Жестянка 2

Глава 6 На пути к вечному миру

Нумерация домов в Переделкино начинается с севера. Именно так исторически началось освоение русского сектора — сначала на карте появилась Пятисотка, а уж потом город, где первые жители начали обживать северную часть. Поэтому плотно застроенный жилой район южной части города вдоль улицы Центральной называется Большие Номера, то есть, двухзначные. Или просто Большаки.

Впечатления копились. Со времени моего последнего визита городские дома приобрели ещё больше плохо сочетаемых, в классическом архитектурном понимании, элементов. Вы когда-нибудь видели вынесенную чуть ли не на метр от фасада башенку, на крыше которой торчит петух-флюгер, а внизу зачем-то висит «ловец снов»?

Нет, ребята, слово «эклектика» слишком слабое, чтобы передать безудержный порыв вдохновения авторов, сбивающий гостей города с ног. Пожалуй, это такой Монти Пайтон на максималках в версии шоу Бенни Хилла. Может, всё это и делается для культурного шока?

Зато запоминается. Если не обращать внимания на сокрушительное воздействие взбесившейся архитектуры на мозг и сознание парализованного наблюдателя, то сочетание несочетаемого со временем начинает нравиться. Видимо, происходит глубокая архитектурная интоксикация, главное — побороть первый рвотный позыв, а дальше уже начинаешь получать удовольствие.

Гарнизонный магазин расположен на первом этаже двухэтажного каменного дома в архитектурном стиле «сталианс» с лепными балкончиками и узким палисадником с кустами сирени. Стоимость квадратного метра намного выше средней по рынку. Площадь у заведения приличная, мы занимаем два этажа или одну сторону первого подъезда. На втором — комната директора магазина, а заодно и нашего резидента, радиоузел, служебка, ванная комната и маленькая гостевая, где я и собираюсь остановиться.

Вывеска бесхитростная, но с хитринкой — «500+». Сразу понятно, чей это магазин. А «+» добавляет интриги, как сказал директор, профессиональный маркетолог. Тут и отсылка к чему-то положительному, и намёк на то, что когда-нибудь точка перерастёт в нечто большее.

С нашей стороны на крыше установлена длинная антенна радиостанции дальней связи, обеспечивающей связь магазинной резидентуры с диспетчерской посёлка. То есть, с легендарным радистом Некрасовым. Это, конечно, большой шаг в развитии системы коммуникации общин. Удобно всем, в том числе и администрации города, когда есть необходимость срочно передать информацию в Пятисотку без отправки нарочного.

Я недолго постоял на крыльце, внимательно изучая плотно набитую текстом табличку, на которой имелась вся нужная информация, начиная от «Объект автономного промышленно-жилого образования «Пятисотка», и усмехнулся. Надо же, у нас, оказывается, «образование», чуть ли не опухоль. Нет, канцелярское дуболомство неискоренимо.

С усилием толкнул тяжёлую старинную дверь. Услышав звук бронзового колокольчика, молодой человек, сидевший за чтением свежего номера газеты, быстро вскочил и негромко кашлянул в кулак, отложив раскрытую газету на механический советский арифмометр «Феликс». У нас в бухгалтерии тоже пара таких «компьютеров» стоит. И ещё один на станции, там учёт сложный.

— Чем могу?

— Директор на месте? — строго спросил я.

— Пока на месте. Э-э… Сейчас позову, — сообразил он и потянул вниз свисающий с потолка сигнальный шнур. — Вы, если не ошибаюсь, товарищ Рубин?

Я кивнул. Хлопец из местных. Выше среднего роста, длинноногий, сухощавый, со светлыми волосами, собранными плетёным кожаным ремешком в хвост. Годится. Такого при надобности можно без всяких там радиоволн и марафонцем погнать с депешей. Взгляд мазнул по жирному газетному заголовку на первой странице. «Опять шок? В Переделкино пропадает молодежь!». И шрифтом поменьше снизу — «Беззаботность или злой умысел?». Хм-м… А ведь я «Уездные вести» так и не почитал. Зачем покупал, спрашивается? Чтобы её свёрнутой в трубочку носить, как шпион по дороге на явку?

