Глашатай бога войны

Глава 7

В библиотеке Ицкоатля больше всего интересовало то, чем никогда не увлекался Саркан. Младшему сыну незачем было вникать в тонкости политических отношений и географии. Обсидиановый Змей же так погрузился в изучение карт и историю взаимоотношений государств, что едва не пропустил ужин.

Вечером его уже вряд ли допустили бы в покои барона, и он решил заняться другим неотложным делом: получить немного денег. У барона их просить было бесполезно, раньше выплаты жалованья не допросишься. Грабежом заниматься было противно самой природе Ицкоатля.

А вот поискать грабителей и облегчить их карманы — почему бы и нет?

Укрытый сумерками город утратил краски и приглушил звуки. Ицкоатль шёл по вечерним улицам, поглядывая на тёплый свет чужих окон. За каждым — чья-то жизнь, удачливая или нет, но своя, с семейным очагом, пушистым зверьком-мышеловом, похожим на ягуарунди, на коленях, с детьми…

Ицкоатль простился со своей семьёй, восходя на пирамиду к жертвеннику. Его жена и дети — они остались в том мире, их судьбы в руках богов. Но здесь он был одинок, как никогда в жизни… Отец и брат Саркана не в счёт — тёплых отношений между ними не было никогда.

Всю отцовскую любовь барон Залан Джеллерт сосредоточил на старшем сыне, Милане. Саркану даже имя дал злое — Змей… Считал, что жена прижила младшего сына от любовника, что сын — змеёныш, заползший в его дом. И хоть доказать не мог ничего, но Саркан рос как бездомный щенок, и в доме своего друга Андриса видел больше тепла, чем в отчем доме.

Погружённый в свои размышления, Ицкоатль не сразу заметил, что у него появились спутники. Ноги сами завели его к таверне с самой недоброй славой, а от неё за ним увязались трое проходимцев самого зловещего вида — и с каждым шагом становились всё ближе.

Именно этого Обсидиановый Змей и хотел, только не ожидал, что получится найти грабителей так быстро.

— Эй, добрый человек! — окликнули его сзади. — Погоди, не торопись! Дело есть к тебе!

— И какое же? — спросил Ицкоатль, останавливаясь и поворачиваясь к преследующим его грабителям.

— Видишь, мы плохо одеты, — затянул один из них. — А у тебя справа новая, ещё после ручек швеи не остыла, так ты её нам отдай…

— Боги велят делиться с нуждающимися, — согласился Обсидиановый Змей. — Но вот беда, из нас четверых самый бедный — это я. Так вы уж поделитесь со мной тем, что имеете…

Не сговариваясь, грабители бросились к нему — и даже удивиться не успели тому, что жертва не побежала, не стала звать на помощь — а просто шагнула навстречу, и мир закружился и померк…

Несколько монет, которые перекочевали в кошель Ицкоатля от незадачливых разбойников, он решил потратить на то, чего ему не хватало больше всего: странное приспособление, найденное в памяти Саркана, которое позволяло держать в порядке ногти, волосы и бороду. Ножницы. У народа Ицкоатля не было ничего подобного, они пользовались текпатлями, но в этом странном мире негде было взять подходящий камень, а железный нож плохо справлялся с ногтями. Ицкоатль чуть не отрезал себе подушечку пальца, когда пытался справиться с обломанным ногтём.

В железном ряду его встретило оживление. Покупатели и кузнецы обменивались новостями, и одна из них заставила Ицкоатля навострить уши.

— А слыхали, с прошлым обозом барда захватили разбойники, — басил кто-то, — так он отбился и дошёл-таки до города! Весь поколоченный, а уже выступает с артистами, которые о той неделе пришли.

Ицкоатль нахмурился. Речь могла идти только о том барде, который учил шамана правильно петь заклинания. Но кто мог его избить? Когда барон Андрис уходил, бард был целёхонек. Его собственные люди не могли — просто не успели бы, да и на виду были всё время, драку он бы не пропустил. Ещё одна ватага под городом? Тогда можно ожидать, что барон Балас отправит новичков искать возмутителей спокойствия… и они, конечно, пойдут. И найдут. И накажут так, чтобы другим неповадно было.

