Гнев. Счастье внутренней тишины.

.

Гнев - счастье внутри

ПРЕДИСЛОВИЕ

Лекция Аджана Ча, духовного наставника Аджана Сумедо, о созерцании(монастырь Ват Па Понг, 1981 г.)

Когда вы говорите о ценности созерцания, то настаиваете на сидячей медитации и размышлении на определенные темы- скажем, о тридцати двух частях тела?

Когда ум по-настоящему безмолвен, в таких вещах нет необходимости. Когда вы достигли внутренней безмятежности, то сразу видите правильный результат поиска. Когда созерцание правильное, вы уже ничего не делите на правильное и неправильное, хорошее и дурное, таких понятий у вас попросту нет. Вы не думаете во время медитации: «Ага, значит это так-то, а то сяк-то». Это грубая форма медитации. Медитативная созерцательность вообще не предполагает размышление. Мы называем медитацию созерцанием во внутренней тишине. Когда мы занимаемся своими рутинными делами, то внимательно наблюдаем подлинную природу существования с помощью сравнений. Это грубая форма исследования, но она дает благоприятные плоды.

Когда вы говорите о созерцании тела и ума, то советуете ли применять мышление? Может ли мышление вызвать настоящее озарение? Это и есть випассана?

Поначалу нам нужно работать, используя мышление, даже если со временем мы выйдем за пределы ума. Когда мы практикуем подлинное созерцание, всякое двойственное мышление прекращается, хотя на начальной стадии двойственное мышление необходимо. В конечном итоге мышление прекращается, все мысли исчезают.

Вы говорите, что для созерцания нужна абсолютная безмятежность (самадхи). Насколько же безмятежными мы должны быть?

Достаточно безмятежными, чтобы осознавать присутствие ума.

Вы имеете в виду, что нам следует удерживать во внимании все, что пребывает здесь и сейчас, не думать о прошлом и будущем?

Нет ничего плохого в мыслях о прошлом и будущем, если вы понимаете, что в действительности представляют собой все эти вещи, но вам не следует попадать в плен к мышлению. Относитесь к своим мыслям точно так же, как и ко всему остальному, не позволяйте им

пленять вас. Когда вы понимаете, что ваши мысли есть просто проявление деятельности отдельных центров мозга, то проявляете мудрость. Не верьте ни одной своей мысли! Поймите, что все мысли эти просто некие объекты, которые возникают и исчезают. Просто принимайте жизнь такой, какая она есть, без всяких предубеждений. Ум это ум, а не какой-то человек сам по себе. Счастье это счастье, а страдание есть страдание. Просто такова природа вещей. Когда вы осознаете это, то перестанете сомневаться.

Я все равно не понимаю вас. Получается, что подлинное созерцание это то же самое, что и мышление?

Мы используем мышление как средство, но знание, которое возникает в результате мышления, пребывает вне мыслей. Благодаря подлинному знанию ваши мысли больше не могут обманывать вас. Вы понимаете, что все мысли представляют собой просто колебание ума. Вы также понимаете, что знание не рождается и не умирает. Где, по вашему мнению, берет начало колебание, которое называют умом? То, что мы считаем умом, на самом деле есть условный ум. Это вообщене настоящий ум. В действительности подлинно лишьчистое бытие, таковость, которая не возникает и не исчезает.

Однако вы все равно ничего не добьетесь, если будете пытаться понять такие вещи с помощью праздных бесед. Нам нужно тщательно исследовать непостоянство, неудовлетворительность и безличность (аникку, дукку и анатту). Иначе говоря, нам следует использовать мышление для того, чтобы созерцать природу обусловленной реальности. В результате такой работы мы обретаем мудрость. И если наша мудрость настоящая, тогда нам становится все ясно и очевидно, поиск заканчивается. Мы осознаем пустоту. Мы можем продолжать думать, но наши мысли не оказывают на нас никакого воздействия.

Как же нам достичь уровня подлинного ума?

Разумеется, вы работаете с умом, который уже есть у вас! Все, что возникает, непостоянно, уясните себе этот факт. Поймите, что на свете нет ничего постоянного и четко ограниченного. Осознавайте эти истины ясно и отдавайте себе отчет в том, что в действительности вы не в силах ни за что уцепиться, опоры просто нет.

Когда вы воспринимаете все, что возникает в вашем уме, ясно, без предрассудков и предубеждений, тогда вам уже не нужно воспитывать правильное мышление. Вы будете уверенно и безошибочно определять природу мыслей.

Беседы о «подлинном уме» и прочих таких понятиях могут косвенным образом помочь нам что-то понять. Мы придумываем ярлыки для того, чтобы учиться, но на самом деле природа такая, какая она есть. Например, сейчас мы сидим на подушках, которые положили на бетонный пол. Этот пол представляет собой нашу основу, он не дрожит и не колеблется под нами. Выше пола располагается все, что возникает из основы. Такие вещи подобны тому, что мы наблюдаем в своем уме: формам, чувствам, воспоминаниям, мыслям. По сути, все это существует не так, как нам кажется. Эти вещи представляют собой условный ум. Они возникают и исчезают, сами по себе они не существуют.

Священные писания рассказывают о преподобном Шарипутте, экзаменовавшем монаха перед тем, как позволить ему пуститься в странствие. Он спросил его, как тот ответит людям на вопрос о том, что случилось с Буддой после смерти. Бхикку ответил: «Если форма, чувства, восприятие, мышление и сознание возникают, значит они и исчезают». Тогда преподобный Шарипутта отпустил монаха в странствие.

И все же практика это не просто беседы о возникновении и исчезновении. Вы должны сами увидеть правоту этой истины. Когда вы медитируете, просто отмечайте то, что действительно происходит. Ни за чем не следуйте. Созерцание не означает, что вы попадаете в плен мышлению. Созерцательное мышление о Пути не то же самое, что и суетное мышление. До тех пор пока вы не поймете правильно, что подразумевают, говоря о созерцании, вы будете по-прежнему смущаться своими мыслями.

Мы настаиваем на развитии внимательности потому, что нам нужно ясно видеть все, что происходит. Мы должны понять процессы в своем сердце. Если у нас есть внимательность и понимание, тогда все в порядке. Почему человек, знающий Путь, никогда не совершает поступки, берущие начало в гневе и заблуждении? Потому что попросту нет причин для возникновения таких вещей. Откуда им взяться? Осознанность пронизывает все ваши мысли и эмоции.

Именно этот ум, о котором вы говорите, есть изначальный ум?

Что вы имеете в виду?

Складывается впечатление, словно вы говорите о чем-то, пребывающем вне условного тела-ума. Есть ли что-то другое? Как вы называете это явление?

Ничего нет, и мы никак не называем это. Существует просто чистое бытие. Вам следует внутренне отречься от мира. Даже знание

никому не принадлежит, поэтому не нужно жаждать его. Сознание не человек, не существо, не самость, не кто-то другой, отрекитесь же от желаний! Не стоит ничего желать! Все желания ложатся на вас бременем тревог. Когда вы по-настоящему понимаете это, то отказываетесь от желаний.

Разве нельзя называть это явление изначальным умом?

Если вы очень хотите, то можете называть его и так. Вы можете называть его как угодно, ради условной реальности. Но вы должны ясно уяснить себе этот момент. Это очень важно. Если бы мы не прибегали к помощи условной реальности, тогда у нас не было бы слов или понятий, которые позволили бы нам постигать подлинную реальность - Дхамму. Это очень важно понять.

Какая степень безмятежности присуща этому уровню? Какое качество внимательности необходимо для него?

Вам не нужно думать об этом. Если бы у вас не было правильной безмятежности, вы не смогли бы вообще формулировать подобные вопросы. Вам нужно быть уравновешенным и сосредоточенным, чтобы знать то, что происходит, чтобы в вас возникло ясное понимание.

Вы задаете вопросы, которые свидетельствуют о том, что вы все еще сомневаетесь. Вам нужно успокоить свой ум для того, чтобы больше не вязнуть в сомнениях. Если бы вы практиковали, то понимали бы все сами. Чем чаще вы задаете подобные вопросы, тем больше смущаетесь. Благотворны беседы, которые помогают оттачивать сосредоточение, но они не покажут вам подлинную реальность. Вы понимаете Дхамму не потому, что кто-то рассказывает вам о ней, вам следует самостоятельно постичь Дхамму.

Если у вас есть качество понимания, о котором мы говорим, тогда можно признать, что вы больше не должны ничего делать.Вы уже ничего не делаете. Если же у вас еще остались какие-то дела, тогда ваш долг - реализовать все их.

Просто успокойтесь и держите в фокусе внимания свои дела. Вам не нужно поминутно вскакивать и с беспокойством думать: «Глубоко ли мое самадхи?» Оно такое, каким ему следует быть. Высвобождайте все, что возникает в вашей практике. Осознавайте неопределенность и непостоянство всего происходящего. Помните об этом! Все течет, все изменяется. Внутренне отрекитесь от всего на свете. Этот Путь приведет вас к истоку, к вашему изначальному уму.

Глава 1 НЕПРИВЯЗАННЫЙ УМ

Религиозная традиция и практика нравственности (шипы)

(буддистская летняя школа, 1982 г.)

Мне хотелось бы поговорить о методах традиционной религии. Разумеется, при этом я могу опираться лишь на собственный опыт буддистского монаха, хотя мой рассказ поможет вам осознать высокую ценность любой традиционной религии.

В наше время люди склонны полагать, будто мы больше не нуждаемся в культурных формах и традициях религии. Некоторые люди надеются на то, что для того чтобы постичь себя, нужно просто быть внимательным. В любом случае нам хотелось бы жить именно так, правда? Просто будьте внимательными на протяжении всего дня и ночи, что бы вы ни делали. Вы можете пить водку, курить марихуану, сорить деньгами, обнимать красоток. Возможно, вы считаете, что можете делать все это, главное - быть внимательным, тогда вы все будете делать правильно.

В Таиланде живет замечательный буддистский философ. Сейчас он уже очень стар, но несколько лет назад я ездил в его монастырь. Я возвращался из монастыря Аджана Ча, поэтому я спросил этого философа о Винае,правилах поведения монахов. Мне было важно знать, насколько эти правила значимы для практики медитации и просветления.

«Тебе нужна лишь внимательность, - ответил он. - Просто будь внимательным, и все будет в порядке. Об остальном не беспокойся». Я подумал: «Отлично! Но почему же мой мастер Аджан Ча настаивает на всех этих правилах!»

Я очень уважал Аджана Ча, поэтому возвратился к нему и передал ему слова монаха-философа. «В принципе, его слова правильны, - сказал Аджан Ча. - Но лишь в определенном контексте». (Монах сделал правильное утверждение, но если его вырвать из контекста праведной жизни, то таким тезисом можно оправдывать любой поступок. Точно так же, педантичную «практику осознанности», описанную ниже, можно использовать неблагородно. Аджан Сумедо не критикует эти воззрения, а указывает на опасность привязанности к любомувоззрению - прим. ред.).

Мы склонны слепо привязываться к вещам и понятиям, не так ли? Вообразим, что вас заперли в грязной и смердящей тюремной камере. Вдруг к решетке подходит Будда и говорит: «Вот тебе ключ.

Тебе нужно лишь вставить его в замочную скважину чуть ниже ручки, повернуть ключ по часовой стрелке, опустить ручку, толкнуть дверь, выйти из камеры и свободно пойти своей дорогой». Но вы, возможно, так привязались к тюрьме, что не очень хорошо поняли наставления и воскликнули: «Сам Будда даровал мне этот ключ!» Потом вы повесили ключ на стену камеры и начали каждый день молиться на него. Наверно, благодаря таким ритуалам вам уже не так грустно сидеть взаперти. Теперь вам легче сносить все трудности заключения, мириться со зловонием камеры, но вы все равно находитесь в тюрьме, потому что не поняли, что спасет вас не сам ключ. Вам не хватило разумности и понимания, поэтому вы слепо вцепились в ключ. Именно это происходит во всех религиях: мы просто цепляемся за ключ, почитаем его, молимся на него... Но на самом деле мы не учимся пользоваться ключом.

Представим, что Будда приходит к вам еще раз. «Вот тебе ключ», - говорит он. Но вы разочарованы, поэтому отвечаете: «Я не верю в этот ключ. Я годами молился на него, но ничего не произошло! Будда, ты обманул меня». Вы хватаете ключ и швыряете его в окно. Это другая крайность. Но вы продолжаете сидеть в тюрьме, так и не решив ни одной своей трудности.

Как бы то ни было, спустя несколько лет Будда еще раз приходит к вам и говорит: «Вот тебе ключ». На этот раз вы стали немного поумнели. Вы понимаете, что с ключом можно обращаться более эффективно, поэтому прислушиваетесь к его словам, выполняете его наставления и выходите из камеры.

Ключ это просто религиозная традиция, в нашем случае тхерава-да. Это всего лишь ключ, форма, а не самоцель. Мы должны размышлять над тем, как следует применять традицию. Для чего она? Мы также должны постараться подойти к двери, вставить ключ в замочную скважину, повернуть его в правильном направлении, опустить ручку, отворить дверь и выйти из камеры. Сам ключ не сделает это за нас, мы должны ясно уяснить себе этот момент. Традиция не сможет жить вместо нас, потому что именно человек прикладывает усилия. У традиции нет энергии кроме той, что вывложили е нее. Традиция подобна ключу, который сам не повернется в замке. Традиция приносит благие плоды, только когда вы мудры, когда вы старательно работаете.

Некоторые новомодные религиозные учителя говорят: «Не связывайтесь с религиозными традициями. Они подобны тюремным стенам». По-видимому, им кажется, будто подлинный путь заключается в отказе от ключа. Если вы уже вышли из камеры, тогда вам,

разумеется, не нужен никакой ключ. Но если вы до сих пор сидите в тюрьме, тогда от ключа явно есть толк!

