Живая очередь

Глава 11

После шумихи с библиотекой жизнь поликлиники вошла в обычное русло. Каждый будний день старики с огромным удовольствием собирались в ее стенах и общались между собой на самые разные темы. Казалось, ничто не способно поколебать этот союз и вмешаться в давно устоявшийся ход событий. Как и ее бывший начальник, Екатерина Сергеевна не закручивала гайки и позволяла пожилым людям встречаться на территории поликлиники и нарушать некоторые формальные правила, установленные в других лечебных учреждениях. Ничего плохого в таком положении дел не видели и врачи, полностью разделявшие позицию своих руководителей. Они искренне сочувствовали одиноким и брошенным пенсионерам и мечтали хоть как-то облегчить их трудную жизнь.

Гром грянул совершенно неожиданно. Конечно, было известно, что Екатерина Сергеевна не сможет бесконечно пребывать в роли главного врача поликлиники. Для этого у нее не было ни соответствующей квалификации, ни положенного опыта. Но никто не предполагал, что она будет вынуждена вернуться к исполнению своих прежних обязанностей так скоро — в конце апреля. Это очень огорчило многих пенсионеров, но следующая новость и вовсе повергла многих из них в настоящий шок.

Екатерина Сергеевна, смахивая с глаз слезы, поведала, что уже с завтрашнего дня руководство поликлиникой возьмет на себя Алексей Филиппович. Тот самый «блатной», который чуть было не сорвал день рождения Андрея. На этот пост были и другие кандидаты, не менее, а возможно, и более достойные. Но решение принималось на самом верху, где только Алексей Филиппович имел какие-то завязки. Посему соответствующие инстанции практически единогласно поддержали выдвижение этого человека на пост главного врача, и теперь ничто не мешало ему взять руководство поликлиникой в свои руки.

— Я не знаю, что ждет всех нас, — сказала Екатерина Сергеевна. — Возможно, он поувольняет всех сотрудников и приведет своих людей. Возможно, все останется без изменений. Планы этого человека мне неведомы. Сегодня Алексей Филиппович позвонил и сказал, чтобы до завтра я освободила его будущий кабинет и навела там порядок.

— Ничего ж себе заявочки! — воскликнул Дмитрий Петрович. — Если он не поумерит свой пыл, он долго здесь не задержится!

— Верно, — добавил Степан. — Ишь, щегол, растрещался. Как бы самому не пришлось кабинетик освобождать.

— Метко сказано, — поддержал друга Андрей. — У нас тут не забалуешь! А вы, Екатерина Сергеевна, не переживайте. Мы за вас горой!

— Да я не за себя волнуюсь — за вас. Кто знает, чего от него ждать? Как начнет порядки здесь свои устанавливать!

— Как начнет, так и закончит, — храбрился Дмитрий Петрович. — И на него управа найдется.

— Дай-то Бог, — ответила Екатерина Сергеевна, вытирая слезы. — Ладно. Не будем пока паниковать — время покажет…

Однако неутешительные прогнозы Екатерины Сергеевны начали сбываться уже совсем скоро. Придя на следующий день в поликлинику и вручив Шарику кусочек колбаски, Дмитрий Петрович был немало удивлен, увидев на входе в лечебное учреждение не бабу Дуню, а какого-то бугая с резиновой дубинкой в руках.

— Простите, а вы кто такой? — обратился к нему пенсионер.

— Дежурный.

— А где баба Дуня?

— Это кто такая?

— Женщина, которая стояла здесь до вас.

— А… эта старушка. Зайдите внутрь — она там, возле раздевалки.

— А что она там делает?

— Видимо, по-прежнему плачет.

— Плачет!!! А это еще почему?

— Потому что теперь вместо нее здесь буду работать я.

— И кто это так решил?

— Новое руководство поликлиники.

Стремглав ворвавшись в здание, Дмитрий Петрович сразу же увидел бабу Дуню. Несчастная женщина сидела на лавочке и плакала. Андрей и Софья делали все возможное, чтобы ее утешить, но видимых результатов это не приносило.

— За что же они так со мной? — тихо говорила она сквозь слезы. — Чем же я помешала? Вставала с утра пораньше да прямиком сюда. Слова плохого сроду никому не сказала.

— Да будет тебе, — сказал Андрей. — Все наладится.

— Да ничего уж не наладится. Это ведь надо! Ноги-то у меня уже больные, еле хожу! Однако ни одного больничного за девять лет не брала и не отпрашивалась ни разу, хотя и с кровати порой с трудом вставала. Ну разве я плохо работала? Да через меня столько людей прошло! Вон, взрослые мужики даже помнят. Я здесь их еще безусыми юнцами встречала. Они поначалу-то со мной на ножах были, а потом кто конфет принесет, кто цветочков, все ж приятно. Я ж и большинство врачей совсем молоденькими помню — в одном районе со многими из них жили. Это сейчас они кто доценты, а кто и профессора, раньше-то все детями были. Бывало, получат в школе двойку, да ко мне бегут. Дома, мол, наругают… А сейчас? Не нужна стала… Конечно, куда ж мне до молодых бугаев. Вон каких верзил привели! Они и слов-то ласковых поди не знают… А с больными по- другому нельзя. Как же я их всех брошу? И вас, родные мои? Вы ведь мне все так дороги. И ты Степка, и ты Андрейка.

— Да нет, ну что ты такое говоришь, — вступил в разговор Дмитрий Петрович. — Ты неотъемлемая часть этой поликлиники. Так просто мы не отступимся. Отстоим тебя. Все будет нормально.

