Жизнь и смерть Бенито Муссолини

БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

В римском храме Святой Марии и Ангелов прелат монсиньор Пинтонелло, полковой священник во времена Второй мировой войны, капеллан, хоронивший итальянских солдат на русском фронте, провел необычную мессу.

На полу в форме креста, покрытого трехцветным итальянским флагом, составлены основанием к алтарю 157 ящиков с останками солдат, ушедших более 55 лет назад на русский фронт и «вернувшихся» в Италию только в 1997-м…

Уже многие годы в России шел розыск останков итальянских военнослужащих, погибших во время военных действий или находившихся в плену. В 1996 году итальянскому центру ветеранов войны российской стороной был передан список и документация из архивов бывшего КГБ. обо всех итальянских военнослужащих и пленных, находившихся на территории СССР. Останки же погибших продолжают разыскиваться и возвращаются в Италию. Это — акт гуманизма, умения затягивать старьте больные военные раны.

РОЗЫСК ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПАМЯТЬ НЕ УМЕРЛА…

Я нередко задавал себе вопрос: почему тема поиска захоронений итальянских военнопленных, солдат и офицеров итальянского экспедиционного корпуса, погибших на Восточном фронте во время Второй мировой войны, стала «моей темой», предметом журналистского и человеческого поиска? Возможно, потому, что полюбил Италию и итальянцев, встречался с теми, кто воевал против России, Советского Союза и стал, как ни парадоксально, другом моего Отечества.

Режиссер Андрей Тарковский, живший в Италии, как-то сказал: «Художник не станет искренним до тех пор, пока в своем труде не пронесет боль погибших через собственное сердце». Мне близки и понятны эти слова. Мой отец — тоже Михаил Ильинский — погиб в ноябре 1941 года. И я не знаю, где его могила… Была война…

В детстве я видел колонны военнопленных: немцев, итальянцев, румын. Тогда в наших глазах кипела ненависть. В сердцах — пламя отмщения. Даже детские руки сжимались в кулачки. Все это было по тем меркам, далеким временам войны, крови, лишений, — справедливо. Шла самая суровая, жестокая война, вырвавшая многие десятки миллионов жизней.

В 1946 году под Рузой через колючую проволоку один военнопленный протянул мне вырезанную из ветки дерева дудочку и взамен попросил кусок хлеба. Я взял дудочку, отдал последнюю четвертинку хлеба и, спрятав «инструмент» под рубахой, бежал. Бежал, словно совершил что-то незаконное, предательское.

…Через многие годы тема военнопленных сделалась и моей. Продуманной, выстраданной. В марте 1988 года я написал статью «Забвению не подлежит» о том, как итальянские военнопленные были уничтожены гитлеровцами под Львовом. Тогда я знал лишь одну сторону дела. Еще были закрыты архивы КГБ, и мало кому было известно, что каждый третий итальянский военнопленный, не вернувшийся домой, погиб в бериевских лагерях.

В римской военной прокуратуре скрупулезно собирались данные, связанные с судьбой итальянских военнослужащих, не вернувшихся с полей сражений, прошедших концлагеря и многие другие испытания во время Второй мировой войны.

Из 200 000 итальянских солдат, отправившихся на Восточный фронт, 80 079 не вернулись домой. Эти данные известны с 1957 года. Затем были внесены многие уточнения, позволяющие итальянским семьям получить более полные (пусть трагические) сообщения о погибших родных и близких.

В раскрытых архивах КГБ находилось четырнадцать тысяч томов, в которых была «запечатана» судьба 50 тысяч итальянских заключенных. 27 тысяч из них, как сообщала итальянская печать, погибли в концлагерях. В сохранившихся «делах» — фотографии, личные письма, признания, исповеди.

Многие и многие оказались зачисленными в «без вести пропавшие». Почти полвека спустя открылось то, что, казалось бы, погребено навсегда.

Прежде на многочисленные запросы итальянцев советской стороной давался ответ, что районы, где находились так называемые «полевые захоронения», в буквальном смысле перепаханы и, кроме того, в послевоенный период подвергались интенсивному «сельскохозяйственному и промышленному освоению». Это было так — и не совсем так. Римской военной прокуратуре были доподлинно известны главные места захоронений итальянских военнопленных. Прах многих теперь вернулся на родину.

…Мне позвонила супруга художника из Болоньи Энрико Визани. Прах ее старшего брата, погибшего в 1943 году, возвращен в Эмилию-Романью. Она благодарила за помощь… И сколько было таких звонков, телеграмм, писем. Чтобы ответить на них, я проводил многие часы в римской военной прокуратуре, занимавшейся поисками без вести пропавших.

Но судьбы многих итальянских военнопленных оставались неизвестными. Время постепенно раскрывало некоторые страницы истории. Вот что мне писали, например, из Саратова: «Однажды зимой 1943 года учительница из Вольска Ираида Алексеевна Клементьева (она до недавнего времени, кажется, жила в Вольске) приехала на станцию и обратила внимание на зловещую тишину. В эшелоне, прибывшем из Сталинграда, находились не раненые, а мертвые. Тела, прижатые друг к другу, смерзлись так, что их не могли разъединить. Так и выносили из вагона — по два, по три складывали неподалеку в штабеля.

Несколько дней спустя учителя заметили, что школьники обмениваются какими-то открытками и фотографиями. На них — виды Рима, Неаполя, Генуи, портреты и семейные снимки красивых черноволосых людей. Тогда и догадались, что замерзшие из эшелона — итальянцы».

Лишь много лет спустя в архивах управления внутренних дел нашли имена 13 итальянцев, захороненных под Вольском. Аймонс Джованни Антонио (1919); Луиджи Винтенер Товани (1921); Вакадо Антонио Витто (1919); Колумбано Джованни (1921); Маркизо Доминико (1916 или 1919?); Нобили Карло (1918); Панцере Пиорино Марио (1922); Париджано Паскуале (1911); Пантимос Паскуале (1918); Томазелли Антонветто (1922)… Написание имен и фамилий было сделано по-русски, судя по всему, человеком, который не знал итальянского языка, но, тем не менее, появилась основа для поиска, розыска.

