Эцнаб

Но как и кем были побеждены Повелители Тьмы? Это сделал кто-то чистый сердцем и духом, кто преодолел все искушения и одержал победу. Быть может, это был великий воин, который убил чудовище и спас мир? Или кто-то, кто отдал свою жизнь, чтобы спасти остальных?

Вовсе нет. Повелителей Тьмы одолела парочка бродяг-танцоришек, колдунов с помощью обмана.

Обитатели Шибальбы, уверенные в том, что их враги Герои-близнецы повержены, услышали о двух бродягах, которые, по слухам, показывали удивительные фокусы.

Желая развлечься, обитатели Шибальбы приказали им прийти и продемонстрировать свое искусство. Бродяги запротестовали, ответив, что они не достойны представлять перед Повелителями, но все же пришли. Они не назвали своих имен.

Итак, они предстали перед Повелителями Тьмы. Бродяги станцевали танец козодоя, танец горностая, танец броненосца. Они сожгли дом и восстановили его. Они убили собаку и оживили ее. Обитатели Шибальбы жаждали еще и потребовали человеческой жертвы. Был приведен человек, у него вырвали сердце, а затем его тоже оживили.

Нет нужды говорить, что он был очень рад снова оказаться живым. Даже это не удовлетворило Повелителей, которые потребовали, чтобы бродяги принесли в жертву себя самих. Тогда Шбаланке (ибо этими бродягами были Герои-близнецы, которые все еще — или снова? — были живы) принес в жертву Хун-Ахпу и воскресил его.

Затем Повелители Тьмы попросили сделать их самих частью представления. Они хотели, чтобы их принесли в жертву, а затем вернули к жизни. Одна Смерть, главный Повелитель Шибальбы, и Семь Смертей встали перед ними.

Одна Смерть пошел первым. Его принесли в жертву. Бродяги не воскресили его. Семь Смертей взмолился о пощаде, но и его принесли в жертву. Остальные Повелители склонились перед колдунами, и Герои-близнецы открылись им. Над Повелителями Шибальбы была одержана полная победа.

Я проснулась от очень странного чувства. Мне казалось, что комната качается, а на лице я ощущала чье-то горячее дыхание. Ощущение было странным, но, когда я открыла глаза, все прояснилось. Это был маленький Артуро, который разглядывал меня, подойдя почти вплотную. Он же раскачивал гамак. Впервые мне захотелось засмеяться, и я рассмеялась. Мой смех испугал его, и малыш бросился наутек. Гваделупе, которая присматривала за Артуро, не понравилось, что ее сын мешает мне. Я успокоила ее и сказала, что скоро подойду в кафе выпить чашечку кофе.

Я собралась быстро, так как спала в одежде. Ничего другого у меня с собой не было. Я очень рассчитывала на универсальный магазин.

Я боялась, что меня увидят, если я сяду на веранде, поэтому я решила попить кофе с печеньем в баре, затем я вышла на улицу, чтобы изучить местность.

Деревня была крошечной, но довольно симпатичной. Маленькие домики в действительности оказались хотя и ухоженными, но простыми хижинами, которые были покрашены в яркие цвета. Универсальный магазин был выкрашен в потрясающий ярко-пурпурный цвет с розовой отделкой. Само кафе было сочного цвета морской волны, также с розовой отделкой.

Остальные дома были белеными, как и мой маленький домик на задворках кафе. Бугенвиллии росли повсюду, со стороны улицы на окнах почти каждого дома висел ящик для растений с алыми цветами.

На задворках находился общественный колодец, где любили собираться местные женщины. Темой их разговора этим утром, без сомнения, была моя персона.

Еще в деревне была игровая площадка. Старшие мальчишки вяло играли в волейбол, пока не подошла я. После появления зрителя игра приобрела соревновательный характер.

Меня подозвал один из мальчишек по имени Карлос. Он явно был главным в компании и решил спросить, что здесь делает иностранка.

Я ответила, что я туристка и очень хочу осмотреть сельскую местность. Он посмотрел на меня с сомнением.

Я спросила его о названии города — Ла Хуака де Чак.

— Это смесь испанского и майя, — робко сказал он. — «Хуака» по-испански означает «священное место», а Чак — ну, Чак — это бог дождя майя, очень могущественный. Раньше никто не знал, почему наш город так называется. Недалеко археологи обнаружили пещеру с огромными высеченными в камне изображениями Чака. Там работал мой отец, он мне об этом и рассказал. Он говорит, что наш народ, майя, были когда-то великой цивилизацией, с огромными городами и все такое. Он говорит, что чем больше мы узнаем о них, тем больше будем гордиться тем, что мы — майя.

