Голем в оковах

Глава 10 СОГЛАСИЕ

Вконец измученные, Гранди и Рапунцель улеглись на кровать и заснули. Поскольку девушка была сейчас ростом с голема, места вполне хватило на двоих. Гранди спал на одном конце кровати, а Рапунцель на другом.

В полночь голем проснулся и заглянул под кровать. Храповик лежал без движения. Но он был жив, ведь мертвые подкроватные чудовища обращаются в пыль. Стало быть, оставалась надежда.

Гранди вылез из пещеры и отправился поискать какой-нибудь еды. Вскоре он обнаружил среди золотого песка изрядную кучку сахарного, да и лужица со свежей чистой водой нашлась поблизости — не так уж много, но достаточно, чтобы не помереть с голоду.

Рапунцель уже проснулась к возвращению голема. Гранди смущенно рассказал ей о воде и песке, но девушка, к его удивлению, обрадовалась.

— Прекрасно! — заявила она. — Я еще никогда не ела настоящей еды из реального мира.

Гранди сомневался, что может угостить ее достойным образом, но все же отвел к кучке песка и лужице, и девушка с удовольствием подкрепилась.

— Ему лучше? — спросила она, насытившись.

Гранди развел руками:

— Чего не знаю, того не знаю. Надеюсь, что ему нужен только отдых.

Они вернулись в пещеру и забрались на кровать. Храповик по-прежнему оставался неподвижным.

— Я обещал, что помогу ему найти романтическое приключение, — печально признался Гранди, — и вот что из этого вышло.

— Романтическое приключение? — заинтересованно спросила Рапунцель, прибирая остатки волос маленьким гребешком. Надо сказать, это удалось ей лучше некуда. Выглядела она так, что голем и представить себе не мог девушку, прекрасней ее.

— Ну… он был так одинок там, под кроватью. Ему хотелось найти подругу из своего племени, прежде чем… Ты ведь знаешь, что подкроватные чудовища умирают, как только дети вырастают и перестают в них верить.

— Да, разумеется. Меня-то воспитывали рационально, так что под моей кроватью никогда не водилось чудовище. Этого мне испытать не довелось. Но…

— Постой! — воскликнул Гранди, сообразив, что дело неладно. — Как же так? Взрослые не верят в подкроватных чудовищ. Ты уже не ребенок, как же Храповик может прятаться под твоей кроватью?

— Тут дело не в возрасте, а в отношении, — пояснила Рапунцель. — Дети по большей части считают, что взрослые не верят в подкроватных чудовищ, а потому, повзрослев, перестают верить в них сами. Но у меня не было соответствующего опыта, так что я и не могла перерасти его. Прежде чем что-то отбросить, надо это по-настоящему пережить. Поэтому я вижу подкроватное чудовище и моя кровать способна его укрыть.

— Мне бы хотелось, чтобы ты никогда не повзрослела, — признался Гранди.

— Я не то чтобы не взрослая, — сказала Рапунцель, — просто я никогда не жила настоящей жизнью. Я много чего слышала о подкроватных чудовищах, но встретилась с ним впервые. Как жаль, что милый Храповичок проделал такой путь напрасно.

— Что? — Гранди не понял, о чем речь.

— Подкроватные чудовища не размножаются, как другие живые существа. Они не вызывают аистов, а возникают из пыли, в которую обращаются, когда дети перестают быть детьми. Думаю, Храповик единственный, кто совершил столь дальнее путешествие из-под кровати.

— Ну, кровать мы, предположим, взяли с собой…

— Увы, все его надежды тщетны, — заключила девушка. — Думаю, надо сказать ему правду, если…

— Если он выживет, после того как попал на свет, — печально промолвил Гранди. — Если б я мог представить себе такое, то ни за что…

— Конечно, — моментально согласилась Рапунцель, — ты ведь такой хороший человек.

Гранди иронически рассмеялся:

— Вовсе я не хороший и уж всяко не человек. Я просто болтливый голем.

— А вот и человек, даже еще лучше. Ты такой храбрый. Ты так доблестно сражался с матушкой Сла… — Девушка осеклась. — Как бы мне хотелось об этом не думать! — заключила она.

— Эта старушенция вовсе не та, за кого себя выдавала, — пробормотал голем. — Конечно, она старалась показать себя с хорошей стороны.