Другое письмо. Оно пришло из подмосковного города Долгопрудный от Д.В. Чигринова. В начале 1943 года ему было 17 лет, и вот что он вспоминал:

«После того как итальянские военнослужащие попали в плен, с ними случилась настоящая трагедия. Их гнали на станцию Калач через Дон по селам Андреевка, Белогорье, они были слабые, голодные. Стоял страшный мороз. Многие из них остались лежать на льду Дона и в поле. Тех, кто падал и не мог подняться, добивали конвоиры из состава НКВД. А когда сельские жители пытались дать итальянцам картошку, хлеб, конвоиры отгоняли их с руганью и словами: «Вы что, фашистов спасаете?»

Итальянцев приходилось хоронить нам самим. Я могу и сейчас показать те места, где были зарыты тела. Это около Андреевки: там мы похоронили 8 человек. А на дне Дона, по моему мнению, их лежит около 150».

В несколько другом тоне прислал заказное письмо ветеран войны и труда В.И. Елькин из Кирова. Он вспоминает: «В конце февраля на разъезде Белушкино сформировали эшелон для военнопленных. На каждой станции охрана вскрывала запертые вагоны, и живые выносили мертвых товарищей. Едва ли многие добрались до Центральной России. Воинское обмундирование было такое, словно они собирались не в Россию, а в Эфиопию.

Несмотря на плачевный вид итальянцы мне запомнились общительными и добродушными. Пригласим их к костру, они отогреются и запоют что-нибудь душещипательное. Думаю, что если потом кто-то из них и попал в ГУЛАГ, то это могли быть единицы, по какой-нибудь случайности…»

Количество писем увеличивалось. Я надеялся, что их содержание заинтересует российского и итальянского читателя. Откликнулся профсоюзный деятель из Ломбардии Вальтер Гамбузера. Он позвонил мне и сказал, что рассчитывает открыть в Милане небольшой музей, в котором хотел бы собрать личные вещи, письма, фотографии — все, что осталось от бывших итальянских военнопленных в России. Идея гуманная, необходимая всем: и итальянцам, и русским, и украинцам. Память о погибших не должна умереть. Я стал собирать документы, но эта идея заглохла… Но не заглохла наша человеческая дружба, поиски и понимание истинных начал.

Италия с благодарностью восприняла гуманитарные действия России по розыску и возвращению на родину останков, документов, личных вещей итальянских военнослужащих, погибших на Восточном фронте и в лагерях для пленных на территории СССР. В Италии в местах перезахоронений (Триест) установлены памятники, родственники получили точные сведения о своих близких, «когда-то без вести пропавших на русских полях». Это — одна сторона памяти.

Но есть и другая, негативная. Ее в итальянской печати назвали «новым историческим открытием» на основе архивных документов, ставших достоянием гласности. В новых исследованиях по материалам института истории итальянского движения Сопротивления и ряда московских рассекреченных архивов на первый план вышла, на мой взгляд, странная цель-задача: не борьба и разоблачение преступлений фашизма введшего человечество в огонь Второй мировой войны, а представление в самых мрачных красках тех условий, в которых оказались итальянские и другие солдаты на Восточном фронте и в плену. Там они подвергались интенсивной идеологической обработке: «Красная Армия, — сделала вывод Марина Росси, исследователь из университета Триеста, — завербовала и подготовила в период 1941–1944 годов две тысячи солдат из числа итальянских военнопленных. Они прошли курсы идеологической муштры. Из них была сформирована воинская бригада, способная сражаться вместе с союзниками против немцев. В бой итальянцы не были брошены, и в 1946 году вместе с 11 тысячами других военнопленных вернулись в Италию. В плену и во время подготовки итальянские солдаты делали разные заявления, распространяли листовки вместе со своими фотографиями. (Это происходило полвека назад. Что подумают об этом наши современники, если эти документы будут обнаружены и опубликованы?)»

В Новаре, на Севере Италии, писала газета «Мессаджеро», прошла выставка «Между фашизмом и демократией». Представлены свидетельства о том, как в лагерях военнопленных действовали секретные агенты Коминтерна, внедрялись «пропагандисты», руководимые коммунистическими лидерами. Пальмиро Тольятти возглавлял «итальянские» издательские службы.

Это — одни «открытия». Исследования продолжаются.

Одновременно в печати прошла и другая информация на старую шпионскую тему. Один московский историк, предпочитающий не называть своей фамилии, передал «Стампе» копию «секретнейшего документа», из которого следовало, что в лагерях для военнопленных оперативные работники советских органов внутренних дел вербовали агентуру для дальнейшего использования в послевоенный период на Западе. Только с 1 апреля по 31 декабря 1944 года было завербовано 5214 агентов. Среди завербованных — 3402 немца, 1194 румына, 226 венгров, 359 итальянцев и так далее.

Из 359 итальянцев на «должность шпионов» окончательно отобрано 164. В лагере номер 48 с оперативниками сотрудничали даже три итальянских генерала. «Жизнь в обмен на измену» — выносила в подзаголовок миланская газета «Коррьере делла сера». В распоряжении газетчиков документ под номером 2800/ 4925 от 1 сентября 1943 года, где в качестве информаторов ведомства Лаврентия Берия назывались генералы Баттисти, Риканьо и Пасколини. В протоколе нет ни одной фразы, которая бы говорила об «измене» генералов. В погоне за сенсацией «Коррьере делла сера» явно сгустила краски. Вот что написано в документе, например, о генерале Баттисти: «Это — патриот, заинтересованный в поражении гитлеровской Германии. Он не фашист и не связан идеологически с немецким фашизмом. Всеми своими силами готов помочь СССР в борьбе против Германии» (Баттисти не был коммунистом. После войны он голосовал за крайне правую партию — итальянское социальное движение (ИСД — неофашисты). Ему принадлежат слова: «Если бы Италия не вышла из войны, то к власти пришли бы большевики. А это недопустимо».)