Директор магазина спустился быстро. Колоритный мужчина — так про него говорят городские красавицы на выданье. Для немногих посвященных он Виктор Афендиков, все остальные зовут его просто Греком. Такой же позывной. Он и есть этнический грек, приазовский, а точнее, мариупольский.

Рассказывал, что именно греки, перебравшись из Крыма, первыми начали осваивать Приазовье, а затем расселились по всей территории Донецкой и Луганской областей. Формальной причиной переселения стало желание сохранить христианскую идентичность и избавиться от гнета крымского хана, в действительности же огромную роль сыграл экономический фактор.

На территории Мариупольского греческого округа поселились две группы греков — греки-румеи и греки-урумы. Корни слова «Рум» очевидны — Рим, Византия. И те и другие исповедуют православие, однако греки-румеи говорят на диалекте новогреческого языка, а урумы — на тюркском урумском языке, уходящем корнями в половецкие наречия. Я не интересовался, какой язык родной для него, но говорит наш Грек по-русски.

И выглядит он как грек, в моём представлении. Жёсткость тёмных волос ёжиком смягчают залысины и благородная седина. Нос у него какой-то не особо греческий, а вот глаза с хитрецой, уставшие, внимательные — явно греческие. Афендиков невысок, животик в пределах эстетической нормы, но некая покатость присутствует. Грек очень быстро, даже резко двигается, имеет острый ум и большой коммерческий опыт.

— Какие люди! Слава богу, а то я вас вчера ждал, — Виктор по-свойски протянул открытую ладонь.

— Не успевали машину доделать, — широко улыбнулся я. Общаться с Греком легко и приятно.

— Много красавиц привёз?

— Тринадцать.

— Ого, целый гарем! Поместятся у Назаровой?

— Должны, мы заранее это оговаривали.

— Ну и хорошо, — удовлетворенно заключил Виктор, словно это была его проблема. — Так, давай-ка прямо с дороги, да ближе к столу, чтобы не ждать вечера. Закусим, поговорим о делах наших грешных... Олег, без меня обойдёшься?

Что на это может ответить не приглашённый на праздник жизни подчинённый? Олег и до этого вполне без начальства обходился, но сейчас не выдержал, сделал кислое лицо.

— Подожди, Грек, не гони так. Мне ещё нужно кое-куда зарулить по делам. Я хотел у тебя остановиться, чтобы в тишине и без хохота, приютишь?

— Какой вопрос! — делано возмутился он.

— Тогда успеем наговориться. Осмотреться надо.

— Решено. Денис, ты, помню, упоминал, что в преферанс играешь? — неожиданно поинтересовался директор.

— В «сочинку», ага! — с искренним интересом подтвердил я. В гарнизоне, похоже, в преф умеет играть только Казанников, но к нему не подкатишь, не решусь.

— Ну, наконец-то! — вскричал он, обегая стол и хватая меня за плечи. — Не с кем было, понимаешь, молодёжь только в смартфонах играть может! Ладно, осматривайся.

Осмотреться здесь можно на загляденье. Старенький, поскрипывающий, но натертый мастикой до блеска паркет заставлял вошедшего задуматься о чистоте своей обуви. Красивая лепнина на потолке. Электрическая люстра, четыре керосиновых фонаря, плотные шторы на двух окнах, минимум мебели.

Половина одной стены занята «полигонными товарами» — предметами грабежа баррелей, в основном людских. Цветной шёлк парашютов, кроме красного, ведь мелкие грузовые бочки и вблизи Передела приземляются. Кожаные и прочные тканные ремни и ремешки, пряжки и застёжки, титановые кольца, скобы и карабины, куски ложементов, прочие элементы внутренней оснастки капсулы, прямоугольники, вырезанные из комбезов. Но не комбезы целиком, их не купят, только под заказ.

Долгое время Грек боролся с Казанниковым и Магдалиной Оттовной, главврачом медсанчасти, за право реализации производимой в Пятисотке фармпродукции. Хотел отжать бизнес у местных аптек, грубо говоря, но начальство на это не согласилось.