Я согласилась с ним и вспомнила разговор с Эсперансой о том, что молодежь майя отворачивается от своего наследия.

Но Карлос был прав. Чем больше мы узнаем о цивилизации майя, тем больше она нас впечатляет и тем больше у меня причин искать книгу Курящей Лягушки. Но я хотела услышать о пещере подробнее.

— Какая удивительная пещера, — сказала я. — А туристов в нее пускают? Она открыта для осмотра?

— Нет. И скорей всего туристов туда никогда не пустят, — сказал он, понизив голос. — Отец говорит, что боги гневаются из-за того, что там ведутся работы.

— Почему он так говорит? — спросила я.

— Там кое-что происходит, — ответил он, и с этими словами вернулся к игре в волейбол.

К тому времени универсам уже открылся. Я пошла в магазин, где познакомилась с женщиной по имени Мария, которая, как и Гваделупе, занималась семейным бизнесом вместе с мужем, а он еще где-то подрабатывал, чтобы увеличить скудный семейный доход.

Я много времени провела в магазине. Сначала я уделила внимание предметам первой необходимости. В глубине магазина был небольшой отдел, где продавались туалетные принадлежности, и я купила там зубную щетку, пасту и шампунь.

Затем я сделала покупки для запланированного мной путешествия. Я нашла пару накидок из парусины защитного цвета, веревку и батарейки для фонарика. Еще я обнаружила там маленький компас; правда, он больше походил на игрушку, которую вкладывают в коробки с детской кашей, поэтому я засомневалась в его надежности.

В пыльном углу, где лежали различные бывшие в употреблении и сломанные товары, я нашла старый армейский бинокль в коричневом кожаном футляре. Одна линза была поцарапана, и не было защитных крышек. Ремешок на футляре тоже отсутствовал. Все эти вещи стоили около пяти долларов, что идеально мне подходило. Потом я нашла рюкзак, также бывший в употреблении, но вполне годный, и сложила в него покупки. Весьма довольная своими приобретениями, я вышла из магазина.

Затем я отправилась в кафе и спросила у Гваделупе, можно ли мне остаться еще на одну ночь и не сделает ли она мне в дорогу сэндвич, по-местному — торту. Она согласилась.

Вскоре я уже шла к лесу в направлении пещеры. Я не знала точной дороги и, чтобы не заблудиться, шла очень осторожно.

Я почувствовала запах дыма прежде, чем услышала голоса, и успела спрятаться. Затем я осторожно двинулась по направлению к небольшому расчищенному участку леса.

Под скалистым навесом полукругом сидели четыре человека. Один из них, пожилой мужчина, был чем-то занят, и когда я настроила бинокль, то увидела, что он сидит возле импровизированного алтаря со свечами и керамической жаровней, в которой что-то горело, возможно ладан. Пожилой мужчина что-то тихо напевал, а остальные беседовали друг с другом.

Из своего укрытия я могла видеть только троих: старика, который, видимо, был либо жрецом, либо шаманом, молодого человека и еще одного пожилого мужчину. Четвертый сидел ко мне спиной, закутавшись в черную ветровку, так что я не могла его разглядеть.

Они разговаривали тихо, видимо, чтобы не мешать обряду. Молодой человек казался взволнованным, и его голос звучал громче остальных.

— Мне плевать, на то, что ты говоришь, — произнес молодой человек. — В этом месте происходит что-то странное. У меня мурашки по коже бегают.

Если он говорил о пещере, то подобное заявление казалось вполне подходящим.

Второй пожилой мужчина махнул рукой и выдал какую-то шутку в адрес молодого человека, которой я не расслышала, но остальные рассмеялись.

— Это была кровь, — сказал молодой человек. — Не вода, не грязь, не чей-то ленч. Кровь!

Один из мужчин опять что-то произнес, и я снова ничего не услышала.

— Это произошло раньше, до того, как Густаво порезал руку, а не после, так что не надо!

— Ладно, а как ты объяснишь, что ящики были передвинуты?

— Артефакты остались на месте. А это — главное.

— Ящики не могут двигаться сами по себе, — продолжал молодой человек.

— И кто же, по-твоему, их передвинул? — спросил пожилой. — Повелители Тьмы?

