Жил-был такс

Битва в прихожей

С утра было скучно. Хозяева на работе, Дашка-Сашка в школе, с подоконника видна мокрая от дождя улица… Со скуки Маврик с Максом подрались — из-за резинового цыпленка, уже порядком погрызенного. На лай, визг и фырчанье примчалась с кухни Мавра и всыпала обоим.

— Ещё раз услышу — хвосты поотрываю! Тоже мне, бойцовые кот и пес! Что, заняться нечем?

— Нечем! — сказали бойцы хором.

— Это что еще за речи? Маврик! Что настоящий кот готов делать в любое время?

— Спать и умываться!

— Вот и займись! А то на тебя смотреть страшно. Можно подумать, не порядочный кот из приличной семьи, а дворовый уркаган с помойки. И чтоб тихо было, понятно? У меня сеанс мяудитации! Не мешать!

— А это что такое — мяудитация? — спросил слегка обалдевший Макс.

— Это когда сидят и погружаются в себя! Понятно? И Роме скажите, чтобы не шумел.

— Пошли в детскую, — шепнул Маврик.

— Пошли. А откуда она узнала про эту мяудитацию?

— Хозяйка с кем-то по телефону разговаривала, а матушка у неё на коленях лежала. Это у них новое хобби такое. Работа у хозяйки нервная, вот она и учится это… мяудитировать. Говорят, успокаивает.

— Что, пр-р-рогнали? — хихикнул сверху Рома-попугай.

— Тихо ты! — зашипел Маврик. — Матушка сегодня не с той лапы встала. Мяудитирует в кухне.

— Джентльмены, я пас! — Рома засунул голову под крыло и притворился чучелом.

— У-у, Железная Лапа, — ворчал Маврик, — чуть что, так сразу драться…

— Ничего не железная. Мягкая, прямо бархатная. И когти не выпускала: шлёпнула раз-другой, и только, — возразил Макс, устраиваясь на подстилке.

— Не понимаешь ты ничего. Это мультик такой. Там пантера один в один на матушку похожа, только чёрная, как я, — Маврик гордо огляделся. — Она почем зря пацана лупит, а медведь её за это Железной Лапой обзывает…

Маврик принялся умываться, а Макс попытался погрызть давно негрызенную чурку, но ничего не получалось. Ушки-пельмешки сами собой настораживались. Что-то было не так… И хвост не давал заниматься обычными делами: напрягся как стальной прут и завис параллельно полу. Кто там скребется за дверью?

— Маврик, слышишь?

— Не-а…

— Там словно мышь в прихожей…

— Это не мышь. Это воры-домушники квартиру вскрывают.

Голос у Мавры звучал бесцветно и сухо, хвост бил по бокам, а глаза горели так, что Максу стало страшно.

— Выходим на тропу войны! Принимаю командование на себя. Макс, ты — наземные силы. Маврик, мы с тобой — воздушно-десантные войска, основная ударная группировка. Рома, ты обеспечиваешь господство в воздухе.

— Слушаюсь, мой генер-р-рал!

— Атакуем, как только дверь откроется, по моему сигналу! Маврик, делай как я. Рома, ты налетай, кричи благим матом, клюй в лицо. Макс, хватай за ноги, кусай, рви им брюки. Слушай мою команду! По местам! И… Маврик, если что… я тебя очень люблю.

— И я тебя, мам…

Дверь заскрипела и приоткрылась.

Кошки взмыли на шкаф и затаились. Рома прицепился к проводу светильника. Макс замешкался и, когда дверь отворилась, впуская двух крепких парней, оказался на коврике прямо перед ними.

— Гля, Толян, какой прикольный…

— Тихо ты… Сумки давай.

Макс почувствовал, как шерсть у него на загривке встала дыбом.

— Мр-р-ряу-у-у! Мр-рмяу-у-у-у!

— Ур-р-ра-а-а! Иду на тар-р-ран!

— Уйййй, зараза-а-а!

Со шкафа метнулись две мохнатых комка и вцепились непрошеным гостям прямо в рожи. Рома носился в воздухе, как голубая молния, и яростно клевал, куда мог попасть. Макс вцепился в толстую щиколотку, его лягнули и отбросили в сторону, он вскочил, кинулся, укусил, отскочил, ещё раз укусил… Мавру тоже оторвали, швырнули прочь, пнули в брюхо. Она упала и осталась лежать…

— Ма-а-ам! — взвыл Маврик, — Р-р-раздер-р-ру-у-у!

— Рви их! Когтями работай! — прошипела Мавра, пытаясь встать.

— Загрызу! — рявкнул Макс и прыгнул свечкой вверх, целясь Коляну в глотку.

По лестнице кто-то бежал, грохоча тяжелыми ботинками.

— Толян, сматываемся!

— Всё, ребята, приплыли! Лицом к стене, руки за голову, быстро!

Это сказал кто-то высокий, в чёрной одежде, незнакомо пахнущий железом и смазкой, с пистолетом в руках. За ним виднелись ещё двое таких же. И тут в дверь вломился Папа-Костя — оскаленный, словно питбуль Хук из второго подъезда, и тоже с пистолетом.

— Уйййй, — выл на одной ноте Толян, — уйййййй, глаза-а-а-а! Глаза выдрали! Посажу! Развели дома зверьё, на людей кидается!

— Ты сам сначала выйди, — посоветовал самый высокий из чёрных. — Взлом, группой, по предварительному сговору… Тебе статьи напомнить или сам знаешь?

— Не знает, — хмыкнул другой. — Он у нас начинающий. А то бы увидел, что квартира на сигнализации.

