Живое Серебро

Глава 6

Всё было как всегда: мы встретились на пересечении четырёх надземных магистралей, на перекрёстке, помеченном синей люминесцентной краской, изображающей яркий зигзаг на чёрном рубероиде. Трио Арден, Гея и Арлен, как всегда, явилось к месту сбора на пять минут позже меня и Берда. Дальше всё было то же, что и на каждой вылазке: мы безостановочно бежали друг за другом, перепрыгивая с крыши на крышу, пока не добрались до одного из самых популярных в нашем деле обрывов – край плоской крыши, за которым лежала широкая площадка, заросшая бурьяном и принадлежащая железнодорожной станции. Как обычно, мы спрыгнули на землю только после того, как все достаточно отдышались и в полной мере восстановили дыхание. И только добежав до поезда, мы начали действовать не согласно правилам, а согласно соображениям, надиктованным наитием.

– Партия находится внутри железнодорожной станции, – начал Арден, указывая рукой в сторону станции с чёрными окнами и закрытой на амбарный замок дверью. – Ключ от замка у меня. Я открываю замок, мы проникаем внутрь здания, берём партию камня и переносим его в двадцать третий вагон…

– И за это каждый из нас получает пятнадцать монет, – странным тоном хмыкнул Берд. – Погоди… Что-то я сплоховал.

– Ты о чём?

– Слишком большая плата за такую мизерную задачу. Товар уже здесь, на станции, его даже не нужно тащить из шахт, всего-то и требуется – просто перенести в вагоны… Для чего твоему наводчику платить по пятнадцать монет пяти людям, если за такое мизерное дело можно было заплатить по пять-десять монет одному-двум исполнителям?

– Берд, мы уже здесь, – напряженным тоном заметила Гея.

– Предлагаю отступить, – совершенно неожиданное выдал Берд, так что даже у меня глаза округлились. – Скажешь своему заказчику, что дело не удалось провернуть…

– Этот ликтор не из тех, кто может просто принять факт провала – со света сживёт. Ладно, раз уж я с Арленом приняли этот заказ, значит, мы его и выполним. Можете уходить, мы всё закончим сами.

– Вот ещё, тут никто никого не бросает! – сразу же встрепенулась Гея.

Не дожидаясь слов от остальных, Арден и Арлен одновременно рванули в сторону станции, и Гея, отстав от них всего на пять секунд, бросилась за ними вслед. Я уже тоже хотела сорваться, но стоило мне дернуться, как я тут же затормозила на месте так резко, что едва не завалилась вперед – Берд с силой схватил меня одной рукой чуть выше локтя, так, что я едва не вскрикнула от боли.

– Что ты делаешь? – недоумевая прошипела я, едва сдержав вскрик.

– Ты не будешь в этом участвовать.

– Да что такое, Берд? Мы не можем их бросить! Они уже пошли…

– Мы никого не бросаем. Они сами выбрали идти напролом – это их выбор, ясно? Мы будем здесь и прикроем их. Стой тихо, – с этими словами он придвинул меня поближе к вагону, за которым мы прятались.

Не понимая, что он творит, ощущая непередаваемый раздрай в душе, я поспешно прислонилась к вагону обеими руками, облаченными в зашитые матерью перчатки, и через пустое пространство между сцепкой двух вагонов начала наблюдать за своими друзьями. Они уже почти подбежали к железнодорожному зданию… Первой добежала Гея – вот что значит действительно быстрые ноги! Арден добежал вторым… Хорошо… Остановка из-за замка, но какая-то долгая… Да что ж он медлит… Я уже хотела спросить у Берда, чего Арден медлит, быть может, не подходит ключ, или замок заржавел и заел, как вдруг мне показалось, будто в двух чёрных окнах станции, погруженной в кромешный мрак, что-то мелькнуло… А они всё никак не могли проникнуть внутрь, даже с ключом!

– Что-то не так… – нервно зашептала я. – Берд, слышишь? Что-то странное…

Я не успела договорить. Яркий свет включился так резко и осветил столь большое пространство, что на мгновение ослепило даже меня, а ведь я стояла за вагонами! В здании и перед ним включилось искусственное электричество, и тут я поняла, что мы угодили в страшную ловушку…

Трио одновременно бросилось прочь от здания, но они не пробежали и пяти шагов, когда Гея совершенно внезапно и как-то неестественно выгнулась назад, и сразу же завалилась на землю. Я поняла, что ей в спину выстрелили из огнестрельного оружия только после того, как увидела, как в развернувшегося Ардена, решившего вернуться за Геей, влетело сразу несколько огоньков – пули! Арден упал наземь мгновенно, у Арлена еще была возможность сбежать, но вместо того, чтобы добежать до вагонов, он тоже завернул назад, чтобы помочь брату… Он упал, так и не добежав до уже убитых Ардена и Геи!..