Но для начала стоило найти самого барда и узнать у него, что произошло.

Присмотрев подходящие ножницы и с неохотой расставшись с половиной своих денег, Ицкоатль отправился искать артистов.

Долго искать не пришлось. Два бродячих жонглёра расположились тут же, на рыночной площади. И им, то подыгрывал, подавая снаряжение, то брал на себя главное выступление тот самый бард. Только — сверкая новыми синяками на скуле и под глазом. А когда жонглёры уставали, над собравшейся толпой, то взлетали куплеты новых частушек, то вдумчивые куплеты старых баллад. К счастью толпы — без слов.

Наконец артисты отдохнули, привели в порядок свою раскраску и начали натягивать между двух столбов канат. Словно ожидая того, бард отложил лютню, взял из их запасов три мяча и начал их подбрасывать по одному в воздух. Потом в ход пошла вторая рука — только тут стало понятно, что и бард умеет жонглировать. И только когда наверху, на канате заплясал один из жонглёров, а бард начал передавать ему один за одним мячи, что попадали ему в руки, люди осознали, что в воздухе бард держал не меньше десятка мячей.

Но представление на этом не закончилось. Видимо, это был давно отрепетированный момент — как только бард отправил верхнему жонглёру последний мяч, нижний жонглёр кинул в сторону барда несколько колец. Толпа ахнула — кольца летели мимо.

Но тут, словно размазавшись в воздухе, бард перехватил руками три… Два последних поймав на уши.

В толпе послышались первые смешки, под которые Халлар, не снимая повисших на ушах колец, раскланялся и отошёл за ширмочку — привести себя в порядок.

Аккуратно пробираясь сквозь толпу, которая отвлеклась на следующее выступление, Ицкоатль двинулся туда же. Кто бы ни разукрасил барда, тот явно не слишком серьёзно пострадал, иначе не смог бы выкидывать такие финты. Но расспросить его стоило в любом случае.

Вскоре он уже заглядывал за ширму, за которой скрылся бард.

Халлар визитёру не удивился. Можно было даже сказать, что он его ждал. Однако, едва заметная гримаса говорила о том, что визитёр пришел не вовремя. И не туда, куда следовало бы.

— Саркан? Давно тебя жду. Только расспросы давай в таверне "Под мостом", я там буду через час. Выступление только отыграем — совсем денег не осталось.

Ицкоатль кивнул ему — услышал, понял. И тут же исчез.

Этот час он потратил на то, чтобы найти таверну, изучить её окрестности, убедиться, что там нет ничего подозрительного, и наконец устроиться за столом в углу, взяв кружку пива. Конечно, никакого сравнения с октли у этого мутного пойла не могло быть. Но так он не привлекал к себе внимания. Да и к местным напиткам стоило привыкать.

В таверне бард появился минута в минуту, выдавая в себе не только человека, знакомого с местностью, но и человека пунктуального. Кивнув хозяину, он поднял два пальца и уверенно пошёл за столик к Саркану. Там он по-хозяйски положил свой инструмент подальше от остальных завсегдатаев таверны и сел на лавку с другой стороны стола. Со стоном выпрямил ноги, распрямил спину.

— Как приятно сидеть, ничего не делать и знать, что сейчас тебе принесут отменный окорок и свежий эль. Голоден? Присоединишься?

— Я пока не заработал ни на то, ни на другое, — отозвался Ицкоатль. — Но барон Балас неплохо кормит своих людей. Я сыт. Что с тобой произошло? Когда мы расстались, ты выглядел куда свежее. Это мои люди тебя так отделали? Или кто-то другой?

