Гипнотизер в МВД: тотальный контроль. Том 3

Глава 26 Туз пик

Я поднял голову и поглядел на окружающие меня кусты. Вокруг печально шелестела листва деревьев.

Оно и понятно. Место ведь очень плохое, с ярко выраженной негативной энергетикой. Если бы здесь была Сапфирова, она бы так и сказала. Что здесь ее преследуют самые бесноватые призраки. Самые демонические сущности.

Но Сапфирова уже не могла ничего сказать.

И неудивительно. Ведь в этом месте ее убили. Да, я находился в том самом месте, где Пиковый туз провел кровавый ритуал. Интересно, этот сукин сын получил порцию энергии, ради которой все это затевал?

Я, конечно же, на самом деле отчетливо понимал, что все это чисто субъективные его ощущения. Он просто чувствовал невероятный эмоциональный подъем после убийства и считал это поступлением энергии. И поэтому, он наверняка точно также кайфовал, когда убил Сапфирову.

И сейчас, когда наша с ним схватка перешла в финальную стадию, я пришел в это место, чтобы снова повторить обещание поймать ублюдка. Поймать во чтобы то ни стало. Даже ценой собственной жизни. Причем пожертвовать жизнью наверняка придется. Очень уж высоки ставки. И слишком силен враг.

Сейчас я находился в лесной зоне, недалеко от дороги. Тут никого нет, все трупы давно убрали. Только темные пятна на земле, смятая трава и перерытая почва свидетельствуют о недавней трагедии.

Я подошел к дереву, к которому проклятый Пиковый туз привязал Сапфирову. Бедная девочка. Он истязал ее перед тем, как убить. Эксперты сказали, что сексуального насилия не было. Ну, хоть в этом повезло.

Я осмотрел дерево, коснулся веток, потом нашел в траве острый камень и нацарапал на коре слово «Здесь». Еле заметно, со стороны и не видно. Хорошо, тогда отправляемся дальше.

Я вышел из леса, но тоже особой дорогой. Обломал ветки и кусты, повесил их горизонтально. Сделал как бы стрелки, указывающие путь к месту ритуального убийства.

Потом проверил в кармане фотографию из дела Сапфировой, которую позаимствовал в папке на столе у Терехова. На фотографии как раз было изображено место, с которого я только что ушел.

С изображением Сапфировой. Девушка лежала на земле. Сначала Пиковый туз пытал ее возле дерева, а потом бросил на землю. Держать эту фотографию на груди жутко и трудно, но я утешал себя мыслью о том, что это нужно, чтобы поймать убийцу. Все теперь надо сделать по тщательно составленному мной плану.

Выйдя из леса, я отправился на шоссе. Потом долго стоял на дороге, глядя на проносящиеся мимо машины. Одну руку поднял на уровне груди, и указывая большим пальцем в сторону Ленинграда, прося подбросить меня до города.

Три машины проехали мимо, не останавливаясь. А вот четвертая, грузовик с пустым кузовом, остановилась, скрипя тормозами и подняв небольшую кучу пыли на обочине. Я побежал к нему и забрался в кабину.

Мужик шоферюга подвез меня до города. По дороге он рассказывал байки, как ехал в Ленинград из области, а я слушал его, машинально поддакивал, хотя мыслями находился далеко отсюда. Я вспоминал, каким образом пришел к мысли о том, что я разберусь с Пиковым тузом.

Вчера, после того, как отдел милиции пробился в квартиру Буркова, я сидел во дворе и слышал отдаленные выстрелы. Михалыч привычно курил сигарету и качал головой.

— Во как палят, прям один за другим, — осуждающе сказал он. — Сущую войну устроили.

Да, оказывается, там, в квартире Буркова милиционерам оказали ожесточенное сопротивление. Судя по непрерывной стрельбе, там словно засела рота вражеских автоматчиков.

— Как бы их там не подстрелили, наших бедолаг, — сказал водитель, прислушиваясь к звукам выстрелов. — Ох ты ж, смотри, что творится.

Выстрелами выбило окно, и стекла полетели вниз, к нам во двор. Я посмотрел и поблагодарил себя за предусмотрительность, благодаря которой остался далеко от места событий.