Когда упал последний, самый младший, Арленок, я поняла, что всё это время наблюдала за развернувшейся картиной в какой-то глухоте, потому что только теперь ко мне начал возвращаться слух – пули продолжали посыпать огнём уже мёртвые тела моих друзей, они так жутко свистели, что у меня снова начало закладывать уши! Тело Ардена так сильно подпрыгивало из-за того, что в него раз за разом попадали всё новые пули, что мне вдруг стало жалко его, как маленького ребёнка, завалившегося и неспособного подняться самостоятельно… У меня случился шок, иначе я не могу объяснить, почему вместо того, чтобы сделать шаг назад – я сделала шаг вперёд: я хотела прикрыть их тела своим, чтобы больше не стреляли в них, чтобы они прекратили делать им больно, пусть лучше стреляют в меня!

Меня остановил и тем самым спас Берд. Резко схватив меня за плечо, он начал толкать моё отчего-то ставшее непослушным тело назад, к надземной магистрали… Я повиновалась, словно тряпичная марионетка…

Я не помню, как мы добрались до крыш… Помню, что Берд подсаживал меня, заставляя лезть наверх, помню, что мои онемевшие и превратившиеся в вату руки страшно не слушались меня… Помню, как он залез вслед за мной, схватил меня за шкирки и пинками заставил бежать… Помню, спустя какое-то время, он громким и задыхающимся шёпотом сообщил: “Нас не заметили! Погони нет!”.

…Ещё через какое-то неопределённое время я впервые в своей жизни споткнулась на ночной крыше… Споткнулась и упала так, что порвала штаны на правом колене и разодрала кожу на нём до крови.

Берд сразу же бросился поднимать меня:

– Ничего страшного… Вставай. Ну же, поднимайся!

Я не понимала, что происходит, потерялась во времени, не отдавала отчёта своим словам и тому, что размазываю безудержные потоки солёных слёз по лицу:

– Всё не так, Берд! Всё не так! Наперекосяк! Их убили! Их убили!

Берд вдруг с силой обхватил обеими ладонями моё лицо и, выразительно заглянув мне в глаза, не сказал, а приказал:

– Соберись!

– Что, что нам делать? – я уже не просто плакала, а скулила. – Арден, Гея, Арлен… За что их так? Они никому не делали вреда! Они ведь никому никогда ничего… – я начала истерически икать.

– Дальше ты бежишь направо, а я – прямо!

– Что?!

– Дальше ты бежишь направо, а я – прямо! Остановишься на крыше дома, стоящего напротив нашего! Сидишь там, пока не увидишь зелёный огонь лампы в своей спальне – я включу его, когда тебе можно будет вернуться! Пока не увидишь зелёный огонёк – домой не возвращайся!

Он оттолкнул меня от себя. Резко, так, чтобы у меня не осталось сомнений или желания спорить, ровно направо… Я знала путь… Я побежала спотыкаясь, но не остановилась… Один раз обернулась, но тени Берда уже не было.

Я быстро перепрыгнула на линию крыш соседних домов. Не знаю, как в таком состоянии не споткнулась в прыжке и не рухнула вниз, и вообще не разбилась…

Добежав до трубы дома, расположенного ровно через дорогу от нашего, я завалилась вниз, впритык к обломанному краю крыши, уже видя, как Берд залезает в окно моей спальни – он не успел увидеть меня, но я успела вскользь увидеть его тень… Я даже не успела задуматься о том, сколько мне может понадобиться отсиживаться в засаде, когда моё сердце заколотилось от отчётливого шума: по брусчатке стройным шагом бежали люди… Стройным шагом могут бегать только ликторы. Прежде чем я увидела две выбежавшие из-за угла соседнего дома, стройные шеренги ликторов, я уже знала, что это бегут именно они. Свет на первом этаже, в лавке, включился – наверняка это был Берд. Моё сердце заколотилось… Я вдруг забыла об Ардене, Арлене и Гее… Вдруг забыла, потому что… Потому что ликторы остановились ровно напротив нашего дома. Один, самый большой, не снимая шлема, врезался всем своим телом в дверь и с первой же попытки вынес её…

Я оцепенела. Моё тело словно током приковало к холодной крыше… В этот момент, здесь, на этой крыше, я впервые в своей жизни умирала.

