Гнетущий страх

Глава восьмая

Выходя с Итаном из кинотеатра, Лена подавила зевок. Пару часов назад она приняла болеутоляющее, и если оно произвело не слишком заметный эффект на ее руку, то нагнало на нее чертовскую сонливость.

— Ты о чем думаешь? — спросил Итан — в надежде, что она ему начнет что-нибудь рассказывать и ему самому напрягаться не придется. Так поступают все парни.

— Что этой вечеринке лучше бы состояться, — ответила она, придавая голосу угрожающий тон.

— Вас понял. Этот коп что, опять объявлялся?

— Нет, — соврала Лена. К тому времени как они покинули кафе, ее определитель номера успел зарегистрировать пять звонков из полицейского участка. Пройдет еще совсем немного времени, и Джеффри уже будет барабанить в ее дверь. А когда это случится, у Лены должны уже быть готовы ответы на все его вопросы, иначе ей придется скверно. Пока они были в кино, она решила, что Чак не выгонит ее с работы по приказу Джеффри, но в распоряжении этого жирного урода есть и другие средства устроить ей неприятности. Чаку нравилось держать Лену в подвешенном состоянии, и какой бы дерьмовой ни была сейчас ее работа, он мог сделать ее еще хуже.

— Фильм тебе понравился? — спросил Итан.

— Не очень, — рассеянно ответила она. Все ее мысли сейчас были о другом: что она будет делать, если приятель Энди на вечеринку просто не явится? Наверное, снова придется завтра идти к Джил Розен. Лена уже звонила ей и оставила на автоответчике три сообщения, но доктор так и не перезвонила. А Лене непременно нужно было узнать, что она рассказала Джеффри. Она даже пошарила у себя в шкафу и вытащила этот проклятый автоответчик на случай, если доктор Розен позвонит ей вечером, а ее не окажется дома.

Лена подняла голову к небу и глубоко вдохнула, пытаясь прочистить мозги. Ей просто необходимо с кем-то все это обсудить, но она не могла никому довериться.

— Хороший вечер, — заметил Итан, видимо, решив, что она наслаждается сиянием звезд. — И полная луна.

— Завтра дождь будет. — Лене было не до красот. Рука ныла нещадно — запястье опоясывал здоровенный сине-черный кровоподтек, и Лена была уверена, что он сломал ей кость. Предплечье отекло так, что она с трудом застегнула пуговицу на манжете. Она прикрывала запястье здоровой рукой, пока Итан был рядом, — Лена скорее утопилась бы, чем дать ему понять, что ей больно.

Проблема заключалась еще и в том, что у нее не было денег — и не будет до следующего понедельника, — чтобы отправиться в травмопункт. Надо бы сделать рентген, но тогда пятьдесят долларов, которые ей придется доплатить в соответствии с условиями страховки, опустошат ее текущий счет. Она надеялась, что кости все-таки целы — ведь рукой-то можно шевелить. Если к понедельнику боль не пройдет, придется искать деньги. Да и что такое левая рука — подумаешь! А что касается боли — и не такое терпела.

Словно прочитав ее мысли, Итан спросил:

— Как твоя рука?

— Нормально.

— Извини, ладно? Просто… — он вроде как искал подходящие слова, — мне так не хотелось, чтобы ты уходила.

— Отличный способ показать это.

— Прости, я действительно не хотел сделать тебе больно.

— Да ладно, — буркнула она. Почему-то разговор на эту тему был неприятен и лишь усиливал боль и пульсацию в руке. Собираясь на встречу, Лена прихватила с собой еще одну таблетку болеутоляющего — так, на всякий случай. И сейчас, пока Итан разглядывал группу студентов на парковочной площадке, решила ее проглотить. Проклятая пилюля застряла в горле, и Лена закашлялась.

— Ты в норме? — спросил Итан.

— Все в порядке, — с трудом сумела она выдавить, колотя себя рукой по груди.

— Тебе не холодно? — Ну прямо сама забота.

— Нет. Когда начинается эта чертова вечеринка? — сквозь приступы кашля спросила Лена.

— Как раз сейчас набирает обороты. — И он направился к дорожке между кустами. Лена знала этот короткий путь через лес — он вел прямо к общаге на западной стороне кампуса, — но ей не хотелось идти здесь ночью, пусть и при полной луне.

Итан обернулся, не услышав ее шагов, и сказал:

— Тут быстрее.

По вполне понятным причинам Лена опасалась идти в темноту, да еще после известных событий. Итан вроде бы и впрямь сожалел, что причинил ей боль, но она уже видела, какой у него взрывной темперамент.

— Да пошли же, — настаивал он и даже попытался пошутить: — Или ты все еще боишься меня?

— Да пошел ты!.. — огрызнулась она, все же ступив на тропинку. Рука незаметно опустилась в карман, и пальцы сжали нож с четырехдюймовым выкидным лезвием. От ощущения знакомой тяжести стало значительно легче.

Он замедлил шаг, чтобы идти с ней рядом, и спросил:

— Ты здесь давно работаешь?

— Не очень.

— Сколько?

— Несколько месяцев.

— Работа нравится?

— Работа как работа.

Он, кажется, понял, что ей не хочется распространяться на эту тему, и какое-то время они шли молча. Потом он снова заговорил. Выражение его лица она видеть не могла, но голос звучал вполне искренне:

— Жаль, что тебе не понравился фильм.

— Ты тут ни при чем, — ответила Лена, хотя именно он выбрал этот французский фильм с субтитрами.

— Я думал, тебе такие нравятся.

За всю историю человечества никто так здорово не заблуждался, подумалось ей.

— Если мне хочется что-то прочитать, я беру книгу, — сказала она.

— Много читаешь?

— Не очень, — слукавила Лена — в последнее время ее буквально засосало увлечение глупыми любовными романами из библиотеки. Она прятала эти книжки за газетным стендом, чтобы никто их не взял, пока она не дочитает до конца. Она скорее глотку себе вспорет, чем позволит Нэн Томас узнать, что за макулатуру она читает.

— А как насчет кино? — не отставал Итан. — Какие фильмы тебе действительно нравятся?

Она постаралась, чтобы ответ прозвучал не слишком резко:

— Не знаю, Итан. Главное, чтобы в них был смысл.

Он в конце концов проникся ее настроением и заткнулся. Лена внимательно смотрела под ноги, стараясь не споткнуться. Сегодня она решила надеть ковбойские сапожки, хотя и не привыкла ходить на каблуках, пусть и низких, джинсы и темно-зеленую рубашку с застежкой сверху донизу. И в качестве уступки своей вылазке в реальный мир немного подкрасила ресницы. Волосы она и не подумала подобрать — что бы там ни говорил Итан.

Итан был в мешковатых джинсах и футболке с длинными рукавами. Лена поняла, что это уже другая футболка — от нее исходил легкий запах стирального порошка с едва заметной мускусной примесью одеколона. Ансамбль дополняли тяжелые рабочие ботинки с железными подковками, и Лене подумалось, что если она потеряется в лесу, то легко найдет дорогу по этим глубоким отпечаткам подошв на земле.

Несколько минут спустя они добрались до поляны за мужскими общежитиями. В Грантском технологическом, достаточно старомодном учебном заведении, только одно общежитие было смешанным, но студенты все-таки находили способ обходить правила. К тому же всем было известно, что Майк Берк, профессор, курировавший мужские общежития, глух как пень и совершенно неспособен услышать, как девицы прокрадываются к парням или выбираются от них в любое время дня и ночи. Лена подумала, что они, должно быть, сперли его слуховой аппарат и утопили в туалете. Музыка в общаге громыхала так, что земля под ногами дрожала.

— Доктор Берк на неделю уехал к матери, — пояснил Итан, сияя улыбкой. — Оставил номер телефона — на случай если он нам понадобится.

— Это твоя общага?

Он кивнул и направился к зданию.

Она остановила его и, чтобы перекрыть музыку, громко попросила:

— Ты там веди себя соответственно, будто мы с тобой давно встречаемся, ладно?

— А что, на самом деле разве не так?

Она одарила его таким взглядом, что он быстренько ретировался.

— Ладно, пошли уж.

Она аж скривилась от грохота, когда они подошли ближе к общежитию. Все этажи были ярко освещены, включая и верхний, где проживал декан факультета. Музыка представляла какую-то дикую помесь европейской танцевальной и самого забойного джаза, приправленную рэпом, и Лене казалось, что от такого количества децибелов у нее вот-вот лопнут барабанные перепонки.

— А они там не боятся, что служба безопасности нагрянет? — прокричала она.

Итан улыбнулся в ответ, и Лена нахмурилась, все поняв. По утрам, когда она являлась на службу, те, кто должен был дежурить ночью, по большей части все еще пребывали в объятиях морфея в комнате позади дежурки, завернувшись с головой в одеяло. По графику нынешней ночью дежурил Флетчер. Из всех ночных охранников этот был самый нерадивый. За все время, что Лена прослужила в системе безопасности колледжа, Флетчер не занес в книгу учета ни единого происшествия, хотя и другие тоже, случалось, не все регистрировали или просто предпочитали не замечать. Лена как-то читала в информационном бюллетене, что из всех девушек, подвергшихся изнасилованию в кампусах колледжей, лишь менее пяти процентов обращались в полицию.

— Эй, Грин! — Молодой человек, чуть выше и плотнее Итана, подошел к ним и ткнул Итану кулаком в плечо. Тот ответил таким же тычком, и они обменялись сложными рукопожатиями, больше похожими на элемент какого-то танца.

Итан, стараясь перекричать грохочущую музыку, представил ей парня:

— Лена, это Пол.

Она выдана самую любезную улыбку, на которую только была способна, — не это ли приятель Энди Розена?

Пол окинул ее с головы до ног раздевающим взглядом, но и Лена не осталась в долгу, ответив ему тем же, при этом дав понять, что он недотягивает до ее стандартов. Это был довольно симпатичный молодой человек, явно застрявший между подростковым возрастом и взрослостью. Этакий сорванец в желтом противосолнечном козырьке, надетом задом наперед, из-под которого торчат клок коротко стриженных выгоревших светлых волос. На шее болталась зеленая металлическая цепочка, с которой свисали детская соска-пустышка и целая куча разнокалиберных висюлек и брелков. Он заметил ее взгляд и, сунув пустышку в рот, принялся громко причмокивать.

— Ну ты, полегче, — заявил Итан, чуть оттолкнув Пола с видом собственника, охраняющего завоеванную территорию. — Скутер здесь?

— А где же ему быть. Вроде как пытается внушить им, что пора завязывать с наездами на это ниггеровское дерьмо. — И Пол принялся исполнять какой-то замысловатый танец, размахивая в такт музыке руками.

Лена при упоминании о ниггерах внутренне ощетинилась, но решила не демонстрировать свою реакцию. Видимо, ей это не слишком удалось, потому что Пол тут же спросил:

— Ты что, любишь черных? — Произнес он это с жутким южным акцентом, который она слышала только у оголтелых расистов.

— Заткнись, парень! — прикрикнул Итан и весьма ощутимо пнул его.

Пол недобро хохотнул и отступил в толпу, направлявшуюся к лесу, невнятно выкрикивая какую-то расистскую чушь, пока его слова не заглушил грохот музыки.

Итан стоял со сжатыми кулаками, мышцы под футболкой напряжены.

— Траханый засранец! — сплюнул он.

— Да успокойся ты! — сказала Лена, хотя у нее самой здорово колотилось сердце. Итан обернулся к ней. Его яростный взгляд пронзил ее как луч лазера, и она инстинктивно сунула руку в карман, где лежат нож.

— Не слушай ты его, о'кей? Он просто идиот.

— Да ладно. Что взять с дурака? — согласилась Лена, стараясь разрядить обстановку.

Итан бросил на нее такой тоскливый взгляд, словно оттого, поверит она или нет, зависела его жизнь, и направился к общаге.

Парадная дверь была распахнута настежь, в проходе стояла парочка. Лена не могла определить, какого они пола, и подумала, что если немного понаблюдает, то наверняка поймет. Она прошла мимо них, глядя в сторону и стараясь определить, что это за странный запах стоит в воздухе. Проработав в кампусе семь месяцев, она прекрасно знала, как пахнет «травка», но тут было что-то совсем другое.

За входом открылся длинный центральный холл с лестницей, соединявшей три этажа с двумя перпендикулярными коридорами, отходящими в оба крыла здания; из них был доступ в жилые комнаты и ванные с туалетами. Это общежитие имело точно такую же планировку, как и все остальные в кампусе. Блок, в котором жила Лена, был похож на здешние, только в ее общаге каждая комната имела крохотную переднюю, откуда дверь вела в ванную, а общая гостиная использовалась также в качестве кухоньки. Здесь же студенты размещались по двое в комнате, а ванные находились в конце коридора.

Чем ближе Итан и Лена подходили к дальнему концу коридора, тем явственнее распознавались по крайней мере два запаха, что висели в воздухе: мочи и блевотины.

— Мне сюда надо забежать. — Итан остановился возле двери, обозначенной стикером «Опасные отходы». — Не возражаешь?

— Я здесь подожду, — сказала Лена, прислоняясь к стене.

Он пожал плечами, сунул ключ в замочную скважину и толкнул дверь. Лене было непонятно, зачем ему вообще понадобилось ее запирать. Почти все в кампусе прекрасно знали, что, если как следует подергать ручку, дверь откроется сама. В половине всех случаев краж, расследовать которые вызывали Лену, на дверях отсутствовали следы взлома.

— Скоро вернусь, — сказал он, прежде чем закрыть за собой дверь.

Пока дожидалась, она просмотрела доску объявлений возле двери, состоявшую из двух половинок: одна была покрыта пробкой, вторая — как классная доска, чтобы писать мелом. На пробочной половине красовалось несколько свернутых записок, прикрепленных кнопками, но Лена не испытывала никакого желания их разворачивать и читать. На черной половинке красовалась надпись: «Итан — крутой дрочила», — а рядом изображение уродливой обезьяны то ли с бейсбольной битой, то ли с эрегированным пенисом в трехпалой лапе.

Лена вздохнула, размышляя, за каким чертом ее сюда занесло. Может, стоит все же поехать завтра в участок и поговорить с Джеффри? Должен же быть какой-нибудь способ убедить его, что она никак не связана с этим делом. А сейчас надо поехать домой, немного выпить и постараться уснуть, чтобы наутро с ясной головой четко спланировать порядок действий. Или все же следует остаться и поговорить с другом Энди, чтобы у нее были хоть какие-то доказательства собственной невиновности, которые она могла бы предъявить Джеффри.

В этот момент из комнаты вышел Итан. И хотя ей было интересно, что он там делал, спрашивать она не стала. Возможно, он полагал, что она зайдет вместе сними ему удастся ее соблазнить, но Лена не была такой простушкой, какой могла ему показаться.

— Ох, дерьмо! — воскликнул он, вытирая доску объявлений рукавом футболки. — Опять ребята дурака валяют.

И быстро зашагал по коридору, так что Лена за ним еле поспевала.

— Так мы сможем поговорить сегодня с этим парнем?

Не отвечая, Итан махнул рукой в сторону крыльца:

— Вот сюда.

Когда они вошли в главный холл, с потолка обвалился кусок штукатурки — едва отскочить успели.

На втором этаже, куда вела лестница, располагалась большая общая комната с телевизором и столами для занятий, хотя сейчас вряд ли она использовалась по назначению. Дальше по коридору — общая кухня, однако, если судить по другим студенческим общагам, где Лене приходилось бывать, там скорее всего пусто, если не считать ржавого холодильника, микроволновки с намертво заклиненной дверцей и нескольких торговых автоматов. Жилые комнаты второго этажа, весьма немногочисленные и не отличавшиеся комфортом, студенты предпочитали более просторным помещениям первого, где стояла неистребимая вонь от туалетов.

Лестницу, по которой они пробирались, оккупировали студенты — на вид совсем молокососы. Рассевшись на ступеньках, они пили какую-то розовую дрянь, отчего окружающее пространство буквально пропиталось запахом крепкого алкоголя.

В холле второго этажа было вообще не протолкнуться, и Итан взял ее за руку, чтобы не отстала. Лена внутренне сжалась при этом прикосновении и посмотрела на свою ладонь, зажатую в его пальцах. У Итана оказались длинные нежные пальцы, почти как у девушки, и костлявые запястья. Лена не могла представить, как он еще не сварился в свой футболке с длинными рукавами — в помещении было жарко, как в тропиках. Что бы он там ни скрывал, вряд ли стоило из-за этого обливаться потом — все равно в этом вертепе никто бы ничего не заметил.

Внезапно музыка смолкла. В комнате раздался общий стон, а потом смех — когда погас свет.

У Лены сердце подпрыгнуло к самому горлу, когда все вокруг начали толкаться, а Итана оттеснили в сторону. Парень, оказавшийся рядом, что-то прошептал подружке, и та громко заржала. Кто-то позади Лены прижался к ней всем телом, и она почувствовала весьма недвусмысленные толчки.

— Эй, врубайте музыку! — орали со всех сторон.

В углу вспыхнул карманный фонарик — это диджей пытался разобраться в своем дерьме.

Глаза Лены в конце концов приспособились к мраку, и она уже смогла различать силуэты вокруг себя. Чуть продвинувшись вперед, она вдруг ощутила чьи-то руки на своей талии и горячее дыхание возле уха.

Лена замерла и услышала:

— Пойдем ко мне!

От страха все слова застряли в горле, и она бросилась к Итану, расталкивая толпу.

— Что случилось? — Проследив за ее взглядом, Итан понял, в чем дело. Мышцы его тут же напряглись, и кулак молниеносно врезался в грудь парня.

Тот отлетел назад и поднял обе руки, словно это было просто недоразумение.

— Ладно, все о'кей, — сказал Итан и захватил ее в кольцо рук, оберегая от толпы. Оттолкнуть его у Лены не хватило сил — надо было хоть немного успокоиться, справиться со страхом.

Музыка грохнула без предупреждения, и вокруг опять замелькали черные тени. Толпа разразилась криками и бросилась в пляс; в проблесках света белые майки и зубы отсвечивали пурпурно-красным, дымили и воняли ароматические палочки, по стенам метались лучи карманных фонариков.

Настоящий шабаш! Толпа явно накушалась «экстази» и теперь пребывала в состоянии оглушительного счастья и эйфории.

— Идем вон туда! — прокричал ей прямо в ухо Итан и поволок куда-то назад.

Когда она наткнулась на стену, они остановились.

— Ты в порядке? — спросил он, приблизив лицо, чтобы она могла его слышать.

— Конечно, — ответила она, протиснув здоровую руку между их телами, чтобы сохранить хоть какую-то дистанцию, и ощутила железную твердь его груди.

Он пальцами откинул ей волосы с лица:

— Жаль, что ты не убрала их назад.

— Ничего подходящего не подвернулось, — соврала Лена.

Он улыбнулся:

— Хочешь, найду какую-нибудь резинку или еще что?

— Не надо.

Итан отнял руку от ее лица, явно разочарованный.

— Ладно. Стой тут. Пойду принесу чего-нибудь выпить.

Прежде чем Лена успела хоть что-то сказать, Итан растворился в толпе.

— Эй! — раздалось возле самого уха, и какая-то тощая брюнетка протянула ей пару зеленых капсул.

Лена отмахнулась и шагнула в сторону, натолкнувшись на кого-то. Толкались со всех сторон, и она поняла, что ее куда-то несет вместе с толпой.

Она протиснулась сквозь скопление людей и попыталась выбраться на лестницу, но не тут-то было. Запаниковав, Лена принялась расталкивать всех, кто попадался на пути, пока не почувствовала ладонями стену. Отдышавшись, она стала выискивать глазами Итана.

Он появился откуда-то сбоку с большой кружкой в руке.

— Не знаю, что ты любишь, поэтому сделал на свой вкус. — Итан протянул ей кружку. — Это апельсиновый сок с водкой. Но если хочешь, есть вода.

Как же ей хотелось выпить — аж скулы свело.

— Нет, лучше воды.

Он кивнул, словно она прошла какой-то тест, и поставил чашку на ближайший стол.

— Смотаюсь за соком. Стой здесь, чтобы мне тебя не искать.

Лена открутила крышку с бутылки и отпила большой глоток.

Мысль о кружке не выходила у нее из головы. Поняв, что больше не может сдерживаться, Лена шагнула к столу, схватила кружку и в два глотка осушила ее. Содержимое оказалось чистой водкой — сок был добавлен разве что для запаха. По груди тут же разлилось знакомое тепло, даже боль в руке, кажется, поутихла.

Музыка изменилась — теперь звучало что-то медленное и чувственное, нагрузка на барабанные перепонки снизилась. Видимо, еще и громкость немного уменьшили, почти до приемлемого уровня.

Лена глотнула воды и окинула взглядом окружающих. О Господи, совсем еще дети — она в свои тридцать четыре смотрелась среди них как древняя старуха. При этой мысли ее почему-то разобрал смех.

— И чему это ты радуешься? — Итан появился неожиданно, с запечатанной бутылкой апельсинового сока в руке.

Видимо, от жары Лену быстро развезло, чуть кружилась голова, и хотелось выбраться на воздух, чтобы немного протрезветь.

— Давай-ка поищем этого парня, — сказала она.

Он как-то странно на нее взглянул, и она покраснела.

— Ну пошли.

Он хотел было взять ее за руку, но она воспротивилась:

— Я сама.

— Ты уверена?

Она кивнула и чуть не потеряла равновесие. Если Итан что и заметил, то виду не показал. Он провел ее через один из боковых коридоров к жилым комнатам. Там тоже гремела музыка, причем в каждой — своя. Народ веселился на полную катушку.

— И всегда тут так? — спросила Лена.

— Ну, может, обычно чуть потише — просто сейчас доктор Берк отсутствует. Мне больше нравится в библиотеке, — сказал он, но, как ей показалось, соврал.

Лена очень часто бывала в библиотеке, но никогда его там не видела. Конечно, здание огромное и он вполне мог затеряться в толпе. А что, если он действительно там бывал и наблюдал за ней? От этой мысли Лене стало как-то неуютно.

Он остановился перед дверью, примечательной лишь тем, что на ней отсутствовали стикеры и похабные надписи.

— Эй, Скутер! — крикнул он, постучав костяшками пальцев в дверь.

Лена стояла, уставившись в пол, и пыталась собраться с мыслями.

— Скут? — снова позвал Итан и принялся стучать в дверь кулаком.

В комнате явно кто-то был — из щели под дверью пробивалась полоска света.

— Давай же. Скутер! Открывай, тупица гребаная! Я же знаю, что ты там! — продолжал звать Итан.

Из комнаты не доносилось ни звука. И только когда Итан шарахнул по двери ногой, она наконец открылась. В лицо ударил такой смрад, что захотелось зажать нос.

— Бог ты мой! — не удержалась Лена, прикрывая лицо ладонью.

— Это Скутер, — представил хозяина комнаты Итан, словно это могло объяснить источник вони.

Лена вдохнула ртом, подумав, что прозвище Вонючка обитателю этой клоаки, подошло бы больше.

Скутер оказался весьма примечательным типом. Если большинство представителей мужского пола кампуса стригли волосы очень коротко и носили мешковатые джинсы и футболки с короткими рукавами, то Скутер оказался патлатым и был одет в бледно-голубую майку и ярко-оранжевые гавайские шорты. На его левом бицепсе красовался желтый резиновый жгут, отчего вены на руке выпирали как канаты.

— Эй, парень, давай кончай. — Итан подцепил жгут пальцем, и тот, соскочив с руки Скутера, улетел в угол.

— Вот дерьмо-то! — простонал наркоша, загораживая вход. — Она ж траханый коп! Чегой-то коп тут делает, а?! Ты какого хрена сюда копа притащил?!

— Давай-давай, — сказал Итан, мягко толкая его в комнату.

— Меня чего, арестуют? Тогда уж дай ширнуться напоследок… — И он принялся отыскивать жгут.

— Да уймись ты! — Итан схватил Скутера за резинку штанов и хорошенько встряхнул. — Никто не собирается тебя арестовывать.

— Мне в тюрягу низзя, знаешь об этом?

— Никто тебя туда и не тащит.

— Ну тогда все в порядке. — Скутер, казалось, успокоился и позволил Итану поднять его на ноги.

Когда он выпрямился во весь рост, Лена заметила у него на шее цепочку — почти такую же, как у Пола, только желтую и вместо всяких прибамбасов на нем висела целая коллекция ключей — маленьких и тонких, вроде тех, какими девчонки запирают замочки на своих дневниках.

Итан усадил Скутера на кровать.

Лена все еще стояла в дверном проеме, опасаясь случайно вдохнуть носом. Под окном торчал кондиционер, но Скутер его не включал. Наркоманы обычно предпочитают прохладу, чтобы «дурь» не слишком быстро выходила с потом, но, судя по вони, исходящей от этого типа, предположила Лена, на его теле столько грязи, что закупорились все поры до единой.

Комната ничем не отличалась от любой другой в общежитии: кровать, письменный стол и пара шкафов по обе стороны от входа. В противоположной от двери стене имелось два окна, стекла которых покрывал слой копоти. На полу тут и там валялись книги и бумага, картонки из-под еды навынос и пустые пивные банки. Посередине комнаты по полу проходила полоса синей липкой ленты — видимо, демаркационная линия. Лена еще подумала, как это сосед Скутера мирится с таким запахом.

Небольшой холодильник служил Скутеру также прикроватной тумбочкой. Его сосед обходился более традиционным сооружением: обрезком доски, положенным на два бетонных блока, которые, по-видимому, украл со стройки рядом с кафетерием.

— Все в порядке, — сказал Итан, приглашая Лену в комнату. — Он наширялся по полной. Да входи же — он не станет с тобой разговаривать при открытой двери.

Лена, еще мгновение поразмыслив, решила, что все обойдется, и, шагнув в комнату, закрыла дверь.

— Видок у него такой, что он вряд ли вообще способен разговаривать, — заметила она.

— Я тебя ни в чем не виню, парень, — хохотнул Скутер, глядя на Итана глазами дебила.

Лена, окинув взглядом комнату, увидела на маленькой табуретке возле кровати два шприца, рядом валялась закопченная столовая ложка с остатками «дури» и небольшой пакет с чем-то вроде крупных комков соли. Они явно застали Скутера в процессе приготовления «снежка», сильнодействующей формы метамфетамина. Сырье было настолько чистое, что отпадала необходимость его процеживать.

Какой же он все-таки идиот! — подумала Лена. Даже ее дядя Хэнк, большой любитель уколоться, никогда не баловался «снежком» — уж слишком опасное это занятие.

— Не вижу смысла тут торчать, — сказала она Итану.

— Он хорошо знал Энди, — ответил тот.

Услышав имя Энди, Скутер ударился в слезы. Он плакал как девочка, открыто и без всякого стыда. Лену раздирали противоречивые чувства: отвращение с одной стороны, и удивление — с другой. Как ни странно, Итан, кажется, разделял ее ощущения.

Лена взглянула на часы. Она потратила целый вечер в надежде поговорить с этим придурком, так что отступать поздно. Она так пнула кровать ногой, что Скутер даже подскочил.