Они снова рассмеялись.

— Может, это были «Дети Говорящего Креста», — продолжал он. — Прячутся в пещере, а ночью, когда нас здесь нет, крадут артефакты для своей коллекции.

Компания сочла это забавным. Пожилой от души рассмеялся.

— «Дети Говорящего Креста» — плод чьего-то воображения, — сказал третий мужчина. — Также, как ящики и лужи таинственной крови, — плод твоего, — сказал он, обращаясь к молодому.

Молодой человек помрачнел.

— Может, тогда это дело рук партизан.

— Может быть, — отозвался пожилой.

Вдруг четвертый мужчина, который до этого момента молчал, наклонился вперед и начал что-то тихо говорить. Мужчины придвинулись к нему, чтобы лучше слышать. Я не услышала ничего.

Спустя несколько минут трое мужчин кивнули, затем встали и пожали друг другу руки.

— Я подежурю сегодня ночью, — сказал третий. — Твоя очередь завтра, — сказал он, жестом указывая на жреца, который кивнул ему в ответ.

Я отступила в лес, когда четверка уходила в противоположную от меня сторону. Я продолжала следить в бинокль за четвертым мужчиной, который, остановившись у края площадки, оглянулся.

Лукас Май! Казалось, он глядел прямо на меня, и я замерла, затаив дыхание. Правда, у меня был бинокль, а у него — нет. Я подумала, не заметил ли он отблеска от линз или что-то вроде того. Но спустя несколько секунд он повернулся и последовал за остальными.

Я села на брезентовую подстилку, прислонившись спиной к дереву, и начала обдумывать увиденное.

Кто были эти люди? Партизаны? Сапатисты? Может, они тоже ищут книгу Курящей Лягушки? Конечно, такая находка стала бы мощным средством усиления национальных чувств майя, а также серьезным оружием в руках партизан.

Если эти люди, кем бы они ни были, собирались охранять пещеру по ночам, то мои планы сорваны. Придется что-нибудь придумать, чтобы обмануть или отвлечь охранника.

Я нашла место, откуда хорошо просматривался вход в пещеру. Рабочие то входили, то выходили, я узнала тех трех человек, которые были с Лукасом на поляне.

Около часа дня я съела сэндвич, приготовленный мне Гваделупе, и отпила воды из бутылки, которую она дала мне вместе с ленчем. Я сказала ей, что собираюсь пешком исследовать окрестности, и она собрала мне внушительный ленч, чтобы я смогла поддерживать силы в путешествии. После плотного обеда трудно было не заснуть, и, видимо, я время от времени впадала в дрему.

Около пяти вечера подъехал джип, и из него вышел Джонатан.

Я внимательно наблюдала, как он входит в пещеру. Около часа спустя он и Лукас вышли из пещеры, Джонатан сел в джип, Лукас — в грузовик, и они уехали. Интересно, что Джонатан думал обо мне, беспокоился ли он.

Вскоре раздался свист, и усталые рабочие вышли из пещеры. Последний уходивший выключил генератор.

Несколько рабочих уселись в кузове другого грузовика, которым управлял один из мужчин из леса. Двое оставшихся помахали им рукой и отправились пешком, видимо, в другую деревню. Один из них, если я не ошибалась, был тем самым человеком, который вызвался дежурить сегодня ночью на поляне.

На раскопках было абсолютно тихо. Быстро темнело, да и сам лес был очень мрачный. Я сидела и осматривала местность в поисках каких-нибудь передвижений.

Я прождала уже больше часа, как вдруг увидела всполох света, словно кто-то чиркнул спичкой, затем снова стало темно. Возможно, он закурил сигарету или посветил на часы. Но этого мне хватило, чтобы засечь местоположение дозорного.

Он находился довольно близко ко входу, и я знала, что этой ночью я не смогу попасть в пещеру.

Однако завтра на дежурство заступит Лукас, и у меня появится шанс.

Когда я вернулась в деревню, то обнаружила, что мальчишки играют в волейбол при свете яркой лампы. Я позвала своего маленького друга Карлоса, мы немного поговорили и через несколько минут заключили сделку. Раз уж для победы над Повелителями Тьмы Героям-близнецам пришлось прибегнуть к обману, тогда пусть это будет обман.

Сегодня был эцнаб, день жертвоприношений, для которого майя использовали обсидиановые лезвия. На этот раз пожертвовать придется правдой.

Загрузка...