Жестянка 2

Глава 4 Беседы, мопеды и непоседы

Предыстория странного рейса началась неделю назад, когда ход общего женского собрания, созванного интендантом Троцким совсем по другому поводу, внезапно перескочил на другую тему, после чего мирное собрание милых дам начало быстро перерастать в волнения, обещая вылиться и в беспорядки.

Сообразив, что самостоятельно с возбуждёнными народными массами ему не справится, Иосиф Самуилович срочно обратился за помощью по старшинству, и на подавление стихийных беспорядков, грозящих погромами и прочими непотребствами, вышел индийский боевой слон — Дед. Ситуацию он разруливал часа два, и пикантные подробности эмоциональных споров уже стали местечковой легендой.

Суть вопроса была проста — острый дефицит возможностей городского шопинга ввиду катастрофической нехватки транспортных мощностей. Тема старая, казалась бы, уже учтённая и частично решаемая. Но не тут-то было! Женщины Пятисотки изредка действительно ездили в город попутно со служебными командировками снабженцев. Вот только привилегией ездить в Переделкино пользовались далеко не все. Ну, на то она и привилегия.

Я давно обратил внимание, что в попутчики раз за разом набиваются одни и те же дамочки. Привилегию полностью отмели себе начальницы, у них тоже удивительно вовремя обнаруживались важные командировки в город. То за бутыльком с редким самоварным снадобьем, то по неотложному и крайне необходимому обмену опытом. Трения из-за очерёдности и борьбы с элитарностью уже пару раз возникали, но какое-то время Казанников объяснял проблему тем, что в большую семью добавились новые поселения-спутники, а машины все мелкие, и грузов всегда много.

Однако после сталкерского подгона в анклаве появился полноценный грузовик, на который тут же возложили большие надежды. И вот-те нате, хрен в томате! — завгар с Левшой бессовестно разобрали технику ради своих рационализаторских амбиций! Ещё и все сроки срывают. Так что если о хрене, то вот он вам, бабоньки, вместо шоп-туров. Дело стремительно двигалось в сторону самосудов и расправ над начальниками женского пола, теми самыми, которые неотложно и по обмену опытом.

И Дед технично столкнул тему вбок, заметив среди присутствующих в зале Кретову, которая не менее технично попыталась спрятаться под плинтус. А когда финт с плинтусом не получился, та возьми и заяви, что решение, в общем-то, имеется:

— Можно потянуть грузовик без мотора, глайдером… — осторожно предложила Ирка. — Если аккуратно, конечно.

— Вот и организуй! — облегчённо выдохнул Владимир Викторович.

— И если механики отдадут.

Что тут началось! Казанникову предложили тут же решить вопрос окончательно, пока женщины не приволокли злодеев сами, за уши или за другое место.

Дело было позднее, но огольцов быстро выдернули с вечерних посиделок за суррогатным кофейком и привели на правило. А Дед приказал Зубковой, как лидеру инициативной группы:

— Списки составляйте!

Та лишь развела руками, но смолчала, понимая, что нарвётся. Не самый подходящий момент для одиночных пикетов.

— Ирина, значит так, вопрос решённый, реализацию оставляю за тобой! Как и график, сама утверждай. Работаете группой, такое количество бесценных наших девочек, — старый хрен умело поклонился залу, — нужно охранять! Сделаете три рейса в Переделкино, а если будет нужно, то и больше, пока не съездят все.

— А вы! — он угрожающе навис с трибуны над оперативно доставленными рационализаторами-ответчиками. — В течение двух рабочих дней приведёте «газон» в состояние транспортной готовности.

— Да как же успеть за два! Этого мало, дайте нам хотя бы… — запричитал было Камиль Левашов, на что ему неласково пообещали в случае невыполнения особо важного распоряжения отправить вместе с напарником в пойму Дуромоя на рубку тростника. Так себе удовольствие.

Нетрудно догадаться, что Кретова тут же собрала первую группу и глубоко озадачила всех.

Едем теперь вот. Охраняем.

Слабым звеном в освоении и развитии Жестянки является её критическая малонаселённость при огромных размерах саванны. А также отсутствие транспортной сети. Нормальное автомобильное сообщение между крупными поселениями возможно лишь по единственной известной нам, и то лишь на коротком участке, магистрали «Север-Юг». Вот и катаемся взад-вперёд.