— Хал, старый ты котяра, — прогремело откуда-то из-за спины. — Так это про тебя судачат на рынке, мол бард весь побитый от разбойников ускользнул? Всё бродишь как неприкаянный? Ушами кольца ловишь. И стоило уходить из Гильдии?

От Саркана не укрылось то, как котёнок, вытатуированный на предплечье, дёрнул лапкой.

— Кончар, ты бы потише, — недовольно проговорил Халлар. — Ещё не все знают про Гильдию. И принеси ещё главное блюдо моему другу.

Отправив, таким образом, третьего собеседника на кухню, он посмотрел на бывшего бандита.

— Барон Балас, значит, кормит неплохо. Это ты кому другому говори. Знаем мы, как он кормит. Мы с ним давно знакомы. Точнее, я с ним знаком. Он меня вряд ли вспомнит. Что же до синяков. Ну не мог я появиться здесь не побитым. Я ж с обозом шёл. В драке принимал участие. Музыкант против банды? И явиться непобитым?

Ицкоатль слегка склонил голову набок, разглядывая собеседника блестящими глазами. Значит, какая-то Гильдия, о которой знать посторонним не положено? Надо будет на досуге покопаться в памяти Саркана.

— И сам себе ты их тоже поставить не мог. Когда себя бьют, это иначе выглядит… Люди Андриса помогли?

— Он лично приложился, — ухмыльнулся бард. — Ты мне лучше вот что скажи. Ты кто такой?

— Разве ты сам не назвал моё имя? — вопросом на вопрос ответил Ицкоатль, наклонив голову к другому плечу. — Саркан Джеллерт, младший сын барона Джеллерта. И с позавчерашнего дня владелец земель вдоль Алгеи и вокруг Топозера.

— Барон очень расстроился, узнав эту новость, — хмыкнул Халлар. — Но я не о том. Кто ты на самом деле, Саркан Джеллерт? Понимаешь, я видел вашу драку. Так у нас никто не двигается. Второе. Было очень похоже, что тот, настоящий ты, как бы это сказать поточнее… Носишь это тело, но не привык к нему. Очень похоже на то, что кто-то надел непривычную одежду, не по размеру и не по погоде. И третье. Я не знаю этого боевого стиля.

Взгляд Ицкоатля стал очень похожим на тот, которым он смотрел на людей вокруг себя, когда пришёл в сознание. Взгляд ядовитой змеи за мгновение до смертельного броска. Халлар всем существом ощутил, что прямо сейчас его могут если и не убить, то хотя бы попытаться это сделать.

— Ах да, и четвёртое, — безмятежно проговорил бард, но его выдал котёнок, нервно дёрнувший лапкой. — Барон Андрис упоминал про этот взгляд. Признаюсь, он очень нервирует даже меня.

Тем временем, с разделочной доской уставленной тарелками и кружками пришёл Кончар, но нарвавшись на предупреждающий взгляд Халлара — предпочёл промолчать, переставить всё на стол и удалиться обратно на своё место. Его дело, видимо, могло подождать и ещё немного времени.

— Ты очень наблюдателен, — тихо сказал Ицкоатль, когда хозяин таверны отошёл. — Но скажи мне, почему я должен тебе доверять?

— Во-первых, как человек, что поспособствовал твоему выздоровлению, я пообещал барону проследить за тобой, — пожал плечами Халлар. — Во-вторых, что-то мне подсказывает, что мы в этом городе по одной и той же причине. Делить нам нечего, а значит, мы естественные союзники.

Ицкоатль помолчал, не сводя с барда немигающего взгляда. Убить его сейчас он мог, но тогда придётся объясняться с бароном. С двумя баронами, и оба могут остаться недовольны этой смертью. Кроме того, этот человек действительно помог ему, сам того не зная. Без его подсказки шаман никак не мог правильно пропеть заклинание, и Ицкоатль всё время соскальзывал в бездну, не имея возможности закрепиться в уже опустевшем теле. Долг благодарности требовал сохранить ему жизнь.

