Гипнотизер в МВД: тотальный контроль. Том 3

Глава 11 Плохая идея

Что за дьявольщина? Мне послышалось или нет?

— Скрипки? — переспросил я. — Ты сказала скрипки?

Мы уже закончились с Жигаловой. Упаковали ее и отправили в райотдел. Для допроса и иных формальностей. Там уже осталось только предъявить обвинение. И судить. Всего делов.

Сейчас мы стояли во дворе дома. Ждали машину. Чтобы ехать на вокзал. Чтобы осмотреть другое место преступления.

Катя ушла. Кривошеева тоже задержали. Будем решать, вменять ли ему сводничество. Сапфирова ждала в сторонке.

— Ну да, скрипки, — кивнула Белокрылова. — Очень ценные. Ты знал, что они могут стоить очень дорого? Десятки и сотни тысяч рублей.

Я кивнул. Еще бы. Я ведь интересовался предметами искусства. Читал про них книги и статьи в журналах. Ходил в музеи. И на выставки. И слышал о старинных скрипках. В двадцать первом столетии они стоят баснословных денег.

Кто-то работает на будущее. Тоже из сведущих и знающих людей. Только в СССР похитители не смогут продать такие диковинки. Нет клиентов. Значит, переправляют за границу.

Я заставил остановиться свои лихо завертевшиеся мозги. Взял Белокрылову за руку.

— Подожди минутку, — а сам отправился к Сапфировой.

Белокрылова недовольно вздохнула. Но промолчала.

Полина встретила меня слабой улыбкой.

— Ты молодец, — сказала она. — Показал мне, как надо вести дела. Я просто дилетантка. Любительница.

Я улыбнулся. Самокритика — это хорошо. Плохо, когда она переходит в самоедство.

— Эй, не вешай нос, — ответил я и погладил девушку по гладкой щечке. — Я сейчас разберусь с кое-какими делами. И приеду к тебе. Поужинаем где-нибудь. Что скажешь?

Полина кивнула. Интересно, она видит, что я не договариваю? О том, что у меня есть к ней разговор? Непростой разговор. Кажется, видит. И пока что не хочет говорить об этом.

Вместо этого, девушка мотнула подбородком в сторону Белокрыловой.

— Хорошая идея. Я буду ждать. А ты иди. А то твоя шефиня сожрет меня. Испепелит взглядом. Она меня ненавидит. За то, что отобрала тебя. У нее.

Теперь я улыбнулся. Белокрылова не может прожить без этого. Чтобы кого-то не придавить. Характер у нее тот еще. Хотя, пожалуй, мне она подчиняется. Приручить такую строптивую кобылку — верх мастерства.

— Увидимся, — я поцеловал Полину.

Вернулся к Белокрыловой. Такси за Сапфировой и наша служебная «Волга» одновременно заехали во двор.

— Ну что, намиловался со своей шарлатанкой? — ядовито спросила Белокрылова. Залезла на переднее сиденье.

Мы с Тереховым уселись сзади. Я снова улыбнулся. Почему бы не подколоть шефиню?

— Ты так спрашиваешь, как будто и в самом деле ревнуешь, — заметил я. Словно бы, невзначай.

Белокрылова нахмурилась. Терехов тоже усмехнулся.

— Даже не думай, Климов, — ответила Белокрылова. Пожалуй, чересчур резко. Но тут же справилась с собой. Машина выехала со двора. Вырвалась на широкий проспект. Помчалась дальше. — Вместо этого послушай, что случилось.

Дело и в самом деле оказалось интересное. В городе действует банда. Похищают предметы искусства. Скульптуры, фрески, керамика, золотые и серебряные изделия и, конечно же, старинное оружие.

— Вчера ночью они украли скрипку, — продолжила Аня. Обернулась, поглядела на нас. Особенно на меня. — Скрипка работы Гальяно. Тебе что-нибудь говорит это?

Спрашивает тоже. Ну, конечно.

— Гальяно — это целое семейство мастеров из Неаполя, — ответил я. — Их династия возвысилась в 18 веке. Они изготавливали великолепные инструменты. Альты, виолончели, контрабасы, скрипки. Качество превосходное. Их иногда путают со Страдивари. Такая скрипка в наши дни стоит целое состояние.

И я уж промолчу, сколько они стоят в двадцать первом веке.

— Только не говорите, что они ограбили кого-то в поезде, — попросил я. — Неужели какой-то идиот вез Гальяно? Сам, без сопровождения?

Белокрылова кивнула. Ну, а как же? Сейчас много таких. Травоядных. Думают, мир цветет нектаром и амброзией. И их никто не тронет. В стране побеждена преступность. А люди друг другу братья и сестры.

