Живое Серебро

Глава 5

– Только что из нашей лавки вышел Стейнмунн Рокетт? – с порога спросила мать, пропуская впереди себя девочек, несущих плётеные из чёрной осоки корзинки с продуктами. – Он пошёл в другую сторону, так что я не уверена, точно ли рассмотрела, но, судя по выражению твоего лица, я всё правильно поняла, – эти слова она бросила уже конкретно мне, что было на неё непохоже. Она никогда не стремилась причинить боль на ровном месте кому бы то ни было, и даже тот факт, что она переживала, как бы я не вступила в связь со Стейнмунном, ещё ни разу не заставлял её уязвлять меня без причины. Очевидно, она ещё не отошла от наших ночных похождений, а так как я нанесла ей вчера большую психологическую рану – она полночи переживала о том, не потеряла ли меня и Берда навсегда! – я решила сделать вид, будто не заметила её проступка, который она сама скоро осознает, стоит ей только остаться наедине с собой и в который раз задуматься о том, как сильно она любит всех своих детей, включая самого проблематичного ребёнка, то есть меня.

Не успела мать закрыть за собой дверь, как в лавку ввалилась целая толпа народа, то есть ещё три человека, что для нашего обычно пустующего заведения уже может считаться перебором.

– Арден, Гея, Арлен! – на лестнице радостно воскликнула Эсфира, обожающая моих друзей. – Вы так давно не приходили к нам!

– Тшшш… Потише, девочка, не надо так кричать, – мгновенно отреагировала Гея, при этом красноречиво потерев свои виски. Да уж, кто-кто, а она и Арден вчера выпили немало. – Тётя Исгерд, накормите нас завтраком? А то я сегодня не в настроении обкармливать этих двух прожорливых детей… Честное слово, не понимаю, почему ты завтракаешь с нами, Арлен, если я встречаюсь только с твоим братом, а не с вами обоими!

– Ну живём-то мы под крышей одного амбара все втроём! – наигранно-обиженным тоном сразу же протянул свой ответ Арлен.

– Проходите на второй этаж, оболтусы, – в привычно ворчливой манере, но с выдающими природную доброту нотками в голосе отозвалась мать. – И только попробуйте не снять сапоги – будете есть на улице вместе с Дементрой!

– А я-то здесь причём?!

Ответа на мой справедливо-возмущённый вопрос не последовало – мне просто прилетело в качестве дневной нормы назиданий.

Мать всегда умела не только вкусно, но и быстро собрать на стол. Сегодня она порадовала нас мягким скрэмблом на молоке, свежим салатом, вчерашними вафлями и остатками вечерней жареной картошки, ветчиной и сыром, и даже крепким кофе. Мы все помогали ей накрывать на стол, хотя все мы всё ещё продолжали страдать разной степенью похмелья – честное слово, больше ни капли пива производства Таирнака в рот не возьму!

Стоило нам только усесться за стол в ожидании, когда мать нальёт в кружку каждого обещанную порцию кофе, как вместо кофе Ардену и Арлену прилетело по звучному подзатыльнику, и если серьёзный Арден стойко воспринял этот подарок, Арлен сразу же возмутился детским тоном:

– Ай, тётя Исгерд, за что?!

– Будто я не знаю, что ты вчера ночью вместо того, чтобы спокойно спать в своей безопасной постели, с моей дочерью и Бердом шастал по крышам! – с этими словами мать указательным пальцем угрожающе обвела всех моих друзей и меня с Бердом включительно: – От вас от всех разит пивными парами! Ух, встречу я старика Тиарнака, поколочу его старые косточки за то, что спаивает детей!

– Нам всем уже больше восемнадцати, – резонно заметил Арлен. – Если не верите, тогда приходите на Церемонию Отсеивания, чтобы убедиться лично – знаете ведь, что в ЦО участвуют исключительно взрослые люди от восемнадцати до двадцати двух…

Арлен не успел договорить, как схлопотал новый подзатыльник:

– Ух, ты, взрослый человек! Ешь свой скрэмбл да помалкивай о своей взрослости, жулик!

– Какой же я жулик – я благородных кровей.

– Ах если ты благородных кровей, значит, кто-то из твоих предков должен быть Металлом, а если так, выходит, ты у нас можешь оказаться пятикровкой?

– Тьфу-тьфу-тьфу, – при этом наигранном сплёвывании младший Хеймсворд громко постучал костяшками пальцев по деревянному столу.