— Теперь я все понимаю. Вижу, что во всех ее рассказах о Ксанфе были недомолвки. Жизнь представлялась мне из башни. Но матушка Сладость воспитывала меня с детства, и мне горько думать, что она…

— Боюсь, Храповик испытает такое же потрясение, когда узнает, что…

— Ты такой добрый, Гранди.

— Не в этом дело. Просто его история похожа на другой случай.

— Какой?

— Я ведь тоже один. У меня не может быть подруги.

— Но голема можно сделать какого угодно, хоть мужского пола, хоть женского.

— Не живого голема. Когда я был из щепок и тряпок, мне хотелось стать настоящим. А сделавшись настоящим, я понял, что одинок.

— Какой ужас, Гранди! Я и не подумала…

— В любом случае не это цель моего Поиска, — печально проговорил Гранди. — Я ищу паровичка Стэнли, дракончика, с которым дружила Айви. Добрый волшебник велел мне отправиться в Башню из Слоновой Кости на подкроватном чудовище. В башню я, как ты знаешь, попал, но о драконе так ничего и не вызнал.

— Подумаешь, секрет! — всплеснула руками Рапунцель. — Один маленький шестиногий дракон живет у фавнов и нимф.

— Паровик? — взволнованно спросил Гранди.

— Именно. Он объявился там года три назад, возникнув из облака пара.

— С ним все в порядке?

— Насколько я знаю.

— Тогда почему он не возвращается к Айви?

— Наверное, его не отпускают фавны и нимфы… — промолвила девушка и нахмурилась:

— Хотя странно. И те, и другие — существа безобидные. Как же они могут удерживать в плену дракона?

— Возможно, в них есть нечто такое, о чем ведьма тебе не рассказывала, — предположил голем. — Я уверен, что Стэнли вернулся бы к Айви, будь у него такая возможность.

Девушка покачала головой:

— Может, и так. Фавны с нимфами движутся на юг, в то время как огры перемещаются на север. Огры сейчас возле болота Огр-Ограда, а фавны с нимфами близ озера Огр-Ызок. Это не так уж далеко отсюда, всего один пухов перелет.

Да, если он не вернулся, значит, его не отпускают.

— Отпустят, — решительно заявил Гранди. — Я намерен вызволить его и вернуть домой. В противном случае Айви отчебучит что-нибудь невероятное. Она ведь волшебница, ты знаешь?

— Да, конечно. Со временем Айви станет королем Ксанфа. Боюсь, повзрослев, она перестанет со мной переписываться. Взрослым друзья по каламбурам нужны не больше, чем подкроватные чудовища. — Красавица печально опустила взор:

— Ах, как бы я хотела с ней повидаться!

— Так в чем проблема? — промолвил Гранди. — Ты ведь больше не заточена в Башне из Слоновой Кости.

— И то сказать, — откликнулась девушка с некоторым удивлением. — Правда, я не уверена в том, что способна путешествовать по Ксанфу.

Точнее, уверена, что не способна. Слышать о драконах и прочих чудовищах — одно дело, а встречаться с ними — совсем другое.

— Так ведь никто не заставляет тебя путешествовать в одиночку, — заметил Гранди, — ты можешь пойти с нами. Мы отправимся к Айви, как только вызволим Стэнли.

— Это было бы здорово! — радостно согласилась Рапунцель. — Только боюсь, я стану для вас обузой.

— Глупости, — возразил Гранди, — Храповик достаточно силен, чтобы нести нас обоих… — Он умолк, вспомнив, в каком состоянии пребывает подкроватное чудовище. — Только вот…

— ...только вот он болен, — договорила за голема девушка. — А я и забыла. Гранди, что ты будешь делать, если он не…

Голем пожал плечами:

— Тогда мне придется пуститься в путь одному.

— Я могу пойти с тобой.

— Пешком? Не думаю, что тебе это понравится.

Рапунцель задумалась:

— А если ты уговоришь какое-нибудь животное отвезти нас?

Гранди кивнул:

— Это можно. Хотя я предпочел бы Храповика. Он был настоящим товарищем и…

— Он поправится, — поспешно заверила Рапунцель.

— Конечно, — согласился голем, хотя и испытывал по этому поводу весьма неприятные сомнения.