— Есть такой Ниткин. Достаточно известный скрипач. Выступает на всесоюзных и международных концертах. Он ехал вчера сюда, в Ленинград. Для участия в концерте. Его обокрали ночью. Когда он проснулся и пытался помешать, вор пырнул его ножом. Сейчас Ниткин в тяжелом состоянии лежит в больнице.

Ну да, теперь не будет таскать сверхдорогие скрипки в поезде. Если выживет.

— А при чем тут мы? — спросил Терехов. — Это разве наше дело? Это же обычное ограбление.

Попытка отпихнуть дело не удалась. Белокрылова непреклонно покачала головой.

— Это банда грабителей и воров. Они не останавливаются ни перед чем. Ими занимался Новоселов. Предположительно, они украли уже пять произведений искусства. Как минимум. В основном, грабят граждан. Владельцев. Коллекциониров или связанных по профессии. Вроде Ниткина. Те, кому ценное имущество попалось по работе. Ювелир брал шкатулку для реставрации. Или часовщик. Хотел почистить старинные часы. Всех их ограбили.

Мы почти подъехали к вокзалу. Хотя чего тут осматривать. И так все понятно.

— У них явно есть осведомители, — заметил Терехов. — Кто-то снабжает их сведениями.

Белокрылова кивнула. Но я решил сбить с них самоуверенность.

— А если они просто умные люди? — спросил я. — Если бы я хотел украсть старинную вещь, то просто узнал бы, где она. Придумал соответствующую легенду. Пара звонков. И я узнал бы, где находится ценная вещь. И у кого.

Мы подъехали к вокзалу. Для осмотра места происшествия. И для начала раскрытия дела.

Которое отдел Новосельцева, судя по всему, успешно скинул на нас. А наша шефиня, трудоголичка, и рада стараться. Готова работать до посинения. С высунутым языком.

Иногда мне кажется, что это у Белокрыловой из-за отсутствия мужика. Ее никто не ждет дома. Она железная леди. К которой никто не подкатывает. А кто подкатывает, остается без яиц. Она никого не подпускает. Вот и страдает на работе.

Вагон, где произошло происшествие, уже оцепили. И отцепили. Ничего интересного. Обычное купе. На простыне нижней койки пятно крови. Да, немало вытекло.

— Свидетелей уже опросили, — доложил лейтенант Каверзин. Из отдела Новоселова. — Но толку от них мало. Спали, ничего не слышали. Утром проснулись, а скрипач без сознания. И кровь.

Белокрылова зорко осматривала купе.

— Он откуда-то узнал номер купе, — заметила она. — Надо опросить работников вокзала. Справочной. Кто обращался. И всех, кто знал, куда едет Ниткин. Особенно тех, кто знал про скрипку. Составьте список.

Она поглядела на меня.

— Есть соображения? Ты чего, в рот воды набрал?

Я уже осмотрел купе.

— У меня вопрос, как злоумышленник проник на поезд? Что говорит проводник? И еще. Получается, он взломал замок?

Все эти вопросы пока остались без ответа. Кроме проводника. Его уже опросили. Он не знал, кто похититель. Никого не подсаживал.

— Придется допрашивать всех пассажиров, — вздохнула Белокрылова. — Тут работы на несколько дней кряду.

Я покачал головой.

— О, это уже без меня. Позовите, если будет что-то интересное. А я пошел.

Белокрыловой это не понравилось.

— Куда это ты навострился? — тут же спросила она. — К своей гадалке?

Я улыбнулся. Как же забавно злить начальницу. Она так предсказуема.

— Это уже мои личные дела. Я не нанимался допрашивать всех подряд.

Белокрылова сразу разозлилась. Сузила роскошные большие глаза.

— По договору ты обязан все время присутствовать на предварительном следствии. Ты не можешь уйти без разрешения.

Я нацелил в нее палец.

— Кстати, о договоре. Вы так и не подписали его со мной. На оказание услуг консультанта. Без этого я вообще не могу здесь находиться. Так что давай, поспеши с оформлением. И не забудь повысить цену за мои услуги, — я вышел из купе и пошел по коридору. — Я не собираюсь работать за копейки.

Белокрылова высунулась мне вслед.

— Это рвачество и буржуйство, Климов. Напоминать о деньгах! — крикнула вслед.

Я усмехнулся на ходу.

— Мы не в рабовладельческом обществе. Если Хвалыгин хочет получить мои услуги, пусть платит, — и выскочил из вагона на волю.

