Живи, пусть умирают другие

9. Подлинник или подделка?

Бонд потянулся было к телефону, потом передумал, поднялся и пошел к бару. Он набрал полную пригоршню льда, бросил в бокал, налил до половины виски и принялся методично размешивать, чтобы как следует охладилось. Потом одним длинным глотком едва ли не целиком опорожнил бокал, поставил его на столик и снял пиджак. Левая рука настолько распухла, что он едва стянул рукав. Мизинец был все еще вывернут и уже начал чернеть. Задев им за подкладку, Бонд едва не вскрикнул от боли. Потом, сняв галстук, он расстегнул рубашку, снова поднял бокал, сделал еще один большой глоток и вернулся к телефону.

Лейтер сразу снял трубку.

— Слава Богу, — искренне воскликнул он. — Каковы потери?

— Сломанный палец, — ответил Бонд. — А у тебя?

— Избили, сволочи. Нокаут. Но ничего серьезного. Начали они со всяких штучек. Привязали к воздушному насосу в гараже. Принялись обрабатывать уши, потом взялись за другие части. Никаких новых указаний от Биг Мэна не поступило, им стало скучно, и я пустился в рассуждения о тонкостях джаза с Болтуном, тем самым парнем с шестизарядной игрушкой. Мы добрались до Дюка Эллингтона и сошлись на том, что ударники в качестве солистов оркестра лучше трубачей. Согласились и в том, что рояль или барабан, как никакие другие инструменты, способствуют сыгранности. Вспомнить хоть Киселя Бортона. К слову, я рассказал Болтуну смешную байку о Дюке, он хохотал до упаду. Таким образом, мы стали друзьями. Другой, по прозвищу Фланелька, что-то поскучнел, и Болтун сказал, что он может идти, мол, без него обойдется. Тут позвонил Биг Мэн.

— Это я слышал, — сказал Бонд. — Не слишком-то весело звучало.

— Болтун страшно разволновался. Он забегал по гаражу, сам с собой о чем-то беседуя. Затем заработал палкой, и я вырубился. Очнулся только у входа в больницу Бельвью. Было около половины четвертого. Болтун очень извинялся, говорил, что это самое большее, что он может для меня сделать. Я поверил ему. Он просил не выдавать его. Он доложит шефу, что выбросил меня полумертвым. Конечно, я пообещал ему не разглашать наиболее пикантных подробностей. Мы расстались в наилучших отношениях. В отделении скорой помощи меня немного подлатали, и я отправился домой. Я страшно беспокоился за тебя, но тут принялся трезвонить телефон. Звонки были из полиции и ФБР. Похоже, позвонил Биг Мэн и пожаловался, что какой-то англичашка сошел с ума и застрелил трех его служащих — двух шоферов и официанта, — украл машину и скрылся, оставив в гардеробе плащ и шляпу. Биг Мэн требовал принять срочные меры. Конечно, ребятам из полиции и ФБР я все объяснил, но они злы, как черти, и нам лучше как можно скорее убраться из города. В утренние газеты эта история не поспеет, но дневные, а также радио и телевидение порезвятся. Не говоря уже о том, что мистер Биг спустит на тебя свору псов. Кое-что я придумал, но сначала расскажи, как ты. Черт, как я рад слышать твой голос.

Бонд, не упустив ни единой мелочи, рассказал, что произошло. Выслушав, Лейтер только присвистнул.

— Ну, парень, — сказал он восхищенно, — ты и впрямь сделал пробоину в корабле мистера Бига. Но тебе повезло! Эта дамочка Солитер — вот кто тебя на самом деле выручил. Может, мы могли бы ее привлечь?

— Пожалуй, но ведь надо еще найти ее, — откликнулся Бонд. — Похоже, он не отпускает девушку ни на шаг.

