Жизнь Дмитрия Медведева

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Решение идти в тыл врага явилось само собой, когда на глаза впервые попались новые военные термины: клещи, окружение, котел. То была новая тактика. Она пугала неизвестностью и как будто невозможностью противостоять. Гитлеровцы отлично понимали силу воздействия этих слов. И разбрасывали миллионы листовок, на которых чернели пугающие слова: клещи! окружение! котел!

— Они нас пугают окружением? Значит, именно здесь у них слабое место. Нужно специально идти в окружение! — убежденно говорил Медведев.

Необходимость партизанской борьбы на захваченной врагом территории была очевидна для нашего командования. Медведев был не единственным, кто говорил об этом. Но еще целую неделю он не получал ответа на свой рапорт.

Наконец приказ о назначении Медведева был подписан.

В те дни Наркомат внутренних дел и ЦК ВЛКСМ сформировали из добровольцев отдельную мотострелковую бригаду особого назначения. Бойцами бригады стали многие выдающиеся спортсмены и сотни комсомольцев, в первые же дни войны обратившиеся в ЦК комсомола с просьбой послать их на фронт. Командовали подразделениями бригады кадровые, опытные чекисты и пограничники. В летнем лагере бригады, находившемся под Москвой, Медведев отобрал в свой отряд три десятка надежных ребят. Очень приглянулись ему полярники Дмитрий Староверов, ставший начальником штаба отряда, и Анатолий Шмаринов, радист.

Через несколько дней после первой бомбежки Москвы Дмитрий Николаевич проводил в эвакуацию семью. И закружился в подготовительных хлопотах. В те дни он обращался к жене: «Любимая!.. Три дня я не писал тебе. У меня начались занятия, поэтому никак не мог. Преподают обращение с орудиями моего производства, но только иностранного происхождения, так как сталкиваться придется больше с ними. Кроме того, теперь мне приходится заниматься оргвопросами… Занятия — вещь полезная, но хочется скорее на место… Иногда ночую у товарищей, с которыми должен ехать, чтобы ближе познакомиться с ними…»

Позвонили из ЦК — выделенный для отряда комиссар Новиков тяжело заболел. Есть другая кандидатура: коммунист, рвется на фронт, молод. Правда, совсем штатский — инженер-электрик. Кулаков, Георгий Николаевич.

Они встретились в здании ЦК на Старой площади. Их оставили вдвоем. Медведев почти не задавал вопросов. Он только внимательно смотрел на этого совсем молодого еще человека с симпатичным, мягким лицом, с открытым и прямым взглядом, вслушивался в интонации его голоса.

Они понравились друг другу. В своем «Дневнике комиссара» Кулаков рассказывает, как Медведев неожиданно встал, положил свою крепкую руку ему на плечо:

— Ну что же, комиссар, значит, будем воевать вместе?

Только тогда узнал Кулаков, что он будет комиссаром партизанского отряда.

Гитлеровцы приближались к Москве. Не так быстро, как намечали в своих планах, но приближались. Командованию срочно требовались разведывательные данные, чтобы организовать оборону столицы. И нужно было дезорганизовать тыл противника.

Перед отрядом Медведева стояла задача сочетать разведку с активными диверсионными действиями и с организацией широкого партизанского движения. 23 августа под вечер на трех старых полуторках отряд выехал к линии фронта. Заночевали на вокзале в Подольске. Ночью Медведева разбудили.

— Дмитрий Николаевич?! Вот хорошо, что я вас догнал!

Луч карманного фонарика осветил могучую фигуру и круглое, доброе лицо знаменитого на всю страну боксера Николая Королева.

— Я уже ничего не могу сделать. Отряд оформлен и едет на фронт.

— Все равно никуда я теперь отсюда не уйду, берите меня с собою!

Так появился в отряде адъютант командира.