— А ну-ка послушай меня! Вы с Энди были друзьями. Скажи, у него была депрессия?

Скутер тупо кивнул, и Лена поняла, что он испугался и теперь говорить не станет.

Она кивнула в сторону холодильника:

— У тебя там есть что-нибудь?

— Конечно, есть! — Скутер вскочил, словно спохватившись, что совсем забыл про хорошие манеры. Покачался, прежде чем обрести равновесие, и открыл холодильник. Лена увидела внутри несколько бутылок пива и литровую пластиковую бутыль дешевой водки. Если Скутер все это пьет да еще и колется, остается только удивляться, как он не вылетел из колледжа.

— У меня тут пиво и это… — начал Скутер.

— Дай-ка я сама. — И Лена оттолкнула его в сторону.

Может, если еще выпьет, она сумеет держать себя в руках.

— Стаканы есть?

Скутер сунул руку под кровать и вытащил оттуда пару пластиковых стаканчиков, знававших лучшие времена. Лена поставила их на край холодильника и взяла бутылку апельсинового сока, протянутую Итаном. Бутылка была маленькая — на троих не хватит.

— Я не буду. — Итан смотрел на нее изучающим взглядом, словно она была учебником.

Лена старалась не поднимать на него глаз, пока смешивала порцию, налив половину сока в один из стаканчиков и добавив туда немного водки. Полупустую бутылку она долила доверху чистым алкоголем, зажала горлышко большим пальцем и хорошо встряхнула, по-прежнему ощущая на себе взгляд Итана.

Плюнув на антисанитарию, она уселась на вторую кровать и уставилась на Скутера, потягивавшего приготовленное питье.

— Вот это хорошо. Спасибо.

Лена поставила бутылку себе на колени, решив пока не пить — очень хотелось посмотреть, надолго ли ее хватит. Может, она и вообще не будет пить. Может, просто подержит бутылку в руке, чтобы Скутер чувствовал себя свободнее в разговоре с ней. Она знала, что первое дело в такой ситуации — установить контакт. С такими наркошами, как Скутер, самое главное — внушить, что и у тебя такие же проблемы.

— Энди, — напомнила ему в конце концов Лена, ощутив сухость во рту.

Скутер медленно кивнул:

— Хороший был малый.

Лена припомнила, что говорил Ричард Картер.

— А я слышала, что подонок.

— Ага, только тот, кто тебе это сказал, сам говно, — бросил в ответ Скутер.

Тут он оказался прав, но эту информацию Лена оставила при себе.

— А расскажи-ка мне о нем. Расскажи про Энди.

Скутер прислонился спиной к стене и откинул с лица нечесаные длинные патлы, явив миру кошмарное количество прыщей.

— Он с кем-нибудь встречался?

— Кто, Энди? — Скутер помотал головой. — Подолгу — никогда. — Он поднял свой стаканчик, ожидая добавки.

— Сначала поговорим, потом налью.

— Тогда мне надо ширнуться. — И он потянулся к шприцу.

— Нет, постой. — Итан оттолкнул его руку. — Сам же согласился поговорить с ней, помнишь? Сказал, что расскажешь все, что она захочет узнать.

— Я так сказал? — Скутер, явно в замешательстве, посмотрел на Лену, и та кивнула, подтверждая слова Итана.

— Точно, приятель, — сказал Итан. — Так ты и сказал. Обещал все рассказать, потому что хочешь помочь Энди.

— Ну тогда о'кей, — согласился наконец Скутер и кивнул.

Итан бросил на Лену острый взгляд:

— Вот видишь, что это дерьмо делает с мозгами?

Лена проигнорировала его выпад и обратилась к Скутеру:

— Так с кем Энди встречался?

Скутер захихикал:

— Он хотел с ней встречаться, а она не хотела.

— Кто?

— Элен. Элен из его группы.

— Шаффер? — уточнил Итан. Фамилия Элен ему, кажется, не нравилась.

— Ага, парень, она самая. Такая горячая штучка. Понимаешь, о чем я? — Скутер многозначительно пихнул Итана локтем. — Красоточка такая.

Лена попыталась вернуть его в нужное русло:

— Так она с ним встречалась?

— Она с такими, как он, не встречалась, — хмыкнул Скутер. — Она ж богиня. Простые смертные вроде Энди могут рассчитывать только на то, чтобы нюхать ее трусики.

— Ходячая ледышка, — добавил Итан с явным отвращением. — Она, наверное, сама не знала, живая она или нет.

Скутер захихикал и снова пихнул Итана локтем:

— Может, он там, на небесах, уже шарит у нее в трусиках, а?

Итан оскалился и оттолкнул его.

— Что-что? — в замешательстве спросила Лена.

— Черт подери, как я слыхал, у нее личико выглядело так, будто она проглотила траханую бомбу! — сказал Скутер.

— Чье личико? — Лена ничего не понимала.

— Да Элен же! — воскликнул Скутер, будто его поразила ее тупость. — Она ж себе голову разнесла! Ты что, мать твою, не знаешь?!

Шок обрушился на Лену как кирпич. Она весь день провела в общаге, к телефону не подходила, включив автоответчик. Несколько раз звонила Нэн, но Лена не снимала трубку. Смерть Элен Шаффер выводила расследование совсем на другой уровень. Если это тоже инсценировка, как в случае с Энди, Джеффри возьмется за Лену самым серьезным образом.

Она машинально глотнула из бутылки, подержала смесь во рту, наслаждаясь вкусом, перед тем как проглотить. Водка сгустком огня пошла вниз и лавой расплылась в желудке. Лена медленно выдохнула, сразу почувствовав себя спокойнее, увереннее.

— А как насчет лечения — Энди оно помогло? — вернулась она к лому, зачем пришла.

Скутер снова бросил тоскливый взгляд на шприцы и провел языком по губам.

— Он все делал как надо, чтоб отвыкнуть, понятно? А ведь Энди любил покурить травку. От этого никуда не денешься. Раз влюбился — и это потом навсегда, как у любовников. — Скутеру, видимо, нравилось слово «любовник» — каждый раз, когда он его произносил, язык плотоядно проходился по губам.

— Значит, он вернулся «чистый»?

— А как же.

— И на сколько его хватило?

— До воскресенья, кажется, — засмеялся Скутер, словно это была удачная шутка.

— Которого воскресенья?

— Того самого, когда ласты склеил. Все же знают, что копы нашли у него иглу.

Лена об этом не знала, хотя Фрэнк обязательно сказал бы, если игла и впрямь там была. Слухи распространяются по кампусу так же быстро, как венерические болезни.

— Ты сказал, что он любил покурить?

— Ну да. И это они и обнаружили.

Лена, бросив взгляд на Итана, опять обратилась к Скутеру:

— А ты до вчерашнего дня видел, как Энди употребляет?

Скутер мотнул головой:

— Нет, но я знаю, что он употреблял.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что он у меня хотел купить.

Итан заметно вздрогнул.

— Он в субботу вечером купил целую кучу этого дерьма, — продолжал Скутер, — и сказал, что попользуется в воскресенье. Что полетает на волшебном ковре-самолете. Эй, как думаешь, в песенке именно про это поется?

Лена снова попыталась вернуть его к теме:

— Как ты считаешь, он действительно хотел покончить с собой?

Итан встал и отошел к окну.

— Ага. Чего там… — Скутер снова скосился на шприц. — Он, типа, завалился ко мне и говорит: «Эй, парень, у тебя в заначке что-нибудь есть?», а я ему как бы: «Мать твою, конечно, есть, я ж приготовился, что Берк на той неделе отвалит», а он, типа: «Давай сюда. У меня бабки есть!», а я ему вроде как: «Пошел ты, хрен тебе, я это дерьмо для себя запас, а ты мне еще должен с прошлого раза — помнишь, до того, как ты уезжал лечиться, ты, пидор траханый!», а он, типа…

— У него были проблемы с деньгами? — оборвана его монолог Лена.

— Точно, типа, всегда были. Евойная мамаша заставляла его платить за квартиру. Это что ж за сволочь такая, а?! Заставляет собственного сына платить за шмотки и прочее дерьмо, как будто он сидит на этой гребаной программе соцобеспечения. — Он пошевелился и подтянул шорты. — Вот машина у него — класс! — Он обернулся к Итану: — Ты видал, какую тачку ему папаша прикупил?

Лена опять попыталась вернуть его к нужной теме:

— Но в субботу-то деньги у него были?

— Черт, я и не знаю. Наверное… Надыбал где-то.

— Ты ж ему продал «дурь»!

— Да нет же! Говорю ж, я понял, на что он нацелился. А мне это надо, лезть в такое дерьмо?! Продашь кому-нибудь «дури», а он возьмет и копыта отбросит от передоза, и тебя тут же берут за жопу и волокут в тюрягу, вроде как за траханое соучастие в убийстве, а мне в тюрягу не надо. У меня все схвачено насчет работы, когда свалю отсюда.

Неожиданно вмешайся Итан:

— Так ты знал, что он задумал?

— Догадывался. — Скутер пожал плечами. — Он же один раз уже пробовал. Купил пакет «дури» и порезал себя лезвием. — Он полоснул пальцем по руке до локтя. — Да фуфло все это! Там кровищи было… Ты что, думаешь, мне надо было его отговорить? Нет, мне вовсе не хотелось лезть в это дерьмо.

— Ну да, ты, кусок говна! — Итан подскочил к кровати и врезал Скутеру по затылку. — Тебе и впрямь надо было его отговорить. Ты ж, мать твою, убил его, вот что ты наделал!

— Итан!.. — воскликнула Лена.

— Пошли отсюда! — сказал тот, направляясь к двери. Было заметно, как он разозлился, но она не могла понять отчего. — Извини, что заставил тебя потратить столько времени.

Он рывком открыл дверь, да так, что ручка оставила вмятину на стене.

Лена пошла вслед за ним, но выходить и не подумала. Быстро захлопнув дверь, она защелкнула замок, надеясь, что это хоть на несколько минут задержит его снаружи.

— Лена! — Дверь затряслась от ударов.

— Скутер, ты должен сказать, кто продал ему «дурь».

— Вот дерьмо. Да не знаю я. — Он почесал в затылке, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Оставь меня в покое, а?

— Нет! Не оставлю, пока не скажешь!

— У меня права есть…

— Да ну? Может, копов позовем? — Она схватила в горсть шприцы.

— Да ладно тебе, кончай. — Он сделал слабую попытку дотянуться до нее, но Лена среагировала быстрее.

— Кто продал Энди наркоту?

— Да пошла ты! — завизжал Скутер.

Лена вновь взялась за шприцы, и он капитулировал.

— Сама должна знать. Ты ж с ним работаешь.

У Лены все посыпалось из рук.

— Чак?!

Скутер бросился собирать шприцы, словно это были золотые монеты.

— Чак… — Лену так потрясло услышанное, что она схватила бутылку и сделала огромный глоток, потом еще и в конце концов допила остальное. Шокированная настолько, что подкашивались ноги, она плюхнулась на кровать.

— Лена! — барабанил в дверь Итан.

Скутер взялся за шприц. Лена наблюдала за ним как загипнотизированная. Все его действия казались оглаженными до механизма: жгут на плечо, иглу в руку — капелька крови в шприце, — и вот наконец наркотик пошел в вену. Он отпустил жгут, который держал зубами, нажал поршень до конца.

Из горла вылетел крик, как будто его ударили, и тело содрогнулось. Рот он не закрывал, тело тряслось. Пока наркотик не начал действовать, глаза его дико бегали по комнате, зубы стучали, руки дрожали так, что шприц полетел на пол и закатился под кровать. Лена, не в силах оторвать взгляд, наблюдала, как он содрогается под действием «снежка».

— Ох, твою мать! Как здорово! — прошептал Скутер.

Вдруг он вскочил — так внезапно, что Лена, отшатнувшись, стукнулась головой о стену.

Она в ужасе смотрела на все это и думала, до чего можно себя довести, стоит отпустить вожжи и позволить «дури» взять власть над телом.

Скутер заметался по комнате.

— Ох черт, как жжет! — бормотал он, и слова вылетали у него изо рта как из пулемета. — Понимаешь, так жжет, что даже дышать больно, обжигает, я прям и не знаю, смогу ли еще дышать. Но это ж так здорово, правда? — Пока он нес этот вздор, его руки не переставая дергались, словно в намерении содрать шмотки.

Вдруг дверь содрогнулась и с треском распахнулась, долбанувшись о стену.

— Ты, засранец! — рявкнул Итан и так сильно толкнул Скутера, что тот отлетел и ударился о холодильник. Пребывая в наркотическом возбуждении, он моментально вскочил и принялся что-то нести насчет жары в комнате.

Итан смахнул на пол второй шприц и надавил на него каблуком, так что пластик раскололся и образовалась лужица прозрачной жидкости. Зная, на что способен «улетевший» Скутер, Итан растер ее ногой.

Схватив Лену за руку, он буркнул:

— Пошли отсюда!

— Черт бы тебя подрал! — завопила она. Итан ухватил ее как раз за поврежденное запястье, и от боли она чуть не потеряла сознание.

Итан, будто ничего не замечая, потащил ее в коридор.

— Кретин! — Лена попыталась оттолкнуть его. — Только я до чего-то путного добралась…

— Лена!..

Отвернувшись, она вознамерилась уйти, но Итан снова схватил ее:

— Куда ты?

— Домой. — Вырвав руку, Лена быстро пошла по коридору, перебирая в уме все, что сообщил Скутер. Надо поскорее все это записать, пока информация еще свежа в памяти. Если Чак входит в банду наркодельцов, то вполне мог убрать Энди Розена и Элен Шаффер, чтобы заткнуть им рот. Все детали начинали складываться в приемлемую картину. Надо только поскорее добраться до дому и все записать.

Внезапно рядом оказался Итан:

— Я провожу тебя.

— Не надо, — отрезала Лена.

— Ты много выпила.

— И собираюсь добавить еще, — заявила она, проталкиваясь сквозь группу студентов, перегораживавших выход. После того как она все запишет, можно и выпить. И еще одно: теперь у нее появилась возможность занять место Чака.

— Лена…

— Иди домой, Итан, — велела она и чуть не упала, споткнувшись о камень перед входом в общагу.

Чертыхнувшись, Лена ускорила шаг, так что Итану пришлось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за ней.

— Лена, перестань, успокойся, — урезонивал ее Итан почти умоляющим тоном.

Она свернула на узкую тропинку, начинавшуюся между двумя колючими кустами, вспомнив, что напрямик до факультетской общаги ближе.

— А ты куда? — спросила она, увидев, что Итан не отстает. — К себе не пущу, так и знай.

Проигнорировав ее реплику, он дошел с ней до дверей общежития и, пока она отпирала замок, просто стоял сбоку. С координацией движений у нее было не ахти — видимо, действовало, плавая в море спиртного, болеутоляющее. И о чем только она думала, когда смешивала лекарство с алкоголем?! Нет, все правильно, так и нужно было.

Итан вырвал ключи у нее из руки и отпер наконец дверь. Она попыталась было забрать их, но он уже вошел внутрь.

— Которая комната твоя? — спросил он.

— Ключи отдай. — Она снова дернулась к его руке, но Итан увернулся.

— Хорошо ты поддала. — заметил он, — чтобы так развезло.

— Отдай ключи, — уже тише повторила Лена, опасаясь, что немногочисленные соседи начнут высовываться в коридор.

Итан увидел ее фамилию на почтовом ящике в холле и, не сказав ни слова, направился по коридору к ее комнате.

— Ты чего еще наглоталась?

— Да пошел бы ты!.. — Она выхватила ключи и сосредоточилась на замке. Услышав наконец щелчок, Лена глупо улыбнулась, но тут же нахмурилась, когда Итан втолкнул ее в комнату.

— Так чего ты накушалась?!

Лена стояла посредине комнаты, стараясь сориентироваться. Затуманенный мозг никак не желал включаться, но большой жирный кукиш на автоответчике она все же узрела: стало быть, эта сука Джил Розен так и не позвонила.

— Что ты пила? — неистовствовал Итан.

Лена подошла к кухонному шкафу, бросив на ходу:

— Да это вообще не твое дело! — и достала бутылку виски.

Итан воздел руки к потолку:

— И теперь ты намерена принять еще.

— Спасибо за комментарий, юноша, — съязвила Лена, опрокидывая в рот хорошую порцию.

— Просто замечательно! — съехидничал он, когда она налила себе еще.

Лена повернулась к нему:

— А почему бы тебе…

Итан стоял совсем рядом, и ей казалось, что она чувствует волны недовольства, исходящие от него, как от лесного пожара.

Он стоял как скала, уперев руки в бока.

— Не пей.

— А почему бы тебе не составить мне компанию?

— Я не пью. И тебе не советую.

— Ты что, «анонимный алкоголик»?

— Нет.

— Уверен? — Она отпила глоток виски и издала громкое «а-а-ах!», словно ничего вкуснее на свете не пробовала. — Ты сейчас прямо как пьяница в завязке.

— Не люблю терять над собой контроль.

Она поднесла стакан к носу и, понюхав, причмокнула.

— Может, хоть попробуешь, Итан? Я уверена, ты знаешь, когда следует остановиться.

— Лена…

— Ты ж мужчина, да? А мужчины должны контролировать себя.

Она поднесла стакан к его лицу и чуть наклонила — янтарная жидкость потекла по подбородку и на футболку, но губы остались плотно сжатыми.

— Ну вот… Такое добро пропадает.

Он в бешенстве сорвал с крючка кухонное полотенце и, швырнув ей, приказал сквозь стиснутые зубы:

— Вытри. Сейчас же!

Лену поразила его ярость, и она сделала как было велено: промокнула футболку и перед джинсов. Ткань спереди так натянулась, что Лена, несмотря ни на что, засмеялась.

— Тебе что, удовольствие доставляет командовать, да?

— Лучше, заткнись! — пробурчал Итан, забрав у нее полотенце.

Она усмехнулась и неожиданно положила руку на выпуклость джинсов, тут же почувствовав, как он напряжен.

— Это запах виски так на тебя действует? — съехидничала она.

— Перестань, — сказал он, но в голосе прозвучало прямо противоположное.

— Ах ты, шельмец! — захихикала она, и сама удивилась, как зазывно это прозвучало.

— Я же сказал, перестань!..

Она расстегнула «молнию», и он не сопротивлялся.

— Прекратить что? — Она обняла его одной рукой, прижавшись к мускулистому телу, все больше возбуждаясь от осознания того, что может как подарить ему огромное удовольствие, так и причинить сильную боль.

Она погладила его внизу и спросила:

— Прекратить вот это?

— Ох, черт бы тебя взял! — прошептал Итан, облизывая губы. — Мать твою!..

А она уже водила рукой вверх-вниз, наблюдая за его реакцией. Лена уже не была девственницей, когда ее изнасиловали, и инстинктивно знала, как заставить его стонать от возбуждения.

— Ох! — выдохнул он и широко открыл рот, втягивая воздух. И потянулся к ней.

— Не прикасайся ко мне! — приказным тоном велела Лена и сжала руку Итана, давая понять, что вовсе не шутит.

Он ухватился рукой за холодильник. Она чувствовала, как слабеют у него колени, он с трудом держался на ногах.

Лена улыбнулась, ощутив себя победительницей. Ох уж эти мужики! Какие они все же предсказуемые! Даже самого сильного можно заставить ползать на коленях, если знать как.

— Поэтому ты тащился сюда за мной? — издевалась она.

Итан подался вперед, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась и чуть сдавила пальцами кончик его члена.

— Ты этого хотел? — Ее рука застыла. Лена ждала, чтобы он сам попросил ее продолжать.

— Нет, — сдавленно прошептал Итан и вновь попытался ее обнять.

Ее рука усилила нажим, и он чуть не подскочил до потолка.

— Зачем я тебе? Хочешь оттрахать жертву изнасилования, а потом хвастаться перед дружками? — Голос Лены звучал на удивление ровно.

Он лишь качал головой, закрыв глаза и полностью сосредоточившись на ощущениях, которые дарила ее рука.

— Может, поспорил с кем-нибудь? — продолжала допытываться Лена. — В этом все дело?

Он уперся лбом ей в плечо, с трудом сохраняя равновесие, и она прошептала ему в самое ухо:

— Хочешь, я перестану?

— Нет… — промычал он, подгоняя ее движением бедер.

Лена чуть замедлила свою экзекуцию, и он тут же отреагировал вздохом разочарования.

— Скажи «пожалуйста», и я продолжу.

Он положил свою ладонь поверх ее руки, но Лена отрицательно помотала головой: она заставит этого самовлюбленного гордеца, привыкшего, чтобы ему все подчинялись, молить о пощаде.

— Скажи! — требовала она и чуть надавливала рукой, не давая прийти в себя.

Лоб Итана покрылся испариной, дыхание с трудом вырывалось из груди, глаза были закрыты, губы шевелились в попытке что-то произнести.

— Ну так что? — прошептала она, касаясь губами его уха.

И тут Итан издал утробный звук, словно у него внутри что-то сломалось. Лена улыбнулась — в конце концов он сдался.

— Пожалуйста, — с мольбой промычал он. — Ну пожалуйста…

Лена снова была в той же темной комнате и лежала на животе. Медленные чувственные поцелуи скользили по ее спине вниз, туда, где начинается копчик. Она потянулась от удовольствия, ощутив, как приспускают ее трусы, хотя еще не понимала, что не должна ничего чувствовать: руки и ноги прибиты гвоздями к полу. И лежать она должна на спине.

Вдруг осознав это несоответствие. Лена резко вдохнула и спрыгнула с постели, да так стремительно, что упала на пол, ударившись головой о стену и на мгновение потеряв ориентацию.

— Что случилось? — раздался голос Итана.

Сердце Лены колотилось как бешеное, отдаваясь болью в голове. Опустив взгляд, она увидела, что джинсы на ней, только верхняя пуговица расстегнута. Что с ней произошло этой ночью? И почему здесь Итан?

— Убирайся! — ледяным тоном произнесла она, стараясь оставаться спокойной, хотя липкий страх, казалось, сочился из каждой клеточки ее тела.

Итан улыбнулся ей, потягиваясь. Кровать была односпальная, слишком узкая даже для одной Лены, так что он лежал прижавшись к стене, полностью одетый, только джинсы расстегнуты — замок «молнии» застрял где-то на полпути.

— Какого черта ты со мной сделал? — Она ужаснулась при мысли, что он к ней прикасался, а может, даже побывал в ней.

— Эй, — сказал он легко, словно они беседовали о погоде. — Остынь, ладно? — Он сел на постели и потянулся было к ней, но получил удар по рукам.

— Отвали на хрен!

— Лена!.. — Он встал с кровати.

— Сказала — отвали от меня! — От собственного крика у Лены аж горло засвербило.

Он застегнул пуговицу и «молнию» на джинсах.

— Из-за чего сыр-бор? Мы ж не жениться с тобой собрались или еще чего…

Ощутив сильный толчок в грудь, Итан отступил на шаг, едва удержавшись на ногах. Но вместо того чтобы внять ее предостережению, снова приблизился и, не произнося ни слова, схватил обеими руками за плечи.

От толчка Лена ударилась о стену, но на ногах устояла, шокированная его силой и грубостью. Ей-то показалось, что он в ее власти, но сейчас Лена уже не была в этом уверена.

Итан открыл было рот, может, чтобы что-то сказать — возможно, извиниться, — но ее ладонь опустилась ему прямо на щеку. Звук оплеухи эхом отразился от стен, и прежде чем она поняла, что происходит, он ответил ей пощечиной, да еще какой!

— Урод! — Она снова бросилась на него, уже с кулаками, но он перехватил ее руки, легко преодолел напор и прижал ее к стене.

Она попыталась высвободиться, но ничего не получилось. Тут она вспомнила про нож в кармане, но поняла, что его не достать. Лена изо всех сил ударила его по коленке, от неожиданности он согнулся, дав ей возможность врезать ему кулаком прямо в лицо. Тут Лена почувствовала, что руки свободны, и бросилась в ванную, захлопнув за собой дверь.

— О Господи! — шептала она. — О Господи-Господи-Господи! — Руки у нее дрожали, когда она расстегивала джинсы. Ногти царапали кожу на ногах, когда она стягивала трусы, чтобы определить, было что-нибудь или нет. Тщательно осмотрев себя на предмет наличия царапин или синяков, Лена обследовала и даже обнюхала белье, но никаких посторонних следов не обнаружила.

— Лена? — позвал Итан, постучав в дверь. Голос ею звучал приглушенно, и она поняла, что разбила ему нос.

— Убирайся! — крикнула она, саданув ногой по двери и пожалев при этом, что не может так же врезать Итану.

В ответ он так шарахнул дверь, что она заходила ходуном.

— Лена, черт бы тебя побрал!

— Убирайся отсюда! — завопила она так, что горло обожгло огнем. Он что, в рот ей сунул? И это его вкус она ощущает до сих пор?!

— Лена, перестань! — сказал он уже спокойнее. — Ну пожалуйста, милая!

Она вдруг почувствовала, как желудок скрутил спазм, и бросилась к унитазу. Ее тут же вырвало, потом еще и еще. Ноги дрожали, и она опустилась на колени, склонившись над унитазом.

Весь пол был забрызган рвотными массами, и Лена старалась дышать через рот, чтобы унять дурноту.

Какой-то грохот заставил ее обернуться, но дверь в ванную оставалась невредимой.

— Лицом к стене! — решался из-за двери знакомый голос. Она тут же узнала Фрэнка.

— Пошел ты!.. — рявкнул в ответ Итан, но за этим последовал глухой удар, и он заткнулся.

Лена вытерла рот и, сплюнув в унитаз, попыталась подняться. Голова раскалывалась, сердце колотилось как бешеное.

— Где Лена? — раздался гневный голос Джеффри.

— Ее здесь нет, ты, урод! — крикнул Итан. — А вот где твой гребаный ордер, чтоб вот так врываться и двери ломать?

Лена ухватилась за раковину и прислушалась к себе.

— Куда она ушла? — опять раздался голос Джеффри.

— За кофе пошла.

Лена посмотрела на себя в зеркало. Ну и видок: из носа тоненькой струйкой течет кровь, под глазом царапина, лицо бледное и опухшее. Она хотела было вытереть пальнем кровь, но остановилась на полпути. В мозгу молнией промелькнула картинка, живое отображение прошлой ночи: она трогает Итана рукой, гладит и при этом смотрит прямо в глаза, наблюдая за тем эффектом, который возымела на него ее ласка: наслаждается своей властью над ним. То, что вчера казалось ей столь важным, сегодня выглядело как дешевая и гнусная забава.

Лена пустила горячую воду и, схватив с полки мыло, принялась ожесточенно мыть рот, пытаясь вспомнить, целовала его или нет. Язык она оттирала ногтями, едва не подавившись пеной. И все это она сделала только потому, что была пьяна. Вусмерть пьяна. Что еще могло толкнуть ее на подобные траханые глупости?!

Джеффри тихонько постучал в дверь ванной:

— Лена?