Но продолжим тему о пропавших без вести. Чтобы больше без вести не пропадали. Возвращение на родину останков военнослужащих, павших на фронтах Второй мировой войны, и военнопленных, умерших в лагерях, — задача сложная, дорогостоящая, но проблема общая, интернациональная, гуманитарная, отвечающая интересам народов Европы, Америки, Азии, Австралии.

Многие десятки тысяч итальянских семей после 1945 года не имели сведений о местах захоронений своих родных и близких. У многих не осталось надежды. Но теперь невозможное еще несколько лет назад стало не только возможным, но и осуществленным. Останки нескольких тысяч итальянских военнослужащих, погибших в России, на Украине и в Белоруссии, уже вернулись на родину. Итальянская организация памяти павших при министерстве обороны провела церемонию, чтобы воздать должное всем, кто способствовал и способствует выполнению этой гуманитарной миссии. Но это лишь один аспект деятельности.

В поисках мест захоронения итальянских военнослужащих и военнопленных вместе с официальными организациями на территории бывшего СССР участвовали представители созданных отделений общества милосердия, частные лица.

Во Флоренции проходил международный симпозиум общества милосердия, на котором были представлены многие сведения о судьбе бывших итальянских военнопленных в Советском Союзе. Из секретных архивов Москвы получены 13 583 фамилии итальянцев, погибших и захороненных на территории Советского Союза. (О них прежде не сообщали военные ведомства.) Обнаружена карта, на которой обозначен 101 кладбище, где погребены итальянские военнопленные (в Тамбове — 6864 человек; во Владимире — 728… В Узбекистане — 97…)

Представитель российской организации милосердия сообщил для итальянской печати, что в московском архиве содержатся сведения о примерно 64 тысячах военнопленных. В документах содержались все данные о военнопленных: вплоть до цвета глаз и волос, медицинские освидетельствования, причины смерти и место захоронения. (С точностью советских бюрократов, комментировала римская газета «Репубблика», бюрократов, «умевших все держать в порядке и в строжайшем секрете».)

Вот, например, как выглядела «выжимка» из одного личного дела, на рядового Архимеде Риккардо Гораччи, находившегося в лагере № 29. «Взят в плен в канун Нового, 1943 года. Поступил в лагерь 12 июня 1943 года. До армии — крестьянин. Призван под знамена фашистской Италии в 1939 году. Женат на 30-летней Сантине Бартолоцци. Имеет двух детей: Энцо трех лет и Манилу шести лет.

В лагерь поступил с ослабленным здоровьем. Два года спустя, 3 июня 1945-го, помещен в госпиталь лагеря № 3. Скончался на следующий день…»

Репортаж в «Репубблике» под заголовком «Эти 13 тысяч солдат из экспедиционного корпуса «АРМИР» умерли в сталинских лагерях», а также другие публикации с флорентийского симпозиума прочитали сотни тысяч итальянцев. Их отношение к публикациям? Понимание и осуждение тяжелейших последствий войны. Сострадание, гуманизм, милосердие — великая миссия всех времен и тем более нашего современного мира «без конфронтации двух систем». Итальянцам возвращались имена павших соотечественников: дело для нации, безусловно, святое, важное, выстраданное. И Россия способствовала этому.

Милосердие потому и милосердие, что не требует ничего взамен. Милосердными должны быть все. Только ни одной строкой в печати здесь не отмечены судьбы военнопленных из России, Украины, Белоруссии, Узбекистана, людей разных национальностей из СССР, погибших в Западной Европе, в фашистских концлагерях. Параллельно ни слова о советских воинах, сражавшихся и погибавших в Италии. Конечно, о русских героях в Италии известно немало. Но о них не вспомнили в связи с этой важной политической кампанией. Кому-то это явно было не по вкусу или пропагандистски выгодно. В духе минувшей «холодной войны».

Самолет «С-130» итальянской военно-транспортной авиации доставил- из Подмосковья в Ронки — аэропорт Триеста необычный груз. Его встречали самые высокие официальные итальянские лица.

На борту авиалайнера — останки 1528 итальянских солдат и офицеров, павших на полях России и Украины, а также погибших в концлагерях не только на территории СССР, но и в Германии.

— После долгих и упорных поисков и надежд, — заявил в Триесте священник монсиньор Марра, — на родину вернулись останки итальянцев, павших во время Второй мировой войны, участников трагической «экспедиции» в Россию. «Возвращение» павших стало возможно благодаря разрядке, духу взаимопонимания и сотрудничества, развивающемуся в Европе, конструктивной политике России.

Информация собрана самая разная. Есть и такая: всего 40 тысяч из примерно 200 тысяч итальянцев, брошенных на «русский фронт», вернулись живыми домой. 11 872 были убиты на полях сражений в России и на Украине, 70 275 — пропали без вести. Еще в 60-х годах говорили о передаче итальянской стороне останков погибших, но по многим причинам переговоры затягивались.

Только в декабре 1990 года была впервые проведена церемония передачи итальянской стороне останков Неизвестного солдата. Это была не политическая акция, а гуманный жест, высоко оцененный итальянским народом. В ноябре 1991 года были доставлены из России в Италию останки 1279 итальянских военнослужащих, уже опознанных и возвращенных семьям. Тех, кого не запросили родственники, перезахоронили в Храме поминовения в североитальянской провинции Удине.

В 1992 году из Москвы и с востока Германии уже прибыли останки 379 итальянцев: их имена — на памятной доске в городе Бари.

