Гипноз. Скрытые глубины

Месмеризм зародился во Франции, а между Францией и Соединенными Штатами существовали крепкие политические связи, возникшие в общей, как тогда казалось, кузнице революционного энтузиазма и подогреваемые франкмасонами большинства орденов по обе стороны Атлантики. Превосходным символом тесных взаимоотношений между двумя странами — старой и новой — стал дар, который Франция преподнесла Америке в виде Статуи Свободы, и поныне гордо возвышающейся в заливе Нью-Йорка. «Свобода, просвещающая мир» (таково ее полное название) была придумана и построена скульптором Августом Бартольди и инженером Густавом Эйфелем (более известным как автор одноименной башни) и подарена Америке в День независимости в 1884 году, ровно через сто лет после критического для Месмера года и сто восемь лет спустя после провозглашения Декларации независимости Америки.

Не удивительно, что месмеризм с самого начала пытался закрепиться в молодой стране. Мы уже знаем: первые попытки продвижения месмеризма через Атлантику принадлежат маркизу де Лафайетту. Он написал из Парижа 14 мая 1784 года воодушевленное письмо о Месмере Джорджу Вашингтону, а вслед за его письмом 16 июня Месмер отправил Вашингтону свое собственное послание. Вашингтон ответил Месмеру через пять месяцев, после личной встречи с Лафайеттом в Штатах. В ответе осторожно и с безупречной вежливостью сообщается, что если месмеризм и правда настолько хорош и благотворен, как о нем говорят, то он, несомненно, послужит на пользу людям и принесет славу своему основателю. Тем временем, маркиз в ходе своего визита прочел одну или две лекции по месмеризму, посетил общество шекеров, поскольку видел сходство транса, в который входили шекеры, с месмерическим кризисом, и отправился понаблюдать за ритуалами американских индейцев. Он не был вполне уверен в европейском происхождении месмеризма и пытался найти что-нибудь похожее, возможно, более примитивное, в других культурах. Но, несмотря на все усилия де Лафайетта, не они привлекли американцев к месмеризму, а его исключительная новизна. Американцы чувствовали себя первооткрывателями, участниками создания новой страны, державы с огромным потенциалом. И многие из них надеялись, что месмеризм станет полезным инструментом превращения США в наиболее духовно продвинутую нацию в мире.

Перкинизм

После де Лафайетта примерно тридцать лет французские миссионеры месмеризма не посещали США, ибо Франция проходила через смятение революции, диктатуру Наполеона и непрерывные войны. Однако в это самое время, возможно, даже вследствие визита маркиза, в Америке появился и начал развиваться доморощенный вариант месмеризма в форме так называемого «перкинизма».

Примерно в 1790 году Элиша Перкинс, учредитель Коннектикутского медицинского общества, изобрел «тягач», при помощи которого ему удалось провести несколько замечательных исцелений. «Тягач» состоял из двух деталей приблизительно семи сантиметров длиной, серебристого и золотистого цветов, каждая деталь представляла собой сплав различных металлов (состав держался в секрете), при соединении вместе они образовывали полуконус, разрезанный вдоль. Перкинс утверждал, что данный прибор при прохождении над больным местом вытягивает болезнь из тела пациента — отсюда и название «тягач». Успех прибора превзошел все ожидания. Перкинс вскоре распространил деловые интересы и на Европу, послав сына Бенджамина управлять магазином в Лондоне, где тягачи продавались по баснословно высокой цене — пять гиней за пару. Без сомнения, его бизнесу немало способствовала статья «Эксперименты с металлическими тягачами» (1799) Дж. Д. Герхольдта и К. Г. Рафна, где авторы нахваливали изобретение Перкинса, оказавшееся, по их данным, особенно эффективным при лечении лошадей.

Однако период расцвета дела Перкинса длился недолго. Тягачи не нравились ни месмеристам, ни врачам. Даже обычная публика посмеивалась над прибором, как, например, Джон Корри в сатирическом двустишье:

В Париже Делез отказал изобретению Перкинса в принадлежности к истинно магнетическим методам, а в Англии реакцию научного сообщества, возможно, определила книга, опубликованная в 1801 году. В ней член Королевского научного общества по имени Дж. Хайгарт сообщил, что деревянный тягач, имитирующий по внешнему виду металлический, столь же эффективен, как и оригинальная дорогостоящая модель. В книге «Воображение как причина болезней человека и способ их лечения» Хайгарт приписал решающую роль в исцелении не тягачам, а воображению пациентов, в случае животных — доверию лошадей к своим хозяевам. Перкинс был исключен из Коннектикутского медицинского общества по обвинению в шарлатанстве и умер в Нью-Йорке во время эпидемии желтой лихорадки в 1799 году, доблестно пытаясь своим тягачом победить болезнь.

Три иноземца

Следующим французским гостем, приехавшим в Америку с месмеризмом, оказался Жозеф дю Коммэн, с которым мы уже встречались в предыдущей главе. Он поселился в Штатах в 1815 году, однако до 1829 года практически не занимался пропагандой чудесных свойств нового вида лечения. В 1829 г. дю Коммэн на время покинул пост преподавателя Военной академии в Вест Пойнте ради чтения лекций по месмеризму в Нью-Йорке. Собственно, его вклад и ограничился только этими лекциями, также опубликованными в виде книги. Известно, что лекции не произвели на американскую общественность большого впечатления. Возможно, враждебное отношение к месмеризму Бенджамина Франклина и Томаса Джефферсона помешало высшему свету принять его всерьез.

Гораздо большего удалось достичь Шарлю Пойену Савье, практиковавшему месмеризм в Массачусетсе. Пути Пойена и месмеристов пересеклись в 1832 году, когда тот изучал медицину в Париже. Пойен сам страдал от множества заболеваний и был потрясен, когда ясновидящий, находящийся под гипнозом, перечислил все их симптомы. Вот вам еще один пример «мгновенного просветления» — Пойен тотчас стал новообращенным и провел остаток своей короткой жизни в борьбе за любимое дело.

На первых порах его энтузиазм принес месмеризму больше вреда, чем пользы. Он прибыл в Бостон после краткосрочного посещения французской Вест Индии. Насмотревшись там на настоящее рабство (он же был убежденным аболиционистом), Пойен стал относиться к Новой Англии как к своей духовной родине. Хотя в то время Новую Англию, и особенно Бостон, охватила страсть ко всему новому, бывшие в недалеком прошлом пуританами новые англичане не поддались на пламенную агитацию месмеризма. Пойен произносил серьезные и глубокомысленные речи, однако сильный французский акцент мешал слушателям понять его, впечатление портило и родимое пятно клубничного цвета, занимавшее добрую половину лица. Идея Пойена о том, что месмеризм поможет превратить молодую страну в рай на Земле, не встретила поддержки со стороны местных жителей. Для них значение имел только упорный труд и моральные добродетели.