Она не ответила, продолжая оттирать руки, пока кожа не покраснела и не стала гореть огнем. Больная рука распухла, но боль была переносимой, с такой вполне можно справиться. Рубец одного из шрамов она задела ногтем, и ее даже обрадовало появление крови. Она принялась царапать ранку, намереваясь содрать кожу, чтобы стало больно.

— Лена? — Джеффри постучал громче, в голосе звучала озабоченность: — Лена? С тобой все в порядке?

— Оставь ее в покое, — сказал Итан.

— Лена, — снова позвал Джеффри, сильно стукнув в дверь. — Лена, отвечай же!

Она подняла глаза. Зеркало поведало ей, что сейчас увидят Джеффри и Фрэнк: рвотные массы в унитазе, окровавленные руки, с которых кровь капает в раковину, и саму Лену — содрогающуюся от отвращения.

— Ломай дверь, — предложил Фрэнк.

— Лена, либо ты сейчас выйдешь, либо я сам войду, — предупредил ее Джеффри.

— Одну минутку, — ответила она, словно он пригласил ее на свидание и теперь терпеливо ждет, пока она попудрит носик.

Застегнув джинсы, Лена спрятала нож под нижнюю полку в аптечке, открыла кран и вымыла раковину. Спустив воду в унитаз, она выдавила в рот кучу зубной пасты, тщательно прополоскала рот и немного даже проглотила в надежде, что желудок это перенесет. Затем вытерла тыльной стороной ладони под носом и смыла с джинсов следы крови. Манжеты рубашки ей застегнуть не удалось, но она решила, что так даже лучше — длинные рукава все скроют.

Когда она в конце концов вышла из ванной, Джеффри буквально кипел от гнева. Фрэнк держал Итана за голову, вжимая в стену так, что кровь из носа текла по обоям. Лена остановилась на пороге. За плечом Джеффри ей были видны гостиная и кухонька. Господи, хоть бы они убрались туда, в другую комнату. Ей и так с большим трудом удавалось засыпать по ночам, а теперь будет еще мешать воспоминание о том, что все они толклись тут, в ее спальне.

Джеффри и Фрэнка так шокировал ее вид, что они уставились на нее, словно на привидение.

Фрэнк не раздумывая выпустил из рук Итана и пробормотал:

— Что это с тобой стряслось?

Она прикрыла кровоточащий шрам на запястье и сказала Джеффри:

— Надо было запастись ордером.

— Ты в порядке? — спросил тот.

— Где ордер?

— Он напал на тебя? Сделал больно? — Джеффри говорил мягко, как с ребенком.

Лена не ответила. Ее взгляд блуждал по чистому стеганому покрывалу на постели, нисколько не помятому. На ткани темно-вишневого цвета любые пятна были бы сразу видны, но их не оказалось. Она с облегчением вздохнула, удостоверившись, что между ней и Итаном прошлой ночью ничего не было. Как будто то, что все-таки произошло, было недостаточно скверно.

Она скрестила руки на груди и заявила:

— Убирайтесь отсюда все к чертовой матери! Это незаконное вторжение!

— Нас вызвали по телефону, — парировал Джеффри и, приблизившись к туалетному столику, принялся рассматривать фотографии, заткнутые под рамку зеркала. — Сказали, тут скандал с дракой.

Она прекрасно знала, что это сущий вздор. Ее комната располагалась в самом дальнем углу здания, а ее ближайший сосед уехал на конференцию и должен был вернуться только через неделю. Да даже если кто-то им и звонил, Джеффри никак не мог добраться сюда столь быстро. Они с Фрэнком, вероятно, ошивались где-то рядом с общагой и воспользовались шумом в качестве предлога взломать дверь.

— Так в чем дело? — пристально вглядываясь в се лицо, спросил Джеффри.

— Не знаю, о чем это ты, — ответила Лена, не моргнув глазом.

— Для начала, откуда кровь? Он что, тебя ударил?

— Испугалась грохота, упала и ударилась о раковину, когда вы вломились в комнату. — Она быстро улыбнулась.

— А что здесь делает этот? — Джеффри ткнул большим пальцем в сторону Итана.

Лена поймала взгляд Итана и подумала, что чем бы они ни занимались прошедшей ночью, это их личное дело.

— Лена? — напомнил о себе Джеффри.

— Фрэнк ударил его, когда сюда вломился, хотя и непонятно, за что.

Фрэнк бросил на нее острый взгляд, и Лена поняла, что своим заявлением значительно подпортила их дружеские отношения, сложившиеся еще в те времена, когда они были напарниками в полиции. Да, она нарушила неписаные правила поведения, но, учитывая ее нынешнее самочувствие, так, пожалуй, даже лучше.

Джеффри открыл верхний ящик комода, где она держала нижнее белье, сунул руку внутрь, вытащил черные хлопчатобумажные стринги, которые она уже давным-давно не надевала, и посмотрел на нее все тем же твердым взглядом, прежде чем уронить трусики обратно в ящик. Она уже поняла, что он проверяет, нет ли у нее трусов, аналогичных тем, что были найдены в комнате Энди Розена. Точно так же она поняла и то, что никогда больше не наденет ни одну из вещей, хранящихся в этом ящике.

— Зачем вас сюда принесло? — спросила Лена, стараясь говорить ровным голосом.

Он с грохотом задвинул обратно ящик комода.

— Как я уже вчера говорил, найдены улики, связывающие тебя с убийством.

Она протянула ему обе руки и спокойно заявила:

— Так арестуй меня.

Джеффри отступил назад — как она и предполагала.

— Мы просто хотели задать тебе пару вопросов, Лена.

Она покачала головой. Если бы у него было достаточно улик для ареста, она сидела бы уже в полицейской машине.

— Мы можем вместо тебя забрать его, — сказал Джеффри, кивнув в сторону Итана.

— Так забирайте! — с вызовом выкрикнул Итан.

— Да заткнись ты! — прошипела Лена.

— Берите меня, — повторил Итан, но Фрэнк так прижал его к стене, что он лишь со свистом втянул воздух.

Джеффри, кажется, очень нравилась сложившаяся ситуация. Он подошел к Итану и сказал на ухо:

— Привет, мистер Очевидец!

Тот лишь пожал плечами. Джеффри выудил у него из кармана бумажник, просмотрел несколько фотографий и улыбнулся:

— Итан Натаниел Уайт.

Лена удивилась, но постаралась ничем этого не выдать.

— Итак, — продолжал Джеффри, — как тебе нравится перспектива провести ночь в участке? — Он шепотом добавил что-то еще на ухо Итану, и тот напрягся, как зверь перед прыжком.

— Не надо, — вмешалась Лена. — Оставь его в покое.

Джеффри ухватил Итана за ворот рубашки и швырнул его на кровать.

— Обувайся давай. Поедешь с нами.

— Тебе нечего ему предъявить, — заявила Лена. — Говорю же, это я об раковину стукнулась.

— Мы отвезем его в участок и поглядим, что у нас на него имеется. — Он повернулся к Фрэнку: — Наверняка за этим парнем что-нибудь тянется, так ведь?

Уоллес довольно хмыкнул.

— Вы не имеете права арестовывать, не предъявив обвинения, — упорствовала Лена.

— Мы обязательно что-нибудь найдем, не волнуйся, — подмигнул ей Джеффри.

Насколько Лена знала, Джеффри никогда не позволял себе нарушать закон. Теперь ей стало ясно, что в участок ехать придется и ему плевать, пострадает ли кто-нибудь при этом еще.

— Отпустите его. Мне через полчаса надо быть на работе, поэтому поговорим прямо здесь.

— Нет уж, Лена! — Итан поднялся было с кровати, но Фрэнк толкнул его обратно. Изловчившись, он сумел-таки вскочить да еще схватить свой ботинок. И уже занес его над головой Фрэнка, как рухнул на пол от удара по почкам — Джеффри оказался проворнее.

Лена подскочила и встала между ними, чтобы предотвратить кровопролитие, манжет ее рубашки задрался, и Джеффри уставился на ее запястье.

Она опустила руку и сказала, обращаясь к ним обоим:

— Прекратите это!

Джеффри наклонился и, подняв с пола ботинок Итана, перевернул — его, кажется, заинтересовал рисунок на подметке.

— Сопротивление при аресте — достаточное основание, тебе не кажется? — заметил он.

— О'кей, — согласилась Лена. — У тебя ровно час.

Джеффри с силой запустил ботинком Итану в грудь, а Лене сказал:

— Ты просидишь здесь столько, сколько мне будет нужно, черт бы тебя побрал!

Глава девятая

Джеффри ждал Фрэнка в коридоре у двери в комнату для допросов. До этого он с «наблюдательного поста» смотрел на Лену сквозь хитрое зеркало, прозрачное с его стороны, но от того, как она пялилась в это самое зеркало, ему было очень неприятно, хотя он знал, что она его не видит.

Направляясь к ней в общежитие, он взял с собой Фрэнка в надежде, что тот сумеет убедить ее ответить на несколько вопросов. Накануне вечером он прорепетировал в уме всю предстоящую беседу. Они все усядутся рядком, поговорят — может, кофе выпьют — и выяснят наконец, что тут происходит. План был отличный — если не считать неожиданной помехи в виде Итана Уайта.

— Шеф, — окликнул его Фрэнк, появившийся с двумя чашками кофе в руках.

Джеффри взял одну, хотя в его крови было уже столько кофеина, что впору волосам на голове вибрировать.

— Досье уже привезли? — спросил Джеффри. Отпечатков пальцев с кружки из кафе оказалось явно недостаточно, но полное имя и номер водительских прав попали в точку. За Итаном Уайтом не только тянулся хвост многочисленных правонарушений, этот засранец находился под надзором полиции. И Дайана Сандерс, осуществлявшая надзор за ним, уже везла в участок его досье.

— Я велел Марле направить ее прямо сюда, — сказал Фрэнк, отпивая кофе. — Сара что-нибудь обнаружила у Розена?

— Нет, — ответил Джеффри, и в его голосе прозвучало разочарование, которое он даже не попытался скрыть.

Сара провела вскрытие тела Энди Розена сразу после того, как закончила с Элен Шаффер. Но оно не принесло ожидаемых результатов. И теперь, если не считать подозрений Сары и Джеффри, ничто не указывало на убийство.

— С Шаффер — точно самоубийство, — добавил Джеффри. — Эти двое как-то связаны, но мы не можем обнаружить эту связь.

— А Тесса?

Джеффри пожал плечами. Сколько он ни ломал себе над этим голову, ничего хоть мало-мальски приемлемого так и не надумал. Он полночи изводил Сару, выдвигая все новые версии — одна бессмысленнее другой, — пока не обнаружил, что та спит, уронив голову на кухонный стол.

Фрэнк заглянул в небольшое окошко в двери в комнату для допросов, где сидела Лена:

— Она что-нибудь рассказала?

— Я даже и не пытался ее допрашивать, — ответил Джеффри. На самом деле он просто не знал, как с ней говорить. Он испытал настоящий шок, обнаружив в ее комнате Итана, когда они выбили дверь, а потом до смерти перепугался, когда Лена все не выходила из ванной. На долю секунды он даже решил, что она валяется там на полу мертвая. Теперь он не скоро забудет то паническое состояние, в котором пребывал, прежде чем она в конце концов вышла, и тот ужас, когда понял, что она не только позволила этому малому ее избить, но и покрывает его.

— Это совсем не похоже на Лену, — заметил Фрэнк.

— Согласен. Что-то с ней явно произошло.

— Думаешь, этот сопляк избил ее?

Джеффри отпил глоток кофе, стараясь отогнать одолевавшие его мысли.

— Ты видел ее запястье? Не нравится мне все это.

— А вот и Дайана, — сказал Фрэнк.

Внешне Дайана Сандерс была совершенно непримечательна: плотноватая, среднего роста, с седыми волосами, — но в ней чувствовалась сексуальность, всегда поражавшая Джеффри. К тому же она прекрасно знала свое дело и, несмотря на огромную нагрузку, отлично управлялась со всеми поднадзорными, освобожденными условно-досрочно.

Она сразу перешла к делу:

— Уайт здесь, у вас?

— Нет, — ответил Джеффри, жалея, что это не так. Лена заставила его отпустить Итана, прежде чем согласилась поехать в участок.

Дайана вздохнула с облегчением:

— В прошлый уик-энд трое моих подопечных угодили за решетку, так что я совсем зарылась в бумагах. Не хватало, чтобы еще и этот куда-нибудь вляпался. Особенно он. — Она протянула им толстую папку с досье. — Что вы на него хотите найти?

— Пока не знаю. — Джеффри передал свою чашку Фрэнку и открыл папку.

На первой странице имелось цветное фото Итана Уайта, сделанное во время его последнего ареста. И хотя лицо и голова начисто выбриты, внешность осталась весьма узнаваемой: та же смертельная угроза в глазах. Он смотрел в объектив так, словно очень хотел внушить каждому, кто увидит снимок, насколько он опасен.

Перевернув страницу, Джеффри просмотрел «послужной список» Итана, а когда прочитал подробности всех дел, почувствовал себя так, словно кто-то въехал ему кирпичом под дых.

— Да-да, — подтвердила Дайна, видя выражение его лица. — Он просто-таки до отвращения чист: ведет себя примерно, и меньше через год его освободят от надзора.

— Вы в этом уверены? — Джеффри что-то зацепило в том, как она это произнесла.

— Ну, насколько я могу судить: почти каждую неделю к нему заглядываю.

— Впечатление такое, что вы чего-то недоговариваете, — прокомментировал ее слова Джеффри. То, что Дайана старалась наносить Итану внезапные визиты, говорило о многом: она явно пыталась его на чем-то поймать.

— Я просто хочу лишний раз удостовериться, что он завязал окончательно, — уныло призналась она.

— Вы о наркотиках? — спросил Джеффри.

— Раз в неделю заставляю его писать в мензурку, но эти ребята никогда не прикасаются к «дури». И не пьют, и не курят. — Она помолчала. — У них все либо сила, либо слабость. Власть, диктат, стремление держать в страхе окружающих — вот что их привлекает.

Джеффри забрал у Фрэнка свою чашку и отдал ему папку, подумав при этом, что слова Дайаны с таким же успехом можно отнести и к Лене. Она и раньше вызывала беспокойство, а теперь, похоже, вообще во что-то вляпалась.

— Он делает все, что положено, — продолжала Дайана. — Прошел курс контроля над вспышками ярости…

— В колледже?

— Нет. В службе здравоохранения округа. Не думаю, что Грантский технологический испытывает нужду в таких курсах.

«А следовало бы попробовать», — вздохнул Джеффри.

— Кого вы там прихватили? — поинтересовалась Дайана, заглянув в окошко. Джеффри был уверен, что увидит она лишь спину Лены.

— Спасибо за досье.

Она поняла намек и отвернулась от окошка.

— Нет проблем. Дайте знать, если на чем заловите его. Он-то утверждает, что исправился, но с такими ребятами никогда ни в чем нельзя быть уверенной до конца.

— Как вы полагаете, кем он может быть? — спросил Джеффри.

— Для общества? — Она пожала плечами. — Для женщин? — Ее губы сжались в прямую линию. — Изучите его досье. Там, конечно, только верхушка айсберга, но не вам мне это говорить. — Она кивнула на дверь: — Если там сидит его подружка, скажите ей, чтоб держалась от него подальше.

Джеффри сумел лишь кивнуть в ответ, а Фрэнк, просматривавший досье, выругался себе под нос.

Дайана посмотрела на часы:

— У меня сегодня слушание в суде, надо уже ехать.

Джеффри на прощание пожал ей руку.

— Если арестуете его, сообщите. Станет на одного гаденыша меньше. — Она повернулась к выходу, но остановилась и добавила: — Только смотрите, чтоб все у вас было тип-топ. Он уже дважды подавал в суд на полицейских.

— И выиграл?

— Уладили до суда. Но потом эти двое подали в отставку. — Она многозначительно на него посмотрела. — Вы мне здорово облегчаете работу, шеф. И очень не хочется, чтобы и вы вышли в тираж.

— Благодарю, — улыбнулся Джеффри, — и за комплимент, и за предупреждение.

Она вышла, бросив через плечо:

— Так дайте мне знать, если что.

Джеффри глянул на Фрэнка, который все читал досье, шевеля губами.

— Все это очень скверно, — заметил Уоллес. — Может, просто прихватить его?

— И что мы ему инкриминируем?

Джеффри забрал у него папку и снова принялся перелистывать страницы. Если Дайана права, им придется очень постараться, чтобы взять Итана Уайта. А когда возьмут — Джеффри не сомневался, что в конце концов так и будет, — нужно собрать такие улики, чтобы он еще и сел.

— Смотри, как бы Лена с ним не спуталась, — предостерег Фрэнк.

— Думаешь, к этому идет? — спросил Джеффри, почувствовав, как нарастает отвращение при чтении подробностей уголовного прошлого Итана Уайта. Дайана Сандерс была права и еще в одном: парнишка хорошо умеет уходить от предъявленных обвинений. Его арестовывали по меньшей мере раз десять за столько же лет, но только в одном случае вину удалось доказать.

— Хочешь, пойдем вместе? — предложил Фрэнк.

— Нет. — Джеффри посмотрел на часы на стене. — Позвони лучше Брайану Келлеру. Мы должны были встретиться десять минут назад. Скажи, что заскочу попозже.

— Тебе все еще нужно, чтоб я поспрашивал о нем?

— Конечно, — сказал Джеффри, хотя еще утром намеревайся попросить об этом Лену. И несмотря на то что случилось после, он по-прежнему хотел побольше разузнать о Брайане Келлере. Какой-то он скользкий, этот профессор.

Распрощавшись с Уоллесом, Джеффри положил ладонь на дверную ручку, но прежде чем войти, глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, постаравшись сосредоточиться.

Лена даже не оглянулась на звук открываемой двери. Она сидела на стуле для подозреваемых, который был привинчен к полу и снабжен стальным кольцом для крепления наручников. Металлическое сиденье и спинка были плоскими и неудобными. Лену должно было взбесить то, что ее посадили именно на этот стул, — на что Джеффри и рассчитывал.

Он спокойно обошел стол и сел напротив нее, положив досье Итана Уайта перед собой. При ярком освещении все ее синяки и ссадины были как на ладони: под глазом расплывался здоровенный фонарь, в уголке рта запеклась кровь. Руку она втянула в рукав рубашки, но старалась держать неподвижно — видимо, было больно. Джеффри очень удивило, что Лена не дала отпор обидчику — она сильная женщина и кулаками работает дай Бог каждому. Отметелит так, что мало не покажется.

Заметил он и кое-что еще, и это ему не понравилось гораздо больше, чем отметины на ее теле. Джеффри понял, что Лена накануне лихо приложилась к бутылке и теперь страдает жестоким похмельем. От нее так разило перегаром и блевотиной, что Джерри хотелось зажать нос. Создавалось впечатление, что она махнула на себя рукой.

— И чего это ты там застрял? — спросила она. — Мне же на работу надо.

— Хочешь, чтобы я вызван Чака?

Она сузила глаза:

— Какого хрена, чего это ты задумал?

Он выдержал долгую паузу, давая ей понять, что тон следует сменить. Было ясно, что сама она ничего не скажет и придется здорово на нее надавить, но всякий раз, когда он смотрел на Лену, у него перед глазами тут же вставала картина годичной давности, когда он нашел ее, приколоченную гвоздями к полу, всю истерзанную и полностью сломленную. Труднее задачи, чем вытаскивать все эти гвозди, у Джеффри не было за всю его карьеру. Даже сейчас воспоминание об этом бросало его в холодный пот. Но в глубине души таилось и другое чувство: злость, и не просто злость, а бешенство. После всех кошмаров, что выпали на ее долю, когда Лена едва выжила, почему она связалась с таким подонком, как Итан Уайт?!

— У меня мало времени, — напомнила она.

— Тогда предлагаю не тратить его попусту. — Она промолчала, и он заметил: — Надо полагать, ты вчера поздно легла?

— И что?

— Выглядишь отвратно. Опять пить начала? Так, что ли?

— Не понимаю, о чем это ты.

— Лена, не вешай мне лапшу на уши. От тебя несет как от бомжа. И на рубашке засохшая блевотина.

Она покраснела до корней волос, прежде чем сумела совладать с собой.

— Я видел твои запасы в кухне.

На одной из полок кухонного шкафа Джеффри обнаружил две бутылки виски «Джим Бим», в мусорном ведре валялась пустая бутыль из-под «Мейкерс марк», в ванной стоял пустой стакан, из которого разило спиртным, так же как из другого, что валялся возле кровати. Джеффри имел опыт совместного проживания с алкоголиком, а потому хорошо знал все их повадки.

— Вот так ты теперь справляешься, да? С помощью бутылки?

— Справляюсь с чем? — с вызовом спросила она.

— С последствиями случившегося, — ответил Джеффри, но тут же сменил направление, решив более целесообразным воззвать к ее «эго». — Ты никогда не производила впечатления трусихи, Лена. Но это уже не первый раз, когда ты меня просто поражаешь.

— Ничего, я справлюсь.

— Ну да, конечно. — Несмотря на все старания Джеффри, гнев все же прорвался в его голосе. Сколько раз он слышал эти слова от собственного папаши! Джеффри уже тогда прекрасно знал, что эта отговорка — чушь собачья, точно так же как знал это и сейчас. — И что, тебе нравится выблевывать собственные кишки каждое утро, перед тем как отправиться на работу?

— Никогда со мной такого не бывает!

— Не бывает? Значит, будет. — Джеффри опять вспомнил Джимми Толливера: едва проснувшись, папаша извергал вчерашний ужин в тазик, а потом брел в кухню в поисках первой утренней порции выпивки.

— Как я живу, не твоего ума дело.

— Надо полагать, головная боль проходит, как только ты плеснешь себе в кофе кой-чего покрепче. — Джеффри понимал, что следует успокоиться, пока он окончательно не потерял над собой контроль. Надо же ее все-таки расспросить. Он достал пузырек с таблетками, который нашел в ее аптечке, и поставил перед ней на стол: — Или это тебе помогает перемогнуться? — Его пальцы опять сжались в кулаки.

Лена уставилась на пузырек, и было ясно, какое направление приобретают ее мысли.

— Это обезболивающее, — сказала она.

— Для средства от головной боли этот препарат слишком мощный, — заметил он. — Продажа вайкодина под строгим контролем. Может, мне следует поговорить с врачом, который тебе это прописал?

— Это от другой боли, ты, кретин! — Она подняла руки, демонстрируя свои шрамы. — Ты что думаешь, это совсем зажило, когда я выписалась из больницы? Думаешь, все волшебным образом затянулось и стало таким, как прежде?

Джеффри уставился на ее ладони и увидел на одной тоненькую струйку крови. Постаравшись сохранить на лине выражение безучастности, он достал из кармана платок:

— Держи. Вытри кровь.

Лена, посмотрев на руку, сжала пальцы в кулак.

Джеффри оставил платок на столе между ними, вне себя оттого, что ей, кажется, наплевать на кровотечение.

— И как ведет себя Чак, когда ты пьяной являешься на работу?

— Я на работе не пью, — заявила она с искрой сожаления в глазах.

К его ужасу, Лена снова принялась расковыривать незажившую рану, и кровь потекла сильнее.

— Прекрати! — закричал Джеффри и, прижав ее руку своей, приложил к ране платок.

Он заметил, как по ее телу пробежала дрожь, и на секунду ему показалось, что она вот-вот заплачет.

— Лена, зачем ты так себя терзаешь? — Джеффри постарался вложить в свой голос всю тревогу и озабоченность, которую испытывал.

Помолчав с минуту, она вытащила ладони из-под его рук и опустила под стол, чтобы не было видно. Взглянув на папку, спросила:

— Что у тебя там?

— Лена, я сейчас о другом!

Она покачала головой, и по тому, как двигались ее плечи, он понял, что она ковыряет свой шрам под столом.

— Сначала давай покончим с этим, — сказала она устало.

Джеффри не стал открывать папку, а достал из кармана куртки сложенный лист бумаги, заметив, что Лена поняла, о чем пойдет речь. За годы службы она видела достаточно таких бланков с результатами лабораторных исследований. Он двинул лист через стол, так что тот оказался прямо перед ней.

— Это сравнительный анализ лобковых волос, которые мы нашли в трусиках в квартире Энди Розена, и твоих, — сказан он.

Она покачала головой, не глядя на бланк:

— У вас нет образца моих волос.

— Я заполучил их в твоей ванной.

— Но не сегодня, — возразила она. — У тебя времени на это не было.

— Не было, — согласился он, наблюдая, как меняется выражение ее лица — она начинала понимать.

Фрэнк отжал замок и забрался в апартаменты Лены, пока она еще сидела с Итаном в кафе. Хоть Джеффри и было стыдно за методы, которые приходится использовать, но он полагал, что никто все равно не узнает, как они это проделали. И еще он думал, что раз Лена сама не желает себе помогать, ей помогут они.

Голос Лены дрожал и был еле слышен, и он уловил в нем нотку обиды:

— Это незаконно полученные улики.

— Ты же не захотела со мной разговаривать, — напомнил он, понимая, что это не совсем правильно — поворачивать все таким образом, что вся вина падала на нее, и попытался объясниться: — Я думал, это поможет снять с тебя все подозрения.

Она пододвинула ближе к себе лабораторный бланк, чтобы лучше видеть, и снова принялась ковырять шрам на руке. Он явственно ощущал чувство вины — оно было словно пятнышко крови на белой странице.

Она глянула в зеркало на боковой стене комнаты, думая, вероятно, о том, кто сейчас сидит с другой стороны. Джеффри велел Фрэнку никого туда не пускать и самому не соваться.

— Ну, что скажешь?

Она откинулась на спинку стула, опустив руки и ухватившись за сиденье. Джеффри порадовался, что удалось ее разозлить: она стала больше похожа на настоящую Лену.

— Не знаю, что ты думаешь насчет этого анализа, — указала она на бланк, — но там ничто не доказывает полную идентичность. Аналогичность — возможно. Так что херня это все. Наверное, у половины девушек нашего кампуса анализ покажет то же самое. Так что ни фига у тебя на меня нет!

— А как насчет отпечатков пальцев?

— И где ты их нашел?

— А как ты думаешь?

— Да плевать мне на это! — Лена встала, но не двинулась с места, видимо, понимая, что Джеффри ее все равно остановит.

Он дал ей возможность уяснить всю нелепость подобного поведения, после чего сказал:

— Хочешь, побеседуем про твоего бойфренда?

— Он вовсе не мой бойфренд.

— Вот уж не думал, что ты тоже из расистов.

Она открыла рот, но он так и не понял отчего: то ли от удивления, то ли пыталась придумать, что на это ответить, не подставляя Итана.

— Видимо, не так уж много ты обо мне знаешь.

— Он что, из тех, кто малюет эти дерьмовые лозунги по всему кампусу?

Она ответила хриплым смешком:

— Почему бы тебе не побеседовать об этом с Чаком?

— Уже побеседовал, сегодня утром. Он сказал, что просил тебя выяснить, кто этим занимается, но ты вроде как и задницей не пошевелила.