— Передача останков, — заявляли в беседах со мной представители министерства обороны Италии, — свидетельство укрепления политики мира, демократии, уважения прав человека и народов на Европейском континенте. Нам нужно всем вместе сделать все возможное для уничтожения настроений, порождавших ненависть, взаимное недоверие, конфронтацию. Ни сталинизм, ни муссолинизм тех лет больше не подходят ни Европе, ни человечеству.

И еще следует напомнить, что война предполагала, а люди располагали. Судьба военнопленных итальянцев в России была трудной, но были еще пленные итальянцы-«союзники», которые гибли от руки гитлеровцев. И вокруг этой темы долгие годы была полная тишина.

«Под Львовом не было никаких массовых расправ над итальянскими военнопленными, учиненных гитлеровскими фашистами». К этому выводу пришла следственная комиссия, созданная в феврале 1987 года министерством обороны Италии. Комиссия завершила свою работу, подписав два документа, утверждающих, что никаких письменных и других достоверных свидетельств не сохранилось. А значит, не было зверских расправ, не было уничтожения гитлеровцами в концлагерях итальянских военнопленных… Так ли это?

…В небольшом горном селении, неподалеку от города Удине на севере Италии мне довелось провести вечер среди бывших партизан, бойцов движения Сопротивления, сражавшихся против немецко-фашистских захватчиков. Они вспоминали о событиях более чем полувековой давности, рассказывали об отгремевших сражениях, о жестокостях войск СС на территории Италии. Я записал в свой журналистский блокнот слова Джорджо Веккини:

— В борьбе против нацизма десятки тысяч итальянцев погибли, пропали без вести не только на нашей земле. Многие итальянцы отказывались воевать на стороне фашистской Германии, не строили фортификационных объектов, не участвовали в карательных операциях. Среди них были не только солдаты, но и старшие офицеры, генералы, представители разных слоев итальянского общества. Судьбы многих по сей день неизвестны. И весьма странной выглядит пассивная позиция наших компетентных органов, практически не прилагающих усилий для розыска павших. Более того, есть и такие, которые упорно тормозят всякие поиски.

Мысль бывшего партизана Веккини совпадала с вопросом, который задали представители общественности Италии: почему топталось на месте расследование «львовского дела» — оставались невыясненными обстоятельства расправы спецотрядов СС над итальянскими военнопленными под Львовом? И, наконец, почему подписанное следственной комиссией «заключение» не имело ничего общего с фактами?

Кому-то, видимо, выгодно не ворошить прошлое. Я обратился с просьбой об интервью по «львовскому делу» к заместителю министра обороны Италии. Но пока ждал, разразился очередной правительственный кризис. Кабинет министров ушел в отставку. Интервью не состоялось… А между тем становились известными новые факты злодейских преступлений нацистов.

Итальянская печать, опираясь на данные, поступившие из Польши, сообщила о том, что в концлагере в Демблине — юго-восточнее Варшавы — немецко-фашистские каратели, войска СС уничтожили тысячи итальянских солдат и офицеров — всех, кто отказывался воевать на Восточном фронте и сотрудничать с нацистами. Военнопленные находились в шести отсеках концлагеря крепости Демблин.

Сначала в концлагере было 2507 итальянских военнопленных. Затем к ним прибавились еще 7765. Их заставляли рыть подземный туннель, в котором они и были заживо погребены…

Польские компетентные органы еще в апреле 1991 года предоставили в распоряжение Рима документы о судьбах итальянских военнопленных, находившихся в 132 гитлеровских концлагерях на территории Польши. Но представитель официального Рима, писала газета «Унита», заявил, что «это Италию не интересует». Позже появились конкретные данные о расправах гитлеровцев над итальянцами в Демблине. И что же? Реакция примерно та же.

На страницах ряда газет, в программе телевидения появились явно тенденциозные выступления. Их цель: замять и «размыть» демблинское дело. «В концлагерях содержались не только итальянцы, но и представители других наций. Что касается итальянцев, то они, мол, в концлагере Демблин находились в 1943–1944 годах, страдали от голода, холода, блох, но вот чтобы гитлеровцы чинили расправу…»

Пролить свет на эту историю могли бы архивы, хранившиеся в ФРГ и Западном Берлине. Однако несколько десятков тысяч материалов… исчезли из западногерманских архивов. По некоторым данным, таких документов было более восьмидесяти тысяч. Кто и куда сумел вывезти эти секретные архивы? Опять тайна. Случайно ли это? Нетрудно догадаться, что какие-то силы заинтересованы в том, чтобы замести следы преступлений фашистов не только против народов Восточной Европы, но и против народов государств Западной Европы, стран, входящих в Атлантический блок. В стане НАТО лучше не ворошить прошлое. Особенно его «неудобные стороны».

В итальянской печати появилось еще одно сообщение. На этот раз оно пришло из Греции. Железнодорожник Такие Паненгелопилос рассказал журналисту Никосу Политису о том, как погибли в октябре 1944 года сотни итальянских военнопленных. Их уничтожил немецкий истребительный отряд. Железнодорожник лично видел, как сорвался в пропасть с высоты 120 метров состав с итальянскими военнопленными. Внизу гремели взрывы…

Какие именно итальянцы были в поезде? Почему пришел состав с военнопленными? Кто дал приказ об уничтожении поезда? Все эти вопросы пока остаются без ответа. Я больше не задавал вопрос: «Почему?» Слава Богу, что в итальянских городах и селениях установлены памятные доски, стелы, на которых начертаны имена павших за освобождение Италии.

Правительства республик из состава бывшего СССР подтвердили, что принимают на себя обязательства по соглашению с Италией от 23 апреля 1991 года о статусе мест погребения итальянских военнослужащих в бывшем СССР и советских военнослужащих и гражданских лиц в Италии, погибших во время Второй мировой войны.