— Только вот… — робко начала Рапунцель.

— Что?

— Как насчет кровати?

Гранди вздохнул:

— Ты права, ее придется тащить с собой.

Правда, я мог бы найти животное, чтобы…

Девушка взвизгнула.

Голем подскочил на месте:

— Что?! Где?!

— Вот! — Рапунцель указала на пол.

Гранди проследил за ее жестом, и у него упало сердце. Там поблескивал металлический кругляш со множеством ножек.

— Никельпед, — пробормотал голем. — Ну конечно, все деньжатники любят золото, хотя вроде бы его не едят. Неудивительно, что они водятся на Золотых Песках. А едят они мясо, и где объявился один, обязательно жди других.

— Сумеет он добраться до нас, пока мы сидим на кровати? — дрожащим голоском спросила Рапунцель.

— Не исключено, что со временем и сумеет, — ответил Гранди, — но сейчас он охотится не за нами. Его интересует Храповик.

Рапунцель поднесла ладошку ко рту.

— Ой! — воскликнула она, преисполнившись страха.

— Его необходимо остановить, — решил Гранди. — Если этот деньжатник не вернется в свое гнездо… Кажется, мелкие стайки этих тварей живут в кошельках, а большие в банках, хотя я никак не могу взять в толк, что им за радость толкаться в стеклянной посудине… Так вот, коли он не вернется, то не сможет рассказать собратьям, что здесь, в пещере, лежит совершенно беспомощное подкроватное чудовище. В противном случае деньжатники обгложут его до косточек.

Я слышал, что в Обыкновении из-за них погибали целые страны.

— Но как его остановить? — спросила девушка, боязливо поглядывая вниз.

— Мне нужно раздобыть оружие, — отозвался голем. — Жаль, что я не сохранил ту булавку.

— Так ведь у меня есть прекрасная большая булавка, — радостно затарахтела Рапунцель, — то есть сейчас она маленькая, но…

— Быстро расти и давай ее мне, — строго велел Гранди.

Рапунцель увеличилась, пошарила в складках одежды и вытащила большую булавку. Вручив ее Гранди, она снова уменьшилась. Булавка оказалась превосходным мечом. Взяв в зубы ее головку, Гранди по ножке кровати спустился на пол.

Никельпед приближался к одной из бессильных лап Храповика. Он представлял собой покрытый никелированной броней кругляш высотой примерно голему по колено. Впереди торчали грозные клешни. Позолоченные деньгзнаки, обитавшие на Золотых Песках, явно стремились повысить свою стоимость.

Гранди нанес удар, но острый кончик булавки скользнул по металлическому панцирю, не причинив деньжатнику вреда. Никельпед щелкнул клешнями, заставив голема отскочить назад.

Острые клешни твари способны отщипнуть кусочек даже от металла, что уж говорить о живой плоти. Гранди крутанулся, выискивая у противника уязвимое место. Он вознамерился ткнуть никельпеда в глаз, но с удивлением обнаружил, что глаз это существо не имеет. Похоже, органами чувств ему служили усики-антенны. Голем ударил по одной из этих проволочек, но она лишь качнулась в сторону. Гранди решил нанести удар по одной из лап — их было не то шесть, не то восемь. Маленькие ножки, по разумению Гранди, не имели металлического покрытия, иначе они оказались бы слишком тяжелыми для столь шустрого существа. Если отсечь лапу-другую, никельпед много не набегает.

Выждав, когда деньжатник откроется, Гранди нанес удар, но — увы! — промахнулся. Зато никельпед отреагировал мгновенно. Клац — клешни щелкнули, и в руке голема осталась лишь половина булавки.

Он подался назад. Никельпед, воодушевленный успехом, устремился за ним. Запнувшись, Гранди повалился навзничь и с ужасом увидел тянущиеся к нему клешни.

Потом сверху опустилось что-то огромное, и никельпед исчез. Ошарашенный голем протер глаза и только тогда уразумел, что его врага попросту раздавила нога Рапунцель, принявшей человеческий рост.

— Ой! — пискнула девушка, отступив в сторону.

С никельпедом было покончено. Рапунцель снова уменьшилась и закрыла лицо руками.

— Ты спасла меня! — воскликнул Гранди.

