Голод 1932-1933 годов в СССР: Украина, Казахстан, Северный Кавказ, Поволжье, Центрально-Черноземная область, Западная Сибирь, Урал.

Глава четвертая Хлебозаготовки 1932/33 г. и тактический маневр сталинского руководства

Вскоре после принятия «либерального» постановления «О принудительном обобществлении скота» (26 марта 1932 г.) ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимают б мая 1932 г. постановление «О планах хлебозаготовок из урожая 1932 г. и развертывании колхозной торговли хлебом»[200].

В постановлении утверждалось, что благодаря осуществлению политики партии, «на основе победы колхозной и совхозной системы хозяйства над системой единоличного хозяйства и разгрома кулацких элементов в деревне» СССР в последние два года достиг такого развития зернового хозяйства, что вместо 660 млн пудов зерна, заготовленных от урожая 1928 г. на основе единоличного хозяйства, — в 1930 г. заготовлено 1350 млн пудов, а в 1931 г., несмотря на засуху, — 1400 млн пудов.

В связи с этим Советская власть получила возможность, наряду с методом государственных хлебозаготовок, практиковать метод торговли хлебом самими колхозами и колхозниками. Это позволяет несколько сократить государственные хлебозаготовки по крестьянскому сектору и увеличить одновременно заготовки по совхозному сектору.

Согласно этому постановлению план хлебозаготовок на 1932 г. уменьшался на 264 млн пудов по сравнению с 1931 г. На самом деле это уменьшение было значительно меньшим, так как сюда не входил гарнцевый сбор (90%) в размере 100 млн пудов и возврат семенной и продовольственной ссуды — 80 млн пудов. Фактически, таким образом, уменьшение хлебозаготовок на 1932 г. составило только 84 млн пудов, т. е. в три раза меньше[201].

Из общего плана хлебозаготовок (без ссуд и гарнца) Украина должна была заготовить 356 млн пуд., Северный Кавказ — 136 млн пуд., ЦЧО — 116 млн пуд., Нижняя Волга— 77 млн, Средняя Волга — 72 млн, Западная Сибирь — 62 млн, Урал — 48 млн, Казахстан — 38 млн и т. д. Эти районы должны дать около 80% плана.

Выполнение плана заготовок из урожая 1932 г. необходимо было закончить к 1 января 1933 г., а образование семенных фондов — к 15 января 1933 г. и только после этого разрешалось колхозам и колхозникам продавать свой хлеб (излишки) на базарах и рынках и в своих колхозных лавках.

В секретном постановлении ЦК ВКП(б) от 7 июля 1932 г. предлагалось «учесть все достижения и ошибки прошлой кампании, с тем, чтобы, устранив допущенные ошибки, по-большевистски организовать и провести предстоящие хлебозаготовки»[202].

Устанавливались предельные сроки доведения до районов плана хлебозаготовок — от 20 июля до 25 августа, а для колхозов и единоличных хозяйств в 10-дневный срок с момента доведения плана до района.

Разбивка плана хлебозаготовок по районам должна производиться с обязательным участием секретарей райкомов и председателей райисполкомов, а доведение планов до колхозов и единоличников — с участием председателей колхозов и сельсоветов.

Комитету заготовок при СТО предлагалось представить на утверждение ЦК ВКП(б) разбивку планов хлебозаготовок по секторам и культурам с заключением обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий. Предусматривался и ряд других мер по организации хлебозаготовок: завоз в деревню промтоваров (ткани, обувь, трикотаж, мыло, махорка, швейные изделия), подготовка технической базы (элеваторов, складов, инвентаря ит.д.), расширение сети пристанционных и пристанских пунктов для приема хлеба.

В заключение подчеркивалось, что, несмотря на победу колхозно-совхозного строя в деревне, «наличие остатков кулацких элементов и кулацкого влияния на единоличные хозяйства и на отдельные прослойки колхозников указывает на неизбежность сопротивления кулацких элементов делу хлебозаготовок и необходимость для партийных организаций быть готовыми сломить это сопротивление и во что бы то ни стало выполнить утвержденный план хлебозаготовок»[203].

Дело выполнения плана хлебозаготовок, говорилось в постановлении ЦК, требует от партийных организаций решительной борьбы как с правооппортунистическими демобилизационными настроениями, так и с левацкими перегибами в подходе к крестьянским массам. «В особенности ЦК ВКП(б) обращает внимание парторганизаций Украины на борьбу с этими оппортунистическими настроениями и требует мобилизации всех сил для полного выполнения плана хлебозаготовок»[204].

После принятия постановлений ЦК ВКП(б) о хлебозаготовках в 1932 г. уже в ходе уборки урожая нажим на зерновые районы, особенно Украину, Северный Кавказ, ЦЧО, Поволжье и др. усилился. Крестьяне, колхозники и единоличники, учитывая печальный опыт 1931/32 г., когда многие районы оказались «в состоянии разорения и голода», заняли выжидательную позицию, не спешили сдавать хлеб.

14 августа 1932 г. секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б.П.Шеболдаев и председатель крайисполкома И.Н.Пивоваров сообщали секретарю ЦК ВКП(б) Л.М.Кагановичу, что «несмотря на массовую работу по хлебозаготовкам, в единоличном секторе встречается большое сопротивление и отказ от выполнения плана». Поэтому они просили ЦК санкционировать следующие меры:

а) проводить совместный обмолот хлеба вместе с единоличниками под контролем местных советов;

б) лишать не выполняющих хлебосдачи права покупки промышленных товаров;

в) привлекать к судебной ответственности по ст. 61 Уголовного кодекса РСФСР за невыполнение плана хлебозаготовок.

На телеграмме северо-кавказцев заместитель председателя Комитета заготовок М.А.Чернов написал: «Можно принять пп. в) и б), а) — нецелесообразно. Чернов»[205].

Не прошло и недели, как 20 августа Шеболдаев обращается к Сталину, но уже в связи с отношением колхозников к хлебозаготовкам. Он писал, что «колхозники работают в это лето лучше прошлого года, но имеется обостренная настороженность в отношении к хлебозаготовкам». Основное недовольство колхозников идет по линии:

а) критики плохого руководства сельским хозяйством («сеете четыре года пшеницу по пшенице»), напряженности работ, администрирования;

б) почти везде крестьяне открыто выражают опасения, что «в крае будет то же, что и на Украине» (голод. — Авт.);

в) отсутствия или недостатка промышленных товаров (одежды и др.) в деревне.

В этих условиях районное руководство отказывается доводить план хлебозаготовок до колхозов ввиду его напряженности — не останется зерна ни на фураж, ни на продовольствие. На этой почве колхозники отказываются от принятия плана хлебозаготовок, возникают волнения, отказ от работы.

Б.П.Шеболдаев просил И.В.Сталина снизить план хлебозаготовок и заменить заготовку 5 млн пудов пшеницы на рожь и кукурузу[206].

20 августа 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) по телеграммам из Северного Кавказа от 14 и 20 августа приняло постановление, разрешавшее применение ст. 61 УК РСФСР к единоличникам за невыполнение плана хлебосдачи, а также лишать их промтоваров.

Политбюро ЦК разрешило Северному Кавказу заменить 5 млн пудов пшеницы на рожь и кукурузу.

Что касается просьбы о снижении плана хлебозаготовок, то в этом Б.П.Шеболдаеву было отказано, как свидетельствующей о пессимистическом отношении к выполнению плана, и потребовало принять меры по обеспечению плана хлебозаготовок[207].

22 августа Сталин писал Шеболдаеву:

«Вашу записку получил и отослал в ЦК. Поддержать Вас не могу ввиду плохой работы края по хлебозаготовкам. Если пережившая засуху Средняя Волга сдала в третьей пятидневке 4 млн пуд., а Ваш край не сдал и 2-х, то это значит, что крайком сдрейфил перед трудностями и сдал позиции апостолам самотека, либо крайком допломатчивает и старается ЦК вести за нос. Согласитесь, что я не могу поддержать в таком роде работе»[208].

Трудности с выполнением хлебозаготовок на Северном Кавказе объясняются рядом причин, в том числе и тем, что хлебозаготовительный план был установлен, исходя из предварительных данных о более высоком урожае, чем он был в действительности. Предполагалось, что в 1932 г. с каждого гектара удастся собрать по 7,3 ц зерна. Фактически он был намного ниже, чем предполагалось. По сообщениям секретарей райкомов партии, на Кубани, Дону и в Ставрополе урожай колебался от 1 до 6 центнеров с гектара, т. е. почти в два раза меньше предполагавшегося.

Интересные сведения содержатся в одной из спец-сводок ОГПУ по Северному Кавказу об определении урожайности районными организациями и пробными обмолотами. Так, в станице Нижне-Стеблиевской урожай был определен районом в 9 ц с га, а пробный обмолот дал 4 ц, Нижне-Николаевской, соответственно: 7 и 2,3 ц, Ивановской — 9,5 и 3,7 ц и т. д.

Для выяснения положения с планированием хлебозаготовок на Северном Кавказе любопытен такой документ — заявление 20 единоличников Кропоткинского района прокурору, в котором они писали: «Настоящим просим прокурора наше заявление рассмотреть о том, что мы, группа единоличников, обмолотили свой хлеб и у нас не хватает выполнить план: Мирошников намолотил с гектара 3,5 ц, а требует 6 ц, Дуланина намолотила с га 1,72 ц, требуют 6 ц, Мирошников Н. намолотил с 2 га 7,31 ц, требуют 14 ц, Каширин намолотил с 1,5 ц 7,22 ц требуют 9 ц и т. д. А поэтому просим хлебозаготовки с нас снять»[209].

Однако при планировании хлебозаготовок эти обстоятельства не учитывались. По данным известного историка-аграрника Е.Н.Осколкова, валовое производство зерна в 1932 г. составило 35,5 млн ц (213 млн пуд.) против 69,7 млн ц (418,2 млн пуд.) в 1931 г.[210] План хлебозаготовок на 1932 г. был установлен согласно постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 мая 1932 г. в размере 154 млн пуд. или 63,8% от валового сбора, в то время как в 1931 г. при валовом сборе в 418,2 млн пуд. план хлебозаготовок составлял 154 млн пуд. или 36,8%.

Все это говорит о том, что план хлебозаготовок был нереальным и невыполнимым.

Подчиняясь решению Политбюро, крайком партии 21 августа 1932 г. в телеграмме сельским райкомам ВКП(б) категорически потребовал безусловного выполнения хлебозаготовительного плана и применения репрессий к тем работникам, которые не обеспечивают выполнения заданий по хлебозаготовкам. В другой телеграмме давалось указание применять репрессии к единоличникам, не выполнявшим план заготовок зерна. Несмотря на это, план хлебозаготовок на август был выполнен лишь на 32%, сентябрьский план — на 65%, а к 20 октября в крае было заготовлено 18% месячного задания.

В сентябрьской спецсводке ОГПУ, посланной И.В.Сталину, В.М.Молотову, Л.М.Кагановичу, П.П.Постышеву, Я.Э.Рудзутаку (ЦКК), отмечалось тяжелое положение с хлебозаготовками на Северном Кавказе. Объяснялось это неудовлетворительным планированием хлебозаготовок, организационно-хозяйственными недочетами, наличием «сопротивленческих антихлебозаготовительных тенденций среди части низовых организаций, колхозов и совпартколхозного актива», а также «рваческими настроениями колхозников (расхищение урожая), бойкотом хлебозаготовок со стороны единоличников» и, разумеется, «активизацией кулацких и антисоветских элементов»[211].

В качестве примера неудовлетворительного планирования хлебозаготовок в сводке Секретно-политического отдела ОГПУ приводились данные по Славянскому району Кубани Северо-Кавказского края об определении урожайности, валового сбора и размера хлебозаготовок по ряду станиц района. Урожайность зерновых культур с гектара и валовый сбор определялся МТС, районными организациями и пробными обмолотами.

Вот данные в центнерах с гектара[212]:

Как видим, разброс — от 32,9% до 84,9%, но прослеживается одна и та же тенденция: районы завышали урожайность по сравнению с данными пробных обмолотов. А из этого исходили районы при определении валовых сборов зерна и планов хлебозаготовок. Об этом свидетельствуют следующие данные (в ц)[213]:

Это значит, что даже при некотором завышении МТС урожайности и валового сбора зерновых, план хлебозаготовок устанавливался в основном от 65,7 до 119,2% валового сбора (исключение составляла только Н.-Николаевская станица — 41,0%). С учетом же пробного обмолота, контраст размеров валового сбора и планов хлебозаготовок будет еще большим.

Естественно, что в этих условиях отношение колхозников к хлебозаготовкам было резко отрицательным. Как отмечалось в сводке ОГПУ, в колхозе «Верный путь» «вся масса колхозников, поддерживаемая правлением, настроена против хлебозаготовок. Некоторые члены правления и бывшие красные партизаны заявляют: «Хлеба мы вывозить не дадим, пусть сажают в ГПУ, но Украину (голод. — Авт.) у себя не допустим»[214].

На почве хлебозаготовок в мае-августе 1932 г. на Северном Кавказе (русские районы) произошло 184 крестьянских выступления, в которых приняли участие свыше 13 тыс. человек.

