовалась пропагандой для создания образа преемника и последователя Ленина. Еще в начале становления партийного руководства между Сталиным и Лениным возникали разногласия. Владимир Ильич считал, что должность генерального секретаря исключительно «секретарская», номинативная. Сталин стремился к превращению этого поста чуть ли не в титул. По его мнению, необходимо было сосредоточить власть в руках одного человека генерального секретаря партии. И видел на этой должности себя. В нескольких последних статьях («Как нам реорганизовать Рабкрин», «Письмо другу») Ленин требовал недопущения Сталина к руководству партии. Но будущий вождь уже тщательно отбирал людей для поддержания собственной власти. Его основными помощниками стали Каменев и Зиновьев. Крупной помехой на тернистом пути Сталина к руководящей должности являлся Лев Давыдович Троцкий, написавший в 1923 году книгу «Уроки Октября». В ней Троцкий рассказал всю правду о революционной деятельности, за что был объявлен злейшим врагом Сталина. Кроме того, со стороны Иосифа Виссарионовича был установлен строжайший контроль над больным Лениным. Ленин пытался выходить к партийным деятелям через Крупскую. Но к Надежде Константиновне была «приставлена» агент Сталина, секретарь Фотиева. Крупская пыталась облегчить политическое положение своего супруга, обращаясь за помощью к Сталину. Но тот однажды грубо резюмировал: «Спать с вождем — не значит его понимать». Естественно, Ленин потребовал от него извинений за эти слова. С тех пор Сталин невзлюбил Крупскую. Все мемуары Надежды Константиновны подлежали жесткой цензуре. Известно даже, что однажды в тяжелом разговоре с Крупской «отец народов» обронил: «Если Вы, Надежда Константиновна, не перестанете меня критиковать, то партия объявит, что не Вы, а старая большевичка Елена Дмитриевна Стасова была женой Ленина. Да-да, партия все может». Доверие к Стасовой со стороны и Ленина, и Сталина было бесконечным.

В 1927–1937 гг. Елена Дмитриевна являлась заместителем председателя, а потом и председателем исполкома МОПР (Международной организации помощи борцам революции) СССР. Эта организация под видом благотворительности занималась распространением коммунистического влияния за рубежом. Секция МОПР в СССР к началу 1933 года насчитывала более 10 млн. активистов.

Особое место в работе МОПР занимали политэмигранты. В 20‑е годы XX века были лишь отдельные случаи пребывания в СССР революционно настроенных иностранцев (граждан из Испании, Китая, Германии, Венгрии), получавших, как правило, статус политэмигрантов. Понять советскую политику в отношении этих лиц помогают «Тезисы к вопросу о политэмигрантской работе МОПР», составленные В. Лепешинским в феврале 1926 года. Они сводились к необходимости отсеивания эмигрантов политических от экономических, с проверкой подлинной причины их пребывания в Советском Союзе и установлением легитимности. Поражение республиканцев в революции и установление диктатуры Франко в Испании привели к массовой эмиграции испанских коммунистов. А как же работа зарубежных секций Коминтерна? Показателен в этом отношении доклад Стасовой на IV Всесоюзном съезде МОПР в 1934 году:

«Мы сплошь и рядом встречаемся с такой линией наших секций, что человек совсем не должен сидеть в тюрьме. Это далеко не верно. Мне уже пришлось выступать по данному поводу <…>. Многие наши зарубежные секции восторгаются нами, старыми большевиками, говорят, что мы — железная когорта. А откуда взялась наша закаленность? Именно оттуда, что нам часто некуда было деваться и совершенно нельзя было больше работать. Мы сидели в тюрьме, тюрьма нас закаляла. Недаром Таганку сама полиция считала социальным университетом. Почему же зарубежным товарищам при малейшей опасности ареста нужно бежать?..»

Многих революционно настроенных испанцев как и других политэмигрантов, члены МОПР склоняли к обязательному приему советского гражданства. Этому благоприятствовали не только победные шаги коммунистической партии Советского Союза, но и забота ее видных деятелей о пребывании испанцев на неродной территории. Для политэмигрантов даже устраивались поездки по крупным городам СССР с предоставлением гостиниц для дружественных делегаций.

