Жизнь на «отлично!» Том второй

Глава 30

А ну-ка, быстро ушли с детской площадки!

Я обернулся на голос, и увидел, как в нашу сторону спешила женщина, на вид что-то около сорока лет, очень высокая, выше даже далеко не коротышки Стёши, и с несоответствующим месту ярким макияжем на лице, до сего момента мирно сидевшая на лавочке.

- А почему это вы решили, что мы должны уйти с площадки? – вывел меня из созерцательности встречный вопрос, заданный подругой, которая вовсе даже и не думала слезать с паука «по щучьему велению».

- Потому что она для детей! – в голосе женщины, вставшей рядом с пауком, прорезались истеричные нотки (похоже, тетенька специально провоцировала скандал, или духота плохо повлияла на общее ее настроение, или же Стёша сама по себе ей просто очень не понравилась).

- Ну, а мы и есть дети, вот и играем на этой площадке. – прояснила ситуацию подруга, тоном, которым говорят с детьми, и видок у нее при этом был словно у взъерошенного воробушка, охраняющего свои хлебные крошки, вызывающим и нагловатым (что весьма меня удивило, ибо в прошлый раз, перед взрослыми людьми она заметно робела или возможно эта робость была только лишь из-за того, что те были чиновниками и милиционерами), и этим понравилась мне лишь сильнее. – Тем более, что совсем маленьким детям мы совершенно не мешаем (те, в данный момент носились по многоярусной горке).

«Современные детишки могут запросто и на три буквы послать, а им за это даже подзатыльник выписать нельзя!» - вспомнились мне возмущенные слова коллеги из того мира. И ведь, правда, могут…

- Не нужно ругаться, пожалуйста. Мы сейчас сделаем несколько фотографий и уйдем. – добавил к уже сказанному подругой я.

- Нормально, так! – тут же возмутилась тетка, и обведя взором площадку, продолжила. - Вы что, решили, будто все это сделано специально для вас, здоровенных дур?

- Оль, Господи, ну чего ты так нервничаешь-то? Пускай девчонки сфотографируются на здоровье. Они же, в конце концов, ничего здесь не ломают. – это подошла вторая тетенька, явно сестрица первой, только очень полная…очень, и со столь же вызывающим макияжем на лице.

- Нет, Лер, не пусть! Вон, полюбуйся на качели! Такие же «дети» их недавно и поломали! А теперь, что, нужно просто так стоять и смотреть на то, как подростки доламывают оставшееся? - тетка махнула рукой в сторону сломанных качелей, после чего повысила голос на Стёшу. - Хамки! Я тебе что сказала?! Слезай с паука! Быстро!

- Забей, Злат, просто фоткай. – велела подруга, что я и сделал, сфотографировав несколько раз Стёшу, не обращая внимания на сварливую женщину.

- Все, пойдем! – сказала Стёша, спрыгнув с паука.

- Ну, вот и все. – обернулся я к женщине. – И нужно было так ругаться?

И, казалось бы, на этом все, инцидент исчерпан. Однако…

- Ах ты ж, мерзкий поросенок!

Это громко возмутилась Стёша, которую, подбежав к ней, пнул по ноге маленький мальчик (не сильно больно, подозреваю, но весьма обидно), на вид - ровесник ее брата, ибо «нельзя обижать маму!». За что подруга, в свою очередь, немедленно приголубила того щелбаном по лбу, ибо «нельзя пинать «взрослых теть!»». Ну, а дальше все началось, как в сказке…

- Ай…! – запищал мелкий, и отбежав от Стёши, потирая ушибленный лоб, спрятался за мамой.

- Сука! Я тебе сейчас покажу, как сына моего обижать! На коленях вымаливать у него прощение будешь! – заревела злобная тетка (и это не фигура речи, ибо у женщины был весьма и весьма глубокий голос, которому, вероятно позавидовали бы и иные оперные дивы) и помчалась к Стёше, выставив вперед руку, явно намереваясь схватить ту за волосы и побить, и…

И тут внезапно выяснилось, что в спортивном зале Стёша занимается отнюдь не только приседаниями с грифом на плечах и тем прочим, чем обычно там промышляют «фитоняшки»...

- Оу! – громко выдохнул я.

