Женщины в народном собрании

Что за напасть! Куда супруга сгинула?

Часы идут к рассвету, а ее все нет.

И вот лежу, давно в желудке колики,

Во тьме и башмаки никак не сыщутся,

И не видать накидки. Сколько ощупью

Ни шарил, все без пользы. В дверцу заднюю

Урча стучится друг запор. Придется взять

Исподнюю юбчонку у супружницы

И эти туфли нацепить персидские.

Но где бы, где усесться поспокойнее?

Да говорят, все кошки ночью серые.

Никто и не приметит, как присяду я.

Беда, беда мне! Старый на молоденькой

Женился! Бить меня за это следует!

Не за добром в полночный час ушла она

Из дому. Но сходить мне надо все-таки.

Да это кто? Никак Блепир, соседушка?

Он самый, Зевс свидетель!

Расскажи, прошу,

Во что ты это вырядился желтое?

Кто вымарал тебя, уж не Кинесий ли?

Да нет же, выходя, напялил платьице

Жены моей, шафранное, домашнее.

А где ж твоя накидка?

Сам не знаю, где:

Как ни искал в постели, не нашел никак.

А у жены спросить не догадался ты?

Проклятой нету дома, на беду мою

Исчезла, точно в щелку улетучилась.

Боюсь, плутовку потянуло к новому.

Мне Посейдон свидетель, то же самое

Точь-в-точь со мной случилось. И моя жена

Пропала без следа и плащ взяла с собой.

Да это полбеды. Где башмаки мои?

И башмаков не удалось найти нигде.

Мне Дионис свидетель, то же самое

Со мною. Нет лаконских. Но приспичило,

И выбежал во двор я в женских туфельках,

Чтоб простыни не замарать. Ведь новая!

Что ж приключилось? Иль на угощение

Ее подружка зазвала?

Наверно, так!

Она ведь, право, неплохая женщина.

Да ты сходить решил канатом якорным!

Ну, мне пора отправиться в собрание.

Найти б накидку, у меня одна она!

И мне пора, но прежде надо высидеть

Еще одну, засела сирота в кишках.

Не та ли, что зажала Фрасибулу[24] рот?

Свидетель Зевс, приперло так, что мочи нет.

Беда, что делать? Если бы одно еще

Меня терзало это! Как наемся вновь,

Куда ж копить все это стану золото?

Уже и так калитку заколодило.

Чтоб ты пропал, проклятый господин дерьмо!

Кто позовет мне лекаря? И звать кого?

Кто по делам задов знаток испытанный?

Аминон,[25] что ли? Отпираться станет он!

Пусть Антисфена[26] мне доставят как-нибудь.

Большой он мастер по одним стенаниям

Определить, чем дышит зад страдающий.

О Илифия,[27] рожениц заступница,

Не дай мне лопнуть, не оставь заклиненным,

Чтоб я не стал посмешищем комедии!

Что делаешь, приятель, положить присел?

Свидетель Зевс, ни чуточки, встаю уже.

А почему надел юбчонку женскую?

Впотьмах случайно подвернулась под руку.

Откуда ты, однако?

Из собрания.

Уж кончилось?

Сегодня, брат, ранехонько.

Смеялись до упада мы, свидетель Зевс,

Как повалили на канат[28] афиняне.

Достались три гроша тебе?

Достались? Нет!

Пришел я слишком поздно. Прямо совестно,

Свидетель Зевс, домой идти с пустой сумой.

А в чем же дело?

Множество несметное,

Как никогда, народу собралось на Пникс.

На них взглянув, мы скопом за сапожников

Их приняли. Невероятно бледные,

Как молоко, все лица на собрании.

Вот так ни с чем и я ушел и многие.

Приди сейчас я, ни гроша б не выручил?

Откуда же? Хотя бы к петухам вторым

Ты подоспел.

О, горе мне, злосчастному!

Друг Антилох, оплачь,[29] но не гроши мои,

Над жизнью плачь разбитой! Все погублено.

А почему ж народ такою кучею

И рано так собрался?

Да взбрело на ум

Пританам о спасении отечества

В собрании вопрос поставить. Тотчас же,

Всех прежде, выползает Неоклид-Бельмо.

Тут весь народ горланить стал неистово:

«Ужасно, что пускают разговаривать,

К тому же о спасении отечества,

Того, кто глаз своих не может вылечить».

Он завопил, всех оглядел и так сказал:

«А что ж мне делать?»

«Чесноку и маку взять,

Перетереть получше с чемерицею

И всякий вечер веки густо смазывать», –

Случись я с вами, так бы я сказал ему.

Затем взял слово Эвеон,[30] блестящий ум.