Для форсирования хлебозаготовок и борьбы с «саботажем» и «контрреволюционными» и «антисоветскими элементами» полномочное представительство ОГПУ по Северному Кавказу дало указание оперсекторам и райотделениям ОГПУ на местах об организации заслонов, создании бригад по охране урожая и его транспортировке, были посланы в 45 решающих по хлебозаготовкам районов оперативные работники ОГПУ для «нанесения удара по активному контрреволюционному кулацкому элементу». Одновременно с этим дана санкция на арест («изъятие») «саботажников» хлебозаготовок, в результате только за 20 дней августа было арестовано 2793 человека, в том числе 334 колхозника, 1120 единоличников, 298 должностных лиц, 80 рабочих. В числе арестованных единоличников было 193 бедняка, 583 середняка, 325 зажиточных. Арест «саботажников» производился в Донском, Кубанском, Ставропольском, Терском и Шахтинско-Донецком бывшим округам Северного Кавказа[215].

Сведения о неудовлетворительном выполнении плана хлебозаготовок поступали с Украины, Нижней Волги, Сибири, Казахстана и других районов СССР. Это не на шутку встревожило сталинское партийно-государственное руководство.

22 октября 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает постановление: «В целях усиления хлебозаготовок командировать на две декады полномочные комиссии под руководством т. Молотова на Украину и под руководством т. Кагановича — в Северо-Кавказский край»[216].

Комиссии Политбюро не случайно посылались на Украину и Северный Кавказ, так как на них приходилось почти половина заготавливаемого в зерновых районах хлеба.

В состав комиссии ЦК во главе с Кагановичем вошли: А.И. Микоян (Наркоматснабжения),М.А.Чернов (Комитет заготовок), Т.А.Юркин (Наркомат совхозов), Я.Б.Гамарник (Политуправление Красной армии), М.Ф.Шкирятов (ЦКК ВКП(б)), Г.Г.Ягода (ОГПУ), А.В.Косарев (ЦК ВЛКСМ).

Прибыв в край, Л.М.Каганович и А.И.Микоян телеграфировали 1 ноября Сталину, что комиссия приняла участие в заседании бюро крайкома партии, на котором были заслушаны сообщения членов бюро крайкома, вернувшихся из деревни, о настроениях «части низового актива и колхозников, показали неуверенность и растерянность при выполнении плана». Выступавшие на заседании бюро крайкома «подтвердили, что часть деревенских коммунистов (особенно в Кропоткинском, Тихорецком, Армавирском районах) возглавляют кулацкие настроения». «Бюро мы покритиковали, — сообщали Сталину Каганович и Микоян, — указали на конкретные ошибки и выделили комиссию для разработки предложений о планах по районам, о занесении 3-5 кубанских станиц на черную доску с лишением их промтоваров, запрещением колхозной торговли в них, чистке аппаратов, партийцев, комсомольцев.

Краевые работники просят о снижении плана хлебозаготовок еще на 22 млн пуд. Окончательные решения примем 2 ноября после совещания с секретарями 22 кубанских райкомов, после чего передадим полный текст»[217].

2 ноября 1932 г. состоялось заседание бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), на котором обсуждался вопрос о выполнении плана хлебозаготовок в крае. В постановлении бюро крайкома отмечалось, что исходя из того, что ЦК ВКП(б) «вследствие сравнительно неблагоприятных природных условий снизил сокращенный в сравнении с прошлым годом план хлебозаготовок на 59 млн пуд., принять к неуклонному и безусловному исполнению окончательный годовой план хлебозаготовок по колхозно-крестьянскому сектору в размере 97 млн пуд...»[218]

В связи с этим предлагалось прекратить всякие дискуссии и так называемые расчеты, «являющиеся не чем иным, как орудием кулацкого срыва выполнения хлебозаготовок»[219]. (Заметим, что при подготовке этого постановления Каганович прямо заявил: «Мы не можем пойти на скрупулезные расчеты баланса хлеба, это будет означать отказ от хлебозаготовок»[220].)

Для усиления хлебозаготовок в 32 район направлены сроком не менее, чем на месяц уполномоченные крайкома и крайисполкома.

4 ноября бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) с участием комиссии ЦК во главе с Кагановичем приняло постановление «О ходе хлебозаготовок и сева на Кубани», которое предварительно отредактировал Сталин, рекомендовав опубликовать его в местной печати (газете «Молот»).

В постановлении крайкома «ввиду особо позорного провала плана хлебозаготовок и озимого сева на Кубани» ставилась задача — «сломить саботаж хлебозаготовок и сева, организованного кулацким контрреволюционным элементом, уничтожить сопротивление части сельских коммунистов, ставших фактическими проводниками саботажа, и ликвидировать несовместимую со званием члена партии пассивность и примиренчество к саботажникам.

Обеспечить быстрое нарастание темпов, полное и безусловное выполнение плана сева и хлебозаготовок, тем самым добиваясь сплочения партийных рядов и укрепления колхозов».

Далее следовали репрессивные меры в отношении саботажников сева и хлебозаготовок:

1. Занести на черную доску станицы: Ново-Рождественскую (Тихорецкого района), Медведовскую (Тимашев-ского района) и Темиргоевскую (Курганенского района).

Применить к ним:

а) немедленное прекращение подвоза товаров и полное прекращение кооперативной и государственной торговли на месте и вывоз из кооперативных лавок наличных товаров;

б) полное запрещение колхозной торговли, как для колхозов, колхозников, так и единоличников;

в) прекращение всякого рода кредитования и досрочное взыскание кредитов и других финансовых обязательств;

г) проверку и отчистку органами РКИ в колхозных, кооперативных и государственных аппаратах от «всякого рода чуждых и враждебных элементов»;

д) изъятие органами ОГПУ «контрреволюционных элементов, организаторов саботажа хлебозаготовок и сева».

Предупредить жителей станиц, занесенных на черную доску, что в случае продолжения саботажа будет поставлен вопрос перед правительством о выселении их из пределов края в северные области.

2. В качестве последнего предупреждения отстающих районов: Невинномысского, Славянского, Усть-Лабинского, Кропоткинского, Брюховецкого, Ст.-Минского, Кущевского, Павловского, Кропоткинского, Ново-Александровского и Лабинского полностью прекратить завоз товаров, а в отношении Ейского, Краснодарского, Курганенского, Кореновского, Отрадненского, Каневского, Тихорецкого, Армавирского, Тимошевского и Ново-Покровского не только прекратить завоз, но и вывезти также товары и направить их в другие сельские районы, успешно выполнившие планы сева и хлебозаготовок.

3. В отношении единоличников, отказывающихся от земли и сева (ввиду отсутствия семян. — Авт.), лишить их также и приусадебной земли; просить правительство выселить их в северные области, передав их орудия производства и тягло колхозам; в отношении «злостно невыполняющих план хлебозаготовок» применять взыскания по ст. 61 Уголовного кодекса.

4. Ввиду того, что декрет от 7 августа 1932 г. об охране общественной собственности «крайне неудовлетворительно» проводится в крае, предложить крайпрокуратуре и крайсуду рассмотреть «в ускоренном порядке» все дела по расхищению колхозного и государственного имущества, применив к виновным «все меры суровых наказаний», предусмотренных декретом (расстрел и 10-летний срок концлагерей. — Авт.), с тем, чтобы в 5-дневный срок было рассмотрено не менее 20 дел с опубликованием в печати приговоров осужденным»[221].

В тот же день, 4 ноября, ЦК и ЦКК ВКП(б) приняли постановление «О проведении чистки сельских парторганизаций Северного Кавказа», в котором говорилось: «В целях укрепления сельских парторганизаций, поднятия боеспособности их рядов и мобилизации парторганизаций и широких трудящихся масс на выполнение стоящих перед партией задач (хозяйственное укрепление колхозов, выполнение хлебозаготовок, сева и т. д.) признать необходимым провести чистку сельских парторганизаций Северного Кавказа, в первую очередь районов Кубани. Чистка должна освободить партию от людей чуждых делу коммунизма, проводящих кулацкую политику, разложившихся, неспособных проводить политику партии в деревне. Вычищенных выслать, как политически опасных».

Утверждалась для чистки комиссия в составе: М.Ф.Шкирятова (председатель), С.А.Новоселова, А.Ф.Горкина, Л.В.Ивницкого и Христенко[222].

Тогда же Л.М.Каганович и А.В.Косарев просили ЦК ВКП(б) санкционировать и чистку комсомольских организаций края.

В ноябре 1932 г. на Кубани было исключено из партии 43% коммунистов и более 5 тыс. человек арестовано. Всего же на Северном Кавказе в то время было арестовано 15 тыс. человек[223].

21 ноября Каганович и Шеболдаев посылают Сталину постановление бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) о выселении «саботажников» из края и просят его утвердить. В постановлении предлагалось «в двухнедельный срок выселить 2000 кулацко-зажиточных и единоличных хозяйств Кубани, отказывающихся от обработки земли и срывающих сев».

22 ноября Сталин телеграфирует в Ростов: «Сообщается постановление ЦК (особая папка) от 21 ноября:

«Принять предложение Шеболдаева и Кагановича о выселении из районов Кубани в двухдекадный срок двух тысяч кулацко-зажиточных семей, злостно срывающих сев. Районы выселения определить совместно Северо-Кавказскому крайкому и ОГПУ.

Секретарь ЦК ВКП(б) И.Сталин»[224].

Выселение производилось из 45 станиц 14 районов Кубани; 1000 хозяйств подлежало выселению в Северный край, 1000 — на Урал. Отбор для выселения производился по каждой станице специальными тройками (председатель райисполкома, секретарь райкома партии и уполномоченный ОГПУ). Окончательное утверждение списков для выселения возлагался на краевую тройку. «Кулацко-зажиточные элементы» были отнесены ко второй категории кулацких хозяйств, у них конфисковывались орудия и средства производства в пользу колхозов, а их самих высылали на Север. Единоличники также выселялись, но они не лишались гражданских прав. В отличие от первой группы выселяемых, единоличники могли иметь продовольствие на три месяца, две головы мелкого скота, две единицы простейшего инвентаря, инструмент и вещи, но не свыше 70 пудов.

Вместо выселяемых, на их место вселялись хозяйства из засушливых районов Ставрополья (красноармейцы, переменный состав, сельские коммунисты и комсомольцы)[225].

В декабре 1932 г. Б.П.Шеболдаев в справке в ЦК ВКП(б) о ходе хлебозаготовок и сева на Северном Кавказе сообщал, что к 5 декабря по всем секторам (колхозному, совхозному и единоличному) заготовлено 80% годового плана хлебозаготовок. Достигнуто это в результате применения жестких (скорее — жестоких!) мер воздействия. Так, на Кубани 70-75% низовых руководящих работников получили взыскания, всего же около половины (47%) коммунистов, прошедших чистку, подверглись партийным взысканиям. Исключено из партии в крае 1193 человека, в том числе в ноябре — 536 человек. Краевые судом и его выездными сессиями в течение ноября только по декрету от 7 августа 1932 г. осуждено 949 человек, из них 175 приговорено к высшей мере наказания (приговоры приведены в исполнение). Показательно, что в числе осужденных кулацко-зажиточные элементы или отнесенные к ним составляли 15%, остальные 85% — колхозники и должностные лица.

Народными судами осуждено по 68 районам края (из 83) 6206 человек по закону от 7 августа 1932 г. и по ст. 61 УК РСФСР. По социальному положению более двух третей являлись колхозниками и единоличниками.

Б.П.Шеболдаев просил Политбюро ЦК ВКП(б) разрешить дополнительно выселить и переселить 5 тыс. семей, а также чистку колхозов от «кулацких элементов» (2-3%) с высылкой «наиболее злостных»; чистку колхозного, совхозного и кооперативного аппарата; командировать в дополнение к ранее посланным в деревню 1500 человек еще 150 работников в МТС, райземотделы, совхозы и 50 работников районного масштаба в счет спецмобилизации ЦК ВКП(б).

23 декабря 1932 г. Политбюро приняло предложение Шеболдаева «о выселении 5000 семейств, в том числе 2000 из ст. Полтавской»[226].

В спецсводке Секретно-политического отдела ОГПУ о выполнении плана хлебозаготовок в Северо-Кавказском крае отмечалось, что план хлебозаготовок по 13 решающим районам Кубани выполнен на 69%, сева — на 65,4%. На 4 декабря 1932 г. в крае арестовано 13803 человека (без задержанных заслонами), в том числе на Кубани — 4760 человек. Изъято 69,5 тыс. ц зерна, из них 36,5 тыс. ц на Кубани.

За время «операции» осуждено судами 6007 человек, приговорено к расстрелу 285 человек. В связи с репрессиями и изъятием «под метелку» хлеба настроение населения подавленное, наблюдается тенденция к выезду из края. Из станиц Кореновского, Ново-Покровского, Павловского, Славянского и др. районов имело место массовое бегство крестьян. Из станицы Бейсугской, например, только за 10 дней ушел 321 человек; в Азовском районе 30 ноября бежало «41 хозяйство единоличников вместе с семьями» и т. д.

«В ряде колхозов Обливского района, — говорится в сводке ОГПУ, — в связи с арестом за оппортунизм и саботаж председателей колхозов и членов правлений руководящие должности остаются не занятыми, так как выбираемые или назначенные на эти должности отказываются их занимать.