«Коррьере делла сера» опубликовала карту, на которой указаны кладбища и места захоронений. Данные из архивов Лубянки: в Тамбове погребено 6846 итальянских военнослужащих, в Кирове — 1136, в Саратове — 1084, в Иванове — 922, во Владимире — 928, в Нижнем Новгороде — 520, в Одессе — 429… В сентябре 1991 года итальянская сторона получила разрешение перевезти на родину останки 200 солдат третьего и шестого стрелковых полков, погибших в боях на Дону. Опознание не было трудным. Капелланы при каждом погребенном укладывали в могилу бутылку с документами солдата…

От бывших советских военных в 1989–1992 годах я получал письма, в которых приводились некоторые данные (копии я отсылал в Милан Вальтеру Гамбузера).

«Во время Великой Отечественной войны в плен было захвачено около 50 тысяч итальянских военнослужащих, — писал полковник Виктор Иванов. — Основной приток военнопленных пришелся на конец января — начало февраля 1943 года, когда под Сталинградом, вместе с 6-й и 4-й танковой немецкими, 3-й и 4-й румынскими, была окружена и разгромлена и 8-я итальянская армия.

Командование окруженной группировки длительное время отклоняло предложение о капитуляции. Находящиеся в «котле» солдаты гибли от голода и болезней. Они умирали от дистрофии и после капитуляции — в лагерях и госпиталях для военнопленных.

На советской стороне Восточного фронта лагерями для военнопленных ведало Главное управление по делам военнопленных и интернированных — ГУПВИ НКВД СССР. ГУЛАГ никакого отношения к лагерям военнопленных не имел.

Нормы довольствия военнопленных, официально утвержденные ГУПВИ 29 июня 1941 года, предусматривали для одного человека в день 600 граммов хлеба, 90 граммов крупы, 10 граммов макарон, 40 граммов мяса, 120 граммов рыбы, 20 граммов растительного, масла, 20 граммов сахара, 600 граммов картофеля и овощей, чай, перец, лавровый лист, соль, мыло, спички, махорку…

Сливочное масло в 1943 году для москвичей было большой редкостью. В ходу были главным образом маргарин и комбижир. Но некоторые пленные — особо ценные — получали масло. Если бы такой паек могли давать на той стороне всем взятым в плен советским солдатам…

Смертность среди военнопленных, захваченных под Сталинградом, была очень высокой. Многие — и немцы, и итальянцы — умирали на второй-третий день после доставки в госпиталь. У них не было сил даже для того, чтобы назвать советским медикам свое имя, и они были похоронены безымянными…

Каждый третий итальянец, не вернувшийся с Восточного фронта, погиб не в ГУЛАГе, а в лагерях или госпиталях для военнопленных, и большинство из них — в первые дни после капитуляции 8-й итальянской армии под Сталинградом».

«Я, как участник боев с немецко-итальянскими захватчиками, — писал мне в «Известия» Д.Н. Чигринов, — хотел бы поделиться своими впечатлениями о действиях итальянцев и об отношении к ним наших воинов. В июне 1942 года 1-я стрелковая дивизия, а в конце войны 58-я гвардейская ордена Ленина, Краснознаменная, ордена Суворова Красноградско-Пражская стрелковая дивизия (это ее бойцы встретили американцев на Эльбе) заняла оборону по левому берегу реки Дон.

Противник окопался на правом берегу реки. В первую линию обороны немцы поставили итальянцев, а сами отошли от передовой на 1–1,5 км. Река Дон стала линией фронта. Итальянцы, находясь в обороне против 412-го стрелкового полка, не вели активных боевых действий. Нередко кричали: «Русь, не стреляй, почитай нам сводку Совинформбюро о боях за Сталинград». Тогда из окопа вылезал командир роты старший лейтенант Осипов Михаил Иванович, будущий Герой Советского Союза, и читал им сводку. Когда обстановка обострялась, итальянцы кричали с правого берега: «Русь, уходи, идут немцы!»

Никто из сторон не нарушал временного перемирия. Я был очевидцем происходившего. В то время рота, где я был политруком, поддерживала минометным огнем роту Осипова. Так продолжалось до декабря 1942 года.

16 декабря 1942 года, выполняя приказ командования, дивизия прорвала оборону противника на одном из участков Дона, при этом понесла большие потери.

Продвигались с боями к городу Миллерово… Навстречу 412-му полку двигалась колонна пленных итальянцев. Примерно 500–600 человек. С ними был ехавший верхом на лошади итальянский генерал. В хвосте колонны тянулись повозки с ранеными и обмороженными итальянцами, и никто их не расстреливал».

«МАМА, ОТЗОВИСЬ!»

Давно отгремела Вторая мировая война. Но время не зарубцевало шрамы в сердцах многих людей. В Милане и Комо, Флоренции и Неаполе я встречал многих бывших партизан — бойцов итальянского движения Сопротивления, которые стремились разыскать своих советских товарищей по оружию. Им они обязаны собственной жизнью. Например, флорентийские партизаны разыскивали Арама Вартаняна из Ленинакана. На моем столе пожелтевшая фотография Вартаняна из тех далеких сороковых годов. Жив ли он? Бойца-героя помнят бывшие флорентийские партизаны, спасшие от разрушения многие величайшие произведения Данте и Микеланджело, Леонардо да Винчи и Вазари.

Из писем, которые находятся в моем распоряжении, выделил бы одно. Его нельзя читать без волнения. Письмо пришло из Милана от Стефано Марио Синискалки. «Я обращаюсь к тебе или к неизвестному ДРУ^ГУ, который знает твою историю и передаст тебе об этом письме, — писал Марио Синискалки. — Я твой сын, который давно ищет тебя. Ты познакомилась с моим отцом, итальянским моряком, находясь в плену в Берлине. Вы работали на заводе «Данцеб Квант». Я, родился уже после войны, 10 января 1946 года. Храню одну фотографию, где ты держишь меня на руках. Мы с тобой так мало жили вместе. Всего месяцев шестнадцать. Судьба разлучила нас в апреле 1947 года. Уже прошло много лет, но стремление хоть на миг увидеть тебя не покидает меня. Я терзаюсь, но это, наверное, не входит ни в какое сравнение с перенесенными тобой страданиями. Война жестока. От нее страдают все. Если я найду тебя, то буду вознагражден за поиски. Тебя зовут Екатерина Шанина (возможно, Санина), и, насколько я знаю, ты родилась в Харькове в 1922 году. Мама, отзовись! Заранее искренне благодарю всех, кто мне поможет в поисках матери».

