Журнал «Вокруг Света» №08 за 1994 год

Земной круг Евгения Смиргуса. Часть I

Прерванная кругосветка. Дневники, воспоминания, письма, подготовленные и прокомментированные координатором экспедиции журнала «Вокруг света» Василием Галенко.

Евгений Смургис — человек, дерзнувший быть первым в необъявленной гонке вокруг света на веслах и потерпевший в ней поражение. Хотя слово «поражение» едва ли уместно, поскольку Смургис не имел соперников. Было ли это трагической случайностью или фатальной неизбежностью?..

Евгений обладал редкой психологической устойчивостью, может быть, даже самоуверенностью в обстоятельствах, когда не грех было бы отступить. Временно отступить. Евгений, как правило, этого не делал. И еще он торопился в любой из своих гонок с самим собой, как будто за ним следили спортивные судьи с секундомерами. Он мало считался с любыми авторитетами в области марафонской гребли, вероятно, по справедливости полагая, что равных в этом ему не было, и не только в России. Еще он был безумно храбрым, и вид смертельной опасности всегда рождал в нем лишь титанический всплеск спасительной, изнурительной работы. Возможно, его уверенность в своих силах его и подвела, ибо он не сидел в поезде, потерпевшем крушение, не разбился в самолете, не попал под машину на перекрестке, и Бог его миловал от бандитов и других напастей, включая болезни...

Он начал спасать себя и лодку от не столь уж внезапно налетевшего шквала. Забыл или не успел надеть спасжилет и пристегнуться к лодке и оказался за бортом в тяжелых болотных сапогах. В лихорадочной толчее волн он не успел дотянуться до уносимой ветром лодки, всегда спасительной и непотопляемой. Это случилось в узком проливе между материком и островом Олерон у западного побережья Франции близ устья Жиронды, в ночь с 14 на 15 ноября 1993 года. На следующий день лодку Евгения Смургиса — «МАХ-4» — обнаружили без видимых повреждений — на пляже близ городка Ла-Трамблад. Два дня поисков с вертолетов и катеров результатов не дали. Лишь на шестой день тело Евгения Смургиса было обнаружено на берегу в том же месте...

В Морском музее Ла-Трамблада — на самом пороге бурной Атлантики — под крытым навесом стоит теперь лодка «МАХ-4» как памятник мужеству русского путешественника из далекого от Франции города Липецка, где покоится прах отважного первопроходца. На скромной табличке, прикрепленной к лодке, — надпись на французском языке. Цифры и слова, говорящие о многом даже искушенным в мореплавании гостям курортного департамента Приморская Шаранта: с 1967 по 1993 год на трех гребных лодках Евгений прошел 48 000 км за 710 ходовых дней. Последние 11 300 км„от заполярного Тикси в Якутии до устья Жиронды он шел по программе кругосветного плавания 255 дней. В этом большей частью небывалом арктическом марафоне Евгений прошел от 130-го градуса восточной долготы до 5-го градуса к западу от Гринвича. Это, пожалуй, самое выдающееся достижение русского морехода: именно этот сектор Земли никогда не покоряли знаменитые гребцы Англии, Франции, Америки. Мы можем с полным основанием утверждать, что вместе со знаменитыми покорителями Атлантики и Тихого океана Евгений Смургис замкнул кольцо кругосветного маршрута на гребных лодках. Кроме того, суммарная протяженность гребного марафона нашего соотечественника — 48 000 км — еще не перекрыта даже теми, кто покорил на веслах по два океана...

Смерть — явление столь же печальное, как и естественное. Гибель же всегда воспринимается как вопиющая несправедливость, вызывающая немало эмоций по поводу ее причины: «Эх, вот если бы он послушался совета береговой охраны... Вот если бы пошел другим путем... Вот если бы больше собрали средств...» Такие «если бы» — явление не новое, и урезонить или успокоить новоявленных судей и спорщиков можно лишь одним путем — построить наш рассказ на дневниках самого Евгения. В это плавание он вышел вместе с сыном Александром 4 июня 1993 года, из Мурманска.

Мыс Немецкий, 7 июня.

Весь вчерашний день шли вдоль побережья знаменитого полуострова Рыбачий. За полсуток — 50 км. Пошли!! Но к вечеру от налетевшего шквала с трудом загребли в бухту Зубовская. Шквал быстро пролетел, и ветер пошел на мировую. В 4 утра прощаемся с мысом Немецким — последним клочком родимой земли. Включаю рацию: надо искать погоду. Вдруг на дежурном 16-м канале: «Экипажу «МАХ-4» счастливого плавания, легкой погоды и попутного ветра. Погоду? Сейчас запрошу. Ветер север, северо-запад, 10 — 15 м/с. Говорил дежурный наблюдатель младший сержант Семенов». Норвежский берег — мыс Хибергнессет обозначился четко. Грести становится труднее. Обидно: до берега всего 15 км — час крепкой работы вдвоем. Понесло! Надо срочно ставить плавучий якорь. Саша держит курс против волны, а я роюсь в барахле жилого отсека. Маленький якорь обнаружился сразу, большой будто черт схоронил.

Саша держит меня за ноги. Несколько раз окатило водой, пока на ощупь закрепил 40-метровый линь якоря за носовой якорный рым. Укрылись в каюте, установив дежурство по два часа. Засыпаю...

Варангер-фиорд, 8 июня.

Каждая вахта была беспокойна — приходилось то и дело вылезать из каюты и откачивать воду из открытой части лодки. Волны налетают на наш маленький кораблик со всех сторон, своими гребнями срываясь в лодку. Тревожно просыпаюсь. Лодка уже не держится носом к волне, и, значит, что-то с плавучим якорем. Через мгновение уже на носу. Ловлю и выбираю якорный трос — якоря нет. Большие глубины не позволяют отдать обычный якорь, потому поставили малый плавучий. Опять двухчасовые вахты для откачки небесной и морской воды — течет лодка?! Нас несет в глубину Варангер-фиорда, к российско-норвежской границе. Правим в разлом между сопками, чья там земля — не разобрать.