Устав от отсутствия интереса к своей деятельности и испытывая ограниченность в средствах, Пойен начал подумывать о возвращении во Францию, когда вдруг получил приглашение посетить Род-Айленд. Это явилось поворотной точкой его карьеры: там лекции воспринимались лучше, чем где бы то ни было, и вдобавок удалось найти блестящего испытуемого, Синтию Энн Глисон — она легко входила в глубокий транс и демонстрировала превосходные ясновидческие способности. В ее присутствии лекции собирали гораздо большую аудиторию и даже начали приносить доход, поэтому Пойен взял ее с собой в турне по Новой Англии. Турне стартовало в Бостоне с демонстрации в Гарвардской медицинской школе.

Публика достаточно хорошо относилась к их выступлениям, но не без некоторого скептицизма: кое-кто предполагал наличие тайного сговора между мисс Глисон и Пойеном, с помощью которого они дурачили аудиторию. Пойен понял свою ошибку и начал вовлекать в шоу добровольцев из публики. Он пользовался теми же приемами, что и современные эстрадные гипнотизеры: его объекты становились невосприимчивыми к боли, могли без содрогания вдыхать нашатырный спирт прямо из бутылки и не реагировали на громкие звуки. За короткой вводной лекцией по истории и теории месмеризма следовало показательное выступление, и иногда то тут, то там Пойену удавалось излечить людей от болезней прямо на сцене. Некоторая часть представления отводилась и демонстрации паранормальных феноменов, хотя сам Пойен полагал, что так называемое ясновидение объясняется передачей мыслей оператора объекту за счет возникновения между ними доверия и гармонии.

Обновленный стиль представлений принес Пойену огромную популярность, и вскоре, в 1837 году, он вполне мог похвастаться тем, что, как минимум, еще человек сорок начали выступать в его манере. Один из них, Б. Ф. Бугард (опять же француз), произвел в 1836 году безболезненное удаление зуба, вызвавшее ни много, ни мало сенсацию. После триумфа Пойена распространению месмеризма в США уже ничто не могло помешать. Этому способствовали также отсутствие профессиональных учреждений, обладающих достаточным влиянием, чтобы запретить новое учение, и свойственная американцам независимость суждений. Пойен навсегда покинул Соединенные Штаты в 1839 году, а в 1844 он приготовился было к обратному путешествию из Франции в Америку, но внезапно скончался. Однако брошенные им семена уже принесли свои плоды: одна из самых ранних американских книг по интересующей нас тематике («История и философия животного магнетизма с практическими рекомендациями», автор — Практикующий Магнетизер), опубликованная в 1843 году, утверждает, что только в одном Бостоне на тот момент насчитывалось примерно двести магнетизеров. Магнетизм завоевал Нью-Йорк и Филадельфию, где некий «Джентльмен из Филадельфии» написал в 1837 году «Философию животного магнетизма». Это произведение знаменито не только своим возрастом (считается одним из первоисточников по месмеризму в Америке), но и тем, что, по мнению многих ученых, оно принадлежит перу Эдгара Аллана По, чьи литературные вторжения в область месмеризма мы рассмотрим чуть позже.

Третьим заморским «борцом за распространение» месмеризма стал англичанин Роберт Кольер, приехавший в 1839 году читать лекции по френологии (к ней в Европе относились спокойнее, чем к месмеризму). Он ужаснулся представшей его глазам картине: везде и особенно в области медицины правили бал знахари и обманщики. «Ежедневно несколько человек становятся жертвами шарлатанов, — писал он. — Их грязные поступки превосходят все, совершенное Иродом». Он нашел аудиторию подготовленной к восприятию не только френологии, но и месмеризма, основы которого ему удалось изучить в Англии у Джона Эллиотсона (о нем — в следующей главе). Кольер с большим успехом читал лекции на всем восточном побережье: в Нью-Йорке, Бостоне и Филадельфии. Три месяца вечерних выступлений в Бостоне привели к расследованию его деятельности городским советом. Нельзя сказать, что в результате этого расследования месмеризм получил официальное одобрение и поддержку, но сам Кольер был признан честным и неопасным для общества, а его выступления хоть и несли отпечаток чего-то мистического, но не являлись обманом. Примерно так же реагировало и большинство посетителей его лекций и демонстраций: замешательство в сочетании с благоговением.

Ранняя теория и практика месмеризма в Америке

Благодаря стараниям дю Коммэна, Пойена и Кольера месмеризм вошел в моду, и для удовлетворения возникшего спроса понадобились лекторы и демонстраторы американского происхождения. Среди них наибольшую известность получили двое: Джон Боуви Додс (1795–1872), который был настолько популярен, что его курс, состоявший всего из шести лекций, посетило две тысячи человек, и Ля Рой Сандерлэнд (1804–85) — он мог собрать столько же народу на одну-единственную демонстрацию. В 1850 году Сандерлэнд был даже приглашен прочесть лекцию по месмеризму в сенате США.

Трудно сказать, к какой категории, анимизму или флюидизму, относились Додс и Сандерлэнд, к тому же сам Сандерлэнд в разное время называл свою деятельность по-разному, дольше всего продержалось название «патетизм». Какое-то время он выступал в Новой Англии в качестве проповедника учения секты «возрожденцев»[34], уже тогда проявился его ораторский талант — он мог завести большую аудиторию. Сандерлэнд узнал о месмеризме в 1839 году и без промедления поменял свои взгляды. Техника демонстрации патетизма в его исполнении была простой до невозможности. Он выходил на сцену и начинал говорить о патетизме, объясняя, каким образом можно добиться степени контакта между оператором и объектом, необходимой для подчинения его воле оператора. «Я использую этот термин (патетизм) для обозначения не только средств, при помощи которых один человек своими манипуляциями может вызвать появление эмоций, ощущений или любых других физических и психических эффектов у другого человека, но и той восприимчивости к любой форме манипулирования у испытуемого, на основе которой эти эффекты и производятся». И в какой-то момент он неожиданно объявлял, что некоторые из присутствующих находятся в таком «патетическом» состоянии. Они тут же давали о себе знать, поднимаясь к нему на сцену (возможно, здесь не обошлось без заимствования некоторых трюков «возрожденцев»). Затем он показывал на них стандартный набор приемов эстрадного гипнотизера, хотя, при случае, проводил и легкие операции.