— Ладно, после подумаем, — сказал Лейтер. — А сейчас надо двигаться. Я перезвоню тебе через пару минут. Прежде всего надо послать к тебе полицейского хирурга. Не уходи никуда минут пятнадцать. Потом я потолкую с комиссаром, надо обговорить всякие полицейские проблемы. Они, пожалуй, могли бы немного ублажить журналистов тем, что нашли машину. А ФБР пусть позаботится, чтобы парни с радио и телевидения не узнали твоего имени и прекратили всю эту болтовню насчет англичашки. Иначе придется вытаскивать из постели британского посла и вообще Бог знает что может случиться. — Лейтер усмехнулся. — Да, позвонил бы ты своему шефу в Лондон. У них там сейчас половина одиннадцатого. Тебе может понадобиться прикрытие. ЦРУ я возьму на себя, но ребята из ФБР никому проходу не дадут нынче утром. Да, тебе может понадобиться другая одежда. Об этом я позабочусь. Только не засыпай. У нас будет полно времени отоспаться в могиле. Ладно, пока, скоро перезвоню.

Он повесил трубку. Бонд улыбнулся. Бодрый голос Лейтера и его готовность сделать все, что нужно, разом стерли и усталость, и все мрачные воспоминания.

Он поднял трубку и заказал международный разговор. Обещали соединить через десять минут.

Бонд прошел в ванную и кое-как разделся. Сначала пустил очень горячую воду, потом — ледяную. Побрился и с трудом натянул свежую сорочку и брюки. Вставил в «беретту» новый магазин, а «кольт» завернул в старую рубашку и положил в чемодан. Он уже заканчивал упаковываться, когда зазвонил телефон.

В трубке слышны были шорохи, к треск, скороговорка операторов, морзянка радиосвязи самолетов и пароходов. Впрочем, все тут же оборвалось. Он легко представил себе большое серое здание на Риджент-парк, огромный пульт, чайные чашки и девушку, откликнувшуюся на звонок: «Слушаю. Юниверсал экспорт» — адрес, который дал Бонд телефонистке и которым агенты пользовались в экстренных случаях, звоня из-за границы. Она переключит линию на главного оператора, а тот соединит с кем надо.

— Абонент на линии, — раздался голос с международной связи. — Говорите. Лондон, ответьте Нью-Йорку.

На той стороне откликнулись: «Юниверсал экспорт. Кто говорит?» — Прошу соединить с генеральным директором, — сказал Бонд. — Это его племянник Джеймс из Нью-Йорка.

— Одну минуту. — Бонд представил, как мисс Мани-пенни берет трубку и нажимает на кнопку селектора: «Нью-Йорк, сэр. Кажется, 007».

— Соедините, — распорядится М.

— Да? — раздался теперь в трубке строгий голос, который Бонд так любил и которому привык подчиняться.

— Это Джеймс, сэр, — сказал Бонд, — мне может понадобиться некоторая помощь с реализацией последней партии товаров.

— Слушаю тебя, — сказал голос.

— Вчера вечером я виделся с нашим главным покупателем, — продолжал Бонд. — Пока я там был, трое его лучших помощников заболели.

— Серьезно заболели?

— Очень серьезно, сэр. Тут эпидемия гриппа.

— Надеюсь, вы ее не подхватили?

— Немного простудился, сэр, но это не в счет. Я напишу. Беда в том, что из-за этой эпидемии федерация считает, что мне лучше уехать из города. — Бонд усмехнулся про себя, представив ухмылку М. — Так что я сейчас уезжаю. Со мной Фелиция.

— Кто? — спросил М.

— Фелиция, — Бонд повторил по буквам. — Моя новая секретарша из Вашингтона.

— А, да-да.

— Может, я съезжу на ту фабрику в Сан-Педро, о которой вы говорили.

— Хорошая мысль.

— Но у федерации могут быть другие предложения, потому и прошу о поддержке.

— Ясно. — сказал М. — Как идут дела?

— Да как будто неплохо. Хотя и медленно. Фелиция сегодня же перепечатает мой полный отчет.

— Хорошо, — сказал М. — Что-нибудь еще?

— Нет, сэр, это все. Благодарю за поддержку.

— Не за что. Не хворай. Всего хорошего.

— Всего хорошего, сэр.

Бонд повесил трубку и ухмыльнулся.