Остальные три стены заставлены стеллажами, на которых тесно разложены уже «колониальные товары» — малая толика обширного ассортимента вагоно-склада-хранилища станции «Озеро Дивное». Запасы Пятисотки таковы, что Грек выбрал стратегию сезонных продаж. Сейчас у него открыт сезон посуды и кухонной утвари. Потом начнётся двухмесячник текстиля и банного дела, затем в ход пойдут метизы и краски-замазки, стройматериалы… и так по кругу. Нынче в продаже посуда для трестов рабочих столовых, буфетов, офицерских и полевых кухонь, как и значилось в найденных на станции документах.

Горками высятся кастрюли всех типоразмеров, сковороды и чаны, половники и дуршлаги, чайники для кипятка и заварные, котлы и жаровни, кюветы и поддоны, противни, пекарские листы и хлебные формы, вилки-ложки, тарелки и миски — всего не перечесть. Венчики и скалки, сита и разделочные доски. Есть даже соусницы и маслёнки, не говоря уже о солонках. Доминантами по углам красуются хромированный сервировочный столик и два новеньких переносных армейских термоса с ещё не обмятыми заплечными лямками.

Особняком стоят три серебристые фермерские или молочные фляги с подсолнечным маслом, здесь оно всегда в продаже. За ними на грани обвала сложены плоские армейские котелки и фляги в матерчатых чехлах. Утварь, есть такое слово. В основном всё сделано из дюралюминия, но встречается и чугун. Немного пищевой марки универсальной стали AISI304, но есть и AISI 430, большие разделочные и поварские ножи в основном из углеродистой «чернухи» типа 65Г.

Фарфоровая посуда не ахти какого дизайна для тех самых офицеров, её мало. Элитарный товар. Особое внимание я обратил на два ёмких черпака на длинных деревянных рукоятях. К столь внушительному инструменту в голове автоматически пририсовывался образ дородной поварихи летнего детского лагеря. Одной рукой она легко размешивает в огромном чане густое обеденное варево. Прямо в ходе обмена шутками-прибаутками с товаркой в таком же белом колпаке.

Дерево рукоятей благородного красноватого цвета дышало наваристым борщом и благородством.

— Грек, тебе что, палисандр или бубинго из Бразилии утренним пароходом привезли, или ты здесь нашёл рощицу?

— Шутишь? Бразилия не подъехала, всё отечественное, — хитро прищурился Афендиков. — Люблю помастерить, знаешь ли. Вскрыл текстуру морилкой, на горячую хорошенько пропитал воском, обычным, раз карнаубского нет, отполировал. И нате распишитесь, двойной ценник!

— Вот ты жучара!

— А что, всё по правилам. Каждое вложение в товар зарплаты очередного работника требует повышения цены. Особенно при ручном труде. Ты берешь мясо и крутишь фарш или же покупаешь жареные котлеты в кулинарии. Затем считаешь расходы.

— Ну да, ну да… — пробормотал я, заметив собственноручно оставленный у входа баул.

Ёлки! Заболтался.

— Мы же к вам с подгоном от станционных, собрали по вашей заявке! — наконец-то я вспомнил, что пора переходить к главному.

— Вилки-ложки? — потёр ладони директор.

— Вроде бы звякало, — пробурчал я, присаживаясь на корточки у мешка, — Вот она. Держи накладную.

— Олег, принимай.

Помощник начал выкладывать товар на прилавок, неторопливо раскладывая его по позициям.

— Виктор Николаевич, тут в прошлой накладной одной подписи не хватает, девчата из бухгалтерии с тобой вроде бы связывались? — напомнил я.

Афендиков обернулся ко мне от старенького шкафа, в котором что-то перекладывал, и рассеяно пробормотал:

— Распишемся, распишемся, не волнуйся… Дьявол, да куда я их сунул?

Пока он что-то искал, я попутно рассмотрел его крутой наряд. Тёмно-серый коверкотовый френч, как у старшего политрука пехоты РККА, но без золотых пуговиц и нашивок, до хруста накрахмаленный подворотничок, отутюженные в режущую кромку синие брюки и иссиня-чёрные фарадеевские оксфорды. Да уж, престижный у Грека прикид! Таким фертом по пыльным закоулкам не ходят, только по Центральной.