На хуторе Нужном колхозники категорически отказались идти в состав правления на место б приговоренных к расстрелу»[227].

Показателен в этом отношении рассказ писателя А.Авдеенко о разговоре с одним из заключенных, бывшим председателем колхоза Северо-Кавказского края, осужденным за «саботаж» хлебозаготовок. На вопрос писателя, за что он попал на строительство канала Москва-Волга, бывший председатель колхоза ответил: «Преступно предерживал, сказали, валютное зерно, не хотел продавать государству по твердой цене, чтобы сбыть втихомолку на базаре. Сказали, что создавал дутые, обманные фонды, втрое больше чем надо для прокорма людей и скотины. Сказали, что открыто восхваляю колхозы, а тайно, тихой сапой, создавал в колхозе контрреволюционное гнездо «Колхозы без коммунистов». Читали статью товарища Сталина... извиняюсь, гражданина Сталина «О работе в деревне»? Все плохое из этой статьи судья мне припечатал. Персонально! Старого кулака-зверюгу, с лошадиными зубами, с толстой шеей, всем видимого, плакатного кулака, как сказал гражданин Сталин, мы извели начисто. Теперь есть новый куркуль, «тихий», сладенький, почти святой. Вот и меня, когда я попал под горячую руку, зачислили в тихие и сладенькие...

Верно, я сдал не весь хлеб, не дотянул немного до сверхплановой нормы... Почему, спросите, не дотянул? Дорого дюже. Накладно. Колхозников без хлеба, а скот без кормов надо было оставить. Совесть не позволила морить людей голодом. Не саботажник я, а голова колхоза, доверенное лицо хлебороба... Вот так и загремел «непрозорливый» деревенский работник, незакаленный и переоцененный, как сказал гражданин Сталин. И теперь вот на лагерной наковальне перековываюсь, прозорливости набираюсь»[228].

14 декабря 1932 г. ЦКВКП(б) и СНКСССР принимают постановление «О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в Западной области», в одном из пунктов которого говорилось, что «злейшим врагом партии, рабочего класса и колхозного крестьянства являются саботажники хлебозаготовок с партбилетом в кармане, организующие обман государства, организующие двурушничество и провал заданий партии и правительства в угоду кулакам и прочим антисоветским элементам. По отношению к этим перерожденцам и врагам Советской власти и колхозов, все еще имеющим в кармане партбилет, ЦК и СНК обязывают применять суровые репрессии, осуждение на 5-10 лет заключения в концлагерь, а при известных условиях — расстрел»[229].

Всех исключенных за саботаж хлебозаготовок и сева коммунистов предлагалось выселять в северные области наравне с кулаками.

В целях борьбы с «саботажниками» ЦК ВКП(б) и СНК СССР предписывали ОГПУ и Северо-Кавказскому крайкому «выселить в кратчайший срок в северные области СССР из ст. Полтавской, как наиболее контрреволюционной, всех жителей, за исключением действительно преданных Советской власти и не замешанных в саботаже хлебозаготовок колхозников и единоличников, и заселить эту станицу добросовестными колхозниками-красноармейцами, работающими в условиях малоземелья и на неудобных землях, передав им все земли и озимые посевы, строения, инвентарь и скот выселяемых»[230].

К 19 декабря 1932 г. из 13 районов Кубани в Северный Казахстан было веселено 1992 семьи (9442 человека), а к 27 декабря, сообщал Г.Г.Ягода И.В.Сталину, «операция по выселению станицы Полтавской» была закончена: 2158 семей (9187 человек) погрузили в пять эшелонов и отправили на Урал[231].

Репрессии в связи с хлебозаготовками и озимым севом на Северном Кавказе приняли массовый характер. Арестовывали не только зажиточную часть деревни, но и колхозников, середняков и бедняков-единоличников. Так, за ноябрь — 10 дней декабря 1932 г. было арестовано 16864 человека, в том числе 3130 колхозников, 6955 бедняков и середняков, 1896 должностных лиц и т. д. Спасаясь от репрессий крестьяне бежали из станиц в города и в промышленные центры. Менее чем за месяц (с 15 ноября по 10 декабря) по 45 районам края учтено до 5000 единоличных хозяйств (семей) бежавших из деревни, в том числе 1500 из районов Кубани. За это время одним Черноморским оперсектором ОГПУ было задержано 2279 человек[232].

Бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) 16 декабря, обсудив ход хлебозаготовок в крае, принял ряд организационных выводов. Так, «за оппортунистическую линию в руководстве, потакание кулацкому саботажу, срыв хлебозаготовок» были сняты с работы и исключены из партии секретари Леоно-Калитвенского, Невинномысского, Армавирского и Ейского райкомов ВКП(б); снят с работы, исключен из партии и предан суду председатель Невинномысского райисполкома, снят с работы, исключен из партии и выслан за пределы края председатель Кущевского райисполкома.

Директора Березинского совхоза и совхоза им. Сталина были сняты с работы и отданы под суд. Понесли партийное наказание и уполномоченные крайкома в Вешенском и Верхне-Донском районах.

Руководство 17 других районов было предупреждено за невыполнение своих обязательств по хлебозаготовкам.

В связи с тем, что станицы Темиргоевская и Ново-Рождественская выполнили план хлебозаготовок, крайком принял решение снять их с черной доски, но обязал их продолжать заготовку хлеба до выполнения районом плана в целом.

Вместе с тем, крайком партии устанавливал дополнительный план хлебозаготовок для Мечетинского, Шахтинского и Ремонтненского районов общим объемом более 600 тыс. пуд.[233]

Однако дело этим не ограничилось. 31 декабря 1932 г. бюро крайкома вновь обсуждало вопрос о выполнении годового плана хлебозаготовок. В постановлении крайкома ВКП(б) отмечалось, что наряду с 45 районами и областями, выполнившими план хлебозаготовок, 19 районов (Старо-Минский, Ейский, Каневский, Верхне-Донской, Вешенский и др.) «сорвали выполнение к установленному сроку (1 января 1933 г.) плана хлебозаготовок». Устанавливался новый срок — 10 января — окончания хлебозаготовок всеми районами (как имеющими дополнительные задания, так и не имеющими).

Крайком констатировал, что меры, вытекающие из занесения на черную доску в отношении станиц Уманской, Урупской, Ладожской, Старо-Деревянковской и Мешковской, «проводятся недостаточно». Дополнительно заносились на черную доску станицы: Ст.-Щербиновская, Боковская и Платнировская.

«За саботаж проведения мероприятий партии и защиту классового врага» крайком снял с работы и исключил из партии прокурора Усть-Лабинского района. Был снят с работы и исключен из партии председатель райисполкома этого же района, а также снят с работы председатель Армавирского райисполкома.

Секретари райкомов ВКП(б) 10 районов «в последний раз» были предупреждены, что если они не обеспечат немедленного перелома и окончания к 10 января планов хлебозаготовок, то «вопрос о них будет обсуждаться особо». И, пожалуй, впервые заносились на черную доску персонально руководители крайзернотреста, крайсортсемтреста и директора трех совхозов края[234].

Такие же методы хлебозаготовок применялись и в других районах страны (Украина, Нижняя Волга, Казахстан).

В комиссию Политбюро ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам на Украине вошли: В.М.Молотов (председатель), М.И.Калманович (Наркомат совхозов), С.А.Саркисов (секретарь Донецкого обкома партии), А.М.Маркевич (бывший председатель Трактороцентра) и др. Прибыв на Украину, В.М.Молотов 29 октября телеграфировал Сталину о ходе обсуждения на заседании Политбюро ЦК КП(б)У с участием секретарей обкомов плана хлебозаготовок: «Пришлось жестко покритиковать Украинскую организацию и особенно ЦК КП(б)У за крайнюю демобилизованность в хлебозаготовках, наличие которой члены ЦК полностью подтвердили»[235].

На заседании Политбюро ЦК КП(б)У обсуждался вопрос о дополнительном снижении плана хлебозаготовок, кроме ранее (2 сентября) сниженного на 40 млн пудов. (Винницкой области— 9 млн пуд., Киевской— 11 млн, Харьковской — 8 млн, Днепропетровской — на 4 млн, Одесской — 2 млн, Донецкой — 5 млн и АМССР — 0,5 млн и 0,5 млн пуд. — резерв). С.В.Косиор предлагал снизить на 50 млн пуд., секретарь ЦК и Днепропетровского обкома М.М.Хатаевич — на 70 млн пуд. Секретари обкомов предлагали снижение по своим областям в сумме 77 млн пуд. В.М.Молотов назвал цифру снижения плана хлебозаготовок от 60 до 70 млн с тем, чтобы «оставшийся план в 165— 175 млн пуд. вместо 235 млн пуд. был выполнен безусловно полностью».

В связи со снижением общего плана по Украине Молотов просил Сталина разрешить ему совместно с ЦК КП(б)У пересмотреть ноябрьское задание в 110 млн пуд., несколько снизив его.

На следующий день, 30 октября, он сообщал Сталину о том, что окончательное дополнительное снижение плана хлебозаготовок для Украины установлено в 70 млн пуд., в том числе: для колхозов — 39 млн, для единоличников — 18,9 млн и совхозов — 12,1 млн пуд. На ноябрь план был уменьшен на 20 млн пуд. (90 млн пуд. вместо 110 млн). Для усиления хлебозаготовок необходима посылка из Москвы 50-70 товарищей с партийным опытом, «вроде секретарей губкомов-окружкомов».

В тот же день ЦК КП(б)У, обсудив совместно с Молотовым положение с хлебозаготовками, принял постановление «О мерах усиления хлебозаготовок», в котором отмечался ход хлебозаготовок «исключительно неудовлетворительным» и намечались меры по безусловному выполнению сниженного плана хлебозаготовок. Чтобы избежать возможных ошибок и просчетов при снижении плана, в каждой области зарезервировать 10% от всей суммы уменьшения плана для колхозов в распоряжении области, а при снижении плана единоличникам определить резерв для районов в размере 20% от объема уменьшения хлебозаготовок.

Это значит, что колхозам план хлебозаготовок снижался не на 39 млн пуд., а на 35,1 млн пуд., а единоличникам не на 18,9 млн, а на 15,1 млн пуд. В целом же по колхозно-крестьянскому сектору план хлебозаготовок снижался не на 57,9 млн пуд., а на 50,2 млн пуд.

Для оказания помощи в хлебозаготовках Политбюро ЦК КП(б)У командировало в Одесскую область С.В.Косиора, в Днепропетровскую — В.Я.Чубаря и Н.А.Скрыпника, Киевскую — В.П.Затонского и С.А.Саркисова, Винницкую — П.П.Любченко и К.И.Сухомлина, Черниговскую — Н.П.Голода и К.М.Карлсона, в Донецкую — Г.И.Петровского, Харьковскую — М.М.Хатаевича, в АМССР — Ф.И.Зайцева.

В целях поощрения районов и колхозов, «успешно борющихся за выполнение плана хлебозаготовок, усилить им отпуск промтоваров за счет сокращения отпуска промтоваров» отстающим районам и колхозам[236].

4 ноября секретарь ЦК КП(б) Украины М.М.Хатаевич внес предложение (на имя С.В.Косиора, В.Я.Чубаря) об усилении отгрузки промтоваров селу в целях стимулирования хлебозаготовок. Его предложение заключалось в следующем:

1) Немедленно прекратить отгрузку товаров городам до выполнения ноябрьского плана хлебозаготовок.

2) Просить ЦК ВКП(б) о немедленной отгрузке селу мануфактуры на 16,5 млн руб., калош — на 2,5 млн, платков — на 2 млн руб.

3) Пересмотреть план завоза промтоваров по областям и районам в соответствии с измененным планом хлебозаготовок.

4) Сократить завоз промтоваров районам, плохо выполняющим хлебозаготовки (Одесская обл., 7 районов Днепропетровской области — совсем прекратить отпуск товаров).

5) 10% лучших дефицитных товаров продавать ударникам обмолота и хлебосдачи (Харьковская, Киевская, Донецкая обл.).

В ответ на эти предложения В.М.Молотов на телеграмме Хатаевича написал: «Считаю своевременным активизацию дела снабжения промтоварами как рычага хлебозаготовок. Имею возражения по отдельным пунктам. Надеюсь Вас видеть сегодня в Харькове и договориться по всем вопросам. Молотов»[237].

Форсирование хлебозаготовок на Украине, как и на Северном Кавказе, не ограничивалось мерами массово-разъяснительных работ и материальным стимулированием. В ходе хлебозаготовительной кампании широко применялись административно-репрессивные методы воздействия на колхозы, колхозников и единоличников. В телеграмме обкомам партии от 5 ноября 1932 г. М.М.Хатаевич и В.М.Молотов указывали, что по сообщениям органов ОГПУ, имеют факты расхищения и разбазаривания колхозного хлебы «при участии и под руководством» правлений колхозов и коммунистов. ЦК КП(б)У решительно потребовал «немедленных и решительных мер борьбы с этими явлениями с обязательным и быстрым проведением судебных репрессий и беспощадной расправы с преступными элементами в правлениях колхозов» на основе декрета от 7 августа 1932 г. с освещением этих фактов в печати. «Пассивность в этом деле обкомов и райкомов и не доведение до конца соответствующих репрессий... ЦК КП(б)У будет рассматривать как худший вид гнилого либерализма, нетерпимого в большевистской партии»[238].