Десятки людей в генконсульстве СССР в Милане, а также в Союзе обществ Красного Креста и Красного Полумесяца стремились оказать помощь в поисках матери Марио.

…И мама отозвалась.

…С 47-го года Стефано Марио Синискалки был разлучен с матерью. Трагедия, каких война и послевоенная бесчеловечность породили множество. Ребенок, рожденный в Германии, в неволе, был позором. Страх перед расплатой заставлял молодых матерей оставлять младенцев у чужих людей. Но Катя сына не бросила — его у нее отняли. Отцом ребенка был пленный итальянец. Она собиралась к нему в Салерно. Ее же отправили на родину, а мальчика отнесли на вокзал и подкинули итальянцам, возвращавшимся из Берлина домой…

Всю жизнь он искал свою русскую маму. К бесчисленным обращениям прикладывал письмо к ней: «Где ты? Я храню фотографию, где ты держишь меня на руках. Сегодня я взрослый, отец двух детей, и хорошо понимаю, сколько любви и нежности ты отдала мне. Жестокая судьба оторвала меня от тебя. Я терзаюсь, хотя, наверное, мои страдания ничто по сравнению с твоими».

Кто только не пытался помочь ему — советский ген-консул, мэр Харькова (Екатерину фашисты угнали из Харьковской области), управление розыска Советского Красного Креста. Наконец, газета «Известия»…

В 1989 году была напечатана моя заметка — корреспондента «Известий» в Италии, затем о Марио Синискалки упоминалось в статье «Я не знала, что я русская…» (№ 98, 1989 год). Все мы искали Екатерину Шанину.

После статьи пришло письмо из Караганды от Е. Генце: «Я знала эту женщину. Нас вместе везли этапом в лагерь, где мы отбывали свои «десятки». Ее фамилия не Шанина, а Ханина».

Так и нашлась мама Стефано Марио.

Сейчас мать живет у сына в Милане.

Но это одна сторона истории, оставленная Италии, России, Европе Второй мировой войной. Есть и другая. До сих пор находятся в разных странах документы о преступлениях гитлеровцев. Отыскиваются уже, видимо, последние гитлеровцы, чинившие свои преступления в Италии и других странах. Возмездие свершается.

СЕФАЛОНИЯ — КОРФУ. «ЗАБЫТЫЙ РАССТРЕЛ»

Итальянские солдаты тысячами гибли от руки нацистского союзника и военного партнера. Вот что стало известно только в сентябре 1999 года.

…Красивый греческий остров Сефалония — одно из излюбленных и недорогих мест отдыха, где проводят летние отпуска многие итальянцы со средними финансовыми возможностями. И им невдомек, что этот живописный ухоженный островок в Ионическом море был местом гибели итальянских солдат, расстрелянных гитлеровцами.

Перемирие от 8 сентября 1943 года с армиями антигитлеровской коалиции застало многих итальянских военных за рубежами Италии, на Балканах — в Греции, Албании, Югославии. На греческих островах Корфу, Сефалония находились итальянские части из дивизии «Аккуи», сильно потрепанной еще в 1941 году и не имевшей возможности вернуться на Апеннины.

8 сентября 1943 года германское командование потребовало от итальянцев сдать оружие. Но генерал Гандин, командир дивизии, и полковник Лузиниани, командовавший итальянскими подразделениями на острове Корфу, заявили, что должны запросить генеральный штаб и получить его разрешение на сдачу оружия без боя.

Распоряжение из Бриндизи, где расположился штаб, действовавший вместе с англо-американскими частями, пришло 10 сентября 1943 года, и в нем приказано по-военному коротко: «Без боя не сдаваться. Да здравствует свободная Италия».

Генерал Гандин оказался демократом и провел опрос среди солдат и офицеров. Вопрос был поставлен следующим образом: «Стать под командование немцев, как предлагал дуче Муссолини, и продолжать войну; сдать оружие и стать военнопленными, как желали того гитлеровцы; или принять бой».

Большинство солдат и офицеров выступили за третий вариант, и генерал Гандин телеграфировал немцам: «По решению Генштаба итальянской армии и но воле большинства контингента дивизии «Аккуи» оружие сдано не будет».

Немецкая бомбардировочная авиация ответила на это послание ожесточенными налетами. Приказ летчикам был: все и всех уничтожать. 1200 итальянских солдат и 65 офицеров были убиты. 22 сентября 1943 года генерал Гандин поднял белый флаг. 4700 солдат и 155 офицеров сдались в плен в полном обмундировании, как военнослужащие. Но жизнь им гитлеровцы не сохранили. Их приравняли к дезертирам и расстреляли. Генерал Ленц — командующий немецкими вооруженными силами в Греции якобы надеялся сохранить жизнь генералу Гандину и даже послал запрос в Берлин. Но ответ был резким: «Расстрелять. Немедленно привести в исполнение приказ фюрера».

Генерал Гандин (венецианец) был расстрелян 28 сентября 1943 года вместе со 195 офицерами и 17 моряками.

На Корфу побоище было не менее жестоким. Во время бомбардировок погибли 640 человек, 1200 были ранены. После прекращения огня гитлеровцы добили остававшихся в живых, включая полковника Лузиниани, командира гарнизона Корфу.

Вся ответственность за злодеяния гитлеровцев на Корфу и в Сефалонии теперь возложена на генерала Ленца и майора Хиршфельда — палача, исполнителя приказа фюрера.