— Я не могла допустить, чтобы он тебя схрумкал, — пролепетала девушка. — Но… мне никогда не приходилось делать ничего подобного.

— Рад, что ты поступила именно так. Сам-то я дал маху, как обычно со мной и бывает, так что, если б не ты…

— Ты так храбро держался! Когда я увидела, что ты упал…

— Какая там храбрость, — фыркнул голем, — я был вне себя от страха.

— Ничего не знаю. Выглядел ты храбрым.

Не привыкший к таким комплиментам Гранди просто не знал, как себя вести, а потому предпочел сменить тему:

— Сюда могут заявиться его соплеменники. Не худо бы придумать, как от них отбиваться. Ты случайно не знаешь, что для них опасно?

— Ну, если бы нам удалось найти свинью-копилку…

— Что?

— Свиньи-копилки питаются никельпедами, даймопедами и прочими мелкими деньжатниками. Думаю, они обитают на побережье, но как их найти?

— Пойду поищу, — заявил Гранди.

— А если сюда опять заявится никельпед?

— Топчи! — отрезал Гранди и направился к выходу из пещеры.

Девушка промолчала. Голему не хотелось огорчать ее, но он прекрасно понимал, что, если не разобраться с никельпедами, их ждет большая беда. Когда сюда сбегутся деньжатники из ближайшего кошелька, не говоря уже о банке, всех не перетопчешь.

Выбравшись из грота, голем обратился к перовому попавшемуся растению:

— Привет, шляпа зеленая! Ты, случаем, не знаешь, есть здесь поблизости свиньи-копилки?

К немалой его радости, растение ответило утвердительно:

— Шастает тут одна по берегу, ищет, чем бы перекусить.

— Где она? — Голем с трудом мог поверить в такую удачу.

Растение указало направление, и довольно скоро Гранди добрался до лежбища свиньи-копилки. Она походила на нормальное животное, только сделанное из чего-то вроде фаянса. К тому же на спине у нее имелась странная прорезь. Плоский кончик носа подозрительно напоминал какой-то деньгзнак.

— Ты живая? — осторожно поинтересовался голем, не будучи уверен в том, что сможет говорить с этой штуковиной.

— Живей тебя, дурака, — отозвалась копилка, звякнув чем-то внутри.

— А есть хочешь? — воодушевленно спросил Гранди.

— Еще бы! — ответила свинья. — Поди-ка добудь в наше время денежку.

— Пойдем со мной. Я покажу тебе место, куда соберется тьма никельпедов.

— Уже иду. — Свинья-копилка поднялась и засеменила следом за Гранди.

Вернувшись в грот, Гранди обнаружил, что Рапунцель пребывает в полном расстройстве. Она растоптала еще трех никельпедов и теперь рыдала.

— Лучше бы я никогда не покидала башню, — причитала она, утирая слезы пахнущим гвоздикой платочком.

Голем встревожился. Страшно подумать, что случилось бы, застань ее в таком состоянии морская ведьма и начни обрабатывать своей «сладостью».

— Спрячься рядом с подкроватным чудовищем и жди, — сказал Гранд и свинье. — Хватай только тех никельпедов, которые приблизятся, чтобы не спугнуть остальных. Сумеешь?

— Не беспокойся, я свое дело знаю, — звякнула копилка и спряталась под кровать.

Гранди вскарабкался по ножке и устроился на матрасе.

— Иди сюда, — позвал он Рапунцель. — Только сделайся маленькой.

Девушка уменьшилась, но хныкать не перестала.

— Эти никельпеды такие гадкие, — ныла она, — но давить их противно.

— Теперь все будет в порядке, — заверил ее Гранди. — Я нашел свинью-копилку.

— О, как здорово! — воскликнула она, светлея лицом.

Рапунцель и радовалась, и огорчалась от всего сердца. Гранди не привык иметь дело с особами, обладающими столь переменчивым настроением, однако находил это довольно приятным. Девушка была искренней и непосредственной, как дитя.

Спустя некоторое время появился очередной никельпед. Грязный, как и все неотмытые деньжатники, он предпочитал сумрак, а потому поспешно нырнул под кровать. Что-то клацнуло, и снизу послышался мелодичный звон — дзинь!

Гранди свесился с кровати:

— Кто это там звенит?