Ехали через Брянск. Как хотелось Медведеву завернуть в родную Бежицу, поклониться земле, на которой стоял отчий дом. 27 августа он опустил в почтовый ящик открытку: «Тимофейчик, любимый! (Так шутливо он называл жену.) Пишу тебе из Брянска. Это уже последняя весточка. Через полчаса буду проезжать Бежицу. Взгляну на свой родной дом. А потом, часа через четыре, буду уже на месте назначения… Будь здоровенькой. Крепко целую. Д.».

Не успел. По Десне развернулись кровопролитные бои. То и дело вражеская авиация бомбила Брянск, Бежицу, Брянский завод. И каждый раз, едва возникало гудение тяжело груженных самолетов, у стен завода взмывали в небо ракеты. Вражеские бомбы падали точно в цель. Рабочие отряды выловили нескольких вражеских лазутчиков-ракетчиков. Они показали, что промежуточный аэродром, на котором производится заправка бомбардировщиков, находится совсем близко, в ста километрах от Брянска. Эх, если бы вывести этот аэродром из строя! Отряду нужно спешить.

Оставив в стороне Бежицу, Медведев повел отряд к передовой.

Пять раз пытались партизаны форсировать Десну. Но на захваченном немцами берегу немедленно взмывали в небо осветительные ракеты, и начинался ураганный огонь. Не помогали никакие ухищрения, никакие отвлекающие маневры. И тогда Медведев удивил своих бойцов:

— Будем переходить фронт днем.

Два дня наблюдал Дмитрий Николаевич за тем, как ведут себя немцы на той стороне. И план родился.

Ровно в двенадцать часов дня, когда солнце стояло высоко и когда только безумец мог попытаться перейти линию фронта на глазах у противника, гитлеровцы снимали часть постов и приступали к обеду.

Ровно в двенадцать часов дня отряд сосредоточился в низком кустарнике у самой плотины. Вот Медведев приподнял голову, прислушался, кивнул. И пополз, ловко и бесшумно, по мокрым и скользким бревнам, выступающим из-под насыпи плотины. Вот уже весь отряд на той стороне. Теперь ползком через заросший двор к плетню, быстро, по одному пересечь пустынную улицу, солнечную, жужжащую пчелами пасеку и снова в кустарник.

И наконец над головой кроны деревьев, со всех сторон могучие, морщинистые стволы — лес! Теперь во весь рост, по компасу на запад, десять километров почти бегом, не останавливаясь. Так отряд перешел линию фронта без единого выстрела. В этот час, наверное, и родилась безграничная вера партизан в своего командира.

Больше четырех месяцев действовал отряд Медведева на брянской земле. Ежедневно выходил в эфир Толя Шмаринов и сообщал в Москву все новые и новые сведения о передвижении немецких воинских частей, о порядках, которые заводят гитлеровцы на оккупированной территории.

Учиться приходилось всему — строить шалаши и разжигать костры, добывать продовольствие и готовить пищу, выслеживать врага и уходить от погони. Кончились продукты, истощились боеприпасы, наступили осенние холода, а партизаны были в летних гимнастерках. Люди слабели. Навалилась цинга. Но они упрямо шагали по заросшим мелколесьем просекам, закладывали взрывчатку под рельсы и рвали вражеские эшелоны, обстреливали из засад автоколонны на шоссе.

Слух о бесстрашных партизанах широко пошел по Брянщине. И к отряду потянулись все, кто хотел драться с врагом. Так пришел в отряд офицер Александр Творогов, выходивший из окружения с группой товарищей. Так пришел и Герой Советского Союза майор Сипович, участник штурма «линии Маннергейма», Приходили в одиночку и группами.

Никогда не забудут медведевцы женщину, мать троих детей, ставшую проводницей отряда в один из самых опасных моментов, когда каратели были рядом. Она так и не назвала себя. В маленькой лесной деревеньке Волынь, в Людиновском районе, стоит домик обыкновенной русской женщины, крестьянки Василисы Федоровны Юрковой. Здесь в лютые декабрьские морозы сорок первого года жил Дмитрий Медведев, сюда сходились и съезжались на военный совет командиры многих партизанских отрядов. Именно здесь был разработан план объединенной боевой операции всех партизанских отрядов в ночь на 25 декабря. Эта операция положила начало широким совместным действиям брянских партизан, заложила основу партизанскому краю.