Сложное это дело, искать новые пути-дороги. А ведь они точно есть. Освоение новых земель никогда не было единовременной операцией, программой или неизменяемой концепцией. На деле это освоение — некоторые любят самонадеянно добавлять слово «покорение», — приходится повторять по нескольку раз, зачастую по одним и тем же маршрутам. И у нас, спасателей, а по совместительству ещё и поисковиков, есть все шансы успеть и побывать в самых неожиданных уголках этого уникального Затерянного мира, получив самые незабываемые впечатления. Лишь бы не инфарктные.

Как же это необычно, ехать по грунтовке с пустым капотом! Поначалу из кабины было слышно лишь неясный слабый шум, какой-то мелкий акустический мусор. Но вскоре я уже начал различать в этом ансамбле отдельные инструменты. Вот на сходе с кочек шелестит кардан, вздыхают, а то и постукивают передние телескопические амортизаторы, поскрипывают задние рессоры — тонны полторы в кузове, не меньше, если с грузом. Недовольно шелестят шины на поворотах, а есть вообще загадочные щелчки и тихие потрескивания. Совсем не так, как на гравилёте, где слышен лишь треск веток, если идешь над кустами.

Красота так ехать! Да ещё и на жёсткой сцепке. Водиле можно особо не напрягаться. Спика и не напрягается, больше смотрит по сторонам и в зеркала. Неплохо слышны обрывки разговоров в кузове, но прислушиваться не хочется. Лучше вообще не знать, о чём они там болтают.

А вот ходить по кузову не нужно! Непорядок. Я на ходу открыл дверь, высунулся, осторожно встал на подножку и предельно вежливо попросил:

— Девоньки, вы бы там не шастали, а садились пониже! А то вылетит кто на ухабе, а нам шину на сломанную шею накладывать. Пожалуйста.

— А мы и так сидим, командир! Ты не волнуйся!

— Мы вообще послушные! Да, Люсь?

— Податливые!

Скамьи мы сделать не успели, никто бы на это время не дал. Женщины устроились на мешках вдоль бортов и у кабины. Тесно. Ближе к корме навалом лежат разномастные плащи и ветровки, Это на случай непогоды, потому что дуги для тента тоже не соорудили. Там же хранится туго стянутый в рулон тот самый тент из парашюта, если что, накроются скопом, спрячутся под ним.

Хмыкают, перешёптываются.

Начинать извечную игру я не собирался.

— И всё-таки, давайте-ка пониже, чтобы центр масс был ближе к земле!

Тут включились силы посерьёзней:

— День, так у нас и так центр масс пониже… всегда! — низким постельным голосом молвила вредная Зубкова.

— Ой, какой у нас центр ма-асс… — заход тут же был подхвачен.

— Да ему показать надо! По очереди, Денис, или все сразу? Ты как любишь? Пучком или рачком?

Ну, началось…

— Девочки, они с Пикачёвым на центр масс Кретовой пялятся! У шофёра аж нос побледнел! — съязвила Оксанка, сильная, ловкая ведьмочка, красивая не столько лицом, сколько своей статью, которую не скрадывал даже мешковатый самовязанный джемпер.

— Не сработало, — тихо объявил я неизвестно кому, разочарованный результатом эксперимента с вежливостью.

И вернулся в кабину.

Тем временем Кретова наконец-то заметила в обстановке что-то неладное и теперь о чём-то быстро переговаривалась по рации со Спикой.

Самые активные в десанте — подружки-украинки, Оксана одна из них. Три хохлушки, как их называют, не разлей вода. Певуньи, болтуньи и хохотуньи. Молодые, заводные, в чём-то похожие друг на друга внешностью и почти полностью — характерами. Одна с интендантских складов, две — работницы зелёного хозяйства, в теплицах работают. Говорливые и показушно бесшабашные девчата, обманчиво распущенные, чуть ли не развратные.

Тут такой нюанс: легко участвуя в разговорах на любую тему с остротами и подколками, они сразу же замыкаются, стоит только поинтересоваться их прошлой жизнью на Украине. Просто теряются, реагируя крайне нервно и мучительно! И не на спрашивающего, а на себя, насколько я понимаю. Словно тумблером кто-то щёлкает или насильно меняет в голове программу.

