Гидра (СИ)

4

Первые несколько минут мне было не по себе. Еще никогда в жизни, за исключением случаев с Кель, мне не приходилось общаться с женщинами-идеологами, и сегодняшнее извещение застало меня врасплох. Не успев покинуть кабину боевой машины, я вдруг встретился лицом к лицу с одной из них. Черноволосой, и с большими карими глазами. Она, словно представительница какого-то древнего народа, чьи предки жили в больших и жарких пустынях, больше походила на амазонку, нежели на человека, наделенного определенными способностями.

— Мистер Граубар — ее голос был мягким и в то же время не мог не заставить обратить на нее внимание.

Я обернулся и взглянул на нее.

— Да, слушаю вас.

— Меня зовут Филина. Я…

— Идеолог…Знаю

— Мы предпочитаем называться воспитанниками Шелвера. Так будет лучше.

Ее голос ничуть не изменился, однако что-то подсказывало мне, что перебив ее слова, я немного задел ее.

— Что вы хотели? Раньше представители подобных структур никогда не жаловали меня такими визитами. Значит, произошло что-то очень важное, если вы вдруг решились на такое.

— Есть разговор. Просто разговор и ничего более. Нам приказано по прибытию в это место ознакомиться со всеми присутствующими на базе. Другим женщинам, как вы говорите «идеологам», поручено точно такое же задание. Мы должны знать, кто нас окружает.

— Удивительно, раньше мне казалось, что подобные вам ничего не боятся, ведь читать чужие мысли, значит знать действия человека на несколько шагов вперед. Зачем же проводить этот опрос.

— Как раз именно для этого, чтобы потом не рыться в ваших мозгах, пытаясь отыскать необходимое, попутно разгребая воспоминания о ваших любовных похождениях.

Она ехидно улыбнулась. — Обычно мужчины хранят их больше всего, забывая даже самое ценное, что в дальнейшем им могло бы пригодиться гораздо сильнее.

Теперь ее тон изменился, поменявшись на более твердый и немного угрожающий. Женщина решила показать свои зубы, но сделала это аккуратно, чтобы со стороны это не казалось именно таким, но при этом, чтобы собеседник все понял как можно яснее.

— Пройдем ко мне. — она вытянула руку и указала в сторону отдельного взятого здания, куда расквартировывали особых лиц.

Делать было нечего, и я пошел за ней. Ханлан все это время наблюдал за нами. Прикинувшись занятым и вытаскивая наружу отдельные запчасти, его глаза все равно упрямо смотрели в нашу сторону, что бы ни дай бог, не случилось ничего не поправимого.

Ее шаг был коротким, но удары, которые она выбила своими ботинками о твердую поверхность, красноречиво говорили о ее характере.

Завернув за поворот и пройдя еще около сотни метров по вымощенной специальным бетонным покрытием поверхности, мы вскоре оказались у нужного места. Охраны не было, но вокруг сновали представители Шелвера. Не обращая на нас никакого внимания, они, словно призраки, были заняты своими делами.

— Прошу наверх, мой кабинет в самом углу, там мы сможем обо всем поговорить.

Но я ничего не ответил. Лишь искоса глянув на все происходящее, я молча начал подниматься по крутой лестнице. В узких коридорах было пусто, даже звуков, напоминавших, что здесь живут люди, не было. Просто мертвая тишина, в которой было невозможно что-то услышать. Наконец, когда путь был пройден, а узкая дверь захлопнулась позади меня, я обнаружил, что стою посреди кабинета, где все стены были буквально усыпаны различными книгами.

«Теория человеческой психологии», «Манипуляции субъектами», «Дистанционный контроль в различных условиях».

Это и еще многое другое находилось на широких полках ее кабинета.

— Я люблю читать. Это мое второе хобби.

Она увидела мой взгляд, скользивший по забитым книжным полкам, и не преминула воспользоваться этим.

— Стоит ли мне говорить правду, если вы и так все узнаете?

Она опустилась на кресло и устало посмотрела на меня.

— Мистер Граубар, вы слишком сильно напряжены, присядьте, и мы начнем все по порядку.

Я послушался ее и сел на приготовленное кресло. Оно оказалось на удивление мягким и тут же заставило тело благодарно заныть.