Но об отряде Медведева узнали не только друзья. Все чаще в районах расположения отряда стали появляться подозрительные люди. Однажды с группой бежавших из плена в отряд пришел провокатор. Его разоблачили. Но вскоре явился еще один. Каратели шли по следам отряда, атаковали на марше, пытались окружить лагерь. Было ясно, что гитлеровцы ведут тщательное наблюдение за отрядом, что кто-то занимается этим упорно и методично.

Товарищи Медведева по брянскому рейду рассказывают, что в те дни он спал по три-четыре часа в сутки. Среди ночи, на привалах, после утомительной дороги он то и дело вставал, обходил лагерь, проверял посты. Отряд вырос в десять раз, и Медведев нес ответственность за всех этих людей.

В одном из боев Дмитрий Николаевич был ранен в ногу. С поля боя его вынес Николай Королев. Врач отряда Александр Файнштейн извлек пулю. Но ходить было мучительно трудно. Для Медведева изготовили из орешины костыли. И он, преодолевая боль, не разрешая помочь себе, шел на костылях — по-прежнему впереди отряда.

Во время одного тяжелого боя Медведев был контужен. Двигаться он не мог. Тогда он разложил возле себя оружие, гранаты и приказал адъютанту:

— Отходи! Я прикрою.

В тот раз Королев вторично спас жизнь командиру — под шквальным огнем вынес его к своим.

Среди выходящих из окружения попадались разные люди. Встречались и такие, кто опустился, потерял веру в победу, в себя. Одна из таких групп присоединилась к отряду. Дисциплина, царившая в отряде, строгая требовательность, напряженная боевая жизнь стали им невмоготу. Дважды эти люди пытались бежать. Агитировали наименее устойчивых. Наконец уговорились убить командира и комиссара. Когда дело раскрылось, командование отряда настаивало на расстреле всех зачинщиков. Медведев слушал товарищей молча и печально. И все-таки он решил спасти тех, кто еще мог стать человеком.

После тяжелого многочасового перехода отряд был остановлен, выстроен в каре. Медведев огласил приговор главарю предателей. И тут же предатель был расстрелян перед строем. Остальные были распределены по разным отделениям. И началось перевоспитание этих людей. У них отобрали оружие — они должны были добыть его в бою. На боевые задания их посылали вместе с лучшими людьми отряда. Медведев пристально следил за тем, как они меняются, радовался каждому проявлению в них человечности, порядочности.

Партизаны узнали, кто был организатором операций против отряда. Прапорщик царской армии Львов, сын бывшего обер-прокурора святейшего синода, длительное время проживал в Москве под чужой фамилией. При первой же возможности он перешел фронт и сдался гитлеровцам. О, он готов на все, лишь бы отомстить большевикам! Ему предложили превосходную работу: борьбу с партизанами. Он с восторгом взялся за это дело.

Когда партизаны изловили Львова и привезли в лагерь, Шмаринов немедленно радировал в Москву. И вскоре на снежном партизанском аэродроме приземлился «кукурузник». Пока Львова грузили в багажный ящик, партизаны окружили самолет. Каждому хотелось коснуться кусочка Большой земли, погладить красные звезды на крыльях, перемолвиться словечком с летчиком, два часа назад бывшим в Москве.

Когда под натиском наших войск гитлеровцы покатились от Москвы, Медведев получил приказ: вывести отряд на Большую землю на отдых. 13 января 1942 года они двинулись к Москве.

От Тулы ехали в поезде. Ребята притихли — не верилось, что едут домой. О чем они думали? Во всяком случае, не о том, как много сделали за эти четыре месяца. Да разве можно было оценить это тогда? Шел только первый год войны. Еще не брезжил впереди ее конец. И хотя каждый знал: победа придет — но она была еще так далеко… Они просто смотрели друг на друга, улыбались. Ведь они сроднились за четыре месяца на всю жизнь. Старые вагончики скрипели. Паровоз, отдуваясь, еле тащился. Но впереди была Москва!

