Голос мертвых

Глава 16 Один на один, лицом к лицу

— Гарри! — Кто-то сильно тряс его за плечо. — Вставайте, Гарри!

Некроскоп немедленно проснулся — он словно переступил через порог двери Мёбиуса и перешел из одного состояния в другое, от сна к бодрствованию. Он увидел перед собой того самого цыгана, с которым разговаривал и делился едой и чье одеяло укрывало от холода его ноги. Первая же мысль, пришедшая ему на ум, была: “Откуда ему известно мое имя?” Но он тут же успокоился. Конечно же, тот должен знать его имя, ибо Янош назвал его. Он, несомненно, сообщил всем рабам и слугам имя своего заклятого врага.

— В чем дело? — Гарри приподнялся и сел.

— Вы спали целый час, — ответил ему цыган. — Мы скоро двинемся в путь. Я должен забрать свое одеяло. К тому же есть нечто, что вам следует увидеть.

— Вот как?

Цыган молча кивнул. Его взгляд стал проницательным и острым.

— У вас есть друг, который может вас сейчас разыскивать?

— Что? Друг? Здесь?

Возможно ли, чтобы Дарси Кларк или кто-либо из его группы последовал за Гарри? Гарри покачал головой.

— Не думаю.

— Тогда, быть может, враг, преследующий вас? Он на машине.

Гарри вскочил.

— Вы видели его? Дайте мне на него взглянуть!

— Идите за мной. Только пригнитесь. Цыган быстро двигался среди деревьев в сторону живой изгороди. Гарри последовал за ним, по пути замечая других цыган, снующих по лагерю. Все они были молчаливы и напряжены и старались держаться в тени деревьев. Пожитки уже были собраны и уложены в повозки, готовые тронуться в путь.

— Вот он, — шепнул Гарри цыган и отошел в сторону, давая возможность некроскопу взглянуть в просвет между кустами.

На другой стороне дороги, за рулем старенького “фольксвагена-жука”, сидел человек, не сводивший взгляда с лагеря. Гарри он не был знаком и тем не менее... он узнал его сразу. Внимательно присмотревшись, он вспомнил, что этот человек летел с ним в одном самолете, а потом... Был ли он в Мезоберени? Вполне возможно. Этот мундштук мгновенно выдавал его — весьма заметная деталь. Впрочем, как и весь его заметный, женоподобный облик Гарри припомнилась и его встреча с громилами из секуритате в Румынии Возможно, это и был их связной на Родосе? Вероятно, агент советского отдела экстрасенсорики...

— Да, это, скорее всего, враг, — сказал Гарри стоявшему рядом с ним цыгану и удивленно приподнял бровь, видя, что тот держит наготове нож. — О, даже так?

— Зганы не любят тайных наблюдателей, — мрачно улыбнувшись, ответил цыган.

Гарри, однако, подумал, не для него ли был предназначен этот нож, в случае, если он попытается сбежать? Не был ли он выражением угрозы, чтобы заставить его подчиниться?

— Что дальше? — спросил он.

— Смотрите, — последовал ответ.

Юная цыганка в пестром платье и яркой шали перешла через дорогу к машине, и Николай Жаров напряженно выпрямился за рулем. Она показала ему корзинку, наполненную всякими безделушками, дешевыми украшениями и лакомствами, и о чем-то заговорила с ним. Но Жаров в ответ отрицательно покачал головой. Он, в свою очередь, вытащил из кармана несколько купюр, показал их девушке и начал о чем-то спрашивать ее. Она взяла деньги, энергично закивала головой и показала рукой в глубину леса. Жаров нахмурился и спросил ее еще о чем-то. Она заговорила еще настойчивее, даже топнула ногой и вновь махнула рукой в сторону Гьюлы.

Жаров мрачно кивнул головой и завел мотор. Едва он уехал, скрывшись в облаке пыли, Гарри обернулся к цыгану.

— Значит, это был враг. А девушка отправила его по ложному следу?

— Да. А теперь нам пора в путь.

— Нам? — Гарри пристально посмотрел на него. Цыган вложил нож в висевший на поясе футляр.

— Нам, Странникам, — ответил он. — Кому же еще? Если бы вы вовремя проснулись, вы могли бы поесть вместе с нами. Однако, — он пожал плечами, — мы оставили вам немного супа.

К ним подошел другой цыган и протянул Гарри миску и деревянную ложку.

Гарри смотрел на них в нерешительности.

"Не делайте этого!” — раздался в голове у Гарри голос умершего цыганского короля.

— Это яд? — спросил Гарри. — Ваши люди хотят меня отравить?

"Нет, они просто хотят, чтобы вы пролежали неподвижно пару часов. Если вы выпьете это, вы тут же потеряете способность двигаться”.

— А потом мне будет очень плохо?

«Нет. Разве что немного поболит голова, но боль пройдет, если вы выпьете чистой воды. Но если вы это выпьете... тогда все пропало! Вас перевезут через границу, а после вы окажетесь среди древних холмов и скалистых гор... а они, как вы знаете, принадлежат Ференци!»

Но Гарри лишь удовлетворенно кивнул.

— Да будет так! — пробормотал он и выпил содержимое миски.

Николай Жаров добрался до Гьюлы и проехал почти полгорода... и тут, где-то в его подсознании, раздался тихий голос, все настойчивее и настойчивее твердивший ему, что его одурачили. В конце концов, он развернул машину и помчался обратно, туда, откуда только что приехал. Если Гарри Киф направился в Гьюлу, он сможет проверить это после. Но если эта цыганочка сказала не правду...

Лагерь был пуст. Цыган — как не бывало. Жаров выругался, свернул налево, на главную дорогу, и нажал на газ. И вскоре впереди он увидел, что первая из повозок уже неторопливо проезжает через пограничный пункт.

Подкатив на полной скорости, он так резко затормозил, что шины пронзительно взвизгнули, и, выскочив из машины, буквально влетел в похожее на шале строение, внутри которого было всего лишь одно помещение. Сидевший за высоким барьером пограничник торопливо нацепил на голову фуражку и уставился на Жарова. Тот не сводил с него сверкавших яростью глаз. За пыльными, засиженными мухами стеклами окон было видно, что под поднятым шлагбаумом проезжает последняя цыганская повозка.

— Да вы что, с ума сошли? — заорал на пограничника Жаров. — Вы венгр или румын?