В 1843 году Сандерлэнд издавал в Нью-Йорке подпольный журнал «Магнит». Разнообразие статей, печатавшихся в «Магните», впечатляет: журнал был «посвящен исследованию человеческой физиологии, включая жизненную силу, патетизм, психологию, френопатию, френологию, неврологию, физиогномику и магнетизм». Чуточку задержимся на этом недолго просуществовавшем журнале, поскольку он является типичным представителем периодического издания Европы (или любой другой части света) девятнадцатого века. Во вступительной статье Сандерлэнд сравнивает незаслуженное осуждение Вильяма Гарвея (открывшего циркуляцию крови) и Галилея с тем, что случилось с магнетизмом; подобное сравнение было общим местом всей месмерической литературы того времени. Магнетизм, заявляет Сандерлэнд, представляет собой целостную философию материи и сознания, совершенную в смысле света, который она проливает на деятельность мозга, источник сновидений и всех форм сумасшествия. Автор затем прилагает некоторые усилия для отделения себя от эстрадных магнетизеров и прочих популяризаторов месмеризма на основании того, что предложенная им теория является якобы настоящим научно обоснованным исследованием. Итак, тело покрыто магнитными полюсами, при умелом обращении с ними можно избавиться от болезней, успокоить истерию, вызвать сомнамбулическое состояние и так далее. Безумство — это разупорядочивание полюсов, смерть — их разрушение. Нетрудно понять, в чем заключалась притягательность такого всеобъемлющего подхода.

Оставшееся после вступления место занимают истории излечения тех или иных болезней, а также объяснения законов Вселенной. Среди описываемых случаев есть, например, история слепой от рождения женщины (умеющей, однако, читать по системе Брайля[35]), которая в месмеризованном состоянии обрела способность к чтению обычных книг, а собственные внутренние органы она описывала даже лучше, нежели окружающие предметы. Хотя Сандерлэнд и публиковал статьи подобного рода, он старался избегать сомнительных сведений о ясновидении, предсказаниях будущего и так далее. В целом тон журнала подвижнический, но осторожный. Сандерлэнд сожалеет, например, о существовании толп эстрадных магнетизеров, чьей задачей является исключительно развлечение публики, они, по его мнению, пятнают имя магнетизма, и не удивительно, что страна, сидящая на такой диете, не придает никакого значения медицинскому применению магнетизма. Именно поэтому он ставит своей целью заполнение страниц журнала значительными, с точки зрения медицины, случаями и призывает всех честных людей поддержать магнетизм.

Проявленное Сандерлэндом сочетание энтузиазма с осмотрительностью отнюдь не уникально. Естественно, о деятельности странствующих магнетизеров и прочих псевдо-месмеристов сохранилось очень мало сведений, однако настороженное отношение к их темным делишкам, скорее всего, не случайно. В глазах всех авторов журнала эти проходимцы были опасны тем, что мутили воду. Тогда как Сандерлэнд и ему подобные хотели бы видеть месмеризм в качестве серьезного медицинского подхода, основанного на твердых научных принципах, и их защищающийся тон был призван показать медикам, что они не хотят иметь ничего общего с разношерстной толпой «собратьев по оружию».

Среди людей, придерживавшихся научного взгляда на использование месмеризма, находились и такие, как лейтенант Вильям Стоун из Нью-Йорка, бывший некогда послом США в Нидерландах. Хотя Стоун стал приверженцем месмеризма после посещения представления с участием ясновидящей Лорен Брэкет, частично вылеченной посредством месмеризации доктором Жоржем Капроном из Провиденса от слепоты и немоты (полученной в результате удара по голове), затем он всячески избегал мелодраматических ситуаций, спокойно экспериментируя у себя дома и публикуя тщательные отчеты об обнаруженных феноменах. Другим ответственным исследователем был Дж. К. Митчелл (1798–1858), в 1840-х годах он провел серию серьезных экспериментов по наблюдениям за изменениями температуры тела и частоты пульса объектов и определил, в частности, долю населения, восприимчивую к месмеризации. Он также провел некоторое количество стоматологических операций под гипнотическим наркозом. Ему не удалось найти доказательства реальности паранормальных феноменов и магнетического флюида; в последнем случае потому, что не удалось показать истощения месмерической энергии, которого можно было бы ожидать в случае правильности теории флюидизма. Даже если бы флюид и существовал, Митчелл сомневался в том, что им можно было бы заряжать металлы и другие вещества. По его гипотезе, оператор каким-то образом изменяет некие параметры своей нервной системы, которые, в свою очередь, влияют на нервную систему объекта, опять же неизвестно как. Если не принимать в расчет последнее туманное предположение, то можно считать Митчелла предшественником всех исследователей академического типа, жившим задолго до основания первых психологических факультетов в университетах Америки (1880-е годы).

Тот факт, что как Додс, так и Сандерлэнд начинали свою карьеру в качестве священников (Додс был универсалистом, а Сандерлэнд — методистом), свидетельствует о приверженности американцев к религиозным аспектам животного магнетизма. В то время объекты в состоянии транса часто говорили о возможности покидать пределы собственного тела, странствовать в высших сферах и общаться с ангелами, это, казалось, доказывало существование души, обладающей неизмеримыми силами. Достаточно большое количество людей, изучая месмеризм, заново открыли в себе христианское начало, хотя некоторые, наоборот, уходили от общепризнанных догматов Церкви к чему-то гораздо более неопределенному. Более того, поскольку все болезни (физические, душевные или психические) считались следствием нарушения гармонии человека с невидимой деятельностью Вселенной, месмеризму, как методу лечения, приписывали воздействие на все личностные характеристики человека в целом, то есть наряду с избавлением тела от болезни должны были происходить изменения и в характере. И, наконец, месмеризм претендовал на наукообразность, так что людям, верящим в него, не надо было считать себя впавшими в суеверие. Даже в религиозной области тогда превалировал приземленный стиль изложения.

Подобные идеи распространялись посредством десятков книг по месмеризму, опубликованных в Америке в 1840-х годах.

Как правило, они начинались с обращения к непредвзятости читателя, затем шло краткое изложение работ Месмера, описание исцелений, документальное подтверждение явлений телепатии и ясновидения, и заканчивалось все инструкциями начинающему магнетизеру. Общий настрой таких произведений можно легко почувствовать на одном примере, взятом из книги «Размышления о фактах месмеризма, их причинах и использовании» (1842) знаменитого врача Чарлза Колдвелла.

Новая Англия оставалась центром исследований месмеризма, однако общества месмеристов процветали и в Цинцинатти, и в Новом Орлеане (кстати, члены этих обществ имели, в основном, французское происхождение и контактировали с единомышленниками во Франции в большей степени, чем с соотечественниками из Новой Англии).

Частично под влиянием книги английского автора Чоунси Тауншенда «Факты месмеризма» (1840, второе издание — 1844), которая стала своего рода библией для американских месмеристов, получила распространение теория существования пяти фаз транса. Глубокий транс считался всего лишь второй фазой (первая — легкий транс). В основном всех исследователей интересовал феномен каталепсии (третья фаза), так называемое «месмерическое сознание» (состояние, в котором объект способен к телепатии и ясновидению, появляющееся, как тогда считали, в результате отделения души от тела), и, наконец, «ясновидческая мудрость», подразумевавшая прямой контакт с магнетическим флюидом, временно наполнявшим разум субъекта собственным всеведением.