Думал о своем и Медведев. Вот он везет триста ребят. Они спокойны, они не тревожатся ни о ночлеге, ни о еде, ни о завтрашнем дне — они знают: командир позаботится. И так всю жизнь. Всю жизнь он взваливает на себя ответственность за других и потом беспокоится, хлопочет, терзается… Как он устал! Как хочется, чтобы кто-нибудь позаботился и о тебе, приласкал и пожалел… Да, видно, он и вправду очень устал. И вспомнилась минута прощания. «Я не уговариваю тебя остаться. Конечно, ты должен воевать. Так что ж сказать тебе, Митя? Чтоб берег себя? Не для этого ты едешь. Ну а то, что я каждую секунду, всегда буду с тобой, там — ты это сам знаешь». Завтра же он попросит отпуск и помчится к ней, на Урал. Как она там? Не нуждается ли? Здорова ли? На одну неделю — он заслужил эту передышку, в конце концов'

На перроне толпились люди. Медведев решил, что кого-то куда-то провожают, и не торопился выходить, чтобы не помешать. Но ребята не выдержали и высыпали поглазеть. Едва они появились на перроне, как прокатилось оглушительное «ура!». Медведев с удивлением выглянул из вагона. В тот же миг кто-то схватил его в мертвые объятия. Кто-то, покалывая железными усами, чмокал в щеку. Кто-то радостно вопил над ухом. Вышедших из вагона ребят уже качали. И все звенело «ура!». Партизаны стояли растерянные и счастливые. Так встретила их Москва.

1942 год. После возвращения из Брянских лесов. Слева направо: М.И.Сипович, Г.Н.Кулаков, Д.Н.Медведев, Н.Ф.Королев.

Татьяна Ильинична Медведева трудно жила в эвакуации. Ее с больной матерью завезли в глушь, куда только летом по воде и можно добраться. Телеграммы и письма из Москвы шли в Пермь и там где-то терялись. О муже она ничего не знала. К тому же еще в пути она поняла, что ждет ребенка.

22 февраля родился сын. Роды начались преждевременно. Ребенок был слаб. Татьяна Ильинична выписалась из больницы, чтобы ухаживать за тяжело больной матерью. Ютились они в холодном доме, без света. С едой было плохо — на рынке предпочитали деньгам вещи, а вещей не было. Татьяна Ильинична металась между больницей, где оставался ребенок, и домом. В один из дней, возвращаясь из больницы, увидела на стене дома старый номер «Правды». На первой странице было напечатано приветствие партизанам, проделавшим замечательный рейд по вражеским тылам. И в этом же номере — указ о награждении славных народных мстителей. Орденом Ленина был награжден Дмитрий Николаевич Медведев.

Она ворвалась в дом, смеясь и плача.

— Он жив! Жив!..

Видно, еще недостаточно знал он себя, если думал, что сможет уехать, выключиться, отдохнуть. В первый же вечер в номер гостиницы «Москва» на шестом этаже, где поселили Медведева, набилось множество народу. И до утра шел бурный разговор. Создавались, опровергались и вновь строились неотложные увлекательные планы дальнейшей разведывательной работы в тылу врага. Теперь здесь нередко ночевало по десять человек. Здесь зарождались новые десантные отряды. Комплектовались, и уходили в тыл врага, и успешно воевали.

Дмитрий Николаевич отправил телеграмму жене на Урал. Но и эта телеграмма затерялась в дороге. И напрасно по вечерам, возвращаясь в номер, шарил Медведев среди писем на администраторском столе.

Целыми днями он писал подробнейшие отчеты, докладывал разным начальникам. Его начинала уже раздражать эта суета, топтание на месте. В голове зрели новые планы. Казалось невозможным терять время. Получив награду из рук Михаила Ивановича Калинина, в ответном слове Медведев сказал, что война только начинается, что чекисты, партизаны, разведчики готовы выполнить любое, самое трудное задание.

