Жестянка 2

Глава 8 Будет всем урок

Хорошее настало время, мирное.

Северок, базовая деревня дружественных нам сталкеров, теперь числится в добрых соседях. Хотя лично у меня некоторая настороженность всё-таки сохраняется. Тем не менее, организованные налёты сталков на полигон прекратились. «Дикие» лезут, конечно, но это совсем другой геморрой. Наладились нормальные дипломатические отношения между городом и Пятисоткой, идёт обоюдовыгодное взаимодействие в разных областях. Фермеры работают спокойно, парни с «Озера Дивного» и промысловики признаков тревожности в округе не отмечают.

Однако плановая учебно-боевая работа групп спасателей и комендачей никуда не делась, курс подготовки резервистов идёт к финишу. Потом спихну эту бодягу на других, и больше никаких уговоров, даже не мечтайте. Надолго ли всё это счастье? Сомневаюсь. В этом незнакомом мире счастье не может быть долгим.

Второй день народного шопинга прошёл гладко, даже скучновато. Женский десант сориентировался на местности и процесс набрал полный ход. Торговые точки уже процентов на пятьдесят были осмотрены, кроме самых дальних и пары магазинчиков в центре, вопреки расписанию закрытых именно в этот день — обычное дело для Передела. Нужные примерки и пробы отнимали много времени, и вместе с тем доставляли девчатам огромное удовольствие. Приближался момент принятия окончательных решений по самым дорогим и важным покупкам. А пока шло неспешное перетаскивание приобретённого на базу в «Медее», самостоятельно или с помощью мальчишек-курьеров.

Всё это, конечно, я не сам вызнал, рассказала хозяйка гостиницы. Убедившись, что всё идёт хорошо, сходил по своим делам-поручениям. Их было немного. Доставил в приёмную главы города хорошенько запечатанный пакет от Казанникова, ещё одно письмо относительно обмена учебными и методическими материалами отнёс в местную школу, ненадолго заглянул к паре знакомых.

В выходной день на площади было людно. Негромко музицировало акустическое трио молодых дарований, в престижном летнем кафе возле ратуши столиков для всех не хватало. Многие просто стояли возле талантливых музыкантов со стаканами в руках. Все раскованны, всюду были слышны приветствия и смех. Цены... Нет, ребята, по воскресеньям это заведение мне не по карману. За довольно скромный ценник я перекусил в шаурмичной и вернулся в гарнизонный магазин, где и провёл остаток вечера за игрой в преферанс.

Последний день в Переделе вышел неоднозначным. Выспавшись ближе к обеду, встал я легко, даже с энтузиазмом. Помывка заняла десять минут и потребовала двух больших кувшинов тёпленькой. Хорошо! Вода освежала. Теперь кофе и перекусить, но это на улице.

Вышел из номера, при свете коридорного окна разглядев некогда зелёные шершавые стены и выгоревшее ковровое покрытие лестницы. Спустился по лестнице на первый этаж. В фойе висели простенькие картины местных мастеров, а в углу стояло грубовато сделанное чучело саблезубого тигра. Что-то маленький он какой-то, они что, детёныша махайрода героически завалили? Клыки выточены из дерева. Вспомнил, как матёрый зверюга выглядит вблизи и поёжился. Бр-р… при встрече с таким зверем 1911-й с «гидрошоками» лишним точно не будет.

Приходящая уборщица, женщина средних лет образцово уборщического вида уже начала мыть полы, крашеные надёжной советской краской. На меня она посмотрела с профессиональным неудовольствием. Чтобы не услышать в спину знаменитое «Куда по помытому?!», я удачно проскользнул по плинтусу.

Вывалившись из гостевухи «500+» на уличную жару, сразу вспомнил строки из старинной народной песни, которую так любил мычать по пятницам наш школьный трудовик: «Выйду я на улицу, гляну на село». Так, наблюдаем…

По Центральной, как и в песне, гуляли девки, и весело было не только им. Прирождённый жизнелюб Мустафа, сопровождающий одну из шопинг-групп, оптимизма не терял даже под грузом полдюжины больших матерчатых сумок. Он редко, но всё же улыбался, откликался на шутки и даже пытался натужно хохмить сам. Женщины таких любят и сильно по темечку не тюкают.