Одновременно с этим Политбюро ЦК КП(б)У разослало директиву всем обкомам, горкомам и райкомам партии и копию НКЮ и Прокуратуре УССР об усилении помощи в хлебозаготовках органов юстиции[239].

ЦК КП(б)У обязал органы юстиции вне очереди рассматривать дела по хлебозаготовкам, как правило выездными сессиями судов, «с применением суровых репрессий». Для этого в каждой области организовать не менее 5-10 добавочных разъездных судебных сессий. Судебный разбор дел и «применение строжайших репрессий должны сопровождаться широким развертыванием массовой работы» вокруг этих процессов.

Административные органы обязывались быстро проводить все меры взыскания к «злостным несдатчикам хлеба».

НКЮ и Прокуратуре Украины предлагалось немедленно дать органам юстиции соответствующую директиву об активизации их участия в хлебозаготовках.

В первой декаде ноября С.В.Косиор разослал всем обкомам и райкомам партии грозную телеграмму с требованием обеспечить резкий скачок в хлебозаготовках во вторую и третью пятидневки по всем секторам (колхозному, совхозному, единоличному), в противном случае ЦК КП(б)У «будет вынужден поставить вопрос о применении более решительных мер воздействия к районам, своей безобразной работой срывающим хлебозаготовки»[240].

В отношении единоличников Политбюро ЦК КП(б)У рекомендовало сельсоветам придерживаться следующего порядка:

а) в первую очередь добиться быстрого выполнения плана хлебозаготовок членами сельсоветов, комиссий содействия хлебозаготовкам (комсоды). Невыполняющих план исключать из состава сельсовета, комсодов, правлений сельских единых потребительских обществ (СельЕПО) и т.п. и применять к ним репрессии как к злостным несдатчикам;

б) к единоличникам, злостно уклоняющимся от выполнения хлебозаготовок, немедленно применять репрессии в судебном порядке;

в) к тем единоличникам, которые продавали хлеб на рынке, дополнительно к мерам бесспорного взыскания применять штрафы в размере рыночной стоимости не-сданного хлеба (без освобождения от сдачи зерна);

г) единоличников, которые не только злостно уклоняются от выполнения планов хлебозаготовок, но и ведут подрывную работу против заготовок, лишать земельных наделов, в том числе и усадебной земли, выселять из пределов района и области;

д) хозяйствам, уклоняющимся от выполнения хлебозаготовок, должен быть немедленно прекращен отпуск промтоваров;

е) к единоличным хозяйствам, не выполняющим обязательств по сдаче хлеба, должна быть усилена работа по взысканию обязательных платежей: сельхозналога, страховки, самообложения, кредитов и проч., применяя меры бесспорного взыскания.

Органы суда и прокуратуры обязаны рассматривать дела по хлебозаготовкам вне очереди и заканчивать в течение 5-8 дней выездными сессиями нарсудов на месте, непосредственно в селе.

В отношении кулацких хозяйств в случае невыполнения ими твердых заданий по хлебосдаче применять «наиболее жесткие и суровые» меры, в том числе продажа всего имущества, арест и выселение за пределы области[241].

18 ноября 1932 г. Политбюро ЦК КП(б)У с участием Молотова приняло новое постановление «О мерах по усилению хлебозаготовок», совершенно исключительное по своим мерам воздействия на колхозы и крестьян.

Запрещалось расходование всех натуральных фондов колхозов, неудовлетворительно выполняющих хлебозаготовки. Предлагалось организовать «строжайшую проверку всех этих фондов, действительных их размеров, место их хранения, лиц, ответственных за их сохранность» под контролем райисполкомов и райкомов партии.

Предоставлялось право райисполкомам перечислять в фонд хлебозаготовок все натуральные фонды, созданные в колхозах, невыполняющих план хлебозаготовок.

Допускалась с санкции облисполкомов сдача в счет хлебозаготовок семенных фондов колхозов.

Запрещалась выдача каких-либо натуральных авансов. В колхозах, неудовлетворительно выполняющих план хлебозаготовок и раздавших сверх установленных натуравансов хлеб для общественного питания, дополнительной выдачи отходов и т.п., «немедленно организовать возвращение незаконно розданного хлеба» в счет выполнения хлебозаготовок. Председателей правления этих колхозов привлечь к строгой ответственности за растрату колхозного хлеба с изъятием хлеба, в первую очередь у членов правлений колхозов, счетоводов, кладовщиков, полеводов и т. д.

Во всех районах немедленно организовать изъятие у колхозников и единоличников хлеба, «разворованного при уборке, молотьбе, перевозке, из амбаров и прочее...» В отношении колхозников, имеющих посевы зерна на приусадебных участках, полностью засчитать весь урожай «в счет натуральной выдачи по трудодням с изъятием излишне выданного хлеба на выполнение плана хлебозаготовок».

В колхозах, допустивших разворование хлеба и срывающих хлебозаготовки, применять натуральные штрафы в виде дополнительного задания по мясозаготовкам «в размере 15-месячной сдачи мяса, как по общественному, так и по индивидуальному скоту колхозника».

Для единоличных хозяйств, «срывающих хлебосдачу», также устанавливались натуральные штрафы в размере 15-месячной сдачи мяса и годичной нормы сдачи картофеля, не освобождая их от полного выполнения хлебозаготовительного задания.

В целях преодоления «кулацкого влияния» в колхозах и сельских парторганизациях ЦК КП(б)У постановил установить занесение на черную доску колхозов с вытекающими отсюда последствиями (как на Северном Кавказе).

Из других организационных мер по усилению хлебозаготовок отметить такие, как мобилизация на срок до 1 января 1933 г. 600 коммунистов из промышленных центров — Харькова, Донбасса, Днепропетровска, Одессы и Киева, а также организация 1100 бригад активистов колхозов, успешно выполнивших или выполняющих хлебозаготовки.

В целях укрепления сельских парторганизаций ЦК КП(б)У признал необходимым произвести чистку в Снегиревском и Фрунзенском районах Одесской области, Солонянском, Васильковском и Больше-Лепетихском районах Днепропетровской области[242].

Не прошло и трех недель, как 6 декабря 1932 г. СНК УССР и ЦК КП(б)У приняли постановление о занесении на черную доску 6 сел Днепропетровской, Одесской и Харьковской областей «за явный срыв плана хлебозаготовок и злостный саботаж, организованный кулацкими и контрреволюционными элементами». В тот же день С.В.Косиор и В.Я.Чубарь телеграфируют в Днепропетровск секретарю обкома В.А.Строганову, в Одессу — М.М.Майорову и в Харьков — Р.Я.Терехову с распоряжением немедленно обеспечить полное проведение в жизнь постановления ЦК и СНК о занесении на черную доску сел названных областей. Предлагалось организовать отклик на это постановление со стороны колхозов и сел этих и соседних районов и общественное с их стороны воздействие на села, занесенные на черную доску[243].

Следует отметить, что невыполнение плана хлебозаготовок в подавляющем большинстве случаев происходило не из-за саботажа и расхищения хлеба, а из реальных возможностей.

Валовый сбор зерновых на Украине в 1932 г. был 780,8 млн пуд., а план хлебозаготовок — 356,0 млн пуд, т. е. 45% от валового сбора, в то время как в 1931 г. валовый сбор составлял 1079,7 млн пуд., а план— 434,0 млн пуд (40,2%), а фактически хлебозаготовки в 1931/32 г. составили 415,4 млн пуд или 38,5%.

Что касается так называемого расхищения и воровства хлеба, то хотя они и имели место, но не в таком размере, чтобы так сказаться на хлебозаготовках 1932 г. Кроме того, следует иметь в виду, что к маю 1932 г. 16% колхозов Винницкой области, 28% — Киевской и 15% — Харьковской области не рассчитались с колхозниками хлебом на трудодни 1931 г., поэтому пришлось использовать для этого зерно урожая 1932 г. («расхищать»)[244].

20 ноября 1932 г. В.М.Молотов телеграфировал С.В.Косиору из Геническа Днепропетровской области: «До сих пор в районах действует распоряжение о продаже всюду спичек, соли и керосина. Есть об этом распоряжение Бляхера от 9 ноября. Надо немедленно это отменить и проследить выполнение». Речь шла о том, что в Днепропетровской области, неудовлетворительно выполняющей план хлебозаготовок, продаются в селах и районных центрах товары первой необходимости.

Одновременно он пишет письмо в Чубаревку (той же Днепропетровской области) секретарю райкома партии Константинову и председателю райисполкома Булаве (копию направляет секретарю Днепропетровского обкома Строганову и председателю облисполкома Алексееву) о том, что нужно сделать для улучшения партийного руководства хлебозаготовками:

Во-первых, понять тактику классового врага в деревне, где «агенты кулачества забрались во многие щели и дырки и умело прикидываются «друзьями» колхозников, пролезая в правления, а иногда облюбовывая для себя посты счетоводов и завхозов колхозов, причем преступная «работа» этих примазавшихся к колхозам лжедрузей во многом облегчается оппортунистической слепотой и бесхарактерностью части коммунистов».

Во-вторых, направить острие политической работы «на раскрытие в колхозах всех и всяких хитростей и ухищрений агентуры и плетущихся за ней подпевал, изощряющихся в разного рода надувательствах честных колхозников и нашего рабоче-крестьянского государства путем растаскивания и расхищения колхозного общественного хлеба и открыть на все это глаза колхозников». Без этого, считал Молотов, нельзя обеспечить выполнение основных обязанностей перед Советской властью, которые «должны быть поставлены сознательными колхозниками выше всех других дел».

В-третьих, не полагаться на агитационно-массовую работу, хотя бы и с принятием в дополнение к ней большого числа постановлений о партийных взысканиях.

В-четвертых, сосредоточить внимание на практической работе по хлебозаготовкам, установив контроль за молотьбой, перевозкой и хранением зерна. Своевременно проводить меры экономического воздействия на колхозы, а также твердо проводить репрессивные меры в отношении контрреволюционных саботажников хлебозаготовок.

В-пятых, проникнуться большевистским недоверием к таким постановлениям и обещаниям, проведение которых на деле не обеспечено должной активностью и умением их выполнять[245].

Как видим, в письме Молотова намечена целая программа «борьбы за хлеб» не только для коммунистов Генического района, но и всей Днепропетровской области, и даже республики. Не случайно он копию письма послал и в обком, и в облисполком.

Пристрастие Молотова к насилию и репрессиям сказалось во всей его деятельности, и не только на Украине, когда он возглавлял комиссию ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам. 21 ноября 1932 г. он, например, вместе с В.Я.Чубарем, В.А.Строгановым и М.И.Калмановичем в телеграмме И.В.Сталину предлагал «предоставить ЦК КП(б)У в лице спецкомиссии (Косиор, Реденс, Киселев изЦКК) на период хлебозаготовок окончательное решение приговоров о высшей мере наказания с тем, чтобы ЦК КП(б)У раз в декаду отчитывался о своих решениях по этим делам перед ЦК ВКП(б)»[246].

Позиция Молотова в вопросах хлебозаготовок особенно наглядно проявилась в его полемике с секретарем ЦК КП(б) Украины М.М.Хатаевичем.

В брошюре о хлебозаготовках Хатаевич писал, что в колхозах следует заготовлять товарный хлеб, т. е. тот хлеб, который остается после удовлетворения внутренних потребностей (продовольственных, семенных, фуражных, страховых фондов). Молотов решительно не соглашался с этим и по его настоянию Политбюро ЦК КП(б)У 18 ноября 1932 г. приняло решение:

«1. Ввиду неудовлетворительных некоторых формулировок в брошюре т. Хатаевича о хлебозаготовках — изъять из обращения до внесения в нее т. Хатаевичем необходимых исправлений.

2. После внесения исправлений — предложить членам Политбюро просмотреть и потом издать»[247].

23 ноября М.М.Хатаевич пишет записку В.М.Молотову:

«Тов. Молотову.

По поводу места на стр. 7 моей брошюры (от слов: «каждый наш партруководитель» ит.д.), вызвавшее наибольшие Ваши нападки, считаю необходимым напомнить Вам следующее:

Ту же мысль, почти буквально, в тех же словах, я высказал на заседании Политбюро ЦК КП(б)У 29 октября в вашем присутствии и не встретил с Вашей стороны по этому поводу никаких возражений.

Я согласен, что в нынешних условиях, в условиях борьбы за хлеб на Украине в текущем году, было с моей стороны неправильно оставлять в брошюре подобное место, ибо, чтобы накормить теперь, немедленно, рабочий класс и Красную Армию, нам придется брать любой хлеб в колхозах, не считаясь с тем — товарный он или не товарный.

Но если ставить вопрос о хлебозаготовках в колхозах вообще, то я продолжаю считать формулировку, данную мной на стр. 7 брошюры, правильной. Я считаю, что мы должны заготовлять в колхозах товарный хлеб, а не хлеб вообще. Борьба за хлеб должна иметь в виду не только получение того хлеба, который уже произведен, но и увеличение производства хлеба. А для того, чтобы производство хлеба увеличивалось соответственно нуждам и потребностям пролетарского государства, мы должны заботиться о том, чтобы основные производственные и потребительские нужды колхозов и колхозников были удовлетворены, иначе они сеять и расширять производство не будут».