— Я, — ответила свинья-копилка. — У нас, копилок, так принято.

Гранди пожал плечами, но возражать не стал.

В конце концов, у каждого в Ксанфе свои обычаи.

Прошло еще немного времени, и копилка прозвенела снова, на сей раз дважды — дзинь-дзинь!

— Денежки счет любят, — пояснила она в ответ на вопрос голема. Он позволил себе усомниться в том, что никельпеды действительно любят такого рода счет, однако промолчал.

— Дзинь-дзинь-дзинь! — доносилось из-под кровати. — Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь!

Притерпеться к этому звяканью было не так уж трудно.

— Гранди, — произнесла Рапунцель через некоторое время, — там, в лодке, ты кое-что сделал.

Можно спросить тебя, почему?

— Ничего я особенного не делал, просто пытался доставить нас всех на берег.

— А вот и сделал, причем очень даже здорово.

Голем пожал плечами:

— Скажи, что ты имеешь в виду, и я попробую объяснить.

— Ты… ты меня обнял.

— Правда? — удивился Гранди.

— Правда-правда. Я предложила тебе использовать в качестве посланника рыбу, а ты меня обнял. Почему?

Голем припомнил: так оно и было.

— Это… от растерянности. Я действовал, не подумав. Прошу прощения.

— За что? Мне это понравилось.

Гранди задумался:

— Ты предложила очень хороший выход.

Я… ну, просто таким образом я хотел сказать спасибо.

— Так почему же ты не сказал спасибо?

Гранди в полном смущении пожал плечами:

— Я должен был… боюсь… э… тогда мне показалось, что так проще.

— Матушка Сладость никогда меня не обнимала.

— Конечно. Ведь на самом деле она тебя не любила.

— Вот оно что! Значит, ты меня любишь?

— Я считаю, что ты красивее всех в Ксанфе.

— А я считаю, что ты не ответил на мой вопрос.

— Не знаю, что и ответить, — признался голем.

— Почему?

— Да потому, что ты прекрасная девушка, а я голем.

— Это значит, что я тебе не нравлюсь?

— Это значит, — с трудом вымолвил он, — что я не могу позволить себе любить тебя.

— Почему? Я не понимаю.

Гранди сознавал, что Рапунцель, действительно, находится в затруднении. Выросшая в Башне из Слоновой Кости девушка имела слабое представление об иерархии населявших реальный мир существ. Конечно, девушка знала о них, слышала про них, но их самих никогда не видела и не представляла себе, каковы их взаимоотношения.

Откуда ей знать, как унизительно быть ничего незначащим големом?

Разговор требовал особой деликатности, а как раз в этом Гранди не был силен. Он привык окорачивать всех и каждого задиристой бранью, но не мог и помыслить о том, чтобы применить такой метод к Рапунцель. Это было бы все равно что растоптать цветок.

— Представь себе, — начал он издалека, — что Храповик встретил подкроватное чудовище женского пола. Встретил, влюбился, а потом узнал, что подкроватных чудовищ женского пола не бывает и она представляет собой… нечто иное.

Она только выглядит как подкроватное чудовище. Может он позволить себе любить ее?

— А почему нет? — спросила девица, по-прежнему недоумевая.

— Потому что они принадлежат к разным видам.

— Разве существа разного вида не могут нравиться друг другу? Тебе нравится Храповик?

— Конечно, но…

Рапунцель помрачнела:

— Но не нравлюсь я.

— Это не одно и то же. Мы с Храповиком не…

— Что — не?

— Не мужского и женского пола, — промямлил голем, решительно не зная, как выпутаться.

— Я женского пола, — заявила девушка. — Значит ли это, что мне не может нравиться Храповик?

— Нет, — простонал Гранди, — это совсем другое! Разумеется, он может тебе нравиться.

— Выходит, если мне нравишься ты, то все в порядке?

— Само собой, но…

— Но я не нравлюсь тебе?

Бедняга голем вконец запутался. Положение усугублялось тем, что он старался проявлять деликатность, боясь обидеть Рапунцель неосторожной фразой.

— Ты… — неуверенно начал он, — сейчас ты выглядишь как самая распрекрасная големская девица. Будь ты ею и вправду, я бы мечтал… э… иметь с тобой отношения, которые… вели бы… — Он сбился и потерял нить — решительно невозможно говорить с ней о таких вещах.