Я, конечно, тут же скрылся за углом. А когда десантницы проходили мимо, умело спрятался за большой корзиной с каким-то силосом, ещё и в стену спиной вжался. Напротив, из окна первого этажа через полуоткрытые резные ставни за моими эволюциями с любопытством наблюдал какой-то бдительный дедок. Когда мы столкнулись взглядами, он понимающе улыбнулся и поднёс палец к губам. Наши люди! Спасибо тебе, добрый дедушка.

Вскоре из импровизированной засады я заметил и второй ударный отряд, который сопровождал Пикачёв. Этой картине маслом больше подходило пушкинское: «Цыганы шумною толпой по Бессарабии кочуют», ну и далее про ободранные шатры. Ноги у Спики то и дело непослушно заплетались, шаркали башмаками друг о друга и категорически отказывались идти дальше. В целом, несчастный имел вид системного двоечника, только что вышедшего из кабинета завуча с полной панамкой двоек. Теперь придётся идти домой, где предстоит как-то объясниться перед строгим папаней, ещё вчера твёрдо пообещавшим, что рецидив всё-таки вытащит из отцовских брюк новый, ещё не обмятый на непутёвой жопе ремень.

Есть такое словечко «бредёт». Так вот, Пикачёв из последних сил именно брёл — на морально-волевых. Обречённо, полностью осознавая фатальную необходимость пройти дорогу мучений до конца — магазинов впереди, судя по траектории группы, было ещё предостаточно. Груз он тоже тащил, куда тут денешься, инструкции дадены… Вот его девчата клевали со всех ракурсов, трёхмерно. Совсем затравили парня!

Я ужаснулся.

Стало ясно, что моё явление массам в качестве хорошо отдохнувшего светского повесы и бессовестно шлангующего элемента — вариант опасный. Придётся помучиться, деятельно пострадать. Недолго думая, я огородами и сараями прокрался вдоль Центральной к оружейному салону, где, к удивлению брата Мэнсона, забрал все купленные «длинномеры». Нагрузившись по маковку воронёным железом, с тоской вспомнил, что это ещё не весь груз! И усталым слоном поплёлся в посудную лавку.

Зато, когда меня на пути в «Медею» догнала полностью довольная жизнью пикачёвская группа, я оказался на высоте, хвала сообразительности.

— Бедненький Денисичек! Согнулся весь! — со всей жалостью и добросердечием русской женщины молвила Зубкова, поправив на плече ярко-красную сумку с золотой надписью PRADA. — Что же ты корячишься! Надо было наших ребят попросить, помогли бы!

— Да нет, Галина, пусть они вам помогают, как-нибудь донесу уж… — умирающе произнёс я. — Спина вот только...

Спика оценивающе посмотрел на меня, задумчиво почесал нос, ненадолго поставив сумки на землю, и… И ничего не заподозрил! Я пристроился к нему в арьергард, уже через минуту принявшись старательно копировать походку двоечника. Так и дошли.

Судя по эмоциям путешественниц и совокупному количеству покупок, результаты народного отоваривания превзошли все ожидания. Дамам осталось только выгулять наряды на вечернем променаде, и можно возвращаться в посёлок с багажом впечатлений. А вот мой личный шопинг не задался, если не считать удачного приобретения оружейной легенды за конский ценник. Но эта же покупка и спутала все планы.

Дело в том, что я давно хочу заказать себе качественные тапки работы знаменитого местного обувных дел мастера, специализирующегося на люксовой продукции. Обувь на Жестянке — вечный дефицит. Сбрасывают её Смотрящие крайне редко, чаще всего в куцем ассортименте дубовой «армейки» восьмидесятых годов прошлого века. Приходится для дальнейшего использования снимать, учитывать и распределять всю обувь с погибших при спуске пассажиров баррелей.

Новые реалии подтвердили не раз озвученные недостатки и низкое качество одноразовой массовой продукции. Чрезвычайно редко кто-то из пассажиров оказывается здесь в неубиваемых тактических ботинках от немецкой, кстати, компании LOWE, в охотничьих WOLVERINE и туристических MERRELL, например. А весь модный обувной импорт, все эти «адидасы», «найки» и «нью балансы» на девяносто процентов оказываются лютой подделкой. При отсутствии асфальта и наличии колючих кустов весь этот ширпотреб очень быстро начинает рассыпаться, причём на все составляющие сразу.

Чёртов контрафакт практически невозможно восстановить и даже просто починить, там ничего ни к чему не крепится. Пробовали, знаем. И не клеится — не предусмотрено китайским, а то и афганским заводом-изготовителем. Поэтому я вынужден даже во время оперативной беготни сберегать старенькие размягчённые берцы, регулярно их проверяя и пропитывая.

