Главный герой не входил в мои планы

Еще толком не осознав, я распахнула глаза и стала озираться, несмотря на яркую вспышку боли, которая пронзила голову. И все же я отгоняла ее, лихорадочно водя глазами из стороны в сторону и в какой-то момент замерла, перестав даже дышать.

«Нет... Он не мог так поступить... Нет, нет, нет!» — вопреки своим недавним мыслям взмолилась я, надеясь, что те руки и жар тела мне почудились, и этот кошак не поступил столь глупо и безрассудно.

Недалеко от меня лежало и не двигалось крупное мужское полностью обнаженное тело. Но не это заставило меня оторопеть. Нагота меня в тот момент смущала в последнюю очередь. То, что на самом деле имело значение, это огромный окровавленный сук, который торчал прямо из тела человека в районе неподвижной груди.

— Адриан! — закричала я на пределе своих возможностей, забыв обо всем на свете.

Глава 11

— Что с твоим лицом? — задал вопрос брат, сложив руки на груди. Ну как руки. Руку, учитывая, что вторая у него и без того была на подвязке после серьезного ранения.

— А что с ним не так? — проворчала я. — Свое-то видел? — не смогла я сдержать раздражения, смотря на один сплошной синяк и порез вместо некогда симпатичного лица родственника. Моя физиономия тоже в значительной степени пострадала. Но в отличие от братца, во мне все еще угадывались черты рода Макрой, в то время как я узнавала родственника лишь по габаритам и цвету волос. — Тебя вполне можно вместо пугала выставлять, а ты про меня что-то говоришь.

Брат машинально коснулся уже подживающих ран под левым глазом, поморщился от боли, но быстро вернул самообладание и строго заметил:

— Да я не про это, — обиделся Крейг. — Я про выражение твоего лица. Ты чего такая недовольная уже несколько дней? Наоборот же, радоваться нужно!

— Чувствую себя обманутой, — надулась я, сложив руки на груди, и зашипела от боли в конечностях, которые были не просто переломаны, но еще и заметно повреждены веревками, из-за которых я до сих пор не могла вернуть подвижность кистей. Радует лишь то, что мир магический и в нем имеются не только зелья, но и целители. Потому мне пообещали, что скоро я восстановлюсь, а до тех пор нужно лишь потерпеть...

Вот где справедливость, спрашивается?

— Вот даешь! — фыркнул братец, а после вспомнил о своей задаче и вновь вернулся к моей кормежке, зачерпнув здоровой рукой похлебку и протянув ложку ко мне. Я залилась стыдливым румянцем, но рот послушно открыла и позволила себя кормить. — Еще недавно места себе не находила от беспокойства, отказываясь лечиться, пока не узнаешь о состоянии Корнуэлла, а теперь, когда все обошлось, ведешь себя как обиженный ребенок.

— Вот именно! — не выдержала я, толком не прожевав, потому тут же поперхнулась и закашлялась. Брат учтиво похлопал меня по спине, а я вновь взвыла из-за боли еще и в сломанных ребрах. — Какого черта? Еще недавно я была уверена, что этот кошак кони двинет, но сейчас он где-то резво скачет, в то время, когда после всего моего стресса и переживаний, я оказалась самой пострадавшей. Я даже есть самостоятельно не могу! — в праведном негодовании подняла перебинтованные ладони, из-за которых уже двое суток совершенно беспомощна и должна терпеть унизительный уход от других людей даже в базовых и интимных вещах. Кормит меня брат, а вот в «дамской комнате» приходится полагаться на служанок. Я даже дойти до уборной не могу, ибо сломала и ноги, потому меня несут на руках!

Да я со стыда сгореть желаю каждый раз, потому стараюсь лишний раз не есть и не пить!

— Я не понял, — вздохнул Крейг — Так ты рада, что он выжил, или наоборот

злишься?

— Не знаю! Не решила еще! — выкрикнула я гневно и, надувшись как капризный ребенок, отвернулась, вспоминая произошедшее.

Вновь нахлынули страшные воспоминания с того обрыва, когда я уже попрощалась с жизнью, но в последний момент была спасена Адрианом, пожертвовавшим собой. Помню, как очнулась и увидела окровавленное тело мужчины без признаков жизни с торчащим суком прямо из груди. Пусть Адриан и принял на себя основной удар, чем сберег мне жизнь, я все же знатно поломалась во многих местах, потому не могла даже пошевелиться и была вынуждена лишь беспомощно рыдать и звать на помощь. А также молиться, чтобы этот паршивый Мурзик не помер.

Не знаю, сколько конкретно прошло времени, прежде чем нас обнаружили, но не думаю, что долго. Однако те десятки минут казались мне бесконечными и обреченными. Не удивлюсь, что седых волос у меня прибавилось, но когда нас обнаружили гвардейцы, я пребывала в состоянии истерики, отказываясь принимать помощь прежде Адриана, который к тому времени так и не очнулся.

Лишь после того, как меня усыпили, целители смогли оказать мне первую помощь, но даже во сне тот кошмар не отпускал меня, и я вновь и вновь переживала тот ужас, а картина безжизненного тела Адриана, пожертвовавшего собой ради меня, вынуждала рыдать даже во сне.

Однако, когда я очнулась, рядом уже был разводящий сырость отец, который причитал над моей поломанной тушкой и понурый и так же сильно израненный, но живой брат, который, как выяснилось, и привел гвардейцев на поиски меня и подмогу.

И, несмотря на жуткую боль во всем теле, первым делом я спросила про Корнуэлла. И какого же было мое удивление, когда выяснилось, что он уже пришел в сознание и даже занялся делами, связанными с происшествием.