Кобуры не видно, но я-то знаю, что у Грека всегда при себе дерринджер. И это не Филадельфийский Дерринджер, знаковый символ времен американского Дикого Запада, а чешский потомок легендарного создания Генри Дерингера — чёрный «Гладиатор 500», дульнозарядный двуствольный пистолет современного дизайна с гладкими стволами 50-го калибра. Надёжное оружие самообороны и последнего шанса.

«Гладиатор» этот изначально разрабатывался с учётом особенностей европейского оружейного законодательства. Там такое оружие без унитарного патрона может приобретаться без лицензии с восемнадцати лет, а для самообороны оно эффективнее резинострела, запрещенного в большинстве стран Европы и США. Он канонически заряжается дымным порохом и пулей со стороны дульных срезов, после поворота блока стволов устанавливаются капсюли. Спусковой механизм двойного действия, рамка из алюминиевого сплава, блок стволов из анодированной стали, бордовые щёчки с насечкой. В злодея полетит тяжёлая остроконечная пуля в девятнадцать грамм, а сам девайс весит шестьсот с лишним.

Дикая вещь, очень редкая, может, единственная на Жестянке. Впрочем, здесь попадаются просто удивительные штуки, никак не привязанные к национальности жителей анклава, производителям и эпохам. Где он взял это чудо враждебной техники? У торговцев свои источники и свой даркнет. Оружейная тема весьма интимна, спрашивать не принято. Я вот, например, знаю, что за прилавком у них лежит двуствольный тозовский обрез, но обычно арсеналы не афишируются.

— Да где же они, зараза? Олег!

— Что ты всё там ищешь? — не выдержал я, а сжалившийся Олег наконец-то осторожно подсказал:

— Шеф, под папкой с паспортами посмотрите.

— Точно! Фух! — с облегчением выдохнул Грек, закрывая стеклянные створки и оправдался: — Я же их сам придавил, чтобы разгладились! Держи презент.

Он протянул мне прямоугольник из плотной голубенькой бумаги.

— Что это? — я взял, прищурился, поднес к окну.

— Пропуск на двоих в красивую жизнь, вот что. Завтра суббота, а по субботам у нас показ советских комедий, будут крутить «Бриллиантовую руку». Спрос бешеный, билетов не достать. Но это не про меня, сам понимаешь.

И точно, билеты в кино! Чума, словно из машины времени вылез! Всё как положено: время, ряд, место, отрывной талон. Сверху надпись шрифтом пожирней — «Синемаскоп» и «КН-20А».

— Это название кинотеатра?

— Ну да. На базе 35-мм кинопередвижки «КН-20А».

— Так это летний кинотеатр?

— Крытый, — строго уточнил Грек. — Вкрячили меж домов так, что на халяву не подлезешь, хотя пацанята пробуют смотреть с крыш. В общем, собирайтесь с Ириной и отдохните культурно.

— Ирина в разгул не поехала, планы изменились.

— Возьми девицу из кузова, учить мне тебя, что ли?

— Так и сделаю, — легкомысленно пообещал я. — Пойду, пройдусь.

— До вечера! Если не в полночь, то успеем поболтать. Стучи громче, — предупредил Афендиков, — Олежа наверняка в наушниках зависнет.

— Вексель примешь? — дежурно спросил я напоследок.

— Конечно, если в лимите, — не менее дежурно бросил Афендиков. — Понятно, куда ты намылился.

— Всегда в лимите, в ежовых рукавицах держат, — горестно вздохнул я и добавил: — Да! Есть один момент непонятный... Ладно, обсудим позже.

Надо поболтать с ним насчёт этих пропаж, Грек наверняка что-то слышал сверх материала газетных статей.

На улице было хорошо.

Дневная жара уже спала, вечерняя прохлада ещё не наступила. От палисадника пахнуло цветочным ароматом и почти сразу — аппетитными булочками. Пятьдесят метров, и откуда-то потянуло древесным дымком и жареным шашлыком, что вызвало очередной приступ слюноотделения — что ж я никак поесть-то не соберусь? Если что-то подвернётся по пути, терпеть больше не буду.

Людей на Большаках уже много, рабочий день для большинства горожан закончился, тут не любят много работать. Встречается и транспорт, велосипедистов я не считаю. В секторе реально используется только лёгкая техника с небольшим расходом топлива, именно поэтому велики с моторчиками сразу стали предпочтительней мопедов и мотоциклов.