Раньше всех крутой обувкой именитого переделкинца обзавёлся, раз-два, поздравляю, вы угадали, — Троцкий! Мастер пошил ему низкие шнурованные полуботинки цвета «песчаная лисица» с круглыми отрезными носами — настоящие «гады» на солидной кожаной подошве с подбоем из тонкой резины, выбранной из «внутрянки» некоторых баррелей. Только эта резина и отличает башмаки интенданта от пары, сделанной где-нибудь в Англии ещё в девятнадцатом веке.

Примерить Иосиф Самуилович не даёт.

Наконец и мне захотелось приобрести подобную обувь, лёгкую, но с прошивной подошвой. Удобную, достаточно мягкую, с хорошей вентиляцией, не сильно открытую. Сделанную из местных материалов. Иными словами, обувь, в которой можно чувствовать себя так же, как в сандалиях, не надевая последние. Такую, чтобы в нашей жаре при желании носить на голую ногу, не стесняться забрести выпить пару рюмок кофе в «Полночный экспресс» и вытянуть ноги напоказ в уличной забегаловке. И при этом достаточно защищенную. Чтобы быстро натянуть носки и помчаться по оперативной надобности в саванну. Жизнь спасателя Пятисотки штука непредсказуемая, никогда не знаешь, куда заведёт тебя очередной день, поэтому хочется быть готовым ко всему.

Первый визит к мастеру был ознакомительным. Внимательно выслушав противоречивые пожелания, мастер любезно представил для ознакомления только что разработанную модель — кроссовки «Саванна».

Как объяснил люксовый сапожник, конструирование обуви начинается с выбора колодки, которая придаст ей форму. Классические колодки, несмотря на свой шарм, узковаты для вечного тактического лета спасателя, да и сложно назвать такую обувь универсальной. Поэтому он пришёл к кроссовочной колодке, широкой и высокой, ноге в ней будет свободно. Было решено и в самой модели отталкиваться от спортивного стиля, что хорошо сочетается с колодкой. Да и что может быть удобнее кроссовок? Длинная шнуровка с мягким языком и кантом давно стала синонимом удобства на каждый день.

Обувь вышла достаточно строгая, лаконичная, и в то же время округлая, что характерно для эталонных кроссовок 70-х. Тогда модели разрабатывались, исходя из внешнего вида и комфорта, а не оптимизации производства и тотальной экономии на материалах. В то славное время кроссовки только-только начали отходить от канонов классический обуви, и потому содержали чётко выраженную пятку и фигурную союзку, И делались из кожи. А лучше кожи может быть только отборная кожа.

Ткань это хорошо, но любая ткань, к сожалению, накапливает совсем не тот запах, который стоит накапливать. Так что «Саванна» — это полностью кожаные кроссовки ручной работы, отдающие дань уважения эталонным формам, с которых всё начиналось. Такие тапки одинаково подходят и для полевой беготни, и к ежедневному, прости господи, casual.

Ещё из немаловажных деталей — мягкий кант, фиксирующий пятку, и крутая подкладка из толстенной мебельной кожи бежевого цвета. Такая долго служит, не красится, позволяет, как утверждает мастер, спокойно таскать кроссовки вплоть до минус десяти градусов, где бы их, родных, ещё взять на Жестянке…

И, как часто говорили в рекламных роликах, это ещё не всё! Стёр подошву на острых гранитных камнях, с которыми в секторе тоже не ахти? Не проблема, мастер быстро заменит её новой, и с учётов новых же пожеланий. За вполне вменяемые деньги. Я же хочу сразу пробить подошву латунными гвоздиками и поставить подковки.

Проблема в одном — для заказа требуется предоплата размером в половину стоимости изделия. Только вот денег этих, немалых даже в означенной доле, после покупки легендарного пистолета у меня с собой нет.

Да и в гарнизоне нет.

Нигде нет. Я нищий, господа! Как приходская крыса, до зарплаты точно.

Однако Рубин не был бы целым заместителем группера, если бы ни придумал изящное решение. Надо загнать Спике свой парабеллум, он же давно мечтает сменить наган на любой пистолет, что у нас престижно даже без эпитета «крутой». А уж на творение Герхардта Люгера…

Раз-два, и в тапках!