М., наверное, уже звонит начальнику штаба. «У 007 там проблемы с ФБР. Отправился, черт бы его побрал, вчера вечером в Гарлем и прикончил трех людей мистера Бига. Вроде бы и ему досталось, но ничего серьезного. Вынужден уехать из города вместе с Лейтером из ЦРУ. Направляется в Сент-Питерсбург. Надо бы предупредить А и К. Вашингтон, надо полагать, в ближайшее время заявит протест. Пусть А передаст, что я весьма сожалею, но в то же время 007 пользуется моим полным доверием, и я убежден, что он действовал, защищаясь. Больше не повторится, и так далее. Ясно?» Бонд снова ухмыльнулся, представив себе, в какое раздражение придет Дэмон: у него и так полно неулаженных проблем с Вашингтоном, а тут еще эту лапшу на уши вешать придется.

Зазвонил телефон. Снова Лейтер.

— Слушай, — начал он. — Все вроде улаживается. Похоже, ты укокошил весьма гнусную троицу — Ти-Хи Джонсона, Сэма Майями и еще одного парня, зовут его Мактинг. Все были в розыске. ФБР постарается тебя прикрыть. Не особенно охотно, конечно, да и полиция готова с цепи сорваться. Какой-то чин из ФБР уже звонил моему шефу, чтобы ты убирался домой — пусть хоть с постели, говорит, поднимут. Но это мы поломали. Однако же из города надо живо сматываться. Все готово. Вместе нам нельзя, так что ты поезжай поездом, а я полечу. Записывай.

Бонд прижал трубку к плечу и потянулся за карандашом и бумагой.

— Диктуй, — сказал он.

— Пенсильвания-стейшн, 14-й путь, десять тридцать утра, сегодня. «Серебряный фантом». Прямой поезд на Сент-Питерсбург с остановками в Вашингтоне, Джексонвилле и Тампе. У тебя будет отдельное купе. Все удобства. Вагон 2—45. Купе X. Билет у кондуктора, на имя Брайса. Выход номер 14. Пойдешь прямо к поезду и запрешься у себя в купе. И не открывай, пока поезд не тронется. Я вылетаю через час, так что теперь тебе придется действовать в одиночку. Если что-нибудь не так, звони Декстеру, но будь готов к тому, что он тебе голову оторвет. Поезд прибывает на место завтра, около полудня. Бери такси и езжай на Эвергледз-Кабана. Это на острове Сокровищ, там все прибрежные гостиницы. Надо ехать через дамбу. Да таксист знает. Я буду ждать тебя. Все ясно? И ради всего святого, будь поосторожнее. Биг Мэн, если застукает тебя, своего шанса не упустит, а полицейское прикрытие тебя только выдаст. Возьми такси и никому не показывайся на глаза. Я посылаю тебе шляпу и плащ для маскировки. Чек оплачен. Это все. Вопросы?

— Да вроде нет, все в порядке, — сказал Бонд. — Я разговаривал с М. Вашингтон он возьмет на себя, если там будут слишком нажимать. Ты тоже будь поосторожнее, у них в списке ты под номером два, сразу после меня. До завтра. Пока.

— Буду, буду, — ответил Лейтер. — Пока.

Было половина седьмого. Бонд отдернул шторы и выглянул наружу. Над городом занимался рассвет. Внизу все еще было темно, как в пещере, но кончики огромных бетонных сталагмитов уже порозовели, и солнце освещало окна этаж за этажом, словно целый легион уборщиков трудился над фасадом здания.

Появился хирург из полиции, помучил с четверть часа и удалился.

— Вывих, — сказал он. — Дня через три или четыре все будет в порядке. Как это вы умудрились?

— Дверью прищемил, — ответил Бонд.

— Надо держаться подальше от дверей, — наставительно сказал хирург. — Опасная штука. Их следует запретить по закону. Вам еще повезло, что не шею прищемили в этот раз.

Проводив хирурга, Бонд продолжал упаковывать вещи. Он соображал, когда лучше заказать завтрак. В этот момент зазвонил телефон.

Бонд ожидал услышать грубый голос полицейского или фэбээровца, но нет, голос был женский, глубокий и настойчивый. Спрашивали мистера Бонда.