Поэтому, по моему мнению, вам следует первым делом выяснить, сидите вы в тюрьме или гуляете на свободе. Тогда вы будете знать, что вам делать. Если вы понимаете, что и поныне мучаетесь от сомнений, неуверенности, страхов, смущения (главный указатель -сомнения), если вы не уверены в отношении того, где находитесь, что и как вам делать, если вы стремитесь выбраться из тюрьмы, тогда не стоит выбрасывать ключи или просто коллекционировать их, мудрее всего взять один ключ и научиться им пользоваться. Для этого предназначена медитация. Практикуя Дхамму, мы учимся находить определенный ключ, открывать им дверь и выходить на улицу. Если вы вышли, значит узнали путь. У вас больше нет сомнений.

Мы можем начать со скоропалительного тезиса о том, что достаточно одной внимательности, но что мы под ней подразумеваем? Что представляет собой внимательность!Может быть, мы надумали ее определение? Некоторые считают себя очень внимательными. Они делают что-то очень методично, педантично. Они медленно поднимают ложку, медленно отправляют в рот пищу, медленно жуют ее, медленно глотают...

И вы думаете: «Этот человек ест очень внимательно», но он в действительности может и не быть в этот момент внимательным. Просто он занимается своими делами сосредоточенно. Он сконцентрирован на поднимании ложки, на пережевывании и глотании пищи. Так мы путаем внимательность и сосредоточенность.

С таким успехом можно думать: «Если грабить банк внимательно, тогда в этом нет ничего дурного. При этом я очень внимателен, поэтому отрицательная камма не возникает». (Камма - действие, которое возникает из привычных побуждений, волевых усилий или естественных энергий, которые ведут к неизбежному последствию -прим. ред.) Для того чтобы мастерски грабить банки, вам нужно уметь сосредоточиваться. Вы должны внимательно осознавать опасности и предугадывать варианты развития ситуации. Ваш ум чутко отслеживает любое движение, все намеки на опасность и угрозу... Затем вы сосредоточиваетесь на взломе сейфа и так далее.

Но внимание (сати)в буддистском смысле всегда сочетается с мудростью (панна). В Таиланде пользуются двумя словами: «сати-сампаджанна» и «сати-панна». Эти слова означают соответственно внимательность и ясное пониманиеи мудрость внимательности.Итак, я могу испытывать желание ограбить банк (например, я нуждаюсь в деньгах и иного выхода не вижу), но сати-паннаговорит: «Не потакай своему побуждению». Панна распознает плохой ре-

зультат, если я поступил, реализовав такое побуждение, кармический результат. Благодаря духовной мудрости вы понимаете, что такой поступок неблагороден, что совершать его не следует.

Итак, вы полностью постигаете свое побуждение, когда распознаете его как порыв, а не свою изначальную природу. Даже если у меня появилось желание оградить банк, я не должен навязывать себе невротические трудности, беспокоясь о таких преступных склонностях. Человек понимает, что в уме просто возник спонтанный импульс, и воздерживается от его реализации. Так человек приобретает добродетель (шилу),которая всегда служит традиционной основой для жизни в человеческой форме в этом обществе вместе с другими существами, в материальном мире. Он получает наставления в отношении того, что делать, а чего не делать.

Пять буддистских заповедей для мирян звучат так: 1) не убивать, 2) не красть, 3) не изменять жене (мужу), 4) не лгать и не сплетничать, 5) воздерживаться от алкоголя и наркотиков, поскольку они изменяют сознание. Таковы наставления буддистской нравственности (шилы).

В буддизме нравственность это не жесткие предписания, нарушив которые, вы обречены угодить в адское пламя. Эта суровая, непреклонная мораль канула в лету вместе с викторианской эпохой. Все мы боимся ханжеской, пуританской морали, которая когда-то была у нас, поэтому всякий раз, когда мы слышим слово «мораль», то содрогаемся и восклицаем: «Ох уж эта викторианская стыдливость!» Возможно, перед нами стоит ожесточенно добродетельный человек, который просто боится жизни. Мы должны исследовать жизнь. Нам нужна не мораль, а жизненный опыт.

Вы видите, что люди совершают самые разные поступки. Они полагают, что им нужен лишь жизненный опыт. Но в жизни есть ооласти, куда лучше и вовсе не вступать, особенно если они противоречат обычному толкованию Пяти Заповедей.

Например, вы можете сказать: «На самом деле, я хочу получить опыт убийства другого человека, потому что без такого переживания мой жизненный опыт не будет совершенным. Яобрету свободу топтанного действия, только когда я пойму, что чувствует человек, убивая себе подобного».

Некоторые люди действительно в это верят... Возможно, они никого не убивают, потому что это тяжкое преступление, но они совершают другие поступки. Они делают все, что им заблагорассудится, для них не существуют никаких ограничений.

Они говорят: «Никогда не запрещай себе делать что-либо. Если Гебе чего-то захотело, получи это. Главное - будь внимательным,

извлеки из своего поступка жизненный опыт. Возьми от жизни всё!»

Если вы будете вести себя именно так, то скоро поймете, что вы выбились из сил, истаскались по жизни. Вы смущены, неуравновешенны, полны скепсиса и разочарования, причем это случается даже в молодости. Я наблюдал такие грустные картины. Как-то раз я разговаривал с человеком, который взял от жизни всё,и спросил его: «Вам, наверно, лет сорок?» «Что вы! - обиделся он. - Мне двадцать лет».

«Делай все, чего ни пожелаешь!» Этот призыв звучит очень соблазнительно, не так ли? Нам хотелось бы слышать именно такие слова. «Я» желает их слышать. Нам хочется делать все, что мы хотим, и никогда не сталкиваться с запретами. Но через несколько лет вы начинаете понимать, что желаниям нет предела. Сейчас вы хотите одного, а через минуту вас влечет что-то другое, и так без конца. Возможно, на какое-то время вы получаете удовлетворение - например, вы объелись и больше не можете проглотить ни кусочка. Вы смотрите на самые изысканные блюда и отворачиваетесь от них: «Меня тошнит!» Но это временное отвращение. Скоро вы снова начнете интересоваться едой.

В Таиланде буддизм - невероятно терпимая религия. По сути, там никогда не занимались ханжеским морализаторством. Поэтому иногда людей, приехавших в Бангкок, потрясают жуткие истории о детской проституции, коррупции и прочих неблаговидных делах. Бангкок это Город Греха современности. Вы произносите слово «Бангкок», и у человека загораются глаза, или же он возмущенно спрашивает: «Почему в буддистской стране допускают такие ужасные вещи?»

Но затем, познакомившись с Таиландом, человек понимает, что жители этой страны допускают в некоторых областях расхлябанность и неряшливость, зато они не проявляют бесчеловечную жестокость, которую мы наблюдаем в некоторых других странах, где проституток выстраивают вдоль стены и расстреливают, где людей убивают во имя религии. В Таиланде вы начинаете ценить нравственность, когда приобретаете мудрость,а не из страха.

Некоторые тайские монахи учат нравственности не так строго, как другие. Что касается первой заповеди «не убивать», то я знаю монаха, который живет на берегу Сиамского залива. В том регионе очень много рыбаков и пиратов, все они грубые и жестокие люди. Убийства среди них обычное дело. Этот монах уговаривает таких людей не убивать друг друга. Когда они приходят в монастырь, он тонко учит людей, а не говорит прямо: «Вы не должны никого уби-

вать, даже личинок комара», потому что прихожане подобного типа не прислушаются к таким словам. Их образ жизни тесно связан с убийством рыб или людей.

Я исповедаю не косные моральные устои, которых трудно придерживаться. Вам нужно просто подумать о буддистских заповедях и понять их. Тогда вам станет ясно, как сделать свою жизнь более совершенной. Если вы вцепитесь в букву закона, то либо станете одержимым пуританином, либо решите, что вам не под силу практика этих заповедей, и вовсе откажетесь от них.

Вторая заповедь предписывает воздерживаться от воровства. На самом грубом уровне можно отказаться от грабежа банков, карманных краж и прочего в этом духе. Но если вы будете оттачивать свою нравственность, то не будете позволять себе заимствовать даже мысли. Мы, монахи, даже не прикасаемся к чужим вещам. Придя в чей-то дом, мы не должны оглядываться по сторонам и хватать вещи, даже если у нас нет намерения унести их с собой. Даже есть мы можем только ту пищу, которую прямо предложили нам. Монах не должен ничего есть до тех пор, пока хозяин не поставит перед ним тарелку со словами: «Угощайтесь, это вам». Такова высшая форма исполнения второй заповеди: не брать ничего из того, что вам не предложили.

Итак, существует грубая форма исполнения заповеди: воздержание от краж и грабежа, а также более тонкая форма самообучения.

Я считаю это монастырское правило очень полезным, потому что в прежней, мирской жизни я был очень небрежным. Когда меня приглашали в гости, я слонялся по дому, осматривал обстановку и касался вещей хозяина. Когда я ходил по магазинам, то крутил и вер-Тел в руках товары. Я даже не понимал, что веду себя неправильно, что мое поведение может кого-то обидеть. У меня была такая при-■ычка. Когда я стал буддистским монахом, то уже не мог вести себя по-прежнему. Я сидел где-то, и мне не терпелось с любопытством оглядывать обстановку, что-нибудь трогать. Но я дал обет не делать ничего подобного... То же самое касается еды. В прежней жизни я набрасывался на еду сразу же, как кто-то ставил на стол тарелку.

Но благодаря соблюдению монашеских заповедей человек разви-laer более благородное поведение. Вы садитесь и спустя какое-то время уже не чувствуете потребность смотреть на вещи и хватать Их. Вы научились ждать. Тогда люди получают возможность пред-л.н ать, и ситуация выглядит более красивой и благородной для вас и других людей, особенно если учесть, что прежде вы привычно хватили, кусали и спешно пихали в себя куски.

Затем следует третья заповедь о сексуальности. В наше время среди людей господствует мнение о важности бурной сексуальной жизни, поэтому хорошо заводить налево и направо романы, главное - быть внимательным! Вместе с тем, отсутствие половой жизни считается ужасным извращением.

На самом грубом уровне эта заповедь означает воздержание от измены жене (мужу), следует быть верным своей законной половине. Вы можете ограничиваться брачными отношениями, стать более внимательным к жене, не эксплуатировать ее, смирять одержимость сексом, чтобы использовать секс не только для плотских утех.

Вообще-то, вы можете соблюдать третью заповедь в высшей форме, то есть соблюдать целибат, жить подобно буддистскому монаху, которому не разрешается половая жизнь ни в какой форме. Вы видите, что у этой заповеди несколько уровней.

Многие люди полагают, что монахи, практикуя целибат, держат себя в «ежовых рукавицах» и ужасно мучаются. Но это не так, потому что мы принимаем половое влечение и считаем его естественным человеческим свойством, просто мы сознательно не реализовываем его. Не следует говорить: «Я больше никогда не захочу половой близости». Оттого, что вы сделали подобное заявление, гормоны не перестанут играть в вас! Если же вы стали монахом и полагаете, что у вас не должно быть подобных мыслей и желаний, тогда вы будете очень печальным монахом, который боится своих инстинктов и подавляет их.

Некоторые монахи говорят: «Я недостоин носить монашескую робу. Люди не должны подавать мне милостыню. Мне придется отказаться от монашества, потому что в моем уме возникает очень много дурных мыслей». Но монашеской робе все равно, какие у вас мысли! Не выдумывайте себе трудности. У всех нас, монахов, даже когда на нас робы, возникают скверные мысли, как и у остальных людей. Но мы учимся не развивать такие мысли и не реализовывать их. Когда мы принимаем дисциплину, то признаем наличие в себе таких мыслей, полностью осознаем их и отпускаем - они исчезают сами собой. Затем, спустя какое-то время человек понимает, что в нем воцарился абсолютный покой в результате полового воздержания.

С другой стороны, половая жизнь очень волнительна. Если вы часто пугаетесь, грустите, скучаете или тревожитесь, тогда ваш ум склонен фантазировать на сексуальную тему. Насилие тоже очень волнительно, поэтому секс часто сопутствует насилию, приобретая форму изнасилования или других извращенных действий. Люди любят смотреть фильмы со сценами изнасилования. Если показать в

кинотеатре фильм о монахе, который смиряет свою плоть дисциплиной, зрители разбегутся, в зале останутся два-три человека. Люди сочтут такой фильм невероятно скучным. Но если снять фильм о монахе, который наплевал на свои заповеди и «пустился во все тяжкие», в кинотеатр будут ломиться толпы зрителей.

Четвертая заповедь касается речи. На самом простом уровне, если вы откровенный враль, тогда эта заповедь ограничится для вас стремлением хотя бы не рассказывать совсем уж нелепые истории. Если вы дадите такой обет, то всякий раз, соврав «по-крупному», будете отмечать про себя этот факт. Но если вы не дадите такой обет, то будете иногда вводить людей в заблуждение своими россказнями, даже не отдавая себе отчета в том, что говорите неправду. Просто вы завели привычку лгать.

Если вы очистите самый грубый уровень этой заповеди, то научитесь говорить и общаться очень заботливо и ответственно. Вы не болтаете, не сплетничаете, не преувеличиваете. Вы не умничаете и не строите свою речь так, чтобы обидеть, оскорбить, лишить душевного равновесия других людей, причем намеренно. Вы начинаете понимать, как глубоко мы воздействуем друг на друга своими высказываниями. Мы можем надолго приводить друг друга в состояние уныния, бросаясь недоброжелательными замечаниями.