— Ты прикалываешься? — не поверил моему предложению Пикачёв, с большим волнением проживая сложные минуты осмысления.

Самый тощий и жилистый в отряде спасателей Пятисотки, пацан девятнадцати годов, и вместе с тем уже опытный, стреляный боевой воробей, сегодня выглядел как член латиноамериканской преступной группировки. Чёрные армейские берцы с белыми шнурками, песочного цвета подвёрнутые карго-штаны и застиранная светло-серая футболка с небрежно обрезанными рукавами, до самых плеч открывающая разукрашенные цветной татуировкой руки.

Это ещё что, Спика любит носить простую белую майку, как у Брюса Уиллиса времен «Крепкого орешка». Когда Казанников не видит, конечно, и по пыли не надо тащиться — на белое здесь налипает страшно.

Дополняла образ чёрная бандана с буквами C.D.J, подчеркивающая принадлежность простого русского паренька к банде «Картель де Хуарез» — одной из самых крупных в Мексике. Господи, где он её откопал?

— Ничуть, потому что товарищ Рубин теперь с кольтом! — похвастался я, картинно откинув полу рубашка.

— О-о! Крутя-як! Задорого взял? — задал он стандартный в таких случаях вопрос.

— Не то слово, брат… — горестно ответил я с полным вздохом, — потому и продаю «немца». Ну, так что? Скидки не будет, отдам крафтовую кобуру, три магазина, патроны россыпью. Что-то около пятидесяти, не, чуть больше. И два патча на рукава с приколами.

— Цена? — сразу уточнил Спика.

— Без развода. За сколько купил, без навара. Остальную мелочь обговорим. Настрел минимальный, уход, как за девочкой перед детсадиком.

Я протянул ему кобуру с пистолетом. Было видно, что он сразу принял решение, купит. Недаром Спика регулярно просил меня достать парабеллум, чтобы повертеть его в руках, полюбоваться.

— А как быть с наганом?

Ага, вот и ты попал под бухгалтерский каток! Не так давно Дед выпустил распоряжение, согласно которому каждый спасатель должен иметь второй ствол, короткий. Не имеющим своего постепенно выдали служебные наганы. Но как быть тем, кто улучшил личную стрелковку и купил на свои деньги ствол рангом повыше? Потратился ради службы, так сказать. Таким положена компенсация… По стоимости того самого нагана, как вам?

Услышав разъяснение, Пикачёв недоверчиво спросил:

— И тебе что, компенсировали?

— Нет, «парабеллум», как мне объяснили, не попадает, он трофейный, я же не тратил свои деньги.

— Какое-то левое объяснение… Так, и сколько компенсируют?

— Как за револьвер одинарного действия, солдатский.

— Но у меня же двойного, офицерский! — возмутился Пикачёв.

— Эт ты в бухгалтерию, — отмахнулся я. — Они как-то сами считают, с рынком не сверяются. Может вообще по цене на год выпуска.

— Это беспредел! Грабёж! Наживаются на простом народе! — проорал Спика. Похоже, вспомнил год выпуска своего нагана.

— Ну, точно я не знаю, говорю же, пока не получал… Вот скоро вместе и узнаем. А вообще, привыкай. Есть служба, а есть бухгалтера и финансисты. Их задача проста: потратить на бойца поменьше, а надоить с личного состава побольше.

— Формализм и бездушие, — проворчал он, постепенно успокаиваясь. — На Земле так же было?

— Естественно, — удивился я вопросу. — Ровно то же самое, даже хлеще. Раз в десять.

Он ещё пару минут повертел пистолет в руках, выщелкнув магазин, посмотрел на верхний патрон, затем вставил. Принял пару стоек, скорчив зверское лицо, что-то прорычал и опасно сощурился. Глянешь в такие глаза, и сразу ясно — хищник.

— Да уж, — хмыкнул я. — Сразу видно члена банды из Сьюдад Хуарез, метамфетамин, кокс, все дела.

— Это где? — живо поинтересовался он.

— В Мексике, на границе с американским Эль Пасо. По сути один город, разделённый рекой.

— Откуда ты про него знаешь, бывал что ли?

— Нет, но очень хотел. Там отшивают мои любимые джинсы 13MWZ, «тринадцатые вранглера». Никакой варёнки, старый добрый деним, колом могут стоять. Опорная фабрика бренда. Формально это типа двунациональное предприятие, где задёшево работают мексиканцы под надзором пиндосов. А склад Wrangler в Эль Пасо находится за углом от цехов в Сьюдад Хуарез. Так что «мексиканский пошив» это крайне условное понятие. Хочу здесь такие достать, да пока не встретились.