Признаться, я настолько охренела от подобной новости, что не поверила, решив, что меня дурят. Но затем, при выяснении подробностей, выяснилось... что Адриан никогда и не был серьезно ранен, вопреки моим воспоминаниям. Да, Лесли его подстрелил, ранив в руку, да во время падения Адриан принял на себя основной удар, но вырубился вовсе не из-за ранения в грудь, как мне казалось, а из-за сильного удара головой. Тот же злосчастный сук... Сука... как в паршивом клише, лишь слегка оцарапал мужчину, попав между подмышкой и грудной клеткой. Отсюда и кровь на деревяшке, а из-за моего положения я и подумала, что проткнута грудь, когда жизни Адриана в реальности ничто не угрожало.

Узнав это, я сначала обрадовалась, но по мере успокоения приходило все больше осознания: подсчитав впустую потраченные нервные клетки, ранения по собственному телу, многочисленные кошмары, потенциальную седину и даже необходимость унизительного ухода в плане гигиены... я нашла единственного виновного во всех моих бедах.

Этот паршивый Мурзик!

Гнев мой был столь велик, что окажись этот паршивец поблизости в тот момент, я бы непременно его покусала. Но его не было, потому материлась я в присутствии родственников. Как это ни удивительно, но тех это только обрадовало, а мое нецензурное выступление было для этих двоих ненормальных главным показателем того, что я прихожу в норму.

После отцу пришлось отлучиться по делам, а за мной остался ухаживать Крейг, да и оказалась я не где-то, а в нашем родовом поместье. Как оказалось, узнав о произошедшем, отец настоял на том, чтобы забрать меня и защищать силами Макрой. Удивительно также то, что никто этому решению не препятствовал.

Меня всячески пытались оградить от переживаний, потому в информации ограничивали, но постепенно картина произошедшего все же стала невнятно вырисовываться. Немало в этом посодействовала... Мелания, которая нанесла

Визит на второй день после моего пробуждения.

От нее я узнала то, что брат с отцом пытались от меня скрыть, хоть и не все. После моего побега Крейг с Меланией бросили все силы на то, чтобы задержать преследователей, хоть и не всех. Врагов оказалось куда больше, потому Мелания даже допустила то, что они не справятся. Однако, работая в паре, несмотря на ранения, им удалось разобраться с убийцами, но из-за полученных ран и усталости девушка выбилась из сил, потому отправиться на выручку мне не могла и даже думала, что Крейг бросит ее, но вместо этого он донес ее до ближайшего лагеря, передал целителям и только после этого бросился на мое спасение. Рассказывая это, выражение лица девушки было странным, что меня удивило.

Остальное она и сама знает плохо, ибо проходила лечение. Но до нее дошел слух, что в императорском дворце в данный момент творится настоящий хаос: первую наложницу бросили в темницу, а принца Виго посадили под домашний арест до выяснения всех обстоятельств нападения во время охоты. И в эпицентре всего этого находился Адриан и... кронпринц Рагнар, который вышел из этой передряги живым и относительно здоровым, не считая многочисленных ранений.

Именно он успел найти раненого третьего принца и узнать от него о способе отхода. Потому уже поджидал в точке переноса, которой собирался воспользоваться Лесли. Там же Никэл и был схвачен.

— Это все, что я пока выяснила, — повинилась Мелания, которая выглядела достаточно здоровой, благодаря нечеловеческой регенерации, хотя розовые шрамы все еще можно было заметить.

— Спасибо, что рассказала хотя бы это, — искренне поблагодарила я ее. — Это куда больше, чем мне удалось вытянуть из брата и отца. Меня намеренно изолируют от всей информации, которая касается диверсии на соревнованиях, — пожаловалась я. Девушка неловко улыбнулась, а после многозначительно замолчала. — Мелания, что-то еще случилось? — насторожилась я. Удивительно, но неловкости в ее присутствии я больше не ощущала, да и ее поведение значительно изменилось с нашей последней встречи.

— Да... Да, на самом деле, хотела, — с видом, словно набралась смелости, кивнула девушка и уверенно посмотрела мне в лицо. — Я хотела принести тебе искренние извинения за свое былое поведение и грубость, — заявила она, заставив меня удивленно моргнуть и замолчать в растерянности. — Знаю, что глупо слышать это от меня, после всего, что я наговорила раньше, но я осознала, что ошибалась на твой счет и была чересчур предвзята из-за слухов, которые крутились вокруг тебя. Теперь я понимаю, что ты отличаешься от того, что я нарисовала в своем воображении.

— Эм... — не зная, как реагировать на столь неожиданный акт искренности со стороны главной героини. — Спасибо, — неуверенно улыбнулась я.

— Это еще не все, — нервно перебирая пальцами на руках, продолжила Мелания. — Я решила сложить с себя полномочия личного рыцаря семьи Корнуэлл.

— Ч... Чего? — завопила я, едва не подскочив, но боль в теле меня отрезвила. — Что ты имеешь в виду, почему? — забрасывала я ее вопросами, на что девушка грустно улыбнулась.

— Просто произошедшие события внесли некоторую ясность в моей жизни. Настало время признаться, что, оставаясь на посту рыцаря Адриана, я не была искренней в своем долге и держалась за него лишь из эгоистичных соображений и наивных надежд, — повинилась она, а ее брови дрогнули, сойдясь на переносице и выдавая сожаление девушки. — Я продолжала наивно надеяться, что если продолжу оставаться рядом с Адрианом, он заметит меня и, рано или поздно, ответит взаимностью, хоть и понимала, что рассчитывать на это глупо и практически безнадежно. Однако, пока он оставался один, надежда все еще была. А после появилась ты, но даже тогда я упрямилась.

— Подожди, — остановила я ее, поражаясь ее откровениям. Кто бы мог подумать, что главная героиня романа будет жаловаться не просто сопернице, но злодейке романа? — Но причем тут я? Ты же знаешь, что наш брак — лишь фикция.