- Оу! – громко выдохнули прочие наблюдатели из числа родителей, чьи дети играли на площадке, а также случайные прохожие, которые остановились поглазеть на то, как «яжемать» устраивает девицам прилюдную «порку», при этом один из тех, кто вел запись происходящего на телефон с восхищением воскликнул: «во дает, телочка!».

Стёша, схватив агрессивную тетеньку за руку, которой та намеревалась вцепиться ей в волосы, продемонстрировала то, что в моем детстве называлось броском через пупок, сопровождаемый взвизгом тетки. Короче говоря, подруга моя оказалась дзюдоисткой (если я ничего не путаю, конечно, ибо в знании видов единоборств не силен), причем далеко не из последних, учитывая то, как ловко она, абсолютно «домашняя» девочка, и не растерявшись в нужный момент, без всяких колебаний применила на практике полученные навыки. И выглядело это чертовски круто и эффектно.

- М-м-м… - раздался стон от «яжматери», которая ранее собиралась заставить Стёшу извиняться перед своим сыном на коленях, когда она, полежав с десяток секунд в совершеннейшей прострации после произошедшего, уселась на задницу, и скривив физиономию, терла ушибленную при падении поясницу.

Ребенок, усевшись рядом с матерью, натурально завыл от горя, поглядывая на Стёшу взглядом, полным обиды и такой чистой ненависти, какую редко встретишь даже у взрослых.

Как бы там ни было, но на этом история даже и не думала заканчиваться…

- Вот же ж тварь…вот же ж тварь…я сейчас тебе такое устрою…! На взрослых она нападает, сволочь! – бормотала себе под нос толстая сестрица, сидевшей сейчас на попе женщины, и торопливо копаясь в своей сумке (подделка под Gucci), чем и привлекла мое внимание.

- Берегись! – заверещал я, когда та, найдя наконец искомое, вытащила из сумки перцовый баллончик, явно намереваясь залить его содержимым физиономию моей подруги (и это на детской-то площадке, идиотка!) и одномоментно с этим, не щелкая клювом, схватился за ее толстую, словно хобот мамонта, руку и повис на ней (тетенька эта, как и ее сестра, была явно выше 180 сантиметров ростом), мешая прицелиться в Стёшу.

Провисел на «хоботе», я надо сказать, недолго, менее мгновения, ибо и сам будь здоров вешу для пятнадцатилетней девочки. Стёша же, едва заслышав мой визг, и, скорее всего, даже не поняв его причины, совершила резкий прыжок в сторону (ловкая, словно кошка, не зря спортом занимается). Все это вместе позволило физиономии подруги счастливо избежать знакомства с аэрозольным факелом, когда полная тетка нажала на кнопку, заливая перцовкой все вокруг.

Мгновение спустя, на детской площадке раздался просто невероятный визг ребенка (лично мне до сего момента такого еще слышать не доводилось), у которого все лицо было залито дрянью из баллончика, и который теперь, дико вереща и размахивая ручками, помчался по площадке.

- Антошка! – закричала полная тетка и стряхнув меня, помчалась за племянником (если это, конечно, ее племянник).

- Антошка! – в унисон ей завопила «яжмать», которую, судя по красным глазам, тоже «газифицировали», но ей, словно медоеду, было теперь абсолютно пофигу на подобные мелочи, и вскочив на ноги, она также побежала вслед за сыном.

- Ёбушки-воробушки! – схватилась за голову Стёша и от переживаний начала приплясывать на месте, завороженно наблюдая за совершеннейшим безумием, творившимся на детской площадке, и судя по всему, она так и не поняла, что же именно сейчас произошло.

И не только она. Все присутствующие здесь взрослые (за исключением мамы ребенка и его тетки), застыв на месте и не предпринимая ровным счетом никаких попыток помочь пострадавшему мальчику, наблюдали за происходящим.

Почти все…

- Бежим! – завопил я, и схватив подругу за руку, побежал прочь.