Пятая заповедь рекомендует воздерживаться от алкоголя и наркотиков, поскольку они изменяют сознание. Всем людям кажется, будто эта заповедь запрещает напиваться до свинского состояния. Но подумав хорошенько, мы приходим к выводу о том, что вообще не следует пить горячительные напитки. Не стоит даже за обедом выпивать стакан вина. Эту заповедь нужно обдумать и воплотить в свою жизнь.

Если вы соблюдаете эти заповеди, то сразу же замечаете момент, огда нарушили их. Таким образом, заповеди учат нас быть немного 'олее бдительными, осознанными и ответственными в отношении своего образа жизни. Если у нас нет никаких устоев, тогда мы пускаем свою жизнь на самотек или подчиняемся чужой воле.

У меня очень естественная природа нравственности. На самом „еле, мне никогда не хотелось быть «порочным». Но когда я жил в Америке, то восхищался более умными и опытными людьми, которые представляли для меня авторитет. Они вели себя довольно безнравственно, и я думал: «Может быть, мне следует подражать им?» Разумеется, мы хотим подражать тем, кого считаем героями. Тогда я сильно запутался, потому что люди могут оправдать какие угодно побуждения. Даже убийство можно называть священнодействием!

Нравственность (шила)это руководство, которое позволит вам решительно воздерживаться от неискусных действий в теле и уме в отношении как себя, так и окружающих. Здесь нет жестких привязок. Призывая вас не убивать, я не стану пугать вас тем, что если вы убьете червяка в саду, то следующие десять тысяч жизней будете перерождаться в форме червяка. Это глупо! Если вы просто обусловлены, то следуете заповедям только потому, что боитесь угодить в ад. На самом деле, вы не понимаете.Вы не подумали, не поразмыслили, не обратились к мудрости для того, чтобы увидеть жизнь такой, какая она есть.

Если вы боитесь совершать некоторые поступки и произносить некоторые слова, то просто станете невротиком. Но с друтой стороны, если вы не робкого десятка и полагаете, что можете делать что угодно, то также смутитесь и станете невротиком!

К Фрейду приходили люди разных возрастов и занятий с ужасными психологическими комплексами. В те времена культура в Европе и Америке предписывала подавлять в себе половое влечение, поэтому Фрейд подумал: «Если перестать подавлять свою сексуальность, то трудности исчезнут. Люди станут свободными, счастливыми и цельными». Но в наше время люди уже не подавляют свою сексуальность, и все же количество истеричных, несчастных, невро-тичных людей не уменьшилось! И нам становится понятно, что мы стали свидетелями двух крайностей, вызванных недостатком внимательности в отношении природы сексуальности.

Мы должны распознавать как возбуждающие, так и успокаивающие вещи. Почему буддистская медитация такая скучная? Мы постоянно поем одни и те же молитвы... А почему бы нам ни петь арии? Я умею петь! Когда-то я очень хотел стать оперным певцом. Но я пою, когда это уместно: я сижу на высокой подушке учителя и исполняю свой долг, монотонно и вместе с тем старательно распевая молитвы. Если вы по-настоящему сосредоточены на монотонном пении, то естественным образом успокаиваетесь.

Однажды вечером мы сидели в нашем лесном тайском монастыре и медитировали. И вдруг я услышал американскую эстрадную песню, которую я ненавидел, когда был еще мирянином. Эта песня звучала из динамиков, установленных на аптекарском фургоне, на котором разъезжал какой-то шарлатан, навязывая лекарства-пустышки крестьянам. Ветер дул в нашем направлении, и песня врывалась прямо в зал для медитаций. Я много лет не слышал американские эстрадные песни, и когда я услышал эту слащавую сентиментальную песню, из моих глаз полились слезы! Тогда я осознал, насколько сильным может быть эмоциональное притяжение песен. Если вы

НС сохраняете осознанность, песня пленяет ваше сердце, и вы пребываете в эмоциональном возбуждении. Так порой воздействует му-(ыка, если вы не внимательны.

Итак, мы поем монотонно, потому что вас не захлесгнет буря чувств, слезы и экстаз, если вы сосредоточены на молитве. Напротив вы чувствуете покой, безмятежность, уравновешенность. Анапана-сати (эта медитация применяется очень часто и повсеместно. Человек успокаивает ум, сосредоточив все внимание на своих вдохах и выдохах - прим. ред.) тоже умиротворяет, потому что при этом ритм нашего дыхания мягкий. Вы дышите ровно, а не порывисто. Несмотря на то, что монашеская жизнь сама по себе довольно скучна в том смысле, что в ней нет романтики, приключений и волнений, она все же пронизана покоем и умиротворением.

Итак, осознайте в своей жизни то, что волнует вас, и то, что успокаивает, чтобы вы смогли понять, как вам использовать панну,свою способность к мудрости. Мы, буддисты, проводим такой анализ для того, чтобы понять, что именно влияет на нас. Мы постигаем силы природы, с которыми нам приходится сосуществовать. Мы не можем контролировать все на свете, чтобы вокруг нас никогда не происходило ничего жестокого и возбуждающего, но мы можем хотя бы осознать то, что случилось. Мы можем старательно извлекать драгоценный опыт из своей обычной человеческой жизни.

2. Жизнь такая, какая она есть

(зимний ритрит в монашеской общине Амаравати, 1988 г.)

Буддизм учит людей воспринимать жизнь такой, какая она есть,

шт смотреть на мир бдительно. Это значит, что мы развиваем вни-

(Ительность, осознанность, мудрость и таким образом ступаем по

гагородному Восьмеричному Пути, который мы называем Бхавана.

Теперь, когда мы воспринимаем мир в его подлинном виде, мы 5корее «видим», чем истолковываем его явления сквозь вуаль личных предубеждений. Всем нам мешает жить глубоко укорененное верование в наличие «я», склонность воспринимать весь мир эгоцентрично. Такое мировосприятие столь естественно для нас, что мы уподобляемся рыбе, которая плавает в толще океана, поэтому совсем не замечает воду. Чувственный мир, в котором мы плаваем с самого рождения, для нас подобен океану. Если мы не успеем осознать то, что действительно есть, то умрем, так и не став даже немного более мудрыми.

Нам повезло родиться в человеческой форме, потому что мы можем проявлять осознанность и воспринимать воду, в которой плава-

ем. Мы можем исследовать чувствую сферу бытия и глубоко познать ее. Мы не пытаемся избегать жизни и не стараемся усложнять ее, присовокупляя к ней свои измышления. Мы просто воспринимаем жизнь такой, какая она есть. Мы больше не обманываемся внешним видом вещей, страхами, желаниями и всеми прочими мыслями и эмоциями, которые сами же и создаем в собственном уме.

Именно это мы подразумеваем, когда говорим: «Жизнь, как она есть». Если вы спросите рыбу, плавающую в океане, на что похожа вода, она призадумается и ответит: «Вода похожа на воду. Она водянистая». Но вы недоуменно пожимаете плечами: «А нельзя ли поточнее описать ее качества? Вода теплая, холодная или горячая?» Всеми эти словами можно описать воду. Вода может быть холодной, теплой, приятной, неприятной... В конечном итоге вода это просто вода. Чувственная сфера, в которой мы плаваем всю жизнь, именно такая, какая она есть! Она обладает естественными качествами! Вы сами сразу же отмечаете в себе чувства! Иногда у вас возникают приятные эмоции, а иногда неприятные. Но чаще всего возникающие у вас чувства нейтральны: ни приятны, ни неприятны. И все же жизнь всегда такая, какая она есть. В ней что-то появляется, исчезает, изменяется, и вы ни на что не можете опереться, не можете найти абсолютно неизменную основу. Чувственная сфера бытия представляет собой энергию изменения и движения. Здесь все постоянно течет и изменяется, в том числе и чувственное сознание.

Теперь мы не ни о чем не выносим суждения. Мы не говорим, что одно хорошо, тогда как другое плохо, не призываем чувствовать симпатию или антипатию к объекту. Мы просто направляем на объект внимание, словно рыба смотрит на воду. Мы все познаем органами чувств. Мы рождаемся в жизни и ощущаем ее. Как только акушер перерезал нашу пуповину, мы сразу же становимся физически независимыми существами, и мы уже ни к кому не привязаны. Мы чувствуем голод, удовольствие, боль, жар, холод. По мере своего развития мы познаем все больше вещей и явлений жизни. Мы воспринимаем мир глазами, ушами, носом, языком, телом и самим умом. У нас есть способность размышлять и запоминать, осознавать и постигать. Все это чувства. Вы можете чувствовать радость и душевный подъем, но так же и печаль, тупость и бессмысленность существования. Ваши чувства могут быть нейтральными, то есть ни приятными, ни болезненными. Таким образом, всякое чувственное восприятие это жизнь, как она есть. Удовольствие и есть жизнь, как и боль. Восприятие без приятной или болевой окраски это тоже жизнь.

Для того чтобы уметь по-настоящему размышлять о таких вещах, вам следует быть бдительными и внимательными. Некоторые люди полагают, что именно я должен сказать им, какие чувства им следует испытывать. Например, меня спрашивают: «Аджан Сумедо, что я должен чувствовать в настоящий момент?» Но мы никому не внушаем некий шаблон восприятия событий и явлений, а просто всегда открыты и чувствительны ко всему, что происходит. Не нужно никого учить, как ему относиться к жизни, ведь каждый человек сам способен сформировать свою позицию. Благодаря духовной практике у вас появилась прекрасная возможность познать жизнь такой, какая она есть. Складывается впечатление, что многие люди даже не осознают, что они могут развить в себе великую мудрость.

Что мы подразумеваем под словом «мудрость»? С рождения и до самой смерти мы открыто принимаем жизнь. В ней всегда найдется место боли, страданию, тревогам, разным неприглядным вещам. И если мы не будем отдавать себе отчета в том, что все эти вещи в действительности формируют для нас духовный путь, Дхамму, то будем испытывать определенные трудности. Ваш отрезок жизни от рождения до смерти формируется лично вами. Вы сами наполняете собственную жизнь разными страхами, желаниями и надуманными сложностями.

Мы живем в обществе людей, но все равно страдаем от одиночества. Значительную часть жизни мы делаем попытки избавиться от одиночества. Мы хотим разговаривать друг с другом, что-то делать совместно, чтобы не чувствовать себя одиноко. И все-таки в высшем "мысле мы, пребывая в своей человеческой форме, обречены чувствовать одиночество. Мы можем притворяться, развлекать друг дру- ш,но и только. Когда мы переживаем значительные события в своей жизни, то четко ощущаем свое одиночество. И наивно ожидать, что кто-то другой освободит нас от гнетущего чувства одиночества.

Подумайте о том, как физическое рождение создает видимость ашей отчужденности. Мы не соединены физически друг с другом. Мы привязаны к этому телу, поэтому чувствуем свою отчужденность и уязвимость. Мы боимся остаться в одиночестве и создаем собственный мир. Мы придумываем себе друзей, настоящих и мнимых, врагов, но все подобные отношения имеют начало и конец. Все рождается и умирает в нашем уме. Поэтому мы размышляем о том, как рождение обусловливает смерть. Рождение и смерть - начало и конец.

На своем духовном пути мы должны размышлять на такие темы. Подумайте о том, что такое рождение. Сейчас мы можем сказать: «Мое тело это как раз результат рождения. Возникает сознание и

чувства, интеллект, память и эмоции». Обо всем этом можно размышлять потому, что такие предметы представляют собой объекты ума, дхаммы. Если мы привязываемся к телу как к предмету или к мнениям, воззрениям и чувствам, которые считаем своими,то чувствуем одиночество и отчаяние. Мы всегда будем ощущать угрозу отделения и пресечения. Привязанность к мысли о смерти вызывает в нашей жизни страх и желание. Мы можем беспокоиться и тревожиться, даже если в нашей жизни все в порядке. До тех пор пока у нас будет сохраняться авиджа,неведение в отношении подлинной природы вещей, в нашем сознании будет господствовать страх.

Но в конечном итоге оказывается, что тревожиться не о чем. Мы сами порождаем собственные тревоги. И у нашей тревоги есть причины. Дело в том, что если мы привязаны к любви, радости и прочим очень приятным ощущениям, то осознаем и наличие в жизни противоположных ощущений. Поэтому в медитации мы стараемся принять и такие ощущения. Когда мы честно называем все своими именами и понимаем суть вещей и явлений, то перестаем цепляться за них. Жизнь просто такая, какая она есть. Здесь что-то возникает, что-то исчезает, но всякая вещь пуста от самобытия.

Какую роль в нашей обусловленности играет культурное наследие? Общество склонно навязывать своим членам мысль о том, что все в мире кому-то принадлежит, относится к некой категории. Человек думает: «Это мое тело. Вот моя внешность. Я человек. Я американец. Мне пятьдесят четыре года. Я настоятель монастыря». Но это просто условности, не так ли? Мы же не говорим о понятиях, которые не воплощаем в себе. Нам следует проследить путь, которым мы усложняем жизнь, когда верим в собственное «я». Если мы привязаны к своим качествам и имуществу, тогда наша жизнь утрачивает простоту и уподобляется липкой паутине. Тогда нас повсюду ждут сложности. Чего бы мы ни коснулись, мы намертво приклеиваемся к этому. И чем дольше мы живем, тем больше тягот переживаем. Мы преданны своему эго, ощущаем свою особую значимость, и такая позиция вызывает в нас сильный страх и желания. В конечном итоге мы тревожимся столь сильно, что переживаем отчаяние. Жизнь кажется нам гораздо более тягостной и горестной, чем она есть на самом деле.

Но когда мы просто воспринимаем жизнь такой, какая она есть, тогда нам легко и привольно. Мы переживаем радости, красоту, удовольствия в их естественном проявлении. Если же мы испытываем боль, неудобство, если мы болеем, значит так оно и есть. Мы всегда можем подстраиваться под перемены в жизни. Ум просветленного человека чрезвычайно гибок, он умеет приспосабливаться. А

ум невежественного человека закрепощен, он находится в плену условностей.