– По́ лбу себе постучи в следующий раз, когда вздумаешь поднести к своим губам алкоголь! Или Дементру попроси, чтобы она тебе постучала перед тем, как будет стучать себе!

С этими словами мать наконец закончила разливать кофе и направилась в сторону кухни, а Гея вдруг тихо брызнула смехом:

– Посмотрите на нашу несокрушимую, хладнокровную Дементру Катохирис: сидит себе потупившись, чистый тополиный пух, а не скальная порода.

Я и вправду сидела потупившись, боясь лишний раз встретиться взглядом с матерью, а потому брызнула смешком от такого точного замечания, и сразу же услышала смешок Берда, но все мы одновременно заткнулись, стоило только матери вернуться к столу с салатницей в руках.

– Правильно делаете, что боитесь меня. Значит, мозги у вас всё-таки есть.

Сказав так, она сама не выдержала – резко, на долю секунды раньше всех, мама залилась по-девчачьи звонким, совсем молодым смехом, и от её напускной рассерженности сразу же не осталось и следа. Какая же она всё-таки необыкновенная… Это невозможно не заметить. И хотя от тягот судьбы она преждевременно состарилась, к своим сорока годам растеряв всю неотразимую красоту своей быстро прожитой молодости, я прекрасно понимаю, что именно Берд любит в ней каждый день – вот этот её смех, вот этот вот свет, льющийся из недр её нестареющей души.

Этот завтрак получился таким замечательным, что я до сих пор считаю его одним из самых лучших в моей жизни. Кто бы мог подумать, что может быть так хорошо просто от тёплых улыбок родных и друзей, от присутствия рядом самых дорогих людей, от обыкновенного скрэмбла с подгоревшим кофе… Лучшим кофе, который я когда-либо пила.

Сёстры уже помогали матери убирать грязную посуду со стола, когда Октавия остановилась напротив Геи, будто желая забрать её опустевшую чашку, и вдруг спросила:

– А как поживает Донни?

Гея отреагировала моментально и с красноречивой улыбочкой:

– Донни поживает хорошо. Но вот какое совпадение: он тоже частенько спрашивает у меня о том, как поживает средняя дочь Берда Катохириса.

Моментально залившись краской, Октавия резко схватила чашку Геи и поспешила в сторону кухни. Продолжая ковырять пальцем в зубах, Гея снова ухмыльнулась и обменялась со мной смешливым взглядом. Да, Октавия, конечно, удивила… Парень в двенадцать лет – рановато для девочки из заунывного Кантона-J. Я впервые почувствовала заинтересованность парнями лет в четырнадцать, да и потом ещё два года не могла определиться с конкретным кандидатом, пока наконец под мою руку не подвернулся Стейнмунн – в буквальном смысле под руку, потому как мы лоб в лоб столкнулись одной лунной ночью, бегая по надземной магистрали по своим контрабандно-воровским делишкам. Чуть не поссорились при первой встрече, но всё в итоге каким-то странным образом вылилось в смех, а ещё чуть позже переросло в то, что каждый из нас тайно от другого обзывает чувством.

– Церемония Отсеивания уже послезавтра, – при этих словах Арлен заигрывающе двигает бровями, явно намекая нам на большое дело, от которого мы с Бердом накануне между собой решили отказаться, но о чём ещё не сообщили остальным. – Эх, везёт Гее, она девушка, ей вообще не о чем переживать – даже если в её роду и был когда-то какой-то Металл, ни мы, ни Кар-Хар этого не узнает, потому что девушек-пятикровок не существует. А вот я с Арденом практически не помним своих родителей, а дедов и бабок так и подавно – вдруг там кто и был Металлом и перед вами сейчас сидят потомки какого-нибудь драгоценного Серебра?

Ухмыльнувшись на такое предположение, сама от себя не ожидая, я обратилась к занятой на кухне матери с неожиданным вопросом:

– Мам, а мой биологический отец не мог иметь отца или какого-нибудь деда Металла, вроде Золота?

Мать отреагировала совершенно спокойно, даже отошла от кухни и, вытирая влажные руки о фартук, уверенно ответила:

– Во-первых, твой отец был обыкновенным шахтёром со слабым здоровьем, а насколько известно, все пятикровки отличаются исключительно сильным здоровьем и соразмерной крепкому здоровью склонностью к живучести. А во-вторых, даже если бы в его роду и был Металл, на твою группу крови это никак бы не повлияло, потому как верно заметил Арлен – пятикровок женского пола в природе не существует.