Довольно молодой пограничник был краснолиц и обладал уже достаточно заметным животом. Трансильванский крестьянин, он поступил на службу в секуритате, считая, что это лучше, чем заниматься хозяйством и работать на земле. Не то чтобы там платили большие деньги, но его, по крайней мере, боялись, а это позволяло получать дополнительный доход. Ему очень нравилось наводить на людей ужас и страх, однако он не привык, чтобы угрожали ему.

— Кто вы такой? — злобно спросил он, в то же время испуганно моргая поросячьими глазками.

— Шут! — в ярости заорал Жаров. — Эти цыгане, они что, вот так просто болтаются туда-сюда? Разве здесь не контрольно-пропускной пункт? Знает ли ваш президент Чаушеску о том, что всякие подонки переходят, как им вздумается, с вашего попустительства, границы его страны? Оторвите свою задницу от стула и идите за мной! В этих повозках скрывается шпион!

Выражение лица пограничника резко изменилось. А что, если этот человек, несмотря на его заметный иностранный акцент, является одним из высоких чинов секуритате. Если судить по тому, как он ведет себя, это так и есть. Но что он там говорит о шпионах? Лицо его вспыхнуло и покраснело еще сильнее, он выскочил из-за барьера, на ходу застегивая верхнюю пуговицу промокшего от пота голубого мундира и нервно потирая подбородок, колючий от двухдневной щетины. Выскочив из помещения, Жаров бросился к машине, плюхнулся за руль и распахнул дверь со пассажирского места.

— Садитесь! Живо! — рявкнул он. Смущенный и растерянный пограничник с трудом втиснулся в машину.

— Но цыгане никогда не доставляли нам неприятностей! — возбужденно пытался протестовать он. — Никто и никогда их не трогает. Они кочуют через эти места уже много лет. А сейчас они едут хоронить одного из своих соплеменников. И не дело вмешиваться, когда речь идет о погребении!

— Ну, вы словно с Луны свалились! — рявкнул Жаров, нажал на газ и, едва не врезавшись в хвост процессии, начал обгонять повозки. — Да вы хоть потрудились их проверить? Ну конечно же, нет. Говорю вам: они укрывают английского шпиона по имени Гарри Киф! Его разыскивают и советские, и румынские спецслужбы. И сейчас он находится в вашей стране, а следовательно, под вашей юрисдикцией! Благодаря ему, вы можете заслужить награду или повышение по службе, но только в том случае, если будете строго следовать моим инструкциям.

— Да, понимаю, — промямлил пограничник, хотя на самом деле ровным счетом ничего не понимал.

— Оружие у вас есть?

— Здесь? Зачем? Белок, что ли, стрелять? Жаров зарычал от злости, ударил по тормозам и боком развернул машину, перегородив путь первой повозке. Лошади замедлили шаг, и весь караван остановился. Едва осела дорожная пыль, Жаров и взволнованный, испуганный пограничник вышли из машины.

— Обыщите их, — приказал Жаров, указывая на крытые повозки, из которых с недовольным ворчанием вылезали цыгане.

— А что я должен искать? — все еще ничего не понимая, спросил пограничник. — И где? Это же кибитки — сиденье впереди, дверь сзади, а между — свободное пространство. Одного взгляда внутрь вполне достаточно.

— Везде, где только может спрятаться человек. Вот где вам следует искать! — рявкнул Жаров.

— Но... но как он хотя бы выглядит? — пограничник в отчаянии воздел руки к небу.

— Идиот! — буквально взревел от ярости Жаров. — Спросите лучше, как он не выглядит! Он совершенно не похож на этих чертовых цыган!

Настроение у цыган было отвратительным, они свирепели все больше и больше, по мере того как Жаров и пограничник двигались от повозки к повозке, распахивая двери и внимательно осматривая все внутри.

Когда они приблизились к катафалку, несколько цыган преградили им путь.

Жаров выхватил пистолет и помахал стволом перед их носом.

— С дороги! Будете мешать — я не раздумывая воспользуюсь вот этим! Это вопрос безопасности, и последствия для вас могут быть самыми ужасными. Немедленно откройте эту дверь!

Цыган, который беседовал с Гарри Кифом, выступил вперед.

— Это наш король. Мы едем его хоронить. Вы не имеете права входить в эту повозку.

Жаров ткнул пистолетом ему в подбородок.

— Открывай, — прорычал он. — Или вам придется хоронить уже двоих.

Дверь открыли. Внутри, на небольшом возвышении стояли рядом два гроба, прикрепленные к полу. Жаров поднялся по ступенькам и вошел внутрь. За ним последовали пограничник и тот цыган, который разговаривал с Жаровым.

— Вот этот... откройте! — приказал Жаров, ткнув пальцем в стоявший слева гроб.

— Будьте вы прокляты! — воскликнул цыган. — На всю оставшуюся жизнь! Хотя жить вам осталось совсем немного.

Гробы, сколоченные самими цыганами из тонких досок, были не слишком прочными. Жаров передал пистолет пограничнику, испуганно застывшему в ожидании того, что следующее проклятие падет на его голову, и вытащил нож с костяной ручкой. Он нажал на кнопку, и тонкое металлическое лезвие длиной восемь дюймов, с острым, как игла, концом сверкнуло в полумраке повозки. Не медля ни секунды, Жаров с размаху всадил лезвие в тонкую крышку гроба в том месте, где, по его понятию, должно было находиться лицо того, кто лежал внутри.

Из-под крышки раздался приглушенный вскрик, кашель и кто-то забарабанил, заскребся по доскам.

Черные глаза цыгана округлились, он перекрестился и на дрожащих ногах попятился назад. То же самое сделал и пограничник. Но Жаров ничего не замечал и не слышал. Не обратил он внимания и на странный и очень сильный запах, отнюдь не чесночный. Свирепо оскалив зубы, он выдернул нож и просунул его кончик под крышку, продолжая дергать его туда-сюда, пока она не отскочила. Тогда, сунув костяную ручку себе в рот, он обеими руками схватился за крышку и сдвинул ее в сторону...

И вдруг изнутри ему кто-то помог... Крышка упала, но... внутри гроба был вовсе не Гарри Киф!

Русский застыл на месте с вытаращенными глазами... Кашляя и ворча, Василий Зирра протянул туго обтянутую кожей костлявую руку, ухватил Жарова за грудь и сел!..