— Да, я пыталась себя убеждать в этом... до самого последнего, — поморщилась она, виновато отведя взгляд. — Я не хотела замечать очевидного, даже когда заметила изменения в Адриане. С твоим появлением он... поменялся. Но даже тогда я нашла новую отговорку, решив, что все дело в тебе. Я не считала тебя достойной Адриана, в том числе из-за своей предвзятости. А еще я не могла допустить мысль, что рядом с ним будет женщина, чьи чувства не будут соответствовать моим стандартам. Если уж и отказываться от любимого в пользу другой, то она должна любить его также, а то и больше моего, верно? — со смущенным и нервным смешком призналась она, бросив на меня короткий взгляд. Я лишь продолжала растерянно моргать, понимая, что откровенно туплю и не поспеваю за ее мыслью. Причем тут я? — Так я рассуждала, упрямясь до последнего и даже наивно полагая, что теперь Адриан сможет увидеть разницу между нами и отдаст предпочтение той, кто был искренен в своих чувствах. Я была самонадеянной... — внезапно закончила она мысль. — В чем убедилась после произошедших событий и теперь могу отойти в сторону без сожалений.

«Да причем тут я?!» — мысленно продолжала я негодовать.

— Я больше не буду держаться за мужчину, который не заинтересован во мне. Пора вспомнить и о собственном достоинстве, — поднялась она с места.

— Что ты собираешься делать дальше? — потерянно задала я вопрос, все еще пребывая в шоке.

— Вернусь обратно в семью и буду готовиться стать преемницей титула, которым я пренебрегала столько лет, — пожала она плечами.

— Значит, возможно, это наша последняя встреча? — миролюбиво улыбнулась я ей.

Та с удивлением моргнула.

— Почему же?

— Ну, теперь, когда цель достигнута и злодеи пойманы, наше соглашение с Адрианом подходит к концу. Потому появляться в империи у меня не будет поводов... — рассуждала я, ощутив странную колющую боль в груди, до безобразия похожую на тоску и сожаление этим фактом.

— Вот из-за таких моментов я до последнего и сомневалась в своем решении отступиться в твою пользу, — посмотрели на меня с жалостью и сомнением в умственных способностях. После чего мотнула головой и продолжила. — Как бы то ни было, теперь меня это не касается. Останешься ты с Адрианом или нет — ваше дело. Но что важнее, думаю, мы все же увидимся, так или иначе, — улыбнулась она каким-то своим мыслям. — До встречи, — попрощалась она, покинув меня и оставив в непонятках относительно ее загадочных высказываний.

О чем это она?

Но вернемся к настоящему, в котором я поняла к чему вела Мелания. Все началось с дебильной улыбочки братца, с которой он заявился ко мне, так и напрашиваясь то ли на вопрос, то ли на кулак. И если бы не травмированные руки, я бы склонялась ко второму варианту. Но раз уж так сложилось, пришлось спрашивать, на что мне с энтузиазмом похвастались конвертом с коротким и внешне равнодушным посланием, в котором говорилось, что леди дома Рендольф просит его о частных уроках по стрельбе.

Честно говоря, меня это удивило. Я еще с прошлого дня была под впечатлением от того, что главная героиня решила отступиться от своих чувств к главному герою и самоустраниться. Но еще страннее было, что она отступилась, судя по всему, в пользу моего братца, если я все правильно поняла из вложенного смысла этого письма и ее недавних заявлений. Это она имела в виду, когда говорила, что больше не будет держаться за безнадежные отношения? Решила попытать удачу с тем, кто в ней заинтересован? Что же, вполне обосновано и разумно.

Говоря откровенно, при наблюдении за воодушевленным, побитым лицом Крейга я за брата искренне радовалась. С другой стороны... как же бесило! Даже у эпизодического персонажа истории все складывается как надо, еще и с главной героиней, одна я тут дуюсь, как мышь на крупу, ожидая чего-то или кого-то, кто показываться, вроде как, и не собирался.

— Ты злишься только на то, что пострадала сильнее его, или есть что-то другое? — как бы невзначай поинтересовался Крейг, продолжая недавний довольно рисковый диалог по выяснению причин моего плохого настроения.

— Ты к чему это клонишь? — прищурилась я подозрительно. Если честно, после того, как очнулась в отчем доме, утопая в соплях и слезах родителя, пролитыми над моей пострадавшей тушкой, я искренне верила, что и Крейг будет, как отец, против любого упоминания о Корнуэлле, который по словам отца, не уберег его «кровиночку». Меня, то есть.

Но, если отец пресекал любую возможность завести разговор про Корнуэлла, то Крейг напротив, то и дело забрасывал меня вопросами о нем. Это странно. И раздражающе.

— Быть может, тебя злит, что он все это время не дает о себе знать? Ты не тоскуешь по нему?

— Чего? — начала я тут же злиться, чувствуя, как кровь ударила в голову. — Думай, о чем говоришь! С чего бы мне тосковать по нему?

— А почему нет? - в свою очередь поинтересовался Крейг протягивая мне очередную ложку с кашей, от которой я отвернулась, решив, что возмущаться с набитым ртом может быть чревато. Подавлюсь еще, все мое негодование тогда потеряет всякую значимость.

— Потому что у меня нет привычки убиваться по мужчине, которому я безразлична. Неразделенная любовь, это, конечно, романтично, но не про меня. Потому, нет, я не тоскую, — отвернулась я, надув губы, но в груди нечто неприятно засвербело, а к горлу подкатил болезненный ком, который я упрямо сглотнула.

— Так ли это, сестренка? — осторожно улыбнулся Крейг но спровоцировал тот ураган чувств, который клокотал у меня внутри, потому я с горящими от негодования глазами воззрилась на этого смертника... в смысле родственника.