— Ты очень наблюдателен, — повторил он. — Скажи, что у вас делают с людьми, в которых вселился дух?

— Такие случаи исчезающе редки, — отозвался бард. — Но всё зависит от духа. Если он дружелюбен — зачем ему вредить?

Ицкоатль кивнул. Это было разумно и успокаивало. Хотя дружелюбным он себя назвать не мог, но и разрушать всё вокруг себя не собирался.

Как и посвящать в свою тайну всех подряд.

— Ты сказал, нам нечего делить. Но скажи, собираешься ли ты поддерживать отношения с бароном Андрисом? И если да, то чего будешь искать в этих отношениях?

— Собираюсь, — ответил Халлар. — Но правда за правду. Скажи мне, Саркан Джеллерт, что ты помнишь про род Чонгоров?

Ицкоатль осторожно заглянул в память Саркана. Нашлось не много, но найденное впечатляло.

— Не могу сказать, что наслышан, — отозвался он, пока пауза не слишком затянулась. — Этот род любили, у них почти не было врагов, или мне о них не известно… Король изгнал их на окраину государства, а потом и вовсе приказал уничтожить весь род. Но о причинах опалы я ничего не знаю.

— Последнее, что я помню о тех временах — это помороженный мальчишка в нижнем белье, закутанный в дорожный плащ одного из оставшихся верным отцу людей, — глухо начал свой рассказ бард. — Лошадь на рысях, огибание третьей дорогой всех постоялых дворов и любых трактиров. Он меня спас и отдал в одно из отделений клана Ночных Теней — единственных, кто мог меня принять. А дальше… Ну что такое чужак в клане, сам должен понимать. Обучение у Теней и так не самое лёгкое. Но друзей я там так и не завёл. Чужак же. Что он может понимать в жизни Клана? Посвящение так ничего не изменило, но на мою беду, в Клан пришли люди короля с каким-то Заказом. И один из них меня узнал. Клан попытался меня выдать, но я ушёл. С тех пор между нами вооружённый нейтралитет, скажем так. Иногда приходится выполнять их заказы — сам видел, как Кончар обрадовался. Видимо, накопилось что-то. Ну, а я охочусь за людьми короля, теми, что ещё могут меня узнать, и ищу подходы к нему самому. Что же до причин…

Халлар внезапно ухмыльнулся, и у собеседника по спине пробежали стаи ледяных мурашек. Так могла бы улыбаться сама Смерть в её наиболее классическом виде.

— Причиной было предсказание о том, что кто-то из нашего рода сковырнёт его с табуретки, после чего он сам помрёт, не оставив наследников.

К предсказаниям Ицкоатль относился очень серьёзно. Перед ним сидел наследник трона волей богов. Это требовало пересмотра планов.

Вместо одного — два короля? Почему бы и нет. Одному — владения на западе от Алгеи, другому — на востоке. И между ними — пирамида на Солёном острове…

— Саркан Джеллерт умер и отправился в рай воинов, — тихо сказал Ицкоатль. — Я умер и отправился в рай воинов, но вместо него попал в тело Саркана. Такова была воля богов, и я ей подчинился. Хотя мне и предлагали выбор между раем и новой жизнью, моя честь воина выбрала жизнь и служение богам. Я не дружелюбен, будущий король этого мира, но я верен друзьям и честен с врагами. Моё имя — Ицкоатль, Обсидиановый Змей. Правда за правду. Теперь ты знаешь, кто я такой.

— Стоп-стоп-стоп, — запротестовал Халлар, невольно повышая голос. Потом опомнился и речь его снова стала негромкой — всё-таки выучка Ночных Теней чего-то да стоила. — Я могу понять, что такое рай воинов, в конце концов — сам воин. Хоть и наёмник. Но кто такие боги?

Это было проблемой. В языке этого мира не было даже слова для обозначения богов, и Обсидиановому Змею пришлось использовать родной язык. Он назвал богов, как привык — теоме. Но как объяснить суть этого понятия в мире, где нет богов?