– А почему пятикровок-девочек не существует, мам? – сразу же активизировалась до сих пор тихо слушающая Эсфира, но на её вопрос вместо матери вызвалась ответить Гея.

– Может, и существуют. С чего все взяли, что девушек-пятикровок вообще не может быть? Ведь пятикровки все парни почему? Потому что рождены от предка мужского пола Металла и предка женского пола человека. То есть от мужчины Металла и обыкновенной женщины рождаются сплошь мальчики с пятой группой крови, которая вроде может передаваться даже не всем потомкам Металлов мужского пола, а через поколение или через одного… То есть отец Ардена и Арлена мог быть сыном или внуком Металла, однако пятикровие у него могло не проявиться, но зато передаться его сыновьям или вообще только одному его сыну, к примеру, Арлену, или уже только детям Ардена…

– А почему сразу Арлену пятикровие, а Ардену детей пророчишь? – сразу же возмутился Арлен.

– Не о том речь! Так вот, а что, если ребёнок родится у мужчины Металла и женщины Металла? Вдруг в таком случае может родиться девочка-пятикровка?

– В любом случае, не нам это знать! – строго обрезала мать. – Хватит болтать о глупостях, а вам двоим хватит слушать глупости, – с этими словами она подняла со стульев Октавию с Эсфирой и повела их в сторону лестницы. – Давайте-ка займёмся раскрашиванием чашек, а то уж давновато стоит у нас эта партия нераскрашенной, того смотри и запылится вся. И вы, Берд и Деми, тоже сильно не засиживайтесь, может хоть немного глину помнёте сегодня…

– Уж лучше завтра, – проговорил в свою кружку Берд, явно не желая, чтобы жена хорошенько расслышала его слова.

Стоило матери с детьми спуститься с лестницы, как ребята сразу же активизировались – первым заговорил особенно молчаливый этим утром Арден:

– Понимаю, что неожиданно, но сегодня срочное, внеплановое дело.

– Что ещё? – малозаинтересованным тоном отозвалась я, так как накануне ясно поняла позицию Берда относительно нашего участия в ближайших контрабандистских вылазках.

– Пока мы вчера пили пиво Тиарнака, у его младшего брата, у которого пятеро мелких детей, мародёры подчистую разнесли суконную лавку.

– Погоди, ты про Тирона говоришь, что ли? – сразу же активизировался Берд. – Он ведь с нами вчера пил, ты что, забыл имя нашего человека?

– Я вечно Тиарнака с Тироном путаю, извиняюсь. Но ведь не в именах суть. Лавка разбита, всё разграблено, прилавки разбиты вдребезги… Короче, Тирон один из нас, а мы своих не бросаем: нужно сброситься на реставрацию. Нас всего шестнадцать человек, без учёта Тирана – с каждого по десять монет серебром… – в этот момент я едва сдержалась, чтобы не присвистнуть: десять монет с каждого, это получается, с нашей семьи двадцать монет, а с учётом того, что мы решили на время завязать и накануне уже расщедрились на благотворительность как раз в десять монет, получается совсем многовато. – И так как мы знаем, что десять монет серебром – это немало, – уверенно продолжал Арден, – у нас есть интересное предложение: пару часов назад подвернулся вариант с доставкой новой партии необработанного самоцвета, как раз новый поезд отбывает сегодня в три часа пополуночи. Заказчик проверенный, ликтор, с которым работаем последние четыре года. Маршрут уже разработан, условия утверждены, будем работать составом контрабандистов, то есть только мы впятером, услуги Стейнмунна не понадобятся.

Я никак не отреагировала на последнее замечание – без Стейнмунна, так без Стейнмунна, и вправду, зачем ему рисковать, если серебро ему больше не нужно? Но и я с Бердом не пойдём…

– Во сколько начало? – задал неожиданный вопрос Берд, что заставило меня замереть.

– В одиннадцать.

– Хорошо, мы участвуем, – вдруг выдал мой опекун, что сразу же вызвало у меня крайнюю степень удивления: Берд не из тех, кто ходит на попятную, а здесь вдруг решил пойти против своего изначального решения? Что бы это могло значить…

– А после дела можем все пойти к нам в амбар, – вдруг подал голос Арлен. – Поиграем в лото.

– Ты нещадно мухлюешь в своё лото! – сразу же встрепенулась Гея.

– И всё равно давайте сыграем! – не сдавался младший из братьев.

– Ладно-ладно, сыграем, – ухмыльнулся Берд, умеющий мухлевать не хуже Арлена: кажется, они соревнуются в мухлеже внутри этой игры.