И ведь нам здорово повезло! Повезло, во-первых, потому что Стёша размышлять не стала, а вслед за мной, сразу «включила передачу». А во-вторых, на наше счастье, у помчавшегося на нас стриженого «под ноль» мужика (то ли отца ребенка, то ли его дяди, то ли это был вообще некий «левый» прохожий, решивший, будто это мы залили ребенка перцовкой, и от этого пришедший в состояние крайнего бешенства) было просто невероятно огромное пузо (это был даже не «девятый месяц», а «тринадцатый» или даже «четырнадцатый»), мешавшее ему бежать сколько-нибудь быстро и стремительно, иначе бы для нас совершенно точно случился бы абзац, ибо мужик этот был в таком неконтролируемом гневе, что я не был бы слишком удивлен, забей он кого-то из нас до смерти, если бы поймал… А ведь ему это практически удалось! Поймать, я имею в виду. Меня. Я почувствовал, как его крепкие пальцы, скользнули по моему плечу, однако Стёша уже включила «последнюю передачу», и я, крепко держа подругу за руку, почти что полетел вслед за ней, словно воздушный шарик, несколько раз едва не навернувшись, и тем самым счастливо избежал излишне близкого знакомства с разъяренным до самой последней крайности мужиком (который, что характерно, вместо того, чтобы хоть чем-нибудь помочь ребенку и жене, решил для начала расправиться с их предполагаемыми обидчицами).

- Все…Стеш…не…могу…больше…бежать… - через некоторое время (очень непродолжительное), я забрал у Стёши свою руку, и опершись одной рукой о колено, а другую (с зажатым в ней Стёшиным телефоном) прижал к боку, в котором безбожно кололо, судорожно хватал ртом воздух.

- Что это было? – слегка истерично спросила Стёша, которая от двадцатисекундного (или что-то около того) бега даже ни сколько не вспотела.

- «Птенца»…той…«птицы» траванули…из…перцового…баллончика. – шмыгнув носом ответил я, поглядев на мужика, который, остановившись теперь довольно далеко от нас, припал на одно колено, и, как и я, жадно хватал ртом воздух, лишь злобно глядя в нашу сторону.

- Боже… Кто его траванул-то? Ты, Злат? – спросила Стёша, в свою очередь глядя на преследователя, который сделал шаг в нашу сторону, видимо не отказавшись еще от своей погони.

- Не, та толстая тетка. – ответил подруге я, распрямившись и утерев со лба пот, снова взял Стёшу за руку. – Хотела тебя травануть, но помешала я, и она случайно залила тем дерьмом в своего же племянника…пойдем-ка потихонечку, а то, чего доброго этот организм до нас-таки доберётся.

- Боже…ужас какой… - сказала подруга, и кивнув на злобный организм, спросила: – А это кто такой? Его папа?

- Это наш ответ «Терминатору», Стёш, реально действующий прототип, так сказать… - ответил я, наблюдая за тем, как в нашу сторону неспешно, шаг за шагом, двигался этот тип, все так же, не сводя с нас взора (это же надо было настолько озвереть…). - Пойдем!

- Что еще за Терминатор? – не поняла подруга (судя по всему, здесь этого фильма не сняли). – И что нам делать? Он же теперь не отстанет…

- Терминатор – это киборг-убийца, присланный из будущего, за тем, чтобы убить нас… - ответил я, поглядывая через плечо на «кибернетический организм».

- Я серьезно, Злат! – взвизгнула подруга, и, кажется, впервые за все то время, что мы знакомы, по-настоящему разозлилась на меня.

- Папе звони, Стёш! При любой непонятной фигне, лучше сразу звонить папе, так оно вернее будет… - ответил я и к моему удивлению, Стёша, не став спорить, забрала у меня свой телефон (который я лишь каким-то чудом не обронил во время всей этой катавасии) и набрав отца, начала быстро тараторить в трубку.

«-…мы сейчас между четырьмя башнями!» - сказала она, завершая разговор с отцом.

- Папа, сейчас придет, он внизу, около машины. Пойдем потихо… - начала подруга, но была перебита криком преследовавшего нас мужика.

- Задержите девок, пожалуйста! Они украли мой кошелек и телефон!

И в следующее мгновение я почувствовал, как мое плечо крепко схватила чья-то рука.

- Вот воровка и попалась… - насмешливо заявил парень, лет этак тридцати, в цветастой рубашке-гавайке навыпуск, выгуливавший какого-то там шнауцера (мелкий такой, не знаю, как конкретно эта порода называется). – Разве вас родители не учили, что брать без спроса чужое – плохо?

- Руку убрал! – глядя тому в глаза, потребовал я.