Но Рапунцель кое-что поняла.

— Ты бы хотел жениться на мне! — воскликнула она.

— Ох! Я не имел в виду…

— Нет? — Девушка выглядела расстроенной.

— Хотел бы, конечно, — отчаянно пролепетал Гранди, — но все это пустые слова. Ты не големская девица, и…

— Но в Ксанфе кто угодно может сочетаться с кем угодно, — возбужденно возразила Рапунцель. — Сколько вокруг примеров! Вот и среди моих предков были как люди, так и эльфы.

— Это значит, что ты можешь создать семью хоть с человеком, хоть с эльфом, — заявил Гранди. — Но не с големом.

— Почему?

Он горестно рассмеялся:

— Ас чего бы вдруг кому-то относящемуся к столь славным народам, как эльфы и люди, вздумалось иметь дело с жалким големом?

— А почему бы и нет?

— Да потому, — сорвался на крик Гранди, — что голем ничего собой не представляет. Ничего, кроме щепочек и тряпочек!

— Но ты больше не из щепочек и тряпочек.

У тебя такая же плоть, как и у меня.

— Это неважно. Да, тело мое изменилось, но я все равно остался големом.

Рапунцель задумалась.

— Значит, — промолвила она через некоторое время, — изъян заключается не во мне, а в тебе?

— Тут ты в точку попала, — угрюмо согласился он.

— Спасибо за разъяснение. Я, в самом деле, не понимала.

— На здоровье, — сказал Гранди, желая вновь оказаться сделанным из щепок и тряпок. Тогда, во всяком случае, ему не было бы так больно.

— Хорошо, Гранди, но не мог бы ты сделать для меня одну вещь?

— Разумеется. Я же сказал, что доставлю тебя в замок и…

— Обними меня снова.

— Что?!

— Ну, как тогда — вместо спасибо.

— Но зачем? — Голем был растерян и сбит с толку.

— Мне это понравилось, — просто ответила.

Рапунцель.

Ох. Он встал. Рапунцель тоже. Гранди не ловко обнял ее за плечи.

— Нет, кажется, это не то же самое, — сказала девушка.

— Потому, — пояснил Гранди, — что тогда это произошло непроизвольно.

— А есть разница?

— Разумеется. То, что делаешь, повинуясь порыву, оно… как бы тебе сказать… более настоящее, по сравнению с заранее обдуманным поступком. Разница почти такая же, как между вымышленным и реальным миром.

— Но вся моя жизнь прошла в вымышленном мире! — воскликнула девушка. Личико ее затуманилось, а в уголке правого глаза начала формироваться слеза.

— Не думай об этом! — воскликнул Гранди, обнимая ее покрепче. — У тебя вся жизнь впереди, и ты проведешь ее в реальном мире.

— Но я не знаю его, — возразила она.

— Только дай срок! Вот попадешь в замок Ругна, осмотришься…

— Сейчас оно такое, как надо, — промурлыкала девушка.

— Что?

— Объятие.

Гранди поспешно выпустил ее.

— Опять я что-то не то сказала? — поинтересовалась Рапунцель.

Не найдя, что ответить, голем подошел к краю кровати и глянул вниз. Он увидел семенившего под кровать никельпеда. Скоро снова донесся звон.

Свинья-копилка подняла взгляд и приметила голема.

— Чудное местечко, — сказала она ему, — думаю, к ночи здесь соберется тьма никельпедов.

Гранди задумался. Похоже, надо убираться из пещеры, да побыстрее. В большом количестве никельпеды представляли собой смертельную угрозу для любых существ из плоти и крови.

— С ним все в порядке? — спросила Рапунцель, подойдя к голему. Разумеется, она имела в виду Храповика.

— Не знаю. Лучше проверить.

— Извини, — сокрушенно проговорила девушка, — я не хотела тебя обидеть. Просто у меня нет навыков обхождения с настоящими людьми.

— Ты ни в чем не виновата, — смущенно пробормотал Гранди и торопливо спустился вниз по ножке кровати.

— Можно мне тоже спуститься? — спросила сверху Рапунцель.

— Тут, внизу, никельпеды, — напомнил голем.