— Вы считаете, что так легко залезть в чужую голову и начать копаться в ней? Знаете на что это похоже? Словно пытаешься вскрыть задраенный люк используя лишь алюминиевую вилку, а потом, когда это все таки удается, окунаешься в гору воняющего хлама и отходов в попытках отыскать маленький бумажный клочок с нужной информацией. Вот примерно так. Чтобы контакт произошел, необходимы специальные условия, состояние человека, место, много различных факторов, влияющих на конечный результат. Но все это слишком громоздко и сложно для вашего восприятия, мистер Граубар, скажу лишь, что существует очень мало человек, способных на расстоянии и без особых усилий вскрывать головы как консервные банки. Один из них наш наставник — Шелвер. С его слов, ему хватало пятидесяти метров и конкретной цели, чтобы узнать о нем все. Буквально все. Мы же на такое не способны…пока не способны, поэтому я учусь каждый день и эти книги есть часть моей жизни. Поэтому не надо смотреть на меня таким взглядом. Все, что мне надо от вас, это пара ответов на мои простые вопросы.

Ее взгляд был прямым и очень сильным. Таким, что мне пришлось на несколько секунд отвести свои глаза в сторону и дать себе немного отдохнуть.

— Хорошо. Задавайте свои вопросы.

Она опустила свой взгляд и, подняв в руках бумажную папку, положила ее на стол.

Увидев ее, я улыбнулся.

«Странно. Они до сих пор используют бумагу» — пронеслось у меня в голове, и в ту же секунду я осознал, что она тоже «слышала» мои рассуждения.

— Удивляетесь? Это просто традиция, не более того.

— А говорили, что не лезете в мою голову.

— Ваши мысли, мистер Граубар, они, как назойливые мухи, летают прямо вокруг вас, не услышать их просто невозможно.

— Занятно. Ну, тогда приступим.

Я откинулся на спинку кресла и попытался показаться более уверенным и спокойным.

Филина открыла папку.

— Расскажите о себе, мистер Граубар?

— Это и есть вопрос? Я надеялся на нечто более конкретное.

— Значит вас это смутило?

— Совсем нет, однако ничего нового или интересного я вам сказать не смогу, по причине того, что жизни пилотов боевых машин словно списаны с копирки. Призыв, военная комиссия, училище, первый бой, первый уничтоженный противник. Вы можете это проверить в моем личном деле и сравнить с остальными.

— Я уже это сделала. Вы правы, но мне хотелось услышать это именно от вас. Понимаете, есть вещи в жизни человека, которые ни в одном личном деле не записаны. Как насчет вашей связи с бывшей воспитанницей Кель?

— Причем здесь она? — спросил я, недоумевая, зачем ей это понадобилось.

— Вы не находите странным, что такой человек, после провала основного теста в воспитанники Шелвера, вдруг подалась в военную сферу, пусть и не являясь непосредственно солдатом, она, тем не менее, решила для себя, что подобное решение окажется правильным.

— Это было связано со мной. Мы были знакомы с ней еще до того как она решила поступать к Шелверу.

— Вы были против?

— Да.

— Почему?

«Интересно, зачем ей это».

— Мы…мы хотели жить вместе. Этот ее дар, возможность читать мысли у посторонних людей, предопределил дальнейшую судьбу Кель. Она готовилась, всячески стимулировала себя в этом направлении, а потом решила попробовать себя в этом.

— Такие способности очень редко проявляются у девочек, поэтому их отслеживают, и стараются держать на особом учете. Что же произошло, что вы решили отпустить ее, ведь вы наверняка знали, что пройди она испытание в воспитанники, она бы больше не смогла видеть вас, а вы ее. Да и вообще, половые связи для нас строго запрещены, а значит ни о какой семье речи быть не могло.

Я немного помолчал, чтобы оценить ее слова.

— Значит я очень рад, что все произошло именно так.

— Вы надеетесь в дальнейшем продолжить свои отношения?

— Мне бы не хотелось обсуждать данный вопрос.

Она подняла свои глаза и оценивающе посмотрела на меня, пытаясь понять, стоит ли дальше задавать вопросы и вынуждать меня отвечать на них. Но видимо, ей все сразу стало понятно.

Филина закрыла папку и отложила ее в сторону.

— Давайте тогда поговорим немного о другом. А ваших отношениях с офицером Лангардом. Как вы оцениваете его как человека и солдата.

— Сложно говорить об этом. Я не воевал с ним. Он отдает приказы, я их выполняю. Вот примерно так и протекают наши с ним отношения. Никаких любезностей или попыток понравиться друг другу.

— У вас был с ним конфликт?

— Скорее обычные недомолвки и несогласия. Только и всего. Если вы спрашиваете, хотел ли я когда-нибудь застрелить его… да, безусловно, но рад, что до этого не дошло. И поверьте, остановил меня вовсе не страх перед трибуналом.

— А что же тогда? Разве есть что-то страшнее для солдата, чем зал трибунала, где будут решать его судьбу. Хотя… для вас, мистер Граубар, кажется, даже такой вариант не является препятствием.

— У меня есть планы на жизнь, которые мне хочется воплотить в реальность. И смерть такого человека как Лангард могла бы поставить крест на всем этом. Поэтому я стараюсь избегать подобных мыслей и встреч с этим офицером.