Он вышел голым, так нам показалось всем,

И сам сказал, что у него накидки нет,

И стал такою речью завлекать народ:

«Глядите все, ищу и я спасения

Драхм на сто или даже меньше. Все-таки

Я вам открою, как спасти отечество.

Пусть сукновалы выдадут всем гражданам

Плащи потолще перед равноденствием.

Тогда никто у нас не схватит насморка.

А у кого ни тюфяка, ни войлока,

Пускай, помывшись хорошенько, ляжет спать

У скорняка, а если тот захлопнет дверь

В лихую стужу, взыщем пеню шкурами».

И правильно, свидетель Дионис. Никто

Такого не отвергнет предложения.

Добавить надо, чтобы люду бедному

Зерна давали по три меры хлебники[31]

Для пропитанья. И казнить ослушников!

С паршивца Навсикида[32] нам хоть шерсти клок.

Затем вскочил мальчишка прехорошенький,

Лицом как сливки бел, похож на Никия,[33]

И речь к народу начал, убеждая всех

Бразды правленья предоставить женщинам.

Тут завопили, заорали «Правильно!»

Сапожники с лицом, как молоко. В ответ

Крестьяне бурю подняли.

И правильно!

Но оказались в меньшинстве. Тот криком взял

И продолжал всех женщин прославлять. Тебя ж

Бранил ужасно.

Что сказал?

Сперва, что ты

Мерзавец.

Так, а кто же ты?

Не спрашивай!

Потом, что вор ты.

Я один?

Свидетель Зевс!

И клеветник.

Все я один?

Свидетель Зевс!

Все скопом негодяи.

Что уж спорить тут.

А женщины, сказал, созданья скромные,

Хозяйственные, тайн о Фесмофориях

Они не станут разглашать, а мы про все,

Что на Совете было, разболтаем вмиг.

Клянусь Гермесом, это правда чистая!

Еще сказал: друг другу в долг дают они

Плащи, посуду, серебро и золото,

Наедине и вовсе без свидетелей, –

И платят долг, зажилить не пытаются.

А мы таким обманом не гнушаемся.

И перед очевидцем отпираемся.

Хвалил он женщин за другое, многое:

Сутяг меж ними нету и доносчиков,

И смут не вносят в город. Всех похвал не счесть.

А как решили?

Женщинам всю власть отдать.

Одно лишь это, дескать, не испытано

В Афинах.

Что ж, на том и порешили?

И будут нынче всем они заведовать,

Что выполняли граждане?

Вот именно!

И в суд пойду не я уж, а жена теперь?

Детей не ты прокормишь, а жена теперь!

На жизнь поутру плакаться не мне теперь?

Отнюдь, все это нынче – дело женское.

А ты лежи в постели и в кулак свисти.

Опасно лишь одно моим ровесникам:

А вдруг, кормилом завладевши города,

Они принудят нас насильно…

Что еще?

Их прижимать.

А что, когда не в силах ты?

Без завтрака оставит.

Постарайся же,

Сумей, дружок, и прижимать и завтракать.

Ужасно! Через силу?

Все, что городу

Идет на пользу, долг мужчины выполнить.

К тому же есть старинное поверие:

Нам всякое решенье бестолковое

На счастье, на удачу повернет судьба.

Великая Паллада, боги милые,

Спасите нас и ныне! Будь здоров!

Прощай!

Правь шаг смелей!

Смотри, чтоб из мужчин никто за нами не погнался.

Кинь взор кругом!

Остерегайтесь, ждите бед! На свете зла немало.

За нами следом пусть никто пробраться не посмеет!

Ступай храбрее, пусть земля звенит под нашим шагом!

Навеки стыд падет на нас,

Когда отважный заговор разоблачат мужчины.

Сплотитесь в тесные ряды,

Глядите бдительно вокруг!

Туда – сюда, назад – вперед,

Чтобы нежданная беда не погубила дело.

Но поспешим! Недалеко до площади, откуда

Мы в путь пустились поутру, в собранье направляясь.

А вот и дом, где наш главарь живет и полководец,

Та, что придумала закон, сейчас народу данный.

Бояться нечего теперь и мешкать не пристало.

А бороды привешены,

Чтобы доносчик невзначай не подглядел за нами.

В сторонку отойдем и в тень,

К стене прижмемся, поглядим

Еще разок сюда, туда

И скинем наземь наш наряд, в который обрядились.

Поторопитесь, вижу я, дорогой из собранья

К нам полководица идет. Не медлите, скорее!

Давайте бороды со щек сорвем, на землю сбросим.

Прелестное лицо и так уродовали долго.