— Нет, не думаю, что их подстрелят, — сказал я беззаботно, глядя как оцепление из милиционеров подалось назад, подальше от осколков, упавших в палисад под окнами первого этажа. — Аксаков и Терехов опытные парни, они знают, что к чему. Наоборот, я опасаюсь, как бы не произошло наоборот, то есть, они застрелили тех, кто сидел там, в квартире. Причем, Михалыч, я, кажись, знаю, кто там спрятался. Хочешь, я напишу на бумажке, а мы потом проверим, прав я был или нет?

Шофер погладил густые усы, потом засмеялся.

— Ах ты и шалун, Климов, какой шалун. Все-то тебе лишь бы в игрушки поиграться, словно ребенок какой. Нет, не надо писать, просто скажи так, а я послушаю.

Я тоже улыбнулся. Между прочим, выстрелы наверху стихли. Кажется, дело идет к окончанию эпического сражения. Интересно, прав я или нет в своих догадках?

Если я окажусь прав, то это значит, что я хорошо понял замысел Пикового туза, и, соответственно, могу предугадать его дальнейшие действия. Так что это вовсе не игрушки, дядя Михалыч, а проверка моих же собственных умозаключений. Можно даже сказать, это проверка гипотезы. Вполне себе научный метод работы.

— Нет, так неинтересно, Михалыч, — я достал с сиденья блокнот, взял карандаш и написал на листке фамилию «Сабанин». Потом сложил листок, отдал водителю и сказал: — Вот, держи, скоро проверим, прав я или нет. Если я был прав, то с тебя килограмм эскимо. А если нет — то с меня.

Шофер снова засмеялся, но потом умолк, потому что в доме снова послышались выстрелы. Впрочем, очень скоро они прекратились. А из подъезда выбежал милиционер и закричал:

— Климов, где Климов?! Немедленно отыщите Климова.

Я похлопал шофера по плечу.

— Ну вот видишь, и за мной пришли, — потом вылез из машины, сложил руки рупором и закричал: — Эй, я здесь, иди сюда!

Милиционер подбежал к нам:

— Что вы стоите, пойдемте со мной, вас вызывают наверх!

Я спросил, не двигаясь с места:

— А что случилось, кто там стрелял?

Милиционер подумал, что можно не скрывать, все равно эта информация скоро будет известна всем.

— Там нашли Сабанина. Он оказал бешеное сопротивление и его застрелили при аресте, — ответил он.

Михалыч развернул бумагу и с удивлением увидел фамилию, которую я написал там недавно. Я указал на него:

— Я люблю с шоколадным пломбиром, так что давай, не задерживай.

Шофер покачал головой.

— Вот прохвост, а, вот прохвост.

Я отправился вместе с милиционером в квартиру Буркова. По дороге осторожно спросил у него, что там случилось с преступниками. Их успели ведь обезвредить, правда?

Милиционер, молодой парень, насмешливо взглянул на меня. Мы поднимались по лестнице и он старался не держаться за деревянные перила.

— Да, уже всех обезвредили, так что можешь не беспокоиться.

Я кивнул с облегчением. Я ведь все-таки гражданский человек, не обученный обращаться с оружием и для того, чтобы ловить преступников, мне нельзя обойтись без помощи сотрудников милиции. Как ни крути, а это так.

Мы поднялись на верхний этаж и я с почтением осмотрел стену, и дверь квартиры напротив жилища Буркова, всю в дырках от пулевых отверстий. Потом прошел через выломанную дверь и милиционеров, столпившихся в квартире. Они меня узнали и посторонились.

Я подошел к мертвому Сабанину и сразу увидел игральную карту, валяющуюся рядом с ним. Валет пик, с пятнышками крови, сама карта чуть помятая по краям, видимо, хранилась в кармане брюк.

И еще на карте были начертаны значки и непонятные для непосвященного символы. Я сразу понял, что это значит. Это ведь послание от Пикового туза. Для меня.