То же самое касается и авто. Машины с прожорливым двигателем без переделки здесь долго не живут, как видно в случае с «газоном». Оригинальных запчастей для разномастной техники, попадающей на Жестянку, как мне представляется, без всякой системы, не добыть. Всё подвергается беспощадному перепиливанию с помощью той самой эклектики. Не лезет в габарит? Расширим. Не тянет слабый движок? Отпилим от габарита. И со временем каждая подвижная единица превращается в уродца.

Вот навстречу медленно проехал тарахтящий советский мотоцикл М-72. Следом за ним пронёсся страшноватого вида лёгкий сталкерский багги — не очень аккуратно собранная рамная конструкция. Небольшой кузов, накрытый выгоревшем под солнцем красным парашютным шёлком. Две повозки с велосипедными колёсами на ослиной тяге, эти шли попутно.

В диспетчерской Пятисотки хранится специальный журнал, в котором фиксирует любая замеченная техника вне зависимости от её принадлежности. Спасатели регулярно просматривают, изучают, как лётчики альбомы с силуэтами самолётов — нужно знать, с чем можно столкнуться по работе. По мере накопления идёт кропотливая каталогизация со сбором сведений от знающих людей, в чём-то помогает гарнизонная библиотечка. Диковинок на дорогах Жестянки действительно хватает.

Ого! А это действительно чудо, эпохальное в истории отечественных моделей повышенной проходимости — первый полноприводный советский пикап. Вот и встретились!

Возле обувной мастерской с традиционным железным сапожком над дверью был припаркован защитного цвета открытый пикап ГАЗ‑61-416, самый настоящий кроссовер, по современному определению, пусть и с некоторой натяжкой. Молодой Советской республике перед неминуемой войной был остро нужен легковой полноприводный автомобиль.

В 1938 году в Горький для возможного обратного инжениринга привезли купленный за океаном четырёхдверный «Мармон-Херрингтон», созданный на основе фордовской машины с двигателем в восемьдесят пять сил. Американца тут же запустили на испытания и начали проектировать аналог под именем ГАЗ‑61.

Машина повышенной проходимости с комфортабельным легковым кузовом пошла в серию летом 1941 года. Затем быстро создали пикап, а следом и его упрощенный вариант. ГАЗ‑61-416. Выпускался с опционным тентом, без дверей и крыши — в качестве лёгкого артиллерийского тягача для буксировки «сорокопятки» и новой 57-мм противотанковой пушки ЗИС-2. Только вот изготовить таких машин успели чуть больше тридцати. Правда, и седанов ГАЗ‑61-73 в 1941–1942 годах собрали совсем немного, завод был по маковку загружен сборкой грузовиков и танков.

Я не выдержал, быстро перешел улицу, чтобы рассмотреть красавца поближе. Ух ты! Две запаски на широких передних крыльях, продольные скамьи в маленьком кузове с поручнями. На одном борту висит не единожды крашеная штатная кирка, на другой — лопата и топор. Передние дверцы разрезаны по диагонали, причём нижняя металлическая часть открывается в сторону, а вторая половина при необходимости затягивается куском брезента. Имеется откидной задний борт, сверху установлен штатный тент серого цвета, закрывающий только водителя с пассажиром.

Интересно, чью задницу это сокровище возит? У Волкова имеется служебный автомобиль ВАЗ-2106, недавно глава города в сопровождении двух нукеров приезжал на нём к Казанникову.

Неожиданно я почувствовал, как кто-то аккуратно потянул меня за полу куртки. Обернувшись, увидел стоящую у меня за спиной женщину. Выражение лица у неё было серьёзное, сосредоточенное и в то же время потерянное.

— Служивый, ты же из Пятисотки? Не знаешь, куда мой мальчик ушёл, он скоро домой вернётся? — спросила она.

Я крепко растерялся, не зная, что на это можно ответить. Осторожно освободив рукав, что-то пробормотал и пошёл дальше.

Причём здесь Пятисотка?

А вот и цель похода. Грек не озвучил, но угадал, хотя сделать это было не трудно. Салон-мастерская «Вольный стрелок» — объект постоянного интереса спасателей.