«Мне кажется, — продолжал Хатаевич, — что из этого исходило постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 6 мая с. г., в котором объявлялось о некотором уменьшении хлебозаготовок и о колхозной торговле хлебом.

...Формула «колхозы для пролетарского государства, а не пролетарское государство для колхозов» для меня является более чем бесспорной. Но в колхозах есть еще колхозники — крестьяне — вчерашние единоличники, которые могут отвернуться от колхозов, махнуть на них рукой, если мы не обеспечим им должной заинтересованности в колхозном производстве. Рабочий класс и его партия должны подчинять себе и вести за собой крестьянство, особенно колхозное, ... мерами правильной ленинской политики в отношении к крестьянству, рассчитанной и построенной на том, чтобы обеспечить со стороны колхозного крестьянства, его передовой части в особенности, должную поддержку пролетарскому государству.

Коли в том, что я здесь написал, по-Вашему, есть оппортунизм, то Вам следует тогда отнести меня к разряду неисправимых оппортунистов», — заканчивалась записка (письмо) Хатаевича[248].

В тот же день Молотов ответил ему:

«Тов. Хатаевич!

Начал было писать ответ на Ваше письмо, но времени нет. И поэтому ограничиваюсь несколькими строчками.

Ваша позиция в корне неправильная, небольшевистская. Нельзя большевику отодвигать удовлетворение нужд — минимальных нужд, по строго и неоднократно проверенному партией решению — нужд государства на десятое и даже на второе место, на удовлетворение этих нужд из колхозных и других «озадков».

Большевик, продумав и проверив их размер и обстановку в целом, должен поставить удовлетворение нужд пролетарского государства во впервоочередном порядке.

С другой стороны, нельзя впадать в обратную оппортунистическую крайность: «брать любой хлеб и где угодно, не считаясь и пр.» Эта позиция также небольшевистская и вытекает из отчаяния, к чему мы не имеем никаких оснований.

Итак, Вам надо поправить Вашу ошибку, не настаивать на ней и вести работу по-большевистски, чему у вас много данных.

С тов. приветом В.Молотов

23 ноября. Харьков»[249].

Разумеется, в этой полемике прав был Хатаевич, а не Молотов, тем не менее Хатаевич в практической работе по хлебозаготовкам на Украине проводил ту же политику, что и Молотов. Не случайно в 1932 г. он был переведен из Средне-Волжского края на Украину в качестве секретаря ЦК КП(б)У, отвечавшего за работу в деревне. Но в отличие от Молотова он лучше знал положение в сельском хозяйстве, настроение деревни, просчеты в планировании хлебозаготовок и пытался как-то скорректировать хлебозаготовительную политику, чтобы не довести дело до крестьянского восстания (как это было весной 1930 г.).

27 декабря 1932 г. М.М.Хатаевич в письме И.В.Сталину объяснял причины неудовлетворительного хода хлебозаготовок на Украине. В их числе он называет плохое планирование хлебозаготовок: «Несмотря на многократные исправления планов, многочисленные ошибки, имевшие место в планировании хлебозаготовок, в виде дачи одним районам нереальных невыполнимых заданий, другим легких (? — Авт.), до сих пор ошибки не исправлены.

Считаю необходимым сказать, что план хлебозаготовок в 425 млн пудов (после снижения 315 млн), который вначале получила Украина, не содействовал созданию должной мобилизованности в борьбе за хлеб. Многие были уверены в его невыполнимости и ничего не делали. Если бы вначале Украина получила 350 млн — скорее бы выполнила».

Сталин на письме приписывает: «Интересно», а Молотов: «Ложную установку свою т. Хатаевич углубляет»[250].

Еще до письма Хатаевича, 10 декабря, на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) заслушивается доклад С.В.Косиора, ход хлебозаготовок признается неудовлетворительным. Л.М.Кагановичу и П.П.Постышеву предлагается «немедленно выехать на Украину на помощь ЦК КП(б)У и СНК УССР, засесть в решающих областях в качестве особоуполномоченных... и принять все необходимые меры организационного и административного порядка для выполнения хлебозаготовок»[251]. Отменяется постановление ЦК КП(б) Украины о колхозных фондах, и теперь в счет хлебозаготовок начинают вывозиться и семена.

14 декабря 1932 г. принимается, ранее упомянутое, постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и Западной области, которое обязывало ЦК КП(б)У и СНК УССР «под личную ответственность т. Косиора и Чубаря, закончить полностью план заготовок зерновых и подсолнуха до конца января 1933 г.»

В целях «разгрома сопротивления хлебозаготовкам кулацких элементов и их «партийных» и беспартийных прислужников» ЦК И СНК постановили:

«Арестованных изменников партии на Украине, как организаторов саботажа хлебозаготовок, бывших секретарей районов, председателей исполкома, заведующих райзо, председателей райколхозсоюзов, а именно: Ореховский район — Головина, Пригоду, Паламарчука, Ордельяна, Луценко; Балаклейский район — Хорешко, Ус, Фишмана; Носовский район — Яременко; Кобелякский район — Ляшенко; Болыне-Токмакский район — Ленского, Косачеко, Дворника, Зыка, Долгова — предать суду, дав им от 5 до 10 лет заключения в концентрационных лагерях». Всех исключенных за саботаж хлебозаготовок и сева «коммунистов» выселять в северные области наравне с кулаками.

Этим же постановлением предоставлялось Косиору и Чубарю право «приостанавливать снабжение товарами особо отстающих районов впредь до окончания ими хлебозаготовительного плана»[252].

Заметим, что по Кобелякскому району Харьковской области в постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР упомянут только секретарь райкома партии К.Г.Ляшенко, так как другие должностные лица уже были сняты с работы, а некоторые и осуждены. Так, председатель райколхозсоюза И.В.Виноградов в ноябре 1932 г. осужден на 10 лет ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей). 23-25 декабря Харьковским областным судом за невыполнение («саботаж») плана хлебозаготовок бывший секретарь Кобелякского РК КП(б)У, член партии с июня 1917 г., красный партизан, осужден на 10 лет ИТЛ в отдаленных районах СССР; бывший председатель райисполкома, красный партизан Ф.К.Бема и директор МТС, красный партизан И.Е.Обыдало получили по 8 лет заключения в концлагерях. Другие районные работники (редактор газеты, заведующий отделами райкома) были сняты с работы со строгими выговорами с предупреждениями.

Как сообщал Косиор Сталину, в ноябре-начале декабря 1932 г. на Украине в связи с хлебозаготовками органами ГПУ арестовано 340 председателей колхозов, 750 членов правлений колхозов, 140 счетоводов, 140 бригадиров, 265 завхозов и весовщиков, 195 других работников колхозов. На «черную доску» решением ЦК КП (б) и СНК УСССР занесено 6 крупных сел (Днепропетровская, Харьковская, Одесская области), а постановлениями облисполкомов — около 400 колхозов.

Помимо должностных лиц, арестовывались и рядовые колхозники и единоличники, «повинные в срыве хлебозаготовок». К началу декабря 1932 г. было арестовано 8880 человек.

Л.М.Каганович, командированный на Украину для усиления хлебозаготовок, 22 декабря 1932 г. телеграфировал И.В.Сталину, что на состоявшемся 21-22 декабря заседании Политбюро ЦК КП(б)У «наметили ряд практических мер по усилению хлебозаготовок». Ввиду того, что значительная часть уполномоченных по хлебозаготовкам «отсиживается, покрывает бездеятельность, порой прямое предательство районных работников» — разослали решительное предупреждение, а «10 наихудших сняли с работы и дело об их пребывании в партии передали в ЦКК... Сегодня постановили арестовать и отдать под суд с опубликованием в печати четырех наиболее злостно срывающих хлебосдачу директоров совхозов».

Сталин на телеграмме написал: «Хорошо!»[253]

27 декабря 1932 г. Каганович снова телеграфирует Сталину о мерах по выполнению плана хлебозаготовок на юге Украины. Он сообщал, что в результате проведения кустовых совещаний (в Одессе, Херсоне, Вознесенске) секретарей райкомов и уполномоченных по хлебозаготовкам, а также путем личного посещения ряда районов и колхозов выявились серьезные недостатки:

1. Кроме семенных и страховых фондов, обнаружены «большие запасы озимых культур», якобы необходимых для обмена на яровые семена.

2. Сельские партийные организации «крайне засорены: значительная часть районщиков саботирует хлебозаготовки», а честные работники растерялись, «не получая четкого руководства обкома» (Одесского. — Авт.).

3. Нет борьбы с ворами, расхитителями хлеба, а вместо этого у колхозников отбирали полученные на трудодни авансы.

Из этого Каганович делает вывод: «ударить по расхитителям хлеба, а семена «придется собирать как за счет разворованного», так и за счет «самообложения колхозников». Вместе с тем принято решение выселить из Одесской области 500 семей «саботажников», а в отстающие районы послать «дополнительных работников»[254].

С.В.Косиор также просил Сталина разрешить выселение на Север 300 семей из Черниговской области. Политбюро ЦК ВКП(б) 26 и 31 декабря санкционировало применение таких мер репрессий.

Тогда же были приняты решения о выселении «кулацких» семей и одиночек из Днепропетровской области. Всего из трех областей Украины (Одесской, Черниговской и Днепропетровской) в начале января 1933 г. было выселено в Северный край свыше 1500 семей (7529 человек). Кроме того, ЦК КП(б)У просил разрешения выселить 400 семей из Харьковской области.

Проводились также массовые операции по изъятию (арестам) «саботажников» хлебозаготовок. В Днепропетровской области, сообщал Постышев Сталину 4 января 1933 г., арестовано 4898 человек, но результатов это не дало. «Репрессии не всегда содействуют хлебозаготовкам, — писал он, — а нередко били хорошие колхозы»[255].

О масштабах репрессий осенью 1932 г. можно судить хотя бы по такому факту — в тюрьмах Украины находилось, по данным обследования НК—РКП, 54 210 человек, значительная часть которых была осуждена в связи с хлебозаготовками. Тем не менее, даже неоднократно сниженный план не был выполнен.

Об этом свидетельствуют данные на 2 февраля 1933 г.[256]:

Если исходить из данных приведенной таблицы, то в переводе на пуды к 1 февраля 1933 г. было заготовлено 236,5 млн пуд., т. е. на 72,8 млн пуд. меньше, чем устанавливалось постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 6 мая 1932 г. Но если учесть, что в течение августа 1932 г. — января 1933 г. план хлебозаготовок для Украины три раза снижался (16 августа на 40 млн пуд., 30 октября на 70 млн пуд. и 12 января 1933 г. — на 28 млн пуд.), то годовой план должен уменьшиться на 138 млн пуд., т. е. до 218 млн пуд., а он согласно январскому (1933 г.) постановлению ЦК ВКП(б) составил 260 млн пуд. Вероятно, наряду с уменьшением плана хлебозаготовок, шло и его увеличение (на 42 млн пуд.)[257].

Для выполнения плана хлебозаготовок Политбюро ЦК КП(б)У в соответствии с решением ЦК ВКП(б) обязал все обкомы и райпарткомы партии «все имеющееся наличное зерно в колхозах, в том числе и так называемые семенные фонды», должно быть «немедленно на протяжении 5-6 дней» вывезено «на выполнение плана хлебозаготовок»[258].

Все равно план хлебозаготовок 1932/33 г. Украина не выполнила.

С большим напряжением проходили хлебозаготовки и в Поволжье. План хлебозаготовок из урожая 1932 г. постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 6 мая 1932 г. был установлен для Средне-Волжского края 72 млн пуд. и для Нижне-Волжского края — 77 млн пуд., не считая 90% гарнца и возврата семенной и продовольственной ссуд[259]. Поэтому снижение заготовок хлеба в 1932/33 г. было не намного меньше, чем в 1931/32 г. Это видно из того, что размер дополнительных заготовок сверх установленного плана в целом составил 180 млн пудов. Таким образом, план хлебозаготовок для колхозов и единоличных хозяйств в 1932 г. предусматривал не 1103 млн пуд., а 1283 млн, что не намного меньше, чем в 1931 г. (1367 млн пуд.), т. е. на 6,1%.

Хлебозаготовки 1932 г. начались в ходе уборки урожая. 20 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило план хлебозаготовок на июль в размере 60 млн пуд., в том числе на Средней Волге — 2,2 млн, на Нижней Волге — 4,1 млн пуд.