— Если тебе есть, что сказать — говори! — рявкнула я, строго посмотрев на Крейга. — Чего ты хочешь от меня услышать? Что мне обидно? Что больно? Что я думала, будто наши отношения улучшились и он, по крайней мере, не думает обо мне лишь как об инструменте в своих планах? Что, использовав, не выбросит за ненадобностью и тут же не забудет, словно меня и не было в его жизни? Думаешь, я негодую оттого, что позволила себе обмануться тем, что он защитил меня, рискуя собой? Это ты хочешь услышать? — ощущая себя взбесившейся чихуахуа, аж тряслась я от гнева. — А вот и нет! Ничего подобного я не ощущаю! Плевать мне на него! — выкрикнула я и, противореча себе, ощутила, как мой подбородок предательски задрожал. — Да я вне себя от радости, что все это закончилось! Теперь наш контракт не имеет смысла, и я больше эту котообразину не увижу. Он, вероятно, того же мнения, учитывая, что даже мысли не допустил отправить мне хотя бы паршивое послание из пары строчек, не то, чтобы навестить самому и справиться о здоровье, которое не блещет! — ядовито заметила я, демонстрируя перебинтованные руки. — Очевидно, что он придерживается тех же мыслей, потому у меня нет ни единой причины тосковать по кому-то вроде него. Только бесит, что я поломалась больше него, вот и все, — закончила я упавшим голосом и вновь гулко сглотнула ком, который упорно не хотел проваливаться обратно.

— Ну... я не был бы так категоричен... — протянул Крейг. — Может, он не так уж и равнодушен? — поднял он брови и воровато отвел взгляд.

— Ага, как же! И поэтому за все эти дни даже не удосужился справиться о моем здоровье и носа не кажет. Я уже молчу о том, что с радостью вернул меня в отчий дом, как только достиг своей цели. Мелания! — выкрикнула я, отчего брат аж подпрыгнул и оглянулся, словно надеялся увидеть ее, но я поспешила расстроить этого влюбленного болвана. — Даже Мелания, которая меня на дух не переносила, нашла время проведать, хотя ей вот вообще это не было нужно и от нее этого никто не ждал. Тебе, вон, и вовсе любовные записки строчит, — бросила я раздраженно и скуксилась лишь сильнее, заметив, как этот побитый крети... брат просиял и любовно огладил место нагрудного кармана, в котором хранил свой заветный конвертик. Не удивлюсь, если он его еще оформит в рамочку и в комнате своей повесит. Этот может! — А где же непосредственно этот кошак, который по документам мне еще мужем приходится? — вопросительно развела я руками. — Где? Потому я категорически не понимаю, чего вы с Меланией пытаетесь мне доказать? Хотите, чтобы я поверила, будто ему на меня не все равно? Я бы, может, и допустила подобную возможность, если бы он хоть раз заявил о себе, пока тут играю в безвольную и сварливую куклу. Но его нет! Его дела оказались куда важнее, чем раненная и едва не погибшая фиктивная жена. Точка! Ты знаешь где он? Где же? Может, под кроватью прячется, в шкафу или за занавеской? — не уловив момента, когда мой голос дрогнул, эмоционально заявила я, смотря, как притих брат, а после виновато потупился и бросил быстрый взгляд куда-то мне за плечо.

Почуяв нечто тревожное, я нервно оглянулась и испуганно завизжала:

— А-а-а-а-а, мать моя женщина! — испуганно расширила глаза и схватилась за сердце, ибо на подоконнике раскрытого окна, сложив руки на груди и всем видом демонстрируя недовольство, восседал Адриан собственной персоной, который без сомнений слышал все, что я недавно сказала.

— Немного обидно слышать подобное, учитывая, через что мне пришлось пройти, чтобы увидеть тебя хоть одним глазком... — мрачно заметил он, не мигая и смотря мне в лицо.

Эпилог

— Мы на месте? — с сомнением смотрела я на многоэтажный дом, расположенный на центральной улочке довольно живописного городка на окраине империи.

— В документах написан этот адрес, — подтвердил Крейг, который и сопровождал меня смотреть новые владения. — Сейчас и проверим, — с неунывающим видом вытащил он приложенный к документам ключ, а после направился к крыльцу дома.

Я же с некоторым отрешенным чувством осмотрелась, не зная куда себя деть. Улочка была чистенькой, тихой, а дома, стоящие вплотную, добротные, ровные и довольно зажиточные: буквально то, что я себе и представляла в голубых мечтах, когда планировала жить богатой лентяйкой до всех этих событий с главными героями. И вот... моя заслуженная награда за труды и сотрудничество. Именно так. От меня... банально откупились. Мечта разбилась в дребезги, оскверненная бесчувственностью некоторых. Да, сама не ожидала, но как есть...Иначе я это назвать не могла.

— Открыл! — вывел меня из невеселых раздумий голос брата‚ стоявшего в открытых дверях, и жестом предлагающего пройти внутрь дома.

Несмотря на то, что передо мной буквально была моя воплощенная мечта в виде дуплекса на два хозяина, ни предвкушения, ни благодарности, ни банальной радости от владения таким имуществом не ощущала.

Захотелось вернуться обратно в отчий дом, хоть и понимала, что это малодушно и... стыдно. А еще очень больно для моей гордости, потому нужно хотя бы взглянуть на «обновку», а после уже найти сто и одну причину, чтобы избавиться от этого подарка и забыть. Даже если эти причины придется выискивать с лупой. Пришлось напоминать себе, что дом ни в чем не виноват, и отказываться от него из-за оскорбленной гордости и обиды будет глупо и расточительно...

Может оставлю для потомков? Или отдам брату, в качестве свадебного подарка! Судя по его лоснящейся удовольствием физиономии, дела на любовном фронте у него идут неплохо... Черт чернявый...

Но забудем о банальной зависти и порадуемся за счастливчика. Да, думаю, этот вариант — идеально подойдет и предлог благовидный... И все же, каков черт...

Однако, поднимаясь по ступеням крыльца, я четко осознавала, что не смогу полюбить это место. Вероятно, сегодня — первый и последний раз, когда я ступаю на порог этого дома. Потому, стоит лишь перетерпеть, после чего с чистой совестью вернусь под крылышко отца, запрусь в комнате и буду жрать торты, чтобы приглушить тоску, и рвать на части плюшевых котов.