Если мы отождествляем себя с некой категорией, то становимся несчастными. Если мы безоглядно относим себя к некой категории -скажем, к мужчинам или женщинам, то чрезвычайно усложняем свою жизнь. Если мы цепляемся за определенную категорию (средний класс, рабочий класс, американец, британец, буддист, последователь тхеравады), то отягощаем свою жизнь, а в конечном итоге переживаем разочарование и падаем духом.

И все же в условном смысле человек может быть мужчиной, американцем, буддистом или практиком тхеравады. Все эти понятия представляют собой всего лишь ярлыки в уме. Они удобны для общения, но не более того. Все такие понятия в совокупности называют термином «саммьюттидхамма»,условной реальностью. Когда я говорю: «Я Аджан Сумедо», то не подразумеваю самость, личность, просто таково мое условное качество. Звание «буддистский монах» не самоценно, как и звание «мужчины» - они предназначены для удобства общения. Подобные понятия - не более, чем условности. Если мы по своему невежеству привязываемся к ярлыкам, то тем самым ограничиваем себя, загоняем в определенные рамки. Вот что я называю липкой паутиной! Мы слепы, условности застилают нам глаза.

Мы освобождаемся от условностей, но не отказываемся от них. Я не должен накладывать на себя руки или спешно срывать с себя робу. Условности тоже служат определенной цели. Ни одна условность не заключает в себе страдание, если ум пробужден и способен распознавать условности. Мы понимаем, что оперируем ярлыками, оторые уместны в данное время и в данном месте.

Свобода ниббаны обретается в осознании «высшей реальности» Параматтадхаммы).Мы освобождаемся от заблуждений, навеянных желаниями и страхами. Свобода от условностей приносит бессмертие. Но для того чтобы достичь самореализации, мы должны Изучить явление привязанности. В чем заключается его суть? Почему привязанность к «я» приносит столько страданий? Мы никого не Просим отказываться от своей личности, поскольку даже если вы сочтете себя абсолютным нулем, то все равно будете наделять себя некими качествами. Здесь главное - не принимать или отрицать, а Осознавать, воспринимать прямо и непосредственно. Для достижения данной цели мы прибегаем к внимательности.

С помощью внимательности мы можем открыть реальность. На протяжении всей практики мы открываемся целому. В первый же день мы полностью приняли и осознали все возможности: болезнь и

Познавая чистоту и нечистоту, мы обретаем мудрость осознанности. I 1оиимая, что нечистота непостоянна и пуста от самобытия, мы становимся мудрыми. Но если мы считаем свою вспышку отрицательности чем-то изначально и неизменно присущим нам («Нет! У меня ни в коем случае не должно быть грязных мыслей!»), то снова впа-I.K-M в отчаяние. И чем сильнее мы стремимся излучать исключи-

н.но чистые мысли, тем чаще приходят к нам мысли нечистые. И и могу гарантировать вам, что при таком понимании вся ваша духовная практика станет для вас глубоким болотом депрессии. Если МЫ невежественны, то что бы мы ни строили в своей жизни, мы бу-■м только страдать.

Итак, во внимательности, осознанности всякое счастье и все го-

сти приобретают одинаковую ценность, вы ничему не отдаете

предпочтение. Счастье это просто счастье. Несчастье это просто не-

1стье. Такие состояния приходят и уходят. Счастье это все еще

■лье, а не несчастье. А несчастье это все еще несчастье, а не сча-

• . Но жизнь такая, какая она есть. Жизнь никому не принадлежит, в ней нет места фантазиям. Мы ни от чего не страдаем. Мы принимаем жизнь, осознаем и постигаем ее. Все, что возникает, исчеза-

исе пусто от самобытия - вот Дхамма.

Давайте задумаемся о том, как мы живем.

здоровье, успех и неудачу, счастье и горести, просветление и глубокое отчаяние. Мы не думаем: «Я хочу получать только то-то и се-то. Пусть в моей жизни случаются только приятные события. Я должен со всех сторон окружить себя броней, чтобы моя духовная практика была сказочно красивой. Я должен на все время медитации погрузиться в приятный сон». Это само по себе горестное состояние, не так ли? Вместо этого мы принимаем все варианты развития ситуации, от самых замечательных до самых ужасных. И мы делаем это сознательно. А это значит, что все события, происходящие на нашем духовном пути, становятся его частью. Принять жизнь такой, какая она есть - само по себе Дхамма. Мы принимаем счастье и страдание, просветление и полное отчаяние - все!

Если наша практика принимает такой вид, тогда мы освобождаемся от отчаяния и страха и обретаем душевный покой и уверенность. Когда я жил в Таиланде, то часто переживал множество отрицательных состояний: одиночество, скуку, тревогу, сомнения, беспокойство и отчаяние. Но если принимать вещи в их подлинном качестве, тогда они исчезают. Что же остается, когда отчаяние отпускает вас?

Дхамма, к которой мы стремимся, очень тонка. Она тонка не в том смысле, что парит высоко в небесах. Просто она очень обыкно-венна и пребывает прямо здесь и сейчас, поэтому мы не замечаем ее. Для нас Дхамма это то же самое, что океан для рыбы. Вода со всех сторон плотно окружает рыбу, и она не осознает ее, но все-таки плавает в воде. Чувственное сознание пребывает прямо здесь, в этот самый миг. Оно в нас самих, а не где-то далеко. На самом деле, все не так уж и сложно, нужно лишь обратить внимание на то, что происходит прямо сейчас. Мы избавимся от страдания, если будем внимательны. Мы обретем внимательную осознанность, иначе говоря духовную мудрость.

Итак, мы постоянно держим в фокусе внимания жизнь, как она есть. Если в вашей голове возникают недоброжелательные мысли, или вы чувствуете обиду, горечь поражения, крушение надежд, тогда осознайте ощущения в своем сердце. Если мы порой сердимся или пребываем в нерешительности, такие вещи можно понять, потому что в прошлом мы уже давали волю подобным реакциям. У нас сложился определенный стереотип поведения, признаем это. Но помните о том, что мы не пытаемся стать ангелами, святыми людьми. Мы не пытаемся избавиться от всей своей нечистоты и грубости, а потом радоваться и веселиться. На уровне человеческого бытия есть место и отрицательности. Да, мы можем быть как жестокими, так и мягкими. Чистота и нечистота это две стороны одной монеты.

iлава 2

ИСКУСНЫЕ СРЕДСТВА

/. Освободиться от привязанности

(буддистский центр «Дубовая роща» у Оксфорда, 1979 г.)

Мы обсуждаем Первую Благородную Истину - страдание, которая становится вам более понятной, чем дольше вы медитируете и созерцаете свое тело и ум. Просто осознавайте все, что происходит. Вы сами замечаете, что вы ощущаете счастье, когда излучаете доброжелательные мысли или переживаете физическое удовольствие, и впадаете в отчаяние, когда чувствуете боль или падаете духом. Итак, мы понимаем, что люди по привычке все время пытаются обрести и удержать некие условия или избавиться от таковых. Вторая Благородная истина рассказывает о том, как важно осознавать возникновение трех типов желания (стремлениях к чувственным наслаждениям, честолюбивых желаниях и жажде избавиться от чего-то), а также о том, как желания соотносятся с условиями. Третья Благородная Истина помогает нам увидеть, как исчезает все, что возникает. Мы осознаем исчезновение, освобождение и благодаря этому развиваем Четвертую Благородную Истину, а именно Истину Восьмеричного Пути, который представляет собой правильное понимание, правильное внимание, правильную речь, правильное поведение, правильный образ жизни, правильные усилия, правильную внимательность и правильное сосредоточение. Иначе говоря, это путь осознанности.

Для того чтобы быть осознанными, мы должны применять искусные средства, потому что мы живем в иллюзиях. Мы стремимся взрастить в себе осознанность и пытаемся статьосознанными, поскольку полагаем, что осознанность это нечто, чего мы должны достичь, добиться или развить усилием. Но само это намерение в рамках подобных представлений делает нас небрежными! Мы постоянно стараемся статьвнимательными вместо того, чтобы просто осознавать ум, когда он пытается стать чем-то или достичь чего-то, устремляясь за тремя типами желаний, которые причиняют нам страдания.

Практика внутреннего освобождения очень плодотворна для умов, которые одержимы мыслями о необходимости что-то делать. Вы упрощаете свою медитацию, сводя ее до двух слов: внутреннее освобождение. Вы просто отпускаете себя, а не силитесь развить одну практику, а потом развить другую, достичь одного, а потом достичь другого, понять одно, а потом понять другое, прочесть сут-

ты, а потом изучить Абхидхамму, затем выучить пали и санскрит, |;пем проштудировать Мадхьямику и Праджня Парамиту, затем принять обеты в хинаяне, махаяне, ваджраяне, а в заключение написать книги и стать мировой знаменитостью, авторитетом буддисткой философии. Лучше не становиться всемирно известным знатоком пуддизма, которого приглашают на важные международные буддистские конференции, а просто все время отпускать себя, внутренне освобождаться.

Примерно два года я только этим и занимался. Каждый раз, когда я пытался понять ситуацию, разобраться в своих стремлениях, я говорил: «Отпусти себя. Отпусти себя» до тех пор, пока мое желание не испарялось. Итак, я упрощаю для вас задачу, оберегая вас от пут безграничных страданий. Нет ничего более печального, чем необходимость посещать международные буддистские конференции! Возможно, некоторые из вас желают стать Буддой нашей эры, Майтре-сй, излучать любовь на весь мир, но я советую вам приземлить себя, освободиться от желания излучать любовь на весь мир. Просто будьте земным человеком, который знает лишь два слова: «Отпустить себя». Мы практикуем хинаяну, что значит «малая колесница», поэтому у нас есть лишь такие простые, незатейливые средства! Для практики медитации важно решительно и непоколебимо эемиться к просветлению. Это не значит, что вы становитесь тще-иавным или глупым, просто вы твердо ступаете по пути, даже если оказался тернистым. Напоминайте себе о Будде, Дхамме и Санг-в, укоренитесь в этих трех драгоценностях. Таким образом, вы ос->одитесь от отчаяния, страха, боли, сомнений - от всего, что воз-нсаег и исчезает, к чему мы привычно цепляемся, с чем мы склон-отождествлять себя. Постоянно проговаривайте в уме фразу «отстать себя», чтобы эта мантра регулярно звучала в вас независимо 1 ситуации, в которой вы находитесь.

Сначала нам следует выработать именно одержимость такой манной, поскольку наш ум уже одержим всевозможными бесполезны-вещами: тревогами по самым разным поводам, сомнениями, гне-9М, мстительностью, завистью, страхом, вялостью и глупостью в ее Цйых разных проявлениях. Общество учит нас плотно набивать ум ведставлениями, предубеждениями, сожалениями, ожиданиями, Ольшими надеждами. Мы уподобляемся сосудам, которые общест-призывает наполнить. В английском Оксфорде много книжных |газинов, в которых можно узнать о самых разных вещах. Вся ин-вресная для вас информация помещается в красивые обложки, сопровождается фотографиями и иллюстрациями. Мы также можем пичкать свой ум информацией из телевизора, из фильмов в киноте-

атре, из газет... Это эффективный способ заполнения своего yiv^ разнообразными сведениями, но задумайтесь о том, что печатают fiгазетах! СМИ потакают самым низким инстинктам и побуждения^ Нам рассказывают о насилии, войнах, коррупции и извращения^* всякие сплетни.

Информация подобного рода воздействует на ум. Мы уже одер' жимы фактами, символами и условностями, и если мы будем про' должать пичкать себя этим мусором, тогда наша психика не выдержит напряжение, и мы просто начнем сходить с ума. Тогда мы, возможно, пойдем куда-нибудь и напьемся, сочтя такое поведение способом «выпустить пары». Для чего же еще, по вашему мнению, придумали пивные? Там нам, наконец, хватит храбрости высказать все, что накипело у нас на душе, потому что, как известно, «что у пьяного на языке, то у трезвого на уме». В пивной мы можем вести себя неразумно, нести чушь, хохотать и танцевать на салатах. Потом вы заявляете: «Я был пьян и не понимал, что делаю».

Если мы не понимаем природу вещей, то становимся легко внушаемыми. Вы видите, какобщество обусловливает подростков. Пришла пора поколения рока. Все подростки причисляют себя к этой категории и ведут себя соответственно. Мода это тоже производное обусловленности: женщины полагают, что они будут красивыми, только если будут носить рекомендуемую одежду. Художественные фильмы демонстрируют нам разные радости, и мы думаем, что и нам, возможно, следует вкушать такие радости, ведь мы без них, наверно, что-то упускаем. Очень прискорбно, что в наше время люди уже не знают, что красиво, а что отвратительно. Если кто-то скажет вам, что гармония обретается в какофонии, вы поверите ему, если сами не познали гармонию и до сих пор подвержены внушению. Даже если сначала вы не поверите ему, в вашем уме все равно остается такая установка, поэтому вы думаете: «Может быть, он все-таки прав? Возможно, безнравственность нравственна, а нравственность безнравственна».

Мы чувствуем, что должны получать самую разную информацию для того, чтобы накапливать знания и убеждать других. Вы слышите мои лекции, читаете книги и хотите рассказывать людям о буддизме. Возможно, после курса лекций вы даже ощущаете себя немного мессиями, но освободитесь даже от желания рассказывать людям о буддизме. Преисполнившись энтузиазма, мы начинаем навязывать окружающим людям свое мироощущение, но в медитации мы освобождаемся от желания влиять на других людей до того, как наступит подходящий момент. Тогда Дхарма передается естественным образом, в отсутствии насильственного честолюбия.