Выносит на отмель правого берега пограничной реки. Подтягиваем лодку выше линии прибоя.

— Смотри, — кричу Саше, — вроде наши ребята.

— Ложись, суки, лицом в песок, руки в сторону...

Вот так встретили нас на границе.

Унизительный допрос, шествие под дулами автоматов на заставу. Проверка документов, унизительное хамство...

Варангер-фиорд, 9 июня.

После ночной разборки надеялись на тепло в казарме. Спали на каких-то лавках, как задержанные. В 13.30 стук в комнату. Сам начальник заставы Коробенко Олег Анатольевич.

— Одевайтесь, мы вас отвезем.

— Но ветер не попутный, нас же выкинет снова...

— Приказали вас выдворять, если что-то не получится — стоять на месте. Костров не разводить.

Под снегом с дождем приводим в порядок лодку. Все намокло, а сушить нельзя. К вечеру снова появляются наши. Зовут ночевать в тепло. Смотрю на море: вроде ветер с запада, надо уходить. Отклоняем приглашение — сначала по мусалам, а потом сами зовут. Нет уж, спасибо.

Варангер-фиорд, 10 июня.

Разобрались в лодке, стало свободнее. Мерзнем в сырости. В 7.00 ветер послабел. Готовим лодку и в отлив ровно в 12.00 уходим с водой из залива на четыре весла. Прибой пробиваем без труда. Три часа дуем вдвоем от берега. Потом режим: один час вдвоем, следующий час по одному. К ночи ветер усилился. За 12 часов каторжной работы удалились от берега на 25 км... Как бы там ни было, возвращаться к родным берегам не будем — только от Берингова пролива!

П-ов Варангер, 12 июня.

0. часов. Мерзость беспрерывно ползет по небу. С 4 часов не прекращается северный ветер. Когда выдует? И выдует ли? Одеревенели руки. Стерты два костистых зада, беспрестанно елозящих на мокрых подушках. До мыса Скалякесет км 10, но до него явно не хватит сил выгрести. Подворачиваем левее на маяк острова Лилле-Экерем. 12.00 — прошло ровно двое суток гребли, сумели осилить всего 40 км. До берега 5. Три часа каторги в четыре весла. Молча боролись против шквалистого ветра, волн и отливного течения... Выбросились на камни, покрытые водорослями, подтянулись до линии прилива — и спать.

П-ов Варангер, 13 июня.

Впервые в жизни на берегу чужого королевства. Всю ночь идет дождь. Несколько раз откачиваю воду. В полдень в каюту тут-тук и голос: «Гуд дэй». Мужчина со светлыми волосами лет 30 пытается нас рассмотреть и, сказав что-то, закрывает дверь каюты. Я на всякий случай изрек «О" кей» и полез за зеленой папкой с документами. Под дождем иду к машине, но она на моих глазах трогается, оставив меня в недоумении. Оказывается, это был не человек береговой охраны, не полицейский, просто человек проезжал мимо и поинтересовался, все ли у нас в порядке. Поели у первого заграничного костра, сварили впрок рисовой каши и, дождавшись прилива, в 13 часов отвалили. Ветер северо-западный, умеренный и не мешает от мысочка к мысочку резать залив. В 20 часов огибаем злополучный мыс Хибергнессет, которого мы не достигли б дней назад. Открылся остров Варде и одноименный порт на нем. К полуночи проходим его, не пытаясь заходить. О том, что плавание в водах Норвегии нам разрешило Министерство внутренних дел, узнали позднее.

Мыс Нордкин, 15 июня.

Вот уже третий день проходим не менее 100 км, невзирая на встречные струи Гольфстрима. Вчерашний день — впервые от Мурманска — солнце согрело нас, и мы гребли, раздевшись по пояс. Сегодня дождь с хорошим попутным ветром. Проскакиваем Тана-фиорд и в дождевой пелене поздно вечером огибаем мыс Нордкин — самую северную точку материковой Европы....

Мыс Нордкап, 16 июня.

С полуночи заложили курс на Нордкап — по прямой 60 км. Утром мы в потоке рыбацких судов, спешащих в море, — подул южный ветер. Этого еще не хватало. Подворачиваем влево сразу на 70 градусов с расчетом на снос. Потом ветер стихает. Иногда к нам подруливают изящные боты. Изображаю рыбу и на языке людоедов поясняю, чего мы хотим, но, приговаривая «О" кей», сбиваю рыбаков с толку. Потом одного из них осенило. Он достает треску, показывает мне. Я одобрительно киваю. Человек мигом отсек рыбине голову, выпотрошил и бросил к нам в лодку. Поднимаю руку — спасибо...

Саша пытается использовать свой английский. «Лондон, Америка», — кричит он. Норвежцы хохочут. Отчего им смешно? В 14.30 лодка «МАХ-4» огибает мыс Нордкап. После мыса Челюскин для нас это самая примечательная точка. На вершине Нордкапа несутся машины с туристами. К сожалению, подниматься на смотровую площадку — это 4 —5 часов времени, да и лодку негде оставить. Весь день огибаем остров Магере и теперь уже катимся к югу, а значит, к теплу...

О.Арне, 20 июня.