Стоило громиле выбить дверь, как ликторы все скопом ринулись внутрь дома… Раздались звуки выстрелов… В окнах засияло от пулемётного огня!.. Страшный… Ужасный шум! Битое стекло… Что-то летающее внутри дома… Второй этаж… Снова огонь от пальбы в окнах… Силуэты… Что-то страшное… Что-то невообразимое… Думаю, это чёрное нечто длилось не больше пяти минут, хотя точно утверждать не берусь, потому как вполне может быть, что всё происходило целый час, целую вечность умноженную на бесконечность…

Ликторы начали выходить из дома. Они выстроились в ровную шеренгу. Последним вышел громила. Без шлема. Я хорошо рассмотрела его лицо. Это был главнокомандующий ликтор Кантона-J Талбот Моран собственной персоной. Он скомандовал всем отправиться на железнодорожную станцию – подчинённые его воле ликторы сразу же побежали ровным шагом в обозначенном направлении, туда, где сейчас лежали мёртвыми Арден, Арлен и Гея. Сам Моран направился в том же направлении, однако не бегом, а поспешным шагом, присущим плотоядному хищнику…

Неподвижно глядя на распахнутые двери и разбитые окна родного дома, я в оцепеневшем состоянии пролежала еще минут пять, когда наконец, впервые в своей жизни, почувствовала, что, кажется, всё… Всё. Меня убили. Убили без пуль, и завтра я уже не воскресну. И тем не менее, шевелить своим телом я, по какой-то совершенно необъяснимой причине, всё ещё могла… А вдруг… Мной двигала мысль: “А вдруг мою семью не убили?.. Вдруг, просто устроили погром и ушли…”.

На крыше своего дома я оказалась почти в бессознательном состоянии. По крайней мере, я чётко помню, что какое-то время не понимала, где нахожусь и что со мной вообще происходит. Я начала “включаться” только в момент, когда запрыгнула в свою комнату прямиком через окно – помню, подумала о том, что забыла снять ботинки, что их обязательно необходимо снять, чтобы не натоптать грязи по вымытым матерью полам…

Оказавшись внутри, я сразу же окаменела. Моя спальня никогда не выглядела такой… Убитой. Ликторы не просто расстреляли её пустоту – они зачем-то порвали и разбросали по полу все книги, которые я так долго и с таким трепетом коллекционировала, они уничтожили всю мою библиотеку… Ни одной уцелевшей книги… Зачем? Во имя чего?..

Лучше бы всё так и осталось – только книги, только мебель, вообще всё, что было в этом доме неодухотворённого пусть было бы сломано, растерзано, превращено в прах, но не то… Не то, что там дальше было…

Быть может, мне не стоило идти дальше. Но я пошла… И поэтому увидела…

Октавия и Эсфира лежали под столом. В одной большой, общей луже крови. Обе убитые множественным попаданием пуль в их маленькие тельца́… Множественным – их платьица были испещрены дырами от пуль, вошедшими в их спины…

Я пошатнулась, завалилась назад, ударилась спиной о дверной косяк своей спальни, сползла по нему вниз и, кажется, взвыла, но как-то неправильно, как не умеют выть люди, как им нельзя… Задыхаясь, я на коленях подползла к окровавленным телам сестёр, ударилась лбом о голый пол, рядом с их босыми ногами… И захрипела совсем бессмысленное: “Простите-простите-простите!”, – как будто они могли бы простить… Могли бы, если бы были живы! Но они не были живы…

Не знаю, сколько бы я так молилась о прощении у детских трупов, если бы не услышала, как внизу, на первом этаже, что-то гулко рухнуло – как будто разбилась глиняная посуда. Резко подняв голову, кончиками пальцев по очереди коснувшись грязных детских пяточек, таким образом неосознанно попрощавшись с ними навсегда, я…

Я оказалась на лестнице. Это следующее воспоминание, которое я отчётливо помню об этой страшной ночи – без промежуточного состояния, в котором я приближалась к лестничной площадке, бралась за перила… Я просто как будто сразу уже была на середине лестницы, будто моё тело каким-то невообразимым образом телепортировалось от сестринских трупов сюда – зачем?..