II,

29

1так, вы просто делаете то, что вам следует делать, и тем самым

К иобождаетесь. Когда люди говорят, что вам следует прочесть та-

Иунз ю книгу, прослушать такой-то курс лекций, выучить язык пали,

Ц|>чштудировать Абхидхамму, изучить историю буддизма, понять

•улдистскую логику и прочее в этом духе, просто неизменно осво-

бождайтесь от таких желаний. Если вы будете все больше пичкать

■ юй ум мнениями и представлениями, то будете лишь развивать

•собность сомневаться. Только когда вы научитесь опустошать

ОИой ум, вы сможете наполнить его поистине ценными вещами. А

дли того чтобы научиться опустошать свой ум, нужно приобрести

hi кую мудрость.

Сейчас я рассказываю вам об искусных средствах. Постоянная Практика «внутреннего освобождения» и есть одно из таких средств. hi вы регулярно повторяете мантру «отпустить себя», то осоз-Шоетсвозникновение каждой своей мысли. Вы постоянно освобож-Мютесь от всего, что движется, но если что-то не движется, не пылитесь сдвинуть это. Практика «внутреннего освобождения» это >соб очистить свой ум от одержимости и отрицательности. При-няйте этот метод мягко, но решительно. Медитация это искусное утреннее освобождение, намеренное опустошение ума, чтобы •деть его чистоту. Мы очищаем ум для того, чтобы заполнить его Тивильными вещами.

Вы уважаете свой ум, поэтому становитесь более щепетильными ; отношении того, что закладываете в него. Если у вас красивый >м, вы же не катите в него тачку с уличной грязью - напротив, вы ■^■Ьаетесьобставить свой дом столь же красивой мебелью, чтобы жилось хорошо и привольно.

Если вы все-таки намерены отождествлять себя с чем-то, то я

ют у вас не отождествлять себя с нравственными установками.

Ксознайте суть отождествления. Исследуйте свой ум, чтобы ясно

'^Вдетьприроду мысли, памяти, чувственного сознания и ощуще-

■^Кнепостоянных условий. Обратите внимание на более медленные

юцессы, на мимолетность телесных ощущений. Исследуйте боль и

1ознайте ее как текущую энергию, изменяющееся условие. Когда

им больно, то вы, эмоционально реагируя на боль, считаете ее по-

гояиной, но это просто мираж, навеянный эмоциями - избавьтесь

этой иллюзии. Даже если у вас случился проблеск просветления,

in вы в один миг интуитивно все постигли, освободитесь и от та-

го опыта.

Когда ваш ум пуст, скажите: «Кто освобождается?» Задайтесь им вопросом и попытайтесь понять, кто и от чего освобождается. no-йите это состояние неведения с помощью слова «кто». - «Кто

я? Кто освобождается?» Возникает состояние неопределенности. Удерживайте его, позволяйте ему оставаться у вас. Проявляется пустота, состояние неопределенности, когда ум просто пуст.

Я постоянно подчеркиваю важность правильного понимания, правильного отношения, правильного внимания, большую значимость упрощения своей жизни, чтобы вы не вовлекались в неискусную и сложную деятельность, чтобы вы жили благородно, а не эксплуатировали других людей, не уважая ни себя, ни окружающих. Неукоснительно соблюдайте заповеди и развивайте отречение от всего, что неискусно и излишне. Тогда ваш ум освободится от жадности, ненависти, заблуждения.

Не то чтобы вы должны были сопротивляться обусловленности, просто отпускайте себя всякий раз, как только обнаружите, что к чему-то привязаны. Когда вы страдаете, спрашивайте себя: «Кто страдает?» Почему я несчастен?» Все дело в том, что вы за что-то цепляетесь! Выясните, за что именно вы держитесь, найдите источник. Вы говорите: «Я несчастен потому, что меня никто не любит». Может быть, и так. Вполне возможно, что вас и в самом деле не особенно жалуют, но вы несчастны оттого, что хотите, чтобы вас любили. Даже если люди вдруг проникнутся к вам большой симпатией, вы все равно будете по-прежнему страдать, если сохраните убежденность в том, что ваше счастье и несчастье формируют окружающие. Один человек говорит вам: «Ты самый прекрасный человек в мире», и вы прыгаете от радости, а другой возмущается: «Ничего подобного, ты самый ужасный человек из всех, кого я встретил за всю свою жизнь», и вы тотчас же сникаете. Не позволяйте себе хандрить и воздерживайтесь от экзальтированной радости. Пусть ваша практика всегда будет простой: живите внимательно, соблюдайте нравственные заповеди и верьте в метод внутреннего освобождения. Для вас очень важно понять, что на свете не бывает беспомощных жертв злого рока, но нам будет скверно до тех пор, пока мы не избавимся от своего невежества. Если вы невежественны, то в самом деле становитесь беспомощной жертвой своего невежества. Все невежественное рождается и умирает, неизбежно умирает, поскольку приковано к круговороту рождения и смерти. Если «я» умирает, то непременно перерождается, в том и сомнения нет. И чем меньше осознанности в вашей жизни, тем хуже следующее рождение.

Будда учил нас пути, который выводит существ из порочного круга. Мы освобождаемся благодаря осознанности, ясному восприятию круговорота бытия, а не цеплянию за него. Стоит вам освободиться от круговорота, и он уже не вредит вам.

,

Итак, освободитесь от круговорота, освободитесь от рождения и I мсрти, освободитесь от становления. Освобождаясь от желаний, мы р.пниваем Третью Благородную Истину, которая приводит нас к Восьмеричному Пути.

2. Слушайте ум

(ритрит в монастыре Читёрст, 1981 г.)

Когда вы практикуете данную форму медитации, вам следует |нимать своим внутренним процессам. Для того чтобы слушать свой щутренний мир, необходимо считать все внешние вещи абсолютно и. важными, выйти за пределы мыслей и представлений, они не вы. Слушайте то, что окружает сами слова, тишину, пространство.

Что вы слышите, когда прислушиваетесь? Слушайте свои измен-цивые мысли гак, словно в вас говорит кто-то другой. «Мне не нра-

Ется то, мне не по душе это, - говорит внутренний голос. - Я устал, ie скучно, я хочу домой». Вы можете слушать «религиозного фа-|ика» или «циника». Какую бы форму или качество ни принимал «си голос, мы все равно осознаем его изменчивую природу. У вас не может быть постоянного желания. Если мы прислуши-рмся к своим мыслям, причем нам удается делать это довольно ■олго, тогда мы начинаем переживать пустоту. Обычно мы не случаем. Нам кажется, будто мы и есть эти самые голоса. И мы доставляем себе большие неприятности, когда отождествляем себя с головами желания. Мы полагаем, что существует постоянная личность В| существо с постоянной жадностью. Но в медитации мы понима-. L что эти голоса возникают из пустоты. Они появляются и исчеза-

К>1

[ Тот, кто практикует учение Будды, должен познать известное. Mid познать? Что знают буддисты? Что знает тот, кто познал исти-|г. р Тот, кто познал истину, понимает, что эти изменяющиеся усло-им пусты от са.мобытия. Нет никакой вечной души, нет никакой и шест вен нос г и в предметах, которые можно было бы назвать своим i постоянным имуществом. Тот, кто познал истину, понимает, что все |в|икающее рано или поздно исчезает. Для того чтобы быть Буд-HL вовсе не нужно знать больше.

Быть Буддой значит познавать на собственном опыте, а не |онсрчиво полагаться на священные писания или мои слова. Ш^навайте самостоятельно. Просто попытайтесь найти условие, Второе возникает, но не исчезает. Есть ли то, что рождается, но не Ьирает? Будьте Буддой, который познает, вкладывая свою энергию I познание жизни прямо здесь и сейчас, не заблуждаясь на тот счет, Он уже Будда. Не говорите: «Я и есть Будда, я все знаю». Иногда

уже Будда. Не говорите: «Я и есть Будда, я все знаю». Иногда желание даже принимает форму Будды. По сути, нет того, кто знает. Понять, что вы Будда, не значит просто бытьБуддой.

Последователи тхеравады говорят об анатте,тогда как последователи махаяны говорят о шуньяте(«анатта» переводится как несамость, а санскр. слово «шуньята» означает пустоту - прим. ред.), но вообще-то они имеют в виду одно и то же. Для того чтобы пережить анатту, человек исследует себя и понимает, что цепляние за эго, неврозы, которые есть у всех нас, мысли, жадность, ненависть и заблуждение - все это анатта. Нет самости, которую следует спасать, просто пустые условия возникают из пустоты и возвращаются в нес без следа. Итак, мы отпускаем вещи, позволяем вещам и явлениям быть такими, какие они есть. И они совершенно естественно меня ются сами собой. Вам не нужно силой вызывать перемены. Если у вас появляются неприятные чувства, вам не нужно избавляться от них, они уйдут сами собой. Тщеславная самость говорит: «Мне не нравится это обстоятельство. Я должна избавиться от него, стереп его». Тогда ситуация еще больше усугубляется. Вы пытаетесь что-то оттолкнуть, воткнуть голову в песок и сказать: «Я исправил ситуацию». Но желание избавиться от чего-то просто создает условия для последующего возникновения столь нежеланного обстоятельства, потому что мы не поняли, что оно отмирает совершенно естественным образом.

Сейчас мы сидим в комнате, полной кармических потоков, которые мы воспринимаем как постоянные личности. Мы носим эти личности в себе как «мешок с представлениями о жизни», поскольку на концептуальном уровне мыслей мы считаем друг друга постоянными личностями. Вы носите в себе множество разнообразных мыслей и чувств: зависть, безрассудную страсть, страхи и переживания прошлого. Мы можем потерять присутствие духа, просто вспомнив имя человека, который заставил нас страдать. «Как он смел так поступить со мной! - восклицаете вы про себя. - Он скверно обошелся со мной». Вы думаете о том, что случилось двадцать лет назад! Некоторые люди очень часто ведут в себе недоброжелательные внутренние диалоги и тем самым разрушают свою жизнь.

Но мы практикуем медитацию и выходим за пределы памяти. Вместо того чтобы вспоминать людей из своего прошлого, считая их ныне существующими, мы понимаем, что в этот самый миг горестное воспоминание представляет собой изменяющееся условие. Мы видим, что наше воспоминание это аникка, дукха, анатта(«аникка» значит непостоянство, мимолетность, «дукха» - несовершенство, неудовлетворительность, «анатта» - безличность, несамость. По

foeaM Будды, эти три качества характеризуют все мирские явления прим. ред.). Они формируются во времени как песчинки Ганга. »ш песчинки могут быть прекрасными, уродливыми, белыми или •ирными, но они все равно просто песчинки.

Итак, слушайте свои внутренние мысли и чувства. Слушайте 1Й ум, когда вы начинаете ощущать в теле боль. Вы услышите го-, который скажет: «Я не хочу чувствовать боль. Когда, наконец, втрезвонит этот проклятый колокольчик?» Слушайте ноющий неудовлетворенный голос. Вы можете также слушать этот голос, когда у вас замечательное настроение. «Какое блаженство! - восклицаете им. - Мне так хорошо!» Слушайте девату(ангельское существо), Купающееся в счастье и блаженстве, и вместе с тем займите позицию безмолвного слушателя. Не делайте никаких предпочтений в Пользу положительных или отрицательных переживаний. И помните О том, что всякое условие когда-нибудь исчезает.

Осознавайте свои мысли и чувства, позволяйте им приходить и уходить, поскольку в действительности просто меняются кармиче-вкие условия, поэтому не следует вмешиваться в них. Современный Человек склонен полагать, что глубоко внутри него скрывается великан-людоед, который только и ждет подходящий момент, чтобы Щброситься на вас и постоянно сводить вас с ума. Некоторые люди К ю жизнь проводят в таком страхе, они предчувствуют появление довища. Но чудовища это еще одна санкара(сложное явление), е одна песчинка из Ганга. И пусть эта песчинка отвратительна, но а не более, чем песчинка. Если вы будете падать духом всякий раз и виде отвратительной песчинки, то поймете, что в вашей жизни вляется все больше трудностей. Иногда мы должны признавать, ^некоторые песчинки отвратительны. Пусть они будут отврати-ьными, не огорчайтесь. Если бы вы увидели, как я сижу у Ганга, рю на отвратительные песчинки и причитаю: «Я схожу с ума», бы подумали: «Аджан Сумедо и в самом деле сошел с ума». Да-поистине отвратительная песчинка это всего лишь песчинка. Итак, мы просто смотрим на общий фактор всех этих различных ЮЙств (скрытые чудовища, подавленные энергии, сила архетипов) Понимаем, что все они просто санкары, вот и все. Вы становитесь Ддой, вы и есть знание.

Мы воспринимаем непознанное как всего лишь еще одно изме-

Ьющееся условие. Иногда есть знание, иногда есть незнание, одна

(Ктуация обусловливает другую. Ночной мрак, солнечный свет, ночь

день - все это сменяет друг друга. Если вы и есть знание, тогда нет

мости, нечем становиться. Но если вы отзываетесь на все качества

сары (непросветленное, неудовлетворительное переживание жиз-

2530

НИИ >

сии

жизни, обусловленный неведением мир - прим. ред.), то становитеа настоящим невротиком. Тогда вашим реакциям не будет конца, вед; это все равно что реагировать на все песчинки Ганга. Сколько вре мени вам понадобится для того, чтобы эмоционально отозваться н; все песчинки Ганга, впадать в экзальтацию при виде красивых пес чинок и падать духом при виде уродливых песчинок? Но люди поступают именно так. Они теряют силы, тупеют из-за того, что все время находятся во взвинченном состоянии. В конце концов, им хочется наложить на себя руки. Тогда они начинают принимать наркотики, часто прикладываются к бутылке, чтобы как-то защититься.