В бухте острова Арне решили добыть хлеба, он уже кончается. Несколько домиков. Иду к одному из них. Знакомлюсь с человеком моего возраста. Выясняю, что с хлебом на этом дачном клочке напряженка, но мой знакомый приглашает на веранду. Дарю значки, вымпел — все же первый человек на суше говорит с нами. Пригласил к лодке. Он оставил свои «сувениры»: пол буханки хлеба, пачку маргарина и литровую банку персикового компота. Потом возвращается с женой и двумя дочками. Фотографируемся. Сверху со старой дороги спускается еще один дачник, машет пакетом. Молоко, макароны, сосиски, печенье, кофе. Прошлись, поговорили, как смогли. Понял, что дорогу строили русские пленные в 1944-м. Потом их расстреляли, а барак сожгли... Перед выходом из бухты увидели выброшенную на скалы белуху. Чайки уже начали шкуру долбить...

Мы в редакции журнала ожидали звонков Евгения из Варде. Особенно после получения официального разрешения на проход лодки «МАХ-4» по внутренним водам Норвегии. Однако Евгений предпочел идти открытым морем, хотя это означало «сражение» с Гольфстримом. Но это и облегчало плавание в том смысле, что не надо было разбираться в тонкостях внутреннего фарватера, который часто уводил в «тупики» длиннейших фиордов. Только 21 июня наконец раздался звонок моего домашнего телефона. Все, что написано выше, Евгений изложил в течение нескольких минут.

— Всем привет. За 17 суток прошли 850 километров. Звоню из норвежского порта Тромсе, с борта российского траулера «Краснозна-менск», стоящего здесь в ремонте...

Потом Евгений изложил свою тактику движения: минимум стоянок, минимум заходов.

Тромсе, 21 июня.

Километров за 5 до Тромсе делаем остановку, убираем лодку, готовим документы, варим еду. В 15 часов мы в городе. Связаться по телефону с друзьями из университета, с директором музея Севера Свайном Матисеном и его коллегами не удалось. Кажется, все в отпуске. Незнание языка усложняет дело. Решили закупить хлеб, дать о себе знать на Родину и уходить не солоно хлебавши. В гавани, где стоят роскошные катера, какой-то норвежец помогает нам удобно ошвартоваться у плавучего пирса и ведет на стоянку к своей машине. Здесь еще раз пытается дозвониться в университет — бесполезно. Потом везет нас в продуктовый магазин. Крон у нас нет. Взяли 5 батонов хлеба, 6 пачек печенья по 300 граммов, три пачки маргарина. За все заплатили 30 американских долларов, то есть отдали их нашему новому знакомому, а он отдал в кассу свои кроны. Говорит, что доллар в банке меняют на 5 крон... В России эти продукты можно было бы купить гораздо дешевле... Арифметика, высокие цены или незнание обстановки?..

Потом встретили моряков с российского траулера. Капитан траулера Александр Евгеньевич Светоносов обеспечил наш звонок в Москву... В туалет на территории ремонтной базы, где стоит российское судно, зашли к концу дня. Помылись в душе, благодушно разглядывая роскошные аксессуары портового сортира. Тут заходит мужчина и говорит нам: «Финиш, финиш», — и машет руками. Саша отвечает: «Финиш Америка». Тогда служитель достает ключи и показывает на замок, висящий на двери туалета. Мы поняли, что не о том финише шла речь. Пришлось быстренько закругляться....

Норвежское море, 1 июля.

Полночь. Штиль. Проходим городок в устье Торг-фиорда. Уже темно, и набережная с магазинами и ресторанами иллюминирована, как в праздник. Проходим под мостом, соединяющим остров Торгет с материком. Красивое сооружение. Штурман спит (Должность Саши по судовой роли.), будить не хочется, можно было бы посмотреть. За 10 суток от Тромсе прошли почти 600 километров...

Норвежское море, 3 июля.

Несу ночную трехчасовую вахту. Пересекаю 40-километровое открытое пространство — единственная «дыра в океан» норвежского внутреннего фарватера. Вахта кончилась, но Сашу не бужу. С юго-запада ползет страшная туча — быть шквалу и дождю — надо искать укрытие. В 4.00 едва успел бросить якорь — пошел ливень. В 6.00 поднимаю Сашу, снимаемся. Саша через час говорит:

— Надо вставать, бессмысленная трата сил.

— Далеко ушел?

— Да нет, — Саша показывает нашу стоянку.

— Тогда возвращайся.

Целый день ливневые заряды и сильный юго-западный ветер. Изредка высовываемся по очереди откачивать воду. Поступает и сверху и снизу. Голод не теща, но стоим у берега, где нет дров. Ползаем под дождем, ищем. В 20 часов Саша разводит костер. Я иду наверх к светящемуся с музыкой дому. Объяснил хозяйке лет 40, что вода нужна. Подаю бурдюк и ведро. В доме мужские и детские голоса. Ухожу вниз, а через полчаса вся компания из дома вышла на бугор посмотреть на наш табор, но не подошли. Потом овец, рассыпанных по всему косогору, на свой участок загнали и ушли в дом. Мы наварили впрок еды, поели...

На подходах к Тронхейму, 8 июля.

Море становится тише. После часа ночи сушим подушки, убираем все от кострища и в четыре весла идем к открытой части моря — в Тронхеймс-фиорд. За всё время плавания — обнаружили на берегу дымогарную трубу. Наверное, утилизируют мусор. Дым белый; не черный, не ядовито-зеленый, как на наших пейзажах. Где-то слева оставили Тронхейм и ушли под прикрытие острова Хитра. У маленького, похожего на дачный, поселка делаем остановку для добычи хлеба. К нашему удивлению увидели магазин и почту в одном доме. Купили хлеба и отправили в Лондон почту. В пакете, потянувшем на 27 крон, послали документы о нашем плавании. Еще во время постройки лодки в Петрозаводске познакомились с известным яхтсменом Майлсом Кларком, который обогнул Западную Европу, пройдя по рекам и каналам России от Белого моря до Черного.( См.«ВС» №10/93. «Англичанка» под российским флагом.) Позднее Майлс трагически погиб, а его родной брат Брюс — корреспондент газеты «Times» в Москве — вызвался помочь нам в Лондоне и создал после переговоров с Василием Галенко своего рода комитет для организации нашей ремонтной стоянки на Темзе. Как-то не получилось у нас контакта с почтой раньше.