Как и все люди Жестянки, три хохлушки ни черта не могут вспомнить из ближнего прошлого, однако каждый раз поиск воспоминаний о родных краях почему-то вгоняет их в прострацию, в ступор. Порой могут замереть минут на пять, замораживаются. Простейший, казалось бы, и вполне безобидный вопрос: «Как там было, на Украине?» способен мгновенно вогнать их в беспричинные слёзы, что очень странно. Объяснить не могут.

Люди на Пятисотке подобрались с самых разных городов и весей огромной страны, от Калининграда до Читы, однако все, кроме свежих новеньких, уже успокоились, смирились. Кому было положено слёзы горькие лить, отплакался в подушку, кому выпало психовать, стирая зубы от злости и отчаяния, — отпсиховался. С чего вдруг такая реакция именно на украинское?

Больше скажу, украинская тема вгоняет в непонятную тоску и даже депрессию всех остальных. Серьёзно! На себе проверял. Сквозь блок в мозгах пытается что-то вспыхнуть… что-то тревожное. Будто бы личное, словно я причастен к каким-то важным событиям. Тягостным. Пытаешься проколоть барьер и тут же натыкаешься на мрачную стену с ощущением, что лучше вообще не обращаться к этой теме. Даже не приблизиться.

Очень странное дело — и это ещё одна из неразгаданных загадок Жестянки, упрямо помалкивающей в своём безразличии к прошлому оказавшихся на ней людей. Увы, здесь былое ещё быстрей обрастает домыслами, но теряет существенное.

Что это? Согласно утверждениям некоторых промысловиков, а так же по свидетельствам сталкеров и непоседливых людей из Переделкино, в некоторых районах происходят совершенно необъяснимые явления. Человек невольно тянется к загадочному, к мистике. Пытается разъяснить непонятное, чтобы оценить степень опасности. От этого можно легко отмахнуться в посёлке, но всё поменяется, когда вы окажетесь в ночной саванне.

Ну и для летописи — ещё одна особо примечательная ментальная лакуна, почти окончательно оформившаяся в ходе набора курсантов. Хотя какая полнота картины может быть в этом странном и до сих пор неизвестном мире.

Нам с Кретовой и раньше было понятно, что какое-то боевое, военное прошлое у нас имеется. Как выяснилось, далеко не у нас одних. Патронов для курсов выделялось крайне мало, как хочешь, так и проводи подготовку. Как перед присягой в небоевых частях Советской Армии, девять патронов: три одиночными и шесть на очередь. По крайней мере, старики так рассказывают. Стрельнул на полигоне, и хватит, дальше автомат пригодится лишь в карауле. С патронами для гладкоствола немного проще, их можно переоснащать, релодить.

Остаётся одно — техническая тренировка, которую многие не совсем верно называют холощением. Когда вы берёте оружие в руки и начинаете работать без патронов, то делаете что? Работаете над техникой исполнения различных элементов. А холостят люди в одиночку в ванной. Всё логично.

Мы учимся правильно принимать стойки, вкладываться, привыкать к триггер-контролю, быстро перезаряжать оружие и ловить мишень в прицел. Это самое «холощение» издавна считается прекрасным способом поддержания своих стрелковых навыков в рабочем состоянии. При развитии и совершенствовании подобной практики желающий мог повысить эффективность того или иного упражнения с использованием специальных компьютерных тренажеров, лазерных систем обучения стрельбе. У нас лазеров нет, остаётся только щёлкать вхолостую под аккомпанемент собственно «трататата!».

Я не возмущался и не досаждал Деду неуместными требованиями, отлично понимая проблематику боеприпасов.

Выход был найден в специальной методике отбора. Личного, а не по указке старших товарищей, на это Казанников вынужден был согласиться. Разработав специальную анкету, я прогнал через неё всё мужское население посёлка. Плюс вдумчивое собеседование по итогам первичного анализа. Так вот, скоро выяснилось, что не менее трети мужиков среднего и старшего возраста, сами того не осознавая, имеют серьёзные и относительно свежие боевые навыки — ничего себе! А вот среди молодняка таковых практически нет.

Застигнутые расспросами врасплох мужчины это отрицали, затем задумывались, а позже приходили с безрадостным согласием. «Похоже, так и выходит, Денис». Вот «стариков»-то я и принялся загребать под ружьё. А навыки рано или поздно себя проявят, помогут.