- Слышь, воровка…! – обозлился парень и еще крепче схватил мое плечо. – Если кто-то из вас двоих попробует ударить меня или, там, укусить – сразу выхватите по наглым воровским рожам! Обе! Я вам не олень какой-нибудь, и подобного к себе отношения терпеть не стану ни секунды!

- Не нужно, Стёш…! – велел я подруге, которая уже вознамерилась было пнуть ногой типчика, заметив, как со стороны Стёшинова дома к нам бежит Витек, а также то, что «Терминатор» что-то совсем приуныл и уселся на лавочку, то есть прямой опасности прямо сейчас не представляет. – Сейчас все будет.

- Вот, молодец! Правильно все делаешь! – похвалил меня типчик. – А может…отведу-ка я вас обеих в милицию, пожалуй, а оттуда уже и до колонии для несовершеннолетних недалеко, где, таким как вы, самое место, я считаю… Хотя мы вполне можем обойтись и без этого…со мной можно договориться, я ведь добрый…

Шёпотом, так чтобы его могли услышать только я со Стёшей, сделал свое предложение «от которого невозможно отказаться» типчик, с удовольствием рассматривая фигуру подруги.

А уже в следующее мгновение, лежа на спине, «не олень» с животным ужасом в глазах взирал на стоящего над ним Витька, который сшиб его с ног сильнейшим ударом локтя в грудь.

- Я тебе, дебилу, сейчас голову сломаю. – негромко, и от этого еще более зловеще, пообещал Витек, присаживаясь на корточки рядом с «добрым не оленем», а затем поинтересовался у нас. – Он вас чем-нибудь обидел?

- Муужик, оони вооровки! – заикаясь и указывая на нас пальцем, сказал типчик, а его собака бегала вокруг и лаяла, привлекая к нам внимание прохожих.

- Кто воровки?! –спросил Витек таким тоном, что те из прохожих, что остановились посмотреть на представление, заспешили по своим делам.

- Воон тоот челоовек... – «не олень» указал пальцем в сторону лавочки, на которой сидел «Терминатор», скаазал, что ээти две деевчоонки, уукрали уу неего теелефоон ии кошеелек. Яя хоотел тоолько поомочь!

Только помочь хотел, урод, да? – подумал я, глядя на типчика.

- А если бы он сказал, что мы ангелы Господни, ты бы, что, перед нами пал ниц? – поинтересовался я.

- Злат… - обратился ко мне Витек, но…

- Ой! – это взвизгнула подруга, и мы все повернули голову в ту сторону, куда глядела она, и…

«Терминатор» окончательно вышел из строя, упав с лавочки на асфальт.

Инфаркт, сто пудов! Учитывая размер его пуза, что безбожно давило на сердце, страшную духоту и невообразимый гнев, охвативший его, а также бешеную погоню за нами, инфаркт – вполне естественный и предсказуемый исход в данной ситуации.

- Виктор Валерьевич, этот... - я кивнул на все еще лежавшего на травке типа. -ничего плохого нам не сделал, так что, не бейте его, пожалуйста, за нами гнался вон тот мужчина, которому сейчас плохо.

Витек повернул голову в сторону «Терминатора», а Стёша очень выразительно на меня посмотрела, мол: «какого черта? как это он ничего не сделал?!», и была явно недовольна. Я же, в ответ, скорчил физиономию, мол: «потом все расскажу».

- Еще хотя бы раз увижу тебя рядом с этими двумя девушками и… - обернувшись к «не оленю», выразительно посмотрев на него, сказал Витек, и не слушая ответное блеяние, пошел в сторону умирающего.

Вновь скорчив физиономию и помахав рукой Стеше, мол: «иди за папой, а я сейчас приду», и та, посеменив за отцом, поняла мой посыл правильно, что-то там рассказывая ему по пути.

- А ну, стоять! – довольно громким шепотом произнес я в спину смывающемуся «не оленю», от чего тот дернулся, но послушно остановился, развернувшись ко мне лицом.

- Сслушай, иизвини, ппожалууйста, яя нее хоотел… - все еще заикаясь, начал говорить он, подняв руки, ладонями ко мне.