Подходы к Бергену, 16 июля.

Ночью в город решили не входить, отложить до утра. Кажется, это будет первый заход в крупный норвежский порт. От Тромсе прошли 1350 км, а от Мурманска — 2200, а это более половины пути до Лондона. Здесь надо поставить памятные штампы, позвонить в Москву, дать информацию о походе; с последней связи прошло 26 суток — наверняка уже беспокоятся. Никак не можем решиться на торговые дела. Никогда ничего не продавая, трудно заставить себя выступить в роли уличного торговца — комплекс неполноценности, привитый со-вдепией, а весь мир торгует... Истрачено уже 240 долларов. Идем на голодном пайке. Хочешь не хочешь, а продавать сувениры придется.

6.00. Проспали. Кругом ничего не видно. Позавтракали с горячим чаем, разогрев газом. И по компасу двинулись к городу во мгле...

Вечером 21 июля Евгений позвонил мне уже из Ставангера. Сказал о своем намерении идти через Северное море к шотландскому порту Абердин, несмотря на то, что не смог найти представителя компании «State Oil». Это резко меняло ситуацию, и я стал всячески отговаривать Евгения от этой затеи. Дело в том, что еще раньше мне удалось связаться с менеджером этой компании Эйнаром Бергом. Компания является владельцем морских нефтяных вышек в Северном море как раз на линии Ставангер — Абердин на протяжении всех 500 километров этого пути. Путь от вышки к вышке при наличии обычной морской УКВ-связи плюс стоянки и отдых на буровых — все это обеспечивало безопасность перехода. К сожалению, задержка лодки пограничниками в Мурманске, приключения со стражами рубежей в Варангер-фиорде и движение против Гольфстрима резко нарушило график движения «МАХ-4», и, вероятно, Берг уехал из Ставангера, не дождавшись русских моряков... В телефонном разговоре с Евгением я убеждал его, что пересекать море без дальней связи и спутникового навигатора «Магеллан», а также без опреснителя морской воды (все эти приборы мы должны были получить в Лондоне для перехода через Атлантику) опасно и безрассудно. Евгений согласился.

Евгений направил «МАХ-4» вдоль берегов Дании, Германии, Голландии.

Мы подсчитали: если темп движения сохранится, мореходы появятся в Лондоне в конце августа. Именно к этому времени я собирался доставить необходимое снаряжение для океанского автономного плавания, источники питания для сигнальных огней и радиоаппаратуры, подаренные известным в городе Елец элементным заводом, «тропический» чехол на лодку, а также буклеты и значки с символикой первой российской кругосветки на веслах.

Северное море, 25 июля.

Вылез из каюты. Откачал воду. Ветер еще больше разгулялся. К пяти утра стихло. Поднимаю якорь. Как удачно зашли вчера в эту живописную бухту, ведь могли всю ночь болтаться в штормовом море. После порта Фар-сунн берега стали значительно ниже. В полдень прошли поворотный для нас маяк на самом юге Норвегии. Рядом с маяком в небольшой бухте нашли и дрова и воду. Западный ветер опять разгулялся. Готовим еду впрок, моемся, стираем свои просоленные одежды. В 19 выходим из бухты на волны и ветер под взорами любопытных, посылающих нам прощальные приветствия. Прощай, Норвегия! Суровый край трудолюбивых людей, может быть, немного жестких. На выходе нас провожает надувнушка с двумя 5-6-летними детишками, подростки в гидрокостюмах вокруг нас на вйнгляйдерах, догонят и носятся по прибойной волне...

Пролив Скагеррак, 26 июля.

Волна стала раскатистой, крутой -вошли в Норвежский желоб. Хорошо, что оборудовали борта защитной пленкой — хоть как-то защищает гребца. Трудно нам дался подход к Норвегии и тяжело уходим. За 4-часовую вахту несколько раз окатило волной. Курс заложили на самую узкую часть пролива — до Дании 130 км. В два ночи сдаю вахту Саше. Сказал, чтобы пристегнулся и держал ракетницу наготове. Ночью в шторм выбросит — не услышишь зова о помощи. Подвижную тележку гребца тоже пристегнули: потеря одной еще в Варангер-фиорде чему-то научила. 6.00. Светло, пасмурно. Разбудило не одну сотню раз звучащее слово «вахта!». Саша догребает последние метры своей вахты, весь облитый соленой водой. Вижу, ракетки в ракетнице нет.

— Судно наезжало, пришлось осветить лодку.

Может, и приврал — просто хотелось стрельнуть...

Целый день болтаемся, поднимаясь на 4 — 5-метровые волны и стремительно падая с них. Все гребем в шторм на юг курсами 180 — 210. С запада налетают мрачные тучи, они превращаются в длинные, свисающие с неба языки, поливающие нас потоками воды. А на юге и севере — чистое небо...

Пролив Скагеррак, 27 июля.

Сашу решил до рассвета не будить. Мокнуть ночью, так одному. Часам к двум несколько раз хорошо окатило и однажды так кинуло лодку, что едва не выбросило. В темноте полез в багажный отсек и, перерыв кучу вещей, отыскал альпинистский пояс. Впервые за все годы путешествий пристегнулся. Наша лодка на судоходном пути — гляди в оба. Теперь и мой черед пришел уменьшить наш ракетный запас — судно опасно маневрирует совсем недалеко. Сильный западный ветер затихать не думает. К обеду выплыли на два небольших тральщика под датскими флагами. С ближнего машут, призывая подойти. Кричу всякую ерунду, машу и прохожу мимо. Какой-то лихач на надувной моторке догоняет, делает кульбиты. Неужели берег близко или с траулеров? Похвастался — удалился, показав на взлете днище.