– Ну всё, нам пора, – первым из-за стола встал Арден. – Ещё кое-куда нужно заглянуть. Хорошего вам дня.

– Хорошего дня, ребята, – в ответ отозвалась я одновременно с Бердом. – Не забудьте попрощаться с Исгерд и девочками, – добавил Берд.

– Ни в коем случае не забудем! – снова за всех отозвался весельчак Арлен.

Как только ребята спустились с лестницы, я сразу же озвучила причину своего пристального, вопросительного взгляда, которым последнюю минуту сверлила своего отчима:

– Ты ведь сам говорил, что у нас достаточно денег на ближайшие годы и что нам стоит завязать с излишним риском.

– Эта вылазка не для нас, а для нашего друга. Тирон не раз выручал нас в сложных ситуациях, чего стоит его прошлогоднее прикрытие наших задниц.

Перед глазами сразу же всплыла картина, в которой Тирон прикрыл нас посреди ночи, когда меня и Берда чуть не схватили с поличным ликторы: они появились из ниоткуда и сразу же взялись за нас. Мы сказали, что вышли ночью на улицу, потому что спешим на помощь к другу, которым обозначили Тирона, и они сразу же решили уточнить, что именно нашему другу понадобилось от нас… У нас не нашлось ответа, поэтому мы сказали, что не знаем причины и только получили послание с просьбой о помощи. Ликторы взялись проводить нас до дома Тирона, чтобы у него лично узнать, что именно заставило его просить нас нарушать ночной комендантский час. Весь путь до дома Тирона мы переживали о том, что подставили его, но стоило Тирону открыть нам дверь своего дома, как он тут же воскликнул: “Ну наконец-то вы явились! Моя жена рожает, мне необходима срочная помощь!”. Его жена в ту ночь и вправду рожала – стоило ликторам понять это, как они тут же испарились, а мы с Бердом ещё час прислуживали принимающему роды Тирону, пока его жена наконец не разродилась пятым за последние шесть лет мальчишкой. Берд ещё причитал: “Ну надо же – пять сыновей и ни одной дочери!”, – на что Тирон радостно смеялся: “Не завидуй! А и вправду, как замечательно получилось – пятеро крепких мальчишек! Вырастут, будут сильными помощниками!”. Ночка была, конечно, запоминающейся. С тех пор мы перед Тироном в долгу, так что не помочь ему сейчас восстановить его суконную лавку было бы сущим свинством.

– Мы не можем бросить друга, – продолжал Берд, – но и не можем отдать ему деньги, которые рассчитаны на поддержание благосостояния нашей семьи. Так что сходим на это дело, из него и отдадим даже не по десять, а по пятнадцать монет серебром.

– Дело говоришь, – согласившись с логикой опытного контрабандиста, уверенно кивнула я, и Берд вдруг достал из-под стола уже набитую табаком трубку, поднёс к ней длинную пылающую спичку и закурил.

Когда он курил в последний раз? Я думала, что он бросил…

Спустя час, когда я снова заглянула в столовую, след и Берда, и его дыма простыл – вместо них появилась мама с шумом воды. Она спокойно мыла гору грязной посуды, оставленную всеми нами. Меня сразу же укололо чувство вины: мы снова не подумали о ней – я не подумала, – снова спланировали свои опасные действия, не взяв в учёт её чувства и переживания. Подойдя к этой необычной женщине сзади, я обняла её за талию и, положив голову ей на плечо, руками ощутила влагу её старого, забрызганного мыльной водой фартука.

– Я люблю тебя, мам. Прости, что заставляю тебя переживать.

Не прекращая мыть посуду, мать отозвалась спокойным тоном:

– Я тоже тебя люблю, Деми. Именно поэтому я никогда не перестану переживать о тебе.

Я тяжело вздохнула, прежде чем сказала следующее:

– Не заходи сегодня ночью ко мне в спальню, ладно?

– Обязательно зайду. Иначе где мне взять повод для того, чтобы поругаться на тебя?

– Как будто других поводов нет, – сразу же ухмыльнулась я, и вдруг не получила ответа, что внезапно открыло мне глаза: а ведь и вправду она меня ни за что никогда не ругала, кроме как за мои ночные вылазки. – Я не идеальная, – решила прояснить я.

– Конечно нет, Дементра Катохирис, ты не идеальная. И какой бы из тебя вышел ужас, будь ты идеальной! Ведь именно в твоей неидеальности и заключена вся твоя прелесть.