- Не извиню…! – перебил его я, и щекоча свою ладонь кончиками волос, уставился на него снизу-вверх. – После того твоего «щедрого» предложения, что ты нам сделал от всей души, прощать я тебя не намерена! Мужчина, после знакомства с которым, ты едва не наложил в штаны – отец моей подруги, которую ты хотел заставить делать сам знаешь, что…!

- Нет! – истерично перебил меня тот. – Нет! Ты все неправильно поняла…

- Ну, неправильно, так неправильно. – я пожал плечами. - Я, пожалуй, просто расскажу обо всем дяде Вите, а ты ему уже сам потом рассказывай о том, что именно ты имел ввиду, хорошо? И кстати…

Тут я ему не дал ответить, продолжив.

-…а чего это дядя Витя «не выхватил по наглой роже», после того, как пнул тебя? Или ты «не олень» только когда это касается девчонок? М?

- Сслушшай… - он вновь начал заикаться. – ддавай ззакоончим ннашу ссоору, ппожалуйста. Оон жже меня уубьет, раазве нее видишь? Яя ккомпеенсиирую тееебе ообиду, и, ппожалуйста, ппрости меня…

Сказав это, он быстро достал из кармана шорт кошелек, и вытащил из него четыре банкноты по тысяче рублей каждая (а в свете уличного фонаря я заметил в его бумажнике еще одну банкноту номиналом в пять тысяч).

-…четыре «штуки», ннормаально же! – заявил он, заикаясь уже гораздо меньше.

- У меня еще подруга здорово на тебя обиделась. – нагло заявил я, делая толстый намек на оставшиеся в его бумажнике пять «штук».

- Сслушай! – возмутился он. – Я зарабатываю всего двадцать пять «штук» в месяц.

- Ну, нет - так нет. – я пожал плечами, и отвернулся, не взяв деньги.

- Ладно-ладно, поогоди! – торопливо заявил он, и схватил меня за плечо, не давая уйти. – Ладно…девять «штук», но только ничего ему не говори, хорошо?

- Грабли свои от меня убрал! – зашипел я, и после того, как он отдернул свою руку, взял предлагаемые деньги, и сняв рюкзачок, убрал банкноты во внутренний карман.

- Только ни о чем ему не говори!

- Если я тебя еще раз увижу рядом с собой, или около подруги…ну ты понял, что произойдет, да? – скривив физиономию, ответил я, добавив затем. – А теперь, пошел вон (я хотел выразиться несколько иначе, но вовремя вспомнил о том, что Злате такие слова не к лицу), «не олень»!

Пнуть бы его на дорожку как следует… - подумал я, глядя на шустро удалявшегося и постоянно оглядывавшегося типчика, однако, очень не хотелось бы в собственных глазах выглядеть мелким гопником, который прикрывается гопником большим. Ибо сам я практически ничего в физическом смысле, увы и ах, не могу, даже начистить морду лица такому вот щенку.

Около минуты спустя.

К тому моменту, как подошел я, Витек уже вызвал «скорую» и усадил хрипящего, но все-таки дышащего, а значит еще живого «Терминатора» на скамейку.

Инфаркт – это больно. Очень. Уж я-то это знаю наверняка…

Вновь сняв свой рюкзачок и покопавшись в нем, нашел пузырек с таблетками, и достав одну, попросил Витька:

- Положите ему под язык, пожалуйста.

Сам я этого делать не стал (и вообще, близко подходить к нему), ибо опасался того, что «киборг-убийца» свернет мне напоследок шею (вряд ли, конечно, но береженого Бог бережет).

- Что это? – взяв таблетку, поинтересовался Стёшин папа.

- Бабушкин нитроглицерин. – ответил я, после чего Витек сделал требуемое.

Бабуля сегодня днем разозлилась до того, что забыла на столе в беседки пузырек со своим лекарством, и мне пришлось за ним возвращаться, с тех пор он и валяется в моем рюкзачке.

- Он умрет? – тронула меня за локоть подруга. – Это все из-за нас?

- Из-за нас? – я поглядел на небольшую толпу зевак, собравшихся вокруг лавочки. – Это ты заставила его нажрать такое пузо? Или может быть я? Нет, Стёш! В том, что этот человек довел себя до такого состояния, виноват лишь он сам! А выживет ли он или нет…не знаю, честно говоря. На все воля Господа нашего.

А в следующее мгновение невдалеке раздалась сирена «скорой».

- Оперативно приехали! – заметил я.