12 августа 1932 г. секретарь Средне-Волжского крайкома М.М.Хатаевич и председатель крайисполкома Г.Т.Полбицын в докладной записке в ЦК ВКП(б) и СНК СССР сообщали о низкой урожайности и ее причинах. В основных пшеничных районах Левоборежного Заволжья урожай был в среднем не более трех центнеров с гектара, что объяснялось «не только засушливостью климата», но и полным отсутствием правильных севооборотов, когда «на протяжении 5-7 и более лет пшеница сеется по пшенице»; «чрезвычайным перенапряжением тягловой силы» (в среднем 10,4 га на единицу тягловой силы против 6,3 га в 1928 г.), особенно по Левобережью (12 га). Конское поголовье с 1928 г. сократилось на 400 тыс. голов (с 1140 тыс. голов до 740 тыс.). В связи с этим руководители края ставили перед Наркоземом СССР вопрос об улучшении агротехники земледелия (рекомендации Трактороцентра и НКЗ «пахать не глубже 8-10 и даже 6 см), о выполнении плана ЦК и СТО о завозе в край тракторов, комбайнов и другой сельхозтехники[260].

Несмотря на засуху, низкий урожай зерна не только в Левобережье, но и в Правобережье, непродуманное расширение посевных площадей при недостатке сельхозтехники и тягловой силы — все это сказывалось на валовых сборах зерна, а, следовательно, и на хлебозаготовках. С большим трудом и с широким применением репрессивных мер Средне-Волжский край к 12 января 1933 г. выполнил план хлебозаготовок и ему была разрешена колхозная торговля хлебом. Однако торговать было нечем, так как почти весь хлеб был вывезен в счет заготовок.

Еще более тяжело обстояло дело с хлебозаготовками в Нижне-Волжском крае. Как отмечалось в докладной записке заведующего сектора учета Наркозема М.И.Гегечкори Я.А.Яковлеву, по оценкам Нижне-Волжского краевого земельного управления урожайность зерновых в крае определялась в 4,3 ц с га, а в Автономной Республике немцев Поволжья — в 3,2 ц. По его мнению, это заниженная оценка урожая, и поэтому предлагал увеличить оценку урожайности по Союзу (в среднем) до 7,1 ц вместо 6,6 ц, определяемых непосредственно крайземуправлениями. По Нижне-Волжскому краю оценки урожайности крайзу и сектора учета НКЗема СССР совпадали[261].

На 20 сентября 1932 г. в крае было заготовлено 28 млн пудов, что составляло 36,4%. К 1 ноября план заготовок был выполнен на 52%. «Основными причинами неудовлетворительного хода хлебозаготовок, — по мнению ОГПУ, — являются: значительный рост оппортунистических и потребительских настроений среди низовых работников, широко развернутая и непрерывно нарастающая активная контрреволюционная деятельность кулацких, эсеровских, поповских и прочих антисоветских элементов, засоренность правлений и среднего руководящего состава колхозов, а также состава колхозников, ставшее за последнее, время острым сопротивление заготовкам со стороны единоличников и пр.» (курсив документа. — Авт.)[262].

Несмотря на то, что с июня по ноябрь 1932 г. по линии ОГПУ было арестовано 3319 человек, отмечалось в спец-сводке, наблюдается «нарастание нездоровых настроений среди значительных групп колхозников», которое идет по линии:

а) боязни остаться в колхозах без хлеба после выполнения хлебозаготовок;

б) проявления тенденций к выходу из колхозов;

в) снижения трудовой дисциплины («все равно весь хлеб вывезут, и останемся, как в прошлом году, голодными»)[263].

В связи с так называемой антихлебозаготовительной «контрреволюционной» деятельностью в 26 особо отстающих района были «выброшены опергруппы ПП ОГПУ». В результате чего на 8 ноября 1932 г. арестовано 5896 человек, а годовой план хлебозаготовок был выполнен на 77,1 %.

В числе арестованных (по данным 1992 чел.) 1052 являлись должностными лицами колхозов и сельсоветов: 36 председателей сельсоветов, 30— членов сельских советов, 87 — председатели колхозов, 270 — членов правлений колхозов, 201 — бригадиров, 348— завхозов и кладовщиков, 76 счетных работников. Кроме того, арестовано 340 сельских коммунистов[264].

Постановлениями краевых организаций на «черную доску» был занесен ряд сельсоветов и колхозов, и им был объявлен бойкот до полного выполнения хлебозаготовок, в том числе 20 сельсоветов Урюпинского, Нехаевского, Нижне-Чирского, Клетского, Котельниковского, Самойловского и Мало-Сердобинского районов.

17 декабря 1932 г. ЦК ВКП(б) заслушал доклад секретаря Нижне-Волжского крайкома партии В.В.Птухи о ходе хлебозаготовок и принял специальное постановление, в котором констатировал, что крайком «не организовал большевистской борьбы за хлеб». Крайком был «озабочен мероприятиями против мнимой опасности того, что колхозы останутся без хлебного фонда для торговли», упустив из виду действительную опасность невыполнения государственного плана хлебозаготовок.

ЦК ВКП(б) обязал секретаря Нижне-Волжского крайкома Птуху и председателя крайисполкома Козлова «безусловно закончить выполнение годового плана хлебозаготовок к 1 января 1933 г.

18 декабря состоялось заседание бюро Нижне-Волжского крайкома с участием комиссии ЦК ВКП(б) во главе с Постышевым (члены комиссии Зыкин, Гольдин, Шкляр), аналогичной чрезвычайным комиссиям Кагановича и Молотова. Бюро крайкома ВКП(б) совместно с секретарем ЦК ВКП(б) Постышевым приняло постановление:

1. Провести в крае перегруппировку сил лучших работников районов, закончивших план, перебросить их в отстающие районы, оказать помощь этим районам «дополнительной подброской молотилок», посылкой специальных бригад для ремонта молотилок и тракторов, а также командировать из края ответственных работников для проверки местных партийных организаций.

2. Указать секретарям райкомов, председателям райисполкомов, не выполнивших план хлебозаготовок, что оставшиеся 10% годового плана по краю ложатся исключительно на них. За невыполнение хлебозаготовок в срок руководители отстающих районов будут подвергнуты «самому строжайшему партийному взысканию вплоть до исключения из партии.

На этом же заседании крайкома обсуждались и другие вопросы, связанные с хлебозаготовками. Так, по вопросу о выполнении плана хлебозаготовок совхозами Сортсемтреста было предложено его управляющему к 25 декабря «выполнить полностью план хлебозаготовок», а Союзсеменоводу и Заготзерно принять хлеб от семеноводческих совхозов на месте, «опечатать склады и принять меры для организации надлежащего хранения».

Рассмотрены также предложения секретарей Татищевского и Мало-Сердобинского райкомов партии об изъятии хлеба у колхозников и об организации проверки излишков хлеба у отдельных колхозников в колхозах, не выполнивших план. Крайком по существу одобрил эти предложения, оговорив, что эти мероприятия «требуют участия колхозного актива».

На заседании бюро крайкома было принято письмо Постышева секретарю Нижне-Чирского райкома как директива крайкома и крайисполкома всем райкомам партии, в котором предлагалось досрочно взыскать все государственные обязательства у колхозов, занесенных на черную доску, в следующем порядке:

В первую очередь — применять досрочное взыскание с колхозников государственных обязательств (страховые обязательства, налоги, мясозаготовки), описывая и продавая их имущество;

Во вторую очередь — взыскать с колхозов, продавая обобществленное имущество, за исключением тягловой силы (лошадей, волов, молодняка) и сельхозинвентаря[265].

23 декабря 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) разрешило крайкому партии выселить за пределы края на Север 300-400 единоличных хозяйств «из числа наиболее злостных саботажников по сдаче хлеба»[266].

11 декабря Сталин и Молотов в шифровке Постышеву, Птухе и Козлову предлагали председателя Алексеевского райисполкома Макарова, председателя райколхозсоюза Суворова, зав. райзо Сиволапова, зав. райснаба Решетникова судить за прекращение хлебосдачи, а также «подобных преступников по другим районам» и «дать 5, лучше 10 лет тюремного заключения» с опубликованием в печати[267].

Следует заметить, что Алексеевский район Нижне-Волжского края не относился к числу отстающих по хлебозаготовкам. 13 декабря выездная сессия краевого суда осудила их, а также секретаря РК ВКП(б) Шутова к 10 годам тюремного заключения.

О тяжелом положении с хлебозаготовками (хотя они к концу декабря выполнены более 90%) свидетельствует телеграмма крайкома в Политбюро ЦК с ходатайством увеличить план хлебоснабжения на январь 1933 г. на 1,9 тыс. тонн. Политбюро ходатайство отклонило, но согласилось отпустить 1 тыс. тонн авансом на местные нужды от закупки хлеба после выполнения краем хлебозаготовок[268].

Крайком ВКП(б) для выполнения плана хлебозаготовок вынужден был принять 4 января 1933 г. решение, обязавшее районы дополнительно заготовить хлеб в колхозах, уже выполнивших план[269].

В декабре 1932 г. в Северный край было выслано 346 семей (1444 человека). Занесение на черную доску широко практиковалось (в одном Нижне-Чирском районе занесено 25% колхозов), тысячи крестьян и должностных лиц были арестованы, сотни коммунистов исключены из партии — все это широко применялось в ходе хлебозаготовок в крае, несмотря на это, план не удалось выполнить ни в декабре 1932 г., ни в январе-феврале 1933 г. Партийно-государственное руководство страны и регионов объясняло это происками классового врага. Командированный на Нижнюю Волгу секретарь ЦК ВКП(б) П.П.Постышев в докладной записке в Политбюро (декабрь) сообщал, что «кулаки в Нижне-Волжском крае совершенно распоясались, обнаглели, в некоторых случаях захватили в свои руки руководство колхозами и сельсоветами и в целом ряде случаев по существу взяли в свои руки хлебозаготовки». В декабре было обнаружено в 43 районах края свыше 1000 ям, из которых изъято 251 768 пудов зерна, расхищался хлеб на элеваторах (Михайловского, Камышевского районов).

Этим оправдывались насилие и репрессии.

В Западно-Сибирском крае постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о хлебозаготовках и колхозной торговле от 6 мая 1932 г. было воспринято неоднозначно. Наряду с положительным отношением к нему, в основном рабочих: «При проведении такого постановления, несомненно, надо ожидать материального улучшения крестьянства, а в зависимости от этого улучшится и положение рабочего...»

Другие считали: «Поздно хватились торговать и уменьшать цифры, сначала у крестьян все выкачали, а когда не осталось ничего — снижать и торговать начали...» «Что же колхозы повезут на базар, когда они сами сидят голодные...»

Точно так же отзывались и о постановлении о плане скотозаготовок и мясной торговле колхозниками и единоличниками (10 мая 1932 г.): «Постановление-то хорошее, да поздно вынесено, весь скот уже изведен, резать больше нечего...»

План хлебозаготовок для Западной Сибири определялся на 12 млн пудов меньше, чем в 1931 г. (62 млн пуд. против 74 млн). Фактически годовой план по состоянию на 10 сентября 1932 г. составлял 75,4 млн пуд., т. е. на 13,4 млн пуд. больше, а с учетом возврата семссуд и 90% гарнцевого сбора хлебозаготовки равнялись 92,1 млн пуд. Это значит, что план хлебозаготовок не только не уменьшился по сравнению с 1931 г., но даже и увеличился. Неудивительно, что некоторые руководители колхозов боялись проводить собрания о плане хлебозаготовок на 1932 г.: «Надо проводить собрание с колхозниками и боюсь, как узнают сколько нам дали, так бросят убирать хлеб» (Немецкий район, председатель колхоза Савинов)[270].

«Нынче хлебозаготовки еще больше, чем в прошлом году, значит, голод будет... Я прошлый год похоронил двоих, а теперь умнее стал» (Змеиногородский район, Титов).

В материалах ОГПУ зафиксированы многочисленные факты суждений колхозников и единоличников о том, что «своими постановлениями Советская власть опять обманула мужика, хлебозаготовки идут по старому... нынешний год опять снова будем сидеть голодом».

Колхозник Ачинского района Бураков заявлял: «Я нынче весной поверил было, что правительство снизило хлебозаготовки, оказывается нет. Весной говорили, а теперь еще не убран хлеб, начинают нажимать, вот и облегчение; поневоле скажешь, что нас кругом, на каждом шагу надувают мужика... Нет и не было от Советской власти правды и не будет».

Единоличник-бедняк Журавлев (Каратузский район) говорил: «Нынче всех опять разорили хлебозаготовки подчистую. Колхозникам еще хуже, чем нам достанется, им и вовсе придется голодом сидеть после таких планов»[271].

Западно-Сибирскому краю предстояло заготовить всего более 92 млн пудов, в том числе[272]:

совхозы — 13 481 тыс. пуд.

колхозы, обслуживаемые МТС — 29524 тыс. пуд.

прочие колхозы — 27 683 тыс. пуд.

единоличники — 4794 тыс. пуд.

возврат ссуды — 10 882 тыс. пуд.

гарнцевый сбор — 5777 тыс. пуд.

К 10 сентября заготовки хлеба составили 4735 тыс. пудов или 4,7% плана. Из числа единоличников 14964 хозяйства (по 94 районам из 120) получили твердые задания (786 тыс. пуд.), которые к 15 сентября были выполнены на 13,6%, в то время как колхозы и совхозы — на 5,3%.