— Ерунда это все, — заметила она, и Джеффри уже не знал, кому верить: Лене или Чаку. Всего пару дней назад выбор был очевиден, а теперь он терялся в догадках.

— Сядь, Лена, и послушай. Тебе известно, что Итан условно-досрочно освобожденный?

— Ну и что? — Она скрестила руки на груди.

Джеффри оставалось лишь безмолвно смотреть на нее в надежде, что его молчание заставит ее вернуться к здравому смыслу.

— Это все? — спросила Лена.

— Твой приятель в Коннектикуте до полусмерти избил девушку, — сообщил ей Джеффри. — Кстати, как твой фингал?

Она прикоснулась к лицу.

— Ну, Лена!

Если она и была поражена полученной информацией, то быстро оправилась.

— Я не стану предъявлять полиции никаких обвинений, если именно это тебя интересует. Бывают всякие случайности.

— Может, и нападение на Тессу тоже случайно?

— Может быть. — Она пожала плечами.

— А может быть, кому-то не понравилось, что белая девушка носит ребенка от черного? — Она на это никак не отреагировала. — Может, кому-то не понравилась парочка юных евреев, проживающих в кампусе?

— Парочка?

— Лена, не ври мне! Я же знаю, что тебе все известно про Элен Шаффер. — Он постучал пальцем по папке. — Лучше расскажи про своего бойфренда.

Лена выпрямилась.

— Итан здесь никаким боком, и ты это знаешь.

— Неужели? Тогда позволь мне рассказать, что я знаю. — Он начал загибать пальцы. — Я знаю, что ты была в квартире Энди Розена, недавно или давно, и я знаю, что ты соврала, когда тебя спросили об этом. Я знаю, что Энди Розен и Элен Шаффер мертвы, и еще я знаю, что обе эти смерти обставлены так, чтобы выглядели как самоубийства.

Джеффри сделал паузу в надежде хоть что-нибудь от нее услышать, но она молчала, и он продолжил:

— Я знаю, что на Тессу Линтон напал мужчина — высокий и худощавый, с коротко стриженными волосами, не имеющий алиби на вторую половину дня в воскресенье…

— Я видела его, — перебила она. — Это был не Итан. Тот парень выше и крупнее.

— Да ну? А вот описание, которое дал Мэтт, несколько отличается от твоего. Странно, правда?

— Ерунда. Итан тут ни при чем.

— Лена, сложи два и два.

Она моментально обнаружила в этой версии тот же пробел, к которому Сара не переставала возвращаться вчера вечером.

— Ты считаешь, что некто инсценировал самоубийство Розена, а потом просто болтался поблизости, рассчитывая, что туда придет пописать Тесса Линтон и у него появится возможность ее зарезать? Да чушь это гребаная! — Она помолчала, собираясь с мыслями. — И кому вообще, на хрен, известно, кто такая Тесса Линтон и что она трахается с черным парнем? Вот я, черт побери, понятия не имела! Думаешь, хоть кого-то в кампусе интересует, чем занимается какой-то траханый водопроводчик?! — Она прищурилась, глядя на него. — Время только зря теряем. Ни фига у тебя нет!

— Еще я знаю, что ты слишком много пьешь. — Он видел, как она напряглась. — А теперь у тебя еще бывают обмороки. Может, ты что-то просто пропустила?

— Я уже говорила тебе, что не была знакома с Энди Розеном, — стояла она на своем.

— Тогда почему ты так удивилась там, на холме, когда я назвал его имя?

— Я такого не помню.

— А я помню, — сказал он, засовывая лабораторный отчет в карман.

— А что Чак?

Джеффри откинулся назад, открыто глядя на нее и гадая, не слишком ли много она пьет и не началось ли у нее размягчение мозгов.

— Чак был с тобой в то утро, когда мы нашли Энди Розена, так?

Она сдержанно кивнула и опустила голову, чтобы он не мог прочитать выражение ее лица.

И он буквально попел ее дальше — так обычно разговаривают с недоумками:

— А потом он был возле Энди, когда напали на Тессу. — Он помолчал. — Если, конечно, не предположить, что он вдруг отрастил себе крылья и полетел за ней, а потом прилетел назад, когда все было кончено.

Лена бросила на него взгляд, и Джеффри понял, что она, должно быть, сейчас в отчаянном положении и готова ухватиться за любую соломинку. И конечно, отчаяние проистекает от страха. Она что-то скрывает, и Джеффри казалось, ему известно, что именно.

Он перевернул папку и раскрыл перед ней.

— Итан говорил с тобой об этом?

Лена поколебалась, но в конце концов любопытство пересилило. Джеффри смотрел, как она читает досье со всеми подробностями об арестах Итана. Читала она, конечно, по диагонали — просматривала текст, быстро пролистывая страницы с данными о гнусном прошлом Итана.

Дождавшись, когда она закончит, он сказал:

— Его отец вроде как пропагандировал превосходство белой расы.

Она кивнула в сторону досье:

— Тут говорится, что он проповедник.

— Проповедниками были и Чарлз Мэнсон, и Дэвид Кореш, и Джим Джоунс[9], — заметил Джеффри.

— Ну, я не знаю…

— Итан вырос в этой среде, Лена. Его воспитали в ненависти.

Лена откинулась на спинку стула и снова скрестила руки на груди. Джеффри внимательно наблюдал за ней, гадая, стало ли все сказанное для нее новостью или же Уайт опередил его, а заодно и придал всей истории нужный ему акцент.

— Уже в семнадцатилетнем возрасте он был арестован за нападение и нанесение тяжких телесных повреждений, — сказал Джеффри.

— Но его оправдали.

— Только потому, что девушку хорошо напугали и она не стала свидетельствовать против него.

Она махнула рукой в сторону папки:

— Но ведь осужден-то он был за подделку чеков в Коннектикуте. Подумаешь, великое дело! И его условно-досрочно освободили.

Джеффри помолчал, не отрывая от нее взгляда, потом продолжил:

— Четыре года назад была убита девушка, и на месте преступления обнаружили следы шин его грузовичка, что дает основание считать его одним из подозреваемых.

— Как меня сейчас? — с вызовом спросила Лена; слова ее прямо-таки сочились сарказмом.

Джеффри не счел нужным ответить.

— Девушка была изнасилована, а потом убита. Сперма, обнаруженная во влагалище и в заднем проходе, свидетельствовала, что ее насиловали по меньшей мере шестеро, после чего забили до смерти. — Он помолчал. — Только представь, Лена, шестеро!..

Она ответила ему пустым взглядом.

— И там был грузовик Итана.

Лена пожала плечами, но он понял, что се самообладание уже дало трещину.

— Вот на этом его и заловили. Экспертиза доказала полную идентичность следов и рисунка протекторов его грузовичка. Уайт тут же был арестован. — Он постучал пальцем по папке. — И знаешь, как он выкрутился? Просто взял и заложил всех своих приятелей, чтобы спасти собственную задницу, и, как любой другой траханый стукач, признал, что да, был там, к девушке не прикасался. К тому же поклялся при этом на целой стопке Библий.

Она молчала, тупо уставившись в одну точку.

— Думаешь, пока остальные трахали ее по очереди, он просто сидел в своем грузовичке? Или, может, дожидался своей очереди и помогал остальным прижимать ее к земле, чтобы никого не оцарапала? Может, держал за ноги, пока очередной нелюдь удовлетворял свою похоть, или зажимал рукой рот, чтобы не кричала?

Лена не издала ни звука.

— Ну хорошо, сделаем ему уступку — предположим, что все было так, как он говорил. Скажем, он действительно сидел в грузовичке. Сидел и наблюдал, как остальные над ней издеваются. Может, ему и этого было достаточно, чтобы словить кайф, — смотреть, как остальные ее бьют и насилуют, зная, что она совершенно беспомощна и что он мог бы ее спасти, если бы захотел.

Она снова принялась ковырять ранку, а Джеффри смотрел ей прямо в глаза, стараясь не замечать рук.

— Шестеро парней, Лена, — продолжал он. — Они издевались над ней долго, а твой бойфренд между тем сидел в грузовичке и смотрел — если, конечно, все было именно так. А потом они забили ее до смерти. Черт побери, я даже не знаю зачем — к тому времени как они закончили ее трахать, она уже истекала кровью.

Прикусив губу, Лена смотрела на свои руки, но крови, казалось, даже не замечала.

И Джеффри сорвался — на мгновение, но все же потерял контроль над собой.

— Да как ты можешь его защищать? После десяти лет работы в полиции ты горой стоишь за такую мразь!

Эти слова, кажется, что-то в ней затронули, и Джеффри поднажал:

— Лена, этот парень — дрянь. Не знаю, что у тебя там с ним, однако… Господи! Ты же коп! И прекрасно знаешь, как подобные уроды могут обходить закон! На каждую, самую мелкую, улику у них всегда находится дюжина оправданий и объяснений, да еще каких! И они уходят от ответственности. Его папаша тянул срок — большой срок, в федеральной тюрьме — за торговлю оружием. Не какими-то пистолетами — там речь шла о снайперских винтовках и пулеметах! — Он сделал паузу, ожидая от нее хоть какой-то реакции, но тщетно. — Итан рассказал тебе про своего братца?

— Да, — ответила она, но слишком быстро, чтобы это можно было принять за правду.

— Значит, тебе известно, что он в тюрьме?

— Да.

— И ты знаешь, что он сидит в камере смертников за убийство черного? — Джеффри почти кричал. — И не просто черного, Лена. А черного копа!

Лена сидела, уставившись в стол, и он слышал, как трясутся ее ноги, постукивая об пол.

— Твой Итан — полное дерьмо, Лена.

Она покачала головой, хотя прямо перед ней лежало достаточно доказательств.

— Я уже говорила: меня с ним ничто не связывает.

— Да как ты не понимаешь: он скинхед! И не важно, бритый он ходит или длинноволосый. Даже сменив фамилию, все равно он останется расистом и ублюдком, таким же как его папаша и братец.

— А я наполовину испанка, — резко бросила она. — Об этом ты подумал? Если он расист, так чего ж таскается за мной?

— Хороший вопрос, — заметил Джеффри. — Можешь задать его себе в следующий раз, когда посмотришься в зеркало.

Она наконец перестала ковырять шрам и сложила руки на столе перед собой.

— Послушай, — снова начал он. — Говорю тебе это в первый и последний раз, повторять не стану. Что бы тебя с этим парнем ни связывало, что бы он ни натворил, ты должна рассказать все мне. Я не смогу тебе помочь, если ты еще глубже влезешь в это дерьмо.

Она снова уставилась на свои руки, не произнося ни слова. Джеффри едва сдерживался, чтобы не встряхнуть ее как следует. Нужно во что бы то ни стало заставить ее говорить. Он хотел, чтобы она рассказала, при каких обстоятельствах познакомилась с этим гнусным уродом, и очень надеялся, что она осознает, насколько опасен Уайт. И ничуть не меньше Джеффри хотел, чтобы Лена перестала пить.

Но все его надежды превратились в пыль, когда она произнесла:

— Не могу понять, о чем ты толкуешь.

Вот и все. От чего ушли, к тому пришли.

— Если ты хоть что-то обо всем этом знаешь, расскажи. Потом может быть поздно.

Джеффри дал ей возможность подумать, но так и не услышал ни звука. Тогда он решил сменить тактику:

— У тебя не будет никаких шансов вернуться на службу, если этот парень останется с тобой.

Она подняла глаза, и он с радостью отметил, что в них появилось хоть какое-то выражение. И было это удивление.

Она прокашлялась и тихо произнесла:

— Вот уж не думала, что такая возможность существует.

— Тебе не следует работать на этого подонка.

— Это ты в точку, — сказала она по-прежнему тихо. — Только вот другой подонок, на которого я работала раньше, вроде как дал ясно понять, что больше во мне не нуждается. — Она посмотрела на часы: — Кстати, я уже опоздала на работу.

— Ну нельзя же все пускать на самотек!.. — Джеффри с отвращением обнаружил в своем голосе просительные нотки. — Лена, подумай… Я просто хотел помочь… Лена!

Она подавила смешок, отчего он почувствовал себя полным идиотом.

— Я обещала, что мы поговорим. — с издевкой произнесла она. — Но если тебе нечего мне предъявить в качестве обвинения, я ухожу.

Он откинулся на спинку стула, стараясь не замечать ее насмешливого тона.

— Шеф! Ты меня слышишь?

Он сделал последнюю попытку се удержать.

— Поджог. Нападение с тяжкими телесными. Автомобильная кража. Изнасилование. Убийство. — Это был список обвинении, которые так никогда и не дошли до зала суда.

— Звучит прямо как бестселлер. — Она поднялась. — Благодарю за беседу — весьма познавательно.

— И девушка, — продолжал Джеффри. — Та, которую изнасиловали и потом забили до смерти, пока он сидел в грузовичке и наблюдал. — Увидев, что она не уходит, он спросил: — Знаешь, кто она была?

Лена сразу же отреагировала:

— Белоснежка?

— Нет, — ответил он, захлопывая досье. — Его подружка.

Джеффри сидел в машине напротив здания студенческого союза и смотрел на группу девушек, лепивших постеры на столбы уличного освещения по всему периметру двора. Молодые и пышущие здоровьем, они были одеты в спортивные костюмы или шорты-велосипедки и в свитеры. Любая из них могла оказаться на месте Элен Шаффер или стать следующей жертвой.

Он приехал сюда сообщить Брайану Келлеру, что его сын, по всей вероятности, был убит; очень важно, как тот отреагирует. Кроме того, Джеффри надеялся узнать, о чем Келлер не говорит в присутствии жены, — возможно, это ласт хоть какую-то ниточку для дальнейших расследований. От Лены ничего узнать не удалось, а Джеффри все же верил, что она ко всему этому не причастна.

Накануне Сара неоднократно указывала, сколь различны преступления по почерку. Если кто-то действительно инсценировал самоубийство Энди Розена, то сделал это великолепно. Совсем другое дело с Элен Шаффер. Даже если убийца ничего не знал о попавшем в легкие зубе, нарисованная во дворе стрела была слишком очевидным вызовом. Сара даже высказала предположение, что эти преступления могли совершить разные люди. Если вчера Джеффри категорически отверг эту версию, то после утренней встречи с Леной и Итаном его уверенность поколебалась.

В комнате для допросов Лена была совершенно не похожа на себя прежнюю. То, что она не только оправдывала и защищала Итана Уайта, но и отрицала, что он бил ее, заставляло Джеффри усомниться в правдивости всего ею сказанного. Он уже давно служил в полиции и видел сотни подвергавшихся насилию и издевательствам женщин, но его до сих пор поражало, как скоро они сдавались и какими сломленными выглядели, сколь часто прощали обидчиков. А сколько таких несчастных сознательно преступали закон, заведомо зная о наказании, с одной-единственной целью: оказаться как можно дальше от дома, где подвергались побоям и издевательствам.

Эти мысли привели его обратно к Лене и куче проблем, которые она создала. В том, что заключение экспертизы по поводу волос — всего лишь косвенная улика, она была абсолютно права. Наличие отпечатков пальцев на книге легко может объяснить любой адвокат. Джеффри сам учил и натаскивал Лену и знал, что она прекрасно во всем разберется и сразу определит сильные и слабые стороны любого заключения судебной экспертизы. Она профессионал и хорошо знает, как ей следует заметать следы. Ох как не хочется верить в то, что ей действительно это может понадобиться! Неужели она и впрямь так зациклилась на этом Итане Уайте, что сделает все, что угодно, лишь бы его прикрыть?

Джеффри должен был принимать во внимание все факты, а факты делали поведение Лены чертовски подозрительным, особенно принимая во внимание ее откровенную враждебность во время их сегодняшней беседы. Все вместе взятое наводило на мысль, что она чуть ли не вызов ему бросила!

Крайне неохотно Джеффри рассматривал и версию насчет двух преступников, предложенную Сарой: один убил Энди и напал на Тессу, а второй инсценировал самоубийство Элен Шаффер. Слабое место этой версии — к этому они приходили снова и снова — нападение на Тессу. Ознакомление с досье Итана Уайта и беседа с Леной позволили Джеффри выдвинуть новую версию, с учетом известных событий.

Если Лена знала, что Итан убил Энди Розена, то вполне могла позвонить Итану на мобильник и предупредить, что Тесса пошла в лес. Неизвестно, где находились они оба, когда погибла Элен Шаффер, но Джеффри был уверен, что Лена сразу обратила бы внимание на несоответствие калибра ружья патрону, поскольку знала об оружии больше иного мужчины. Джеффри поймал себя на мысли, что пытается найти доказательства невиновности Лены. Но даже если обнаружатся хоть косвенно улики причастности Лены к этим преступлениям, по законам штата Джорджия она будет считаться виновной ничуть не меньше, чем Итан.

Джеффри оборвал нить своих размышлений, решив, что подозревать Лену по меньшей мере нелепо. Она все-таки коп, несмотря на то, что сейчас не носит значок. Преступить закон, способствовать совершению убийства — нет, на это она не пойдет, какие бы чары ни пустил в ход Итан Уайт; это совершенно безумная мысль. Если Лена в чем и виновата, то лишь в том, что с ней очень трудно. Но, как отметила Сара, такой уж у нее стиль поведения — никогда не знаешь, что она может выкинуть.

Он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер офиса Кевина Блэйка. Декан Грантского технологического любил производить впечатление очень занятого человека, но Джеффри отлично знал, что большую часть свободного времени Блэйк проводит на поле для гольфа. Чтобы договориться о встрече, следовало предварительно позвонить, что Джеффри и сделал, пока Блэйк не смылся с работы. Секретарша тут же соединила его с деканом.

— Привет, Джеффри. — Блэйк явно включил громкую связь, давая тем самым понять, что в кабинете он не один. — Вы где находитесь?

— В кампусе. — Келлер сообщил Фрэнку, что весь день будет в лаборатории, и Джеффри хотел поговорить с ним с глазу на глаз.

— У меня тут Алберт Гейнс и Чак, — сообщил Блэйк. — Мы как раз собирались позвонить вам в участок и попросить приехать.

Джеффри подавил готовое сорваться с губ ругательство.

— Привет, шеф, — раздался голос Чака, и Джеффри тут же представил себе его физиономию с самодовольной ухмылкой на губах. — Мы тут кофе пьем с пирожными.

В трубке раздалось чье-то ворчание — видимо, Алберта Гейнса.

— Джеффри, можете сейчас заскочить ко мне? — вклинился Блэйк. — Поговорить бы надо.

— Только если через час. — Джеффри решил, что скорее провалится в тартарары, чем побежит туда, едва они щелкнут пальцами. — У меня назначена встреча.

— И все же — может, заскочите хоть на секунду? — настаивал Блэйк.

Алберт Гейнс, несмотря на то что слыл резким, требовательным и не всегда корректным, почему-то благоволил к Джеффри.

Сейчас он, видимо, сделал Блэйку выговор, потому что тон декана резко изменился:

— Тогда увидимся через час, шеф.

Прежде чем выйти из машины, Джеффри понаблюдал за группой девушек, тянувшихся в соседний двор. По пути к зданию студенческого союза он приостановился на минутку, чтобы прочитать постер. В верхней части располагалось смазанное черно-белое фото Элен Шаффер, а рядом, почти неузнаваемое, — Энди Розена. Под ними стоял призыв: «Все на ночное бдение со свечами!» Далее было указано место и время сбора, а также номер «горячей линии» для тех, кто почувствовал в себе суицидальные наклонности. Телефон принадлежал медицинскому центру.

— Как вы думаете, от этого будет какая-то польза?

Джеффри подскочил от неожиданности и обернулся.

— Доктор Розен…

— Просто Джил, — поправила она. — Извините, что напугала…

— Ничего страшного. — Джеффри показалось, что мать Энди выглядит еще хуже, чем сутки назад. Глаза так опухли от слез, что превратились в узкие щелочки, лицо осунулось, щеки обвисли. На ней был белый свитер с длинными рукавами и высоким воротником на «молнии». Пока говорила с Джеффри, она то и дело стягивала концы этого воротника, словно ей было холодно.

— Я, должно быть, ужасно выгляжу…

Джеффри никак не прокомментировал ее слова.

— Я как раз собирался поговорить с вашим мужем.

Он раздраженно подумал, что лишился возможности побеседовать с Келлером тет-а-тет.

— Он скоро подъедет. — Джил показала связку ключей и пояснила: — Это его запасные. Я обещала, что буду ждать его здесь, не было сил оставаться дома.

— Я удивился, когда узнал, что он уже вышел на работу.

— На работе он приходит в себя. — Она слабо улыбнулась. — Там можно спрятаться, когда все вокруг рушится.

Джеффри прекрасно знал, что она имеет в виду. После разговора с Сарой он и сам с головой ушел в работу, чтобы не сойти с ума.

— Давайте присядем. — Он кивнул в сторону ближайшей скамейки. — Как вы со всем этим справляетесь?

Она села и медленно выдохнула.

— Даже не знаю, что вам ответить.

— Наверное, мой вопрос показался вам глупым.

— Да нет, — возразила она. — Я и сама все время себя об этом спрашиваю. Вот когда пойму, дам вам знать.

Джеффри сел рядом с ней и уставился на кампус. Студенты начинали выбираться на лужайку — пришло время ленча — и, расстелив на траве одеяла, доставать из бумажных пакетов сандвичи.

Розен тоже наблюдала за студентами. Уголок воротника она теперь держала во рту. Судя по измочаленной шерсти, свитеру немало досталось, когда она нервничала.

— Думаю, нам с мужем придется расстаться, — вдруг выпалила она.

Джеффри повернулся к ней, но ничего не сказал. Было понятно, что эти слова стоили ей больших усилий.

— Он хочет уехать отсюда. Навсегда. И все начать заново. А я не могу. Просто не могу. — Она опустила глаза.

— Его желание вполне понятное, — сказал Джеффри, чтобы как-то поддержать разговор.

Доктор Розен кивком указала на кампус:

— Я здесь провела почти двадцать лет. Все, чего я достигла, связано с Грантом. И все это бросить?

Джеффри помолчал, ожидая продолжения, но его не последовало, и он спросил:

— Он объяснил, почему хочет уехать?

Она покачала головой, но не потому, что не знала причину. В ее голосе звучала невыносимая тоска и грусть совершенно сломленной женщины.

— Это его реакция на все произошедшее. Он только на вид настоящий мачо, а на самом деле малейшая неприятность выбивает его из колеи и заставляет бежать куда глаза глядят.

— Ваши слова наводят на мысль, что подобное с ним не впервые.

— Да, вы правы.

Пояснений Джеффри опять не дождался и попробовал чуть поднажать:

— И что же вынуждало его бегать?

— Да все. — ответила она, но в подробности вдаваться не стала. — Суть моей работы в помощи тем, кого преследует их прошлое, но я оказалась не в состоянии помочь собственному мужу справиться с демонами, что бегут за ним по пятам. — И быстро добавила: — Даже себе я не смогла помочь.

— И что это за демоны, если не секрет?

— У нас одни и те же демоны. Я все время жду, что вот сейчас увижу Энди, он мерещится мне за каждым углом. А когда сижу дома, мне кажется, что слышу, как он поднимается по лестнице в свою комнату; и мчусь к окну. Брайану, наверное, еще труднее — ему ведь работу нужно закончить в срок: там огромные деньги поставлены на кон. Все это мне хорошо известно.

Ее голос замер, но он успел отметить в ее тоне гневную нотку.

— Может, все дело в его романе? — в лоб спросил он.

— Каком романе? — Ее удивление было, кажется, совершенно непритворным.

— Да слышал вот сплетню… Говорят, у Брайана был роман со студенткой.

— О Господи! — выдохнула она, прикрывая рот воротником. — Как бы мне хотелось, чтобы это оказалось правдой! Тогда я могла бы думать, что он живой человек и способен о ком-то заботиться, а не корпеть день и ночь над своими драгоценными исследованиями.

— Разве он не заботился о сыне? — возразил Джеффри, вспомнив о подслушанном разговоре, когда Розен обвиняла мужа в том, что ему не было дела до Энди, пока тот не погиб.

— Его любовь и забота проявлялись весьма своеобразно: то машина, то шмотки, то телевизор. Он просто покупал сыну вещи.

Джеффри показалось, что она хотела сказать больше, но понадеялась, что он поймет.

Увы, ничего в голову не приходило, и он поинтересовался:

— И куда он хочет перебраться?

— Да он и сам пока не знает.

Они помолчали, потом она сказала:

— Знаете, мне кажется, ваша работа во многом схожа с моей. Выслушивая людей, вы стараетесь понять, что именно они хотят вам сказать.

— И что на самом деле хотите мне сказать вы?

Она задумалась, но все же ответила:

— Что я устала. Что я хочу жить — как угодно, но жить. Я оставалась с Брайаном, потому что считала — так лучше для Энди, но теперь, когда сына нет…

Она заплакала, и Джеффри полез за носовым платком, совершенно упустив из виду, что на нем пятна крови, а когда опомнился, она уже их заметила.

— Вы порезались?

— Не я, Лена, — ответил он, внимательно наблюдая за ее реакцией. — Я беседовал с ней утром. У нее был фонарь и царапина под глазом — ударил кто-то.

В глазах Джил мелькнуло что-то вроде сочувствия, но она ничего не сказала.

— У нее появился бойфренд, — добавил Джеффри, и ему показалось, что доктор Розен сделала над собой усилие, чтобы промолчать. — Я утром зашел к ней в квартиру, и он был там, вместе с ней.

И хотя Розен никак не выразила желания услышать продолжение, в ее глазах застыл вопрос — судьба Лены ей была явно небезразлична.

— Кроме синяка пол глазом у нее еще кровоточил шрам и распухла кисть, как будто кто-то ее грубо схватил за руку. — Он чуть помедлил. — У этого парня уголовное прошлое, доктор Розен. Он очень опасный человек, склонный к насилию.

Он видел, как она напряжена и с нетерпением ждет продолжения.

— Его имя Итан Уайт. Не приходилось слышать?

Она пожала плечами.

— Я надеялся, что вы его знаете. В этом случае могла бы появиться хоть какая-то зацепка в деле расследования гибели Энди.

— Она сильно пострадала? — спросила доктор Розен.

— Насколько я успел заметить, нет, — ответил Джеффри. — Только вот почему-то все время ковыряет свой шрам. Уже кровь течет, а она продолжает.

Розен ничего не ответила — лишь крепче сжала губы.

— Не знаю прямо, как отучить, — пожаловался Джеффри. — И вообще помочь.

Она задумчиво смотрела куда-то вдаль.

— Ей никто не поможет, кроме ее самой, — наконец произнесла Джил, и ее слова сказали Джеффри больше, нежели было озвучено.

— Она была вашей пациенткой? — не стал ходить вокруг да около Джеффри.

— Вы же знаете, я не могу делиться подобной информацией.

Джеффри кивнул.

— Но если просто предположить, что вы все-таки мне кое-что рассказали, я смог бы найти… — Она подняла на него взгляд. — Там, возле реки, Чак назвал фамилию вашего сына, и Лена, кажется, очень удивилась, словно была с ним знакома, — сказал Джеффри, на ходу подбирая нужные слова. — Но могло ведь так случиться, что Лена, услышав «Розен», подумала о вас, а вовсе не об Энди?

