Что за игра —
то вслепую, то втемную...
Видно, Земля наша — место укромное,
угол медвежий полуфантастических троп,
где то по лбу, то в лоб.
Сами-то мы — то ли люди, то ль нелюди,
ряженых рой по сугробу из святочных лет,
призраки чьей-то натасканной челяди,
чудь допотопная, имени-звания нет.
Что мы тут мыкаем, в кущах и пущах разбуженных?
Дюж по гужу, пробирается вдаль аноним.
Посвист былин заглушает звон вилок за ужином.
То ли бьют склянки, а то ли бутылки бьют в дым...
Что за театр! —
то салют, то пожарища...
Не по чужим — по карманам своим
не нашаришься
в поисках решки
на алый трамвай,
едущий в рай.
Все мы сударики, субчики, все мы голубчики,
все мы соколики, местная фауна, людь;
ты полюби меня, любушка влюбчива,
ты припади ко мне с горя на счастье на грудь.
Что за дела, моя жизнь?!
То чадит,
то не клеится,
то нам приспичит тонуть, то взбредет полыхать.
Ты полюби меня, сокол ты мой,
помереть-то успеется,
дай мне хоть с поезда или с перрона платком помахать.
Что за околица, граждане, что за обочина,
что за окраина, милые, света, что ль, край?
В небе луна, точно
осьмушка
краюшки
сосредоточена,
посеребрен всякий барак, каждый сарай.
Что за игра, извини, — сами не поняли:
вроде как в жмурки,
может, и в шашки,
может, в буру.
В алом трамвае в рай продвигаемся по миру — по небу;
а на часах
десять часов,
двадцать веков,
тридцать минут,
и часовой на юру.