Мы не сооружаем защитные укрепления и не убегаем от страха и тупости, потому что понимаем, что все наши мысли и чувства пусты от самобытия. Поэтому нам не нужно защищаться. Мы можем стать даже еще более чувствительными, разумными и восприимчивыми. В этой ясности понимания проявляется знание о том, что все возникающее исчезает. Буддам известно об этом!

3. Пять препятствий

(буддистская летняя школа, 1979 г.)

В медитации человек постигает пять препятствий (Будда говорцл о пяти препятствиях на духовном пути: 1. желание (жадность, похоть), 2. недоброжелательность (гнев), 3. тупость (вялость, лень), 4 беспокойство (возбуждение) и тревожность, 5. скептицизм, сомнения - прим. ред.). Когда вы сталкиваетесь с каким-то препятствием то исследуете и постигаете его, принимаете его присутствие и учи, тесь взаимодействовать с ним. Иногда вы можете просто велеть препятствию сойти с вашего пути, и оно подчиняется вам. Иногда вам приходится позволять препятствию оставаться у вас до тех пор пока оно само не потеряет силу.

Мы находим тонкие способы реагировать отвращением на то, что нам неприятно, и не склонны откровенно признавать свои намере, ния. Мы привычно пытаемся устранить, стереть то, что нам кажется неприятным. До тех пор пока мы будем поступать таким образом, у нас не будет самадхи, концентрации. Только когда отсутствуют пять препятствий, или мы уже не привязаны к ним, мы обретаем душев. ный покой, иначе говоря сосредоточенное сердце.

Мы можем проникнуть в препятствие, только когда оно по. настоящему возникает, тогда у нас может случиться проблеск пр0. светления. Наверно, вы уже заметили, что можете посещать духов, ные лекции, на которых вас учат ясно понимать Дхамму, но вы все равно гневаетесь, пугаетесь или желаете заполучить ту или ину^

щь. Когда возникает настоящая ситуация, вы не внимательны. Вы склонны сопротивляться, возмущаться или осуждать.

Первый год своего ученичества я провел в монастыре на северо-токе Таиланда. Мне не дали никаких заданий, я должен был про-

■ жить в небольшой хижине. Монахи каждый день приносили мне оду.Я не говорил на тайском языке, и ни один монах не говорил по-

■ пийски, поэтому я ни с кем не разговаривал. Моя чувственная вфсра не испытывала сильного воздействия окружающего мира, и Ю-заотупения чувств я ощутил в себе глубокий покой. Во мне царица безмятежность, и я даже обретал состояния блаженства и экс- ШЛ.Я сидел на пороге моей маленькой хижины, и из моих глаз лилии, слезы из сострадания к комарам, которые кусали меня. Я мог думать на абстрактные темы - например, обо всех наделенных чув-

5нами существах вселенной. При этом я ощущал волну любви ко ем существах мира. Я даже простил своих врагов, всех людей, ко-ГОрмс заставляли меня в прошлом страдать. Я мог позволить себе |Слаждаться своими высокими чувствами в отношении «всех су- Нртв»главным образом потому, что мне не приходилось жить с

«л\\.Однажды я поехал в консульский отдел продлить визу. Мне при- ■рсьехать в местечко, которое называется Нонг Хаи. Оно распо-Цдксно на реке Меконг, за которым уже виднеется Лаос. К тому мо-■нту я сильно развил свою чувствительность, поэтому по дороге в ^ВД лучше прежнего осознавал жизнь. Я видел на лицах людей Втьгрусти и страха. Когда я вошел в кош ору, то почувствовал, щвменя летят свинцовые стрелы ненависти. Позднее я узнал о "\ЩЧто главный монах провинции позвонил этим чиновникам и Ьазнымтоном потребовал продлить мне визу. Но согласно зако- шдолжен был пройти определенную бумажную процедуру, по-н^Ш чиновники почувствовали, что с ними обошлись несправедли-шН| результате они стали ощущать по отношению ко мне столь ^■оеотвращение, что просто отказали мне в визе. Я очень сму-р, поскольку мой уровень осознанности был высок. Мое чувство кжой любви ко всем существам мгновенно улетучилось. В"даявозвратился в монастырь, во мне кипела целая буря силь-""И*УВСТВ- Я пошел в свою хижину и целых три дня успокаивал .....I ум, который очень возбудился, когда я разговаривал с чинов-

^^■tMK.

^устя несколько месяцев я очень полюбил отшельническую В таком образе жизни есть что-то романтическое. Когда не Jb горести людей, когда не приходится огорчаться из-за их покои, на душе становится очень спокойно. Сама природа излуча-

ет покой, так приятно жить на лоне природы. Даже комары, которые вы считаете отвратительными существами, на самом деле не так сильно досаждают, как люди. На самом деле, искусство совместной жизни с другим человеком гораздо более сложное, чем искусстве, жизни в окружении комаров.

Я очень привык к своему образу жизни, но через несколько месяцев мне пришлось поехать по делам в Бангкок. Я помню, как ехал в поезде из Нонг Хаи в столицу. Я не хотел ни с кем говорить. Прежде я просто сидел в своей хижине и тешил себя великодушными мыслями о помощи всем существам, о том, как прекрасно посвятить свою жизнь благу всех наделенных чувствами существ, я думал о Дхамме и Будде. Меня охватило пьянящее чувство блаженства. «До чего же замечательное у меня состояние!» - думал я. Но такое состояние мгновенно слетело, стоило мне вступить в грохочущий, суетливый и неприятный город, буквально через полчала мой ум был сильно смущен.

Подобные переживания научили меня тому, что путь к просвет лению не предполагает, что непременно нужно закрываться от всего неприятного. Напротив, следует пытаться понятьвсе, что мы считаем неприятным или трудным. Эти конкретные состояния призваны преподать нам урок. И не важно, что нам неприятны обстоятельства, в которых мы оказались, что мы хотим жить в других условиях. Все равно подобные обстоятельства будут то и дело настойчиво возникать в нашей жизни до тех пор, пока мы не поймем и не перерастем их.

Скоро после той поездки в Бангкок пришел конец моей отшельнической жизни. Я собирался принять монашество и жить вместе с моим мастером Аджаном Ча в монастыре, где мне не будет доступно счастье аскетической практики. Мне предстояло жить в обществе монахов и исполнять свой долг, выучить все правила монашеской дисциплины и жить под чьим-то руководством. К тому времени я решился принять монашеское посвящение. Я понял, что хочу для себя именно такой образ жизни. Разумеется, я больше не нуждался в экстатических, блаженных состояниях, которые исчезли сразу же, стоило лишь возникнуть пустяковому затруднению.

В монастыре Аджана Ча, который называется Ват Па Понг, мне постоянно что-то досаждало. Благодаря разным досадным недоразумениям я получил возможность научиться преодолевать Пять Препятствий. В других монастырях Таиланда, в которых мне довелось жить, монахи, узнав о том, что я приехал с Запада, сразу же предоставляли мне все самое лучшее, что было у них. Я мог отлынивать от работы и прочих мелких обязанностей, которые должны

urn выполнять другие монахи. Например, я мог просто заявить:

ейчас я особенно глубоко медитирую. У меня нет времени подме-i .11 ь пол. Пусть этой работой займется кто-нибудь другой. Я серьезно практикую медитацию». Когда я приехал в монастырь Ват Па I 1онг, монахи стали говорить: «Он приехал из Америки. Наверно, он in- сможет есть то же самое, что и мы». Но мастер Аджан Ча отрезал: «Пусть учится». Мне предложили хижину, а я попросил другое жи-

, которое мне больше приглянулось, но Аджан Ча и на этот раз hi непреклонен.

Мне пришлось вставать в три часа утра, петь мантры и медитировать. Мы также читали Винаю(правила монашеской жизни). Эта книга читалась на тайском языке, который я поначалу совсем не понимал. И даже когда я выучил этот язык, мне все равно было мучи-и-цьно скучно слушать эту книгу. Например, нам говорили, что, если монах порвал робу на определенном расстоянии от каймы, он Обязан зашить прореху до рассвета. Я при этом думал: «Я принял монашество не для такой чепухи!» Я завяз в мелочных правилах монашеской жизни и пытался выяснить, располагается прореха на моей робе выше четырех дюймов от каймы или нет, следует ли мне спешно штопать робу, пока еще не наступил рассвет. Или нам читали о том, что подстилка для сидячей медитации должна быть опре-

генной длины и ширины, и какой-нибудь монах замечал: «Я видел много других подстилок». И монахи порой даже начинали спорить о ■цмере подстилки. «Лучше бы мы говорили о более серьезных вещах, - досадовал я про себя. - Хорошо бы нам поговорить о Дхамме».

уИ тут я осознал, что вся моя духовная практика свелась к мелочной ежедневной рутине, что мне приходится жить бок о бок с людьми самых разных характеров и темпераментов, умы которых необя-шгельно столь устремлены к истине, как мой ум, и я загрустил. Тогда я на практике столкнулся с Пятью Препятствиями, и мне было ■куда бежать от них. Я был вынужден выучить урок, который вы-^Нп мне.

)Первое препятствие это жадность. Вы даже не представляете, какие формы порой принимает у монахов этот порок. У мирянина есть РОзможность по своей воле подбирать себе вещи, которые он счита-» полезными и нужными, но монахи практикуют воздержание, и у них очень мало вещей, поэтому их жадность сосредоточивается вокруг таких вещей, как роба или чаша для подаяний. Нам разрешалось есть только один раз в день, поэтому часто мы питали жадность и in отвращение к еде. В монастыре Ват Па Понг нам приходилось Довольствоваться той хижиной, которую нам давали, поэтому ино-

гда мне везло, и я селился в очень милом домике, а иногда мне приходилось довольствоваться халупой. Но в таком случае человек получает хорошую возможность наблюдать за отвращением, которое возникало, когда ему давали то, что ему не нравилось, или удовольствие, когда ему давали то, что пришлось ему по душе.

Верите вы мне или нет, но первые несколько месяцев я как одержимый носился со своей робой. В монастыре, в котором я жил прежде, монахи носили робы кислотно-оранжевого цвета, мне этот цвет не нравился. Когда я переселился в монастырь Ват Па Понг, то увидел, что тамошние монахи носят робы охрового или желто-коричневого цвета, и мне очень захотелось носить именно такую робу. Сначала мне отказали в новой робе, и мне пришлось носить прежнюю кислотно-оранжевую робу. Я испытывал алчное желание заполучить новую, охровую робу большого размера. В Таиланде робы никогда не приходились мне впору, а в монастыре Ват Па Понг монахи шили робы по мерке. Наконец, примерно через месяц Аджан Ча попросил одного монаха сшить мне несколько роб, но тогда я стал одержим цветом. Я не хотел, чтобы роба получилась слишком коричневой. И мне не хотелось, чтобы в ней было слишком много красного. Я прямо-таки отчаялся найти нужный цвет робы и пал духом!

Буддистским монахам не разрешается есть после полудня, но Винамвсе же кое-что позволяет, например сахар. Тогда я обнаружил в себе маниакальное влечение к сладостям, хотя прежде я вообще не испытывал тягу к сладкому. В нашем монастыре через каждые два или три дня устраивали сладкое чаепитие, и я с нетерпением ждал, когда же наступит тот день, когда мне подадут чашку со сладким чаем или кофе. Иногда монахи даже варили какао! Стоило в монастыре появиться слуху о том, что сегодня вечером нас угостят какао, и никто уже не мог думать о чем-то другом.

В те времена половое влечение мне не досаждало из-за того, что я был одержим сахаром и прочими сладостями. Ночью мне снились кренделя и булки с маком. Я сидел за столом и собирался отправить в рот кусок торта, но тут я просыпался и думал: «Эх, даже во сне мне не удалось поесть как следует!»

Перед отъездом в Таиланд я несколько лет жил в Беркли, штат Калифорния, где я был предоставлен самому себе. Я не чувствовал, что кому-то чем-то обязан, что мне надо придерживаться какого-то строгого образа жизни. Но в монастыре мне пришлось жить согласно традиции, которая мне не всегда нравилась, с которой я не всегда был согласен, к тому же у меня не было авторитета. В принципе, я охотно слушался указаний Аджана Ча, поскольку уважал его. Но

мне иногда приходилось подчиняться монахам, которые не нрави-шсь мне, и я считал, что я умнее их. В монастыре Ват Па Понг мо-п;|хи не давали мне спуску, тогда как в других тайских монастырях "ми без конца нахваливали меня. Мне часто говорили, что я очень тлковый ученик. Я тогда впервые в жизни почувствовал себя ска-шчным красавцем, ведь монахи при виде меня восхищались: «Какая v гебя красивая кожа!» Просто им нравилась белая кожа, а моя кожа, ь и не блещет красотой, все же белая. Однако в монастыре Ват I la Понг монахи говорили: «У тебя некрасивая рябоватая кожа». То-i i.i мне было чуть больше тридцати лет, и я был очень чувствительным к отзывам о своей внешности. Меня спрашивали: «Сколько тебе лет?». Я отвечал: «Тридцать три». «В самом деле? - удивлялись монахи. - А мы-то думали, что тебе не меньше шестидесяти лет». Мотом они критиковали мою походку. «Ты неправильно ходишь, -говорили монахи. - Тебе недостает внимательности во время движения». Мне дали мешок. Я просто бросал его на землю, думая, что не Т«к уж и важно задумываться об обращении с каким-то мешком. Но говорили: «Положи мешок правильно. Обхвати его руками, а ■ртом медленно поставь на землю», t Монахи высмеивали мою манеру есть, мою походку - ни одна |Влочь во мне не могла ускользнуть от их глаз, и все же я решил ос-ься и выдержать это испытание. На самом деле, я учился приспо-ииваться к традиции и дисциплине. Для этого мне пришлось рань много лет, потому что во мне возникало сильное противодействие. Но я начал понимать мудрость дисциплины Винаи, а эта муд-!. проявляется не только в строках этой книги. Если у вас уже мнение относительно традиций и самих правил поведения мо-тогда вы можете подумать: «Это правило необязательно». Вы ге почти целый день логически рассуждать, а потом заявить: *воре двадцатый век, эти правила соблюдать необязательно», яснее чувствуете, что вы не цельны, и спрашиваете себя: )но, я страдаю?» Вы постоянно наблюдаете за своими реак- ли,когда вас поправляют, критикуют или хвалят. Ёвстепенно вы развиваете невозмутимость и со временем пони-р, что гнев, раздражительность и отвращение начинают исче-Когда ваш ум утрачивает привычку реагировать отвращением, приобретаете радость и душевный покой.