В ночь на 24 февраля командир отдельной бригады полковник Орлов вместе с Медведевым были вызваны к главнокомандующему Западного направления Г.К.Жукову. Разговор продолжался два часа. Медведев подробно доложил обстановку в тылу врага, обосновал свои предложения о перенесении партизанских и разведывательных действий в глубокий тыл противника. Жуков заинтересовался, сразу перешел к конкретным вопросам. Сколько нужно людей? Сколько и какого вооружения? Медведев назвал примерные цифры. Особенно подчеркнул важность автоматического оружия для ближнего лесного боя. Жуков обещал дать автоматы.

Наконец пришла телеграмма от жены. Сын! Но ехать на Урал теперь уже не было совсем никакой возможности. 8 марта Медведева вызывало командование: интересовались, как идет комплектование нового отряда. Очень торопили.

Задача стояла особенная, небывалая. Нужно было создать разведывательную партизанскую базу в самом центре оккупированной части Украины, в районе города Ровно. По данным разведки, туда уже перебирались центральные административные учреждения гитлеровцев, вскоре ожидался приезд и самого гитлеровского наместника гауляйтера Эриха Коха.

Итак, не просто партизанский рейд, не просто наблюдение на железных и шоссейных дорогах. Разведчикам предстояло внедриться в центральные административные учреждения гитлеровцев, проникнуть в самое логово врага. И Медведев просматривал списки и заявления добровольцев, знакомился с людьми, искал тех, кто знает город Ровно, его окрестности.

Поздно вечером, усталый и озабоченный, пришел он к себе в номер. Дежурная по этажу протянула телеграмму. Он осторожно переступил через ноги спящих товарищей, сел в кресло у окна, долго смотрел на распечатанный бланк.

Мальчик умер. Крошечное существо, беспомощное, зависящее от чужой воли, от чужих дел, от случая… Может быть, если б он бросил тогда все и поехал, может быть… Он достал бы лекарства, перевернул бы все в городе, он мог бы… Нет, он не мог. Не мог! Жизнь его движется по невидимой колее. Изменить в ней нельзя ничего. Ни капли — это он знает твердо.

Ему было безмерно жалко Татьяну, одну с ее горем, так далеко от него. Но самое трудное, что в такие часы, в такие дни, когда он уже весь в деле, ему не нужны рядом любимые. Семья для него не исчезает, нет, она уходит куда-то, в далекую кладовочку сердца, и ждет там, пока не наступит радостный день завершения. Он никогда не говорил об этом Татьяне. Но она знает. И принимает. И он ей признателен за это.

Когда в апреле ему удалось вызвать Татьяну и она приехала в Москву, отряд был уже сформирован. Ядром командования стали старые товарищи по работе, старые чекисты — Лукин, Фролов, Пашун. Хорошей помощницей будет юная Симона, его воспитанница, — она прошла горнило Испании. Комиссар отряда — Сергей Трофимович Стехов. Этого человека не только уважают, его нежно любят в бригаде. За душевную ясность. За мудрую сдержанность. За храбрость. Он прожил нелегкую жизнь. В раннем детстве осиротел, его приютила многодетная рабочая семья. Революция, гражданская война. Работа в газете. И наконец он чекист. В бригаду Стехов пришел из Смоленска, где участвовал в тяжелой, кровопролитной обороне города. Он стал комиссаром второго полка бригады. Но заветной мечтой его было пойти в тыл врага. Он и отобрал в отряд большую часть бойцов и офицеров.

В общем, они, будущие партизаны-разведчики, были, конечно, еще мальчишками и девчонками — большинству по девятнадцать-двадцать лет. Сорокалетние командиры-чекисты для них — пожилые люди. Но все же это были уже не те зеленые юнцы, которые уходили с Медведевым в первый рейд. Кое-кто из ребят уже побывал во вражеском тылу. Почти все участвовали в битве за Москву. В бригаде были уже свои герои, такие, как два взвода лыжников во главе с Лазарем Паперником, погибшие у деревни Хлудово. Были уже свои братские могилы…

Медведев приехал в поселок Строитель. Обошел помещение. Осмотрел оружие, снаряжение, заглянул в санчасть, где врач и два фельдшера упаковывали в ватные мешки медикаменты.