Свидетельством заботы может служить секретное письмо Елены Дмитриевны Стасовой Западносибирскому Крайкому ВКП(б) тов. Эйхе, Сталинскому горкому ВКП(б) и Магнитогорскому окружному ВКП(б) тов. Хитарову от 29 февраля 1936 года:

«Дорогой товарищ! Центральный Комитет МОПР СССР организует для группы испанских товарищей (в составе 25 человек) — участников октябрьских событий в Испании — поездку по некоторым городам Советского Союза. Товарищи эти в ближайшее время возвращаются в свою страну, и посещение отдельных промышленных центров будет иметь большое значение для дальнейшей работы по популяризации достижений Советского Союза, по укреплению единого фронта против фашизма и войны. Я дала указания о приеме и обслуживании испанских товарищей, а к Вам обращаюсь с просьбой оказать всяческую помощь и содействие местной МОПР организации в выполнении возложенной на нее задачи».

Далее в письме были указаны маршруты следования «экскурсии».

Влияние на коммунистов других стран оказывалось весьма интенсивно. Более того, один из заметных политэмигрантов, Санчес Гарсия, в своей книге. «Революция 1934 года в Астурии» цитировал Маурика, который говорил о формировании Иберийского союза — базы для объединения Австрии, Германии, Италии, Польши и СССР: «Мы находимся перед исторически значимым фактом: формированием Соединенных Социалистических Штатов Европы».

26 ноября 1936 года на приеме испанской делегации в ЦК МОПР СССР Елена Дмитриевна Стасова в своем выступлении сказала: «Можно выделить три этапа мирового революционного движения: Парижская коммуна, Великая Октябрьская социалистическая революция и Испанская революция».

Звезда Стасовой горела все ярче: в 1932 году на Амстердамском антивоенном конгрессе Стасова избиралась членом Всемирного антивоенного и антифашистского женского комитета, с 1935 по 1943 гт. Елена Дмитриевна — член интернациональной контрольной комиссии Коминтерна.

Наряду с политической деятельностью Елена Дмитриевна занималась литературной. В 1938–1946 гг. она была редактором журнала «Интернациональная литература» (на английском и французском языках). Стасова тонко чувствовала необходимость определенных публикаций, понимала ментальность нации и намекала на актуальные проблемы: «Журнал не должен быть одинаковым на всех языках. Мы так богаты литературными произведениями, что вполне могли бы подбирать соответствующий материал для каждой страны».

В 1946 году врачи категорически запретили ей работать. Стасова ушла на пенсию. В послевоенные годы Елена Дмитриевна писала статьи, воспоминания, книги. Ее богатая событиями государственной важности жизнь позволяла не придумывать тексты, а только излагать прошедшее на бумаге. Елена Дмитриевна является автором воспоминаний «Страницы жизни и борьбы», а также составителем книги о своем дяде В. В. Стасове «Письма к родным».

Стасова награждена четырьмя орденами Ленина, медалями, ей присвоено звание Героя Социалистического труда. Стасова была членом ЦК, ЦКК, ВЦИК и ЦИК СССР.

Елена Дмитриевна — делегат семи съездов партии. Последним, на котором она присутствовала, был XXII съезд. Тогда состоялось знакомство Стасовой и молодого космонавта Германа Титова.

Елена Дмитриевна прожила долгую, насыщенную триумфами жизнь. Стасова скончалась 31 декабря 1966 года в Москве. У нее не было детей. У нее была только невероятная преданность идеалам большевизма. В сложное время революций для Елены Дмитриевны не теряли актуальности семейные традиции. Традиции либерализма, уважения к каждому человеку, единение власти и народа. До конца не понявшая противоречий гражданской войны начала XX века, Елена Дмитриевна свою жизнь посвятила политической победе большевиков. Методы, которые последние применяли в достижении своих целей, сегодня кажутся не столько изобретательными и грамотно продуманными, сколько, мягко говоря, оскорбляющими престиж власти как таковой. Стасова, возможно, задумывалась над вопросом необходимости таких методов в то время, когда работала в ПЧК. Но ее вера в конечную цель коммунизма отсеивала все возникавшие сомнения в правильности выбранного пути.