Побережье Дании, 30 июля.

В 4 прошел морской маяк Аагер, сдал вахту Саше. Саша погреб по обстановочным огням по каналу во внутренний фиорд. Отлив. В четыре руки поднялись в тихое место и... поссорились. Оказалось, некому идти за продуктами. Получилось как в присказке про деда и бабку. Так и ушли в море со скудным корабельным запасом и тощими желудками. Закусив удила, греб четыре часа...

Порт Эсбьерг (Дания), 3,4 августа.

Красивая панорама открывающегося города. Попутный ветер и сильное встречное отливное течение. Причаливаем поздно ночью к старинному судну-музею. С утра первым делом меняем в банке четвертую сотню долларов и сто норвежских крон. Город опрятный, много велосипедистов. Королева Дании гуляет по улицам — в отпуске! Играют оркестры. За две ходки в город закупили продуктов на 700 крон и перед полночью уходим мористее гряды Северо-Фризскйх островов, прикрывающих с моря южную Данию и северную часть Германии.

На подходе к о.Зильт (Германия), 6 августа.

Едва рассвело, стал выводить лодку с мелей. За грядой Северо-Фризских островов не пошли. Даже если и есть здесь ход, его надо знать, а ночью идти по вешкам. Да и сам путь извилист. К 18 часам ветер уже чистый запад да и силы — небывалой в этом плавании. Весла все труднее протащить на ветер. Через час так замутило, что уже подумываем, не грести ли к берегу и выбрасываться, пока светло. Якорь держать не будет, за ночь все равно вынесет на берег... Погребли к берегу. Нет, далеко он, засветло не подойти. Ложимся курсом на юг вдоль островов к проливу на датско-германской границе.

Уже три часа как гребец на аркане — сидит на альпинистском страховочном поясе. «Мощности» черпака для откачки воды уже не хватает. За час раза четыре в ход идет 15-литровое пластиковое ведро. Сдавший вахту не раздевается, дежурит. По команде мигом вылетает из каюты и энергично работает ведром. Документы и ценные вещи убраны в верхние точки закрытых отсеков. Даже если лодку затопит — они будут сухими.

У о.Зильт (Германия), 7 августа. О часов. Валы становятся угрожающими. Промокли все вещи. Воду не держит ни комбинезон «Кулика», ни одежда «Липчанки», ни рыбацкая роба. Слева по борту на востоке какие-то огни, сверкает маяк, мельтешат белые и зеленые огоньки бакенов. Бросили якорь, пытаясь отстояться до рассвета. В пятом часу рассвело. Прямо по корме крутой берег, к северу от него песчаная коса, за которой просматривается вода. Да это наверняка пролив между островом Зильт и датским островом Рем! Граница! Пошли к зеленому бую, но буй прыгает вверх-вниз на полтора-два метра. Саша правит лодкой, слева подведет к бую, справа. Я кручусь на носу, никак не могу завести якорный трос в проушину скобы на буе. В один миг чуть было не оторвало тросом пальцы. Наконец зацепились.

— Давай, на стол накрывай, отметим дни рождения наших друзей.

— Какой стол, — отвечает Саша, — смотри, лодку на буй бросает.

Пришлось подтянуться ближе к бую, а свободный конец закрепить за красный буй. (Как выяснилось, лодку растянули на кромке фарватера, на границе двух стран.) Все, теперь спокойно. Салат из свежих овощей и разную другую снедь выкладываем. При наших скромных запасах прямо-таки барский стол. Елецкую водочку в деревянном фирменном стакане поднимаем за Сашиного друга Барабанова, ему 21 год. Вторые бульки елецкой водочки выпили за Василия Галенко, ему сегодня стукнуло 60. Вспомнил, как отмечали Васин день в 1983 году, когда шли с ним водами Тихого океана во Владивосток. Тогда, на наше счастье, в беспрерывной линии отвесных береговых скал открылся узкий прорыв берега, а в нем чудесная галечная коса, поросшая лопухами и кувшинками. Все солнцем залито, и ветра нет...

Г.Санкт-Петер (Германия), 13 августа.

Утренний прилив не донес воду к лодке, чтоб подтянуться ближе к коренному берегу. Первый на пляже — мусоросборщик. Затем — первые любопытные. Потом первые голые мужики и бабы. Саша идет в Санкт-Петер за продуктами, я остаюсь по хозяйству. Много снимают, интересуются маршрутом. Отдыхающий из Франкфурта Ульрих Камм вызвался дать факс в редакцию. Записал адрес. По приходу Саши дрынкуем лодку на глубину.

Герр Ульрих Камм сдержал слово. Мы получили факс о встрече на курортном пляже Санкт-Петера с нашими мореходами. Драматическое плавание гребной лодки вдоль мелководного побережья Дании, Германии и Голландии — уникально. Мелководье, прикрытое от моря грядами песчаных островов, кажется прекрасным с берега. Плавать же при постоянном ветре с моря — непростая задача. Неслучайно самые тяжелые испытания случились в этом районе, где даже 6-балльный шторм приводит к образованию опасных, высоких, опрокидывающихся гребней волн. Замечу, что путь от Норвегии до немецкого Санкт-Петера Евгений и Саша прошли за 19 суток. Скорость получилась 23 км в сутки. Многолетний опыт Смургиса говорит, что менее 70 км в сутки у него никогда не было! На пути к Голландии ветер поутих, и в городок Франекер, где Евгений возобновил записи в дневнике, они прибыли на шестой день пути (по 50 км в сутки). Норвежские суточные переходы по сотне с лишком километров остались приятным воспоминанием. Добавлю, что именно на этих отмелях наши мореходы больше всего потеряли в весе. «Спать более двух часов подряд на этом переходе не приходилось», — позднее сказал мне Евгений.