Ещё до того, как я спустилась, я увидела разгромленное состояние лавки: половина стеллажей валялось на полу, вся посуда разбита вдребезги… Когда я увидела его ноги – ноги Берда, – я резко сползла вниз по перилам… Наверное, я потеряла бы сознание… Наверное, не смогла бы пойти дальше, чтобы увидеть полностью… Но… Всё не так… Было… Там услышала потом… Ах, я услышала стон матери!.. Я мгновенно сорвалась с лестницы, споткнулась, завернула за левый угол и… Увидела… Тело Берда, по подобию тел сестёр, лежало на животе и было насквозь испещрено пулевыми ранениями… Из него вытекло много крови… Намного больше, чем из тел Октавии и Эсфиры… Вся бордовая-бордовая… А рядом. Мать, сидящая оперевшись спиной о стену. Держит… Нож… Торчащий из её живота… И дышит…

Я бросилась к ней, больно упала на колени рядом… Что-то там… Что-то там крикнула, что-то… Дрожала всем телом… Руки страшно-страшно тряслись… Слёзы катились… Всё тело вздрагивало одновременно… Она… Она открыла… Она открыла глаза, и я запищала:

– Мама!.. Мама… – её ранение было ужасным!.. Нож прямо в животе!.. Весь подол её самого любимого, совсем застиранного платья уже залит её кровью!.. Такие раны в Кантоне-J фатальны! Ни один доктор… Никто… Никак…

– Дементра…

– Это всё я виновата, мам! – я впервые в жизни рыдала навзрыд! – Если бы я по ночам спала в своей постели… Если бы я не занималась контрабандой, они бы не сделали этого с вами, мам! Мамочка, что мне делать?! Мамуль… – я закрыла рот согнутым предплечьем, второй рукой касаясь основания лезвия, торчащего из моей мамы.

– Послушай… Внимательно, доченька… Моя… Это не из-за контрабанды… Ты не виновата…

– Мам…

– Слушай же… Знал только Берд… Я скрывала это ото всех и от тебя… Потому что это было неважно… Твой отец не знал, что у него есть дочь… Когда узнал… Вот что… Совершил… Слушай… Он попытается тебя уничтожить… Чтобы сохранить свою должность… Обвинит тебя в связи с контрабандистами и казнит, или обойдётся и без этого, убьет, как нас…

– Мам, ты всё ещё жива, ты не умираешь, нет, не умираешь!

Она совсем меня не слушала – смотрела сквозь меня затуманенным взглядом и продолжала говорить своё:

– Но дело совсем не в этом, а в том, что ты его дочь…

– Чья я дочь, мам?

– Талбот Моран…

– Нет! – я резко отстранилась. – Нет-нет-нет, мам!.. Мамочка, ты бредишь… Ты бредишь…

– Мне был двадцать один год, когда он изнасиловал меня… Я была красива… Я была… Я забеременела… Так у меня появился ребёнок… Появилась ты… Для меня было совсем не важно, кто твой отец… Я полюбила тебя ещё до того, как ты появилась на свет, я всю жизнь любила тебя, девочка, ты знаешь, ты помни… А Берда я не любила. Я сошлась с ним только ради дочери, которую мне было нечем кормить… Когда я поняла, что вы поладили, что ты подружилась с Бердом… Я родила от него ещё двух детей, чтобы наверняка привязать его… Чтобы у тебя всегда был дом, чтобы ты всегда была сыта… Чтобы у тебя был отец, если вдруг меня не станет, чтобы у тебя было всё то, что я не могла тебе дать, оставаясь одна… Я так сильно любила свою доченьку Деми!

– Мамочка, не говори обо мне в третьем лице, ты пугаешь меня! – я схватила её за руку, которая сразу же отдала мне такой холод, что я снова навзрыд заплакала, заливая слезами и свою, и её руку.

– Берд всегда был мне другом, который любил меня… Не понимаю, что он нашёл во мне… Не понимаю, почему я не нашла в нём ничего для любви, ведь нашла так много для уважения и для дружбы… Любовь – странная штука, Деми, я её так и не поняла… А сейчас… Смотрю на него… – она вдруг потянулась свободной рукой к луже крови, вытекшей из изрешечённого тела Берда и уже достигшей её левого бедра. – И понимаю, что сейчас… В последние секунды… Люблю.

– Мааам!

– У тебя колено разодрано… Кровь…

– Я зашью, мам! Я всё починю! Всё исправлю!..

Она не смотрела на меня. Отсутствующим взглядом гипнотизировала страшную лужу крови Берда, которой едва коснулись кончики её неестественно серых пальцев, и вдруг… Сказала мне свои последние слова: ”Уходи, не оборачиваясь…”.

Её рука страшно резко обмякла в моих ладонях и беспощадно стремительно упала вниз, ударившись о моё разодранное колено, но заболело у меня не в колене… Нет, не в колене…

Так я потеряла свою маму…

Так я потеряла своего папу…

Так я потеряла своих сестрёнок…

Так я потеряла своих Ардена, Арлена и Гею…

Так я потеряла всё самое лучшее, что было в моей человеческой жизни.

В один миг.