Он специально отправил сюда Сабанина и этого липового почтальона и приказал им сидеть, ждать меня. Он ведь знал о том, что я рано или поздно выйду на его фамилию, а потом и на его квартиру в Ленинграде. И поэтому оставил здесь Сабанина, чтобы тот передал мне послание таким экзотическим способом.

Мне надо расшифровать это послание.

— Ты знаешь, что это значит? — спросил Аксаков. Он был весь испачкан и помят, хорошо, что не ранен. При мне из квартиры вывели здоровяка Ломова, получившего ранение. — Что это за буквы?

Я пожал плечами, а сам при этом пожирал карту глазами. Старался запомнить символы. Да, я знаю эти знаки. Это ведь алфавит карт таро, старшие арканы стихий и древо жизни, обозначения планет по римской мифологии. Да, здесь есть над чем поработать.

— Ты знаешь, впервые такое вижу, — ответил я как можно безразличнее. — Тебе, наверное, лучше обратиться к специалистам, они помогут, быстро и квалифицированно.

Аксаков потрясенно посмотрел на меня.

— Я думал, ты у нас специалист. Зачем нам обращаться к кому-то другому, когда у нас есть ты? Ты уверен, что не знаешь? Я думал, что если кто и сможет ответить, то только ты.

Я еще раз посмотрел на карту и покачал головой. Как можно убедительнее.

— Знаешь, у меня тоже есть пределы компетенции. Как говорил Сократ, я знаю, что ничего не знаю. Впрочем, может быть, чего-нибудь накопаю, и тогда сразу тебе скажу. А пока давай осмотрим наших клиентов, увидим, есть ли у них что-то еще интересное.

Нет, больше ничего такого, любопытного. У Сабанина деньги, около двух сотен рублей, фальшивые документы, проездной, мелочь, расческа, носовой платок. Ни блокнота, ни записной книжки, ничего. Очень подозрительно.

У почтальона и того не было. Только смятые рублевые купюры, испачканные кровью, монеты и складной нож в кармане. Тоже никаких документов или иных вещей, показывающих его истинную натуру.

— Ну, есть какие-нибудь мысли? — спросил Аксаков. — Как ты думаешь, почему они здесь оказались?

У меня уже вообще-то был готов ответ, но я опять постарался быть убедительным и помотал головой. Аксаков недоверчиво смотрел на меня и даже Терехов выглядел удивленным, он не верил, что у меня нет ни одной версии.

— Не знаю, парни, мне надо подумать, — ответил я. — Ну что вы так на меня смотрите, может, вы хотите, чтобы я вытащил Пикового туза из рукава и предъявил вам для ареста?

Терехов улыбнулся, а Аксаков серьезно кивнул.

— Вообще-то, да, ты именно для этого нам и нужен.

Я еще раз осмотрел квартиру, но она была пустая. Ею уже давно не пользовались. Сабанина отправили сюда именно для того, чтобы передать мне послание.

Поэтому я почесал голову и сказал:

— Мне надо подумать. Мне надо остаться в одиночестве. Я поеду в свою квартиру и буду думать. Не мешайте мне, если я что-нибудь придумаю, тут же свяжусь с вами.

Аксаков кивнул, потому что ему больше ничего не оставалось, а Терехов спросил:

— А почему в квартиру? Почему не в кабинет к нам на работу? Там ведь есть материалы и мы всегда можем прийти на бпомощь.

Да, он был прав, но я теперь не хотел подставлять под удар моих коллег. А ведь если я заявлюсь к Пиковому тузу с кем-то из товарищей, то он тут же убьет его, а мне этого очень не хотелось. Нет уж, лучше я сам сделаю это.

Поэтому я вышел из квартиры, пропахшей порохом и кровью и задумчиво спустился по лестнице. Послание Пикового туза стояло у меня перед глазами, я мысленно крутил его так и эдак, и уже прикидывал, что оно значит. Мне нужен блокнот и карандаш, чтобы записать расползающиеся мысли.

— Ты куда это намылился? — передо мной стояла Белокрылова и я только сейчас ее заметил. — Ты уже видел Сабанина? Что скажешь?

