Женщины в народном собрании

О глаз блестящий[1] глиняной светиленки,

На видном месте хорошо повешенной,

Твое рожденье и судьбу прославлю я.

В круговращенье колеса гончарного

Возникнув, споришь ты с сияньем солнечным.

Свой свет привычный на меня излей сейчас!

Тебе лишь наши тайны доверяем мы.

Как соглядатай верный, ты присутствуешь

На играх Афродиты в тесных спаленках.

Свидетеля сплетенных в сладострастье тел

Никто твой светоч за двери не выставит.

Меж бедер уголочки заповедные,

Пушок волос сжигая, озаряешь ты.

Воровочкам помощник ты, крадущимся

В кладовки, полные вина и сладостей.

Все знаешь ты, молчишь и не бахвалишься.

Узнай же и теперь, какую штуку мы

На празднике с подругами придумали.

Но не пришли подружки, как им велено,

Хоть день к рассвету близок и собрание

Начнется скоро. Надо нам места себе

Тайком добыть. Не те, что приготовил нам

Злосчастный Фиромах,[2] – его вы помните!

Что ж приключилось? Иль густых бород себе

Они еще не сшили, как приказано,

Иль неприметно у мужей плащи стащить

Так трудно им? Но вот идут с фонариком

Сюда. Все ближе. Отойду я в сторону,

Чтоб невзначай с мужчиною не встретиться.

Пора уже! Сейчас, пока бежали мы,

Прокуковал глашатай во второй разок.

А я, вас поджидая, за ночь целую

Глаз не сомкнула. Погоди-ка, дай сейчас

Соседку разбужу я! Тихо стукнусь в дверь,

Чтоб не почуял муженек.

Услышала,

Как в дверь скребешься. Туфли надевала я

И не спала нимало. Дорогой супруг –

Моряк он, родом саламинец, милые, –

Всю ночь в постели греб со мной без устали.

Сейчас лишь плащ смогла я у него стянуть.

Вот вижу я, Сострата с Филенетою[3]

Спешат сюда, и Клинарета к нам идет.

Поторопитесь. Глика угрожала нам:

Кто позже всех объявится, поплатится

Вина бочонком и бобовой кашею.

Жену Смикифиона,[4] Мелистиху, ты

Не видишь? В башмаках явилась мужниных.

Ее одну как будто не трепал супруг.

А Гевсистрату видите, старьевщицу?

Помахивая фонарем, бежит она.

Жена Филодарета с Хэретадовой[5]

Идут сюда. И с ними женщин множество.

Все собралось, что путного есть в городе.

Едва-едва я ускользнула, милые,

Всю ночь ужасно кашлял и плевался муж:

Он перед сном селедочек налопался.

Садитесь же! Я вижу, объявились все,

Сперва вопрос задам вам: точно ль сделано,

Что мы на празднике решили, в Скирии?

Я сделала. Под мышкой шерстка выросла

Густая-прегустая – так решили ведь.

И дальше. Чуть на рынок уходил супруг,

Я маслом натиралась и на солнышке

Весь день валялась. Загорела дочерна.

А я так первым делом бритву бросила

Подальше, чтоб шершавой и кудлатой стать,

Не походить ни чуточки на женщину.

А запаслись вы бородами? Велено

Явиться на собранье с бородищами.

Клянусь Гекатой, борода отличная!

А у меня почище Эпикратовой![6]

А ваш ответ?

Кивают. Раздобыли все.

И остальное, вижу я, исполнено:

Лаконские ботинки, палки толстые,

Плащи мужские – все, как было сказано.

Дубинку притащила я огромную.

Как Ламий[7] мой заснул, ее стащила я.

Да, от такой дубинки всласть попрыгаешь.

Сумеет, Зевс свидетель, эта палица,

Закутавшись в кожух всевидца Аргуса,[8]

Народ-Ио пасти верней, чем многие.

Ну, ладно! О дальнейшем позаботимся.

Уже высоко звезды светят на небе.

Собранье, на которое отправиться

Решили мы, начнется, чуть забрезжит день.

Свидетель Зевс, должны мы захватить места

У камня, перед самыми пританами.

А я немного шерсти принесла сюда,

Чтоб расчесать, пока идет собрание.

Чудачка, на собранье?

Видят боги, да!

Ведь даже за работою услышу я

Проклятья. Ну, а дома – дети голые.

Час от часу не легче! Шерсть! Да тело скрыть

Должна ты от соседей на собрании!