Хлебозаготовки 1932 г. в Западно-Сибирском крае, несмотря на сравнительно неплохой урожай, проходили так же трудно, как и в зерновых районах Европейской части СССР. Объясняется это тем, что в результате хлебозаготовок 1931/32 г. ряд районов края (Барабинский и др.) весной 1932 г. голодали, поэтому многие колхозы в 1932 г. отказывались от хлебозаготовок. По материалам ПП ОГПУ видно, что не только рядовые колхозники и единоличники, но и должностные лица отказывались выполнять хлебозаготовки. Член Баевского сельсовета (такого же района) Санников, например, заявлял: «Пусть что угодно со мной делают, а я план выполнять не буду. Меня хотя и заставляют нажимать на мужиков, но я не дурак, чтобы крестьян оставлять без хлеба»[273].

Для «безусловного выполнения плана хлебозаготовок» широко практиковались насилие и репрессии. За три месяца (август-октябрь) привлечено к судебной ответственности 5072 человек, в том числе: кулаков — 383, зажиточных — 422, середняков — 1843, бедняков— 1186, колхозников— 816, должностных лиц— 422 человека[274]. Как видим, «классово чуждые элементы» составляли лишь 7,6%. Основной удар приходился на колхозно-крестьянскую массу.

По состоянию на 25 сентября годовой план хлебозаготовок был выполнен на 44,8%, на 10 ноября — на 63,4%, на 20 ноября — на 70,6%[275]. С большим напряжением к началу декабря 1932 г. Западная Сибирь заготовила 69601 тыс. пудов хлеба, т. е. 81,5% годового плана, что составляло 132% к тому времени в 1931 г. Оставшуюся часть секретарь крайкома партии Р.И.Эйхе просил Сталина отсрочить до 1 марта 1933 г. Просьба крайкома отклоняется, в качестве «крайней меры» Сталин и Молотов соглашаются дать отсрочку до 1 февраля. «Ответственность возлагаем, — говорилось в телеграмме от 11 декабря, — на Эйхе, Грядинского (председатель крайисполкома. — Авт.) и уполномочиваем их применять все меры репрессий, какие найдут нужным применять»[276].

Между тем, к началу декабря 1932 г., по сообщениям ПП ОГПУ по Западной Сибири, уже было арестовано 7435 человек. В отстающие по хлебозаготовкам районы в декабре дополнительно были направлены оперативные работники ОГПУ.

5 декабря 1932 г. начальник треста совхозов Урала Л.И.Мирзоян сообщал Сталину, что совхозы Урала не могут выполнить план хлебозаготовок ввиду низкого урожая (3,65 ц с гектара против ожидавшихся 4,66 ц). Для выполнения плана все мобилизовано: вывозятся семена, перемолачивается солома и т.п.

Сталин и Молотов тут же телеграфируют в Свердловск секретарю обкома партии И.Д.Кабакову, председателю облисполкома М.К.Ошвинцеву, Л.И.Мирзояну: «Шифровку Мирзояна о невыполнении плана совхозами считаем неубедительной: формально-бюрократической. Областное руководство не может уйти от ответственности за невыполнение плана совхозами. СНК и ЦК обязывают вас сообщить в Москву фамилии отстающих совхозов, и директорам объявить от имени СНК и ЦК, что в случае невыполнения плана они будут арестованы, так же, как арестован ряд директоров Западной Сибири, Украины, Северного Кавказа. Директорам объявить, что партбилет не спасет от ареста, что враг с партбилетом заслуживает большего наказания, чем враг без партбилета»[277].

25 декабря начальник Секретно-политического отдела ОГПУ Г.А.Молчанов направляет в Новосибирск и Свердловск директиву и предлагает «в связи со слабым ходом хлебозаготовок в зерносовхозах Западно-Сибирского края и Урала» немедленно сообщить о принятых «агентурно-оперативных мероприятиях по ускорению выполнения годового хлебозаготовительного плана отстающими зерносовхозами» с указанием «сколько человек было оперировано, их социальное положение, занимаемые должности и конкретная контрреволюционная деятельность»[278].

А еще раньше, 28 ноября 1932 г., подобный меморандум Молчанов направил начальникам СПО ПП ОГПУ Западно-Сибирского, Восточно-Сибирского и Дальне-Восточного краев с предписанием «развернуть оперативную работу в деревне по нанесению удара по контрреволюционным элементам, тормозящим и срывающим заготовки, в целях создания перелома в ходе кампании»[279].

Между тем, к началу декабря 1932 г. в Западно-Сибирском крае и так было уже арестовано 7435 человек.

К 25 декабря 1932 г. план хлебозаготовок в Западной Сибири был выполнен на 94,5%, в том числе: совхозами — на 63,4%, колхозами, обслуживаемыми МТС, — на 99,3%, остальными колхозами — на 104,8%, единоличниками — 101,4%[280]. В январе 1933 г. план хлебозаготовок был выполнен, и с 23 января край получил право на продажу «излишков» хлеба на базарах и рынках, а также в своих колхозных лавках. Но продавать уже было нечего, так как весь хлеб был вывезен в счет хлебозаготовок.

Катастрофическое положение в связи с хлебозаготовками сложилось в 1932/33 г. в Казахстане. Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 6 мая 1932 г. план хлебозаготовок был установлен в 38 млн пудов (против 57 млн в 1931 г.), но и он оказался невыполнимым. 1931-1932 гг. оказались засушливыми, урожай низким. Однако план хлебозаготовок устанавливался высокий, иногда даже превышающий валовый сбор зерна. Например, в Казалинском районе при валовом сборе зерна 101 тыс. пудов план хлебозаготовок установили в 121 тыс. пуд., или 120% валового сбора. В Калининском районе в колхозе им. К.Маркса валовый сбор — 69,7 тыс. пуд., а план хлебозаготовок — 80,4 тыс. пуд. и т. д.[281]

17 сентября 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О сельском хозяйстве и, в частности, животноводстве Казахстана», согласно которому план хлебозаготовок уменьшался на 3 млн пуд., возврат продовольственной ссуды на 1 млн пуд., а возврат семенной ссуды в размере 5 млн пуд. откладывался до следующего года. План хлебозаготовок (за вычетом льгот) должен быть выполнен «безусловно».

5 октября 1932 г. Комитет заготовок сельхозпродуктов при СТО утверждает окончательный план хлебозаготовок по Казахстану в размере 46,6 млн пуд., в том числе: по совхозам — 4,0 млн, по колхозам — 34,2 млн, единоличникам — 0,87 млн пуд.

Кроме того, гарнцевый сбор (90%) — 1,8 млн пуд., возврат продсемссуды — 5,8 млн пуд[282].

Как отмечалось в одной из сводок ОГПУ, хлебозаготовительный план 1932 г. был «весьма напряженным», а в отдельных случаях превышал фактический валовый сбор зерна, поэтому к 5 октября годовой план по заготовке хлеба выполнен на 30%. Объясняется это, помимо ряда других причин, тем, что не только завышался урожай во вркемя пробных обмолотов, но и приписками посевных площадей. Так, в Кызыл-Туусском районе Карагандинской области райисполком в отчете о весеннем севе отмечал, что засеяно 9469 га, а фактически — в четыре раза меньше, но так как хлебозаготовки устанавливались из расчета посевной площади и урожайности, то планы заготовок оказывались нереальными. Колхоз «Сары-Куль» Арыкского района, например, собрал всего 350 ц хлеба, а план хлебозаготовки — 800 ц. В Аулиэ-Атинском районе колхоз им. Свердлова собрал 1915 ц хлеба, план же был определен в 2800 ц. В том же районе в ауле № 7 план преподан в 2000 ц при намолоте 468 ц и т. д.[283]

В документах ОГПУ отмечались многочисленные случаи перегибов и «недопустимые методы понуждения колхозников и единоличников к сдаче хлеба». Рассылались повестки о сдаче хлеба не только единоличникам, но и колхозникам. Уполномоченный Янге-Курганского района избил колхозницу за то, что она «скрыла» посев на бахче — 2 фунта проса. Широкое распространение получили в Казахстане угрозы, обыски, избиения колхозников и единоличников.

К 20 сентября «за злостное хищение» хлеба было арестовано 1835 человек. К середине ноября 1932 г. план хлебозаготовок был выполнен на 68,5%. «Ввиду угрозы срыва плана хлебозаготовок, — говорилось в спецсводке ОГПУ, — Казкрайком ВКП(б) вынес решение аналогичное постановлению Северо-Кавказского крайкома, о бойкотировании отстающего по заготовкам 31 района, занесении их на черную доску, лишении кредитов, промтоваров, закрытии колхозной торговли и т. д.

В связи с этим решением и проведенными мероприятиями по очистке колхозов, изъятием организаторов сопротивления, в ряде решающих хлебных районов (Усть-Каменогорский, Коккектинский, Джувалинский, Аулиэ-Атинский) многие колхозы заготовительный план выполнили полностью в две «пятидневки»[284].

Против репрессий в Казахстане выступил член ЦКК ВКП(б) М.И.Кахиани. На что И.В.Сталин в телеграмме в крайком партии (Голощекину, Исаеву и Кахиани) 21 ноября ответил: «Шифровка Кахиани с выражением недовольства по поводу последних распоряжений Совнаркома и крайкома Казахстана получена. Оценка т. Кахиани в других условиях была бы правильной, а при данных условиях совершенно неправильна. Тов. Кахиани не учитывает, что за последние пятидневки (ноября 1932 г.— Авт.) хлебозаготовки в Казахстане падают скачками и ведут к фактическому прекращению заготовок и это несмотря на то, что план хлебозаготовок максимально сокращен, а долг по плану заготовок превышает 10 млн пуд. При таких условиях задача состоит в том, чтобы ударить в первую очередь по коммунистам в районах и ниже районов, находящимся целиком в плену мелкобуржуазной стихии и скатившихся на рельсы кулацкого саботажа хлебозаготовок. Понятно, что при этих условиях СНК и крайком не могли поступить иначе, как перейти на рельсы репрессий, хотя, конечно, дело репрессиями не может ограничиться, так как необходимо параллельно широкая и систематическая разъяснительная работа»[285].

В телеграмме Сталина в крайком ВКП(б) Казахстана речь шла о постановлении СНК и крайкома о зачислении 31 района на черную доску со всеми вытекающими из этого последствиями. Вынужденное снижение увеличенного плана хлебозаготовок с 57,9 млн пуд. до 48,7 млн пуд., что все равно было на 10,7 млн пуд. больше, чем предусматривалось постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 6 мая 1932 г. И, хотя срок окончания хлебозаготовок продлевался на 10 дней (до 10 января 1933 г.), он все равно был не реальным.

В официальных документах того времени отмечалась «напряженность хлебозаготовительных планов, доводимых до отдельных колхозов». Нереальность планов приводила к тому, что «многие колхозы уже сейчас (декабрь 1932 г. — Авт.) стоят перед необходимостью вывоза всего семенного и продфонда, чтобы выполнить план хлебозаготовок» (колхозы «Кемир», «Новая жизнь», им. Ворошилова, им. Сталина, «Свой труд», «Якорь», «Новый путь», «Сас-Кудук», «Кзыл-Чарва», «Джалпаксаз», аул № 15 и др., а также 8 колхозов Джаркентского района Алма-Атинской области).

На почве так называемых «продзатруднений» в ряде районов Казахстана, особенно в Четском, Жана-Аркинском, Каркаралинском и др., откочевки казахского населения приняли широкие масштабы. Так, из Жана-Аркинского района в ноябре 1932 г. откочевало 2044 хозяйства, осталось 630 хозяйств, которые не имели средств к существованию. В районе только за 20 дней ноября 1932 г. умерло 300 человек[286].

Несмотря на это, из нажим на колхозы и колхозников, крестьян-единоличников усиливался. Тезис Сталина о том, что наступление социализма не может обойтись без репрессий, получил дальнейшее развитие не только в теории, но и на практике.

Секретарь крайкома ВКП(б) Ф.И.Голощекин на V пленуме крайкома партии 16 декабря 1932 г. говорил: «Мы не только не можем отказаться от методов принуждения, методов насилия, жестоких репрессий в отношении классового врага, мы эту борьбу должны еще усилить. Но фронт расширяется. На сцену выступают отдельные элементы из близких нам слоев, скажем колхозников (курсив мой. — Авт.), которые идут на поводу классового врага, которые в силу глубины мелкособственнической психологии и навыка сознательно начинают вредить пролетарскому государству в виде хищений, вредительства, скрытия кулака-вредите-ля, сознательного саботажа государственных заготовок»[287]. Но не только колхозники, «зараженные» мелкособственнической идеологией, были отнесены к числу врагов пролетарского государства, но и «отдельные члены партии и секретари ячеек, а иногда и ячейки, районный актив и некоторые уполномоченные в районе», которые отказываются проводить хлебозаготовки репрессивными методами. «Я не поеду на костях колхозников заготовлять хлеб для государства», — заявлял один из секретарей райкома партии[288].

План хлебозаготовок ни к 1 января, ни к 10 января 1933 г. выполнен не был. Даже снижение плана заготовок согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 12 января 1933 г. на 0,5 млн пудов положение не изменило. И даже после двукратного уменьшения плана (на 3,5 млн пуд.) хлебозаготовки должны составлять 43 млн пуд., т. е. на 5 млн пуд. больше, чем это было предусмотрено постановлением от 6 мая 1932 г. В крае не осталось хлеба. Начинался голод.