Все, с этого дня, я — собачница! Шикарный план. Мне нравится!

— Взгляни, тут довольно просторно, — с энтузиазмом заметил Крейг, широкими шагами пробежавшись по первому этажу. — Стены, конечно, не такие толстые, как хотелось бы в плане звукоизоляции, но, если с соседом договоришься, думаю, ужиться не составит труда.

Я же апатично оперлась она поручень лестницы, ведущей на второй этаж, и равнодушно кивнула:

— Ага.

— И вид из окон отличный, — продолжал нахваливать брат.

— Здорово, — протянула я, не имея ни малейшего желания проходить дальше прихожей, потому рассматривала свои руки, проверяя подвижность пальцев.

Прошло несколько недель, и вот я полностью исцелилась, благодаря заботе, уходу и первоклассным зельям восстановления, присланным прямиком из императорского дворца первым принцем, который в последнее время зачастил с проявлением уважения и расположения. То и дело шлет мне подарки с издевательской припиской «Уважаемой тетушке от почтенного племянника».

Засранец он, а не племянник, раз бьет по больному!

— А еще все в шаговой доступности. Главная площадь прямо за углом, — глупо радовался Крейг. — Я слышал, что недвижимость на этой улице довольно дорогая. Не все аристократы могут себе ее позволить. Наверняка этот дуплекс стоил, как внушительная усадьба.

— Здорово-то как, — промямлив, наматывала я себе на ус и мельком радовалась, что брату это место нравится. Значит, со свадебным подарком определилась и больше придумывать ничего не придется. Хоть какой-то плюс...

— Я посмотрю, что на втором этаже. Ты со мной?

— Нет, иди сам. Я тут еще осмотрюсь, — нагло соврала я, даже не сдвинувшись с места. Брат посмотрел на это, поджал губы, но спорить не стал, послушно решив оставить меня одну.

Откровенно говоря, в тишине мне побыть в последние дни не удавалось: все точно с цепи сорвались, словно думали, что даже минута тишины может пагубно сказаться на мне. И мои гневные истерики с матом и рукоприкладством, с требованием оставить меня, наконец, в покое, отчего-то никого не пугали.

Потому сейчас, несмотря на мое откровенное нежелание любоваться новым домом, я не отказала брату в предложении прокатиться и была благодарна за эту передышку.

После того раза, как Адриан проник ко мне в комнату, мы больше не виделись. Но если кто-то решит, что мы поговорили и расставили все точки над «ё», распрощавшись на «хорошей ноте», глубоко заблуждается.

Все дело в том, что почти сразу после его появления в оконном проеме, ему пришлось спешно ретироваться из-за появившегося, словно черт из табакерки, отца, у которого тем днем, вроде как, должны были быть дела вне особняка.

Так, толком не сказав даже «здрасти», Адриан был буквально вытолкан моим братом обратно в окно, отчего я, честно сказать, охренела.

— Какого?.. — услышала я возглас Адриана, но в ответ брат зашипел:

— Шухер! Отец вернулся! Потом, все потом, если не хочешь, чтобы тебя на коврик прикроватный пустили! Беги и не оглядывайся! Спасайся! — напутствовал Крейг полузадушенным шепотом, после чего плотно закрыл окно и стал его старательно занавешивать, расправляя тюль, точно так всегда и было. Затем «Сивкой-буркой» проскакал обратно на свое кресло и схватился за тарелку, подсовывая мне под нос ложку, правда не заметил, что она была пустой. — Ты ничего не видела, — сделав страшные глаза, прошипел мне брат.

Но цирк на том не закончился, так как следующим пунктом в мою комнату ворвался запыхавшийся отец и, точно ревнивый рогоносец, стал старательно заглядывать во все места, которые я недавно перечисляла: шкаф, под кровать и даже за занавески. В окно мой родитель также не поленился выглянуть.

Лишь после этого успокоился и обратил внимание на меня с братом.

— А что, собственно, происходит? — рискнула я уточнить. Брат с отцом переглянулись, а после отец стал с заискивающим видом уходить от темы.

— Да так... переживаю. Просто переживания старого человека, который печется о здоровье своей доченьки... — бочком пятясь к двери, заверял отец, косясь на какой-то камень в своих руках, который слабо мерцал. Кажется, такие использовались вместо сигнализации, оповещая о проникновении чужаков. — Просто подумал, что моей принцессе стало душно, вот и решил открыть окно... для проветривания, — давил он улыбку, практически проскользнув обратно в коридор. — Ну, я пошел. Еще проведаю тебя чуть позже. Отдыхай, доченька... — но после, противореча своим же словам, строго посмотрел на сына и приказным тоном отчеканил: — Окна не открывать.

После вновь куда-то побежал.

Брат выдохнул с облегчением, но тут вспомнил обо мне и покосился с опаской, вздрогнув, когда наткнулся на мою «милейшую» улыбку:

— Братец, ничего не желаешь мне объяснить?

Поняв, что ему уже не отвертеться, пришлось объяснять.

Выяснилось, что отец меня... буквально выкрал, воспользовавшись тем, что сам Адриан был без сознания, после чего бросил все силы на то, чтобы не дать нам даже встретиться, а сейчас занимается аннулированием нашего брака. Даже связи Корнуэлла и требование самого императора никак не могли повлиять на Стефана Макроя, который мастерски придумывал различные оправдания, чтобы не дать Адриану добраться до меня: от плохого самочувствия до секущихся кончиков волос, из-за чего у меня теперь дурное настроение.

После тщетных попыток повлиять на мнение тестя, Адриану ничего не оставалось, кроме как идти на крайние меры и даже пытаться попасть в усадьбу тайком, а то и взять в осаду. Но поместье Макрой — не то место, которое можно взять такими примитивными методами, учитывая, что решимость отца была велика, а опыт охотника — еще больше, из-за чего он буквально превратил территорию поместья в минное поле из всевозможных ловушек.