Прилично ль будет, если пред собравшимся

Народом станем через загородку лезть?

Подол подымем? Что тогда откроется?

Нет, спозаранку сядем и под складками

Плащей, что надо, спрячем. Книзу бороды

Привязанные свесим. Кто ни взглянет, все

Доподлинными нас сочтут мужчинами.

Ведь щеголяет в бородище Пронома

Агиррий.[9] Прежде был он просто женщиной,

А в городе смотри какою шишкой стал!

И потому с зарею восходящей дня

Дерзнем мы на великое дерзание,

Страны кормилом завладеть отважимся,

Но лишь затем, чтоб пользу принести стране.

А так нам ни на веслах, ни под парусом!

Но как стыдливость вековая женская

Заговорит в собранье?

Превосходно, друг!

Ведь сказано, что те из молодых людей

Всего речистей, кто всех чаще замужем.

А быть под мужем нам сама судьба велит.

Не знаю. Но меня страшит неопытность.

Так для того нарочно собрались мы здесь,

Чтоб наши речи разучить заранее.

Пожалуйста, надень скорее бороду,

И ты и все, кто говорить готовится.

Чудачка, надо ль женщин болтовне учить?

Так нацепи же бороду, мужчиной стань!

А я сниму венок и наряжусь, как вы,

Чтоб также слово взять, когда захочется.

Ой, Праксагора милая, взгляни, дружок,

Ну разве не забавно получается?

Забавно что?

Да словно бы не бороды

У нас, а жареные каракатицы.

Подать кота для жертвоприношения!

Вперед пройдите! Арифрад,[10] довольно врать.

Садись, вошедший! Кто желает слово взять?

Мне слово!

Так надень венок, и в добрый час!

Ну вот.

Начни же!

Говорить не выпивши?

Что? Пить?

Ну да! К чему ж на голове венок?

Прочь убирайся! Натворила б мерзостей

Нам на собранье.

Разве ж там вина не пьют?

Поди ты прочь!

Клянусь я Артемидою,

Пьют чистое. Такие там решения

Услышать можно, что невольно кажется,

Что сочиняют их мертвецки пьяные.

А возлияний сколько! Видит Зевс, к чему б

Молились так, когда б вином не пахло там?

Да и ругаются всегда, как пьяные,

А слишком буйных в шею гонят лучники.

Ступай и сядь! Пустышка ты никчемная!

Ах Зевс, была б я лучше безбородою!

Сожжет утробу жажда и кишки спалит.

Кто говорить еще желает?

Я хочу!

Так встань и увенчайся. Дело ладится

Отлично. Как мужчина говори, дружок,

С достоинством, на посох опершись рукой!

Хотел бы, чтоб другие, кто мудрей меня,

Сказали правду, я ж сидел в спокойствии.

Но если мне уж говорить приходится,

Клеймлю позором тех, кто кувшины с водой

В харчевнях держит. Призываю двух богинь…[11]

Как, двух богинь? Несчастная, с ума сошла.

А что? И слова не было о выпивке.

Мужчиной нарядившись, ты богинь зовешь?

Но, впрочем, остальное ловко сказано.

Мне Феб свидетель![12]

Помолчи! Ох, горе мне!

Нет, нет, клянусь, я не явлюсь в собрание,

Покуда всё не установим в точности.

Венок отдай мне. Снова говорить начну.

Сейчас я превосходно все обдумала:

Мне мнится, о собравшиеся женщины!..

Что? Женщинами снова ты зовешь мужчин?

Вина здесь Эпигона.[13] На него взглянув,

Подумала, что обращаюсь к женщинам.

Ступай, ступай! На место поскорее сядь!

Вам всем на пользу речь произнесу сама.

Надев венок, молюсь я горячо богам,

Чтоб ниспослали нам удачу в замыслах.

Заботы одинаковы о городе

У всех у нас. С печалью, с огорчением

Слежу я за разрухой государственной

И вижу: негодяи правят городом.

А кто поступит раза два порядочно,

Тот двадцать раз окажется мошенником.

Зовут другого, тот – подлее во сто крат.

Народом недовольным управлять – беда.

Вы тех страшитесь, кто вам хочет доброго,

Смиренно отдаетесь злым врагам своим.

Народное собранье сытным промыслом

Доныне не бывало. И Агиррия

Считали мы за плута. Ныне ж кормимся

В собранье. Кто гроши урвал, доволен всем;

Кто не добыл, кричит: пускай повесят тех,

Кто обратил собрание в поденщину.