Примерно тогда же мне стало ясно, что незадолго до массового переброса у России случилась какая-то война, серьёзная, полноценная.

Для начала я начал грешить на Японию. Хорошо помнилось, как настырно покушались они на Курилы. Однако это никак не подкреплялось даже слабыми следами былых впечатлений, ничего такого японско-ассоциативного никто внутри себя не видел. Вангу от манги не отличают. Затем настала очередь Кавказа, что тоже было сомнительно.

Характерно, что многие, как и я, имеют привычку слушать небо — не летит ли там чего опасного? Значит, боевые действия велись с применением авиации. Затем я переключился на провокаторов из числа засушенных прибалтийских тигров, и закономерно — на Польшу. И вот сейчас, при очередном проявлении украинского феномена, меня вдруг осенило: «Ё-моё, так поляки, а затем и НАТО, напали на Украину, желая её раздербанить, а мы традиционно по-братски подставили грудь — не бросать же их в беде!».

Это объясняло бы многое, нужно обмозговать с шефом. Потому что вопрос вовсе не праздный.

Креплений для оружия в кабине тоже пока не было, позже официально назначенный водитель, конечно, сделает потолочные хомуты, уж больно мал салон. Мой «укорот» не совсем удобно прислонился к левой ноге, а MP-40, принадлежащий Пикачёву, который все завистливо рассматривают и спрашивают, точно ли это шмайсер, под углом лежал на сиденье.

Что поделать, так уж сложилось исторически, не переломать, да и не нужно. Автомат «Шмайсер», и всё тут.

Хотя давным-давно известно, что к моделям пистолета-пулемета конструктора Фольмера легендарный Хуго Шмайссер имеет весьма опосредованное отношение — в 1941 году он создал на базе MP-40 свою собственную модель, получившую деревянное ложе и название MP-41. Правда, автомат получился не очень удачным, и на свет появилось всего пара десятков тысяч штук, не помню точно. Зато вдосталь наштамповали магазинов с надписью «MP-41. Патент Шмайссера», которые выпускались, в том числе и для MP-40. Последний, весьма удачный, но обезличенный, частенько получал элементы боепитания с чеканным именем конкурента — чем не гениальный маркетинговый ход!

Ну и что должны были подумать советские солдаты, разглядывая очередной трофей? Так и прозвали модель незаслуженно, даже не подозревая о существовании какого-то там Фольмера.

Надо заметить, что вескую лепту в процесс формирования в военные годы этого ложного названии внесло создание Хуго Шмайсером действительно отличного автомата Штурмгевер», StG-44, появившийся на свет в 1943 году. Его тоже называли «шмайсером», что только способствовало закреплению данного прозвища и за пистолетом-пулеметом незаслуженно обиженного Фольмера. «Штурмгевер» нам ещё не попался, но Пикачёв жаждет его добыть. Очень хочет найти убитых немцев.

Вот и остановка возле фермерского хозяйства четы Фроловых. Дальние поездки всегда проходят по устоявшемуся алгоритму. Хоть знак автобусной остановки втыкай, пока здесь только столб торчит.

Диспетчер заранее сообщает хуторским предполагаемое время проезда транспорта, следующего в город. Чаще всего Константин, для примера, посылает к магистрали детей или жену, реже выходит сам. Попутка забирает фермерские продукты высокого спроса для доставки в Переделкино. У Фроловых одна полукопчёная колбаса из мяса косули с местными трюфелями чего стоит, я при случае всегда стараюсь взять ароматное колечко. Удовольствие не из дешёвых, но могу себе позволить, пока холост.

Кстати, трюфеля эти совсем не похожи на земные грибы, а вот вкус и запах идентичны. Растут они небольшими колониями, не прячась полностью, а чуть выглядывая из земли, и встречаются очень редко. Места произрастания деликатесных грибов — страшный секрет, плантатор его никогда не выдаст.

Берём заказы на покупки в городе, если они есть. Обычно есть. Передаём заказанное в Пятисотке, зимой возим детей из школьного интерната на побывку домой. Порой попутка превращается в скорую помощь. Хлопотно, конечно, практически каждый раз приходится ждать им или нам. Однако заведённый единожды порядок не нарушается — даже на отшибе наши люди должны чувствовать свою принадлежность к большой общине. Знать, что они нужны Пятисотке, про них всегда помнят, ценят, а интересы уважают.