Слушая это, мне представлялись сцены из фильма «Рембо» и отец с повязанной полоской на голове.

Потому Адриану не оставалось ничего иного, как опуститься до подкупа приближенных лиц. Учитывая, что, по всей видимости, Крейг явно сотрудничал с нарушителем, в качестве взятки был тот самый конверт, который позже все же повесят в рамочке...

Помня одержимость отца моим здоровьем и счастьем, я не сомневалась, что весть о том, что я едва не погибла, сильно сказалась на нем. Но не думала, что у него настолько сорвет крышу, что он пойдет даже против воли императора.

Впрочем, у императора были другие заботы, учитывая масштаб заговора, который был раскрыт с помощью показаний третьего принца, который все же выжил благодаря своевременной помощи нашедшего его Рагнара. Лесли казнили, первую наложницу обвинили в измене и отправили в темницу на пожизненное. Принц Виго, хоть напрямую не участвовал в заговоре, лишь следуя воле матери, все же знал о готовящемся заговоре, но ничего не предпринял, потому его лишили статуса принца и отправили в изгнание на приграничье, где он должен будет отслужить как солдат двадцать лет, после чего сможет вернуться в столицу. Так как третий принц сотрудничал при расследовании, он так же, как первая наложница проведет всю жизнь в темнице вместо казни. Учитывая его юный возраст, даже не уверена, что было лучше.

От этого рассказа стало неприятно на душе, и вспомнился тот наш последний разговор с Виго. Ведь было видно, что он пытался меня предупредить, зная, что его мать желает избавиться от меня, если не удастся переманить на свою сторону. Но не стал, хотя никогда не казался мне злодеем.

Уже после, рассуждая об этом с братом, он рассказал, что стало причиной подобного поступка. Оказалось, что причина поступка Виго была продиктована в основном его нелюбовью и завистью к Корнуэллу. А все началось с банальной причины: Виго был влюблен в Меланию, даже желал заключить с ней помолвку. Но та отказала ему и даже поступила на службу личным рыцарем Адриана, что и закрепило обиду в сердце юного принца.

А тут еще я...

Впрочем, оправдывать я подобное все равно не собиралась. Из-за его обид и неудач в любовных делах я едва жизни не лишилась. А так как всепрощение – не для меня, то жалости я не ощущала ни к одному из этих му... рзиков.

Кстати о Мурзиках.

Неожиданно даже для себя, узнав, что Корнуэлл вовсе не забыл про меня и даже пытался встретиться, я почувствовала себя лучше и даже хотела повлиять на отца, чтобы тот разрешил нам увидеться. Он долго упирался, заявляя, что тот не достоин даже взглянуть на меня, после того, что я пережила по его недосмотру.

Спорить с такой логикой было сложно. Но я старалась, наполненная воодушевлением и... надеждой. Те намеки Мелании и брата, а так же мои личные мысли относительно мотивов Адриана пожертвовать собой ради меня, сказались и стали обретать форму и правдоподобность, которые, честно говоря, радовали.

Ровно до того момента, как из императорского дворца пришло официальное послание, в котором была купчая на дом в качестве компенсации за физический и моральный вред и... документы о расторжении брака между мной и Адрианом с... подписью последнего.

Если для отца эта весть стала, как подарок небес, то я... словно получила ушат с ледяной водой на голову. Осознание было... болезненным.

И вновь не было даже паршивой записки с банальным «Спасибо за сотрудничество». Скотообразина бесчувственная!

Серьезно? А чего я, собственно, от Адриана ожидала? Сама понадеялась, сама поверила... сама же разочаровалась, вспомнив, кто есть кто в этой истории «не моего романа».

И вот, спустя неделю, я здесь: в новом доме, который стал моими откупными. Из нерадостных мыслей меня вывел стук. Я вздрогнула и посмотрела наверх, но стучал не брат‚ учитывая, что он показал голову и спросил:

— Кто-то пришел? Откроешь?

Я пожала плечами и посмотрела на дверь. И кто это может быть, учитывая, что мы тут никого не знаем?

— Кто там? — вспомнив про осторожность, спросила я, но, честно говоря, не особо вслушивалась. Такая апатия в последнее время навалилась...

— Ваш сосед, — услышала я приглушенный дверью голос и удивленно подняла брови. Неужели из любопытства, или за солью явился? Учитывая, что жить я тут не собираюсь, то и знакомиться с соседями надобности не видела. Но, раз уж сам пришел, придется представиться.

Так я думала, пока не распахнула дверь и не замерла, как вкопанная. Рука пошла прежде осознания, потому дверь я спешно захлопнула и глупо поморгала.

— Да нет, — тряхнула я головой, истерично засмеявшись. — Бред какой-то, быть не может. Уже мерещится всякое... — заверяла я, но была прервана очередным деликатным, но настойчивым стуком.

Так, нужно успокоиться. Мне просто почудилось из-за того, что много о нем думала в последнее время...

Приободрив себя этими мыслями, я прочистила горло и вновь открыла дверь, но результат не поменялся:

— Ч... чего? — запнулась я, глупо моргнув. — А ты что тут забыл? — с претензией и недоверием вопросила я... у Корнуэлла, который стоял передо мной с широкой улыбкой, одетый в простую, домашнюю одежду.

— Да вот, заметил экипаж у крыльца, решил поприветствовать новую соседку.

Надеюсь, мы будем жить дружно, — улыбнулся он еще шире, всучив мне в руки какую-то корзину, которую я в первое мгновение даже не заметила. В корзине были свежеиспеченные пирожки, сыр и бутылка красного вина. — В честь новоселья, — пояснил он свой подарок, а после, с несвойственной ему неуверенностью, помедлил и спросил: — Можно войти?