Доктор некоторое время раздумывала, как можно ответить Джеффри, не разглашая при этом конфиденциальную информацию.

— Доктор Розен…

Она откинулась на спинку скамейки, еще сильнее стягивая на шее воротник.

— А вот и мой муж.

Джеффри даже не пытался скрыть свое разочарование. Келлер был еще футах в пятидесяти, так что Розен вполне могла ответить на его вопрос, если бы действительно хотела.

— Здравствуйте, доктор Келлер, — приветствовал его Джеффри.

Тот, кажется, был в некотором замешательстве, увидев свою жену с шефом полиции.

— Что-то случилось? — спросил он.

Джеффри встал и жестом предложил ему присесть, но Келлер, не обращая на него внимания, спросил у жены:

— Ключи у тебя?

Она не глядя отдала ему связку.

— Мне надо на работу, — сказал Келлер. — Джил, а тебе лучше вернуться домой.

Розен поднялась.

— Мне нужно вам кое-что сообщить. — Джеффри снова указал на скамейку. — Об Энди.

Келлер взглянул на него так, словно речь шла вовсе не о его сыне.

— Лучше, если вы узнаете это от меня — так сказать, из первых рук, — а не из сплетен, которые вскоре разлетятся по всему кампусу. Дело в том, что у нас нет полной уверенности в том, что смерть вашего сына наступила в результате самоубийства.

— Что?! — воскликнула Розен.

— Нельзя исключать, что это было убийство, хорошо замаскированное под суицид.

Келлер уронил ключи, но даже не заметил этого.

— Мы не обнаружили ничего подозрительного при аутопсии Энди, но в случае с Элен Шаффер…

— Это та девушка, которая вчера?.. — перебила его Розен.

— Да, мэм, — подтвердил Джеффри. — Тут нет сомнений: ее убили. Принимая во внимание тот факт, что все было обставлено как самоубийство, мы обязаны поставить под вопрос все обстоятельства смерти вашего сына. Я, конечно, не могу пока со всей ответственностью сказать, что у нас имеются неопровержимые доказательства, но поскольку появились сильные подозрения, расследование будет продолжаться, пока я не выясню истину.

Она откинулась на спинку скамейки, прикрыв рот рукой.

— Прежде чем доложить декану, я хотел сообщить об этом вам.

— А как же тогда его записка? — спросила Розен.

— Это один из фактов, для которого у меня пока нет объяснений, — признался Джеффри. — Мне очень жаль, но в данный момент я могу говорить только о возникших подозрениях. Мы рассматриваем все возможные версии и пытаемся выяснить, что произошло на самом деле, но хочу быть до конца честным: пока ничего конкретного. Эти два дела могут оказаться совершенно не связанными между собой, и вполне возможно, что в конце концов мы придем к выводу, что Энди действительно покончил жизнь самоубийством.

Тут Келлер взорвался. Этот всплеск ярости был настолько неожиданным, что Джеффри даже отступил на шаг.

— Что тут происходит, черт побери?! Какого дьявола вы заставляете нас с женой поверить, что наш сын покончил с собой, когда…

— Брайан! — попыталась остановить его жена.

— Заткнись, Джил! — рявкнул Келлер, взмахнув рукой, словно намеревался ударить. — Это просто чудовищный абсурд! Это… — Задыхаясь от дикой злобы, он не мог подобрать слов, чтобы выразить свое негодование. Только губы беззвучно шевелились. — Ни за что… не поверю… — Он наклонился и схватил ключи. — И колледж, и весь город… — Он ткнул пальцем в лицо жене, и та отпрянула словно от удара. Келлер выпрямился во весь рост. — Я ж говорил тебе, Джил, не раз говорил, какая это гнусная дыра!

Джеффри решил, что пора вмешаться.

— Доктор Келлер, я думаю, вам следует успокоиться.

— А я думаю, что вам следует заниматься собственными делами и выяснить, кто убил моего сына! — выкрикнул он с искаженным яростью лицом. — Вы, копы проклятые, думаете, что управляете этим городом, а мы тут живем как в недоразвитой стране «третьего мира»! Вы все насквозь коррумпированы! Только Алберта Гейнса и слушаетесь!

Джеффри решил, что с него вполне достаточно, и твердо сказал:

— Доктор Келлер, мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Когда вы все это переварите.

Теперь Келлер уставил свой палец в лицо Джеффри:

— Вы совершенно правы, черт бы вас побрал, мы еще поговорим об этом!

— Мне очень жаль, — немедленно извинилась за мужа Джил Розен.

— Нет никакой нужды извиняться, — ответил Джеффри, стараясь сдержать собственный гнев. Он хотел пойти за Келлером в его лабораторию, но им обоим требовалось, видимо, некоторое время, чтобы успокоиться.

Хорошо представляя, в каком отчаянном состоянии сейчас пребывает доктор Розен, Джеффри сказал:

— Извините, но я не могу пока сообщить вам ничего другого.

Она снова стянула воротник на горле.

— Насчет вашего гипотетического вопроса…

— Да?

— Он имеет отношение к Энди?

— Да, мэм. — Джеффри старался говорить как можно спокойнее.

Розен устремила взгляд на лужайку, где рассевшиеся на траве студенты наслаждались теплой погодой.

— Чисто гипотетически могу сказать, что у нее могли быть причины знать мою фамилию.

— Благодарю вас. — Джеффри вдруг ощутил огромное облегчение — хоть одной загадке нашлось объяснение.

— Теперь о другом, — вдруг сказала она. — О том парне, с которым она встречается.

— Так вы его знаете? Гипотетически?

— Ох, ну конечно, я его знаю. Или по крайней мере этот тип людей. И даже лучше, чем самое себя.

— Не уверен, что понимаю, о чем вы…

Она оттянула вниз воротник, дернув «молнию», и продемонстрировала огромный синяк у себя на ключице. На шее сбоку чернели четкие следы пальцев. Ее кто-то пытался задушить.

— Кто?.. — начат было Джеффри и замолк, тупо глядя на синяки. Ответ был и так понятен.

Розен застегнула «молнию».

— Мне пора.

— Может, вас отвезти в какое-нибудь безопасное место?

— Я к маме поеду, — сказала она с грустной улыбкой. — Я всегда уезжаю к маме.

— Доктор Розен, — начал он. — Джил…

— Я ценю вашу заботу, — перебила она. — Но мне действительно пора.

Джеффри стоял и смотрел ей вслед. Вот она остановилась ненадолго, поговорила с одним из студентов, словно ничего и не случилось. Как хотелось ее утешить! Но еще больше хотелось догнать Брайана Келлера и показать ему, что такое пятый угол.

Повинуясь импульсу, он выбрал последнее и быстро направился в сторону лабораторного корпуса. Еще мальчишкой он не раз разнимал дерущихся родителей и знал, что ответом на ярость всегда будет только ярость, поэтому постарайся успокоиться, прежде чем открыть дверь в лабораторию доктора Келлера.

В помещении, кроме Ричарда Картера, никого не было. Тот стоял возле письменного стола, постукивая ручкой по подбородку, и, видимо, кого-то ждал. Ожидание на его лице быстро сменилось разочарованием, когда опознал Джеффри.

— Ах это вы…

— Где Келлер?

— Я и сам хотел бы это знать! — раздраженно бросил в ответ Ричард. — Мы договорились встретиться еще полчаса назад.

— Я только что беседовал с его женой насчет так называемого романа, который он якобы завел.

Ричард выпрямился, и его губы растянулись в улыбке.

— Ну да? И что она сказала?

— Что это все неправда. Так что в следующий раз будьте поосторожнее со словами.

На лице Ричарда появилась гримаса обиды.

— Так я ж говорил, что это слухи.

— Вы постоянно вмешиваетесь в чью-то жизнь. Не говоря уж о том, что я теряю из-за вас время.

Ричард вздохнул и, приняв вид обиженного ребенка, пробормотал:

— Извините.

Но Джеффри не собирался его так просто отпускать.

— Из-за вас я гонялся за собственным хвостом, отслеживая источник этой сплетни, тогда как мог бы заняться отработкой версий. — Не услышав ответа, Джеффри решил добавить еще: — Люди погибли, Ричард.

— Мне прекрасно это известно, шеф Толливер, только какое, черт возьми, отношение все это имеет ко мне? — И, не дав Джеффри ответить, продолжал: — Можно быть с вами откровенным? Я понимаю, что все случившееся просто ужасно, но из-за этого не должно страдать дело. Важное дело. В Калифорнии группа ученых работает над этой же проблемой. И они вовсе не снизойдут до того, чтобы сказать: «Да, у Брайана Келлера сейчас тяжелый период, давайте подождем, пока он придет в себя». Нет, сэр! Они будут работать над этим день и ночь — день и ночь! — чтобы обогнать нас и снять все сливки. В науке по джентльменским правилам не играют. На кон поставлены миллионы, может, даже миллиарды.

Все это звучало прямо как реклама, нацеленная на то, чтобы убедить какого-нибудь лоха прямо сейчас прикупить набор кухонных ножей.

— Я не знал, что вы с Брайаном работаете вместе. — заметил Джеффри.

— Только тогда, когда он соизволит здесь появиться. — Ричард швырнул ручку на стол, взял свой портфель и пошел к двери.

— Вы куда?

— В аудиторию, — ответил Ричард, словно Джеффри задал ему совсем глупый вопрос. — Не все преподаватели игнорируют собственные лекции.

И вышел, театрально хлопнув дверью, как герой какой-нибудь трагикомедии. Вместо того чтобы последовать за ним, Джеффри подошел к столу и прочитал оставленную им записку.

Рядом с подписью Ричард нарисовал смеющуюся рожицу.

Джеффри дважды перечитал послание, сочувственный тон которого никак не соответствовал явному раздражению Ричарда. Впрочем, вряд ли этого типа можно назвать уравновешенным и благоразумным.

Бросив взгляд в сторону двери, он уселся за стол и принялся смотреть бумаги Келлера. Телефонный звонок застал его сидящим на корточках и внимательно изучающим содержимое нижнего ящика письменного стола.

— Толливер.

— Шеф, — услышал он голос Фрэнка, тон которого не предвещал ничего хорошего. — У нас еще один труп.

Джеффри припарковал машину возле мужского общежития, думая о том, что был бы счастлив никогда больше не видеть кампус Грантского технологического. Он не мог забыть выражение полной опустошенности на лице Джил Розен и гадал, как выглядел сам, когда она продемонстрировала ему свои синяки. Никогда бы не подумал, что Келлер — домашний тиран, но сегодня на Джеффри свалилось столько открытий, заставших его врасплох, что он, вполне возможно, кое-что и упустил из виду.

Джеффри достал мобильник, чтобы позвонить Саре. Вообще-то ее присутствие на месте преступления не обязательно, но он понимал, что для нее важно осмотреть тело in situ[10]. On попытался придумать удобный предлог, чтобы не тащить ее сюда, нов конце концов оставил это и набрал ее номер.

Лишь на пятом звонке Сара взяла трубку, сонно пробормотав приветствие.

— Эй, проснись. Извини, что разбудил.

— Э-э-э… что? — И он услышал, как Сара переворачивается в постели.

Господи, как бы ему хотелось сейчас оказаться там, рядом с ней! От этих мыслей Джеффри даже ощутил возбуждение.

— Мама звонила минут двадцать назад, — послышался голос Сары, и Джеффри отметил, что звучит он значительно лучше, чем накануне. — Тессе стало немного лучше. — Она громко зевнула. — Я должна закончить с бумагами по аутопсии, а потом, после ленча, поеду в морг.

— Вот потому-то я и звоню.

— Что такое?! — В голосе ее звучал ужас.

— У нас повешенный. В кампусе.

— Господи! — выдохнула Сара.

Джеффри вполне разделял ее чувства: в городке, где процент убийств в десять раз ниже, чем в среднем по стране, трупы вдруг начинают появляться как грибы после дождя.

— Когда это произошло?

— Пока не знаю. Мне только что позвонили. — Он предвидел, как она отреагирует на его сообщение, но все же предложил: — Ты можешь прислать Карлоса.

— Нет, я хочу сама осмотреть тело.

— Твое появление в кампусе весьма нежелательно. — заметил он. — Если что случится…

— Я просто намерена исполнить свои обязанности. — заявила она, и ее тон не оставлял никаких сомнений в том, что спорить бесполезно.

Джеффри понимал, что она права. И дело не только в исполнении обязанностей: Сара хочет сама распоряжаться собственной жизнью, не желая, чтобы кто-то принимал решения за нее. Он вспомнил, как утром выглядела Лена, вспомнил синяки на шее Джил Розен. Может, им тоже следует позволить жить так, как они хотят?

— Джефф?

И он сдался.

— Это в мужском общежитии. Корпус Б.

— Хорошо. Буду через несколько минут.

Джеффри убрал телефон и, выйдя из машины, направился к общаге. У входа толпилась группа парней, и он тут же оказался в — облаке мощных алкогольных ароматов. Джеффри сразу же вспомнились студенческие годы в Оберне, где он изучал историю — в промежутках между сидением на скамейке для запасных во время футбольных матчей, — они когда-то тоже довольно часто устраивали пьянки-гулянки.

— Эй, шеф! — окликнул его Чак, который стоял на лестничной площадке, засунув руки в боковые карманы своих тесных штанов. Зрелище было препохабнейшее, и Джеффри молил Бога, чтобы этот кретин куда-нибудь убрался, прежде чем сам он поднимется наверх.

Господь не услышал его молитв, и Джеффри, тяжело вздохнув, поздоровался:

— Привет, Чак.

— Рад, что ты наконец появился. Мы с Кевином уже заждались.

Джеффри нахмурился. Чак так небрежно произнес имя декана, словно они были лучшими друзьями. Если бы Алберт Гейнс не приходился Чаку отцом, Кевин Блэйк и разговаривать бы не стал с этим придурком, не говоря уж о том, чтобы играть в гольф. Правда, вряд ли Кевину в ближайшее время удастся наслаждаться любимой игрой, скорее всего последует шквал звонков от обеспокоенных родителей, на которые ему придется отвечать. Тут уж не до гольфа, если ты руководишь учебным заведением, где студенты мрут как мухи.

— Я поговорю с ним, когда освобожусь, — бросил Джеффри, гадая, насколько ему удастся оттянуть этот разговор.

— Да тут все и так ясно, — самодовольно заявил Чак. — Прихватили прямо по горячим следам.

Джеффри проигнорировал его замечание и спросил:

— Кто его обнаружил?

— Один из ребят, живущих в этой общаге.

— Мне надо с ним поговорить.

— Он сейчас внизу, — сказал Чак. — Адамс уже пыталась его допросить, но мне пришлось ее заменить. — Он многозначительно подмигнул. — Она иногда немного перебарщивает. Вам бы побольше тонкости в такого рода ситуациях.

— Да неужто? — бросил Джеффри, заглядывая в коридор. Возле одной из дверей стояли Фрэнк и Лена и, судя по их позам, пребывали не в самом лучшем расположении духа.

— Это она нашла иглу, — сообщил Чак.

— Как это нашла? — Джеффри вызвал дежурную бригаду менее чем десять минут назад, и эксперты еще не прибыли. Кому бы то ни было притрагиваться к любым предметам на месте происшествия категорически запрещалось.

— Лена заметила ее, когда пришла осмотреть тело, — сказал Чак. — Кажется, возле кровати.

Джеффри чуть не выругался: теперь любые улики, если они их обнаружат, будут бесполезны — особенно те, которые могли бы свидетельствовать, что Лена бывала в этой комнате раньше.

Чак рассмеялся и похлопал его по спине, как будто команда Джеффри только что продула баскетбольный матч.

Не обращая на этого шута внимания, Джеффри направился к Фрэнку и Лене. Чак пошел было за ним, но Джеффри сказал:

— Хочешь помочь?

— Конечно, босс!

— Тогда встань на лестнице и никого сюда, кроме Сары, не пускай.

Чак отдал ему честь и развернулся.

— Идиот! — пробормотал Джеффри и пошел по коридору.

Фрэнк, что-то говоривший Лене, тут же замолчал, когда подошел Джеффри.

— Прости, мы на минутку, — обратился Джеффри к Лене.

— Конечно. — Она отошла на несколько шагов, и Джеффри знал, что она все равно их слышит, но ему было плевать.

— Эксперты уже в пути, — сообщил Джеффри, на что Фрэнк ответил, показывая свой «Полароид»:

— Я уже заснял все.

— Вызови сюда Брэда, — велел Джеффри, зная, что Саре не нужны помощники. — И пусть захватит фотокамеру: хочу, чтобы снимки были четкие.

Фрэнк принялся звонить, а Джеффри осмотрел комнату. К кровати было прислонено осевшее тело круглолицего парня с длинными черными волосами. На полу рядом с ним валялся желтый резиновый жгут — такие используют, чтобы легче было попасть иглой в вену. Тело уже приобрело серый цвет и распухло — видимо, пролежало довольно долго.

— Господи помилуй, — пробормотал Джеффри, отмечая, что вонь здесь еще почище, чем в комнате Элен Шаффер. — Чем так несет?

— Видимо, не слишком утруждал себя соблюдением гигиены и заботами о жилье, — предложил свою версию Фрэнк.

Джеффри осмотрелся. Ни один из светильников не горел, но вполне хватало и солнечного света. Экран установленной на кровати «видеодвойки» светился ярко-синим, и его отблеск придавал мертвому телу странный вид — будто кожа покрыта плесенью. Вокруг царил жуткий беспорядок. Джеффри сразу понял, что вонь исходит в основном от упаковок из-под пищевых продуктов, разбросанных по всей комнате. Повсюду валялись книги и бумаги. Интересно, как он здесь передвигался — летал, что ли?

Голова парня свесилась набок и вниз, на грудь, сальные волосы закрывали лицо. Кроме грязных, когда-то белых трусов-боксеров, на нем не было одежды. Ладонь правой руки в ширинке, и Джеффри вполне мог сделать обоснованный вывод, с какой целью.

На левой руке трупа виднелся странный синяк, но это уже в компетенции Сары. Труп уже окоченел; следовательно, смерть наступила от двух до двенадцати часов назад — в зависимости от того, насколько постоянной была температура в комнате. Точное время смерти всегда нелегко установить, и Джеффри сомневался, что Саре удастся сделать это более точно, чем ему.

— Воздух сюда вообще поступает? — спросил Джеффри, ослабляя узел галстука. Форточка была прикрыта узкими пластиковыми лентами, но они не шевелились.

— Нет, — ответил Фрэнк. — Дверь была распахнута, когда я пришел, вот я и решил оставить ее открытой, чтобы тут немного проветрить.

Джеффри кивнул, решив, что в комнате, наверное, большую часть ночи было здорово жарко, если форточка оставалась прикрытой и дверь захлопнутой. Соседи, видимо, настолько привыкли к исходящей отсюда вони, что не заметили ничего необычного.

— Как его имя? — спросил Джеффри.

— Уильям Диксон. — Фрэнк хмыкнул. — Но насколько мне известно, никто его никогда так не звал, все больше Скутер.

Джеффри удивленно поднял брови, но ничего не сказал — он ведь не собирался рассказывать, как его самого звали в детстве.

— Его сосед по комнате уехал домой на пасхальные каникулы, — сообщил Фрэнк.

— Надо бы с ним поговорить.

— Я возьму у декана его номер телефона, когда тут разберемся.

Джеффри прошелся по комнате, заметил раздавленный пластиковый шприц на полу. Его содержимое уже засохло, сохранив четкий отпечаток рифленой подошвы.

— А вот это уже интересно. Проследи, чтобы Брэд сделал хороший снимок.

Фрэнк кивнул, и Джеффри опустился на колено рядом с телом. Он уже хотел было попросить у Фрэнка перчатки, но тот бросил их сам.

— Света, конечно, для осмотра тела маловато. — И Джеффри оглянулся по сторонам в поисках какого-нибудь источника лампы или фонарика. Лампа обнаружилась на холодильнике рядом с кроватью, но провод был обрезан, и концы его щетинились медной проволокой.

— Проследи, чтобы никто не прикасался к выключателю, пока мы не закончим осмотр, — велел он Фрэнку.

Натянув перчатки, Джеффри повернул голову Скутера и обнаружил стягивавший шею кожаный ремень. Он не собирался ослаблять петлю, но заметил небольшую полоску мыльной пены, выдавившейся из-под ремня. Он проследил, куда тянется конец ремня, — оказалось, что он связан с другим, брезентовым. Пряжка второго ремня была зацеплена за большой крюк, привинченный болтом к стене. Оба ремня оказались сильно натянутыми под весом тела. Крюк, судя по его виду, был прикручен к стене довольно давно.

Джеффри чуть повернулся и посмотрел на телевизор. Аппарат был дешевый, из тех, что можно купить в магазине сниженных цен меньше чем за сотню баксов. Рядом стояла баночка тигровой мази с покрытым белыми кристаллическими сгустками горлышком. Джеффри достал ручку и ее кончиком нажал на кнопку видеомагнитофона. Этикетку на кассете с названием фильма: «Проект „Голая девка“», — украшала сексуально-привлекательная сцена.

Джеффри поднялся и, сняв перчатки, вышел в коридор, к Лене. Фрэнк последовал за ним.

— Ты кому-нибудь звонила? — спросил Джеффри.

— Что? — переспросила та, хмуря брови. Она, видимо, приготовилась к совсем другим вопросам, и этот ее явно удивит.

— Когда прибыла сюда, ты кому-нибудь звонила по своему сотовому?

— У меня нет сотового.

— Да неужели? — не поверил Джеффри. Он-то полагал, что единственный человек в Гранте, у которого нет мобильника, — это Сара.

— Ты разве не знаешь, сколько мне платят? — усмехнулась Лена. — Едва на еду хватает.

Джеффри сменил тему:

— Я слышал, ты нашла шприц.

— Нам позвонили примерно полчаса назад, — заученно протараторила Лена, и он понял, что она репетировала этот ответ. — Я вошла в комнату, дабы убедиться, что этот тип действительно мертв. Пульса не было, дыхания — тоже. Тело на ощупь уже было холодным. И тогда я обнаружила шприц.

— Спасибо за помощь, — съехидничал Фрэнк. — Обнаружила шприц и решила, что очень нам поспособствует, если поднимет его.

Джеффри уставился на Лену и сказал скорее утвердительно, чем вопросительно:

— И разумеется, на нем отпечатки твоих пальчиков.

— Да, наверное.

— И ты, конечно, не помнишь, к чему еще тут прикасалась?

— Конечно.

Джеффри, еще раз заглянув в комнату, снова повернулся к Лене:

— Может, расскажешь, как отпечаток ботинка твоего дружка оказался тут на полу?

Она, кажется, вовсе и не удивилась — наоборот, даже улыбнулась.

— А ты разве не знаешь? Это ведь он обнаружил тело.

Джеффри оглянулся на Фрэнка, и тот кивнул.

— Как я слышал, ты уже пыталась его допросить.

Она пожала плечами.

— Фрэнк, давай его ко мне.

Фрэнк ушел, а Лена отошла к окну, выходящему на лужайку перед общежитием, замусоренную донельзя: тут и там валялись бумажные обертки и окурки, возле решетки для велосипедов сложены горкой пивные банки.

— Вид такой, словно накануне здесь здорово повеселились, — заметил Джеффри.

— Надо думать.

— Может, этот парень, — он кивнул в сторону Скутера, — немного перебрал?

— Может быть.

— Кажется, у вас в кампусе наркотики уже стали настоящей проблемой.

Лена повернулась и посмотрела ему в глаза:

— Вероятно, тебе следует поговорить об этом с Чаком.

— Ага, он ведь всегда в курсе всех дел, — саркастически заметил Джеффри.

— Поинтересуйся, где он был в этот уик-энд.

— На турнире по гольфу? — предположил Джеффри, припомнив первую полосу газеты «Грант обсервер». Похоже, Лена намекает, что Алберт Гейнс может легко взять его в оборот.

— И почему ты так настроена против меня, Лена? Почему все делаешь наперекор и что от меня скрываешь?

— Вон твой свидетель явился, — сказала она. — А я лучше пойду проинформирую своего босса.

— К чему такая спешка? Боишься, что он опять тебя ударит?

Лена сжала губы и ничего не ответила.

— Ты останешься здесь, — приказал Джеффри, не оставляя ей другого выбора.

Итан Уайт шел по коридору в сопровождении Фрэнка. Он по-прежнему был одет в свою обычную футболку с длинными рукавами и джинсы. Волосы еще влажные, на шее болталось полотенце.

— Душ принимал? — поинтересовался Джеффри.

— А как же, смывал улики, после того как придушил Скутера, — насмешливо ответил Итан, промокая уши уголком полотенца.

— Звучит как чистосердечное признание, — заметил Джеффри.

Итан бросил на него острый взгляд.

— Я уже беседовал с этой свиньей, — заявил он, глядя на Лену. Та смотрела на него во все глаза, еще больше нагнетая напряжение.

— Ну теперь расскажи все это мне. Ты ведь на первом этаже живешь? Зачем тебя занесло сюда?

— Мне нужно было забрать у Скутера один конспект.

— По какому предмету?

— Молекулярная биология.

— В какое время это было?

— Не помню. Отнимите пару минут от того часа, когда я позвонил ей.

Тут вступила Лена:

— Я была в офисе. Он звонил не мне — я просто случайно ответила на звонок.

Итан стянул концы полотенца.

— Когда они явились, я ушел. Это все, что я знаю.

— К чему прикасался?

— Не помню. Я здорово разнервничался — такое не каждый день бывает, чтоб наткнуться на своего однокашника, который валяется на полу мертвым.

— Ну, покойников тебе видеть не впервой, — напомнил Джеффри.

Итан лишь поднял вверх брови, словно говоря: «Ну и что?»

— Тебе придется сделать официальное заявление в полицейском участке.

Итан помотал головой:

— Не пойдет.

— Будешь препятствовать расследованию? — с угрозой спросил Джеффри.

— Никак нет, сэр! — четко, по-военному ответил Итан и, вынув из заднего кармана листок бумаги, протянул его Джеффри. — Вот мое заявление. Подписано мной. Могу еще раз подписать прямо сейчас, если хотите это официально засвидетельствовать. Полагаю, что по закону я не обязан делать это в полицейском участке.

— Думаешь, самый умный и самый ловкий? — тихо заговорил Джеффри, не прикасаясь к его заявлению. — Думаешь, хорошо научился выходить сухим из воды? — Он указал на Лену: — Или отстаивать свои принципы с помощью кулаков?

Итан вдруг подмигнул Лене, словно у них был какой-то общий секрет. Та вся напряглась, но ни слова не произнесла.

— Я все равно до тебя доберусь, — пообещал Джеффри. — Может, не теперь, но ты от меня не улизнешь. Запомни эти слова.

Итан выпустил из пальцев бумагу, и та спланировала на пол.

— Если это все, то позвольте откланяться: мне пора на занятия.