Комиссар выстроил отряд. Медведев всматривался в этих сиявших счастьем ребят. Ведь из четырехсот записавшихся отобрали именно их, пятьдесят шесть! Если бы гитлеровцы могли в солнечный июньский день 1942 года заглянуть на зеленое поле подмосковного аэродрома и увидеть тех, кто в зеленых комбинезонах десантников выстроился перед объективом фотоаппарата! Тех, кто готовился отправиться в самое логово врага, готовился перехитрить матерую контрразведку фашистского рейха! Смотрит Медведев на свою армию — мальчишки и девчонки! Но он-то хорошо знает, что нет ничего надежнее и тверже, чем чистые сердца этих ребят. А разведчиками они станут. Научатся.

Высадка первой группы закончилась трагически. Летчик в непогоду сбился с курса и выбросил десантников южнее цели, в открытой степи. Через два года удалось установить, что группа была окружена и уничтожена крупными силами фашистов. Чудом уцелевший один из ее участников рассказал подробности героической гибели десантников у деревни Селянщины.

Медведев появлялся в эти дни в расположении отряда, как всегда, спокойный и уверенный. Шутил, заботливо входил в каждую мелочь. Никто из бойцов не подозревал, что творилось у него на душе в те дни, когда он каждый час ожидал известий от командира группы Саши Творогова, ночами дежурил на радиоцентре. Никто не знал, что в эти самые дни Дмитрий Николаевич готовил к будущей работе их товарища по бригаде, австрийского антифашиста, которому предстояло появиться в оккупированном городе в форме немецкого офицера. Это была трудная и напряженная работа. Чудесный парень, рабочий-металлист, спортсмен и альпинист, не так-то просто влезал в шкуру прусского юнкера. А когда наконец дело у него пошло, парня откомандировали на Кавказ — там наступали гитлеровцы, и командованию срочно потребовались опытные альпинисты.

Это нарушало весь план. А молчание Саши Творогова свидетельствовало о том, что произошла катастрофа. И все-таки Медведев принимает решение лететь.

1942 год. Западная Украина. В партизанском лагере. В центре стоит Д.Н.Медведев

С 10 июня начинается переброска отряда в глубокий тыл противника, в район станции Толстый Лес, на железной дороге Овруч — Чернигов. Находившаяся там десантная группа под командованием Виктора Васильевича Кочеткова организовала прием отряда.

Едва отряд собрался, партизанский лагерь окружили каратели. Несколько часов шел этот первый бой партизан с намного превосходившими силами фашистов. Был убит один из лучших боевых товарищей — Анатолий Капчинский, рекордсмен Европы по конькам. Появились первые раненые. Но партизаны выстояли. Опрокинули противника, принудили его бежать. С этой первой победы и началась эпопея второго медведевского рейда, который так подробно описан во многих послевоенных книгах самого Дмитрия Медведева и его боевых товарищей.

В коротеньком письмеце, написанном карандашом на тетрадном листке 16 июля 1942 года, Медведев сообщал жене: «Как и следовало ожидать, прибыли на место благополучно и почти с места в карьер приняли боевое крещение. Подобные эпизоды не входят пока в наши задачи, но так как нам это было навязано, отбили охоту гоняться за нами. Крепко мы им всыпали! Теперь они боятся в лес заходить и вовсе потеряли наши следы.

Один из товарищей — Костя Пастоногов напишет тебе письмишко из госпиталя. Ты навести его, узнай нужды всех четырех раненых, навещай их почаще и тормоши начальство, чтобы заботились о них. Ребята хорошие и заслужили внимание и заботу о себе.