Филина довольно языком по губам и, смочив их, снова спрятала его в рот.

«Ей нравится» — подумал я, не боясь, что она это «услышит». Но ответа не последовало. Лишь странный косой взгляд, который она кинула в мою сторону прежде чем повернулась к книжным полкам.

— Знаете какая из них моя самая любимая?

Я отрицательно покачал головой.

— Вон та, что стоит в самом центре с золотистым переплетом.

Глаза упали на толстую книгу, ребро который оказалось исписано непонятными символами по всей поверхности.

— «Унтрек мант филь». Фраза переводится как «делай то, что считаешь нужным». Я двенадцать раз прочитала ее и до сих пор считаю, что в ней есть что-то, что постоянно ускользает от меня. Какой-то скрытый смысл, вложенный в нее неизвестным автором, хотевший донести до своего читателя определенную мысль, о сути которой мы постоянно забываем. Мы живем в мире, где все предопределено и решено за нас. Мы ничего не можем сделать самостоятельно. Гражданские лица связаны законами, военнообязанные — инструкцией и уставом. До поры до времени простой человек был волен только думать, и вот сейчас, когда мы здесь, эта привилегия постепенно испарится из этого места, а потом отовсюду, где будем находиться мы. Даже думать будет запрещено — только исполнять. Вам не страшно осознавать это, Рик?

«Рик? Почему она обратилась ко мне по имени? Странно»

— Хм. — она улыбнулась и пристально посмотрела на меня. — Удивляет мое обращение к вам? Но что в этом плохого?

— Непривычно.

— Привыкайте. Видеться с вами мы будем часто. — она сделала паузу и снова повернулась на кресле — Ну да ладно, можете быть свободны. Надеюсь, следующая наша встреча будет уже в более приятной обстановке.

Махнув рукой, она указала на дверь и дала указание покинуть помещение. Я встал с кресла и вышел. Голова начала болеть, будто кто-то все это время находился у меня внутри и рылся в моих мозгах, как в куче песка.

На улице уже вовсю грело солнце. Припекая своими огненными лучами, оно заставляло людей прятаться в ближайшие строения и укрываться от его жарких объятий. Пройдя обратным путем и заглянув внутрь бокса, я посмотрел на вспотевшего техника, который в этот самый момент выкручивал огромный металлический элемент из разорванного броневого листа.

— А это ты, Рик. — Ханлан резко повернулся, — Говорили, что за тобой пришли «идеологи». Они тоже спрашивали тебя про окружающих?

— Да.

— Значит начали делать свое грязное дело. Кто знает, что стоит за всем этим, но надо быть настороже.

— Я не понимаю о чем ты?

Техник отложил в сторону тяжелый инструмент и, вытерев грязные руки, выпрямился прямо передо мной.

— Среди пилотов ходят слухи, что готовят крупную операцию. Подробностей никто не знает, но сомневаться в этом не стоит.

— С чего ты взял? Мало ли о чем шепчутся солдаты. У страха глаза велики, может они просто восприняли всерьез чью-то шутку и раздули до огромных размеров.

— Сомневаюсь. Был сегодня на «посадочной»?

— Нет, а что там?

— Сегодня, пока твоя группа была на задании, приземлилось два тяжелых грузовых корабля до самых краев загруженных военной техникой и запчастями к боевым машинам. Разгрузили все в ближайшие склады, никому ничего не объясняя. Я пытался поговорить с рабочими на месте, но они лишь отмахиваются руками. Говорят, что есть приказ держать язык за зубами.

— Да брось, Ханлан, это все глупости. Идет война, такие грузы обыденное дело для передовых штабов как наше. За один только последний бой у города варрийцев мы потеряли больше чем за последние несколько месяцев. Естественно, что кто-то подал заявку на пополнение технической базы. Меня сейчас беспокоить кое-что другое. Эта женщина-идеолог, с которой я разговаривал.

— А что с ней не так?

Он заинтересованно посмотрел на меня.

— Она как-то странно смотрела на меня, пыталась найти подход, чтобы выяснить подробности моих отношений с Кель. Потом расспрашивала по Лангарда и наши с ним конфликты. Это очень подозрительно. Странно, что ей вообще интересен такой человек как Лангард.

— Почему? Как раз таки все очень просто. Лангарда — офицер. Под его командованием находятся много человек, почти половина из тех, кто ежедневно ходит на передовую, а значит ей надо знать кто лоялен к нему, а кто способен сопротивляться или даже…

Ханлан поднес руку к своему подбородку и стал быстро чесать его — хотя это, наверное, глупости.

— Ты имел ввиду поднять бунт? За такое, Ханлан, расстреливают без суда и следствия.