— О Господи! — выдохнул агент КГБ. — О Г-г-г-господи! — Из его открывшегося в ужасе рта выпал нож и исчез внутри гроба. Старый цыганский король — мертвый! — тут же схватил клинок и всадил его в выпученный левый глаз русского, продолжая с силой давить на рукоять, пока кончик не коснулся черепных костей на затылке. Этого было более чем достаточно.

Изо рта у Жарова потекла кровь, он сделал несколько шагов назад и рухнул, ударившись о стенку повозки. Падая, он издал какой-то звук, дернулся и затих.

Вокруг, однако, все пришло в движение. Цыгане столкнули машину Жарова в кювет, а пограничник с криком: “Я не имею к этому никакого отношения! Никакого!” — помчался обратно на свой пост. Старший зган переступил через труп Жарова, с опаской покосился на своего короля, вновь неподвижно застывшего в гробу, и поставил крышку на место.

Раздался крик “Поехали! Н-но!”, и повозки снова тронулись в путь.

В полумиле от этого места кювет у дороги был особенно глубок и зарос кустарником и травой — там зганы избавились от трупа Жарова, который навсегда исчез в густых зарослях.

Выпив содержимое миски до последней капли вместе с добавленным в суп снадобьем, Гарри воспользовался подаренным ему талантом Уэллесли и наглухо оградил свой разум от постороннего вмешательства. Цыганское зелье подействовало быстро, Гарри помнил лишь, как выпил его, но уже не почувствовал, как его подняли и уложили “отдохнуть” во второй стоявший в катафалке гроб.

Однако его умственная изоляция имела и свои недостатки. И первым из них была невозможность общаться с мертвыми. Гарри, конечно же, принял это во внимание, но понадеялся на утверждение Василия Зирры, сказавшего, что действие снадобья не будет продолжительным. Старый король не сказал ему, однако, что достаточно выпить лишь одну-две ложки супа, в то время как Гарри опустошил всю миску.

И вот теперь, медленно пробуждаясь, находясь где-то посередине между явью и сном, Гарри устранил воздвигнутую с помощью дара. Уэллесли преграду и медленно поплыл в океане шорохов, шепота и вздохов мира мертвых. Василий Зирра, находившийся от него всего лишь в нескольких дюймах, первым почувствовал возвращение Гарри.

— Гарри Киф? — голос старого цыгана был полон печали и разочарования. — Вы очень смелый и дерзкий молодой человек. Паук уже готов поймать вас в сети, а вы сами бросаетесь в его паутину. Только потому, что вы отнеслись ко мне с добротой и пониманием, и потому, что мертвые любят вас, я рискнул своим положением, чтобы предупредить вас. Но вы не захотели меня слушать. Что ж, теперь вам придется поплатиться.

При упоминании о неизбежной расплате Гарри начал быстрее приходить в себя. Глаза его все еще были закрыты, но он отчетливо слышал постукивание копыт и скрип повозки и тут же догадался, что едет куда-то. Он даже знал куда именно. Но как далеко успели увезти его цыгане?

— Ты выпил все, что было в миске, — напомнил ему Василий. — Халмашу уже... совсем близко. Я хорошо знаю эти места, я их чувствую. Время уже приближается к полуночи.

Гарри встревожился и, вздрогнув, проснулся окончательно. Однако, когда он обнаружил, что лежит в ящике, форма которого не оставляет сомнений в том, что это гроб, его охватила паника. Но Василий Зирра успокоил его.

— Именно так они, должно быть, переправили вас через границу. И значит, это не ваша могила, Гарри, а ваше спасительное убежище. — И он рассказал ему о Жарове.

— Вы защитили меня? — шепотом воскликнул Гарри, лежа в темноте гроба.

— Вы обладаете властью, Гарри, — пожал плечами король цыган. — А потому я сделал это частично ради вас, а частично... ради него.

— Ради него? — Гарри не сомневался, о ком идет речь. — Ради Яноша Ференци?

— Когда вы позволили усыпить себя, вы тем самым отдались в его власть, в руки его людей. Ибо все Зирра принадлежат ему, сынок.

— Так значит, Зирра — предатели и трусы! — Никогда еще Гарри не позволял себе говорить с мертвыми столь резким тоном. — С самого начала, еще задолго до вашего рождения, а точнее — более семисот лет назад Янош дурачил и обманывал людей Зирры. Он очаровал, околдовал их с помощью гипноза и заставил их покинуть своего жестокого и порочного отца и перейти на службу к себе. Он силой и обманом принудил их любить себя, но лишь затем, чтобы использовать их по своему усмотрению. До Яноша Вамфири всегда благосклонно относились к своим подданным зганам и завоевали их вечную любовь и преданность. Между ними был заключен договор со взаимными обязательствами. А что дал Янош вам? Ничего, кроме ужаса и смерти. Но даже мертвые, вы все еще продолжаете его бояться!

— Особенно мертвые! — ответил Зирра. — Разве вы не знаете, что может он со мной сделать? Он словно феникс, поднявшийся из адского пламени. Да, и он способен поднять из праха и меня, если того захочет. Эти старые кости и утомленная плоть испытали достаточно и много страдали. Многие сыны Зирра, причем самые лучшие, ушли в эти горы, чтобы ублажить Великого Боярина, и среди них мой родной сын, Думитру. Многих мы навсегда потеряли за эти долгие годы. Вы называете нас трусами? Но что могли сделать мы, обыкновенные люди? Разве могли мы противостоять могущественному Вамфири?

— Но он не Вамфир! — презрительно фыркнул Гарри. — О да! Он очень хочет им стать, но в нем отсутствует главная суть, неотъемлемая сущность настоящих вампиров. Что вы могли сделать? Если бы вы сумели набраться храбрости, то вместе со своими людьми поднялись бы в горы, чтобы найти его в замке и навсегда покончить с ним. Вы могли сделать это десять, двадцать, даже много сотен лет назад. Точно так же, как я должен сделать это сейчас.

— Он не Вамфир? — старый король был удивлен и потрясен. — Но... но это не так!

— Именно так! Он владеет своеобразным искусством некромантии, которое так же жестоко и ужасно, как и то, которым пользуются Вамфири, но это не настоящее искусство. В определенной степени он владеет искусством изменять свой облик, но лишь до конкретных пределов. Разве может он превращаться в крылатое существо и летать? Нет, он пользуется самолетом. Он обманщик и мошенник — могущественный, очень хитрый и опасный вампир, но только не Вамфир.