Клянусь Кипридой, говоришь ты правильно!

Кипридою клянешься, злополучная!

Вдруг то же брякнешь на собранье, – что тогда?

Не брякну там.

Так отвыкай заранее!

Когда союзный обсуждали договор,

Кричали: сдохнем, коль не заключим союз!

А заключили – все ворчат, и краснобай,

Нас убеждавший, тот удрал немедленно.

Идти ли в море? Голодранцу по сердцу,

А богачу и пахарю – не по сердцу.

Вы на коринфян злитесь? И они на вас.

Сейчас они надежны. Будьте ж вы верны.

Аргосец глуп?[14] Зато Гиероним[15] умен.

Спасенье мы увидели, но бедствия

Сулит нам Фрасибул,[16] хоть не зовут его.

Как он умен!

Теперь сказала верно ты.

Но вы одни во всем повинны, граждане!

Кошель народный отдали чиновникам,

И каждый о своей лишь помнит прибыли,

А город ковыляет, как Эсим-хромец.[17]

И все ж спасемся, лишь меня послушайтесь!

Я предлагаю женщинам вручить бразды

Правления. Ведь доверяем женщинам

И деньги, и хозяйство, и дома свои.

Отлично, превосходно! Продолжай, дружок!

А что умней они и деловитей нас,

Я докажу вам тотчас: парят женщины

Шерсть кипятком, как искони заведено,

Все как одна. Не рвется к новизне никто.

Да разве б не цвела земля афинская,

Когда бы так же рассуждали граждане

И постоянно не искали нового?

А жены носят платье, как в былые дни,

Обед готовят, сидя, как в былые дни,

И праздники справляют, как в былые дни,

Коврижки запекают, как в былые дни,

Мужей своих изводят, как в былые дни,

Любовников заводят, как в былые дни,

Сластишки закупают, как в былые дни,

Винишком запивают, как в былые дни,

Им передать должны мы все владычество,

Не споря, не расспрашивая попусту:

«Да что, да как же править будут?!» Полную

Им власть доверим! Об одном подумайте:

Жалеть, беречь кто будет наших воинов,

Как не они, родительницы, матери?

Кто, как не мать, о хлебе позаботится?

Кто деньги раздобудет, как не женщина?

И в должности дадут ли обмануть себя?

Они ведь сами мастера обманывать!

О прочем умолчу. Совет примите мой

И жизнью жить блаженнейшею будете.

Отлично, Праксагора, хорошо, умно,

Искусно! Где же говорить училась ты?

У Пникса с мужем беженцами жили мы,[18]

Там вдоволь я наслушалась ораторов.

Не диво, что искусна ты и сметлива.

Тебя мы избираем в полководицы

Не медля, только сделай, как сказала нам.

Но если ринется Кефал[19] ругать тебя,

Ты как ему ответишь на собрании?

Скажу, что он взбесился.

Это знают все

И без тебя.

Что черной желчью болен он.

И это всем известно.

Что лепить горшки

Он слаб, зато мастак лепить решения.

А если станет спорить Неоклид-Бельмо?[20]

Скажу ему: собаке загляни под хвост!

А вдруг тебя разложат?

Что ж, найду ответ!

Толкаться и пихаться я научена.

Еще одно обсудим: если лучники

Тебя потащат. Что тут делать?

Руки в бок,

Вот так упрусь. На передок не взять меня.

А мы подымем гомон: отпусти, не тронь!

Все это превосходно мы обдумали.

Но вот чего не рассчитали: как же мы

Подымем руки при голосовании?

Ведь только ноги задирать учили нас.

Вопрос мудреный. Все же, голосуя, нам

Поднять придется руку обнаженную.

Ну так! Рубахи подтяните поясом

И подвяжите башмаки лаконские.

Ведь все видали, как мужья в собрание

Идут, как важно выступают из дому.

Когда ж со всем как следует управитесь,

Так нацепите бороды. Старательно,

Плотнехонько приладьте к подбородку их,

Плащи накиньте сверху вы, те самые,

Что у мужей стащили. В руки посохи

Возьмите и бредите! Пойте песенку

По-стариковски, словно ковыляете

Вы из деревни!

Ясно все, давайте ж мы

Пойдем вперед! Из сел другие женщины

Прибудут прямо к Пниксу.

Поспешим, а то,

Кто не поспел на Пникс забраться поутру,

Домой уходит, не добыв и гвоздика.