— А чего не побывал?

— Подробную Мексику я давно планировал, после тура в Кинтана-Роо на Юкатане, но это чисто курорт. Вот и подумал, отчего бы не заехать и в этот самый Сьюдад Хуарез, напроситься на экскурсию.

— Денег не хватило?

— Знающие люди отговорили. Рай для картелей, ад для тебя, один из самых опасных городов мира. А может и самый, там как раз очередной всплеск перестрелок начался, трупаки на улицах. Один из важнейших транспортных узлов Мексики, между прочим. Именно туда пытается свалить большинство американских кинопреступников, почувствовав жаркое дыхание полицейской погони… — вспомнил я голливудские фильмы.

Спика сморщил одну бровь, смешно скосил глаза, оживляя память.

— Ну, помнишь, полицейская погоня на последних милях перед границей, мат-перемат, сломанный шлагбаум, пальба со всех стволов, — помог я.

— Всё как я люблю! — умилился Спика.

— Что ты! — подтвердил я.

Он ещё раз вскинул пистолет двумя руками и раздельно, с хрипотцой в голосе процедил воображаемой жертве:

— Ты напрасно приехал в это местечко, глупый гринго. Мобилу гони, чушпан!

— Похож! — широко улыбнулся я. — Только шпалер надо сунуть спереди за ремень, и чтобы футболка сверху. Ладно, гони бабос.

— Так нету! — спокойно заявил мексиканец.

— А в ухо? — тут же разозлился я. — Сеня, ты педали не путай! Чего ж ты тогда меня за угол заводил?

Он очень не любит, когда его называют по имени.

— С собой нет! С собой! — заторопился Семён.— Я же совсем немного взял, так, на мелочёвку… Выпить-закусить. Бандану вот купил, классная же! А в бухгалтерии лежит жалование за четыре месяца! Как приедем, я тебе сразу и отдам, зуб в придачу!

— Да иди ты со своим зубом, — не на шутку расстроился я.

Облом. Изящный, надежный как швейцарские часы план экстренной добычи средств на предоплату рассыпался в прах вместе с хрустальными башмачками. Вернее, кроссовками.

И Спика здесь абсолютно ни при чём. Просто не надо пытаться обдурить ход времени. Можно, конечно, у девчат попросить взаймы, наберут, наверняка, но я очень не люблю быть в долгу. Особенно в финансовом. А уж в финансовом, да ещё и перед женщиной — дистиллированный залёт.

— А вообще как? С остальным всё нормально прошло? — зачем-то спросил Спика.

— Более или менее, что планировал — сделал.

— Ты это… Извини, я ж не мог знать.

— Ладно, проехали, это ты меня извини за тупой наезд. В гарнизоне так в гарнизоне, — примиряюще сказал я. — Хоть текилой-то угостишь, бандит? Я реально по нулям.

— Брателло, да без проблем! — обрадовался Пикачёв.

— Ну, тогда держи в качестве скидки, — я протянул ему два билета в кино. — «Бриллиантовая рука», на неё билетов не достать. Выделены первой группе спасателей личным распоряжением главы города. Найдёшь кого-нибудь из дам в спутницы?

— Хе! Не кого-нибудь, а кого именно из четырёх! — бодро заявил молодой горячий мексиканец, изучая волшебную синюю бумажку.

— Только учти, это летний кинотеатр, там мест для поцелуев нет, — предупредил я.

— Спаси-ибо, Денис, охренеть… — протянул он. — А места для поцелуев и на велосипеде есть, командир, был бы вайб.

Ну что за жизнь пошла?

Некого мне пригласить. Ни денег в кармане, ни вайба под ложечкой, ни спутницы рядом. Ишь, размечтался, Рубин, в кино он захотел с дамой, да в интимной темноте! Рано я подписался на Hustler, рано.

Эх, Ирина, Ирина, что ж ты не поехала…

До темноты было ещё пара часов, но тащиться на голодный желудок через весь город к Греку мне совершенно не хотелось. Прощание с этим праздником жизни и убытие в ППД запланировано на утро, сразу после усиленного завтрака в «Медее». Нет уж. Да и ребятам нужно помочь с размещением груза.