Я была так ошеломлена, что молча посторонилась, чем и воспользовался мужчина, проскользнув внутрь.

— Эдит, кто там? — спускаясь по лестнице, вопросил Крейг а я занервничала, переживая, что тот потребует объяснений, которых у меня самой не было. Но, увидев Адриана, братец приветливо кивнул ему: — А, это ты! — заставив меня вновь глупо моргнуть, заметил очевидное Крейг с таким естественным видом, словно не видел ничего странного. — Как раз вовремя. Ну, раз так, я пошел! — прямой наводкой собирался он проскользнуть мимо меня на улицу. Но я схватила брата за рукав и потребовала ответа:

— Ты это куда?

— Эм, у меня назначена встреча, не хочу заставлять Мэл меня ждать, — лукаво улыбнулся братец, а перед моим носом помахали очередным конвертом с уже знакомым почерком: Мелания. — Удачно вам пообщаться. Не хочу опаздывать, я зарезервировал столик в дорогом ресторане в этом городке. После расскажу, как там кухня, — пообещал брат и... едва ли не горным козлом спрыгнул с крыльца и поцокал дальше по улице, весело насвистывая, в сторону недавно упомянутой городской площади.

— Предатель... — потерянно просипела я, не находя слов от бесстыдства некоторых.

Где там «комплекс брата»? Где, я спрашиваю?! Меня теперь за паршивые записочки продают с потрохами!

— Не злись на него. Он просто добивается женщину, которую желает. Я не могу его за это винить, — внезапно вступился Адриан за Крейга и ненавязчивым движением приобняв за плечи, отодвинул меня в сторону, чтобы закрыть дверь в дом.

Вот мы и остались только вдвоем. Отчего-то сейчас это уединение чувствовалось так же остро, как в тот раз в спальне после свадебной церемонии.

Вновь накатило осознание: вспомнились последние дни и чувства, которые я старательно глушила. Теперь же причина моих проблем, физических и душевных, стоит передо мной как ни в чем не бывало! Точно и не он сначала ввел своим поведением в заблуждение, а затем, быстро сдавшись, просто отрекся от меня, откупившись этим паршивым домом!

Словно очнувшись ото сна, я стряхнула с себя руку Адриана и отошла на несколько шагов, чувствуя, как сердце ускоряет свой ритм то ли от волнения, то ли от злости, а к горлу подкатывает ком.

— Что ты тут делаешь? — строго потребовала я ответа, поставив корзинку на нижнюю ступеньку лестницы, и с опасением посмотрела на гостя. Мало ему было того, что уже натворил, решил продолжить играть в свои игры, теша самолюбие за мой счет?

— Я же уже сказал: пришел поприветствовать...

— Не неси чушь! — прикрикнула я, не в настроении подыгрывать в его глупой игривой манере. — Ты прекрасно понял мой вопрос. Как все это понимать? — окинула я взглядом подаренный им дом. — Разве этот «подарок», присланный вместе с документами на развод, не ознаменовал полное завершение наших отношений?

— Эти документы? — потянулся он рукой себе за спину, откуда из-за пояса достал свернутые в трубочку листы с императорской печатью. Развернув их, он продемонстрировал содержимое, где внизу листа стояли две подписи: моя и его.

— Что они делают у тебя? — опешила я, учитывая, что сейчас как раз должны были проходить все бракоразводные бюрократические процессы в столичной администрации.

— Ну, — протянул он, пожав плечами. — Я должен был тебя как-то выманить. Если бы твой отец не добился своего в виде развода, едва ли отпустил бы тебя куда-либо из поместья. Хорошо еще, что удовлетворился лишь документами, а не курировал лично весь процесс, иначе было бы сложно на полпути порезать эти бумажки.

— Я не понимаю, — честно призналась я, смотря на него жалко и обиженно. — Зачем ты все это делаешь? Разве... развестись не легче? Почему бы просто не оставить меня в покое? Разве ты не добился своей цели?

— Ты правда не понимаешь? — терпеливо вздохнул Адриан, посмотрев на меня странным взглядом, который показался таким... ранимым. — Правда? — заглядывал он мне в глаза, словно искал в них ответ. — Ты мне нравишься, Эдит. Безумно нравишься, что отрицать уже просто глупо. Я пытался отрицать, объяснить мой интерес и одержимость тобой лишь любопытством или охотничьим инстинктом. Кажется, я влюбился с первого взгляда, но до последнего не осознавал, теша себя отговорками и нелепыми причинами. Потому не мог выбросить из головы, потому опустился до шантажа, лишь бы привязать к себе хотя бы временно... Потому реагировал так резко каждый раз, когда ты акцентировала внимание, что наши отношения для тебя лишь вынужденная мера. А затем... было безумно страшно от мысли, что я тебя потеряю и больше никогда не смогу ни увидеть, ни услышать, ни дотронуться.

— Разве это имеет смысл? — отказывалась я обнадеживаться, но когда Адриан подошел почти вплотную, не отошла. — Я же та, кто подстрелила тебя, угрожала кастрацией, называла Мурзиком. Даже поводок с намордником надела.

— А еще спасла мне жизнь и позаботилась о ранах, — добавил он, подняв руку и прикоснувшись к лицу.

— У меня отвратительная репутация, — продолжила я.

— Твои завистники, по крайней мере, не пытались тебя убить, — напомнил он, что в его случае все куда «интереснее» обычных пересудов.

— Я слабая человечка.

— А я - нахальная котообразина. Еще и в межсезонье страшно линяю, потому тебе придется меня вычесывать. Именно тебе, потому что я не хочу, чтобы меня гладил или просто касался кто-то другой, — хохотнул он уже не таясь, зарывшись ладонью в мои волосы за ухом, нежно погладив большим пальцем по щеке. Я замерла в предвкушении, но Адриан внезапно изменился в лице, скорбно поджав губы. — Но...