Америка быстро приняла хирургию под гипнотическим обезболиванием. И хотя операции выполнялись также в Англии и во Франции, по сведениям из достоверных источников, основная масса их проводилась вдалеке от культурных центров — в Индии (см. следующую главу) и многочисленных маленьких городках Америки. Объясняется это тем, что медицинские каноны, продиктованные академиями, просто не достигали столь отдаленных мест. Подход американцев всегда практичен: если что-то работает — надо использовать, и незачем задумываться о причинах и следствиях.

Для месмеризма в США вообще характерен прагматический подход. Когда месмеризм впервые появился в Европе, он был воспринят преимущественно привилегированными классами. Когда же он проник в Америку, то быстро спустился вниз по социальной лестнице. Это возымело огромные последствия для его дальнейшего развития в Америке. В соответствии с истинно американским девизом «помоги себе сам» распространение среди среднего класса оказалось бы невозможным, не имей месмеризм практической ценности. Лечение, конечно, можно считать практическим применением, однако медицина представляет собой лишь одну составляющую жизни. В результате, магнетизму пришлось предложить целую новую жизненную философию, потому что самосовершенствование в любой форме как раз тогда стало очень модным. Именно поэтому первые лекторы, в том числе и Додс, предпочитали опускать странное выражение «животный магнетизм» и переименовали месмеризм в «науку об уме и его возможностях», тогда как Сандерлэнд остановился, в конце концов, на термине «электропсихология». В Америке месмеризм превратился в способ исследования собственного умственного потенциала и формирования личной философии. Американцев притягивала космологическая сторона новой теории: здоровье — не только телесное, но еще и душевное, и умственное — есть результат приведения себя в гармонию с пронизывающей мир энергией. Месмеристы учили, что месмеризм — это духовный путь решения не только индивидуальных, но и национальных недугов. Месмеризм не заменил собой христианство, а, наоборот, — символизировал его реализацию на земле. Для сотен обыкновенных мужчин и женщин, заинтересованных в собственном просветлении, месмеризм означал не изменение отношения к Богу или судьбе нации, но перевод этого отношения на более крепкое основание.

Френомагнетизм и электробиология

Типично американская изобретательность в 1840-х годах привела к объединению месмеризма с френологией — верой в то, что умственные способности человека неодинаково распределены между разными частями черепа. Считалось, что «френомесмерист» или «френомагнетист» может движениями пальцев направить магнетический флюид в соответствующую часть черепа для вызова нужной формы поведения. Так, например, стимуляция деструктивной области приводила объекта в ярость. И, наоборот, объект зачастую выступал в качестве подопытного кролика, у которого проверяли, какие области мозга отвечают за то или иное моральное качество. Подобный экспериментальный подход вызывал неистовые споры, поскольку разные френомагнетисты получали разные результаты. По всей вероятности, френомагнетизм можно считать истинно американским явлением, чуть позже вернувшимся обратно в Европу.

Френомагнетизм был неотделим от эстрадных выступлений. Ведь нет никакой необходимости стимулировать у кого-то ярость, благожелательность и тому подобное, если рядом нет аудитории, которую нужно восхитить или развеселить. А так как френомагнетисты не могли каждый вечер использовать одного и того же объекта (в этом случае сразу бы встал вопрос о сговоре), то, естественно, им не оставалось ничего другого, как искать добровольцев среди зрителей.

Другим американским новшеством, также тесно связанным со сценой, стала электробиология. Своим возникновением она обязана Додсу, который применял для месмеризации один необычный подход: субъект держал в ладони маленький биметаллический диск и смотрел на него, не отрываясь. Диковинная теория гласила, что электричество, производимое диском, поступает в мозг и накапливается там. Но дело не в теории, а в том, что подобная практика стала настоящим подарком всем эстрадным магнетизерам. Не требовалось ни дорогостоящего оборудования (диск был похож на монету: сердцевина из меди или серебра, сверху — цинковое покрытие), ни какого-то специального умения — публика проделывала всю работу самостоятельно. Так родилось целое поколение «электробиологов», ставших предшественниками современных эстрадных и телевизионных гипнотизеров. Они разъезжали по Соединенным Штатам с полными сумками дисков, предназначенных для раздачи зрителям. Те подвергались месмеризации, а затем в зависимости от таланта каждого конкретного оператора показывали всякие экстраординарные фокусы, причем чем больше их было — тем, разумеется, успешнее проходило шоу. Сохранилось сообщение о визите одного американского электробиолога в Англию.

В общем, уже знакомая нам развлекательная ерунда, не лишенная, однако, и некоторой важности. Одна анонимная статья в цинциннатском «Журнале Бьюкенена для мужчин» 1849 года выражает сожаление по поводу прекращения практики ручных пассов. Современные месмеристы, жалуется автор, просто приказывают объектам спать. Оглядываясь на прошлое, можно сказать: методы электробиологов оказались ближе всего к тому, что мы теперь называем гипнотизмом, но в те времена некоторые люди полагали, будто магнетисты перестали заботиться о благополучии своих объектов, поскольку разучились питать их тела живительным магнетическим флюидом. Если оставить в стороне технику, то неожиданным следствием тогдашних шоу и, быть может, ожиданий публики явилась разработка множества критериев, с помощью которых и сегодня гипнотизеры тестируют восприимчивость субъектов и определяют, находится ли их клиент в состоянии транса. Конечно, фундамент заложили европейские предшественники, но именно американцы нечаянно ввели в обиход большинство ставших впоследствии академическими терминов. Главным отличием американских магнетизеров от европейских коллег стало понимание того, что все проявляемые феномены вытекают из состояния, в которое впадает испытуемый. В Европе эти явления всегда воспринимались как результат воздействия воли месмериста на объекта, а не как нечто, произведенное самим объектом.

Это была наша первая серьезная встреча с эстрадным гипнозом, и здесь я считаю не лишним упомянуть о замечательном фильме Ингмара Бергмана «Маг», действие которого, правда, происходит в Европе. В нем интеллигентно, местами напряженно, но с иронией описывается кочевая жизнь одного месмериста по имени Воглер и его труппы в 1846 году. Фильм слишком сложен для однозначной трактовки, достаточно сказать только, что зритель остается в недоумении относительно того, шарлатаны они или нет. Хотя их эликсиры, конечно, поддельные, и труппу разыскивает полиция (нигде не говорится, за что), хотя они используют зеркала для создания видимости спиритических явлений, все-таки во время их выступлений обычные трюки, по-видимому, чередуются с настоящими психическими феноменами. И, весьма вероятно, герои фильма вынужденно признают себя обманщиками, чтобы избежать враждебного отношения и травли. В мрачной сцене на чердаке, когда Воглер мстит одному из своих злобных преследователей, невозможно с уверенностью сказать, использует ли он месмеризм по-настоящему с целью вызвать галлюцинации, или все это результат продуманной постановки. Без сомнения, многие странствующие электробиологи и месмеристы в Америке прибегали к такой же комбинации трюкачества и истинного месмеризма.