Глава десятая

После осмотра тела Сара вывела машину из кампуса. До морга она ехала практически на автопилоте, перебирая в уме все подробности двух вскрытий, которые она производила прошлой ночью. Было в смерти Энди Розена что-то такое, что не давало ей покоя. В отличие от Джеффри ей было недостаточно совпадений, чтобы квалифицировать ее как наступившую в результате убийства. Пока что Сара в лучшем случае могла заявить, что имеются подозрения, но и это с большой натяжкой. Медицинских свидетельств, что указывали на чью-то грязную игру, ей обнаружить не удалось. Так что, вполне возможно, их сомнения не имеют под собой почвы и Энди Розен сам свел счеты с жизнью.

А вот с Уильямом Диксоном дело обстояло совсем иначе. Порнографический фильм в видеомагнитофоне, мыльная пена между ремнем и шеей, чтобы петля лучше скользила, крюк в стене, который торчал там уже довольно давно, — все это указывало на автоасфиксию в состоянии эротического возбуждения. Сара за всю свою карьеру только один раз встречалась с подобным случаем, но несколько лет назад, когда подобные штучки были на пике популярности, читала в судебно-медицинском журнале несколько статей на эту тему.

— Вот еще дерьмо! — Она поняла, что проскочила поворот к больнице. Времени ехать до нужного разворота не было, и она решила продолжать движение по Мейн-стрит в сторону колледжа, а потом, нарушая правила, развернулась, причем прямо напротив полицейского участка. Брэд Стивенс как раз вылезал из патрульной машины, и Сара помахала ему. Тот прикрыл ладонью глаза, притворяясь, что не видел, как она чуть не зацепила белый «кадиллак», припаркованный возле химчистки Берджесса.

Сара проехала детскую клинику, обратив внимание, что указатель поворота к ней выцвел и заржавел, и все из-за Джеффри: нашел кого взять в любовницы — единственную в городе владелицу мастерской, где изготовляли вывески и знаки. Сара вздохнула, глядя на обветшавший указатель, и подумала, не стоит ли рассматривать его не подлежащее восстановлению состояние как некий знак свыше. Весьма возможно, он предсказывал, что в итоге произойдет и с Сарой, и с Джеффри. Кэти Линтон всегда говорила, что возврата к прошлому нет и быть не может.

Задумавшись, Сара чуть снова не пропустила поворот к больнице. Пришлось врезать ногой по тормозам. Работа с детьми не позволяла Саре ругаться, но сейчас она все же выпалила пару непечатных словечек, давая задний ход. Еще пара вырвалась у нее, когда она зацепилась передним колесом за бордюр. Машину она поставила сбоку здания и, прыгая через ступеньку, спустилась по лестнице в подвал, в морг.

Карлос еще не вернулся из колледжа и не привез тело Диксона, а Джеффри пытался связаться с родителями студента, так что морг был в ее полном распоряжении. Она прошла к своему кабинету и удивленно замерла перед дверью: на углу стола стояла огромная корзина цветов. Джеффри уже много лет не присылал ей цветы. Она подошла ближе, ощущая, как губы растягиваются в широкой глупой улыбке. Он, конечно, позабыл, что она не слишком любит гвоздики, но здесь были и другие цветы, великолепные цветы, но их название Сара не могла припомнить, и весь кабинет был заполнен их ароматом.

— Джеффри! — Она так обрадовалась, что не заметила торчавшую из цветов визитную карточку. Когда же наконец обратила на нее внимание и прочла, улыбка тут же исчезла с ее лица: цветы прислал Мейсон Джеймс.

Сара оглянулась, намереваясь найти место, где цветы не увидел бы Джеффри, потом оставила эту мысль, поскольку не собиралась ни от кого ничего скрывать.

Прислонив карточку к вазе, куда запихнула цветы, Сара оглядела свой стол. Господи, да с этим и за сутки не разберешься. Молли, медсестра из детской клиники, завезла сюда утром кучу бумаг, да и те, что скопились за время отсутствия Сары, требовали внимания. С тяжелым вздохом опустившись на стул, она нацепила очки и взялась за работу. И только когда остановилась, чтобы размять пальцы, заметила, что вернулся Карлос.

Через окошко было видно, как он готовит инструментарий для вскрытия. Медленно и методично он раскладывал инструменты в порядке очередности, проверяя, достаточно ли острые скальпель и пилы. Сара, еще немного понаблюдав за ним, решила просмотреть запись телефонных звонков и сообщений. И тут заметила записку от Карлоса: звонил Брок, спрашивал, когда можно забрать тело Энди Розена. Она сняла трубку и набрала номер похоронного бюро.

Ответила ей мамаша Брока, и Саре пришлось подробно рассказать ей о состоянии Тессы — ведь эта информация разойдется по всему городу еще до ленча. У Пенни Брок не было дел в похоронном бюро, как, впрочем, и каких-либо других, и она часами сплетничала по телефону, делая перерывы лишь на сон и чаепитие с редкими гостями.

Голос Брока, когда он в конце концов взял трубку, звучат, как обычно, вполне жизнерадостно.

— Привет, Сара. Ты звонишь по поводу стоимости хранения трупа?

Она засмеялась его шутке.

— Я хотела узнать, сколько у меня времени. Служба будет сегодня?

— Завтра утром, в девять. А сегодня мне надо бы его подпудрить да подкрасить. Он здорово изуродовался?

— Не слишком. Обычное дело.

— Если закончишь с ним часам к трем, я вполне успею.

Сара глянула на часы. Уже половина двенадцатого. Она не могла понять, зачем все еще держит тело Энди в морге. Работа с ним закончена: внутренние органы и образцы тканей уже прошли биопсию, а образцами крови и мочи, которые взял Брок, она сможет заняться и потом.

— Знаешь, — решила она, — приезжай-ка ты за ним прямо сейчас. Еще одно тело поступило, и надо освободить место в холодильнике.

— В крайнем случае можешь забрать его после службы, если возникнет необходимость, — предложил Брок. — В крематорий я его повезу примерно к ленчу. — Помолчав, он почти шепотом добавил: — Мне еще надо проверить, все ли там в порядке, понимаешь? Народ нынче стал нервный насчет кремации — после того что было на севере штата, помнишь?

Сара, конечно, помнила скандал с крематорием, принадлежавшим семейному похоронному бюро, где тела складывали в кузовы грузовиков или просто сваливали под деревьями, вместо того чтобы кремировать. Власти штата потратили почти десять миллионов, чтобы разобрать останки и идентифицировать.

— Постыдный случай, истинная правда, — продолжал Брок. — А ведь такая замечательная вещь — кремация. Чисто и быстро. Я, конечно, вовсе не против получать лишние денежки за предание тела земле, но некоторые покойнички поступают в таком непрезентабельном виде, что лучше бы на них и не смотреть.

— А что его родители? — спросила Сара, подозревая, что Келлер устроил жене очередную сцену с угрозами и в присутствии Брока.

— Приезжали вчера вечером насчет всех деталей похорон. И вот что я тебе скажу… — Брок замолчал, обдумывая, стоит ли продолжать. Как правило, он не слишком распространялся о родственниках покойных, но Саре всегда удавалось его разговорить.

— Да-да?.. — подтолкнула она Брока.

— Ну понимаешь… — начал он шепотом, не забывая о том, что его мамаша — главный канал распространения сплетен и слухов в округе Грант. — Его мамочка была несколько недовольна тем, что тело после аутопсии кремируют. Считает, это не по-божески. Господи, и откуда берутся столь такие дикие предрассудки?

Сара терпеливо ждала.

— А вот папочка, напротив, заявил, что именно этого хотел их сын и они обещали считаться с его волей.

— Я думаю, он прав, — заметила Сара. Даже несмотря на то что ей постоянно приходилось иметь дело со смертью, сама она никогда и никому не говорила, как следует поступить с ее телом. Мысль об этом заставила ее передернуться.

— Порой родственники являются сюда со сценариями похорон, написанными самими покойными при жизни. — Брок захихикал. — Я бы мог тебе такого…

Сара, прикрыв глаза, молчала, в надежде, что он наконец заткнется.

Брок сразу же понял намек и перешел к делу:

— Сказать по правде, я уж думал, раз они евреи, храни их Господь, так захотят все это проделать по-быстрому, а они заказали полную церемонию, да и от аутопсии не отказались. Видать, не слишком на этом зациклены, как некоторые.

— Не слишком, — подтвердила Сара. Как судмедэксперт она всего лишь раз сталкивалась с тем, что семейство ортодоксальных иудеев воспротивилось посмертному вскрытию покойника. Отдавая должное их преданности своей религии, она все же полагала, что эти люди испытали бы большое облегчение, узнав, что отец семейства умер от сердечного приступа, а вовсе не загнал свою машину в озеро преднамеренно.

— Ну ладно… — Брок неуклюже прокашлялся, видимо, расценив ее молчание как желание прекратить беседу. — Сейчас подъеду.

Сара повесила трубку, надела очки и вновь взялась за бумаги. В монотонное жужжание и свет люминесцентных ламп то и дело вклинивались щелчки и вспышки — Карлос делал снимки тела. Наткнувшись взглядом на телефонные сообщения, Сара обнаружила, что пропустила посещение представителя фармацевтической фирмы, и нахмурилась: будь она на месте, ей удалось бы уговорить его оставить побольше бесплатных образцов лекарств для ее пациентов.

Под записью сообщений лежала глянцевая брошюрка о новом детском лекарстве против астмы, только что одобренном к распространению. Педиатры, такие же как Сара, многие годы прописывали больным астмой детям только ингаляторы: теперь же фармацевтические фирмы, получив одобрение Федерального управления по контролю за лекарствами на использование этого средства для детей, воспользуются им для расширения круга своих потребителей, чтобы и дальше надувать покупателей, не беспокоясь о конкуренции со стороны аналогичных лекарств. Саре часто приходило в голову, что если бы эти компании перестали тратить средства на телевизионную рекламу и выпуск роскошных брошюр, у них появилась бы возможность снизить цены на свои лекарства, чтобы люди могли себе позволить их покупать.

Корзинка для мусора стояла в другом конце комнаты, и она метнула в нее эту брошюру, но промахнулась. Тут вошел Джеффри.

— Привет. — Швырнув на ее стол картонную папку, он водрузил на нее большой бумажный пакет.

Она поднялась было подобрать брошюру, но он положил руку ей на плечо и поцеловал в губы. На публике он такого себе никогда не позволял. Поцелуй был вполне благопристойный, скорее дружеский, однако, памятуя, как Джеффри вел себя вчера в присутствии Мейсона Джеймса, он скорее походил на собачью метку на пожарном гидранте.

— Привет, — ответила она, удивленно посмотрев на него, и отправилась поднимать брошюру.

Когда она вернулась, он держал в ладони гвоздику.

— Тебе ж они не нравятся.

То, что он помнит об этом, ее порадовало гораздо больше, чем если бы прислал ей цветы.

— Да, не нравятся, но тот, кто их прислал, не знал об этом. В отличие от тебя. Давай-давай, прочти, что там написано, — предложила она, заметив у него в руках карточку.

— Очень мило, — сказал он, засовывая карточку обратно в конверт.

Его лицо ничего не выражаю, и ей показалось, что он сейчас просто уйдет, но Джеффри, помолчав, счел за лучшее сменить тему:

— Тесс все так же?

— Вообще-то ей лучше. — Она снова надела очки и присела к столу. — О чем ты хотел поговорить?

Машинально разминая в пальцах цветок, он сказал:

— С Леной утром случилась неприятность.

Сара резко выпрямилась:

— Попала в автомобильную аварию?

— Нет. Это Итан Уайт, тот подонок, о котором я тебе рассказывал. С кем она встречается. Тот, что чуть не сбил меня с ног.

По какой-то причине это имя показалось Саре совершенно безобидным.

— Это одно из его имен, — уточнил Джеффри. — Мы с Фрэнком отправились к ней просто поговорить…

Сара, откинувшись на спинку стула, слушала его рассказ о событиях сегодняшнего утра, включая разговор с Джил Розен и синяки у нее на шее.

— Ее избили, — констатировала она очевидный факт.

— Да, — подтвердил Джеффри.

— При исследовании тела Энди Розена я не обнаружила никаких следов насилия.

— Можно причинить человеку повреждения, не оставляя видимых следов.

— Это дает нам основание предположить, что Энди покончил с собой, чтобы избавиться от избиений, — сказала Сара. — Его записка обращена к матери, не к отцу. Может, у парня лопнуло терпение, вот он и…

— Возможно, — согласился Джеффри. — Если бы не Тесса, ничто в деле Энди не вызвало бы наших подозрений.

— Насколько высока вероятность того, что эти два случая никак не связаны?

— Черт возьми, Сара, да откуда мне знать?

— У нас нет никаких улик и доказательств, что Энди Розен был убит, — напомнила она. — Может, его вообще следует убрать из этого уравнения и двигаться дальше с тем, что имеем?

— С чем именно?

— Элен Шаффер была убита. Может, кто-то решил воспользоваться самоубийством Энди и представить дело так, будто Элен последовала его примеру. Такого рода цепная реакция не самое редкое явление в кампусах колледжей. В Мичиганском технологическом однажды за год произошло двенадцать самоубийств.

— А как же Тесса? — Случившееся с Тессой по-прежнему оставалось загадкой — с какой стороны они не подходили, разумного объяснения так и не нашли.

— Вполне возможно, это преступление придется рассматривать как самостоятельное дело.

— А вот это? — спросил Джеффри, кивнув в сторону тела на столе прозекторской.

— Понятия не имею, — ответила она. — Как его родители восприняли сообщение о смерти сына?

— Ну, примерно так, как и следовало ожидать. — В подробности он вдаваться не стал.

— Ну ладно, пора и задело приниматься. — Сара отодвинула в сторону бумажный пакет и открыла картонную папку, чтобы ознакомиться с результатами осмотра места происшествия. Джеффри снял копии со своих записей, был там и его рапорт. Сара, просматривая содержимое папки, уголком глаза наблюдала за Джеффри, в задумчивости теребившим пурпурные колокольчики.

Покончив с документами, она указала Джеффри на второй стул, заваленный медицинскими журналами:

— Можешь скинуть это на пол.

— Надоело мне сидеть. — Он опустился на корточки рядом со столом и погладил ей ладонью ногу. — Ты хоть выспалась?

Она накрыла своей ладонью его руку, подумав, как бы намекнуть Мейсону присылать ей цветы почаще — это делает Джеффри таким внимательным.

— Я в полном порядке. — Сара вновь вернулась к папке. — Как тебе удалось столь быстро их заполучить? — Она указала на снимки с места происшествия.

— Брэд сам их отпечатал в чулане. А тебе следует глядеть в оба, когда разворачиваешься через сплошную прямо напротив полицейского участка.

Она посмотрела на него взглядом невинного младенца и указала на коричневый бумажный пакет:

— Это что?

— Пузырьки из-под лекарств, штук двадцать, — ответил он, высыпая содержимое пакета на стол. Следы черного порошка на флаконах свидетельствовали о том, что с них уже сняли отпечатки пальцев.

— Все принадлежали жертве? — спросила она.

— На этикетках стоит его фамилия.

— Сплошные антидепрессанты, — заметила Сара, расставляя пузырьки в ряд на столе.

— Он кололся «снежком».

— Замечательно, просто отлично, — сухо заметила Сара, группируя емкости по названиям. — Валиум! Снотворное! Оно же противопоказано при назначении антидепрессантов! — Она продолжала изучать этикетки, на которых стояла фамилия одного и того же врача, выдавшего рецепт. Фамилия не казалась знакомой, но названия вызвали в голове Сары целую серию тревожных сигналов.

Внимательно просмотрев этикетки, она обнаружила, что приемлемая дозировка одного из сильнейших препаратов превышена по меньшей мере втрое. Но и это еще не все: три флакона были проданы в разных аптеках.

— А от чего они? — спросил Джеффри.

— Конкретно? От депрессии, бессонницы, болезненного возбуждения, повышенной тревожности. Все это антидепрессанты, только действуют по-разному. И не все они совместимы. — Она отъехала вместе со стулом назад, к полке возле шкафа для папок, и отыскала свой фармацевтический справочник. — Многие категорически запрещается принимать вместе — возможно сильнейшее отравление.

— Может, он ими торговал? — предположил Джеффри. — К тому же у него были шприцы с иглами, а в шкафу мы нашли запас травки и десять таблеток ЛСД.

— Ну кто ж станет покупать антидепрессанты на улице? — усомнилась Сара. — Сейчас любой может получить на них рецепт — достаточно договориться с врачом. — Она указала на пару пузырьков, которые поставила отдельно от остальных: — А вот это подлежит строгому учету, так что вполне могло быть куплено с рук.

— Да я могу забежать в любую начальную школу и за сотню баксов надыбать десяток таблеток любого из этих средств, — заметил Джеффри и показал ей большую пластиковую бутыль: — Хотя бы то радует, что он и витамины принимал.

— «Иокон», — прочитала она на наклейке и углубилась в перечень ингредиентов. — С этого он мог начать. — Сара полистала справочник, нашла нужное название и, просмотрев описание, сообщила: — Это торговое название для иохимбина — есть такое лекарственное растение. Считается, что помогает восстанавливать либидо.

Джеффри взял у нее бутыль:

— Это афродизиак?

— Не совсем, — ответила Сара, продолжая читать. — Предполагается, что он устраняет все невзгоды — от преждевременной эякуляции до слабой эрекции.

— И почему это я никогда о нем не слышал?

Сара бросила на Джеффри многозначительный взгляд:

— Да потому что тебе это не нужно.

Джеффри улыбнулся и поставил бутыль на стол.

— Он же совсем молодой, всего двадцать один год. И зачем ему это понадобилось?

— Некоторые антидепрессанты могут привести к аноргазмии. Эрекция наступает и поддерживается, а вот с эякуляцией возникают проблемы.

— Господи Иисусе, ничего удивительного, что он себя придушивал.

Сара пропустила этот комментарий мимо ушей, еще раз перечитывая информацию об этом средстве в справочнике, чтобы как следует запомнить.

— «Побочные эффекты: аноргазмия, болезненное беспокойство, тревожность, повышенный аппетит, пониженный аппетит, бессонница…»

— Это может объяснить появление занакса.

Она подняла глаза от справочника:

— Ни один врач, если он в здравом уме, не пропишет эти пилюли все вместе.

Джеффри сравнил некоторые наклейки.

— Он покупал их в четырех разных аптеках.

— Не думаю, чтобы какой-нибудь фармацевт выдал ему все это сразу. Слишком опасно.

— Нам понадобится солидное основание, чтоб получить доступ к реестрам аптек, — заметил он. — Тебе знакома фамилия врача?

Сара покачала головой, выдвигая нижний ящик стола, чтобы достать оттуда телефонный справочник округа Грант и соседних районов. Поиски ничего не дали.

— Может, этот врач не работает ни в одной из клиник или колледжей?

— Он вполне может быть из Саванны. Здесь указана одна такая аптека, — сказал Джеффри.

— У меня нет телефонного справочника Саванны.

— На этот случай имеется такая новая штучка, — усмехнулся Джеффри. — «Интернет» называется.

— Ну хорошо. — быстро согласилась Сара, чтобы не слышать очередную лекцию о чудесах современных технологий. Возможно, Джеффри эти чудеса и необходимы, но в своей практике ей приходилось слишком часто видеть бледных детишек, отягощенных избыточным весом, чтобы восхищаться преимуществами, которые может дать сидение сутки напролет перед компьютером.

— Может, это вовсе и не врач? — предположил Джеффри.

— Если врач лично не знаком с аптекарем, ему необходимо иметь регистрацию в департаменте экономики и указывать ее номер в рецепте. Кроме того, этот номер заносится в базу данных.

— А может, кто-то просто выкрал номер у врача, ушедшего на пенсию?

— Ну он же не наркотики прописывает и не препараты, вызывающие привыкание. А все эти пилюли не вызовут никакого беспокойства в контролирующих органах. — Сара нахмурилась. — И все же мне не совсем понятно, для чего все это. Это не стимуляторы. И ни на одном из них кайф не словишь. А кроме того, он кололся «снежком». Да и травка опять же…

Карлос потом рассортирует и классифицирует все таблетки. А сейчас Сара, повинуясь внезапному импульсу, открыла один из пузырьков с золофтом. Не доставая таблетки, она сравнила их с картинкой в справочнике.

— Кажется, полное совпадение.

Джеффри открыл второй пузырек. Сара — третий.

— А у меня — нет, — сообщил он.

Сара заглянула в пузырек и кивнула.

Выдвинув верхний ящик стола и достав пинцет, она извлекла из пузырька прозрачную капсулу. Внутри виднелся белый порошок.

— Можно отправить в лабораторию и выяснить, что это такое.

Джеффри тем временем проверял остальные пузырьки.

— А деньги у нас остались, чтобы так спешить?

— Не думаю, что у нас есть выбор, — сказала Сара, засовывая пузырек в пакетик для вещественных доказательств. Потом она помогла ему проверить содержимое остальных пузырьков, но все они имели этикетки с обозначением фирмы-изготовителя или названия лекарства.

— Он мог просто высыпать содержимое капсул, а затем заполнять их чем-то другим.

— Давай сначала проверим все неизвестные, — предложила Сара, понимая, сколько денег потребуется для столь сумасбродной затеи. Находись они в Атланте, у нее, несомненно, оказалось бы больше возможностей, но бюджет округа Грант был настолько ограничен, что Саре иной раз приходилось брать резиновые перчатки из клиники.

— Откуда он, этот Диксон? — спросила она.

— Отсюда.

Подумав, Сара спросила, как родители восприняли сообщение о смерти сына.

— Лучше, чем я думал, — ответил Джеффри. — Я так понял, что он для них давно стал обузой.

— Как и Энди Розен, — заметила она и рассказала, какое впечатление родители юноши произвели на Хара, когда они вместе возвращались из Атланты.

— Если единственная причина самоубийств молодых людей — избалованность и ранняя испорченность, то половина студентов нашего колледжа в опасности.

— У Розена был маниакально-депрессивный психоз, — напомнила Сара.

— Родители Диксона сообщили, что у него ничего такого не было. И сам он никогда не говорил ни о каком лечении. Насколько им известно, сын был здоров как лошадь.

— А им все было о нем известно?

— Они, кажется, не слишком им интересовались, но папаша четко заявил, что оплачивал все его счета. Немудрено, что с ним такое случилось.

— Он ведь мог получить бесплатную консультацию в медицинском центре колледжа.

— Заполучить регистрационную документацию в клинике не так-то просто.

— Можно еще раз попросить доктора Розен, — предложила Сара.

— Думаю, ей все уже до смерти надоело. — Лицо Джеффри помрачнело. — Мы опросили всю общагу, и никто ничего об этом парне не знает.

— Судя по запаху в его комнате, он большую часть времени проводил именно там.

— Если Диксон был толкачом, никто и не признается, что с ним знаком. Во всех сортирах общаги только и делали, что спускали наркоту в унитазы, едва только прослышали, что мы ходим с расспросами.

Сара еще раз обдумала все, что им было известно.

— Стало быть, и Диксон, и Розен были одиночки, этакие анахореты. И оба баловались наркотой.

— Токсикологи у Розена ничего не нашли.

— Ну, значит, просто не повезло. Так ведь бывает, — напомнила Сара. — Лаборатория ищет только то, что я указала в запросе. Есть тысячи других соединений, которые мне неизвестны.

— Мне кажется, кто-то успел стереть все отпечатки в комнате Диксона.

Она молчала, ожидая продолжения.

— Там бутылка водки на холодильнике стояла. Полупустая, а отпечатков пальцев — никаких. На банках из-под пива и на других вещах полно отпечатков жертвы и еще кого-то — видимо, продавцов или тех, у кого их взяли. — Он помолчал. — Шприц надо отправить на исследование — выяснить, что в нем было. Тот, что валялся на полу, раздавлен вдребезги. Эксперты взяли соскоб с пола, но не думаю, что им удалось получить хороший образец. — Он снова замолчал, словно у него было еще что-то в запасе, о чем он не хотел говорить. — Это Лена нашла шприц.

— Как это получилось?

— Она заметила его под кроватью.

— Она к нему прикасалась?

— Еще как! Весь залапала.

— Алиби у нее есть?

— Все утро она была в участке, а ночь провела с Уайтом. Вот они и подтверждают алиби друг друга.

— Кажется, ты не слишком в этом убежден.

— Я им обоим не верю, особенно принимая во внимание криминальное прошлое этого субчика. Ну не бывает так, чтобы закоренелый расист вдруг переменил свои убеждения. Единственное, что может связывать все преступления воедино, — это что-то связанное с расизмом.

Она уже поняла, к чему он клонит.

— Мы это уже обсуждали. Откуда кому-то было известно, что на место происшествия я приеду с Тессой? Нет, такого просто не может быть.

— И всегда рядом оказывается Лена. Тебе это не кажется странным?

Сара понимала, что он прав: не может быть таких совпадений, — но все ее существо противилось подозревать в причастности к преступлениям Лену.

— Итан Уайт, — продолжал Джеффри, — просто гнусный кусок дерьма. Тебе с ним лучше вообще не встречаться. — Его голос звучал резче обычного. — И какого дьявола она связалась с этим уродом?!

Сара откинулась на спинку стула, дожидаясь, пока он немного успокоится.

— Учитывая, через какой кошмар ей пришлось пройти, ничего удивительного, что Лена связалась с таким типом, как Уайт. Он очень опасен. И ведет себя как закоренелый расист, к тому же всегда точно знает, чего хочет. Именно это и могло привлечь Лену. И она понимает, с кем имеет дело.

Он покачал головой, явно не соглашаясь с се доводами. Иногда Саре казалось, что он совершенно не знает Лену. Джеффри всегда имел склонность видеть то, что ему хочется, а не то, что есть на самом деле. Это было одной из основных проблем в их браке, и ей вовсе не хотелось вспоминать об этом сейчас.

— Если не считать Элен Шаффер, — продолжила Сара, — это все может оказаться просто цепочкой совпадений, которая осложняется еще и тем, что вы с Леной устроили нечто вроде состязания «кто кого переписает». — Он хотел было что-то возразить, но она приложила палец к его губам. — Знаю-знаю, что ты собираешься сказать, но ведь не станешь же отрицать, что между вами сейчас смертельная вражда? Кстати, вполне возможно, она и Уайта защищает только для того, чтобы тебя позлить.

— Возможно, — согласился он, к ее огромному изумлению.

Сара отодвинулась от стола.

— Она что, действительно сильно пьет? Настолько, что это стало реальной проблемой?

Он пожал плечами, и Сара напомнила себе, что Джеффри ненавидит алкоголиков. В детстве он насмотрелся на вечно пьяного папашу, и хотя утверждал, что со всеми воспоминаниями и переживаниями давно покончено, Сара знала: при виде алкаша Джеффри моментально теряет самообладание.

— И ее похмелье, вовсе ничего не значит — просто перебрала, вот и все. — Сара помолчала, давая ему время свыкнуться с этой мыслью. — А что ты думаешь по поводу вот этого? — Она ткнула пальцем в снимок раздавленного шприца.