«Ну, начинается... Опять это пресловутое «НО» — досадовала я мысленно и отступила на шаг отвернув голову. — Сейчас будет тысяча и одна причина, почему нам не быть вместе. Плавали, знаем.»

— Я не смею просить тебя об этом, — продолжил Адриан свою мысль, от которой я нахмурилась.

— Что?

— Как бы мне ни было сложно это признать, но Стефан прав: я не защитил тебя, хотя обещал. Я втянул тебя во все это, навязав этот брак шантажом, в самонадеянной уверенности, что под моей опекой тебе ничего не будет угрожать, но по итогу... ты едва не погибла по моей вине, — отдернул он руку от меня и безвольно опустил ее. — Потому... — раскрыл он мою ладонь, а после вложил в нее документ о разводе. — Я хочу, чтобы это было у тебя: решение полностью за тобой.

Я посмотрел на документ, после на Адриана, снова на документ... Меня затошнило, то ли от мотания головой, то ли от эмоциональных качелей, в исполнении этого му... рзика, потому сварливо спросила:

— Издеваешься? — отказывалась я понять его логику.

Адриан ласково улыбнулся, а после встал на колено, чем, признаться, не столько удивил, сколько испугал. После чего взял меня за руку и, преданно заглядывая в глаза, попросил:

— Дай мне еще один шанс.

— Шанс на что? — изумилась я, а голос дрогнул. Моя врожденная осторожность еще подавала признаки жизни и остервенело пыталась успокоить восторженное сердце, которое стучало от радости так, словно в любой момент могло остановиться.

— Завоевать тебя, — тут же пришел мне ответ. Осторожность и сердце замерли на мгновение, а затем мой орган впал в неистовство. — Я не хочу, чтобы этот брак был заключен из необходимости или шантажа. Давай начнем все сначала: будем жить рядом, постепенно узнавать друг друга, а я сделаю все, чтобы ты полюбила меня. Но если этого так и не произойдет, — заметил он коротко, выразительно посмотрев на бракоразводный документ в моей руке. — Ты вправе прогнать меня, если таково твое желание, я не стану принуждать.

— И отступишься? — спросила я, с досадой отметив с каким разочарованием прозвучал вопрос. Осторожность вновь приободрилось и стала закатывать рукава, победно ударяя себя в грудь. Сердце обиженно надулось, пуская сопливые пузыри.

Адриан попытался скрыть лукавую улыбку. Сердце вопросительно шмыгнуло, осторожность занервничала.

— Разумеется, нет. Ты разве не знала, что барсы — отличные охотники, и пока не поймают добычу, не отступят, сколько бы времени это ни заняло? — просветили меня. Сердце взяло топор. Осторожность с визгом пустилась наутек. — Буду кружить вокруг тебя и покусывать всех несчастных, кто положит на тебя глаз. А еще метить территорию... пока у тебя не останется выбора, кроме как сдаться, если хочешь жить с сухим дверным ковриком, рядом с которыми не будут валяться мои кошачьи подарки в виде дохлых грызунов.

— Болван, — прыснула я от смеха, стараясь скрыть улыбку. Сердце с видом победителя сидело прямо на поверженной и избитой осторожности, которая из последних сил трясла белым флажком. — Значит, измором решил взять? — выгнула я бровь, проследив, как Адриан встает с колен и вновь нависает надо мной, опасно приблизившись.

— Да, и даже на «Мурку» отзываться стану, если позволишь быть рядом, — твердо кивнул он.

Ну ладно, вновь возвращаюсь в ряды преданных кошатниц...

— А моего отца как убеждать станешь? — обняв его за шею, спросила я весело.

Было немного странно от ситуации, где я могу свободно обнимать столь красивого мужчину, который по сюжету должен был меня ненавидеть, но никак не любить. Но и так волнительно...

Кажется, я изначально была обречена влюбиться в него. Настоящая Эдит так и сделала. Я же продолжала глупо упрямиться... Впрочем, он же — главный герой любовного романа. Разве могло статься, что я останусь равнодушной?

— Я уже упоминал мокрый коврик? — сделав вид, что задумался, спросил мужчина, а я вновь улыбнулась.

— Моего отца подобным не проймешь, — предупредила я. — Он меня слишком любит.

— В таком случае... он любит кошек? — внезапно спросил он.

— Решил воспользоваться очарованием твоей звериной ипостаси? — фыркнула я пренебрежительно, с удовольствием отметив, как широкая ладонь скользнула на мою талию, аккуратно прижимая к сильному телу. — Ты помнишь, что мой отец — охотник, и единственное, что его заинтересует — твоя шкура? За дохлых зверьков у дверей, кстати, еще «спасибо» скажет.

— Моя шкура — может быть, — не стал спорить мужчина. — Но что он скажет насчет котят от обожаемой дочери? — хитро прищурился он. — Как думаешь, его сердце дрогнет при виде внуков?

— Ты сколько меня тут держать собрался втайне от него? — опешила я.

— Ну, стараниями тестя, я многому научился в искусстве обороны при осаде, — протянул он уклончиво, давая понять, что многое пережил, когда пытался добраться до меня в отчем доме.

Опять вспомнился «Рембо». Адриана стало откровенно жаль, ибо опыта в ловушках моему отцу не занимать.

— Он тебя обставит‚ — засмеялась я, но была нагло перебита вероломным поцелуем, на который в этот раз с готовностью ответила.

— Это значит, ты согласна дать мне шанс? — нехотя оторвавшись от меня, прохрипел Адриан.

— Есть сомнения? — фыркнула я, после изменилась в лице. — Вот только...

— Что? — насторожился Корнуэлл, чье тело тут же напряглось, а глаза наполнились тревогой и опасением.

— Теперь опять придется думать, что дарить брату на свадьбу... - пожаловалась я, а после засмеялась над недоумевающим выражением лица Адриана, уже сама притянув его за шею для поцелуя.