— Он такой, какой есть, — задумчиво произнес Василий. — И кем бы он ни был, ни мне, ни моему народу с ним не справиться.

Гарри снова презрительно фыркнул.

— Тогда предоставьте это мне и оставьте меня в покое. Придется поискать помощь в другом месте — А что вам известно о Вамфири? — спросил старый цыган, обиженный и задетый за живое презрением Гарри. — И кто может что-либо знать о них?

Но Гарри его уже не слушал. Он изгнал его из своих мыслей и перенесся на кладбище возле Халмашу, а потом еще дальше — в развалины старого замка высоко в горах...

Черные летучие мыши сотнями кружились в воздухе, иногда попадая в пятна неверного, дрожащего и мигающего света факелов, освещавших путь по Трансильванским холмам каравану цыганских повозок, поднимавшемуся все выше и выше. Те же самые летучие мыши летали и над полуразрушенными стенами замка Ференци.

Стоя над самым краем бездонной пропасти, Янош внимательно оглядывал лежащую перед ним долину. Его мрачный силуэт нежно вырисовывался на фоне темного неба. Он и сам напоминал летучую мышь и, подобно ей, принюхивался к ночному воздуху и с удовлетворением наблюдал, как туман молочным покрывалом окутывает все вокруг. Этот туман принадлежал ему так же, как и все эти летучие мыши, как и зганы Зирры. И он беседовал со всеми ними. “Мои люди держат его в своих руках”, — сказал он, словно напоминая себе об этом. Эти слова он повторял уже много раз в течение всего дня и вечера. Он повернулся к своим рабам — Сандре и Кену Лейрду.

— Они захватили некроскопа и везут его ко мне. Он сейчас спит под действием их зелья, вот почему вы не в силах определить его местонахождение или прочитать его мысли, ибо все ваши таланты ограничены и ничтожны.

Не успел Янош договорить, как Кен Лейрд вздрогнул и прошептал:

— А-а-а... вот он где!

— Где? — резко спросил Янош, схватив его за руку. Глаза Лейрда были закрыты, он пытался сконцентрироваться... голова его медленно повернулась в сторону той части долины, которая располагалась сбоку от гор, и где стояла небольшая, окутанная туманом деревушка.

— Очень близко... — ответил он. — Там, внизу, возле Халмашу.

Глаза Яноша вспыхнули, и в них явственно отразились все свойственные ему пороки и злоба.

— Ну? — обратился он к Сандре. Она последовала за экстрасенсорным разумом Кена, повторив его путь, и медленно кивнула головой.

— Да, он там, — ответила она.

— А его мысли? — Янош пришел в волнение. — О чем думает некроскоп? Все ли так, как я ожидал? Он боится? Да, он чертовски талантлив — не спорю, но что могут сделать все его эзотерические таланты против безжалостной и немилосердной силы мускулов моих зганов? Он умеет разговорить с мертвыми, но мои зганы — живые.

А про себя он подумал: “Да, он беседует с мертвыми, даже с моим отцом, который время от времени поселяется в его разуме. А это значит, что некроскоп знает меня не хуже, чем я знаю его. Нет, мне нельзя расслабляться. Еще ничего не кончено... пока все не будет кончено раз и навсегда. Возможно, мне следует приказать им убить некроскопа, а потом я смогу воскресить его, к своему несказанному удовольствию. Но тогда я не испытаю настоящего удовлетворения и не покрою себя славой. Нет, это не тот путь, который достоин Вамфири! Я должен убить его собственными руками, а после этого возродить снова и заставить его признать меня господином!"

Сандра вцепилась в руку Лейрда и поймала исходящие от Гарри сигналы, его “мертвую” речь... но так резко отпрянула от локатора, что налетела на Яноша и едва не упала. Но он схватил и удержал ее.

— Ну, что?

— Он... он разговаривает с мертвыми!

— С кем именно? Где? — Янош по-волчьи оскалился в ожидании ответа.

— На кладбище в Халмашу, — ответила Сандра, — и... и в самом замке!

— В Халмашу? — Ноздри сморщенного, как у летучей мыши, носа задрожали. — Его обитатели боятся меня уже много веков, они тряслись от страха, даже тогда, когда мой прах был заключен в сосуде. Он там ничего не добьется. Мертвецы моего замка... Но они, в большинстве своем — Зирра. — Он зловеще расхохотался, хотя в его смехе чувствовалась неуверенность. — Они посвятили себя служению и отдали свои жизни за меня, они не станут слушать его и после смерти. Он напрасно теряет время!

Однако, несмотря на то, что Сандра, как и все вампиры, обладала достаточной силой воли, она не скрывала своего потрясения.

— Он... он разговаривал с очень и очень многими, и все они не были цыганами. В свое время они были воинами. Мне удалось услышать лишь тихое бормотание, издаваемое их мертвым разумом, но абсолютно все они испытывают ненависть по отношению к тебе.

— Что?! — Янош на миг застыл, а потом разразился смехом. — Мои фракийцы? Мои греки, персы и скифы? Но они не больше чем пыль, прах человеческий! Там только "охранники, которых я воскресил. Уверяю тебя, несмотря на то, что некроскоп способен оживить мертвых, даже он не может превратить горсточку праха в существо из плоти. Но если ему это и удастся, я всегда смогу обратить их обратно в прах. Он полностью у меня в руках. Зная это, он ищет себе союзников — даже там, где никогда не сможет их найти Ну что ж, пусть сколько угодно беседует с ними!

Он издал короткий смешок и, сверкнув красными глазами, повернулся к темной громаде разрушенного замка.

— Идите за мной, — приказал он Сандре и Кену. — Нужно сделать кое-какие приготовления.

Несколько мужчин-зганов провели Гарри через лес, и теперь они шли мимо холма, выросшего из множества сложенных камней. Руки Гарри были связаны за спиной, он часто спотыкался, голова его нестерпимо болела, как будто он перебрал накануне. Однако, проходя мимо груды камней, он явственно почувствовал присутствие множества незримых теней.