Слухи и страхи

Прошло не так уж много времени, и в Америке возникли стандартные опасения по поводу месмеризма: он основан на людской доверчивости, а, по сути, является обманом; он ограничивает вашу волю; месмерист способен тайно внедрить в ваш разум приказы о подчинении; оператор может принудить женщину к сожительству и прочему. Автор анонимного памфлета «Признания магнетизера», «исправившийся» (по его собственному утверждению) месмерист, сообщает, что во время контакта с объектами или пациентами женского пола у него нередко возникало искушение, а однажды он убедился — по отношению к нему женщины, участвовавшие в сеансах, испытывали аналогичные чувства. Он, правда, клянется, что ни разу не поддался соблазну, и просто считает своим долгом предупредить людей об опасности.

Мнение образованной части населения в целом можно назвать нейтральным: ни за и ни против. Ральф Уолдо Эмерсон, например, находил мысль быть в чьей-то власти ужасной, однако признавал, что месмеризм способствует пробуждению интереса к скрытым сторонам жизни. Натаниэль Хоторн иногда высказывал идею о том, что месмеризованный объект способен отвечать на вопросы метафизического и космологического порядка, и, следовательно, месмеризм в какой-то степени может помочь людям найти духовное начало своей жизни. При этом в «Доме о семи фронтонах» (1851) он описывает, как гипнотизер подчиняет себе волю объекта, и даже делает вывод о большей привлекательности женщин в качестве объектов гипноза на основании того, что их воля слабее мужской. Хоторн, кстати, внес свой вклад и в увековечение выдумки о возможности пожизненного транса. Когда Мэтью Моуль мстит Пинчеонам за всех Моулей посредством гипнотизирования Алисы Пинчеон, после сеанса девушка просыпается в превосходном физическом состоянии (ничего не помня о происходившем), но всю оставшуюся жизнь она вынуждена будет выполнять прихоти Мэтью и терпеть унижения от него. Рассказывая эту историю, Холгрейв (также являющийся потомком «колдуна Моуля» и обладателем «колдовских» глаз, присущих всем Моулям) настолько вживается в нее, что начинает размахивать руками так, как если бы он сам заколдовывал Алису, — и нечаянно вводит в транс Фебу Пинчеон, свою слушательницу. От морального изнасилования наподобие того, которому подверглась Алиса, Феба спасается только благодаря самообладанию Холгрейва. В жизни Хоторн столкнулся с месмеризмом лишь однажды — в 1841 году его невеста попросила у него разрешения проконсультироваться с врачом-месмеристом по поводу головных болей, но Хоторн не захотел даже слышать об этом: месмеризм считался манипуляцией и насилием над «священной неприкосновенностью личности». Таким образом, хотя Хоторн и презирал месмеризм, как и любую другую форму контроля над личностью, он не мог не восхищаться данным предметом и именно о нем писал в своих произведениях. Возможно, он хотел, чтобы от его воображаемого мира читатели тоже впадали в своего рода транс.

Рассказ Эдгара По «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром» (опубликованный в 1845 году под первоначальным названием «Месмеризм in Articulo Mortis»)[36] спровоцировал серьезные споры по поводу месмеризма. Рассказ базируется на весьма странной идее, будто умирающего можно так напитать магнетическим флюидом, что он до конца не умрет, а останется в некоем подвешенном состоянии. Длиться такое состояние может месяцами, пока месмерист не положит ему конец — «освобожденное» тело при этом мгновенно превратится в кучу гнилой, вонючей слизи. Принимая вымысел за правду, люди всерьез обсуждали возможность такого жуткого применения месмеризма и, разумеется, проклинали месмеристов. Богатое воображение подсказало По сюжеты еще для двух коротких рассказов о месмеризме: «Месмерическое откровение» и «Повесть Скалистых гор». В «Месмерическом откровении» месмеризованный объект оказался способен выступать в роли проводника или медиума и открывать метафизические истины, а «Повесть Скалистых гор» рассказывает о том, как один часто месмеризуемый человек, находясь в состоянии транса, узнает о своей предыдущей инкарнации.

Однако любая реклама — хорошая реклама. Все публично высказанные негативные отзывы и страхи давали месмеристам типа Сандерлэнда возможность «держать руку на пульсе» ситуации. В ответе на «Признания магнетизера», упоминающем его имя, Сандерлэнд подчеркивает эффективность месмеризма при лечении многих заболеваний, от слепоты до пристрастия к кофеину, и указывает на важные открытия в области человеческого разума, по-видимому, характеризующегося скрытой способностью к ясновидению. В ответ на нападки месмеристы утверждали, что их противники сосредоточились на поверхностных стадиях магнетизма, таких, которые достигаются в постановках электробиологов, и игнорируют существование более глубоких состояний, привлекающих к себе основное внимание серьезных исследователей. Но на эти аргументы сведущие люди отвечали, что все «факты», касающиеся паранормальных феноменов, субъективны и недоказуемы, поскольку являются всего лишь переживаниями месмеризованных субъектов.

Ряд художественных произведений, посвященных эстрадному гипнозу в Америке девятнадцатого столетия, демонстрируют противоположные точки зрения на один и тот же предмет. В «Романсе счастливой долины» (1852) Хоторна есть сцена, где Присцилла, в роли «Дамы под вуалью», вступает «в общение с миром духов» и с «Абсолютом». Она находится в каталептическом состоянии, ее воля — всецело под контролем бессовестного профессора Вестервельта. Хоторн, похоже, верил, что во время представлений эстрадных магнетизеров люди погружаются в транс по-настоящему (хотя транс Присциллы и нарушается благодаря любви Холлингсворта; чувство оказывается сильнее магнетизма харизматического, но испорченного Вестервельта). В романе Маргарет Этвуд «Та самая Грейс» (1996) эстрадный гипноз представлен в виде подделки, искусного, но совершенно безобидного мошенничества.

Месмеризм и американские проповедники новых идей

Когда Америку захлестнула первая волна месмеризма, посвященные ему книги подчеркивали как медицинский, так и паранормальный потенциалы данной методики. Однако к 1850 году последним стали интересоваться гораздо больше, чем первым. Материалистические теории уступили место или различным адаптациям традиционных представлений о душе и духе, или сведенборгианству. Скандинавский «пророк» был чрезвычайно популярен в Штатах, считалось, что месмеризм подтверждает реальность видений Сведенборга. В книге «Месмер и Сведенборг», написанной в 1847 г. Джорджем Бушем, говорится о том, что Сведенборг общался с ангелами только ему одному известным способом, а Месмер предложил метод, открывающий доступ в тот же самый мир всем людям без исключения. Буш считал реальностью все так называемые «высшие феномены» месмеризма, от предсказаний будущего до способности видеть ауру, потому что именно такое и должно происходить в духовном мире в соответствии с учением Сведенборга. Таким образом, целью возникновения месмеризма, по мнению Буша, является окончательное и повсеместное принятие сведенборгианства. В общем и целом, каковы бы ни были причины, характерные для культурной истории именно этой нации, но месмеризм предрасположил американцев к мыслям не только о низшем бессознательном, но также и о мистическом сверхсознательном, и несколько потеснил основанное на Писании христианство ради психологических рассуждений о равенстве человека высшим или природным силам.