Я покачал головой. Белокрылова проницательнее Аксакова и Терехова вместе взятых, она сразу почует, что я устраиваю что-то против ее воли и наверняка тоже захочет участвовать в поимке Пикового туза. Но я не мог допустить, чтобы эта женщина тоже пострадала из-за того, что связалась со мной.

Нет, только не это. Если с Аней что-то случится, я этого уже не перенесу. Никогда не прощу себе этого.

— Пока что ничего не могу сказать. Мне надо подумать, Аня. Я должен хорошенько подумать. Не мешайте мне ближайшие сутки.

Я отправился дальше, но Белокрылова схватила меня за руку.

— Ты точно идешь к себе? Просто думать? И ничего больше?

Я постарался выглядеть как можно убедительнее. Улыбнулся.

— Ну, конечно, — потом заметил, что Белокрылова смотрит на меня с подозрением и сейчас будет расспрашивать. — Ты что, не веришь мне?

Тогда я взял ее за талию, прижал к себе и крепко поцеловал в губы. Мы стояли и обнимались, а милиционеры неподалеку засмеялись и сказали:

— Ничего себе, какая любовь.

Наконец, девушка опомнилась и оттолкнула меня.

— Ты чего, сдурел, что ли? Что ты себе позволяешь?

Я покачал головой.

— Давно хотел это сделать. Может быть, ну его все к черту, пойдем, погуляем? Забудем обо всем?

Белокрылова рассердилась. Все, как я и предполагал. Хотя целоваться с ней оказалось очень приятно. Я бы с удовольствием повторил как-нибудь.

— Да пошел ты. Иди, отдохни действительно. И больше не появляйся в конторе, пока не придешь в себя.

Она быстро исчезла в подъезде, а я наконец, получил долгожданную свободу. После этого я и вправду отправился домой, и в течение пары часов расшифровал послание Пикового туза.

Маньяк назначил встречу в полночь, на улице Гоголя, дом одиннадцать. Где-то я уже видел этот адрес, а потом вспомнил, что раньше эта улица называлась Малая Морская и там находился особняк Галицыной, считавшейся прообразом Пиковой дамы у Пушкина.

Вот оно что. Ну что же, хорошо, у меня как раз есть много времени до полуночи. И я могу подготовиться к тому, что там произойдет.

Вот и сейчас, возвращаясь в Ленинград на попутке, я первым делом поехал на место встречи, хотя до полуночи еще порядочно времени. На самой улице я тоже установил несколько знаков, ведущих к Сапфировой.

Начертал ее имя на стене дома, тоже незаметно, можно увидеть, только если присмотреться. Ну, и написал фамилию девушки на окнах домов.

Потом пошел ждать. Вернулся в полночь. Прошелся туда-сюда, ожидая, пока ко мне кто-нибудь подойдет. Белые ночи в самом разгаре, на улице слонялось немало прохожих, но я ждал, что будет дальше.

А потом кто-то очутился у меня за спиной, я и сам не понял, как это случилось. Я обернулся, успел увидеть перед собой пожилого человека, достаточно полного, в очках, типичного профессора, не хватает только палочки и портфеля. Но затем незнакомец схватил меня за шею, резко притянул к себе и громко крикнул:

— Спать!

И я потерял сознание.

Очнулся я уже лежащий возле дерева, как раз в том самом месте, где была убита Сапфирова. Фотография несчастной девушки, та самая, которую я хранил у себя на груди, сейчас лежала у меня на ногах. Странно, я не был связан, но не мог пошевелиться.

— Ну, здравствуй, Климов, — сказал мужчина, стоявший передо мной со скальпелем в руке. — Наконец-то, удалось с тобой познакомиться. Вот ты значит, какой. Правда, ты меня чуток разочаровал. Я думал, ты гипнотизер экстра класса. А ты всего-навсего какой-то приготовишка. Так, подмастерье. Как же тебе удавалось проводить такие масштабные выступления на эстраде? Там что, все были подставные?

А он любит поболтать. Я тоже во все глаза смотрю на мужчину. Обычный, честно говоря, человек, ничем не отличается от других. Вот только глаза немигающие и притягательные. Невозможно отвести взгляд. Подавляет своей волей.

Я что-то мычу, потому что язык еле поворачивается во рту.