Гарри обратил к ним свои мысли, коснулся и понял, что это тени Зирра, с которыми он беседовал в подземелий множества костей, расположенном глубоко в недрах замка Ференци. Основание каменного холма было окутано туманом, клубящимся у самой земли. Но сложенная из резных камней вершина, устремленная вверх, к луне, была видна совершенно четко. Эти камни, как собственные надгробия, вырезали люди, уходившие затем вверх, в горы, чтобы принести себя в жертву чудовищу.

"Эти люди... — мысленно проговорил Гарри. — Нет, они были скорее овцами, предназначенными на заклание”.

Его слова, произнесенные на языке мертвых, как он и надеялся, были услышаны, и с высоты, из замка до него донесся голос:

"Нет, не все были такими, Гарри Киф! Я пытался противостоять ему, но он проник в мой мозг, парализовал волю и заставил меня сделать это. Поверьте моему слову, не по своей воле пришел я к Ференци. Мы не были такими трусами, какими кажемся вам. Но ответьте мне: видели ли вы когда-нибудь, чтобы стрелка компаса указывала на юг? Вот так, и избранному господином цыгану рода Зирры трудно было противостоять его силе и ослушаться”.

— Кто вы? — спросил Гарри.

— Думитру, сын Василия.

— Что ж, во всяком случае, вы возражаете более уверенно и, настойчиво, чем ваш отец Один из цыган грубо толкнул Гарри в спину, заставляя его вскарабкаться по первому валуну крутого подъема.

— Что ты там бормочешь? Молишься? Слишком поздно, если Ференци призвал тебя к себе.

— Гарри, — вновь услышал он голос Думитру, — если я хоть чем-нибудь могу вам помочь, я буду рад сделать это. Но, боюсь, у меня ничего не получится. Здесь, в подземелий множества костей, меня разорвал огромный волк, один из тех страшных чудовищ, которые служат боярину Яношу. Если вы позовете меня, я приползу, но я никогда не смогу драться — от меня мало что осталось. Но только прикажите — и я готов на все!

— Я слышу настоящего мужчину! — воскликнул некроскоп, но на этот раз мысленно, чтобы никто живой его не услышал. — Лежите спокойно, Думитру Зирра! Для победы над Яношем мне понадобится нечто гораздо большее, чем старые кости.

Подъем становился все более трудным и опасным, а потому цыгане разрезали веревки, стягивавшие запястья Гарри. Вместо этого они надели ему на шею два аркана. Конец одного из них держал в руках тот, кто шел впереди, а конец другого — тот, кто шел позади Гарри.

— Попробуй только упасть теперь, англичанин, — сказал один из цыган, — и ты сам себя повесишь. Или свернешь себе шею, когда мы станем тащить тебя обратно. Но Гарри не собирался падать.

Он вновь прибег к языку мертвых и обратился к Мёбиусу:

— Август? Как ваши дела?

— Мы почти у цели, Гарри! — донесся до него с Лейпцигского кладбища взволнованный голос. — Нам понадобится не более одного-двух часов, в крайнем случае — три.

— Постарайтесь справиться за полчаса, — ответил Гарри. — Боюсь, это максимум того, что я имею в распоряжении.

Мозг некроскопа наполнили другие голоса, доносившиеся с кладбища в Халмашу.

— Гарри Киф!.. Ты покинул нас, предал! Тот, кто называет тебя другом мертвых, — обманщик и лжец!

— Но я просил вас о помощи! — потеряв всякую осторожность воскликнул Гарри. — Вы отказали мне. И не моя вина, если теперь весь сонм мертвых отвергает и презирает вас.

Зганы, усиленно карабкавшиеся все выше и выше в серебряном свете луны, переглянулись между собой, недоумевая, почему этот человек все время разговаривает сам с собой. Может быть, он — ненормальный?

Гарри открыл все входы внутрь своего разума, убрал все барьеры... и тут же услышал звенящий от ярости голос Фаэтора!

— Идиот! Ведь я — единственный, в чьих силах помочь тебе! А ты запираешь меня, словно хищную птицу в клетке. Почему ты так поступаешь, Гарри?

— Потому что я не доверяю тебе, — мысленно ответил ему Гарри. — Мне не нравятся твои способы, мотивы твоего поведения! Я не верю ни твоим словам, ни твоим поступкам, Фаэтор! Ты не только родоначальник всего рода вампиров, но и родоначальник всех обманщиков и лжецов! И тем не менее у тебя еще есть шанс, есть выбор.

— Выбор? О каком выборе ты говоришь?

— Освободи от своего присутствия мой разум, убирайся оттуда и возвращайся в Плоешти!

— Не раньше, чем мы покончим с этим делом... покончим... раз... и навсегда!

— Но где гарантия, что ты выполнишь свое обещание?

— Их нет, нет никаких гарантий!

— Тогда посиди пока в темноте, — сказал Гарри и вновь захлопнул дверь перед самым носом вампира.

Тем временем они преодолели уже половину подъема...

На Родосе была половина второго ночи. Дарси Кларк и вся его команда сидели вокруг стола в одном из номеров отеля. Им понадобилось достаточно много времени, чтобы прийти в себя. Во время ужина, который они заказали в ресторанчике, неподалеку от отеля, они обсудили события прошедшего дня и то, какое влияние оказала деятельность всей группы на эти события. Судя по всему, решили они, им придется оказывать это влияние еще в течение очень долгого времени. Однако в глубине души каждый понимал и признавал, что их роль во всем происшедшем и особенно в достижении победы в главной битве была минимальной, что без Гарри Кифа и его успеха в борьбе с Яношем все остальное лишь второстепенно. А потому их ликование и восторг служат лишь кратковременной передышкой, затишьем перед настоящей бурей.

Когда после ужина они вернулись в отель, у Зек вдруг возникла идея. Поскольку сама она телепат, а Дэвид Чанг — локатор, вдвоем они могут отыскать Гарри и узнать, как обстоят его дела.

— Но именно этого Гарри категорически не хотел допускать, — тут же запротестовал Дарси. — Поймите, если Янош сумеет поймать на крючок ваш разум...

— Мне кажется, он сейчас слишком занят Гарри, чтобы обращать внимание на что-либо другое, — возразила Зек. — Так или иначе, я хочу это сделать. В убежище леди Карен на Темной стороне у меня была возможность проникнуть в разум многих Вамфири. Редко кому из них удавалось ощутить мое присутствие, а если и удавалось, они ничего не могли сделать. Точно такими же методами я буду действовать и сейчас.