— Я совершенно уверен, что это сделала не она. Мы сравнили отпечаток с подметкой Уайта — совпадение почти полное.

— Да нет, я не о том. Ты пропускаешь нечто гораздо более важное. У Диксона было два шприца с самым чистым метамфетамином, какой только можно достать. Если он хотел покончить с собой, то почему не воспользовался вторым шприцом? Раствор был такой мощный, что вторая доза убила бы его практически на месте.

— «Шарф» — довольно странный способ самоубийства. — Заметив удивленно поднятые брови Сары. Джеффри пояснил: — Так на сленге именуется эротическая автоасфиксия. Похоже, он давно пристрастился придушивать себя, чтобы достичь оргазма, и кому-то об этом было хорошо известно.

— Похоже, что так. Этот крюк привинтили к стене давным-давно, — сказала Сара, отыскивая нужный снимок. — На болте видны потертости — следовательно, таким образом его использовали и раньше. Мыльная пена — это чтоб на шее следов от ремня не осталось. Он все это приготовил сам, включая порнофильм в видаке. — Она продолжала перебирать фотографии. — Он, видимо, считал, что в положении сидя ему ничто не угрожает. В большинстве подобных случаев пользуются кронштейнами для вешалок в шкафах или стульями, но последние ненадежны — бывает, выскальзывают из-под ног. — Она ткнула пальцем в сторону пузырьков. — Если он и впрямь страдал аноргазмией, мог бы, несомненно, придумать что-нибудь получше, чем эта мышеловка.

А Джеффри все никак не мог отвлечься от мыслей о Лене.

— И зачем понадобилось прикасаться к вещдокам, если ей нечего скрывать? Она никогда не позволяла себе ничего подобного.

Сара не знала, что ответить, и задала свой вопрос:

— Если предположить, что Скутера убил Уайт, то каков мотив?

Джеффри лишь пожал плечами:

— Может, наркота?

— Уайт каждую неделю проходит проверку на наркотики — это одно из условий его досрочного освобождения. Нет, тут он чист. А вот у Лены в квартире нашли вайкодин.

— И как она это объяснила?

— Сказала, что принимает его от болей, которые ее мучают после всего случившегося.

Перед мысленным взором Сары тут же предстала страшная картина — Лена на освидетельствовании: избитая, сломленная, окровавленная.

— У нее был действующий рецепт, — добавил Джеффри.

Сара поняла, что на секунду утратила нить разговора, и спросила:

— Шаффер употребляла наркотики?

— Нет.

— Фамилия Диксон не похожа на языческую.

— Южная баптистская церковь — и по рождению, и по воспитанию.

— У него была подружка?

— Да кто же вынесет такую вонь?

Сара встала, гадая, куда мог запропаститься Брок.

— Ну что, начнем? Я обещала маме, что приеду, как только освобожусь.

— Как Тесса? — спросил Джеффри.

— Физически? Она поправится. — Сара чувствовала, что вот-вот разревется. — Не спрашивай про остальное, ладно?

— О'кей, — кивнул он.

Она открыла дверь и прошла в секционный зал.

— Карлос, — окликнула она помощника, — вот-вот Брок появится, и вы можете устроить себе перерыв.

Джеффри, хотя и сгорал от любопытства, вопросов задавать не стал, лишь сказал Карлосу:

— Отличная идея насчет той татуировки. Вы оказались правы.

Карлос улыбнулся — на комплименты Сары он никогда так не реагировал.

Она завязала пояс халата и направилась к экрану просмотреть рентгеновские снимки, сделанные Карлосом. Убедившись, что внимательно изучила каждую пленку, подошла к столу, где уже лежало тело Уильяма Диксона.

Весы, установленные в конце секционного стола, покачивались от движения воздуха, и хотя Карлос никогда не забывал установить их на «ноль», Сара все же проверила. Брок что-то запаздывал, а Саре не хотелось начинать официальную процедуру вскрытия до того, как он отсюда уберется.

— Пока Брок не приехал, я проведу общий осмотр, — сказала она.

Натянув перчатки, Сара откинула простыню, и тело Уильяма Диксона осветил безжалостный свет потолочных ламп. На шее четко обозначилась черная странгуляционная борозда. Правая рука сжимала пенис.

Джеффри отвернулся, когда она разомкнула пальцы Уильяма Диксона и оттянула его руку в сторону. Пальцы остались скрюченными, но в верхней части тела, откуда начинается трупное окоченение, оно уже проходило. Кончики пальцев приобрели темно-пурпурный цвет, а на пенисе явственно проступили следы, где его сжимала рука.

— Ух ты! — прошептал Карлос. Это был первый комментарий, который Сара от него услышала, по поводу того, что обнаруживалось при вскрытии. Он смотрел на четко выраженные шрамы цвета жженой пробки вокруг яичек.

— Это что, ножевые ранения? — спросил Джеффри.

— Больше похоже на электрические ожоги, — возразила Сара, ориентируясь на цвет шрамов. — Свежие — видимо, получены в последние дни. Вот почему электропровод лампы был оборван. — Она провела тампоном по ожогу и сняла скользкий комочек чего-то похожего на мазь. Поднесла к носу и сообщила: — Пахнет вазелином.

Карлос подставил открытый пакет для тампона.

— Ожоги разве вазелином обрабатывают? — удивился Джеффри.

— Нет, но, судя по его аптечке, он не из тех, кто следует инструкциям. — Она осмотрела ожоги. — Вазелин он скорее всего использовал в качестве смазки.

Карлос и Джеффри обменялись взглядами, в которых ясно читалось недоумение.

— Он, кажется, пользовался тигровой мазью. Там баночка стояла, рядом с телевизором.

Сара вспомнила, что видела ее на снимке, но не придала этому значения.

— Тигровую мазь используют при мышечных болях, — ответила она и вновь обратилась к ожогам. — Электрический разряд он мог применять для стимуляции, чтобы получить оргазм.

— Мне бы никогда и в голову такое не пришло, — заметил Джеффри.

— Он же кололся «снежком». И надо думать, мозги у него по большей части пребывали в тумане. — Сара попросила Карлоса: — Помоги мне его перевернуть.

Тот надел перчатки, и они вдвоем перевернули тело на живот. На ягодицах виднелись хорошо видимые синяки, а на спине, в том месте, где он прислонялся к кровати, длинная горизонтальная вмятина.

Она обследовала тело с головы до ног и в конце концов обнаружила то, о чем стоило сообщить остальным.

— У него вокруг ануса зажившие рубцы.

— Он что, гомик был? — осведомился Джеффри.

— Вовсе не обязательно — нередко этим занимаются гетеросексуалы.

Джеффри распрямил плечи.

— Если допустить, что он все-таки был педик, то можно рассматривать версию убийства из ревности или ненависти.

— У тебя есть какие-то свидетельства, чтобы подтвердить это предположение?

— Да никто ж ничего не хочет о нем говорить!

— А как насчет фильма, который он смотрел?

— Там ничего такого нет, — был вынужден признать Джеффри.

— Может, еще раз осмотреть его комнату? Вдруг обнаружится то, чем он пользовался для подобных игр. Принимая во внимание все остальные его увлечения, я не удивлюсь, если ты найдешь там какую-нибудь затычку для ануса или…

— Здоровенную красную соску-пустышку? — перебил ее Джеффри.

Она кивнула, а он скривился.

Сара вернулась к работе. Просмотрев еще раз фотографии, попросила Карлоса помочь ей перевернуть тело обратно. Трупное окоченение уже почти исчезло, но возиться с телом пока было нелегко.

Она повторно обследовала тело спереди, не упустив из виду ни единой складки, ни единой впадинки. Нижняя челюсть уже достаточно обвисла, чтобы с некоторым усилием открыть рот до конца, но внутри Сара не обнаружила ничего, что могло бы затруднять дыхание. Странгуляционная борозда на шее и красные точки вокруг налитых кровью глаз — типичное явление при смерти от удушения.

— Давление на сонные артерии, по которым насыщенная кислородом кровь поступает к головному мозгу, ведет к кратковременной церебральной гипоксии. И через десять — пятнадцать секунд человек теряет сознание в результате окклюзии.

— А на нормальном языке? — осведомился Джеффри.

— Цель заключается в том, чтобы перекрыть доступ крови к голове, чтобы усилить удовольствие, получаемое от мастурбации. Он или неправильно рассчитал время, или слишком увлекся, или просто отключился в результате потери крови. Или это метамфетамин так сильно на него подействовал… — Немного помолчав, Сара продолжила: — Я, конечно, проверю состояние подъязычной кости и щитовидного хряща, когда вскрою шею, но сомневаюсь, что обнаружу следы сдавления. Он просто пережал себе сонные артерии. И вот что я тебе скажу: судя по этому крюку и мыльной пене на ремне, все выглядит так, словно он прекрасно знал, что делает.

— Выглядит, возможно, и так, — повторил Джеффри, однако Сара не разделяла его скептицизм.

— Думаю, можем начинать вскрытие, — сказала она, решив, что обследование внутренних органов может принести более значительные результаты.

— Брока не хочешь дождаться?

— Видимо, его что-то задержало. Мы начнем, а когда он явится, сделаем перерыв.

Она постучала по диктофону и приступила к аутопсии Уильяма Диксона. На ленту надиктовывалось все обнаруженное. Каждый орган и каждый клочок кожи был исследован под увеличительным стеклом. За исключением ожирения печени и размягчения головного мозга, что неудивительно при длительном потреблении наркотиков, ничего особенного Сара не увидела.

Проговорив последнюю фразу: «Смерть наступила в результате сдавления сонных артерий и последовавшей за ним гипоксии головного мозга», выключила диктофон и стянула перчатки.

— И опять ничего, — подвел итог Джеффри.

Сара лишь кивнула и, натянув очередную пару перчаток, принялась зашивать разрез. Как раз в этот момент загремел служебный лифт, расположенный возле лестницы.

Карлос успел смыться еще до того, как распахнулись его двери.

— Привет, леди! — поздоровался Брок, выкатывая из лифта сверкающую нержавейкой каталку. — Прости, что задержался. Пришлось заниматься с семейством, только что потерявшим кормильца. Я бы попросил маму тебя предупредить, только ведь сама знаешь… — Он виновато улыбнулся, не в силах высказать вслух, что не доверяет собственной мамочке. — Как бы то ни было, я решил, что у вас, ребята, есть чем пока заняться.

— И не ошибся, — вздохнула Сара, направляясь к холодильнику.

— А вот этого забирать не буду. — Брок указал на Диксона. — Они наняли Паркера из Медисона. — Тележка натолкнулась на разбитую плитку на полу, и Брок споткнулся.

— Тебе помочь? — спросил Джеффри.

— У меня и права, и регистрация в порядке, шеф, — захихикал Брок, оправляясь.

Сара вывезла тело Энди Розена и принялась помогать Броку перекладывать его на каталку.

— Вам этот мешок вернуть? — спросил Брок.

— Да. Завези его завтра в течение дня, — ответила она. Потом, вспомнив о Карлосе, добавила: — А может, у тебя есть собственный?

— А как же. Я запасливый, прямо как бойскаут. — Брок засунул руку под каталку и извлек оттуда зеленый пластиковый мешок для перевозки трупов с надписью «Брок и сыновья».

Сара потянула за замок «молнии», пока он раскладывал свой мешок.

Взглянув на шов, Брок похвалил:

— Отличная работа! Мне остается только смазать клеем и закрыть марлей. И никаких проблем.

— Я старалась, — улыбнулась Сара.

— Я вчера его осмотрел, когда сюда заскакивал, — хотел поглядеть, какое бальзамирование потребуется. — Он устало вздохнул. — Видимо, придется немного подштукатурить ему башку, а то потечет еще.

Сара замерла на месте:

— Что потечет?

— Вот эта дырка. — Он указал на лоб покойника. — Извини, Сара. Я думал, ты видела…

Сара схватила увеличительное стекло, откинула со лба Энди волосы и обнаружила на коже след прокола. Тело некоторое время хранилось в сидячем положении, кожа успела разойтись, и открылся этот прокол. Теперь его было видно и без лупы.

— Не могу поверить, что могла такое упустить.

— Ты же обследовала голову, — сказал Джеффри. — Я сам видел.

— Я слишком устала вчера. — Сара так расстроилась, что чуть не расплакалась. — Черт бы меня побрал!

Брок, явно шокированный ее высказыванием, опустил глаза. Саре же было не до извинений. Прокол на лбу Энди Розена явно сделан иглой. Ему что-то ввели под кожу, надеясь, что след от инъекции не будет заметен под волосами. Так могло и случиться, если бы не Брок…

— Мне нужен Карлос, — сказала она Джеффри. — Придется еще раз взять на анализ образны крови и тканей.

— А разве там еще осталась кровь? — наивно поинтересовался Джеффри.

Сара будто ничего не слышала, продолжала говорить:

— Следует срезать кожу на этом участке и постараться определить, что ему ввели. Интересно, что я еще умудрилась пропустить? — Она сняла перчатки. От расстройства у нее все плыло перед глазами. — Черт бы меня побрал! Ну как я могла такое проглядеть?!

— Я тоже не увидел, — заметил Джеффри.

Она прикусила нижнюю губу, ее прямо-таки мутило от злости.

— Мне потребуется по крайней мере еще час, — сказала она Броку.

— Ох, ну ладно. Только позвони, когда закончишь.

Сара сидела возле кухонной стойки и, тупо глядя на микроволновку, гадала, не заполучит ли она рак из-за того, что расположилась так близко к ней. От усталости и злости на себя все было безразлично, и она… почти желала подобного возмездия. Несмотря на то, что исследование тела продолжалось еще три часа, Сара ничего так и не обнаружила. Уже не надеясь на себя, аутопсию тела Уильяма Диксона Сара проводила под двойным контролем — Джеффри и Карлоса.

Еще час после вскрытия она провела у микроскопа за изучением частиц скальпа Элен Шаффер, найденных в ее комнате. Джеффри с трудом удалось убедить ее, что она слишком устала, чтобы хоть что-то обнаружить. Ей нужно ехать домой и немного поспать. Он обещал, что, после того как она немного передохнет, привезет ее обратно в морг и она сможет еще раз все проверить. В тот момент его предложение показалось ей разумным, но чувство вины и стремление получить ответы на все вопросы удерживали Сару даже от мысли о сне. Она проглядела весьма существенную для расследования улику, и, если бы не Брок, тело отправили бы в крематорий и единственное доказательство насильственной смерти Энди Розена было бы уничтожено.

Запищал таймер микроволновки, и Сара извлекла из нее свой ужин — цыпленка с макаронами. Даже собаки подняли носы, учуяв запах, Сару же от него затошнило, и она подумала, не отнести ли блюдо на помойку. В итоге лень победила, и она выбросила еду в мусорное ведро под раковиной.

В холодильнике не оказалось ничего съедобного, кроме мандарина, усохшего и прилипшего к стеклянной полке, и двух более-менее свежих на вид помидоров сомнительного происхождения. Сара пустым взглядом смотрела в нутро холодильника, пока желудок не начал бурчать. В конце концов она решила съесть сандвич с помидором и села за кухонный стол, чтобы видеть в окно озеро. Снаружи донесся рокот грома. Гроза докатилась сюда вслед за ними из Атланты.

Только сейчас Сара заметила, что тарелки и стаканы вымыты и стоят на сушке возле мойки, и у нее к глазам подступили слезы. Никакие роскошные букеты или изысканные комплименты не могут сравниться с таким вот подарком.

— Ах ты Боже мой! — Сара рассмеялась, размазывая по щекам слезы, когда в дверь кто-то резко постучал.

Со стоном поднявшись на ноги, она потащилась к двери, решив, что это кто-нибудь из сердобольных соседей заскочил узнать последние новости про Тессу.

— Девон? — Сара очень удивилась, увидев на крыльце бойфренда Тесы.

— Привет. А что здесь делает коп?

Сара помахала рукой Брэду, который сидел в машине на той стороне улицы с тех самых пор, как она вернулась домой.

— Это долгая история, — отмахнулась она, не желая посвящать Девона в подробности последних событий.

Он опустил взгляд на брезентовую сумку у своих ног.

— Сара, я…

— Что такое? — Сердце у нее подпрыгнуло от страха. — Что-то произошло с Тессой?..

— Нет, дело не в ней, — успокоил ее Девон, протягивая вперед руки, словно намеревался подхватить, если вдруг она начнет падать. — Нет, извини, надо было сразу сказать. У нее все в порядке. А я просто вернулся, чтобы…

Она прижала руки к груди:

— Господи, как ты меня напугал! — И жестом пригласила его войти. — Есть хочешь? У меня, правда… — Она замолчала, потому что он не двинулся с места.

— Сара, — начал Девон, не поднимая глаз от сумки, — я вещи Тессы принес. Она сказала, это ей понадобится.

Сара прислонилась к дверному косяку, ощутив, как в кожу на затылке будто вонзились тысячи иголок. Она уже поняла, зачем он пришел и зачем притащил эту сумку. Он уходит от Тессы.

— Послушай, так нельзя, — сказала она. — Ты не можешь ее бросить. Особенно сейчас.

— Она сама так решила, — ответил он.

В этом Сара не сомневалась, также, как не сомневалась в том, что Тесса имела в виду совершенно обратное.

— Это единственное, что она мне сказала за все два дня. — У него по щекам текли слезы. — «Уходи» — вот так прямо и сказала. «Уходи».

— Девон…

— Не могу я там, Сара. Сил нет смотреть на нее…

— Подожди по крайней мере пару недель. — Она понимала, что почти умоляет его. Не важно, что там ему сказала Тесса, но если Девон уедет прямо сейчас, для сестры это будет катастрофа.

— Мне надо ехать. — Он поднял сумку и впихнул в прихожую.

— Погоди, — сказала Сара, все еще надеясь переубедить его. — Она, наверное, велела тебе уйти из больницы, ты просто не понял…

— Я ужасно устал. — Он смотрел поверх се плеча совершенно пустым взглядом. — У нас сейчас уже мог быть ребенок… И я бы фотографировал его и принимал поздравления…

— Не только тебе плохо — плохо всем нам, и все мы ужасно устали, — упавшим голосом произнесла она, понимая, что переубеждать его бесполезно. — Пусть пройдет немного времени…

— Понимаешь, вы всегда вместе, все время. Туда едете, сидите с ней, и это просто здорово, только вот… — Он покачал головой. — Я тут чужой. Вы все вокруг нее как стена. Такая непробиваемая толстая стена, в которой нет даже щелочки для меня. — Он помолчал, уставившись в одну точку. — Вроде как я тут совсем ни при чем… Я вам чужой и никогда не стану своим.

— Уже стал.

— Ты и впрямь так считаешь?

— Конечно, — убежденно сказала Сара. — В последние два года ты каждое воскресенье приезжал к родителям. Тесса от тебя без ума. Мама и папа относятся к тебе как к родному сыну.

— Она говорила тебе об аборте? — вдруг спросил Девон.

Сара не знала, что ответить. Тесса подумывала сделать аборт, когда узнала, что беременна, но потом решила оставить ребенка и начать с Девоном семейную жизнь.

— Значит, говорила, — сказал он, все поняв по выражению ее лица. — Так я и думал.

— Ну, это было в самом начале…

— Когда ты вернулась из Атланты, она уже порвала с тем парнем.

Сара понятия не имела, о чем это он.

— Бог всегда наказывает тех, кто не желает жить по его правилам.

— Не говори так, Девон, — запротестовала Сара, но мысли у нее уже путались. Тесса никогда не говорила ей об аборте. Сара взяла его за руку и добавила: — Зайди-ка ко мне. Ты какой-то вздор несешь.

— Она вполне могла бросить колледж, — продолжал он, стоя на крыльце. — Черт побери. Сара, чтобы стать сантехником, вовсе не нужна степень бакалавра. Она могла бы вернуться сюда и сама растить и воспитывать ребенка. Твои родители ведь вовсе не собирались от нее отказываться.

— Девон, ну пожалуйста!..

— Не ищи для нее оправданий. Сара. Мы все и всегда несем ответственность за то, что делаем. — Он бросил на нее взгляд, полный боли. — И к сожалению, не только мы…

Девон уже повернулся, намереваясь уйти, когда на подъездную дорожку въехала машина Джеффри. Сара заметила, что Девон оставил свой вэн на улице, как будто хотел побыстрее отсюда убраться.

— Ладно, еще увидимся. — Девон махнул ей рукой, словно все это не имело никакого значения.

— Девон! — Сара следом за ним спустилась во двор, но, когда он бегом направился к своему вэну, остановилась. Неужели он все эти годы чувствовал за собой какую-то вину? Или Сара была тогда настолько погружена в собственные проблемы, что даже не заметила, как переживает ее сестра?

Джеффри повел ее обратно в дом, спросив на ходу:

— Ты уже поужинала?

Она кивнула, прижимаясь к нему и страстно желая, чтобы последние три дня поскорее выветрились из памяти. Она была полностью вымотана, душа изболелась за Тессу. Стало быть, аборт имел место тогда, когда у нее не нашлось времени для сестры.

Сара сейчас чувствовала себя так, словно из нее высосали остатки жизненных сил.

Джеффри помог ей подняться по ступеням.

— Тебе поспать бы…

— Нет. Мне надо в морг.

— Не сегодня. — Он пинком отбросил с дороги сумку Девона.

— Мне нужно…

— Только спать! Ты уже почти ничего не видишь.

Она понимала, что он прав, и наконец сдалась.

— Но сначала я хочу принять ванну. Мне кажется, что я вся такая…

— Ладно, все в порядке. — Он поцеловал ее в макушку и повел в ванную.

Пока Джеффри раздевал ее, а потом раздевался сам, Сара стояла неподвижно. Она молча смотрела, как он пускает воду, проверяет, насколько она горячая. Когда же он прикоснулся к ней, помогая встать под душ, она почувствовала знакомое ощущение, но секс сейчас был страшно далеко от ее мыслей.

Сара неподвижно стояла под струями душа, пока Джеффри мылил ее, и радовалась, что сейчас не надо принимать никаких решений — это сделает за нее кто-то другой. В его прикосновениях было нечто такое успокаивающее, что она заплакала.

Джеффри встревожился:

— С тобой все в порядке?

На Сару вдруг нахлынуло такое желание, что она даже не смогла ответить. Откинувшись назад, она прижалась к нему, страстно желая, чтобы он понял, насколько сейчас ей нужен. Увидев в глазах Джеффри удивление, она взяла его ладонь и провела ею по своему телу снизу вверх, прижала к груди. И вот уже его мышцы расслабились и пальцы начали ласкать ее, вызывая восхитительную дрожь. Другая его рука скользнула вниз, и Сара охнула — настолько потрясающим было это полузабытое ощущение. Она сгорала от нетерпения, но движения Джеффри были медленны и чувственны: пальцы и губы нежно ласкали ее тело, не оставляя без внимания ни единой выпуклости и впадинки. И когда он наконец прислонил ее спиной к холодному кафелю стены и приподнял за бедра, она вновь почувствовала себя живой, словно долгие дни тащилась через пустыню и только что вышла к долгожданному оазису.

Глава одиннадцатая

— Ну что, получается? — спросил Чак уже, наверное, в сотый раз.

— Получается, получается, — бросила в ответ Лена, правой рукой поворачивая лезвие карманного ножа, а левой придерживая вентиляционную решетку. В окнах сверкнула молния, и Лена съежилась от грянувшего следом грома. Вся лаборатория осветилась, словно кто-то включил на секунду свет.

— Я мог бы принести отвертку, — предложил Чак, когда решетка наконец закачалась.

Лена достала из кармана маленький фонарик и направила луч в вентиляционную трубу.

Какой-то кретин оставил открытой одну из клеток с лабораторными мышами, и четыре подопытных животных сбежали. Каждое из них стоило факультету больше, чем Лена зарабатывала за год, так что все, кто имелся в наличии, были брошены на поиски. Это случилось около полудня, а сейчас уже перевалило за шесть вечера, но поймать пока что удалось только двух этих мерзавцев с глазками-бусинками.

Лена переоделась после дежурства, но от долгих часов поисков снова вспотела так, что рубашка липла к спине. Похмелье еще не прошло, и ее трясло, голова просто раскалывалась, во рту пересохло. Хорошая порция выпивки могла бы решить все эти проблемы, но Лена дала себе слово не пить, еще когда сидела утром в комнате для допросов. С этого момента она не возьмет в рот ни капли спиртного.

Теперь она четко понимала, что виной всему — водка: если бы Лена не напилась, ей бы и в голову не пришло приставать к Итану. Она буквально сгорала от стыда, когда вспоминала подробности прошедшей ночи. Дав себе зарок не пить, она также решила, что Итан больше не имеет к ней никакого отношения. Так бы, наверное, и было, если бы Чак не позвал ее к телефону в их офисе. По голосу Итана на другом конце провода она поняла, что тот в жуткой панике: обнаружил Скутера мертвым. Этому идиоту пришло в голову стереть в комнате все следы, словно не нашлось бы разумных объяснений присутствию там отпечатков его пальцев. Как будто Лена не знала, как прикрыть собственную задницу.

Встретившись с Итаном возле его общаги, Лена велела ему убираться к такой-то матери, но он по-прежнему таскался за ней как хвост. И даже участвовал в поисках этих проклятых мышей. В общем, делал все, чтобы только привлечь к себе ее внимание. Что касается самой Лены, то еще утром она сказала Итану Грину, или Уайту, или как там его еще, мать твою, кличут, все, что намеревалась сказать. С ним покончено. Если Джеффри когда-нибудь даст ей возможность вернуться на службу, первым делом она сделает все, чтобы этот гаденыш оказался за решеткой. И Лена разобьется в лепешку, чтобы его засадили.

— Сунь туда голову — будет лучше видно, — посоветовал Чак, нависая над ней, как чрезмерно заботливая мамаша. Как всегда, давая Лене очередное идиотское задание, Чак вываливал на нее кучу советов, не выказывая при этом никакого намерения помочь.

Лена запихнула нож в карман и заглянула в пыльный металлический короб, слишком поздно осознав, что ее задница болтается в воздухе и что Чак любуется представившимся зрелищем.

Она уже собиралась сказать ему пару ласковых по этому поводу, когда раздался разъяренный голос:

— Какого черта вы все еще возитесь?! У меня важная работа!

Отпрянув от неожиданности, Лена больно ударилась головой о стенку. Брайан Келлер стоял в паре дюймов от Чака с красным от ярости лицом.

— Мы делаем все, что в наших силах, доктор Келлер.

Келлер был поражен, когда увидел Лену. Подобное случалось с большинством профессоров, что работали с Сибил, и Лена к этому уже привыкла.

Лена помахала ему рукой, дабы чуть разрядить ситуацию. Келлер, к сожалению, занимал соседнюю лабораторию. Постоянный шум и грохот к часу дня настолько его достал, что он отменил все последующие занятия, не преминув при этом помянуть недобрым словом Чака. Такие, как Келлер, в принципе нравились Лене, чего не скажешь о Ричарде Картере, который выбрал как раз этот момент, чтобы просунуть голову в дверь.