На этот раз управились быстро. Девчата помогли Мордовскому Папе в разгрузке двух пакетов стройматериалов, починенной одежды для жены фермера. Приняли заказ, дамы сбегали в кустики попудрить в носик, а мы у колёс солидно привязали коней. Да и поехали дальше. Без экстрима.

Солнце начало припекать, конвой двигался по безжизненной, как казалось из кабины, местности, и Спика от скуки начал во всё горло распевать песни лихой своей юности.

В точке, где от магистрали уходит на юго-восток еле заметная грунтовка, ведущая к железнодорожной станции «Озеро Дивное», надолго останавливаться не пришлось. Крошечный гарнизон охраны дальнего, но оттого не менее ценного материального ресурса Пятисотки на данный момент ни в чём не нуждался. Мало личного состава — мало потребностей, как правило, очередная смена сразу берет с собой практически всё необходимое для несения службы. Хотя бывают исключения, выезды мангруппы на усиление.

Вот и хорошо, меньше возни по дороге к торгово-развлекательному центру. Нужно просто забрать оставленный под «передаточным кустом» увесистый баул с заказанным товаром, а в городе передать его по назначению. Надо бы и здесь поставит сигнальный столб, в тумане они сильно помогают.

Койот пробежал.

А вот и ещё один чешет вдоль обочины. Вот черти, совсем обнаглели, автомобильной техники совсем не боятся, второй хищник даже головы в нашу сторону не повернул! Койоты здесь мелкие, как утверждают те, кто видел койотов настоящих, канонических, что по Африке стаями бегают. Что-то гонит их из саванны? Ведь пропитания там для них вполне хватает, разве что во время великой суши всё живое прячется в тень.

Я не помню такой, как сейчас, частоты появления дикого зверя вблизи жилья. Раньше голодные койоты на окраинах были достаточно редким явлением. Теперь же их всегда хватает там, где благоухает на всю округу подходящий корм, например, возле промысловых участков разделки туш, к кухням тоже жмутся. Однако в последнее время участились случаи появления койотов непосредственно в поселковой черте. Все уже привыкли, что плохо.

Численность зверя обязательно нужно регулировать, не допуская ЧП и напряжения в обществе. Как известно, делать это может человек или природа. Природа, действуя методом проб и ошибок, — с максимальной жестокостью, насылая на избыточно расплодившуюся популяцию смертельную болезнь, мор. И тогда к домам местных будет приходить не забавный нелепый зверёк размером с небольшую собаку, а смертельно опасная зараза, с которой наши медики когда-нибудь не справятся.

Охотники говорят, что уже сейчас среди койотов, встречающихся близ населённых пунктов, крайне мало здоровых особей. Да и вообще, здоровый дикий зверь с нормальной психикой никогда в поселения не забредёт, у него чрезвычайно силён инстинкт самосохранения, чувство опасности. Отстреливать их нужно, а это опять про патроны, жуткий дефицит. Силки и прочие ловушки? Это работа долгая, и уж точно не попутная.

На постоянных сезонных заимках, где охота на боровую и водоплавающую дичь является существенным подспорьем в обеспечении семьи доброкачественной белковой пищей, можно увидеть охотника даже не с арбалетом, а с большим луком. Но число таких робингудов, на работу которых любо-дорого смотреть, не меняется. И они загружены своими заботами по маковку. То же самое можно сказать и о промысловой охоте на крупного зверя.

В любом случае для такого непроизводительного труда потребуется отдельный наряд специально обученных крепких мужчин. Это при нашей-то малочисленности…

Расстановка приоритетов занятости в Пятисотке всегда проста: человек занят совершенствованием профессии фельдшера, слесаря-агрегатчика, агрария или бегает по степи с копьём за добычей, которая, от носа до кончика облезлого хвоста, никому не нужна. Что выберете? Ответ очевиден. В городе с этим делом попроще, там и бездельники-тунеядцы имеются, и даже нищие на улицах появляются. Однако переделкинцы тоже никаким регулированием не занимаются. Ну да ладно, им там жить, у них вольный капитализм. А нас военный социализм, в моей дилетантской трактовке, поэтому задачу придётся решать.