— Конечно, — продолжала старушка, не обращая внимания на слова поддержки, — не нужная теперь стала. Никому не нужная. И зимой по сугробищам шла сюда, и в жару окаянную. И не роптала, зло ни на ком не срывала. А помнишь, Андрюшенька, как Новый год вместе справляли? Вот веселье было! Я ж тогда словно заново родилась! А подарочки ваши на Восьмое Марта! Миленькие мои, как же я теперь без всех вас? Как же я одна-то теперь буду? Сидеть в четырех стенах да смерти ждать? Не хочу я так. Не заслужила….А тут пришел этот бес да как разорался.

— Он еще и кричал? — произнес Дмитрий Петрович, сжимая кулаки.

— Кричал! Да так разошелся, что не притушишь его ничем! Старая, — говорит, — вся больная, нечего тебе здесь делать! Так я, поди, лучше него знаю, что старая и больная. Что ж теперь, в гроб прикажете ложиться! Нет уж, гражданин начальник! Не дождетесь! Ведь в сыновья эта падлюка мне годится! Разве так с людями-то можно? За что мне это все? Не для того я до девяноста годков, считай, дожила, чтоб такое выслушивать! Пропади оно все пропадом!

И снова в слезы…

На рыдания бабы Дуни даже медсестры из своих кабинетов повыскакивали. Да только все бесполезно было. Отмахивалась она от утешений и искренне не понимала, чем же так помешала главному врачу. Не понимали этого и остальные.

Поднявшись на третий этаж, Дмитрий Петрович и Андрей без стука вошли в кабинет главного врача и с ненавистью посмотрели на человека, который сидел за столом. Со времени их последней встречи он совсем не изменился. Такой же надменный и самовлюбленный взгляд, злые и безжизненные глаза…

— Как посмели без стука ко мне врываться! — возмутился он. — А ну, пошли отсюда!

— Да ты что, совсем оборзел, сволочь! — закричал Дмитрий Петрович. — Как ты мог бабу Дуню тронуть? Да она здесь до тебя работала и еще после тебя столько же проработает. Понял?

— Так-так-так. Кажется, я вас узнаю.

— Ты тоже не изменился. Болотным хмырем был, им и остался!

— В общем, мы требуем немедленно восстановить бабу Дуню на работе и извиниться перед ней, — добавил Андрей.

— У… Да вы совсем из ума выжили! Я сейчас милицию вызову.

— Сейчас я тебе вызову! — вновь перешел на крик Дмитрий Петрович. — Как пришел сюда, так отсюда и вылетишь! Понял?

— Понял-понял, — ехидно произнес он. Конечно, я все понял. Сейчас и вы кое-что поймете…

Не успел врач договорить, как в комнату влетело двое охранников и скрутили пенсионерам руки.

— Ах, сволочь! — закричал Дмитрий Петрович.

— Немедленно отпусти! — зашипел Андрей.

— Вот такими вы мне нравитесь гораздо больше, — сказал Алексей Филиппович. — А теперь слушайте меня. И слушайте внимательно, потому что второй раз я повторять не буду. Первое. Отныне здесь распоряжаюсь я, и поликлиника будет жить по моим правилам. Второе. Никаких развалин типа вашей бабы Дуни я не потерплю. Теперь здесь будут работать профессиональные охранники. И последнее. Еще несколько дней я, так уж и быть, потерплю ваши сборища. Сейчас я принимаю дела, и мне не до вас. Но через три-четыре дня вам придется искать новое место для встреч. Как и обещал, всю вашу кампанию я разгоню. А теперь убирайтесь отсюда вон, пока я и правда не вызвал милицию. Счастливо оставаться!

— Ну ты и подонок, — крикнул Дмитрий Петрович, когда охранники выставили его из кабинета. — Ты еще за это ответишь!

— Конечно-конечно, — выкрикнул врач. — Непременно!

Когда к поликлинике подтянулись остальные пенсионеры, их тут же ввели в курс возникших проблем. Возмущению не было предела, а к многочисленным протестам пожилых людей негласно присоединились и некоторые врачи. А несчастная баба Дуня все так же плакала и не могла успокоиться. «За что же так со мной поступили, — причитала она, — как же так можно…»

Но что следует делать никто не знал.

— Димочка, ты пойми, я сама вся как на иголках, — сказала Екатерина Петровна, когда Дмитрий вошел в кабинет. — Думаешь, он врачам очень нравится? Да не в жизнь. Они все за вас горой стоя, и бабу Дуню тоже отстоять пытаются. Только вот толку с гулькин нос. У этого мужлана один на все ответ: «не нравится — убирайтесь вон. Я новый персонал наберу, притом легко». Вот и весь сказ. Я сама за свое место трясусь — слова поперек сказать не могу. Что мне делать, коль отсюда попрут? Куда идти?

— Вот привела его нелегкая!

— И не говори! Откуда ж такой ирод выискался! Никого не слушает, плевать ему на всех с высокой колокольни. Ходит с важным видом и порядки свои устанавливает. А как что не по его — на крик срывается и руками машет! Наших врачей в таких ежовых рукавицах еще никто не держал. Не привыкли они к такому, но что сделаешь? Увольняться пока никто не хочет, да и идти особо некуда.

— Может, жалобу на него написать? Есть ведь специальные инстанции…

— Какие инстанции, Димочка? Куплены уже давно все или запуганы до полусмерти. Им позвонят откуда надо, скажут, что делать — они и делают. А у этого еще и связи наверху имеются. Папа у него то ли бывший заместитель министра, то ли еще какая-то шишка. В общем, безнадега, Дим, полнейшая….

— Ну ведь должен же быть какой-то выход?

— Не вижу я его пока. Не знаю, что и делать. Я тебе по секрету скажу, он собрание завтра устраивает, весь медперсонал собирает.

— И о чем же будет вещать?

— Не знаю, Димочка. Но боюсь, как бы еще хуже не стало… Нехорошие у меня предчувствия, очень нехорошие…