Г.Франекер (Нидерланды), 19,20 августа.

Город Франекер прошли, любуясь живописными участками по кромкам бесчисленных каналов. В одном местечке, пристав, кое-как наскребли гнилушек для костра. Но выглянувший из дома хозяин молча забрал это добро. Более пустынное место нашли за городком Мидум. Развели костер и подняли тост за мои 55 лет. День сухой, ход спокойный, в канале. Словом, повезло. К полуночи налетели два полицейских. Сначала мы не поняли, откуда это прожектора через наши головы на бровку канала светят. Оказалось, это у них мощные ручные фонари. Остановили, посмотрели на наши паспорта моряков. Все о"кей!

К 7 утра подошли к шлюзу. Шлюзуемся в большой тесноте. Со стенки шлюза с одной стороны — большой город, самоделы яхт и катеров заполняют многочисленные бассейны. С другой — море, за которым маячат в дымке Западно-Фризские острова. Город этот — Харлинген, и до Гааги отсюда 160 км.

Гаага. 23,24 августа.

В 15 часов в Гааге. Стоим у плавучих домиков. Опять спорим с Сашей. В банке меняем еще 50 долларов. Безуспешно ищем редакцию журнала «Водный чемпион», где для нас должно быть письмо. За 9 гульденов едем на трамвае в клуб с тем же названием. Все закрыто. Возвращаемся к лодке. Дождь, ужинаем.

С утра под дождем идем в клуб пешком. Проезд на автобусе за 5 долларов нам не по зубам. Оказалось, что это не клуб, а туристское агентство. По адресу редакции журнала, который вчера все-таки добыли, едем на трамвае уже «зайцами». По дороге опять поссорились. Саша совсем обнаглел. Дает советы, но совершенно не участвует в делах экспедиции. Возмущает самонадеянность, самовлюбленность. Мало что зная, знает все... В редакции нашелся говорящий по-русски, некто Александр. Удалось с его помощью переговорить по телефону с главным редактором журнала «Вокруг света» А.Полещуком, дать информацию для Васи. Сегодня уходим на море. Выход только через Роттердам. Зачем нужна была Гаага? Потеряли минимально 3-4 суток. Компенсирует знакомство с Голландией. Закупаем продукты. В 18 прямая радиотрансляция с лодки. Сразу уходим... Дождь, гребцы—любители и профи, бегуны, велосипедисты. Страна спортивная. С моста хулиганы обливают нас водой.

Гаага, Роттердам, 25 августа.

В последний шлюз входим в гордом одиночестве. За камерой по- левому борту огромная вышка и какой-то восточный ресторан. Через несколько сот метров выплываем в большую реку. Это — Новый водный путь, соединяющий рукав Рейна Ньиве-Маас, на берегах которого расположен Роттердам, с Северным морем. До города километров 30. Течение встречное — с моря идет прилив. По обоим берегам реки промышленные зоны. В два часа дня на нас работает мощный отлив. Ему нипочем встречный ветер 10-12 м/с. В 5 км от выхода к нам подходит лоцманский катер «PILOT-17». Служба портнадзора выясняет отношения. Буксирует лодку в аванпорт. Старший инспектор — дерьмо, каких и у нас много, куда-то ушел с документами. На лоцмане едва успели с Сашей выпить по чашке кофе, как мы снова в своей власти. Хотели перед тем как идти на Лондон — 300 км — сделать остановку и наварить еды, подготовить лодку к ходу в открытом море, но теперь не можем. Нас выводят из реки лоцманом. Нет, не патрулируют, но почетно эскортируют — останавливаться неудобно. Пришлось идти в неспокойно море на встречный ветер и волну. Хорошо, что еще отлив не закончился — помогал.

Как только лоцман пошел обратно, легли курсом на юго-запад, за ограждающий мол аванпорта, в надежде найти за ним укрытие. И вот удача, уже в сумерках пробиваем прибойную волну и под защитой песчаной косы встаем на отстой. Очень вовремя — пошел сильный дождь...

По мере того, как лодка «МАХ-4» продвигалась вдоль побережья Северного моря, наши друзья в Лондоне проявляли беспокойство по поводу виз для наших мореходов. В отличие от коротких заходов на маршруте, когда к ним претензий никто не предъявлял, в столице Великобритании планировался ремонт и дооборудование лодки для океанского плавания. Поэтому статут паспорта моряка, владельцы которого могут без помех заходить в любой порт для пополнения припасов или для укрытия от непогоды, здесь не действовал. В связи с этим я и передал Евгению еще при разговоре из Ставангера, чтобы он зашел в Гаагу, где в редакции «Водного чемпиона» получит информацию на эту тему. Наши друзья в Лондоне Брюс Кларк и Саймон Пелли прислали приглашения для Смургисов в британское посольство в Гааге. Но Евгений, к сожалению, попал не в ту редакцию и, естественно, не понял, зачем его «тянули» в Гаагу.