неровал в практику, учителя и монастырь, поэтому сильно |1нич олся ко всему этому. Я не видел в своей новой жизни никаких Ьстатков и чувствовал, что таким образом должны жить все люди Когда в наш монастырь приходили люди, я считал своим дол-5ратить их в буддизм. Теперь я понимаю, что чувствуют мис-

сионеры. Вы ощущаете воодушевление и сильную привязанность к тому, что помогло вам, что сделало вас счастливыми, благодаря чему вы пережили проблеск просветления. И вы чувствуете, что ваш долг - рассказывать всем людям о своем опыте независимо оттого, хотят они слушать вас или нет.

Я не испытывал никаких затруднений, разговаривая с западными людьми, которые соглашались со мной. Мы очень мило беседовали. Я поддерживал их духовный поиск, и они начинали ощущать ту же преданность буддизму, что и я. Мы находились в одинаковом состоянии. Мы гуляли и разговаривали о нашей традиции, называли нашего учителя самым лучшим на свете, признавались друг другу в своих чудесных открытиях. Все эта идиллия продолжалась до тех пор, пока однажды не случилось неизбежное событие: к нам приехал один высокомерный американец и начал громить буддизм.

На меня это событие произвело сильное впечатление. Шел пятый год моей буддистской практики. И тут к нам из США приехал чело-1 век, который практиковал в дзен-центре Сан-Франциско. Он начал находить изъяны в Аджане Ча, в нашем монастыре, в буддизме Тхе-равады, в правилах монашеского поведения - во всем. Этот человек оказался очень эрудированным. Он ездил по монастырям, разговаривал с разными учителями и искал в них недостатки. Своими словами он сильно смущал людей. «Может быть, в мире уже есть более совершенные и быстрые способы самореализации, - думали они. -Возможно, Аджан Ча сильно отстал от времени». Этот американец побывал в Индии у одного гуру, который устраивал сессии медитаций, уверяя людей в том, что человек, проходя его курс, почти мгновенно становится сотапанной(первая стадия освобождения из четырех. Арахант это высший пик освобождения - прим. ред.). «Я так и не понял, стал я сотапанной или нет, - пожал плечами этот человек. - Пусть ваш учитель подтвердит мое очередное достижение на духовном пути». Но Аджан Ча ответил молчанием. Тогда я почувствовал сильное отвращение к этому американцу. Мне хотелось стереть остальные ветви буддизма, отказать всем прочим учителям в звании духовного мастера. Я начал с большим скептицизмом относиться к другим философским системам. Стоило кому-то сказать, что ему известна более совершенная система, как я сразу же (даже не поинтересовавшись, почему человек считает ее более совершенной), находил множество аргументов, чтобы доказать ее слабость. Итак, я завел привычку пренебрежительно относиться к другим учителям и традициям. Но такое умонастроение не принесло мне радость. Я понял, что страдаю, так как мне приходится постоянно отстаивать одну философию, одновременно отвергая все, что угрожает

6е<

i.i II

безопасности существования, обретенной мною благодаря привя-

шнности к моей традиции.

Если вы не понимаете природу сомнений, свойственный уму механизм нерешительности, тогда вы будете часто колебаться. Когда вто-то говорит: «Мне известен более совершенный и быстрый способ достижения просветления», вы сразу же впадаете в нерешитель- Ярссостояние и думаете: «Может быть, в самом деле есть более со-Цршенный и быстрый способ». Затем человек начинает описывать

|етод, и вы думаете: «Наверно, именно этот метод следует практи-^Ьать». Но если вы привязаны к своему учителю, чувствуете пре-fiiiHOCTb ему, то думаете: «Я не могу воспользоваться другим методом. Лучше я буду практиковать медленно, но верно». И затем вы |И1чинаете отвергать всех, кто советует вам более совершенный и

Е1стрый способ. Но очень важно изучать сомневающийся ум. Я понял, что не могу ределить самый совершенный и быстрый путь к просветлению, Ни* могу ясно осознать свою неуверенность. Поэтому я начал исцеловать состояние своего ума, когда сомневался. Со временем я Начал принимать свои сомнения, считая их частью переменчивого Мира.

ыОднажды в Бангкоке люди принялись сравнивать разные религии. Я пытался проявлять терпимость и признавать, что все религии Мввной степени хороши, хотя в действительности я придерживался ■кто мнения. Я всегда старался сказать что-нибудь приятное, отме-

К, что у всех нас одна цель, призвать всех любить христиан и пы-

Ьться развивать доброжелательность (метту) ко всем христианам.

I про себя я отмечал, что буддисты лучше христиан! Однажды я iHb рассердился при мысли о том, что, если меня спросят, какая

Нгия лучшая в мире, то я непременно отвечу, что это буддизм. В i у минуту я понял, что просто у меня создалось такое мнение, а все и|ши установки непостоянны, пусты от самобытия, поэтому не нвкно цепляться за свои мнения, принимать их всерьез. Мне не нИкно было брать на себя ответственность решать, что лучше. И я к> Шествовал, что больше не должен думать о таких вещах, силиться

Щиответ. Мне стало ясно, что мне следует лишь осознавать в се-i и (келание знать и способность сказать, что одно лучше другого, другой раз я стал одержим завистью. Я был главным монахом, ому подумал, что мне нужно подавать пример хорошего пове-

Вя. Я начал завидовать другим монахам, которых хвалили. На-ищЦмер, кто-то говорил: «Тот монах лучше Сумедо», и в моем уме

Вралось яркое чувство зависти. В человеке вспыхивает дух со-Ииичества, когда он думает, что должен постоянно утверждаться в

^^ft монахов, и все же я обнаружил, что на сонливости можно

ю юточиваться. Я созерцал ощущения в области глаз, чувства в

},исследовал ментальное условие и свое привычное сопротивле-

щ ему.Таким образом, данное препятствие скоро перестало доку-

^Ъ мне.

ШВжизни мы приобретаем мудрость, когда понимаем то, что пе-

|* и пасм здесь и сейчас. Вам не нужно делать ничего особенного.

| не должны переживать сильную боль для того, чтобы выйти за

■ределы.Боли в вашей обычной жизни вполне достаточно для

t,чтобы достичь просветления. Голод, жажда, беспокойство, за-

■V страх, похоть, жадность, сонливость - все эти чувства можно

Н^тьсвоими учителями. Лучше не сокрушайтесь, стеная: «Чем я

^■Килтакие муки?», а скажите: «Я очень благодарен своему

^■Гатку.Рано или поздно мне все равно пришлось бы выучить

В|. Лучше сделать это прямо сейчас, чем откладывать урок на

Щ^ущее».

глазах окружающих. Но затем я понял, что зависть мне не нравится,I она приносила мне очень неприятные ощущения. Поэтому я старал-1 ся подавить ее. Я начал взращивать в себе счастье при виде чужих удач и достоинств, радость сочувствия. Теперь, когда кто-то говорил: «Тот монах лучше Сумело», я восклицал про себя: «Как хорошо, что ему удалось превзойти меня! Я очень рад за этого монаха, он лучше меня». Но я все равно продолжал завидовать. Тогда я понял, что мне следует исследовать эту эмоцию, но трудность заключалась в том, что я все время пытался избавиться от зависти. Я решил проявить зависть и начал концентрироваться на ней. Я воображал всевозможные ситуации, которые могли бы вызвать во мне зависть. Я неотрывно концентрировался на зависти и просто наблюдал ее изменчивую природу. Со временем зависть начала блекнуть. Когда исчезло чувство обиды и отвращения, я увидел, что я переживал естественное состояние ума, пустое от самобытия.

' Когда вас уже не вдохновляет монашеский образ жизни, вы становитесь сонным, вы с трудом мыслите. Такое состояние становится еще одним вашим хорошим учителем на духовном пути. Когда вы только что получили посвящение, то чувствуете сильное воодушевление (по крайней мере, я его чувствовал), и у вас много энергии. Затем вы начинаете отмечать умственную вялость. Во время сидячей медитации или лекции вас клонит в сон. Вы сидите и сосредоточиваетесь на своей вялости, позволяя уму проникнуть в состояние тупости без всяких усилий. Или же вы пытаетесь сопротивляться слабости ума.

В Таиланде мы в особые дни лунного месяца постоянно медитировали всю ночь до рассвета. В первый раз я, типичный американец, привыкший конкурировать, захотел покрасоваться перед товарищами. Поэтому я сидел на одной только силе воли, решил стойко держаться всю ночь. Я видел, что тайские монахи клюют носом, что мои товарищи заваливаются на бок, и ликовал про себя: «Я лучше их! Я не позволю себе поддаться сонливости и вялости». Но спустя какое-то время моя сила воли ослабела, и очень скоро я стукнулся лбом о пол. Я почувствовал отвращение к вялости и заставил себя бодрствовать.

Когда вы так долго сидите ночью, ваше сознание начинает путаться, и вы грезите наяву. Я стал размышлять об этом препятствии. Вся трудность заключается в том, что вы питаете неприязнь к подобному состоянию. Если вы пытаетесь избавиться от какого-то неприятного явления, то страдаете. Поэтому я подумал: «Я просто приму свое состояние. Я буду просто исследовать сонливость и тупость». Я понимал, что могу уснуть и потерять лицо в присутствии

Глява. ОПЫТ МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ

/. Миряне и монашеская община (вичара)

(лекции о Дхамме в монастыре Хэмпстед, 1978 г.)

Мне хотелось бы посоветовать приезжающим к нам людям при носить в монастырь свечи, ароматные палочки и цветы в качеств*, жертвенного подношения. Эта хорошая традиция приветствует делать подношения в качестве ритуальной буддистской практики, свидетельства почтения, благодарности и любви к Учителю, Будде. Будда - тот, кто знает, наш внутренний мудрец, но это также просто наше представление. Если мы пользуемся своими телами согласно обычаю, то есть гармонично и благородно, если проявляем щедрость, это уже само по себе проявление щедрости. Подумайте: вы приходите в монашескую общину для того, чтобы взять что-то или отдать? Причем отдатьфизически!

Поклоны это еще одна буддистская традиция. Научитесь кланяться внимательно, опуская голову, физически сдаваясь, отдавая себя в поклоне, а не просто говорите: «Я не агрессивный, не гордый и не высокомерный». Если вы гордитесь тем, что так хорошо кланяетесь, или ненавидите всех, кто не желает кланяться, тогда вам действительно стоит призадуматься. Вы совершаете акт преданности, а преданность это открывание сердца, эмоций, а не рассудка. Вы можете подумать: «Какую выгоду я получу от поклонов?» Вы можете начать высчитывать пользу и недостатки поклонов, размышлять о том, стоит ли вообще считать поклоны Дхаммой, насколько такие вещи необходимы на духовном пути. Но любое мнение, любое воззрение в отношении поклонов будет просто мнением или воззрением.

Поклоны это то, что делают или не делают (отдают или не отдают), но невнимательность всегда сопутствует рассудочной аргументации, желанию критиковать, анализировать или находить причины для того, чтобы делать или не делать что-то. Если мы живем мудро, тогда мы просто делаем или не делаем. Если у нас есть осознанность, тогда мы знаем, что делать, и совершаем щедрые, красивые, добрые, спонтанные поступки. Хорошие дела творят благодаря осознанности, ясному восприятию и пониманию времени и места. Мы также осознаем в себе то, что не следует делать, отмечая в своем уме дурные побуждения, эгоистические мотивы. Тогда мы просто не реализовываем подобные импульсы.

45

' Что представляет собой пение мантр? Это в самом деле ценное Й§роприятие или никчемное? Если вы когда-нибудь сомневаетесь в

ром, делать вам что-то или все-таки не делать, тогда что происхо-ВГ? Как вы думаете? Вам приходится искать причины и оправдании' Вы хотите, чтобы вас убедили? Или же вы занимаете некую ■вицию и говорите, что вы не будете совершать такой-то поступок или, напротив, как раз совершите его? Некоторые люди постоянно Говорят: «Пение мантр напоминает мне эти ужасные католические ИОлитвы с его слепой преданностью и ритуалами, обрядами и церемониями». Так вы занимаете позицию. Вы можете внимательно участвовать в церемонии, или вы отвергнете церемонию из-за отвращения к ней? Вы можете сдаться традиции или станете говорить, что §удете развиваться до такого-то уровня, а потом остановитесь?

■ Вы можете сдаться монашеской жизни или примете ее с некими ЁГоворками? Вы скажете: «Я достигну определенных способностей, |там видно будет... Я буду медитировать до такой-то степени, а по-Юм еще хорошенько подумаю... Я хочу жить на своих условиях. Я

|0лжен оставить мостик, чтобы стремглав броситься назад, если мне |друг что-то не понравится впереди». Таков наш образ жизни в сам-

|ре, мы бродим в ней наобум в дремотном состоянии. В практике осознанности фокус внимания всегда направляют на

|стоящий миг, на полное вовлечение, на абсолютную сдачу, на

шятие - так мы освобождаемся. Если же мы выбираем другой путь '■омнений, логических доводов, оправданий и оговорок), тогда всегда найдется великое множество сложностей, которые будут тянуть IB разные стороны, тем самым смущая нас. Поэтому мне хотелось i, чтобы вы поразмышляли над тем, что я сказал.