Я чувствую себя хорошо. Живу в полном понимании смысла жизни. Каждую минуту или борюсь, или обдумываю предстоящую борьбу… Стехов — хорош! Боевой, толковый работяга. Все остальные — Шура, Володя, Маша, Сима — чувствуют и держат себя хорошо…»

Отправить это письмо тогда не пришлось. Самолет, который прилетел за ранеными, при посадке завяз в болоте. Его пришлось сжечь. Летный экипаж присоединился к отряду. Лишь в сентябре удалось вывезти раненых на Большую землю.

«Любимый мой, единственный Тимофейчик! Уже несколько раз ожидал оказию, чтобы переслать тебе несколько строк, но все не удавалось. На этот раз надеюсь на удачу. Дела идут неплохо, хотя могли бы быть лучше. В зависимости от обстановки приходится время от времени приостанавливать начатую работу, чтобы продолжить ее через несколько дней. А время уходит. Настроение как у меня, так и у всех тут бодрое, хорошее; уверены в том, что задание выполним… Ребята хорошие, боевые. Хороши военком и начштаба, Так что все складывается неплохо».

В конце августа с одной из десантных групп Москва прислала человека, который мог заменить австрийца, — хотя он и был русским, но великолепно владел немецким языком. Однако к этому времени гитлеровцы ввели новую форму командировочных удостоверений для фронтовых офицеров, а у Грачева, как звали нового партизана, такого удостоверения не было. Сначала все складывалось трудно. Но вот пошли в город первые разведчики. Появились первые явочные квартиры, первые связи с городским подпольем. Наладили свою канцелярию, стали изготавливать необходимые документы. Прочно устроился в городе под видом офицера Пауля Зиберта и Грачев. Поступили важные разведывательные данные. И начинаются для Медведева новые тревоги. А не слишком ли гладко все идет в городе? Неужели немцы так беззаботны? Кто кого перехитрил?

Советские люди ищут партизан, они хотят бороться в их рядах. Отряд, естественно, становится центром сопротивления в огромном районе. Десятки людей приходят в партизанский лагерь. Но ведь этим могут воспользоваться и враги? И они пользуются. Отряд ищут, в отряд засылают предателей, пеленгуют партизанские рации, бросают против медведевцев крупные карательные экспедиции. Заодно с гитлеровцами действуют и украинские националисты — все эти бандеровцы, мельниковцы, бульбовцы. Названия изменились, а сущность осталась: это все те же хорошо знакомые Медведеву петлюровцы, гетмановцы, укаписты.

Без помощи местного населения разведчики не могли бы действовать успешно. Партийное подполье в Ровно, Луцке, Здолбунове, Виннице, сотни и сотни патриотов действуют с партизанами заодно. Но разве можно было избежать жертв? И гибнут славные разведчики Приходько, Куликов, Галузо, весь состав подпольной организации во главе с коммунистами Остафовым и Мирющенко. Гибнет в Виннице Ляля Ратушная… Погибает и разведчик Грачев, и вскоре страна узнает настоящее имя этого легендарного героя — Николай Иванович Кузнецов.

«Любимый Тимошенька! Пользуюсь случаем, чтобы черкнуть тебе несколько слов. Больше не сумею, так как все происходит очень неожиданно. Наша разлука затянулась. Но ведь ты и не должна была меня ожидать скоро обратно. Я тебя предупреждал, что увидимся после окончательного разгрома гитлеровцев… Наше задание требует повседневного умственного напряжения и треплет нервы. Иногда кажется, что уже все готово, что еще шаг, и задание будет выполнено. Вдруг сразу — разочарование. И приходится начинать чуть ли не сначала… Здоровье у меня довольно приличное. Только нервы пошаливают. Но это тебя не должно беспокоить…»

Д.Н.Медведев в тылу врага. 1943 год.

Это написано в конце сентября 1943 года. В это время жестокий недуг свалил Медведева: обострилась давняя болезнь — трещина в позвонке. Письмо он писал, лежа ничком в повозке, превозмогая мучительную боль. Теперь нередко штабные совещания проходили у командирской повозки.