Кое-кому из тех, кто сдал оружие добровольно, удалось выжить, сообщила газета «Репубблика». Их предполагалось депортировать на пароходах в Германию. Первую группу из 840 пленных погрузили на корабль «Ардена». Он вышел в море и по неизвестной причине взорвался. 120 немцев, находившиеся на борту, были спасены. Из итальянцев в живых остались единицы.

Два других судна с итальянцами подорвались на минах. В море погибли почти все. А те единицы, кто все-таки остался жив, что с ними стало? Их поместили в германские концлагеря. К концу 1943 года в лагерях нацистов находились уже 600 тысяч бывших итальянских фашистов, не пожелавших воевать в частях Муссолини, в армии республики Сало.

…На Нюрнбергском процессе американский обвинитель генерал Тэйлор упоминал о гитлеровских расправах над итальянскими военнопленными в Греции, но эти обвинения пронеслись тогда слабой тенью на фоне всех злодеяний и преступлений гитлеровцев. Но удивительно, что об этом забыли или почти забыли в Италии. Забыли военные, забыли почему-то историки — представители левых сил, которым сам Бог велел бы найти следы и разоблачить эти преступления. Но они всплывают только сейчас, пятьдесят шесть лет спустя.

ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ СПУСТЯ. ВЕРДИКТЫ ВОЗМЕЗДИЯ

…Военный трибунал Турина приговорил к высшей мере наказания — пожизненному заключению (эргастоло) 88-летнего Тео Саевекке — экс-нациста, бывшего начальника германской полиции в Милане, обвинявшегося в соучастии в убийстве пятнадцати антифашистов в августе 1944 года. В знак отмщения фашистскому режиму за это и другие преступления, по решению сил, входивших в итальянское движение Сопротивления, были казнены Бенито Муссолини, четырнадцать иерархов итальянского фашизма, а вместе с ними и Кларетта Петаччи в апреле 1945 года на пьяццале Лорето…

…На римском военном аэродроме Чампино приземлился самолет. Спецрейсом из Аргентины в итальянскую столицу был доставлен военный преступник, бывший капитан СС Эрих Приебке, обвинявшийся в уничтожении 335 итальянских граждан 23 марта 1944 года и пока не понесший наказания.

…Весна 1944-го. Партизаны провели в Риме боевую операцию, взорвали казарму, откуда не смогли выбраться тридцать три гитлеровца. Из берлинской ставки фюрера последовал приказ: «Подвергнуть возмездию Рим, расстрелять за каждого погибшего эсэсовца десять итальянцев». Начались облавы. В числе жертв — гражданские лица, священники, подростки, узники тюрьмы «Реджина Коели»… 335 человек. Подсчет смертников, отправлявшихся в ров Адреатине, вел эсэсовец Эрих Приебке…

После войны Приебке бежал из английского лагеря для немецких военнопленных на Адриатике. При содействии гитлеровцев из организации «Одесса» добрался до Аргентины, сначала до Буэнос-Айреса, затем «легализовался» в Сан-Карлос-де-Барилоче. Работал официантом, потом стал хозяином отеля и аптеки. Жил под своей фамилией, западногерманское посольство в Аргентине регулярно выдавало ему визы и все необходимые документы.

В 1994 году на след Приебке напали американские телерепортеры. Началось журналистское расследование. Эрих Приебке перед микрофоном Эй-Би-Си заявил о своем участии и роли в расстреле итальянских граждан в марте 1944-го. Он был уверен, что «за давностью» совершенного преступления и находясь вдали от Италии, он неподсуден. Ошибся. Преступления эти срока давности не имеют.

Италия по военно-юридическим и дипломатическим каналам добилась выдачи Аргентиной нацистского преступника. Дождливым утром 20 ноября 1995 года наряд аргентинских полицейских предоставил Приебке возможность исповедаться у священника Барилоче, препроводил его в красном фургоне на местный аэродром и передал под стражу десяти агентам Интерпола. Затем экс-капитан СС оказался в Италии. Дело Приебке вел военный прокурор Рима Антонио Интелизано.

«Бойня 23 марта 1944 года. — говорил мне следователь, — не была актом военного возмездия. Это была массовая расправа. Приебке был одним из ближайших подручных палача Рима эсэсовца Герберта Капплера. Груды тел в гроте Ардеатине заминировали и взорвали. Так грот стал рвом Адреатине…»

Эрих Приебке находился в римской военной тюрьме «Форте Боччеа». Итальянская общественность требовала справедливого наказания нацистского убийцы. Через пятьдесят лет после начала Нюрнбергского процесса суд над гитлеровскими преступниками стал важным политическим событием.

Бывший эсэсовец, совершивший преступления в Италии (расстрел мирных граждан во время Второй мировой войны), не защищен никаким иммунитетом. Напротив, международные законы требуют розыска и наказания всех нацистских преступников без учета срока давности.

Где и как содержался в Италии под стражей 86-летний Приебке? В декабре 1997 года он был переведен в римский квартал Аурелио, в дом № 5, квартиру С 12, принадлежащую прокурору Паоло Джакини, и только после заседания Кассационного суда был препровожден в одну из тюрем, где отбывает пожизненное заключение — «срок, который не заканчивается никогда».

Соседи по дому, где находился Приебке, реагировали на его присутствие по-разному. Одних раздражало, что дом круглые сутки был под «оком» карабинеров; других контроль успокаивал, создал гарантии, что они не будут ограблены.

Сутки содержания Приебке под стражей обходились итальянскому государству в десять миллионов лир (1 доллар равен 1800 лирам).

Римский кассационный суд — последняя инстанция — вынес окончательный вердикт бывшему эсэсовцу Эриху Приебке: «эргастоло» (пожизненное заключение). Приговор обжалованию не подлежит. Нацистский преступник, обвинявшийся в расстреле мирных итальянских граждан, начинал уже у некоторых современников в Италии вызывать даже определенное чувство жалости, а кое-кто за давностью совершенных преступлений и учитывая возраст Э. Приебке, был склонен отпустить палача «с миром».