Салоньер или салонист? Как его не назови, а владеет салоном единственный в русском анклаве мастер-оружейник Мэнсон. Посторонних к сложному бизнесу Мэнсон не допускает, в салоне работает только с младшим братом. Частично кооперируется с кузнецом, поставляющим заготовки для «холодняка» и арбалетов.

Замечательное местечко, прямо клуб по интересам. В ходе каждого визита можно обнаружить нечто особенное. А иногда и вовсе уникальное. Скорее всего, дерринджер «Гладиатор» вышел на волю из этих стен, но это не точно. Цены здесь и на ординарные стволы более чем не гуманные, а уж на эксклюзив просто атомные. Горожане, фермеры и сталкеры наведываются в «Вольный стрелок», чтобы заменить байбэком сломанный нож, купить изящный кованый топор, забрать заказанный ранее арбалет или расходники для переснаряжения патронов. Чаще всего двенадцатого калибра.

Огнестрел тоже берут. «Шершавые», то есть нарезные стволы могут дожидаться своего хозяина на прилавках достаточно долго, а вот гладкоствольные ружья народ разбирает. Чем проще ствол, тем быстрее он уходят, а уж одностволки вовсе не укараулить, их Мэнсон даже не придерживает во избежание скандалов.

Так что командированные из Пятисотки, всегда готовые по поручению начальства пополнить арсенал гарнизона, это почётные покупатели и любимые клиенты. Есть нюанс: в качестве оплаты в салоне принимают только полновесные рубли, никакого натурального обмена. С недавних пор в гарнизоне был установлен следующий порядок расчёта по внешним платежам: я по определённому финотделом и утверждённому Дедом лимиту набираю товар, выписываю Мэнсону вексель, а тот обналичивает его у Афендикова. Меньше взять можно, больше нельзя. Лимит директору известен, при изменении ему сообщают по рации. Если Грек подтвердил лимит, то можно затовариваться, звонкая монета у него есть.

Перед входом в мастерскую я традиционно глянул на часы, чтобы традиционно же удивиться стабильности алгоритма. Опять «скоро лавочка закроется, успею или нет?», снова остаток дня после поездки пролетел как-то очень быстро. Ничего, успею.

На первом этаже салона мертвецкую тишину караулил полусонный брат Мэнсона. Вечно молчаливый, долговязый, но жилистый чувак, очень немногословный, словно оглох и онемел в кузне на окраине, в которой вечерами обучается у мастера — так некогда предположил Спика. Чувак в неизменном кожаном жилетике, стянув на время с глаз любимые «авиаторы», читал «Уездные вести». Чёрт, уже весь город номер прочитал, кроме меня!

Коротко поздоровавшись, я согласно строгим правилам заведения сдал на хранение парабеллум и пошёл наверх по деревянной лестнице с недавно обновлёнными некрашеными ступенями. Через некоторое время брат — охранник и концессионер — поднимется следом.

В торговом зале светло, просторно и по-мужски уютно. В воздухе преобладают хорошие, мужские такие запахи воронёного металла, оружейного масла и дублёной кожи. И крепкого самосада, конечно, хозяин с некоторых пор смолит самокрутки. Настоящий табак, а уж тем более сигареты достать тяжело. Как всегда в ассортименте масса холодного оружия, которое я воспринимаю так же, как уставший за день турист оценивает антураж обеденного зала в рыцарском замке — красиво, прикольно, но в практической плоскости не интересует. В гарнизоне проблем с холодняком нет, а луки у нас, пусть не самые лучшие, но с некоторых пор свои.

Огнестрельное оружие занимает в «Вольном стрелке» отдельное место, подальше от холодняка. Итак, что у нас тут вкусненького имеется на сегодняшний день?

— Приветствую особо важного клиента! — прогудел Мэнсон, протягивая волосатую лапу с набитой на тыльной стороне ладони татухой, серо-синей эмблемой и надписью ВДВ.

— Ты всё такой же бодрый и здоровый, — констатировал я, — Рад видеть, дружище, давненько я к тебе не заглядывал!