— Кто говорит? — откликнулся Бонд, стараясь выиграть время. Ответ ему был известен заранее.

— Я знаю, что это вы, — сказал голос, и Бонд понял, что трубку прижали прямо ко рту. — Это Солитер. — Тут голос упал до едва слышного шепота.

Бонд помедлил, напрягая все свое воображение, чтобы представить, что происходит на другом конце провода. Она одна? Неужели настолько глупа, чтобы звонить с домашнего телефона, где к параллельным аппаратам уже прильнули с холодной, зловещей усмешкой другие слушатели? Или в комнате мистера Бита? Смотрит на нее пристально, а у нее под рукой карандаш и блокнотик, куда она под диктовку записывает очередной вопрос.

— Слушайте, — сказал голос. — Мне надо торопиться. Вы должны мне верить. Я звоню из аптеки, но мне надо возвращаться домой. Пожалуйста, верьте мне.

Бонд вынул платок, обернул им трубку и заговорил:

— Если я увижу мистера Бонда, что передать ему?

— Черт бы вас побрал, — воскликнула девушка, и в голосе ее прозвучало истинное отчаяние. — Матерью клянусь, клянусь моими неродившимися пока детьми. Мне надо исчезнуть. Вам тоже. Вы должны взять меня с собой. Я могу помочь. Я знаю кучу его секретов. Но нельзя медлить. Я жизнью рискую, разговаривая с вами. — Послышалось приглушенное рыдание. — Поверьте же мне, ради всего святого. Вы должны мне верить! Должны!

Бонд все еще не раскрывал рта, мысли его метались.

— Слушайте, — заговорила она опять, на сей раз медленно и едва ли не безнадежно. — Если вы не возьмете меня с собой, я покончу самоубийством. Ну что? Хотите, чтобы я убила себя?

Если это был театр, то хороший. Конечно, это безумный риск, но Бонд решился. Он заговорил тихо, но прямо в трубку.

— Если ты водишь меня за нос. Солитер, я тебя и на том свете достану и снова убью, чего бы то мне ни стоило. Есть карандаш и бумага?

— Минуту, — живо откликнулась девушка. — Вот, есть. «Если это ловушка, — подумал Бонд, — все должно было бы быть давно приготовлено».

— Пенсильвания-стейшн, ровно в двадцать минут одиннадцатого. «Серебряный фантом» до… — он запнулся, — Вашингтона. Вагон 2—45, купе X. Скажи проводнику, что ты миссис Брайс. Билет у него — это на тот случай, если меня еще не будет. Иди прямо в купе и жди меня. Ясно?

— Да, — ответила девушка, — и спасибо большое.

— Смотри, чтобы тебя никто не заметил, — добавил Бонд. — Накинь шаль или что-нибудь в этом роде.

— Конечно, — сказала девушка. — Я обещаю. Правда, обещаю. А сейчас мне надо бежать. — Разговор прервался.

Бонд посмотрел на замолкшую трубку и медленно опустил ее.

— Ну что же, — сказал он, — дело сделано.

Он встал и потянулся. Подошел к окну, выглянул наружу. Ничего не было видно. Мысль его напряженно работала. Он пожал плечами и вернулся к телефону. Посмотрел на часы — семь тридцать.

— Доброе утро, бюро обслуживания, — сказал ясный девичий голос в трубке.

— Завтрак, пожалуйста. Два стакана апельсинового сока. Кукурузные хлопья со сметаной. Яичница с беконом, двойной эспрессо. Тосты и джем.

— Хорошо, сэр, — сказала девушка и повторила заказ. — Сию минуту.

— Спасибо.

— Не за что.

Бонд улыбнулся.

«Приговоренный закатывает шикарный завтрак», — подумал он. Он присел у окна и посмотрел на ясное небо, словно в будущее.

Там, в Гарлеме, сидя перед огромным пультом, Шептун снова включил городскую связь, передавая наблюдателям приметы Бонда: «Все железные дороги и аэропорты. Угол Пятой авеню и Пятьдесят пятой, отель „Сент-Реджис“. Мистер Биг говорит, что надо попытать счастья на шоссе. Но все железные дороги и аэропорты…»