— Я просто вспомнил о бедняге Треворе, — уже менее уверенно произнес Дарси, — и о Сандре...

— Тревор Джордан не ожидал ничего подобного, — ответила Зек, — а Сандре не хватало опыта, да и дар ее не был устойчивым. Я говорю об этом не потому, что хочу как-то обидеть ее или умалить ее достоинства, я просто констатирую факт.

— Но...

— Хватит! — снова перебила Зек Дарси. — Если Дэвид согласен, я хочу это сделать. Гарри для нас с Джазом слишком много значит.

Тогда Дарси обратился за поддержкой к Джазу Симмонсу, но тот лишь покачал головой.

— Если она говорит, что сделает это, значит, она это сделает. И на меня здесь не рассчитывайте. Я всего лишь ее муж.

Хотя и против воли, Дарси вынужден был согласиться. Честно говоря, ему не меньше, чем остальным, хотелось узнать, как обстоят дела у Гарри.

Дарси, Джаз и Бен Траск, не принимавшие участия в эксперименте, сели вокруг стола и стали наблюдать за действиями Дэвида и Зек. Чанг сидел с закрытыми глазами, положив руки на лежащий на столе арбалет Гарри, дыша ровно и глубоко. Зек сидела напротив, держа его за руку.

Так прошла минута, может быть, две, в течение которых Чанг с помощью своего дара, медиума, пытался определить местонахождение некроскопа. В комнате стояла абсолютная тишина, и наблюдатели слегка расслабились, нетерпеливо заерзали на месте, и мысли их стали переключаться на другое. Едва Джаз Симмонс поднял руку, чтобы почесать нос, как участники эксперимента установили с Гарри контакт.

Он был очень коротким.

Дэвид Чанг шумно и долго выдохнул, и Зек резко выпрямилась на стуле. Глаза ее несколько секунд оставались закрытыми, а лицо побледнело, как мел. Вдруг... глаза широко распахнулись, и Зек отпрянула от Чанга, вскочила и попятилась от стола.

К ней тут же подскочил Джаз.

— Зек? Зек! С тобой все в порядке? Какое-то мгновение она невидящими глазами смотрела словно сквозь него, потом узнала и упала в его объятия. Джаз почувствовал, что она вся дрожит. Наконец, она нашла в себе силы ответить:

— Да, со мной все в порядке. Но Гарри...

— Вы нашли его? — Дарси от волнения тоже вскочил на ноги.

— Да, конечно, — кивнул Дэвид Чанг. — Мы нашли его. Зек, что вам удалось прочитать?

Но она лишь поочередно взглянула на всех, выскользнула из рук Джаза и ничего не ответила.

— С ним все в порядке? — спросил Дарси и затаил дыхание в ожидании ее ответа.

— Да, все нормально, — наконец ответила Зек. — Он благополучно добрался до места. Кроме того, я видела достаточно, чтобы понять: развязка наступит очень скоро. Но... там все же что-то неладно...

— Неладно? — Дарси почувствовал, как прыгнуло у него в груди сердце. — Вы хотите сказать, что он попал в беду?

Она посмотрела на него таким странным взглядом, словно ей довелось увидеть нечто чуждое и страшное в ледяном мире, простирающемся за пределами пространства и времени.

— В беду? О да... несомненно... хотя это совсем не то, о чем вы думаете.

— Вы можете объяснить?

Зек напряженно выпрямилась, вздрогнула и обхватила себя руками.

— Нет, не могу, — покачала она головой. — Во всяком случае, пока. Кроме того, я могу и ошибаться.

— Ошибаться в чем? — Дарси волновался все больше и больше. — Гарри предстоит бороться с самим Яношем Ференци! Человек против... чудовищной твари! Если он попал в беду еще раньше, чем они встретились, его положение может оказаться безвыходным, безнадежным!

Она снова посмотрела на него все тем же странным взглядом, покачала головой и спокойно произнесла:

— Нет, отнюдь не безвыходным. По сути говоря, если они встретятся один на один, мне кажется... они не слишком будут отличаться друг от друга.

После этого она больше не проронила ни слова.

Глядя на окутанную туманом долину и освещенные серебряным сиянием луны горы, Гарри понял, что подъем вот-вот закончится и перед ним откроется настоящий ад. Он надеялся, что ему удастся привлечь на свою сторону всех мертвых, лежащих в этих местах, и вместе с ними штурмовать убежище Яноша. Но мертвые панически боялись его. Времени почти не оставалось, а надежды — еще меньше. А потому он не находил объяснения тому факту, что, к своему удивлению, он с нетерпением ожидал того, что должно было вскоре случиться. Возможно, он просто повредился в уме от переутомления и перенапряжения? Нет, едва ли. Гарри принадлежал совсем к другому типу людей.

Разум его оставался открытым, потому Мёбиус сумел прочесть его мысли.

— Вы не сможете сдаться! Нет, ни в коем случае! И тем более сейчас, когда мы так близки к цели! Мне необходимо войти в ваш мозг, Гарри!

— Входите по своей воле и своему желанию, — машинально ответил Гарри.

Мёбиус быстро вошел и вышел обратно, возбужденный как никогда.

— Все совпадает! Все так, как мы и предполагали! — воскликнул он. — Я уверен, Гарри, что в следующий раз, когда я приду к вам, я сумею открыть эти двери.

— Но не сейчас?

— Боюсь, что нет.

— В таком случае следующего раза может уже не быть.

— Не сдавайтесь, Гарри! Не надо отчаиваться!

— Дело не в этом! Я всего лишь констатирую факт.

— Клянусь вам, через несколько минут у нас будут все ответы! А вы, тем временем, можете попытаться сами себе помочь.

— Помочь себе? Но каким образом?

— Поставьте перед собой числовую проблему. Подготовьтесь к возвращению вам способности к вычислениям.

— Да я не представляю себе, как выглядит математическое задание!

— Тогда я сам поставлю перед вами задачу. — Великий математик несколько мгновений молчал, потом заговорил снова:

— Слушайте! Стадия первая: я есть ничто. Стадия вторая: я родился и, в первую же секунду своего существования, равномерно расширился до окружности размером приблизительно 1.170.000 миль. Стадия третья: в конце второй секунды моего равномерного расширения моя окружность увеличилась в два раза. Вопрос: что я такое?