— Выбирай неспешно, альте камераден, задержусь, если понадобятся, — пообещал он и добавил, подмигнув: — Выбор, как всегда, имеется.

— Ну-у… Думал, ты скажешь что-то типа «на ловца и зверь бежит», а потом ка-ак достанешь из кармана штанов большой латунный ключ! — пошутил я. Отчасти.

— От Главного секретного сейфа? — охотно подхватил он, кивнув куда-то за спину. — А и вытащим, отчего бы не вытащить ради хорошего человека. Как добрались-то?

— Почти с ветерком, без долгих пауз.

Позади на хорошо смазанных петлях тихо прошелестела тяжёлая дверь. Как я и предполагал, в торговый зал просочился братец. Значит, после осмотра улицы вход в заведение закрыт. А что вы хотите, VIP-обслуживание.

— Что интересует спасателей на этот раз? — Мэнсон перешёл к делу, — Гладкое смотрим?

Я отрицательно помотал головой.

— Не, только шершавое.

— Лимит? Чтобы нервы не мотать. Как в прошлый раз?

— Почти, — уклонился. На самом деле лимит немного больше.

— Тогда начнём с болтовых… Недорогих. Есть две мосинки-драгунки и один маузер под оптику, но без оптики. Все в хорошем состоянии, но без штыков и погон. Вприкуску двадцать патронов и три обоймы к каждой.

— Они хоть с затворами?

— Ага, без обмана, — хохотнул он, хлопнув меня по плечу.

— Возьму, пожалуй, — для порядка проворчал я. Но внутренне согласился сразу, будучи давно озадачен обеспечением личного состава курса резервистов.

— К осмотру! — скомандовал Мэнсон молчаливому родственнику, и тот после кивка послушно направился к стеллажам, чтобы выложить винтовки на длинном смотровом столе. В «Вольном стрелке» служба поставлена чётко.

— Слушай, Мэн, я тут на улице военного увидел издали с какой-то смутно знакомой винтовкой, а рассмотреть не успел. Может, ты…

— Я тебя понял! — резко подняв руку, Мэнсон не совсем мягко меня остановил. — Знаю его хорошо. У него американская самозарядка Джона Гаранда М1 в калибре .30-06. Брал не у меня, от немцев пришла. А уж где фрицы взяли, не знаю, может в американском анклаве.

— Блин, конечно! Гаранд! — воскликнул я.

— Отличная машина, — отметил мастер-оружейник. — Стрелял из такой?

Не стрелял я. А хотелось бы. Мой немой ответ был услышан.

— Вот и я не стрелял, только в руках держал, — честно признался Мэнсон и продолжил рекламный ролик. — Допиливали её долго, конструкция вышла удачной. Между прочим, с гарандами армия США в 1943 году стала первой в мире, полностью оснащенной автоматическим оружием. Пачка на восемь патронов, но при отсутствии пачки даже при патронах в кармане винтовка превращается в…

— Кирпич, — подсказал я.

— Ну это же не смартфон, День! — осклабился Мэнсон. — В однозарядную она превращается. Собственно, это единственное техническое нарекание — невозможность дозарядки во время боя. Конструкция патронной пачки, которая выбрасывается из магазина только после полного израсходования патронов, не позволяет это сделать. Кроме того, при выбросе пустая пачка издаёт характерный звон-сигнал — боезапас израсходован. Согласно легенде, противник только этого и ждёт, можно бежать с большим ножом и резать непутёвых в окопе.

— Спорно.

— Именно! Тем более, что перезаряжается гаранд очень быстро. Короче, если надо, скажи, мне через неделю должны подогнать.

— Сколько потянет в гульденах?

— Недёшево, чистый импорт, ясное дело. Но вещь, согласись, достойная, патроны встречаются. Давай так: я тебе через Грека эфиром прайс сброшу.

— Только без подробностей, — предупредил я.

— Чисто циферки. Хорошо продвигаемся, коллега! Что дальше?

— Калашматы, они же калашоиды, — без раздумий ответил я. Автоматы нам всегда нужны.

Мэнсон замялся.

— Кондиционных нет. Есть один АКМ, но он без приклада и без шомпола. Приклад… Хрен знает, прострелили или расколотили. Зато с уценкой! Если мастер есть, то выточит без проблем, Или подскажу тебе адресок, сделают здесь, ещё и с анатомией.