2. Послушник (анагарика)

(лекция в монастыре Читёрст, 1982 г.)

' Анагарика (официально он еще мирянин, но живет в монастыре и

подает Восемь Заповедей - прим. ред.) оставляет дом и отправ-

гся в духовное странствие. Для такого решения нужно отречение,

как религиозный искатель должен жить, не ища постоянный

ов. Он полностью посвящает себя достижению истины.

Странствующий человек может дать обет соблюдать часть запо-

Ьдей, но очень строго, чтобы в нем не было внутреннего разброда и

Ватания. Тогда он сможет сосредоточить свой ум на истине. Мы

рвываем это стремлением к ниббане, к Необусловленному.

Первым делом вы произносите традиционное приветствие на па-К «Намо Тасса Бхагавато Арахато Саммасамбуддхасса» («Мое

почтение блаженному, благородному и абсолютно просветленному Будде»). Так мы напоминаем себе о том, что нам следует быть с тем, что совершенно, чисто, поистине сострадательно, просветлено. Затем мы принимаем три прибежища: в Будде, Дхамме и Сангхе. Какой смысл принятия прибежища в Будде? (эта формула на пали звучит так: «Буддхам Шаранам Гаччами» - прим. ред.) Помните о том, что прибежище это место, в котором вы обретаете безопасность.) Прибежище Будды означает прибежище мудрости. Мы обращаемся к тому, что подлинно, а не идеалистично, отдаленно и туманно. Мыпостигаем мудрость, пребывающую внутри нас и во всей вселенной, что ясно и чисто. Итак, когда вы принимаете прибежище в Будде, то не просто произносите некие слова, но вспоминаете, потому что мы забываемся и попадаем в плен к своим чувствам и мыслям.

Затем мы произносим фразу: «Дхаммам Шаранам Гаччами». Па-лийское слово «Дхамма» переводится как Высшая Реальность,нечто в высшей степени подлинное. Мы принимаем прибежище в бессмертной истине, напоминаем себе о необходимости быть с тем, что подлинно. Произнеся фразу «Сангхам Шаранам Гаччами», мы принимаем прибежище в сангхе, в обществе порядочных людей, которые живут согласно кодексу благородства и добродетели. Мы подразумеваем сангху бхикку, монашескую общину, а также широкое общество всех людей, которые добродетельны. Можно считать это| прибежище преданностью своим внутренним добродетельным, сострадательным и благородным качествам. Вы в обыденной жизни пытаетесь жить, вести себя как настоящий человек. Мы общаемся друг с другом посредством доброты, сострадания и нравственности, а не эксплуатации и эгоизма. Таким образом, вы напоминаете себе том, что вы приняли прибежище в Сангхе.

Послушник исполняет восемь заповедей. Первая заповедь (пана типата верамани)запрещает намеренно отнимать жизнь у любог живого существа. Вы должны научиться уважать жизнь наделенны: чувствами существ, а не просто избавляться от них для своего удоб ства. Вы должны быть более деликатными в отношении пусть даж самых незначительных форм жизни. И не важно, что они кажутся] вам неприятными. Панатипатаделает нас более терпеливыми, с i помощью мы больше уважаем права всех существ на нашей планете Мы уже не считаем себя царями земли, которые могут поворачивап реки вспять и утверждать свои удобства за счет остальных существ. Адиннадана вераманиэто воздержание от присвоения вещей, ко торые нам не принадлежат - так мы учимся уважать то, что принад лежит другим. Третья заповедь, абрахмакария верамани,означает целибат. Она предписывает строгое воздержание от всякого наме-

,.

ого сексуального поведения. Таков путь брахмачарьи:мы отревемся от сексуальной радости ради религиозного поиска. Другими i минами, мы поднимаем энергию, которая прежде тратилась на сек-^Рдьность, в сердце, духовный центр.

Четвертая заповедь, мусавада верамани,предписывает отказ ото Лжи и большую ответственность за свои слова. Нам не следует ис-(вльзовать язык для оскорблений, преувеличений и сплетен.

tПятая заповедь, сурамерая маджапамадаттхана верамани,■диисывает отказ от алкоголя и наркотиков. Анагарикавоздержимся от намеренного изменения сознания. Вы постигаете путь питательности, на котором открываете ум и осознаете условия, а Ц пытаетесь избавиться от них, одурманивая свое сознание. Ироблюдая шестую заповедь, вы воздерживаетесь от еды в непод-Н|щее время, чтобы не тратить весь день на чревоугодие. Анага-pt (а также бхикку) может поесть во временном промежутке ме-рассветом и полуднем. Обычно мы едим один раз в день неза-о перед полуднем. Зимой, когда в Англии очень холодно, мы рано утром подкрепляемся жидкой рисовой кашей, но идея этой еди заключается в том, чтобы просто удовлетворять потреб-своего организма в питательных веществах, а не тратить це-день на приготовление и поглощение пищи. В обычной жизни ск склонен целыми днями чего-нибудь жевать. По крайней ме-меня раньше была такая привычка! Но в монашеской общине ерживаем свои привычки, а не потакаем им. мая заповедь предполагает, что вы уже не пытаетесь отвле-с помощью развлечений. Допустим, вы устали, или вы хотите повеселиться, пойти в кино или на дискотеку, но вы воз-етесь от такого поступка. Однако это не означает, что мы веселья и развлечений. Просто мы упрощаем свою жизнь, а отвлечения в чувственном мире. Если нам скучно, мы об-ся к самим себе, к своему внутреннему покою. На самом де-ачинаете понимать, что подлинный душевный покой прино-ю больше радости, чем любое чувственное удовольствие, у со временем чувственные удовольствия уже не кажутся вам кательными, поскольку вы начали осознавать силу в себе, едняя заповедь касается сна. Обычно ее переводят как отказ на высоком или роскошном ложе, но ее скорее следует вос-ать как рекомендацию не прятаться в сонливости на протя-всего дня. У нас есть такая черта: когда мы сталкиваемся с ями, то начинаем поминутно зевать, мы спим по четырна-асов в сутки, только бы не думать о своем затруднении. Ра-бежать от сложностей жизни легче, если у вас есть высо-

кая кровать с пушистой периной. Но мы, монахи, учимся спать на жестком ложе, на котором невозможно лежать в забытьи на протяжении многих часов. Вы развиваете свою медитацию и учитесь ограничивать свой сон часами, необходимыми для отдыха тела. Вы знаете, что склонны поддаваться искушениям и бежать от трудностей. Научитесь жить в теле и уме так, чтобы образ вашей жизни был искусным.

Эти заповеди представляют собой указатели на пути. Правила не обременяют вас, не внушают вам чувство вины, если вам не удается жить на высшем уровне. Так мы учимся. Никто не требует от вас. чтобы вы в один миг стали совершенным. Вы поступательно постигаете условия своего ума, осознаете в себе сопротивление, лень, потакание слабостям и негодование из-за ограничений. Вы должны захотеть видеть эти вещи, чтобы не давить в себе стремления и желания и не потакать им - тогда вы найдете Срединный Путь.

Послушник проходит испытательный срок в один год. Янадеюсь, что вы хотя бы год сможете соблюдать дисциплину, а потом вы решите, оставаться вам или уйти. Такая жизнь ценна только в том случае, если вы понимаете ее достоинства. К такому образу жизни нельзя принуждать, вы по собственному желанию выбираете его, и сила для таких жизненных условий приходит из вашегоума. Наивно надеяться на то, что вас сделает просветленным другой человек. Это самый зрелый образ жизни, который помогает вам развиваться от сердца, облагораживать свою жизнь от своегоума, а не просто твердить, что вы буддист, что вы монах. Все ваши поступки бесполезны, если вы не хотите изменить свой прежний образ жизни, а просто стремитесь стать кем-то другим. Так вы не освободитесь.

Теперь вы анагарика, послушник, поэтому не можете делать что угодно. Жизнь в монастыре подчинена одной идее, поэтому вы можете уделять больше времени созерцанию. В монастыре мы соблюдаем заповеди для того, чтобы доверять друг другу. Мы здесь не для того, чтобы соревноваться и выяснить, портрет какого послушника повесить на доску почета, такой подход некорректен. Вместо того чтобы конкурировать, нам следует уважать друг друга, сострадать друг другу, ведь мы люди, поэтому мы не должны проявлять грубость и ограниченность в отношении личных трудностей, способностей или недостатку способностей. Все люди не могут быть одинаковыми, но мы можем уважать индивидуальные особенности людей. Итак, мы живем в обществе в окружении множества людей, но проявляем великодушие, прощаем друг другу некрасивые поступки. В человеческом обществе неизбежно возникает недопонимание,

1аются ссоры и потасовки, но мы работаем с людьми и самими

>й, а не пытаемся навязать обществу свою формулу поведения.

Для человека очень важно научиться прощать, ведь многие труд-

Юсти возникают в мире из-за недостатка снисходительности. Чело-

Ическая история насчитывает многие сотни лет, а люди до сих пор

думают о том, что кто-то дурно обошелся с их далекими предками

рссти лет назад! Но мы странствующие монахи, и нам не следует

fciTHTb время на жалобы и критику членов общества. Вместо этого

И^должны научиться отстраняться от своих личных воззрений на

■ и позволить им развиваться. Каждый из нас должен развиваться

ЙГого уровня, на котором он находится, осознавая и постигая явле-

Щлжизни, а не стремясь кем-то стать.

Щк Монах (самана) и общество

|Тпекция в монастыре Читёрст, 1983 г.) Учения Будды помогают нам понимать себя. Несмотря на то, что I вполне по силам самостоятельно разобраться в себе, я все же |неваюсь в том, что смог бы сам выяснить этот вопрос, поэтому я 1Нь благодарен традиционной религии за то, что она дала мне наци ые наставления, которые разъяснили мне природу моих эмо-Щ воспоминаний и привычек.

Ъли человек преданно исполняет все монашеские предписания,

Тключительно по своей воле. Просто он очень уважает монаше-

f общину и чувствует к ней признательность, поэтому и не на-

гг установленные границы поведения. В уме монаха возникает

(дарность. Я помню восхитительное чувство благодарности,

юе возникло у меня к Аджану Ча и тайцам, когда они дали мне

(ясность стать монахом в их общине и помогли мне понять себя.

1Ы осознаете произошедшее чудо, то радостно живете соглас-

иции. Вы хотите совершенствовать свое поведение, хотите

достойным называться монахом, чтобы таким образом отбла-

■ть людей, которые поддерживали вас. Человек возвращается в

Юе общество, чтобы служить людям и предоставлять такую же

^шость другим людям.

нствующий монах дает людям возможность проявлять мило-

Он не похож на нищего, который бродит по улицам и при-

людям. Многие люди причисляют нас, буддистских монахов,

Ьгории нищих. «Почему бы им ни поработать? - возмущаются

Наверно, монахи лениво валяются в своих домиках и ждут,

кто-то пришел к ним с едой! Они могут работать, приносить

обществу». Но монах позволяет окружающим людям давать

милостыню, которая необходима для поддержания жизни, то ecu еду, одежду, убежище и лекарства. Вы ни в чем особенно не нуж даетесь, и вы должны жить смиренно и безупречно, поэтому вы достойны милостыни. Монах спрашивает себя: «Достоин ли я доброть людей оттого, что живу честно и искренне соблюдаю правила монашеского поведения?» По сути, люди дают что-то не мне как лич ности, а Сангхе, которая живет согласно учению Будды.

Наш монастырь зависит от пожертвований. У нас нет никаких стабильных финансовых источников, мы целиком и полностью зависим от пожертвований людей. Если бы наш монастырь финансировался некими учреждениями, тогда мы были бы не настоящими монахами, а просто дельцами, которые приторговывали бы Дхам-мой, которая досталась им бесплатно. Считается, что в таких странах общество очень благожелательно и добродетельно, но в действительности там царит бюрократия, там люди излишне материалистичны. В Европе люди утратили благодарность: мы стали слишком требовательными, мы беспрестанно на что-то жалуемся и стремимся приобретать все более совершенные вещи, хотя на самом деле мы вовсе не нуждаемся во всех этих излишествах,

Мы, монахи, позволяем людям дать нам то, без чего они вполне могут обойтись. От этого польза как нам, так и обществу. Если предоставить людям возможность посильно служить тому, что они любят и уважают, тогда люди будут радоваться, пребывая в прекрасном расположении духа. Если же в нашем обществе царит тирания алчности, в которой мы все время пытаемся добиваться от окружающих разных вещей и услуг, то в таком обществе люди испытывают неуверенность и страх.

В настоящее время буддистские монахи и монахини стараются! заслужить в Британии любовь и уважение, чтобы люди делали под-1 ношения и взращивали в себе веру. К нам приходят все больше лю-1 дей. Они хотят слушать о Дхамме, хотят развиваться, и число таких людей постоянно растет.

4. Терпение

(лекция в монастыре Читёрст, 1982 г.)

Терпение - высокопочитаемая добродетель в буддизме, но в ма-1 териалистическом мире это качество не считается очень важным, I потому что там люди хотят, чтобы им как можно быстрее доставля-1 ли желаемую вещь. Стоит у нас возникнуть желанию заполучить I нечто из тех «быстрорастворимых» вещей, которые в изобилии про-1 изводятся сейчас, и мы быстро получаем к ней доступ. Если же у нас

51