— Вы — сумасшедший! — ответил Гарри. — Вот кто вы такой! Минуту назад я готов был поклясться, что это я сошел с ума, но теперь вижу, что нахожусь в здравом рассудке. Во всяком случае, по сравнению с вами.

— Гарри?

Гарри расхохотался так громко, что карабкавшиеся рядом с ним вверх цыгане вздрогнули от неожиданности.

— Ненормальный, — пробормотали они, — точно сумасшедший. Ференци лишил его разума.

Некроскоп тем временем вновь заговорил на языке мертвых.

— Август, перед вами человек, который не знает даже, сколько будет дважды два, а вы заставляете меня решать загадки вселенной.

— Почти что, Гарри, почти что! — ответил Мёбиус. — Просто держите это в голове, а я вернусь, как только смогу. — Голос становился все тише и наконец исчез.

— О Господи! — прошептал про себя Гарри, недовольно качая головой. — Боже мой!

Но вопрос Мёбиуса прочно засел в его голове. Он не мог найти ответ сейчас, но твердо знал, что он там, что он останется в мозгу надолго.

Маленькая группа достигла наконец вершины. Где-то здесь, на этом просторном, обдуваемом всеми ветрами плато, находились развалины замка Ференци. Там ждал его Янош. Но здесь... их поджидало нечто совсем другое. Семь существ, точнее даже восемь, если считать Серого, крадущегося в тени, прячущегося от лунного света. Это был “эскорт” Гарри, который должен проводить его в самое логово бессмертного вампира.

Двое шедших впереди цыган увидели их первыми, следом за ними — Гарри, а потом и те трое, которые, задыхаясь, поднялись последними. Все отпрянули, кроме некроскопа. Ибо Гарри Киф понимал, что перед ним мертвые люди, а с ними он привык иметь дело. Увидели же все они вот что.

На их пути стояли семеро фракийцев огромного роста; умершие более двух тысяч лет назад и воскрешенные Яношем, который заставил их покинуть погребальные урны, чтобы исполнить его приказание. Но они только производили впечатление живых, а на самом деле в них довольно легко можно было распознать мертвецов. На них были шлемы и доспехи древних времен но видимая местами обнаженная плоть была изъедена и висела клочьями. Шлемы их производили устрашающее впечатление, но таково и было их предназначение наводить ужас на любого встречного Сверкающие бронзовые макушки были закруглены, отверстия для глаз в свете факелов казались бездонными черными дырами, изогнутые, спускающиеся вниз нащечники закрывали подбородки.

Все семеро были великанами, но их командир возвышался дюйма на четыре над ними. Он выступил вперед, но, несмотря на его огромный рост, глаза воина были красны от горя.

Бодрок обвел взглядом Гарри Кифа и пятерых при шедших с ним людей, прятавшихся за спиной некроскопа.

— Освободите его! — приказал он. Бодрок говорил на древнем языке, но красноречивое движение его бронзового меча, коснувшегося веревок, накинутых на шею Гарри, не позволяло ошибиться в смысле его слов Старший из зганов опасливо приблизился к Гарри и слегка ослабил арканы на его шее.

— Вы... слуги Ференци? — спросил он, обращаясь к Бодроку.

Бодрок не понял. Он оглядывался вокруг, пытаясь догадаться, о чем спрашивает его этот человек. Гарри услышал его высказанное на языке мертвых недоумение и пришел ему на помощь.

— Он спрашивает, послал ли вас Янош? — Гарри говорил вслух, не сомневаясь, что язык мертвых сделает слова понятными для фракийца.

Теперь все, внимание Бодрока было приковано к Гарри.

Огромный фракиец бросился вперед, и зганы отпрянули. Он схватился за веревки на шее Гарри и разорвал их с такой легкостью, будто это были тонкие нити. Потом назвал свое имя и спросил:

— А вы и есть некроскоп, друг всех мертвых мира?

— Нет, не всех, — покачал головой Гарри, — ибо среди мертвых, точно так же, как и среди живых, есть предатели и трусы. И если я не могу познакомиться с ними, потому что они боятся иметь дело со мной, я не могу считать их своими друзьями. В любом случае, Бодрок, я не желаю быть любимым рабами.

Воины Бодрока выступили вперед и приблизились к стоявшим возле самого края обрыва цыганам, не сводя с них взгляда и не позволяя им двинуться с места. Их командир снял с головы шлем и отшвырнул его в сторону Гарри увидел мощную шею и свирепое, заросшее бородой лицо. Но лицо это было серым, как и вся остальная плоть, и на нем застыло выражение беспредельного ужаса. Весь облик этого изможденного, измученного человека говорил яснее, чем все слова на свете, как обошелся с ним и его людьми Янош.

— Я слышал, как ты разговаривал с мертвыми, — сказал Бодрок. — А потому тебе должно быть известно, что рабы Яноша — вовсе не трусы.

— Да, я знаю, что фракийцы, томящиеся в подземельях этого замка, превращены в пепел, а потому не в силах мне помочь. Они сказали мне, что с радостью сделали бы это, но не могут, ибо только Яношу известны те слова, которые способны их воскресить. Но... вы и шестеро ваших воинов не являетесь больше прахом.

— Ты смеешь называть меня трусом? — мозолистая рука Бодрока легла на плечо Гарри возле самой шеи, в то время как другая, сжимавшая огромный бронзовый меч, слегка приподнялась.

— Я знаю только, что некоторые готовы страдать и при этом позволять Яношу оставаться в живых, — ответил Гарри. — А я пришел сюда, чтобы убить его и навсегда уничтожить даже след его на земле.

— А разве вы воин, Гарри?

— Да, — ответил Гарри, сжав зубы и высоко подняв голову. Никогда в жизни он не боялся мертвых. Не станет бояться и сейчас.

Бодрок улыбнулся, но его странная печальная улыбка тут же исчезла, едва он взглянул за спину Гарри.

— А как же эти, что пришли с вами? Они захватили вас в плен и привели сюда. Ведь так? Как жертвенного ягненка.

— Они полностью принадлежат Ференци — душой и телом, — кивнув, ответил Гарри.

Фракиец проницательно посмотрел в глаза Гарри, заглянув, казалось, в самую душу.