— Не горячись, старина. Ты же сам все видишь. Пилотам осточертело это командование во главе с офицерами, которые и поле боя видели лишь на записи камер наблюдения. Да и тебе, наверняка, тоже. Видно она смогла «прочитать» подобные настроения у людей, с которыми общалась до тебя, вот и сделала подобные выводы. Теперь же, она ищет того, кто смог бы встать во главе этих «недовольств», точнее говоря — потенциального предводителя. Тебе надо быть осторожнее с ними. Идеологи никогда ничего не спрашивают просто так, а значит каждый вопрос был нацелен на определенный ответ, который она желала услышать.

— Может быть ты и прав.

Я повернулся в сторону и, подойдя к стойке с инструментами, облокотился на нее. Мне надо было подумать. Голова опять разболелась и в определенный момент я почувствовал как вена на виске начала сильно пульсировать. Все это больше походило на мистику и не могло быть правдой. По крайней мере, так мне казалось в этот момент.

Бросив последний взгляд на ковырявшегося в железе техника, я направился к выходу. Ханлан даже не посмотрел в мою сторону, словно это вовсе не имело никакого для него значения, и с таким же спокойным видом продолжил ремонт, не обращая на меня внимания.

Выйдя наружу, я опять попал под горячие лучи солнца. Бледно-серый бетон чуть не плавился под ногами, а любая капля воды, упавшая на поверхность покрытия тут же испарялась, оставляя после себя лишь короткое и еле слышимое шипение. Было нестерпимо жарко.

«Кель, она должна быть где-то здесь»

Диспетчерская — глаза и уши штаба. Здесь обрабатывалась львиная доля всей полученной информации, которая стекалась в это место с ближайших блокпостов и охранных пунктов, раскинутых по прилегающей территории и сигнализировавших о приближение противника еще на дальних рубежах.

Находясь в глубоком тылу, это высокое здание было построено на единственной в этом месте возвышенности, окруженной со всех сторон антеннами различной высоты и функциональности, поэтому переоценить ценность данного объекта было практически невозможно.

Кругом находились люди. Непрерывным потоком они двигались из одной двери в другую, нередко сталкиваясь друг с другом. Все напоминало огромный муравейник, чья жизнь, казалось, не прекращалась даже ночью.

— Мне нужна Кель Вильгенхайм

— Кто спрашивает? — охранник посмотрел на меня.

— Рик Граубар.

Не сразу, но охранник направился к небольшой панели и принялся вводить какие-то данные.

«Наверное проверяет кто я такой. Ну пусть сделает, в следующий раз будет намного проще»

Кель вышла через несколько минут и быстро подошла ко мне. Ее вид был уставшим, но в глазах все так же сиял огонек радости.

— Времени немного, поэтому говори, что хотел сказать.

Охранник наблюдал за нами. Взяв ее за руку и отведя немного в сторону, я взглядом указал ей на насторожившегося у входа солдата.

— Что произошло. Раньше такого контроля здесь не было.

— Тому есть причины.

— Поведаешь их мне?

Она повернула голову и, увидев, что с нее не спускают глаз, вновь заговорила.

— Сейчас невозможно. Сама еще не поняла что к чему, но готовится нечто крупное. Подробности после. А теперь надо идти…

— Постой — я схватил ее за плечо, когда она уже разворачивалась, — я говорил с Филиной, ты ведь знаешь ее.

Услышав это имя, ее лицо резко поменялось, а глаза опустились.

— Она спрашивала о тебе, о твоем прошлом.

— И все?

— О тебе — да.

— Она…она не должна была быть здесь, но кто-то прислал ее сюда в самый последний момент.

Ее голос стал дрожать.

— Откуда тебе это известно?

— У меня еще со времени поступления остались там знакомые девушки, которые стали воспитанниками Шелвера. Иногда у нас получается общаться, но это опасно, поэтому происходит довольно редко. В последний раз они сказали, что сюда направляют группу, но Филины в списках не было. Что она здесь делает, я не знаю, но, Рик… — Кель сделала маленькую паузу и, сглотнув сухим горлом, продолжила — она опасный человек. Никто не знает, что она замышляет, поэтому будь осторожен.

Охранник возник буквально из неоткуда и, встав между мной и Кель, сказал, что время вышло и нужно возвращаться к своим обязанностям. Повинуясь словам и тем пунктам, что предписывали на подобные встречи считанные минуты, она направилась обратно в здание диспетчерской. Ее силуэт становился все меньше, пока вскоре не исчез в дверях. Охранник встал возле входа и поправил висевшее на плече оружие.

«Значит Ханлан был прав. Готовится что-то очень серьезное, и произойти это должно в самое ближайшее время»