— Ах да, точно, я же запретил тебе говорить и двигаться без особого разрешения, — добродушно говорит мужчина. — Ладно, можешь говорить. Вот только двигаться нельзя.

— Ах ты сволочь, — сказал я тут же. Но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. — Как ты это сделал? Как ты подобрался ко мне? Как ты смог меня загипнотизировать? Да ты знаешь, что тебе за это будет? И зачем ты притащил меня сюда? В это ужасное место?

Мужчина улыбнулся и подошел ближе.

— А что же ты думал? Ты считал себя самым лучшим гипнотизером в мире? Да ты жалкая мошка по сравнению со мной. Я могу владеть любым на этой планете. Я думал, что слияние с тобой принесет мне больше пользы, а теперь вижу, что ты никчемный неудачник. Жалкая личность. Если тебя убить, то никто не пожалеет о твоей смерти.

Неправда, Белокрылова обязательно будет жалеть. Да и весь наш отдел тоже, наверное.

— Последний вопрос, — сказал я, все также лежа на земле. — А что ты сделал с Пашутиным? Он пока еще жив? Ты ведь надеешься с его помощью получить для себя выгоду? Шантажируя его отца?

Пиковый туз кивнул.

— Да, это так. А ты, оказывается, умеешь ворочать мозгами. Хоть в чем-то от тебя есть толк. Ладно, если я тебя прикончу, то хоть стану чуточку умнее. Хорошо. Начнем ритуал слияния.

Он двинулся ко мне, подняв скальпель. Тогда я пнул его в пах. Со всей силы. Бурков ахнул и сложился от боли. Выронил скальпель.

Я встал, отшвырнул скальпель подальше ногой, потом подошел к дереву и достал из ветвей пистолет, припрятанный здесь заранее. Еще тогда, когда я был здесь днем.

Бурков вывернулся и лежа на земле, тоже вытащил из кармана брюк небольшой пистолетик. Очень удобный, чтобы прятать в одежде. Навел оружие на меня, но я выстрелил в него с бедра, не целясь.

Поскольку три раза в неделю я тренировался в тире МВД и этот пистолет у меня был отлично пристрелян, то мне не составило особого труда попасть ему в руку. Бурков вскрикнул и выронил пистолет. Я подошел ближе и осторожно, держа убийцу на мушке, отшвырнул пистолетик ногой.

Пиковый туз ошеломленно смотрел на меня.

— Ты хочешь понять, как все это случилось? — спросил я. — Так вот, спешу тебя просветить, на самом деле ты не такой уж и хороший гипнотизер, каким себя, считаешь. Ты вовсе не усыпил меня там, возле особняка Галицыной. Я притворился, что ты это сделал. Для того, чтобы ты привез меня сюда. Где у меня заранее был припасен пистолет. А приехать сюда я сам заставил тебя. Везде я оставил знаки, подсознательно ведущие тебя сюда именно в это место. Ты считаешь его местом силы. Ну, так получи свою силу и гори в аду.

Бурков замахал руками:

— Нет, не надо, ты не понимаешь!

Но я выстрелил ему в голову. Попал в лицо и пуля разнесла его череп вдребезги. На всякий случай, я выстрелил еще в грудь два раза и опять в голову, почти в упор.

Потом я убедился, что Пиковый туз мертв. Стер отпечатки пальцев и бросил на его труп карту туза пик. С надписью: «Больше не побеспокоит».

Потом огляделся, не оставил ли еще каких следов. Нет, вроде все в порядке. Я сунул пистолет в карман и медленно побрел из леса к шоссе. Хотя нет, лучше будет, если я дойду до города пешком. Тогда меня никто не увидит.

Поэтому я пошел через лес. Деревья стояли, покачивая стволами. Листья шелестели на ветру. Воздух казался настолько прозрачным и невесомым, будто его соткали из серебряных нитей.

Странно, иногда все происходящее вокруг казалось мне сном. Интересно, если я лягу спать, то проснусь ли опять в своем времени? Нет, конечно, я знаю, что теперь мое место здесь.

Надеюсь, у этих Ночных гостей не осталось еще каких-нибудь маньяков.

Например, Джокера.