За время нашего пребывания на вокзале погода в Ленинграде изменилась. Солнце пропало совсем. Серые облака превратились в черные.

Ветер усилился. Гнал по улицам комки газет и ветки. Того и гляди пойдет дождь.

На вокзале я нашел телефон-автомат. Позвонил Сапфировой. Занято, короткие гудки. Я подождал. Позвонил опять. Снова занято.

Вот проклятье. Ладно. Попробую снова. Если опять занято, значит, сегодня не судьба.

Но нет. Теперь пошли длинные гудки. Девушка взяла трубку после третьего.

— Я еду к тебе, — сказал я. — Наша встреча в силе?

Сапфирова ответила не сразу. Такое впечатление, будто задумалась после недавнего разговора с кем-то. Ну конечно. Я даже знаю, с кем она болтала.

— Да, конечно, — ответила, наконец, Полина. — Жду.

Я вышел из здания вокзала. Поймал такси. Поехал к девушке. По уже привычному адресу.

На улице пошел дождь. Мелкий, промозглый. На асфальте появились темные лужицы. Пешеходы, нахохлившись, шли по улицам с зонтиками.

Шофер остановил машину недалеко от подъезда. Я быстро нырнул внутрь. Поднялся на этаж девушки, позвонил. Пришлось подождать, прежде чем девушка открыла дверь.

Что с ней? Такая задумчивая. Не иначе, голоса замучили. Только не в голове. А голоса по телефону.

— Как дела? — я чмокнул девушку в губы. — Ты готова? Пойдем ужинать. Ехать куда-то далеко. К тому же на улице дождь. Предлагаю пробежаться в закусочную на углу. Я голоден, как двести некормленных волков. Давай, собирайся. Ты ведь хочешь кушать? Вообще впроголодь сегодня, наверное.

Сапфирова машинально кивала. По ходу дела я тащил девушку одеваться. Она и не думала сопротивляться. Полезла в шкаф, а я продолжал тараторить:

— Возьми зонтик. И вещи потеплее. На улице дождь. Ты ведь не хочешь простудиться?

Она выбрала вещи, собралась, хотела переодеться. Но я говорил все это время. Стараясь, чтобы девушка все время кивала. И поддакивала. На мои пустяковые вопросы.

— Да, лучше возьми плащ. У тебя есть сапожки? Есть, хорошо. Да, и кстати, а Рокотов уже приехал или нет?

На последний вопрос Сапфирова тоже кивнула. Она разглядывала сапожки. И только потом опомнилась.

— Какой такой Рокотов?

Я перестал суетиться. Уселся поудобнее в кресло. Посмотрел на девушку. Усмехнулся.

— Да, ладно, малышка, брось придуриваться. Я же поймал тебя. Ты прекрасно знаешь Рокотова. Уж не хочешь ли ты сказать, что не сотрудничаешь с конторой? Которая больше известна, как КГБ.

Сапфирова бросила платье и сапожки. Уселась на кровать. Пристально посмотрела на меня. Надо отдать должное. Быстро взяла себя в руки.

Не стала отрицать.

— Чертов умник, — сказала она. — Как ты узнал? Догадался?

Я продолжал улыбаться. Хорошо, очень хорошо. Сомнения были. Но я все-таки оказался прав.

— Конечно, догадался. Ты слишком много знаешь. Причем такого, что невозможно выявить просто при поверхностном чтении человека. Только прочитав его досье. Вот как объясняются твои голоса в голове. И потом, тебя порекомендовала прокуратура. С обычной гадалкой такого никогда не случилось бы.

Сапфирова продолжала сверлить меня взглядом. Я понимал, о чем она думает. Прикидывает, как быть дальше. Как вести себя со мной. И о чем договариваться.

— Давай сделаем так, — я решил помочь. — Мы можем оставить все, как есть. Делать вид, что мы пара. И ты меня держишь на поводке. Это для твоего куратора. Иногда я буду подкидывать ему жирные куски. Через тебя. И он будет доволен. Но взамен ты будешь иногда закрывать глаза. На мои поступки.

Сапфирова задумалась. Потом спросила:

— А если нет? Если откажусь?

Я пожал плечами.

— Тем хуже для тебя. Ты вряд ли сможешь знать, что я делаю. Полностью. Как бы ни старалась. Больше того, я буду ограничивать тебя. И это вызовет недовольство Рокотова. Он ведь и так приказал усилить контроль. Выяснить, что у меня на уме. По поводу Пикового туза. Верно? Он звонил насчет этого?

Несмотря на браваду, я внимательно наблюдал за девушкой. За малейшими изменениями на лице. Пытался выяснить, когда скажет неправду. И сейчас я впился в нее взглядом.