За двадцать два месяца соединение выполнило десятки важнейших разведывательных операций. Достаточно назвать переданные Медведевым в Москву сообщения о подготовке гитлеровцами покушения на участников исторического совещания в Тегеране — Сталина, Рузвельта и Черчилля, о размещении под Винницей ставки Гитлера, о подготовке немецкого наступления на Курской дуге, важнейшие данные о военных гарнизонах, полученные от самого командующего этими гарнизонами генерала Ильгена, регулярные сообщения о передвижениях по железным и шоссейным дорогам.

Соединение провело 83 боевые операции, в которых были уничтожены многие сотни гитлеровских солдат и офицеров, немало высших военных и нацистских деятелен. Много боевой техники истреблено партизанскими минами.

1943 год. Встреча командиров партизанских соединений в селе Велки-Целковичи. Слева направо: Н.Прокопюк, Д.Медведев, А.Федоров, В.Карасев, Г.Балицкий.

Мальчишки и девчонки стали опытными бойцами — разведчиками и подпольщиками. Многие награждены боевыми орденами и медалями.

Да, они возмужали. Но не очерствели, не огрубели сердца.

Светлый мир нормальной человеческой жизни встречал в партизанском лагере тех, кто приходил сюда из фашистского ада. В отряде регулярно выходила газета. На отдыхе партизаны читали стихи, пели песни. Брань в отряде была запрещена. Самым почетным человеком был раненый. Ему приносили все самое вкусное, что удавалось достать. Его охраняли в дороге, в бою. Когда раненному в область почки Василию Быкову нужно было срочно сделать операцию, а лагерь был окружен карателями и следовало отходить, Медведев приказал занять круговую оборону, чтобы дать возможность прооперировать раненого и спасти ему жизнь. В отряде был закон: раненого не оставлять нигде, ни при каких обстоятельствах. Особой нежностью были окружены в отряде дети. А их собралось немало. Приходили они с родителями. Приходили и одни. Выбравшиеся из рва, где расстреляли отца и мать, отбившиеся от родных, заблудившиеся в лесу…

В феврале 1944 года отряд под Львовом встретился с частями Красной Армии. Москва передала приказ: выйти на Большую землю в районе местечка Цумань. Отсюда в кузове грузовой машины вывезли в Москву тяжело больного Медведева. Вскоре отозвали и Стехова — его ждало новое задание. Отряд же должен был снова отправиться в тыл врага…

«Тимошенька! Возвращаю тебе две тарелки, две книги, салфетку и носовой платок. Ничего лишнего у меня не остается. С каждым днем чувствую себя все лучше. Если так пойдет и дальше, то дней через 10 буду проситься домой. Уж больно здесь тоскливо, скучно. Я никак не могу привыкнуть к тишине после беспрерывной стрельбы и взрывов. В отряде что-то не клеится: никак не могут сняться с места и перейти линию фронта. А это так необходимо и как можно скорее… О моих дальнейших перспективах думать еще рано… Ты напрасно на меня нажимаешь и хочешь получить только один ответ. Тебя я очень люблю, и только одну тебя. Хочу быть с тобою, отдохнуть. Но разве можно сейчас так ставить вопрос? Надо добивать зверя!.. Ты пишешь, что я уже достаточно испытал судьбу и что не следует больше заглядывать смерти в глаза? Мне-таки очень везло: помимо общей постоянной опасности смерть десяток раз подходила ко мне вплотную. Дважды казалось, что уже все кончено. И как видишь — жив. Когда бывало сложно, опасно, я всегда мысленно, а если никого поблизости не было, то вслух обращался к тебе и говорил: «Ну, Тимошенька… выручай», и всегда все кончалось благополучно… В общем, я еще не ухожу от тебя и хочу быть с тобою. Но если нужно будет, пойду снова, и ты меня благословишь…»

Письмо датировано 16 марта 1944 года. Он снова готовился в путь.