— Как тут у вас дела? — раздался его ехидный голосок.

— Бабам вход запрещен! — рявкнул Чак, и Ричард, захлопав глазами, бросил на него кокетливый взгляд. Чак вознамерился было добавить еще что-нибудь этакое, но внимание Ричарда переключилось на Келлера.

— Привет, Брайан, — улыбнулся он, как новорожденный даун. — Если хотите уехать, могу взять ваших студентов. Я на сегодня уже закончил. Так что никаких проблем.

— Занятия закончились более двух часов назад, идиот! — прорычал Келлер.

Ричард тут же сдулся, как проколотый воздушный шарик.

Келлер резко повернулся, показав Картеру спину, и ткнул пальцем в грудь Чаку:

— Мне нужно поговорить с вами. Немедленно. Я больше не желаю, чтобы мне мешали работать.

Чак коротко кивнул в ответ и устремился за Келлером, не забыв перевалить ответственность на Лену:

— Не уходите, Адамс, пока не обыщете здесь каждую щель.

— Козел, — пробормотала Лена, когда Чак и Келлер выходили из комнаты. Она ожидала, что Ричард ее поддержит, но тот стоял как громом пораженный.

— Что с тобой? — спросила она, и Ричарда как прорвало.

— Я его коллега: работаю в том же отделе! — прошипел он сквозь стиснутые зубы и ткнул пальцем в закрывшуюся за ушедшими дверь. — Он не имеет права так разговаривать со мной, тем более в присутствии посторонних! Я заслуживаю — нет, я заслужил! — право на хотя бы минимальное уважение!

Лене оставалось лишь гадать, чего это он так завелся. Насколько ей было известно, Брайан Келлер со всеми разговаривал подобным образом.

— Просто у него вечером лекция, и я предложил подменить, если нужно.

— Скорее всего он отменил все занятия.

Ричард рванул к двери, как питбуль на незваного гостя. Лена никогда его прежде таким не видела. Глаза вылезли из орбит, лицо покраснело, а губы, напротив, побелели и превратились в тонкую полоску. Она не знала, что делать: то ли дать ему выпустить пар, то ли рассмеяться.

— Послушайте, да плюньте вы, — сказала она, уже задумавшись, в оскорблении ли действительно дело. А что, если это ревность? Вдруг Ричард воспылал страстью к Келлеру? Тогда его поведение вполне объяснимо.

Он остановился, уперев руки в бока:

— Я не собираюсь мириться с таким отношением! Во всяком случае, не с его стороны! Мы в нашем отделе в равном положении, и я не стану терпеть подобные…

— Перестань! Он же только что сына потерял! — попыталась утихомирить его Лена.

Ричард лишь отмахнулся от нее:

— Все, чего я требую, — это человеческого отношения!

Лене все это уже порядком надоело, но она знала, что он не уйдет, пока она не проявит хоть каплю сочувствия.

— Да, ты прав. — Она вздохнула. — Он просто сукин сын.

Ричард в конце концов посмотрел на нее, потом еще раз, внимательнее. Последовавший за этим вопрос удивил ее, хотя и не должен был.

— Кто тебя ударил?

— Что? — переспросила она, но поняла, что он про фонарь под глазом. — Да нет, это я упала. Ударилась об дверь. Глупо так получилось… — Желание привести еще тысячу причин в свое оправдание охватило ее, но Лена все же заставила себя замолчать. Из собственного полицейского опыта она знала, что лжецы всегда многословны. И все же не могла удержаться, чтобы не добавить: — Ничего особенного.

Он хитренько ей подмигнул, давая понять, что его этим не купишь, поведение его вдруг кардинально переменилось, и в голосе появились заискивающие нотки.

— Ты ж знаешь, Лена, я всегда относился к тебе как к близкому человеку. Сибил столько рассказывала о тебе! Она отлично знала все твои сильные стороны. Понимала, какая ты хорошая.

Лена прокашлялась, но ничего не сказала.

— Она всегда хотела как-то тебе помочь. Чтобы ты была счастлива. Только это и имело для нее значение.

Лена ощутила неприятное покалывание в ступнях.

— Так что у тебя с глазом? — продолжал нажимать он, хотя и мягким тоном. — Вид такой, словно тебя кто-то ударил.

— Никто меня не ударил, — возразила Лена, тут же осознав, что непроизвольно повысила голос — еще одна типичная для лжецов примета, — и выругала себя за это. Раньше-то все неплохо получалось.

— Если тебе понадобится помощь… — Он запнулся, видимо, сообразив, насколько смешно слышать его предложение человеку вроде Лены, и тут же сменил тактику: — Если тебе захочется с кем-то поговорить… Поверь, я понимаю, как тебе сейчас трудно.

— Ну да, ну да… — Скорей уж папа римский будет жарить яичницу в аду, чем Лена хоть чем-то поделится с Ричардом Картером.

Он уселся на лабораторный стол и принялся болтать ногами. Его лицо выражало крайнюю озабоченность, и Лена решила, что он опять насядет на нее со своими предложениями, но он заговорил о другом:

— Выяснили, кто открыл клетки?

— Нет. А что, кто-то сделал это намеренно?

— До меня дошли слухи, что кое-кто из первокурсников запоздал с курсовой, вот и устроил… такую диверсию.

Лена понимающе рассмеялась:

— Нисколько не удивлюсь, если так оно и было.

— Слушай, мы с Нэн договорились поужинать вместе. Почему бы и тебе к нам не присоединиться? Вот было бы здорово!

— Не могу. Работа, — ответила Лена. И чтобы придать своим словам дополнительный вес, достала из кармана нож и открыла.

— Господи помилуй! — Ричард сполз со стола, чтобы получше рассмотреть нож. — И зачем тебе это?

Она уже хотела было ответить, что это неплохой способ отделаться от надоедливых людишек, неспособных заниматься собственными делами, когда зазвонил его сотовый. Ричард охлопал карманы своего рабочего халата, нащупал мобильник, и, когда посмотрел на экран, на его лице расплылась широкая улыбка.

— Ну ладно, увидимся позже, — сказал он Лене. — А об этом мы еще поговорим. — И он коснулся пальцем фонаря у нее под глазом.

Она хотела было сказать, что не стоит беспокоиться, но передумала. Ричард выскочил из лаборатории еще до того, как она успела попрощаться.

Лена повернулась к вентиляционной решетке и привернула ее ножом обратно к стене. Чак был прав: с отверткой, конечно, быстрее, но ей не хотелось просить его принести инструмент. Сейчас впервые за весь день она пребывала в одиночестве и у нее появилась возможность как следует подумать над тем, как вернуть себе расположение Джеффри.

Она уже попыталась преподнести ему Чака на блюдечке с голубой каемочкой, но Джеффри и ухом не повел. Стало быть, в последний уик-энд Чак был на турнире по гольфу. Ну и что? Ведь откуда-то Скутер узнал про наркотики и недвусмысленно заявил, что служба безопасности имеет к этому отношение. Даже Чак не мог не заметить, что происходит буквально у него под носом. Лена хорошо знала Чака, поэтому была почти уверена, что сам он ничем подобным заниматься не станет. А вот закрыть кое на что глаза и, сидя на собственной толстой заднице, получать внушительный процент с доходов — это вполне в его стиле.

Снаружи опять донесся раскат грома. Лена вздрогнула, нож соскочил с винта и распорол указательный палец левой руки. Она выругалась сквозь зубы, вытащила из штанов полу рубашки и приложила к порезу. Чак каждый месяц говорил, что выдаст ей новую форму, поменьше размером, но обещание свое так и не выполнил. Ей казалось, что заставить ее носить мешковатую форму было для него еще одним способом дать ей понять, что она тут — чужая.

Ее окликнули по имени. Ей даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы узнать этот голос.

Она затянула край рубашки вокруг пальца, но порез оказался глубоким, и ткань быстро пропиталась кровью. Бедная ее рука — и так ей досталось, а тут еще и рана. Может, удастся получить скидку, если она обратится в больницу?

Снова послышатся голос Итана, как будто она могла его не услышать:

— Лена!

— Отвали, а? Не желаю я с тобой разговаривать.

— Я беспокоился, как ты здесь.

— Кто ты мне, чтобы проявлять обеспокоенность? — Лена проигнорировала протянутую руку. — Мы же с тобой не собираемся жениться, правда? «Прости, сказал не подумав».

Она повторила его слова, и он покраснел.

Лена опустила руку и сразу почувствовала сильную боль — кровь прилила к ране.

— Да плевать я хотела на все, что ты говорил.

— Ты не очень переживай насчет прошлой ночи.

— А что мне переживать? Переживай ты — ведь не я готова в ногах валяться, лишь бы кончить.

И прежде чем он успел ей помешать, Лена схватила его за руку и задрала рукав рубашки.

Он дернулся назад, опуская рукав, но она уже увидела татуировку — обрезок колючей проволоки, обернутый вокруг запястья, и еще что-то выше, на локте, вроде как солдат с винтовкой.

— Что это такое?

— Да просто тату.

— Тату. Солдат с винтовкой, — уточнила она. — Я все про тебя знаю, Итан. Про все твои делишки.

Он стоял совершенно неподвижно, словно олень, попавший в свет автомобильных фар.

— Это все в прошлом.

— Да неужто? — Она указала на свой фонарь под глазом. — А это кто мне поставил?

— Просто спонтанная реакция. Мне не нравится, когда меня бьют.

— А кому, черт побери, это нравится?

— Да не в этом дело, Лена! Я ведь стараюсь исправиться, измениться…

— И как тебе в этом помогает условно-досрочное освобождение?

— Ты с Дайаной говорила?

Лена не ответила, но на ее губах заиграла улыбка. Дайана Сандерс — ее хорошая знакомая, так что выяснить все остальное о прошлом Итана труда не составит.

— А что это ты делал в комнате Скутера нынешним утром?

— Просто хотел посмотреть, все ли с ним в порядке.

— Ага, такой вот ты добрый дружок…

— У него было полно «дури», — будто бы оправдывался Итан. — И он никогда не умел вовремя остановиться.

— Да уж, самоконтроль у него на нуле, как и у тебя.

Он не клюнул на эту приманку.

— Ты должна мне верить, Лена. К его смерти я не имею никакого отношения.

— Тебе бы лучше подумать об алиби поубедительнее, Итан. А то смотри: Энди Розен и Элен Шаффер — евреи, а Тесса Линтон трахалась с черным…

— Да я и не знал…

— А это никого не интересует, мой милый. У тебя теперь вроде как мишень на груди — и все из-за того дерьма, в которое ты влез, связавшись с Джеффри. Я ж тебе говорила, чтобы ты держатся от него подальше.

— Мне показалось, он тебя толкнул. А со своим прошлым я давно завязал, потому сюда и перебрался, чтоб быть подальше от всего.

— Вовсе не потому: наверняка прячешься от приятелей, которых ты упек в тюрягу.

— Мы с ними квиты, — сказал он с горечью в голосе. — И потом, я за все заплатил сполна.

— Конечно, заплатил — своей подружкой, — все никак не унималась Лена. — А теперь вокруг меня крутишься. Или ты, может, хочешь поговорить о моей сестрице лесби? Или о ее любовнице, этой занудной библиотекарше? Твои родственнички, узнав обо всем этом, наверняка схватились бы за голову, да, Итан Уайт? — Она намеренно выделила голосом его фамилию, чтобы увидеть реакцию.

— Грин, Лена. Итан Грин. Уайт — фамилия моего отчима. Отец нас бросил. — Его голос звучал спокойно и твердо.

— Как бы тебя ни звали, ты мне мешаешь. Иди отсюда.

— Лена… — Столько боли и отчаяния она услышала в этом слове, что в недоумении подняла на него взгляд.

После всего случившегося с ней Лена сторонилась людей и всячески старалась избегать близких контактов. И сейчас вдруг поняла, что ни разу не взглянула Итану прямо в глаза, даже прошлой ночью. И вот сейчас они были перед ней: поразительно чистого синего цвета, как океанская гладь в безветренную погоду.

— Между мной и прежним Итаном нет ничего общего, поверь.

Лена уставилась на него, не понимая, почему его так заботит, верит она ему или нет.

— Пойми, тут происходит что-то странное.

— С чего ты взял? — возразила она, но как-то не слишком убедительно.

Он отвел ей прядь волос за ухо, потом легонько провел пальцем по синяку под глазом.

— Прости меня, ладно? Я ей-богу не хотел.

Она хмыкнула:

— Не хотел, но сделал.

— Я обещаю: ничего подобного никогда больше не будет.

Лена хотела было сказать, что не собирается предоставлять ему для этого возможности, но язык будто присох к нёбу и никак не получалось отвести в сторону взгляд, чтобы разорвать непонятные чары.

— Знаешь, я тебя даже ни разу не поцеловал. — Он улыбнулся, касаясь пальцем ее губ.

Часть ее существа — а Лена ведь была совершенно уверена, что она давно уже отмерла, — отреагировала на это прикосновение, и она почувствовала, как к глазам подступают слезы. Нет, надо это прекратить, немедленно прекратить, пока не поздно. Надо что-то сделать, чтобы он убрался из ее жизни.

— Пожалуйста, — продолжал он, как змей-искуситель, — давай попробуем начать сначала.

И она сказала ему то единственное, что, по ее мнению, могло его остановить:

— Я коп; всегда была им и буду.

Он тут же отдернул руку, словно она плюнула ему в лицо, и запротестовал:

— Да нет же! Я знаю, какая ты на самом деле! Ты вовсе не коп!

И тут Лена с облегчением услышала звяканье ключей — возвращался Чак. Наверное, впервые в жизни она обрадовалась ему, как родному.

— Что тут у вас происходит? — подозрительно осведомился страж порядка.

— Ладно, поговорим потом, — сказал Итан Лене, но не двинулся с места.

— Хорошо, обещаю. — Она была готова сказать все, что угодно, лишь бы он убрался отсюда. — Поговорим потом. А теперь уходи.

В конце концов он ушел, и Лена опустила глаза в пол, стараясь снова обрести контроль над собой. И увидела на полу кровь. Из пальца текло, как из дырявой кастрюли.

Чак скрестил на груди жирные руки.

— Ну и что тут было?

— Тебя это не касается, — отрезала Лена, подошвой растирая кровь на полу.

— Ты на службе, Адамс! Не трать попусту мое время!

— Так я на службе, оказывается! И что, сверхурочные заплатят? — съехидничала Лена, хотя и понимала, что это полная чушь. Руководство колледжа всегда выплачивало сверхурочные, но про нее Чак почему-то постоянно забывал.

Она показала ему порезанный палец:

— Мне надо в офис, перевязать это.

— Дай-ка взглянуть. — Чак, видимо, решил, что она притворяется.

— Почти до самой кости, видишь? — Лена отодрана полу рубашки от раны, и по руке будто прошел разряд электрического тока. — Может, даже швы придется наложить.

— Не нужно никаких швов, — заявил Чак, словно он доктор, а она большой ребенок. — Ступай в офис. Я сейчас приду.

Лена быстро вышла из лаборатории, пока он не передумал или не вспомнил, что в здоровенном белом шкафу с надписью «Первая помощь», привинченном к стене, наверняка имеется лейкопластырь.

Дождь, собиравшийся всю неделю, наконец разразился, когда Лена миновала половину лужайки перед административным корпусом. Ветер подул с такой силой, что капли летели почти горизонтально и больно били прямо в лицо, как осколки стекла.

Зажмурившись и прикрыв ладонью лицо, Лена с трудом разглядела дорогу к офису службы безопасности.

Потратив несколько минут на поиски ключа и попытки засунуть его в замочную скважину, она наконец распахнула дверь, и та под порывом ветра отлетела к стене. Лене пришлось ухватиться за ручку и упереться ногами в пол, чтобы ее закрыть.

Щелкнув несколько раз выключателем, она поняла, что электричество вырубили.

Бормоча себе под нос ругательства, Лена достала свой фонарик и отыскала аптечку первой помощи. Проклятый шкафчик не пожелал открыться, и она попыталась подковырнуть пластиковую крышку с помощью ножа. Рука была мокрой и скользкой, и нож вырвался из пальцев, а содержимое аптечки рассыпалось по полу.

С помощью фонарика она нашла то, что ей было нужно, оставив остальное валяться на полу. Пусть Чак убирает, если хочет. Черт побери, через этот офис каждую неделю проходит столько деньжищ, что вполне мог бы нанять уборщицу.

— Деррррьмо! — прошипела Лена сквозь зубы, когда плеснула на рану спиртом. Кровь, смешанная со спиртом, закапала на стол. Она попыталась стереть лужицу рукавом, но только размазала. — Мать твою так!

У нее в шкафчике висел плащ, которым Лена никогда не пользовалась, поскольку застежки на нем имелись только с одной стороны — фабричный дефект. Когда Лена попросила Чака заменить его, тот заявил, что не видит в этом необходимости. Его плащ был, естественно, в полном порядке, и Лена решила, что ничего страшного не произойдет, если она позаимствует его, чтобы добраться до дому.

Дверца шкафчика Чака распахнулась после двух ударов по замку. Плащ лежал на верхней полке, все еще в пластиковой упаковке. Лена решила воспользоваться ситуацией и обыскать шкафчик.

Кроме журнала о подводном плавании, который был, кажется, больше посвящен полуголым моделям, демонстрирующим весьма откровенные резиновые костюмы для дайвинга, и непочатой упаковки шоколадных батончиков, здесь не нашлось ничего интересного. Она схватила плащ и уже хотела было закрыть шкаф, когда дверь распахнулась и в помещение вошел Чак.

— Какого черта ты туда залезла? — Он стремительно пересек комнату, гораздо быстрее, чем можно было ожидать, и с такой силой захлопнул дверцу, что та снова распахнулась.

— Я хотела позаимствовать твой плащ.

— У тебя свой есть. — Чак выдернул плащ у нее из рук и бросил его на стол.

— Я тебе уже говорила, что он никуда не годится.

— А мне кажется, что это ты никуда не годишься, Адамс.

Лена решила, что они стоят слишком близко друг к другу, и отступила на шаг. Тут включили электричество. Люминесцентные лампы затрещали, замигали, и помещение озарилось сероватым светом. Лена никогда не видела Чака таким разъяренным — того и гляди бросится в драку.

— Ладно, я возьму свой.

Чак прислонился задницей к столу и пробурчал:

— Флетчер звонил. Сообщил, что болен. Тебе придется выйти в ночную смену.

— Ни за что! — запротестовала Лена. — Мне уже два часа назад следовало отсюда убраться.

— Вот такая у нас служба, Адамс. Тяжелая.

Лена открыла шкафчик и в недоумении уставилась на его содержимое — все тут было чужое.

— Что ты делаешь? — Чак подскочил и захлопнул дверцу.

Лена едва успела отдернуть руку, чтобы ее не прищемило дверцей. Она по ошибке открыла шкафчик Флетчера и успела заметить на верхней полке два пакета с белым порошком. Что это такое — догадаться нетрудно. Это ж надо так обнаглеть — оставляют «дурь» где попало!

— Адамс! Ты меня слышишь? — снова окликнул ее Чак.

Она кивнула, но мысли ее крутились вокруг Флетчера. Теперь многое стало понятно — и пристрастие к ночным дежурствам, и отсутствие записей в регистрационном журнале. Ему некогда было заниматься происшествиями — «дурь» студентам продавал.

— Ну и хорошо. — Чак, видимо, решил, что она согласна. — Увидимся утром. Позвони, если понадоблюсь.

— Нет, — заявила Лена, доставая свой плащ. — Ночью дежурить не буду. Придется тебе для разнообразия выйти самому.

— И что это должно означать, черт возьми?!

Она завернулась в необъятный плащ и двинулась к выходу. Гроза все еще свирепствовала, но Лена знала: стоит ей добраться до дому, как все утихнет, — вот такая она невезучая. Ей сразу же вспомнилось, что наружная дверь ее жилого блока теперь не закрывается — замок сломал Джеффри, когда ломился к ней. Может, магазин скобяных товаров еще открыт?

— Куда это ты так торопишься, Адамс? — вкрадчиво поинтересовался Чак.

— Мой рабочий день давно закончен, пора домой.

— Бутылка зовет, а? — На его толстых губах расплылась похабная улыбочка.

Чак придвинулся к двери, и Лена поняла, что он не собирается ее выпускать.

— Уйди с дороги!

— А я мог бы и задержаться, если хочешь, — сказал он с масленой улыбочкой, и Лена насторожилась. — У меня тут в ящике припрятана бутылочка. Можем посидеть, чтоб получше узнать друг друга.

— Кончай свои шуточки!

Проигнорировав ее слова, он продолжал:

— Знаешь, а ты могла бы совсем неплохо смотреться, если бы чуть подкрасилась и что-нибудь сделала с волосами.

Он поднял руку, явно намереваясь ее погладить, но Лена отшатнулась.

— Пошел бы ты!.. Отстань!

— Похоже, эта работа тебе не так нужна, как ты утверждаешь, — заметил он все с той же похабной улыбочкой.

В его словах прозвучала неприкрытая угроза, и Лена прикусила нижнюю губу.

— Я читал, что тот парень с тобой делал. В газете читал.

У нее подпрыгнуло сердце.

— Не один ты — все читали.

— Ага, только я читал и перечитывал.

— И должно быть, здорово утомился.

— Посмотрим, как скоро утомишься ты! — И прежде чем она осознала происходящее, Чак обхватил ее за шею и пригнул вниз, к своей ширинке.

Лена, сжав пальцы в кулак, изо всех сил врезала ему в пах. Чак, взвыв от боли, рухнул на пол.

Дверь и ее комнату распахнулась еще до того, как Лена приблизилась к ней.

— Где ты была? — с тревогой спросил Итан.

Ее зубы выбивали дробь, с одежды текло, в ботинках хлюпало. И наплевать, как и зачем Итан проник в ее апартаменты. Лена прошагала на кухню и достала бутылку виски.

— Что стряслось? Лена, что случилось?

У нее так тряслись руки, что пробка никак не поддавалась. Итан взял у нее бутылку и, наполнив стаканчик до краев, поднес его к ее губам. Лена проглотила неслабый напиток как воду.

— Ты в порядке? — спросил он тихо.

Она помотала головой и снова взялась за бутылку, хотя желудок уже взбунтовался. Чак успел к ней прикоснуться — схватил ее за шею.

— Лена? — Итан забрал у нее стакан, наполнил, на этот раз не столь щедро, и вложил в ладонь.

Лена проглотила виски, даже не почувствовав вкуса. Горло обожгло. Она опустила руки на кухонную мойку, изо всех сил стараясь совладать с эмоциями, которые перехлестывали через край.

— Да скажи же хоть что-нибудь! — умолял Итан.

Его рука дотронулась до ее волос, убирая их с лица, и Лена вдруг почувствовала такое же отвращение, как если бы к ней прикасался Чак.

— Нет! — крикнула она, толкнув его в грудь. Ее скрутил приступ кашля, горло перехватило так, словно ее душили.

— Успокойся, прошу тебя, — как маленького ребенка, уговаривал ее Итан, поглаживая ладонью по спине.

— Сколько раз… — начала Лена, пересиливая спазм в горле. — Сколько раз можно повторять, чтоб ты не смел ко мне прикасаться?! — Она резко отстранилась.

— Да что с тобой?

Наконец отдышавшись и немного успокоившись, Лена спросила:

— Как ты здесь оказался? Какого дьявола ты решил, что имеешь право здесь находиться?

— Ты обещала, что мы поговорим.

— О чем? О той девушке, которую вы изнасиловали и убили?

Он замер на месте; она видела, как напряглись его мышцы.

Лене очень хотелось, чтобы он сейчас испытывал те же чувства, что и она, когда стояла перед Чаком, оказавшись словно в ловушке; чтобы ощутил безвыходность положения.

— Я ведь уже объяснял…

— Что ты просто сидел в своем грузовике, да? — перебила она, обходя его. А он все стоял посреди комнаты как статуя. — И тебе оттуда все хорошо было видно? Ты хорошо видел, как они ее насиловали, а потом избивали?

— Не говори так! — В его голосе прозвучала сталь.

— А то что? Ты поступишь со мной так же?

— Да не было ничего подобного! — Лицо Итана побелело как мел, на скулах заходили желваки — казалось, все остатки самообладания он вложил в то, чтобы оставаться спокойным.

— Ты ее не насиловал? — издевалась Лена. — Просто сидел в грузовике, весь из себя невинный, пока твои приятели ее трахали?

Она толкнула его в плечо, но это было все равно, что пинать гору: он даже не шевельнулся.

— И на что это было похоже — наблюдать, как она умирает? Тебе это понравилось, а, Итан? Может, ты даже вылез из грузовика и присоединился к ним? Держал ее за руки, прижимая к земле, пока они ее трахали? А может, ты и сам?..

— Думай, что говоришь, Лена!

— А что, интересно, ты прячешь? — Лена схватила его за ворот, но он опередил ее и сам стащил футболку.

От количества татуировок на его теле у Лены отвалилась челюсть.

— Ты этого хотела? — заорал он. — Это ты хотела увидеть, ты, сука?!

Она ударила его по лицу, а когда он никак не отреагировал, ударила еще раз и еще. Она колотила его до тех пор, пока он не отшвырнул ее к стене, но она снова бросилась в драку. В результате оба свалились на пол.

И хотя Лена махала кулаками как мельница, Итан был сильнее. Усевшись на нее сверху, он сдернул с нее штаны и впился ногтями в живот. Лена закричала, но он закрыл ей рот своими губами, просунув язык так глубоко, что она чуть не задохнулась. Она попыталась ударить его в пах, но он вовремя среагировал, успев коленями раздвинуть ей бедра. Ее руки были прижаты к полу за головой, как гвоздями.

— Ты этого хотела? — кричал он, брызгая слюной.

Свободной рукой он расстегнул «молнию» на своих джинсах.

Она чувствовала, что у нее мутится сознание, к горлу подкатывает тошнота, все перед глазами плывет и приобретает красный цвет. Она охнула и напряглась, когда он вошел в нее, и напряглась еще больше, прижимаясь к нему.

Итан замер внутри ее, губы разошлись в удивленной улыбке.

Она ощущала на лице его тяжелое дыхание и боль в запястьях, на которые он налегал всем своим весом. Но теперь все это не имело никакого значения. Она все это сознавала, но ничего не чувствовала.

Она посмотрела в его глаза — глубоко-глубоко — и увидела в них морскую пучину, медленно приподняла бедра ему навстречу, давая ему почувствовать, какая она влажная и как ее тело хочет его.

Он задрожал от усилия, стараясь не двигаться.

— Лена…

— Ш-ш-ш!

— Лена…

Его кадык дернулся, и она прижалась к нему губами, целуя его, всасывая в себя. Потом ее губы переместились к его губам и впились в них, сильно, страстно.

Он выпустил ее запястья, но она ухватила его за руки, удерживая их там же, где они прижимали ее к полу.

— Пожалуйста, не так… — умолял он ее, словно это могло что-то изменить. — Не надо так…

А она закрыла глаза и выгнулась дугой, всем телом прижимаясь к нему, позволяя еще глубже проникнуть в нее.