Можно сказать, что в каком-то смысле виноват в этом опять-таки Пойен. Ведь именно он прямо или косвенно повлиял на формирование мировоззрения многих известных людей, например, доктора Джеймса Стенли Граймса (1807–1903) и Финеаса Паркхерста Квимби (1802–66). В жизни и работе третьего поколения американских проповедников месмеризм уже не играл практически никакой роли, однако он дал исходный толчок и инициировал все последующее движение в данном направлении.

Квимби, задумчивый человек респектабельной внешности, встретился с Пойеном в Белфасте (штат Мэн) в 1836 или 1838 году. Лекция и демонстрация Пойена произвели на Квимби громадное впечатление. Он буквально засыпал лектора вопросами, и тот сказал, что каждый может стать месмеристом, если, конечно, постарается. Именно это Квимби и хотел услышать; он оставил работу часовщика и следовал за Пойеном до тех пор, пока не почувствовал в себе силы к самостоятельным выступлениям. Он нашел собственного сомнамбулу, семнадцатилетнего Люциуса Бекмара, и вскоре стал самым знаменитым месмеристом Америки. К его услугам прибегали все и всюду.

Через некоторое время одна незначительная, на первый взгляд, мелочь привлекла внимание Квимби: чем же являются паранормальные феномены на самом деле — ясновидением или телепатическим контактом с пациентами? Если верно последнее, значит, Люциус лишь определяет то, во что пациенты верят сами, и причина действенности лечения совсем не обязательно связана с эффективностью трав, которые предписывались по результатам сомнамбулического диагноза, скорее, она определяется верой пациента своему врачу. В 1859 году в Портленде (штат Мэн) Квимби, наконец, нашел здание с достаточно большими помещениями, пригодными для приема и консультирования сотен приходящих к нему людей. Он нашел, что посредничество Люциуса в лечении пациентов ему больше не нужно. Достаточно было удобно усадить клиента напротив себя и пристально смотреть на него, пока не наступит состояние транса, а затем с помощью психической силы передать от себя пациенту целительную энергию и подкрепить лечение каким-нибудь травяным средством.

Однако сомнения не уходили, а, скорее наоборот, подтверждались сделанным Квимби открытием. Небогатые пациенты, приходившие к нему за помощью, не могли позволить себе многие из лекарств, которые обычно выписывал Квимби. Тогда он стал рекомендовать им лекарства подешевле, но зато и менее сильные. К своему удивлению он обнаружил следующее: выздоровление, если и наступало, то с той же эффективностью. Так Квимби понял, что все дело в вере пациентов в его целительные способности. Он отказался от лекарств — и от магнетизма — и стал целителем верой. Причем позиция Квимби была довольно радикальной для того времени: он видел причину болезни в дурных убеждениях и неправильной вере. Заболевания, говорил он, суть «расстроенное состояние ума». Искоренение негативных убеждений, по его теории, не только избавляет от текущей болезни, но и сохраняет человека здоровым в дальнейшей жизни; официальная медицина в попытках лечить заболевания принимает следствие за причину. Своей важнейшей задачей Квимби ставил разъяснение пациентам причин и источников болезни и метода исцеления от нее, он больше разговаривал с ними, чем действовал, и этим напоминал, скорее, современного психотерапевта, а не месмериста-молчуна викторианской Британии. Квимби считал, что магнетизм может принести лишь временное облегчение, тогда как правильная жизненная позиция способна вылечить по-настоящему. Как и следующий за ним Куэ, он полагал оптимизм (и стремление к высшим целям) лучшей защитой от любого заболевания.

Граймс был странствующим лектором и демонстратором того же поколения, что и Сандэрленд с Додсом, только меньшего «калибра»[37]. Как-то раз одно из его представлений в Покипси посетил портной Уильям Левингстон. После выступления Граймса он почувствовал в себе непреодолимое желание проверить собственную месмерическую силу и обнаружил, что у него все здорово получается с молодым человеком по имени Эндрю Джексон Дэвис, родившимся в 1826 году в Блуминг Гроув (штат Нью-Йорк) и переехавшим в Покипси незадолго до этого, в 1839 году. Дэвис продемонстрировал необычайные способности к ясновидению, и Левингстон стал ездить с ним по стране. Вдобавок к обычному набору трюков (медицинская диагностика, предсказания будущего) «Провидец из Покипси» прославился за счет, выражаясь современным языком, ченнелинга — видения божественных и вселенских сил и общения с ними. Сам Дэвис вскоре пришел к выводу, что его устами глаголет новое откровение, предназначенное для всего человечества. По мере возрастания собственной славы он оставил Левингстона и перебрался в Нью-Йорк, чтобы распространение откровения происходило более эффективно. Там он нашел нового магнетизера, доктора Лиона, и секретаря, его преподобие Фишбо. Через некоторое время самовхождение в транс стало казаться ему более предпочтительным по сравнению с трансом, наводимым кем-то извне. По крайней мере, именно так он надиктовал обширную и малосодержательную книгу объемом восемьсот страниц о науке, любви, религии и духовном мире, получившую название «Принципы природы, ее божественные откровения и обращение к человечеству». «Несомненно, малокровие, которым отмечено детство бедного Эндрю Джексона, сказалось и на его духовной жизни. Мало найдется предсказателей со столь ограниченным и близоруким видением вещей небесных. Он практически целиком лишен страстей, как человеческих, так и божественных. Идеалом поведения для него является выхолощенный стоицизм, высшей добродетелью — безликая благотворительность, Богом — растущее бельмо». Однако при всех этих недостатках книга имела невероятный успех и переиздавалась тридцать пять раз за тридцать лет с момента выхода в свет первого издания (1847). На всех портретах того времени Дэвис изображался с лучащимися от интеллекта и энтузиазма глазами, а его обаяние помогало убеждать тысячи людей в истинности пришедших к нему видений.

Ученики и последователи Квимби

Эндрю Джексон Дэвис стал первым настоящим американским проповедником. За ним последовали многие другие, например, Томас Лейк Гаррис (1823–1906). После Дэвиса уже больше никто не придавал значения практическому использованию месмеризма. Благодаря месмеризму Дэвис обнаружил в себе ясновидческие способности, что дало толчок его будущей карьере, тогда как в случае Гарриса роль месмеризма свелась к подготовке аудитории к восприятию его посланий. История месмеризма в Соединенных Штатах имеет одну отличительную черту: в Европе месмеризованные субъекты, выступавшие в роли провидцев, считались не более чем посредниками между людьми и высшим разумом. В Америке же некоторые из них, такие, как Дэвис и Гаррис, утвердили за собой религиозный статус пророков, распространителей нового учения.