— И знал бы, что к шефу тревожная группа сразу приедет. Охранная компания «Бастион» — обращайтесь! — подытожил третий. — Здорово получилось, Константин Николаич.

— Да уж… Вызываем полицию и «скорую». Заткнись ты, ушлёпок!

Вбежала Мама-Таня, оглядела поле боя, побледнела и спросила — таким же бесцветным голосом, как Мавра:

— Дети где?

— В школе! — отрезал Папа-Костя.

Мама-Таня осела на банкетку и тихо заплакала.

— Ты чего ревешь? — прошипел Папа-Костя. — Перестань, перед ребятами неудобно!

— Плащ перепачкала. Знаешь, какая химчистка дорогая? Ой, что я несу…

— Это ты со страху. Ничего, бывает. Успокойся, всё хорошо.

— Сейчас Кате позвоню, пусть она Сашку с Дашкой на сегодня к себе заберёт, пока мы тут всё уберем.

— Зверьё дома держите, — завел опять Толян, — ваша рысь нас чуть не задрала! Скажи, Колян?

— И пса такого держать нельзя! — поддержал Колян. — Лает, кидается — зверюга, в натуре! Чуть ногу не отгрыз!

— Рысь, говоришь? — Папа-Костя ядовито улыбнулся.

— Не, две рыси!

— Точно, две. Только не рыси, а кошки.

Толян только икнул в ответ.

— Ой, Мавруша! Маврик! — всполошилась Мама-Таня. — Вы ж мои хорошие! Герои! И Максик молодец!

— Константин Николаич, там «скорая» приехала!

— Я уколов боюсь! И йодом мазаться не дамся, — мрачно сказал Колян.

— Что так? — спросил чёрный с высоты своего роста. На плече у него сидел Рома-попугай и ласково теребил его за ухо.

— Йод щиплется!

— Привыкай! — посоветовал чёрный.

Тут в прихожую ворвались люди в серой форме, потом двое в синих комбинезонах с красными крестами…

Под шумок все убрались в детскую.

— «Тогда считать мы стали раны…» — сказала Мавра. — Живы все, вижу. Раненые есть? Макс, ты цел? Маврик..?

— Мам, а ты как?

— Я в норме.

— А почему стихами говоришь?

— Потому что стихи хорошие и к месту. Рома, что с тобой?

— Хвост выр-р-рвал, ур-р-род! Ну, я его так клюнул, будет знать!

— Ничего, хвост отрастет. А сейчас будет парад в честь победы! Командовать парадом буду я! Р-р-равняйсь!

Голос у Мавры был такой, что Макс с Мавриком мгновенно встали рядом и приосанились. Рома взлетел на спинку стула и распушил все оставшиеся перья.

— Вы героически отстояли наш общий дом! Молодцы! Объявляю вам благодарность! Ура!

— Ура! Ур-р-а-а-а! Ура-а-а-а! — заорали все.

— К торжественному маршу приготовиться! Рома, запевай!

Рома распушился так, что стал почти круглым, и грянул:

— Багр-р-ровым зар-р-ревом затянут гор-р-ризонт!

— И гул разрывов слышится вдали! — подхватил Маврик.

— Тропой войны идет Бойцовый Кот… — Мавра пела вместе со всеми.

— И он в любой беде не пр-р-р-ропадет!

Макс не знал слов, но мелодия брала за самую душу. Он чеканил шаг и совсем не путался в лапах.

— Гор-р-рит земля, как спичка на ветр-р-ру.

И зар-р-ревом пылают гор-р-рода!

— Бойцовый Кот идёт, как на смотру… — выводил Маврик.

— И не свернет с дороги никогда… — Мавра внезапно умолкла и осела на пол.

— Ма-а-ам! — взвыл Маврик.

Макс залился лаем, и тут же в детскую вбежала Мама-Таня.

— Что случилось? Мавруша, солнышко, что с тобой? Где болит?

Мавра не отзывалась, не открывала глаза. Лежала плоская, как меховой коврик.

— Убью! — выдохнула Мама-Таня и бросилась к телефону. — Ветеринарная «скорая»? Строительная, двенадцать, квартира сорок семь! Ждём!

Маврик сидел рядом с матерью и трогал её лапой.

Мама-Таня повернулась на каблуках и выскочила в прихожую. Сейчас она как две капли воды походила на разъяренную Мавру, только без хвоста.

— Что вы с кошкой сделали, гады? Убью!

— Спасите! — хором прошептали Колян и Толян, прячась за людей в серой форме.

— От меня никто вас не спасет, и не надейтесь! Да вы оба одного её когтя не стоите!

— Таня… — ошарашенно пробормотал Папа-Костя.

— На дне моря сыщу, так и знайте!

— Где животное? — спросил человек с большой сумкой, вышедший из лифта.

— Ой, как вы быстро! Пойдёмте сюда…

— В соседнем подъезде вызов был. Так что случилось?

— К нам воры пытались залезть, а кошка им чуть глаза не выцарапала.

— Ага-а-а.., — гундел Толян из-под бинтов, — все лицо мне изодрала, зверюга…

— А ты бы не лазил по чужим домам, глядишь, цел бы остался, — сказал человек в серой форме. — Давай, пошли в машину!

Все это Макс слышал краем уха-пельмешка. Куда важнее было то, что говорил человек, склонившийся над Маврой.

— Плохо дело. Её, видно, в живот пнули со всей дури. Похоже на разрыв кишечника. Надо оперировать. Есть что-нибудь твердое? Ну, картонка, доска какая-нибудь?

Мама-Таня бросилась на кухню и вернулась с большой разделочной доской, разрисованной апельсинами. Мавру осторожно уложили на доску и понесли к выходу.