Евгений не вел дневник на переходе Гаага — Лондон. Три дня непрерывной гребли — и наши гребцы пересекли южную часть Северного моря. Не учтенное ими течение из Атлантики вынесло их к северу от устья Темзы. Тем не менее без особых приключений они двинулись к эстуарию Темзы и 30 августа прибыли на рейд городка Саутенд-он-си. Здесь их настигли журналисты из газеты «TIMES» и береговая охрана. Не имеющим виз мореходам поставили разрешительные штампы для длительного пребывания в британской столице без всякой волокиты. Речная полиция Темзы убедилась, что русские путешественники не пытаются стать нелегальными иммигрантами, и «повела» лодку вверх по Темзе. Смургис и сын двигались к центру города с каждым приливом, то есть с попутным течением. В отлив отдыхали, приводили в порядок лодку с расчетом прибыть в Лондон 1 сентября.

29 августа я вылетел в Лондон.

... Прежде чем «ловить» лодку «МАХ-4» на Темзе, я отправился в Чизвик — западный пригород Лондона, где осмотрел нашу «резиденцию» в местном гребном клубе. Члены совета клуба Джеймс Маклин, Найджел Рантен, Питер Кинг заверили меня, что здесь мы получим необходимый инструмент для ремонта и оборудования лодки, чтобы подготовить ее к следующему переходу — Лондон — Кадис. В Лондоне я делал записи не в блокноте, а на популярных в клубной кухне бумажных одноразовых тарелочках. Таких тарелок у меня набралось тридцать. Каждая из них пестрела именами, телефонами, адресами, названиями фирм. Их удобно было перекладывать, чтобы быстро найти очередного доброхота, обещавшего нам краску для днища или моток капронового троса. Я храню их до сих пор и время от времени «листаю», восстанавливая события тех дней.

... В корпункте ИТАР-ТАСС уточняю место нахождения лодки на Темзе и вместе с корреспондентом Би-би-си Анатолием Шустовым на поезде добираемся по левому берегу Темзы до яхт-клуба Чаррок. Ричард Стрингер, секретарь клуба, помогает нам с катером, и я наконец встречаюсь с Женей и Сашей. «Морские бродяги» — первое, что приходит мне на ум, когда я вижу изможденное, черное от загара лицо Евгения и отчужденный, даже незнакомый взгляд Саши из-под спутанных волос. А ноги... не видевшие пресной воды и сухой обуви! Но улыбки их, кажется, остались прежними, хотя каждый радовался по-своему... Пока Женя дает первое интервью для Би-би-си, я осматриваю лодку и вижу, что ремонт предстоит немалый.

Через пару часов встречаю лодку у исторического моста Тэйлор, где Александр Гурнов и оператор Дмитрий Бритиков снимали для ТВ, для программы «Вести», прибытие «МАХ-4» в Лондон. В клуб добираюсь на метро, а Евгений и Саша ночью с попутным приливом поднялись вверх по Темзе и дождались рассвета, прикорнув в лодке у борта патрульного катера речной полиции.

Дни наполнены сутолокой и обустройством в клубе (первая ночь на полу). Я позвонил хозяину дока св. Катерины, что рядом с замком Тэйлор, знаменитому яхтсмену и кругосветному «одиночке» Робину Нокс-Джонстону. Он любезно разрешил нам стоянку в выходные дни, чтобы удовлетворить интерес общественности. Мы очень рассчитывали на солидную спонсорскую поддержку, но она, к сожалению, не состоялась. Плакали наши надежды на фирменный ремонт и классное снаряжение: светосигнальное, навигационное, спасательное. Пришлось все делать самим. Стоянка в доке св.Катерины прибавила нам друзей. Яхтсмен Джон Маклей и особенно Чарлз Брукс не оставляли нас до последнего дня в Лондоне, помогая в самых разных делах. Чарлз, который говорит и поет по-русски, часто выручал меня в переговорах по «выбиванию» разных материалов для ремонта лодки.

В один из дней нас пригласила Русская служба Би-би-си для выступления в прямом эфире в программе «Севаоборот». Сотрудники радиостанции с большим теплом встречали героев небывалого в истории гребного перехода Мурманск-Лондон. Вел программу известный Всеволод Новгородцев. Привожу фрагменты выступления Евгения и Александра Смургисов.

Ведущий: Зачем вы все это делаете?

Евгений: Этот вопрос постоянно цлывет с лодкой. Он всегда рядом, когда речь идет о необычном. Но я могу ответить очень просто. Наша экспедиция преследует чисто спортивную цель: сделать то, что не сделано, или достигнуть финиша раньше других или просто быстрее, если нет соперников. Подобно тому, как прыгуны борются за каждый сантиметр, а бегуны за секунды — и конца этому не будет. Севши за весла, не двигаться или ползти как улитка? Это противоестественно. К тому же движение — радость, здоровье.

Ведущий: Сколько вам лет, если не секрет?

Евгений: Недавно исполнилось 55. В море, как обычно, в водах Атлантики. 50-летие встретил в Северном Ледовитом во льдах моря Лаптевых, 45-летие в водах Тихого океана вместе с сидящим здесь Василием Галенко. Представьте: полночь, трехметровая плавная зыбь Японского моря, полная луна и исчезающие огни теплохода, на котором мы заправлялись водой. И это еще один ответ на предыдущий вопрос: зачем? Те картины природы, которые мы видим, не напишет живописец. Самое лучшее, мастерское полотно — это живая картина природы, которая перед глазами.

Ведущий: Саша, это ваше первое плавание?

Саша: Далеко не первое. Первое было в 1986-м. Мне было 14 лет. Я прошел тогда от истоков до устья Лены четыре с половиной тысячи километров. Затем был переход с Белого моря против течения реки Онеги в Москву. И наконец уже на маршруте кругосветки — от Диксона до Мурманска. Поход этот был отмечен в Книге рекордов Гиннесса. Последний переход до Лондона был для меня самым трудным.

Ведущий: Вы за границей впервые. Как вам Лондон показался?

Саша: Мне понравился этот город...