Сложное положение с хлебозаготовками было и в других зерновых районах СССР. В ЦЧО, например, к 5 ноября 1932 г. 16 тыс. колхозов план хлебозаготовок выполнили только 4 тыс. (25%). Из 147 районов области план выполнили 14, т. е. менее 10%. В закрытом письме обкома ВКП(б) ЦЧО от 10 ноября 1932 г. подтверждалась его директива от 1 ноября о том, что «в отношении районов, сельсоветов и колхозов, не выполняющих план хлебозаготовок, прекратить снабжение всеми промтоварами и предупредить их, что до выполнения плана хлеба, им не будут завозиться промтовары, а имеющиеся промтовары перебросить в сельсоветы и колхозы, выполнившие план хлебозаготовок».

Обком партии предложил комитету товарных фондов «в виде предупреждения прекратить завоз товаров в следующие районы: Вейделевский, Велико-Михайловский, Данковский, Песковский, Рассказовский, Раненбургский, Репьевский, Скороднянский, Уразовский и Шаталовский. Райкомы ВКП(б) должны были поступающие в эти районы промтовары «направлять в колхозы и сельсоветы, выполнившие план хлебозаготовок или стоящие близко к его выполнению»[289].

Обком ВКП(б) обязал органы прокуратуры и суда в 10-дневный срок рассматривать все находившиеся дела в отношении злостно не выполнявших плана хлебозаготовок и применять к ним взыскания по ст. 61 УК РСФСР.

Одновременно с письмом обком рассылал райкомам партии телеграмму Сталина и Молотова от 8 ноября 1932 г., в которой говорилось:

«ЦК и СНК предупреждают Вас, что в случае, если в кратчайший срок не будет организован в области действительный перелом в хлебосдаче, они будут вынуждены прибегнуть к мерам репрессий, аналогичным репрессиям на Северном Кавказе»[290].

28 ноября И.М.Варейкис в докладной записке И.В.Сталину «О ходе хлебозаготовок, осеннем севе и положение в деревне»[291] сообщал, что план хлебозаготовок на 25 ноября выполнен на 83,6% (103 315 тыс. пуд. без гарнца и семссуды). Осталось выполнить 20 391 тыс. пуд., в том числе по совхозам — 1535 тыс., по колхозам — 10495 тыс. и единоличникам — 8381 тыс. пуд.

Хлебозаготовки проходят трудно из-за снижения урожайности. Главная трудность, по мнению Варейкиса, заключается в единоличном секторе. Эта трудность усугублялась еще и тем, что планы заготовок по единоличному сектору районы давали значительно большими, чем колхозам, поэтому они «оказались значительно преувеличенными и основная масса незаготовленного хлеба находится у единоличника, который оказывает бешенное сопротивление...

Мы сообщали в ЦК о мерах, которые приняты нами к выполнению хлебозаготовок: более 12 тыс. колхозных бригад работают на хлебозаготовках, не считая уполномоченных обкома и райкомов.

Но хлебозаготовки продвигаются очень туго и медленно. Мне кажется, что по единоличному сектору, а в некоторых районах и по колхозному, — план хлебозаготовок не выполним». Единоличник бросает свою полевую землю и уходит из деревни.

В связи с решением ЦК ВКП(б) об особых мерах, принятых по хлебозаготовкам на Кубани, «обком ЦЧО принял также ряд мер по очистке колхозов и усилению борьбы с рваческими кулацкими элементами». Однако, считал обком, было бы ошибкой проведение подобных мер в области, так как колхозы в ЦЧО находятся в иных условиях — «подавляющая часть колхозов план хлебозаготовок уже выполнила и главная задача сейчас — правильно и умело подойти к колхозу, знать его хозяйство, быть в курсе того, что делается в колхозе, а не проводить механически те или иные меры или решения по всем колхозам, не выполнивших план хлебозаготовок».

Сталин, прочитав записку Варейкиса, написал: «Молотову, Кагановичу (лично). Просьба прочесть. И.Сталин». А ниже помета: «Читал Молотов. Каганович».

Пристрастие Сталина и его ближайшего окружения наглядно проявилось в проведении заготовок сельскохозяйственной продукции (зерна, мяса и др.), которые формально считались государственными или кооперативными закупками, а фактически обязательными поставками, невыполнение которых преследовалось репрессиями в судебном, а чаще — во внесудебном порядке.

Говоря об итогах проведения коллективизации в 1930-1932 гг., Сталин на объединенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиума ЦКК ВКП(б) 27 ноября 1932 г. утверждал, что вместо 500-600 млн пуд. товарного хлеба, заготовлявшегося в период преобладания индивидуального крестьянского хозяйства, партия имеет теперь возможность заготовлять 1200-1400 млн пуд. зерна. «Едва ли нужно доказывать, — продолжал Сталин, — что без этого скачка вперед мы имели бы голод в стране, мы не смогли бы содержать нашу индустрию, не смогли бы прокормить рабочих и красноармейцев. Наконец, партия добилась того, что кулачество как класс разгромлено, хотя и не добито еще, и под Советскую власть подведена прочная экономическая база в деревне, база коллективного хозяйства.

...Нам говорят, что хлебозаготовки протекают в этом году с большим трудностями, что трудности эти будто бы связаны с существом колхозов и совхозов. Что хлебозаготовки протекают в этом году с большими трудностями, это, конечно, верно. Но, во-первых, хлебозаготовки проходили при преобладании индивидуального крестьянского хозяйства с еще большими трудностями. Во-вторых, трудности нынешнего года вовсе не вытекают из природы колхозов и совхозов. Наоборот, без колхозов и совхозов мы имели бы несравненно более серьезные трудности»[292].

Трудности хлебозаготовок Сталин объяснял: а) проникновением в колхозы и совхозы антисоветских элементов, проводящих там вредительство и саботаж и б) неправильным, немарксистским подходом значительной части деревенских коммунистов к колхозам и совхозам. И далее он развивал свое положение о том, что среди колхозников и колхозов имеются отдельные отряды, идущие против Советской власти и поддерживающие саботаж хлебозаготовок. «Было бы глупо, говорил он, — если бы коммунисты... не ответили на удар этих отдельных колхозников и колхозов сокрушительным ударом»[293].

Под влиянием речи Сталина проходил и объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) в январе 1933 г. Секретарь ЦК ВКП(б), заведующий Отделом сельского хозяйства при ЦК (образован 15 декабря 1932 г.) Л.М.Каганович, выступая на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), говорил:

«На примере хлебозаготовок наиболее ярко видно, насколько многие из наших коммунистов не поняли новой обстановки, по-марксистски, по-ленински, из одного конкретного факта вскрыть весь клубок новой тактики классового врага.

Получив отдельные факты о ходе хлебозаготовок, в частности на Северном Кавказе, тов. Сталин, посылая нас на места, дал нам на основе этих отдельных фактов ясную линию борьбы не просто за выполнение плана хлебозаготовок, а линию борьбы за сплочение колхозников, линию борьбы с классовым врагом, организовавшим саботаж сева и хлебозаготовок. Без такого умения обобщить, осмыслить происходящее вокруг, мы не смогли бы развернуть свои силы в борьбе с саботажем сева и хлебозаготовок, организованных кулаком»[294].

Секретарь ЦК КЩб) Украины С.В.Косиор говорил, например: «Мы имели на Украине колхозы прочные, крепнущие и развивающиеся, и именно это дало нам возможность, несмотря на тяжелые условия последнего года, удержать сельское хозяйство Украины на определенном уровне, который во всех отношениях значительно выше, чем при индивидуальном хозяйстве. По отношению к товарности сельского хозяйства на Украине мы имеем повышение в полтора-два раза по сравнению с тем, что мы имели к началу сплошной коллективизации. Именно это дало нам возможность в прошлые годы так сильно и значительно увеличить хлебозаготовки, и все ошибки прошлого года, даже трудности с хлебозаготовительной кампанией этого года, все это не может ни на одну минуту поколебать того факта, что все-таки сила и уровень сельского хозяйства сейчас значительно больше, крепче и прочнее, чем это было к началу коллективизации»[295].

Секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б.П.Шеболдаев заявил: «Огромное значение имеет указание т. Сталина о том, что классовая борьба проходит в новых условиях, что классовая борьба ведется врагом новыми методами, которые в основном характеризуются саботажем, вредительством. Я это говорю потому, что мы у себя на Северном Кавказе в этом убедились на практике. Именно нам Центральный Комитет вынужден был указать на то, что саботаж, организованный кулачеством на Кубани, требует особых и специальных мероприятий... С ленинской прозорливостью наш ЦК и т. Сталин уловили политическое существо того, что происходило, вернее, еще только наметилось, в колхозах и станицах Кубани, и быстро мобилизовал нашу организацию в наступление против классового врага»[296].

Секретарь крайкома ВКП(б) Казахстана Ф.И.Голощекин говорил: «Те итоги, те огромные сдвиги, которые дает проведение пятилетки в Казахстане, являются ярким показателем, как на основе разрешения основных задач пролетарской диктатуры в Союзе одновременно, попутно разрешается задача в отношении бывших угнетенных национальностей, являются ярким показателем правильного последовательного проведения национальной политики нашей партии.

...Коллективизацией охвачено у нас до 60% бедняцко-середняцкой части населения... На базе этой коллективизации проведена политика ликвидации кулачества и байства как класса.

...Мы входим во вторую пятилетку укрепленными — мы путь нашли. ЦК нам очень сильно помогает, очень внимательно относится к задачам Казахстана»[297].

Все выступавшие на пленуме, говоря о недостатках работы в деревне, о трудностях заготовок 1932 г,, основной акцент в своих выступлениях делали на обострении классовой борьбы, саботаже и вредительстве кулацких и других «контрреволюционных элементов» в колхозах.

Говорил об этом и секретарь ЦК ВКП(б) П.П.Постышев. Однако, в отличие от других, он считал, что нельзя всю вину за провалы в сельском хозяйстве сваливать на кулака: «...Нечего тут прятаться за спину кулака, тем более, что и спина у него теперь не такая уж широкая как раньше. Тем, что мы будем кричать, что кулаки, вредители, офицеры, петлюровцы и т. п. элементы срывают уборку или саботируют хлебозаготовки, этим мы положение не изменим.

А мы где?

Надо самим взять на себя организацию, управление, повседневное руководство этими крупнейшими хозяйствами, и тогда деятельность антисоветских элементов будет парализована»[298].

11 января 1933 г. на объединенном пленуме ЦК И ЦКК ВКП(б) с речью «О работе в деревне» выступил Сталин.

Главный недостаток работы в деревне в 1932 г. он видел в том, что хлебозаготовки прошли с большими трудностями, чем в 1931 г. «Объяснить это плохим состоянием урожая никак нельзя, — говорил он, — потому что урожай у нас в этом году не хуже, а лучше, чем в прошлом году. Никто не может отрицать, что валовый сбор хлебов в 1932 г. был больше, чем в 1931 г., когда засуха в пяти основных районах Северо-Востока СССР значительно сократила хлебный баланс страны. Конечно, мы и в 1932 г. имели некоторые потери урожая на Кубани и Тереке, а также в некоторых районах Украины. Но не может быть сомненья в том, что эти потери не составляют и половинной доли тех потерь, которые имели место в 1931 г. в силу засухи в северо-восточных районах СССР. Стало быть, в 1932 г. хлеба у нас было в стране больше, чем в 1931 г. И все же, несмотря на это обстоятельство, хлебозаготовки прошли у нас в 1932 году с большими затруднениями, чем в предыдущем году»[299].

Но Сталин, мягко говоря, лукавил, утверждая, что в 1932 г. урожай был выше, чем в 1931 г. Об этом свидетельствуют следующие факты. В 1931 г., по данным докладной записки начальника ЦУНХУ В.В.Осинского и его заместителя С.В.Минаева Сталину и Молотову (29 мая 1932 г.), валовый сбор хлебов составлял 683,7 млн ц, а не 694,8 млн, как утверждал Сталин на XVII партийном съезде. В 1932 г., по данным статистического сборника «Сельское хозяйство СССР. Ежегодник 1935 г.», валовый сбор исчислялся в 508,8 млн ц, а не 698,7 млн ц. Эта цифра, названная Сталиным, и вошла в литературу[300].

И еще на одно обстоятельство следует обратить внимание. Основную долю товарного хлеба давали не северо-восточные районы СССР, а южные и центральные зерновые. Украина и Северный Кавказ давали 50% заготовляемого хлеба, в то время как все восточные районы — не более 16%. Но даже заготовленного в 1932/33 г. зерна хватило бы, чтобы избежать голода, если бы соблюдался принцип материальной заинтересованности колхозов и колхозников, крестьян-единоличников в результатах своего труда, что предлагали в свое время Я.Э.Рудзутак, С.В.Косиор, М.М.Хатаевич.

Сталин все трудности и провалы работы в деревне свел к «проискам классового врага», непониманию деревенскими работниками «новой обстановки в деревне», «переоценили колхозы как новую форму хозяйства и недооценили роли и ответственности коммунистов в деле колхозного строительства», «в деле хлебозаготовок».

Не потому ли Сталин и его ближайшее окружение — Молотов, Каганович, Микоян и другие — сосредоточили основное внимание на репрессивно-принудительных мерах воздействия на крестьян?