Она решила остаться на кровати. Гранди обогнул свинью-копилку и направился к Храповику.

Лапы по-прежнему бессильно лежали на золотом полу, и голем не знал, какие признаки жизни должно или не должно обнаруживать подкроватное чудовище. Храповик не ел и не дышал, как обычные существа, однако его лапищи были из настоящей плоти. Гранди прикоснулся к одной из них — теплая. Значит, Храповик все-таки жив.

— Храп! — позвал голем, но ответа не было.

Гранди подошел к выходу из грота и выглянул наружу. Тени удлинились, придавая ландшафту синеватый оттенок. Близились сумерки, а это значило, что скоро никельпеды станут прибывать тучами. Если Храповик не придет в себя…

Он повернулся назад. Рапунцель сидела на кровати, свесив прелестные ножки.

— Что мы будем делать? — спросила она, помахивая ими в воздухе. И тут Гранди посетила идея.

— Прими человеческий рост, — сказал он.

Девушка попыталась встать с кровати.

— Нет-нет, сиди. Просто сделайся большой.

Рапунцель удивилась, но послушно села на место и увеличилась. Теперь ее ноги касались пола, Одна из лап Храповика зашевелилась. Подкроватное чудовище жило только для того, чтобы хватать за лодыжки сидящих на кровати детей. Рапунцель в своей невинности вполне могла сойти за дитя, а уж ножки имела такие, что за них с радостью ухватится кто угодно. Вдруг этого окажется достаточно, чтобы привести Храповика в чувство?

— Ойкни, — велел Гранди.

— Что?

— Ну, пискни или что-нибудь в этом роде.

Сделай вид, будто боишься, как бы кто-нибудь не цапнул тебя за лодыжку.

— Ой! — воскликнула Рапунцель и начали подтягивать ноги вверх.

Это сработало. Волосатая лапа высунулась из-под кровати и хватанула девушку за лодыжку.

— 0-о-о-ой! — Рапунцель завизжала во всю мочь.

Храповик хихикнул.

— Он очухался! — воскликнул Гранди.

Девушка всплеснула ладошками:

— Как ты умно все устроил!

— Дело не во мне. Просто у тебя такие ножки, что только покойник не обратит на них внимания.

— Но ты никогда за них не хватался.

— Я не подкроватное чудовище. — Гранди не посмел признаться в том, что и сам с удовольствием схватил бы ее за лодыжку, будь у него хоть какой-нибудь разумный предлог.

Он повернулся, подошел к выходу из грота и устремил взгляд в сторону маячившей на фоне туманного горизонта Башни из Слоновой Кости.

Неожиданно оттуда донесся приглушенный крик, а затем всплеск. Летавшие над побережьем чайки принялись виться вокруг башни. Луч маяка погас.

— Что-то странное происходит, — проговорил Гранди, возвращаясь к кровати.

— Я… почувствовала это, — отозвалась Рапунцель, положив руку на сердце. — Что-то ужасное.

— Оттуда донеслись возглас и всплеск. А потом погас маяк.

— О нет! — в ужасе воскликнула девушка.

— Ты о чем?

— Матушка Сладость умерла.

— С чего ты взяла?

— Я почувствовала неладное, прямо сейчас, но не поняла, что это такое. И я знаю, что в башне должно находиться живое существо, иначе свет гаснет.

— Должно быть, она спрыгнула вниз, — догадался Гранди, перепуганный не меньше девушки, — не стала спускаться по волосам.

— Но какой в этом смысл? Лодку мы забрали, а плавать она не умеет.

— А ей известно, что во время отлива до берега можно добраться посуху?

— Конечно.

— Тогда почему она не дождалась отлива?

— Она… — пролепетала Рапунцель упавшим голосом, — должно быть, она решила умереть. О, это я во всем виновата!

— Морская ведьма бессмертна, — напомнил Гранди, — она просто меняет тела.

— Да, конечно… — Девичье личико исказилось от страха. — Она стала призраком и теперь ищет новое тело.

Так оно, скорее всего, и есть. Теперь все встало на свои места. Морская ведьма предпочла не ждать отлива, опасаясь, что за это время Гранди с Рапунцель уйдут в леса, где их трудно будет найти. Она решила, что быстрее нагонит их, будучи бесплотным призраком.