Узнав об этом, Назарова даже обрадовалась и сразу потащила меня за руку на осмотр того самого зарезервированного закутка.

Сверхкомпактный номер оказался пеналом три на полтора, к удивлению, вполне уютным. Окошко имелось, хотя в него было невозможно даже голову просунуть. Кровать, откидная полка и столик, масляная лампада на крючке, вешалка и даже потрёпанный томик Лермонтова с надписью «Учпедгиз» на обложке — что ещё нужно для отдыха?

— Ужинать будешь? — заботливо поинтересовалась хозяйка.

Я кивнул и вскоре оказался за столом с простой, но сытной едой: краюха грубого серого хлеба, большая помидорина, несколько кусочков мягкого козьего сыра с ореховым привкусом, сало с прожилками, дикий лук, солонка. И чай из того, что здесь называют иван-чаем. Трава эта действительно похожа на кипрей.

Оставив меня ужинать, Лидия вернулась, когда тарелки опустели, а чай, остывший до самой правильной температуры, был почти допит.

Она присела напротив и неожиданно сообщила:

— Волков город закрыл.

Я аж поперхнулся. Промокнул губы полотенцем и громко возмутился не по делу:

— Ёлки, Лида, предупреждать надо!

— Вот я и предупредила.

— Хорошо предупреждаешь, чё… — я пару раз кашлянул. — Давай подробности. Что значит, закрыл?

— А это значит, что запрещено покидать городскую территорию всем жителям моложе двадцати одного года. До особого распоряжения! — важно сообщила она. — Чаю подлить?

— Спасибо, родная, я уже всё, полный. Дело зашло так далеко?

Она кивнула и продолжила:

— Утром ещё один хотел удрать, но его патруль перехватил, теперь разбираются. А остальные наверняка не вернутся, на городском рынке все так думают… Да и я так считаю, сон плохой видела.

— Через КПП пытался? И оба закрыли?

Не дожидаясь ответа, спросил: — Ну хорошо, а что им помешает перелезть через периметр на востоке? Да и вообще. Это же свободные люди, уже не в ясельках.

— Ничего не помешает, просто там стланик колючий, все штаны изорвёшь. Да и не в этом дело, Денис. Волков завтра общее собрание на площади собирает, а потом отдельное, с молодёжью.

Лидия аккуратно положила в рот отщипанный от недоеденной горбушки кусочек и решила добить:

— Он и велосипеды запретил, тоже до особого.

«Надо валить» — подумалось мне.

— Могут и сбежать, раз свободные, так-то конечно. Но как пойти против общества? Он избранный глава, значит, действует от имени и по поручению общества. Ну, добудут они эти сокровища, но ради этого придётся пойти против людей. Город этого не примет, плохой пример остальным. Мы же одна семья, нам каждый человек дорог. Тем более если пропадают дети, а они ещё дети, как ни крути. Обществу они дороже трех лишних бочек с гвоздями или бензином.

— А без людей беглецу… — понимающе протянул я.

— Не выжить здесь в одиночку, сказки всё это, ты же знаешь, — вздохнула она. — Пробовали некоторые особо самостоятельные и гордые. Только пуговицы потом находят.

В воздухе слабо пахнуло гарью. И не аппетитной шашлычной, а дикой, тревожной. Что-то горело к западу от города, но что именно, я так и не смог понять — в ближних степных местах, кроме песка, ничего нет, а дальше болота. Чему там гореть? Опять сталкерские банды схлестнулись?

Лишь недавно радовался, что настали спокойные времена.

— Чёрт побери, что это за «сокровище» такое, кто там друг другу наврал?

— Проход они ищут, — глухо произнесла Назарова.

— Какой ещё проход? — не сразу понял я.

— Бочками и шмотками молодёжь не подманишь. Они героями стать хотят, Денис, чтобы для общества, — пояснила женщина убеждённо. — Молодые ищут Проход на Землю, вот какой слух меж ними гуляет! Туннель какой-нибудь, подземный ход, шахту…

Я оторопел. И было отчего.

Полная ерунда, базарные фантазии!

Хотя… Версия изначально казалась настолько дикой и нелепой, что можно и поверить.

Мало данных, критически мало. Разберёмся, конечно, но когда, эхе-хе… «А вдруг это поветрие уже коснулось и Пятисотки?» — нервно подумалось мне. Представил, и холодок пробежал по спине. Так, надо срочно возвращаться к своим, к Деду.

Что скажет стая?