Здесь знали духов, добрых и злых. Их могли попросить о помощи — и порой они помогали. Если хотели. Здесь имели смутное представление о посмертии: знали рай и ад, но как места, куда дух попадает после смерти и продолжает жить в соответствии с тем, кем был при жизни. Был добрым землепашцем — после смерти твоя нива будет плодородной, был злым — будешь собирать колючки вместо зерна.

Но боги?

— Боги — теоме — это такие очень сильные духи, — заговорил наконец Ицкоатль. — Они были до того, как появились миры, в которых мы живём. Они создали всё, что существует, и пожертвовали свою кровь, чтобы спасти людей от гибели. Порой они говорят с нами через жрецов — это такие шаманы, которые служат богам. Мой учитель говорил, что голос богов — это голос нашей совести, слушая его, мы слушаем богов. Если хочешь, я больше расскажу тебе потом о богах… Но теперь, когда ты знаешь, кто я такой, что ты будешь делать?

— Обязательно расскажешь, — улыбнулся бард. — Может быть, я даже сочиню об этом балладу. Но позже. Что же до тебя и твоего рассказа… Ничего не буду делать. Признаться, мне интересен ты сам, как личность. Мне интересен твой боевой стиль. Но ради всех твоих богов, не рассказывай о том, что Саркан умер. Никому. Даже барону Андрису. И кстати, какие у тебя планы насчёт него? Не зря же ты пошёл к его дяде?

— Правда за правду, — напомнил Ицкоатль. — Ты открыл мне правду, которая может тебя убить. Я открыл тебе свою правду… В каком-то смысле Саркан жив, умер лишь его дух. Если однажды у меня снова будут дети — это будут дети Саркана по крови и плоти, лишь дух будет моим. Так что мне не придётся лгать, скрывая его смерть. Что же касается молодого барона…

Ицкоатль отхлебнул из кружки, поморщился и взглядом указал на тарелки:

— Хозяин подумает, что еда тебе не по нраву. Ешь, пока я буду говорить. Я слушал разговоры. Старого барона боятся, молодого любят и скорбят по нему. Старый барон — опытный и строгий правитель, но он нарушил закон наследования. Я верну молодому барону его наследство, кроме долины Алгеи и Топозера, и буду смотреть, как он справится с управлением землями. Если из него выйдет хороший правитель…

Улыбка сродни той, что недавно мелькнула на лице барда, вызывая озноб, скользнула по губам Ицкоатля.

— Я найду другого барона, который позорит свой титул, и поступлю к нему на службу.

Халлар улыбнулся и отрезал ножом кусок мяса. Водрузил его на кусок хлеба и потянулся к кружке.

— Хозяин так не подумает. Хотя я подумал о другом. Ты в этом мире один. Как и я. Выучка, мысли и цели у нас схожие. Предлагаю объединить наши усилия.

— Тебе богами предсказано стать королём, — отозвался Ицкоатль. — Я здесь для того, чтобы служить богам и исполнять их волю. Я пойду с тобой, наследник истреблённого рода, и сделаю всё, чтобы предсказание исполнилось.

— Я несколько не это имел в виду, — усмехнулся бард. — Я просто предлагаю побрататься.

— Стать братьями? — переспросил Ицкоатль. Он знал этого человека всего два дня. Но боги так очевидно свели их, что невозможно было не довериться их воле. К тому же воля богов не обязательна для братания, это свободный выбор человека. И по тому, что Ицкоатль уже видел, выбор был достойным. — Пусть будет так. Я согласен.

Вместо ответа, Халлар взял со стола свою вилку и открыв рот уколол себя ей в щеку. Следом плюнул кровью в правую ладонь и протянул её Саркану.

Ему удалось по-настоящему удивить Ицкоатля. Это был тот же обряд братания, что у мешикатль — и воля богов становилась очевиднее некуда.

Он повторил укол и плевок — и с силой скрепил рукопожатием родной обряд.