Ведущий: Ну приплывайте еще... И вот. еще вопрос: Евгений, возникает ли у вас проблема неподчинения сына, вы как бы капитан, да? Или вы на равных? У вас ведь отношения тройственные. Вы — одна команда, где каждый зависит от другого. Во-вторых, один из вас как бы капитан, в-третьих, — отец и сын. Нет ли здесь осложнений... педагогических?

Евгений: Проблема отцов и детей всегда существует, даже в лодке. Важно, что в сложной ситуации разговоры не ведутся. Споры возникают в бытовых мелочах. Или куда править, или где развести костер или, наконец, жарить или варить. Суть в том, что Саша не просто оказался в экипаже лодки. Не потому, что несколько раз до этого плавал со мной. Те условия быта, что на лодке, он испытал на себе, и я понял, что он может терпеть. И это не хвала сыну, это очень важно...

12 сентября, в воскресенье, когда мы работали с лодкой, к нам приехал Стюарт Волф — один из организаторов традиционной гонки на гребных лодках по Темзе — «Грейт ривер рейс». Гонка собирает несколько сот участников из многих стран. Представителей России до сих пор не было. Предложение участвовать в гонках могло стать для нас стимулом: ремонт лодки затягивался, но уж к старту мы будем готовы; тем более экипаж будет смешанным — к Евгению и Саше подсаживают двоих англичан, таковы правила. Два гребца и два пассажира, но можно меняться. Поначалу хотели взять невесомых детей из российского посольства. Да передумали. 36 км по Темзе в черте города, хорошая реклама.

Вечером того же дня у нас в гостях желанный и нужный гость. Это Джефф Аллам — один из покорителей Атлантики на гребной лодке, очень близкой по параметрам к «МАХ-4». В 1971 году вместе с двоюродным братом Доном Джефф пересек Атлантику за 73 дня. В последующем Дон дважды пересекал Атлантику на той же лодке (1986, 1987) — 16 лет спустя! Такой же стаж, как у первой лодки Смургиса. Джефф затронул тему психологической совместимости. Сначала он привел известную ему статистику. Всего океаны пересекали: по двое в лодке 6 раз, в одиночку 12 раз. От себя добавил: при не равнозначности гребцов на одного из них непрерывно давит груз ответственности, и именно этот гнет может отнять больше сил, чем самая изнурительная гонка в одиночном плавании. Он обещал всячески помогать Евгению, особенно в подготовке старта с Канарских островов. И первое, что сделал, принес коробку шоколада «Марс». Кстати, он давно работает в лондонском офисе этой фирмы и утверждает, что «Марс» поддерживал его силы в броске через океан...

В середине сентября Джон Маклей повез Евгения и меня в Саутгемптон — эту «мекку» яхтсменов всего мира — на 25-ю юбилейную «Интернэшнл Бот Шоу». Там с помощью Джона завязали много полезных знакомств. В частности, Рус Паркер — один из устроителей выставки, обещал Евгению спутниковый «Магеллан» для определения места в море. Другой наш спонсор, Эндрю Торн, пообещал, а спустя неделю привез поистине бесценный для Евгения подарок — мембранный насос-опреснитель, дающий 4,5 литра дистиллированной воды в час, (разумеется, из морской воды), стоимостью, как он сказал, 1100 фунтов. Но, к сожалению, множество других обещаний — не буду перечислять — остались обещаниями...

А работа с лодкой тем временем продолжалась. Саша после 10-дневного бойкота в преддверии гонки на Темзе снова стал помогать отцу. Я мечусь как ужаленный в поисках нужной шпаклевки и краски для нанесения рекламных надписей, дважды посещаю испанское консульство. Там без всякой волокиты, но не бесплатно, получили испанские визы в загранпаспорта, памятуя, что в Кадисе нам предстоит большой ремонт перед выходом в Атлантику. Джон Маклей познакомил нас в Морском магазине с владельцем «марины» — стоянки для яхт на о.Тринидад (авось пригодится!), где стоит его яхта. Купили портативные газовые плиты, баллоны с газом, аварийную мигалку-маячок и прочее. Уже пятый день живем в Лансере-отеле, оплаченном устроителями гонки. Может, это поможет Евгению и Саше набрать потерянные в Северном море килограммы. По утрам и поздно вечером получасовая пешая прогулка по трассе отель — гребной клуб.

Гонки проходили 25 сентября, в субботу. Утром в отель заехал Чарлз Брукс и повез нас в Ричмонд, где в 11.00 должен был состояться старт.

Под неутихающим дождем наблюдаем, как Евгений, Саша и наши клубные друзья Питер Кинг и Доминик Капреч занимают места в «МАХ-4»; на носу — флюгарка с гоночным номером 89 (всего участников-лодок 196). Мачта украшена британским флагом, на кормовом флагштоке — российский триколор. Лодка наша одна из тяжелых, и гандикап в 49 минут явно маловат. С Чарлзом отправляемся к месту финиша, напротив Гринвича к стоящей на приколе «Катти Сарк». По дороге звоню Робину Нокс-Джонстону с просьбой после финиша стать в доке св.Катерины перед окончательным выходом из Лондона. Наша лодка финиширует в 14.00, что совсем неплохо — мы в четвертой десятке.

Последний день в Лондоне для экипажа «МАХ-4». Еще вчера я снял заказ на самолет Лондон — Москва для Саши, заказанный по просьбе Евгения в самый пик их противостояния. «Авось образуется, до Кадиса, надеюсь, погребем вместе», — сказал он мне напоследок. Раскрылись ворота крошечного шлюза в доке, и лодка вышла в воды Темзы в самый пик прилива. 29 сентября, в 15.30 по Гринвичу, я прощался с Женей и Сашей, не подозревая, что друга своего я вижу в последний раз...

Окончание следует