На лице Сапфировой не дрогнул мускул. Она помолчала. Потом подумала. И кивнула.

— Да, верно. Насчет него. Но не только, чтобы узнать твои мысли, — она насмешливо улыбнулась. — Ты слишком высокого о себе мнения. Солнце не крутится вокруг одного тебя. У меня свое задание. И оно тебя не касается.

Я встревожился.

— Послушай, малышка. Это очень, очень плохая идея. Ты, конечно, решаешь сама. Но я предлагаю объединить усилия. Пиковый туз — очень опасный малый. Опаснее Пикового короля. Это точно. Не шути с ним. В одиночку. Рокотов тебя не спасет. Он, наоборот, подставит тебя. Как приманку. Как овечку, которую привязали под деревом. Чтобы блеянием привлечь тигра.

Сапфирова обиделась. Указала на выход.

— Кажется, ты засиделся. Надо же, чего вздумал. Решил назвать меня овцой. Иди уже. Насчет нашего сотрудничества я подумаю. И скоро скажу.

Я поднялся.

— Хорошо. Только пообещай не начинать действовать по Пиковому тузу. Пока мы с тобой не договоримся.

Сапфирова собирала вещи обратно в шкаф.

— Ладно, ладно. Иди уже. Благородный рыцарь.

Я вышел из ее квартиры. На улице капал дождь. Я поднял воротник пиджака и побежал за такси.

В ту же ночь двое мужчин приехали к квартире Сапфировой. Машину оставили за несколько кварталов.

Остаток расстояния прошли пешком. На улице полумрак. Дождь не прекращался. Шел всю ночь. Мужчины не обращали на него внимания.

У одного прозвище Шестой. У другого — Семерка. Оба пиковые. Из новой колоды. Раскинутой недавно в Ленинграде.

Оба приезжие. Оба с опытом службы в армии. И с последующей отсидкой.

Шестой — мужчина лет тридцати. Служил мотострелком. Сержантом. Потом загремел в дисбат. Вышел и через несколько лет снова сел. Уже на гражданке. За ограбление.

Мужчина среднего роста. Обычный, чуть упитанный. Короткие толстые руки, кривые ноги. В паре он отвечал за силовое прикрытие.

Его напарник отдавал приказы. Это он вышел на Шестого. И завербовал его.

Высокий и стройный. Подтянутый. Крепкий. Правда, в последнее время обозначился животик. Чисто выбритый. С короткой стрижкой. Карие глаза. Складки вокруг рта и на лбу.

Он тоже служил. Артиллерист, ПВО. Тоже лет десять назад. Предлагали остаться, делать военную карьеру.

Отказался. Жена устала жить в гарнизоне. Он уволился. Когда через пару лет застукал жену с любовником, убил обоих. Долго сидел.

А недавно вышел. Дело пересмотрели. Нашли доказательства действий в состоянии аффекта. Пересмотрели, смягчили приговор. И выпустили. Семерка и сам не ожидал, что выйдет на свободу.

А потом с ним связались люди. Из странной организации. Назвались Ночные гости. Это был Восьмерка. Его непосредственный начальник.

Он сказал, что это они подстроили освобождение. С помощью друзей в правоохранительных органах.

И теперь Семерка должен работать на организацию. Если хочет остаться на свободе. В случае согласия, он получит почет и уважение. Работать в колоде — это плюс во всем.

Семерка согласился. Не думал, к чему это приведет. Хотя за годы на зоне насмотрелся всякого. И был готов ко всему.

Как он и предполагал, первое же задание было «мокрым». Ну что же. Назвался груздем, полезай в задницу.

Он исполнил все чисто. Тогда они работали в Москве. И в Подмосковье. Пять лет, не меньше. Ни разу не попались. Может, оттого, что Восьмерка передавал четкие планы? Простые и понятные. Без осложнений. И все работало, как часы.

Он понимал, что кто-то наверху организации тщательно готовит все акции. Очень тщательно. Поэтому все проходит успешно. Без осечек.

А потом они переехали в Ленинград. Недавно. И находились в стадии ожидания.

Пока не пришел приказ. Седьмой получил адрес. Номер дома и квартиры. Они должны похитить женщину, которая там живет.

К описанию дела прилагалось фото. Симпатичная девушка. Огонь. Сразу видно, что с перчинкой. Интересно, зачем она понадобилась?

Эти вопросы Седьмой задавал мысленно. Ослушаться не посмел.

И сейчас они уверенно приблизились к дому Сапфировой и вошли в подъезд, где находилась ее квартира.