Бесспорно, самым знаменитым из американских «пророков» была Мэри Бейкер Эдди, основательница Церкви Христианской науки. Месмеризм, несомненно, сказался на ее деятельности. Во-первых, хотя она это позже и отрицала (как и многие вещи, относящиеся к ее детству), Эдди была ученицей Квимби, который фактически и придумал название «Христианская наука» вместе с руководящими принципами. Ее жизнь была постоянно связана с мужчинами (часто более молодыми, чем она), причем все отношения заканчивались одинаково — с каждым из них она расставалась и каждого обвиняла в непорядочности. Например, после основания Церкви она доверила некоему Ричарду Кеннеди проведение исцелений, а себе оставила лекции. Кеннеди позже подал на нее в суд за нечестное распределение денег и неправильную оплату собственного труда и выиграл дело вместе с пожизненной ненавистью бывшей партнерши. Страстное негодование по поводу обвинений в заимствовании кое-каких идей Квимби, чьи произведения, вне всякого сомнения, послужили основой для ее книги «Наука и здоровье» (1875), — всего лишь один из примеров типичного для нее поведения в отношении противоположного пола. Во-вторых, позднее, в, скажем так, параноидальный период жизни, Эдди прониклась убеждением, будто ее болезни (как и все, что не по ней) вызваны силой, которую она называла «зловредный животный магнетизм» (или «красный дракон»). Дракона на нее натравили, разумеется, враги. Вера в действенность магнетизма тут налицо. (И сегодня адепты Христианской науки упорно продолжают называть гипнотизм «животным магнетизмом», кстати, они в числе первых осудили гипнотизм как безусловное зло.) Для отведения зловредного магнетизма в своем особняке в Бруклине она держала команду постоянно меняющихся студентов, попутно они еще и присматривали за хозяйством. Однако враги оказались сильнее (или студенты не слишком добросовестно выполняли основную функцию) — Эдди пришлось участвовать в серии судебных процессов, затеянных бывшими пациентами, обвинявшими ее в том, что она слишком зарядила их. В-третьих, так же как и вера Квимби в силы позитивного мышления, некоторые методики приверженцев Церкви Христианской науки откровенно напоминают самогипноз.

Мэри Бейкер Эдди (урожденная Мэри А. Морз Бейкер) родилась в июле 1821 года в бедной семье фермера из Нью-Гемпшира и стала младшей из шести его детей. Она вышла замуж за каменщика Джорджа Вашингтона Гловера и переехала в Южную Каролину, где муж умер. Двадцатитрехлетняя Мэри Гловер отдала своего сына на воспитание соседям (с ним она не увидится в течение следующих двадцати трех лет) и через некоторое время вышла замуж за Даниэля Пэттерсона, дантиста, переезжавшего с места на место. Однако и этот брак не длился долго. В 1862 году, страдая от болей в пояснице, она обратилась к Квимби и вылечилась. Квимби, как мы видели, был больше заинтересован не в лечении, а в образовании своих пациентов, и вскоре Мэри Пэттерсон запомнила все, чему пытался научить ее великий человек. В 1866 году в результате падения боль вернулась, но она вылечила себя сама и решила основать Церковь Христианской науки. Первоначально все задумывалось как курс обучения людей самоисцелению без применения лекарств, электричества и прочего.

Принципы Церкви заключены в следующей цитате из «Науки и здоровья», и читатель, надеюсь, моментально заметит сходство с учением Квимби: «Вы говорите, нарыв болит; но это невозможно по той причине, что материя без разума не может болеть. Нарыв есть проявление веры в боль через воспаление и опухоль; именно ее (веру) вы и называете нарывом». В 1870 году она переехала в Линн (штат Массачусетс) и начала практиковать. В 1877 году она вышла замуж за Аза Гилберта Эдди, который умер в 1882 году. Сама Эдди дожила до 1910 года, и к этому времени в одних только Соединенных Штатах насчитывалось уже около девяносто тысяч последователей Церкви Христианской науки. В самые последние годы жизни у нее появилась иллюзия относительно собственной божественности, и в 1938 году правление директоров Церкви Христианской науки подтвердило, что она представляла собой идею Бога, воплотившуюся в образе женщины. Верование в «почти божественность» Мэри Бейкер Эдди отражено в ряде практик адептов Христианской науки, например, самолечение путем концентрации на ее учении, являющемся носителем позитивной целительной веры.

Течение Христианских ученых до сих пор процветает, но в конце девятнадцатого века Мэри Бейкер Эдди была известна не более чем другие два ученика Квимби, Юлиус и Аннета Дресснер, основатели «Новой мысли». В отличие от Церкви Христианской науки, рассматривающей сочинения Мэри Бейкер Эдди в качестве последнего и окончательного откровения, Дресснеры всегда подчеркивали, что раскрытие духовных истин будет продолжаться и дальше. Там, где ученые Церкви настаивают на отрицании (болезни не существует, необходима бдительность в отношении зловредного животного магнетизма), «Новая мысль» утверждает — я здоров, я совершенен и так далее. «Новая мысль» также проявила гибкость и в вопросе сотрудничества с врачами. Но какова бы ни была разница, всех целителей подобного рода объединяет вера во власть разума над материей, и эта идея, несомненно, зародилась внутри месмеризма.

Некогда «Новая мысль» была массовым движением, наиболее известными последователями которого являлись Уоррен Фелт Эванс, Генри Вуд и Ральф Уолдо Трайн. Книга Трайна «В гармонии с бесконечностью», опубликованная в 1897 году, была распродана в количестве полутора миллионов экземпляров. Он учил, что несчастье, болезнь и прочее происходят от потери контакта нашего существования с Богом. В действительности, мы составляем с Богом одно целое, однако мы не всегда способны понять это. Повтор позитивных утверждений, визуализация, молитва, музыка, дыхательные упражнения могут помочь восстановить утраченный контакт. Первоначально все «духовные» врачеватели использовали наложение рук, однако к концу века страх перед манипуляциями и контролем над личностью со стороны таких типов, как Свенгали, усилился, и постепенно вера во власть разума все больше превращалась в религию печатного слова. Духовное врачевание подразумевало не только лечение, но и изменение общего стиля жизни: мы являемся продуктом наших желаний, поэтому все, что надо делать, это возжелать чего-то достаточно сильно, и желание сбудется, особенно если вы ведете добропорядочную христианскую жизнь. Отношение целителей данного типа к месмеризму не было враждебным, скорее, безразличным. Эванс, например, утверждал, что раз люди помогают себе сами, то необходимость в магнетизерах отпадает, за исключением тех случаев, когда кто-то не может расслабиться и привести рассудок в спокойное состояние самостоятельно.