Вывод: где бы лишнюю горку патронов раздобыть для попутного отстрела…

Ещё пара километров, и с обоих сторон потянулись заросли кустарника, на этом участке они густые, зелёные — позади болотца. Птички водятся, тушканы всякие, змеи. Некоторые змей едят, говорят, вкусные.

Я уже успел полюбить эти бескрайние просторы, которые люди называют то степью, то саванной. Что кроется за дальними далями, и есть ли там вообще кто-нибудь? Вот бы разведать! Когда-нибудь я всё-таки уломаю шефа, и мы получим добро, отправимся на свободную поисковую охоту. В балках и перелесках и вокруг озёр можно поставить личное хозяйство так, что ни в какой бинокль не разглядишь. А протяжённые ленты лесов в дельтах только в известных секторах с достаточной степенью скрытности способны поглотить дивизию.

И это мы ещё не видели Большой Реки. К востоку территории условно свободные, пока что никто оттуда не объявлялся. К западу земли хоть самую малость, но очерчены — сталкерские хутора расположены ближе к городу, лишь база «северян» стоит на отшибе. Мифический Мёртвый город? Ну хорошо, полумифический, побывать там действительно нужно. Хотя бы ради проверки на годный хабар. Вывезем, грузовик имеется, если кулибины не угробят. Но я очень сомневаюсь, что там обнаружится оседлое население. Разве что юные сталкеры сдуру забредут в поисках приключений на свою задницу. Пока что правило «цивилизационный радиус сто километров» работает. И то… Видели мы останки неуёмных искателей приключений.

Зачем вменяемым людям нужно идти туда, где выжить без соответствующего донорского комплекса с небес просто невозможно? Отчего бы не жить максимум в дневном переходе от поселений, где имеется медицина и топливо, договорённости о взаимопомощи и своевременном оповещении, где ближе центры торговли, наконец?

Ответ один, и он очевиден: решительно незачем.

Кайф неспешных и не обязательных к озвучиванию дорожных размышлений под личиной социального аналитика, был безжалостно обломан грохотом энергичных ударов по крыше кабины. Мы вздрогнули. Зубкова опять что-то прокричала в окошко, но экипаж не расслышал, так как начал синхронно материться от испуга.

Пришлось опять высунуться.

— Что там?

— Нас кто-то догоняет!

— Понял, Галина, сейчас посмотрим.

Тут кто-то из женщин крикнул:

— Вы бы в кузов посадили мужичка с ружьём, что ли! Страшно ведь! То какие-то волки возле колёс бегают, то погоня…

— Прекращайте, не придумывайте, — поморщился я, — у вас Зубкова есть, а у неё наган на поясе.

Галина — бессменный начальник крошечной геологической партии, и короткоствольное личное оружие она истребовала первым делом.

— Мопед там, что ли? — прищурился я, тщетно вглядываясь через борт. Нет, без оптики не поймешь. Надо возвращаться на место.

Тут порыв ветра с грохотом захлопнул дверь, вернув нас в относительную тишину, нарушаемую лишь щелчками гравия по поддону и мостам.

— Твою мать, сука, что там!? — заорал я.

— Ты на шмайсер сел…

От боли в заднице тело резко дернулось, рефлекторно выпрямляя спину, и тут же приложилось теменем о потолок, ещё и без кепки.

— Блин, Спика, убью! — пробормотал я, массируя ушибленное место. Больно.

— Ну, извини, День, мой косяк. Давай я посмотрю! В смысле назад. Ой, на дорогу! — примирительно предложил Спика, хватаясь за бинокль. Надоело ему гипнотизировать почти бесполезную баранку.

Напарник гораздо ловчее меня выбрался наружу и через некоторое время уверенно бросил за спину:

— Мопед догоняет! — подумав, он дополнил: — Наш!

Мопедов в русском секторе совсем мало. Модели у народа водятся разные, но они есть, на дороге встречаются. У нас «Рига-16», так что ошибиться Спика не мог.

Пш-ш…

— Ирина, останавливай нас, посыльный догоняет. Похоже, что-то случилось.

— С чего это? Ты уверен? — усомнилась Кретова.

— Он на дежурном мопеде, больше некому.

— А вдруг?

— «Вдруг» мы предусмотрим, — заверил я.

Мы вышли из машины с оружием и сразу разделились по бортам, быстро оглядывая окрестности. С небес спустилась группер, на ходу вкладываясь в приклад карабина.