И еще в сознании многих укоренилось представление, что Приебке, мол, был лишь «шестеркой», «стрелочником», выполнял чужие приказы, ослушаться которых, как человек военный, не мог. И время было другое. И не просто время — а целая эпоха. И судить-то теперь Приебке особо не за что: была война. С тех пор выросли уже два поколения. У многих растут правнуки.

Но чтобы помнили все поколения, восстановим, что же произошло в те весенние дни марта 43-го. Итальянские партизаны убили 32 немецких солдата. В ответ, в знак возмездия, если не будут найдены участники партизанского нападения, по приказу лично Гитлера подлежали расстрелу по десять мирных жителей за каждого убитого германского солдата. Это значит — 320 римлян…

Но в это время был убит еще один эсэсовец. И Приебке взял на себя «инициативу». По той же схеме «1 к 10» он приказал расстрелять и бросить в ров очередную группу невинных жертв.

Возмездие пришло только теперь, 55 лет спустя.

Римский процесс над нацистским военным преступником Эрихом Приебке, начинавшийся как акция юридического, политического и морального характера, вышел за рамки обычного судопроизводства, дал толчок для нового видения событий Второй мировой войны, перешел в новую поствоенную плоскость поиска огромных финансовых средств, награбленных гитлеровцами и используемых подпольными фашистскими структурами и организациями в своих преступных целях в течение десятилетий после 1945 года.

Вскрываются новые факты, свидетельствующие о том, как нелегальная фашистская оперативная сеть, закодированная под названием «Одесса», выводила из Европы нацистских преступников, обеспечивала их существование, финансировала создание фашистских групп и партий, накапливала средства, занималась контрабандой золота, других ценных металлов (в обороте многие десятки тонн), нелегальной торговлей и перевозкой произведений искусств. Обнаружен, писала римская газета «Репубблика», документ, на двух страницах которого изложены факты, даты, имена фашистских агентов, а также промышленников, банкиров, частных лиц, содействовавших преступникам.

В 1993 году в Швейцарии вышла книга цюрихского журналиста Дж. Треппа о событиях 1939–1945 года и о роли швейцарских банков во время войны. Тогда работа осталась почти незамеченной, но в результате римского процесса обрела актуальность, вызвала всеобщий интерес в Европе своими открытиями. Оказывается, БРИ (Банк для международных расчетов в Базеле) использовался германским Рейхсбанком для многоходовых финансовых операций. Например, БРИ скупал золото в Германии (не спрашивая, понятно, о том, как и откуда оно появилось) по ценам ниже мировых, платил швейцарскими франками, на которые Берлин мог закупать все необходимое для третьего рейха под «чужим финансовым флагом».

А что же представители союзников при БРИ? Они тоже преследовали свои интересы: получали конфиденциальную информацию. Так, американцы знали, что Рейхсбанк продал в Швейцарию восемь тонн французских золотых монет, которые БРИ переплавил в слитки… Где теперь это золото?

Аналогичных вопросов возникло множество. Где ценности из Польши, Италии, других европейских государств, разграбленных гитлеровцами? Прошло более пятидесяти лет, но эхо войны продолжает еще звучать. Возобновился и поиск «исчезнувших» богатств, которые, как утверждают эксперты и журналисты, лежат не на дне морском, а в сейфах известных банков, названия которых газеты пока не открывают.

И вдруг очередная сенсация, достойная внимания прессы: Эрих Приебке — военный преступник, бывший капитан войск СС… «бежал из-под домашнего ареста».

…Процесс по делу Эриха Приебке продолжался в римском военном трибунале в течение нескольких лет и завершился весной 1999 года в Кассационном суде приговором эсэсовца к пожизненному заключению с последующим дозволением (с мая 1999 года) отбывать наказание в домашних условиях. Из-за тяжелого состояния здоровья и вследствие «примерного соблюдения всех тюремных правил поведения и распорядка». Обстоятельства сложились таким образом, что бывший «герр капитан» обрел не только полусвободу и апартаменты на римской улице Сан-Феличе (квартал Аурелио), но и расположение заботливой 64-летней вдовы, проникшейся разными чувствами к экс-эсэсовцу и оказывавшей ему всю необходимую по возрасту заботу. «Пока без руки и сердца», что тоже возможно. Суд их временно разлучил, а заболевание сердечнососудистой системы Приебке их объединило…

И вот ночью Приебке плохо себя почувствовал. Он, как положено, направил факсы своему адвокату, карабинерам, обеспечивающим его охрану в «домашних условиях», получил должное подтверждение, что его послания приняты, и, соблюдя таким образом все формальности, отправился в госпиталь Форланини.

Но случилось невероятное: все факсы «заблудились» и не были получены карабинерами. Наутро, во время поверки, Приебке на вызов не откликнулся. Не оказалось немца и у вдовы. Значит, бежал… Как когда-то эсэсовец Капплер, решили карабинеры и немедленно объявили розыск.

Далее сыщикам следует отдать должное. Они быстро нашли «беглеца», не поверили в его версию «приступа болезни, отосланных факсов», взяли под арест, несмотря на протесты врачей, и доставили в карцер при карабинерской казарме.

Несколько часов бывший эсэсовец провел под арестом, пока не был возвращен в квартиру на Аурелио.

На этом дело не кончилось. И дело теперь не в личности Приебке, а в том, что возмущены медики: с их мнением не посчитались, были нарушены порядки госпиталя, «затронуты права и личная жизнь больного»… Оправдываться пришлось служителям правопорядка, карабинерам из охранного корпуса. Дело даже запахло судом.

А бывший нацист, ныне покорный и исполнительный заключенный, живет с доброй дамой из Рима — его «Клареттой» и выздоравливает… Насколько позволяет возраст…