Наряду с Церковью Христианской науки и «Новой мыслью» в последней четверти девятнадцатого столетия в Соединенных Штатах действовали и другие общества. Организация «Еврейская наука», основанная ребе Морисом Лихтенштейном, среди прочего учила методу вхождения через гипнотическое состояние в «сверхсознательное состояние». «Божественная наука» придерживалась мнения, что болезнь создается самим человеком, а не Богом. Было и «Научное христианство» (не путать с Христианской наукой), где для усиления эффекта лечения использовали Священное Писание, а не произведения Мэри Бейкер Эдди. Преподобный Генри Блаувельт из Бунтона (штат Нью-Джерси) основал движение «Назарет», его члены проводили целительные службы в церквах; в рамках англиканской церкви сформировалось движение «Эммануил». Популярность всех этих обществ и лечения верой вообще объяснялась недовольством деятельностью официальных врачей: они не выказывали симпатии по отношению к своим пациентам и к тому же сообщали им, как правило, негативную информацию. Отмечу, что лечение верой действительно не лишено некоторых достоинств: оно хорошо зарекомендовало себя в борьбе с неврозами, вредными привычками и способствовало общему улучшению морали.

Хотя большинство из вышеперечисленных обществ можно назвать прямыми потомками месмеризма, они весьма мало или вообще им не пользовались, единственными, кто обратился, если так можно выразиться, к первоисточнику, были участники движения «Эммануил». Основанное в Церкви Эммануила (Бостон) в 1906 году священниками Элвудом Уорчестером и Самуэлем Мак-Комбом данное общество использовало в медицинских целях гипноз, подкрепленный чтениями Священного Писания, молитвами и поучениями общего порядка, и добилось большого успеха в лечении неорганических болезней. Уорчестер изучал психологию в Германии и Франции и был последователем Нансийской школы гипнотизма (подробнее об этом в седьмой главе). Он мягко касался лба и висков пациента, давая тому возможность расслабиться, а затем с помощью фиксации внимания на стеклянном шаре вводил его в глубокий транс. Как только пациент погружался в состояние транса, Уорчестер постепенно переключал его мысли с повседневной реальности на замечательный мир оптимизма. При этом он руководствовался следующим принципом: 1) подсознание доступно внушению и воздействию со стороны морали, более того, оно изначально настроено на лучшее; 2) гипноз приводит к возврату подсознания в неиспорченное исходное состояние, и в результате человек приспосабливается жить в согласии с подсознательно заложенными этическими нормами, полезными для здоровья. Движение быстро распространялось, и вскоре у двоих священников набралось больше пациентов, чем они способны были обслужить. Однако медицинская общественность сочла метод лечения «Эммануил» наивным, ненадежным и потенциально опасным, а религиозные организации всех мастей — дьявольским, и движение приобрело дурную славу. Главным образом, подобные обвинения были порождены невежеством, и хотя Фрейд показал, что подсознание далеко не так чисто и прекрасно, как предполагали Уорчестер с коллегами, их можно обвинить разве что только в наивности, но отнюдь не в связи с дьяволом.

Спиритизм и закат популярного месмеризма

Началу распространения спиритизма в США положил случай с сестрами Фокс (1848), и за шесть лет спиритизм со сверхъестественной быстротой завоевал Штаты и перекинулся на Европу. А все началось с того, что в доме, расположенном в Хайдсвилле (штат Нью-Йорк), куда недавно въехал Джон Фокс со своей женой и двумя дочерьми-подростками, появились загадочные постукивания. Скоро в их ритме удалось различить своего рода зашифрованный язык. Первоначально предположили, что таким образом с новыми жильцами общается дух человека, некогда убитого в этом доме и похороненного в подвале, однако в ходе тщательных раскопок никакого тела в основании дома найдено не было[38]. И, более того, постукивания преследовали Фоксов повсюду, сосредотачиваясь, главным образом, на дочерях. Тогда родители приняли решение разделить девочек и послали пятнадцатилетнюю Мэгги к старшему брату Дэвиду в Оубурн, а двенадцатилетнюю Кэт — к старшей сестре Лии в Рочестер. Но вслед за девочками «переехали» и постукивания, вскоре ситуация особенно усугубилась в доме Лии: в комнатах, где находилась Кэт, предметы начинали летать по воздуху, гребешки перемещались сами по себе с головы одной дамы на голову другой, столы и стулья шатались и опрокидывались.

Все, знавшие про этот случай, прониклись уверенностью в том, что некие духи жаждут пообщаться с нашим миром и таким необычным образом сигнализируют о своем желании. Друзья Фоксов в Рочестере разработали систему «спиритической телеграфии»: кто-то произносит буквы по алфавиту, дух стучит по столу, когда слышится нужная буква, — так составляются слова. Самое первое расшифрованное послание произвело впечатление на несколько последующих поколений спиритистов: «Все мы — ваши друзья и родственники». Оказывается, можно общаться с дорогими сердцу умершими! Фоксы начали разъезжать с этим шоу по городам и весям, и вскоре обрели многочисленных имитаторов по обе стороны Атлантики. К 1870 году в одной только Америке насчитывалось одиннадцать миллионов спиритистов-самоучек.

Через некоторое время стало понятно, что существуют люди («медиумы»), способные заставить духов проявить себя и пообщаться с живущими. Некоторые энтузиасты пытались применять месмеризм для выявления медиумов, поскольку полагали, что он способствует раскрытию необходимых для этого дремлющих способностей человека. Однако волна увлечения спиритизмом погребла под собой месмеризм, и к середине 1850-х годов им в Соединенных Штатах уже практически никто не занимался. И дело не в том, что одним своим появлением спиритизм подписал смертный приговор месмеризму, просто он занял его место, так сказать, вытеснил месмеризм из сердец и умов обывателей. Одновременно с этим развитие науки, как в Штатах, так и за границей, вбивало последние гвозди в гроб месмеризма. Так, Ли Рой Сандерлэнд в Штатах и Джеймс Брейд в Великобритании пришли к сходным негативным выводам о магнетизме, обнаружив, что месмерические пассы и любые приспособления для передачи магнетического флюида имеют гораздо меньшее значение, чем внушаемость субъекта и воля оператора. Благодаря «Новой Мысли», оживлению в среде классических христианских церквей и открытию психологических отделений в университетах, присвоивших себе исключительное право на исследование сознания и разума, месмеризм окончательно отошел на задний план. Лишь очень немногие, например, Вильям Джеймс, открыто признавали важность месмеризма как предшественника современной психологии, большинство же новых исследователей слишком беспокоились о собственной репутации и не считали нужным уделить ему хоть капельку своего драгоценного внимания.

Наконец, последним фактором в забвении месмеризма стало открытие анестезирующих свойств эфира в 1846 году. Дж. В. К. Смит в статье, написанной для «Бостонского журнала медицины и хирургии» в 1847 году, празднует изгнание месмеризма и подробно и живо описывает, как в Соединенных Штатах проводилось месмерическое лечение во времена расцвета месмеризма:

Так заканчивается история месмеризма в Соединенных Штатах. После короткого периода расцвета (начало 1830-х — поездки Пойена по стране — ранние 1850-е) он предается практически полному забвению.