— Свой резчик ложек есть, вносите покалеченного.

— На стол! — опять гаркнул мастер в сторону брательника.

Действительно, хорошо идём.

С нарезным длинномером мы закончили, но тут я решил всё-таки взять гладкоствольное ружьё, выбрав советскую «вертикалку» ТОЗ-34. Вещь универсальная, хоть в строй, хоть в геопартию.

На застеленный чистой тканью смотровой стол приятно было посмотреть.

— Коротыши?

— Наганы есть. Четыре штуки с кобурами.

Один револьвер заказал фермер, ещё три нужны для гарнизонных нужд.

— Любишь ты наганы, может пора переходить на что-то поубойнее?

— Из нагана не застрелятся, особенно женщины. И с патронами попроще.

— Если так, то да, понимаю.

Затем мы быстро собрали стандартные расходники, стол был почти заполнен. И вот там-то я и посмотрел пытливо Мэнсону в его бесцветные маньяческие глаза.

— Ключ? — догадался он.

— И спецсундук. На сначала предварительный протокол.

Это без торга, а он конечно будет.

Сумма не напугала, укладываюсь.

— Теперь давай о вкусненьком… — начал Мэнсон. — Первое: брат продаёт свою «беретту», видел её?

Конечно видел, у него модель Beretta 92FS, редкая и дорогая вещь. И очень качественная. Даже странно, что продаёт.

— Сразу предупреждаю, обмен не интересует, только наличные. И, не дожидаясь расспросов, раскрыл секрет:

— Свадьба у него скоро, такие дела. Невеста девушка заметная, из уважаемой в городе семьи, так что народу будет много. Сам понимаешь, собираем финансы... Денис, я знаю, что тебе в таком калибре шпалер не нужен. Спросишь там у своих, кто позажиточней?

— Завгар наш интересовался стволом посолидней, — вовремя вспомнил я, — Чтобы в уровень, статусный... Скажу ему, конечно, он сам примчит, если что. Капуста у него есть. В общем, я ему по приезду обрисую. Уверен, что купит.

Я и не заметил, как в ту же секунду передо мной из воздуха материализовался тощий концессионер и ученик кузнеца с причёской рокера из 70-х. Горячо потряс мне руку. Молча, сука! Тем временем Мэнсон успел сходить к небольшому письменному столу, и теперь шёл обратно с тяжёлым свёртком в руках.

— Ну, держись, если валидола нет.

Это был кольт. Нет, не кольт, а Colt Government 1911А1, его ещё называют «правительственным». Если говорить об оружейной мечте, то вот она — лежит на столе в родной кобуре. Вытащив и взяв пистолет-легенду в руки, я понял, что выпустить из рук эту птицу-удачу калибра .45ACP уже не смогу.

Калибр убойный. Мощный патрон с останавливающим действием на дальности до сотни метров. Ещё Первая мировая показала, что тяжёлая пуля этого кольта надёжно останавливает противника даже попадая в конечности, сбивает его с ног, лишая возможности сопротивляться. Надёжный, удобный, простой в эксплуатации, перезаряжается почти мгновенно. Вот из него я точно стрелял! Правда не знаю, когда, где и по какому поводу.

И вот ещё: он просто красив, эстетически безупречен.

— Сколько? — хрипло выдавил я через пересохшее от волнения горло.

Мэнсон тихо ответил. По-моему, он и нашатырь заранее подготовил.

М-да... Цена бешеная.

— Плюс пятьдесят патронов с пулей Hydra-Shok от Federal даю, согласись, что это очень круто. Слона остановишь.

Откуда на Жестянке слоны? Хотя…

За лимит я вылетаю однозначно. И покупкой личного оружия по своим хотелкам такой перерасход не оправдаешь. Можно, конечно, зачесть на сдачу мой «люгер», но хитрожопость я не люблю, как и Казанников.

Возьму чисто на свои, растрясу кошель до дырочек. А со старичком парабеллумом разберусь отдельно, что-то компенсирую.

— Беру сейчас, налом!

— По рукам! — обрадовался чёртов искуситель.

Это я удачно зашёл.