Женщины в кузове шумно заволновались, но быстро успокоились после команды лечь и затихнуть. Теперь они ворчали тихо. Им, как и всем нам, было не трудно предположить какое-нибудь ЧП в тылах, вследствие которого такой долгожданный шоп-тур в одно мгновение может накрыться медным тазом.

Место, кстати, не тревожное.

Справа желтело ровное степное поле, заросшее резучей травой, слева — лесок, низенький и редкий. Тощие ветки акаций как возможное убежище не впечатляли, под такими не замаскируешься, да и от дождя не укроешься.

Нет здесь засады.

Скрипнув тормозами и обдав нас слабым запахом нагретой резины, мопед проехал чуть дальше и встал. Укротитель железного коня лихо перекинул ногу, не притрагиваясь к притороченной «сайге», и стянул большие круглые очки. Затем бандану, защищающую лицо ездока от дорожной пыли.

— Ёлки, так это ты? — удивился я появлению спасателя второй группы, перед отъездом получившего, между прочим, твёрдое задание от шефа. Они, вообще-то, нас замещать должны.

— Что там случилось? — несколько нервно спросила Кретова, подходя ближе.

Брызнув зелёными глазами из-под густых чёрных бровей, Мустафа широко улыбнулся и протянул пакет.

— Всё в депеше.

Пока Ирина вникала в текст приказа Казанникова, все напряжённо ждали. Наконец она закончила чтение, вложила лист обратно в конверт, зачем-то протянула мне, коротко довела суть. А Хайдаров дополнил устно:

— Ночью группер-три угодил в санчасть с острым аппендицитом. И тут как раз два барреля пропали — людской и грузовик… Ветер был и туман, отнесло их куда-то. Ну меня и послали на подмену.

Ясно. Третья группа — самая слабенькая, школа молодого бойца, из новичков зелёных. Спика за глаза называет их «Карапузики». Очно он такое брякнуть не рискует — зелёные, а морду набьют конкретно.

Новички всегда на подхвате, но теперь выхода нет, нужно экстренно работать «двойкой» и «тройкой» одновременно. Полигон не так уж и велик, но найти сходу не смогли. Зато один юный боец уже умудрился вывихнуть голеностоп, всё не слава богу… Хрен с ним, грузовиком, полежит сколько нужно. А вот людей положено вытаскивать предельно быстро.

Командирша тихо выругалась и сплюнула в пыль. Ей ведь тоже не чужда жажда шопинга.

— Ир, да ты не переживай так! Говори, что надо купить, всё сделаю в лучшем виде. От души, — предложил я робко.

— Как же! Ты накупишь, ага. Девчат попрошу. Лучше автомат гони.

— Это как так? — оторопел я.

— Да вот так, в группе должен быть хоть один длинный ствол, а у Мустафы «сайга» гладкая... И запасные магазины неси! Возьмёшь мой карабин. Чё замёрз, Рубин, выполняй!

Изъяв оружие, она быстро вскарабкалась в кузов, раздавая личные наказы девчатам. А заодно успокаивая десант — шопинг не срывается. В кузове захлопали в ладоши.

Даже к лучшему. Оно мне надо, болтаться лохопедом по бабским лавкам? Ещё купишь чего негодного, волосы повыдёргивает.

— Ну что, кто на плите? — уныло спросил я у личного состава.

— Я, конечно! — важно объявил Пикачев, забрасывая автомат за плечо.

— Ты же за руль просился? — усмехнулся я.

— Надоело, — отрезал наглец.

— Тогда ты едешь в кузове, — пожав плечами, кивнул я Мустафе. Он парень весёлый, нервная система пока отличная. Такой не запсихует и язвами не покроется. Ещё и мацанёт одну-другую. А я, не отвлекаясь на мирское, поразмышляю в одиночестве.

Вернувшись, Кретова наскоро осмотрела ещё не остывший мопед, строго спросив у сменщика:

— Всё норм?

— Рысак ахалтекинский!

— Да? Смотри у меня.

Затем она подошла ко мне, приобняла за плечи и тихо наставила на путь истинный:

— Денис, сделай всё хорошо, грамотно. Чтобы без эксцессов, и чтобы никто не ушёл обиженным.

— Удовлетворим. — честно пообещал я.

— Ну, тогда разбегаемся.

Нормальный ход, двигаемся дальше.