— Воин без меча? Вот, возьмите мой. С этими словами он вложил свой меч в руку Гарри и кивнул своим воинам. Шесть фракийских лейтенантов, размахивая мечами, бросились на цыган и словно пушинки, столкнули их в пропасть. Все произошло так быстро, что зганы не успели даже крикнуть. Тела их, подпрыгивая и кувыркаясь, скатились на самое дно бездонного черного ущелья.

— Наконец-то нашелся друг, — удовлетворенно кивнул Гарри. — Я надеялся, что сумею отыскать хотя бы нескольких.

— Либо вы, либо они — другого быть не могло, — ответил Бодрок. — Либо убить стоящего человека, либо прихлопнуть нескольких собак. Вечное рабство у Ференци или пусть недолгая, но свобода. Не слишком богатый выбор. И я принял единственное достойное настоящего мужчины решение. Но... если бы я хоть минуту помедлил... все могло закончиться по-другому. Ради спасения моей жены, — пояснил он.

— Вам выпало невероятно тяжелое испытание, и вы приняли трудное решение, — сказал ему Гарри, возвращая меч.

— Меня просили мертвые. Я слышал тысячи обращенных ко мне голосов, умоляющих сохранить вам жизнь. И один из этих голосов звучал особенно проникновенно. Он мог быть голосом моей матери. Но это была ваша мать.

"Благослови тебя Господь, мама”, — со вздохом подумал Гарри.

— Да, это была ваша мать, и она заставила меня колебаться. Остальное завершила София.

— Ваша жена?

— Да, она, — кивнул Бодрок и направился обратно к замку, руины которого чернели в высоте. — Она сказала мне: “Где же твоя честь? Честь того, кто некогда был столь могущественным! Лучше заслужить благодарность и одобрение сонма мертвых и навсегда остаться в рабстве у Ференци, чем позволить появиться в этом подземелье еще одной урне, наполненной вопящим от боли и ужаса прахом!"

— В таком случае, у вашей жены и у меня много общего, — ответил Гарри и под влиянием порыва добавил:

— Бодрок, у меня уже есть и причина и цель, но вы должны драться, думая о Софии, и тогда вы никогда не проиграете. — В глубине души Гарри молил Бога, чтобы его слова были правдой. — У меня нет никакого плана действий.

— Воин, у которого нет ни меча, ни плана ведения битвы, — мрачно усмехнувшись, произнес Бодрок, потом взял некроскопа за локоть. — Я уже давно мертв, Гарри Киф, но при жизни я был королем воинов и генералом, командовавшим огромными армиями. Я был великим стратегом. И все прошедшие века не смогли лишить меня хитрости и умения воевать.

Гарри взглянул на быстро идущего рядом с ним мрачного и невозмутимого воина, умершего многие века тому назад и воскрешенного вновь.

— Но спасет ли вас ваша хитрость и поможет ли все ваше умение, если вампиру достаточно пробормотать несколько слов, чтобы снова превратить вас в прах? Думаю, будет лучше, если вы расскажете мне, каким образом действует его магическая сила, и хотя бы частично посвятите в свой план.

— Слова, возвращающие в прах, могут быть произнесены лишь самим магом, господином, — сказал Бодрок. — Янош и есть такой господин. Но его слова должны быть точно направлены, нацелены, как стрела в мишень. Но чтобы попасть в эту мишень, он должен сначала увидеть ее. Вот почему... мы будем бороться против него поодиночке. Вы, я, каждый из шести моих воинов — мы будем действовать самостоятельно, сами по себе. Мы приблизимся к замку и войдем в него с разных сторон. Ему не удастся поразить нас всех сразу. Конечно, некоторые из нас погибнут. Ну и что? Мы погибли давно и жаждем погибнуть снова, но уже навсегда, так, чтобы не встать никогда. Но пока Янош будет сражаться с кем-либо из нас, у остальных, и в первую очередь, у вас, Гарри, окажется в распоряжении достаточно времени, чтобы расправиться с ним.

— Прекрасный план, — кивнул головой Гарри. — Но я уверен, Янош здесь не один.

— У него есть рабы-вампиры, — ответил Бодрок. — Их пятеро. Трое когда-то были зганами, а двое появились здесь совсем недавно. Одна из них — женщина, обладающая большими возможностями...

— Сандра... — едва слышно выдохнул Гарри и ему сделалось дурно при мысли о том, что она должна была перенести и что ждет ее впереди.

— Второй — мужчина, тоже весьма одаренный, — продолжал Бодрок. — Янош переломал ему все кости, чтобы полностью подчинить себе. А с ней он поступил так же, как этот пес поступал в своей жизни со всеми женщинами.

— В таком случае нам придется и с ними иметь дело.

— Непременно — и прямо сейчас! " — Сейчас?

— Они поджидают нас вон там, под деревьями, за которыми и находится груда проклятых развалин. Я должен был передать вас в их руки, а они — проводить к своему господину.

Взглянув в ту сторону, куда указывал фракиец, Гарри увидел искривленные ветрами сосны, склонившиеся в направлении отвесных скал главного горного гребня. Под сенью густых крон заметил он желтые горящие глаза вампиров, ярко светящиеся в темноте. Гарри вновь заговорил на истинном языке мертвых, пользуясь только разумом:

— Вам известно, каким образом мы можем справиться с ними?

— А вам? — вопросом на вопрос ответил Бодрок.

— Деревянный кол, меч и огонь, — сурово и мрачно произнес Гарри.

— Мечи у нас есть, — сообщил Бодрок. — Огонь — тоже. Это наши факелы, которые держат в руках мои воины. А вот деревянные колы?.. Ах да... мы вырезали несколько штук, пока ждали вас там, на скале. Знаете ли, в мое время вампиры тоже существовали. Ну что ж, так и будем действовать.

Бессмертные рабы Яноша, словно призраки, вышли из тени деревьев и с омерзительными улыбками протянули к Гарри длинные руки. Они и помыслить не могли, что Бодрок перешел на сторону врага. Но едва они окружили некроскопа, как фракийцы бросились на них и ударами мечей свалили на землю.

Бойня была кровавой и короткой. Всем вампирам отрубили головы, проткнули деревянными колами сердца. Но их было только трое! Пока Бодрок вместе со своими людьми стаскивали в кучу тела жертв, обкладывали их ветками и сучьями и поджигали, Гарри оглянулся вокруг и увидел согнутую фигуру, стоящую чуть в стороне. И в этот момент Кен Лейрд вышел из своего укрытия.

— Гарри! — выдохнул он. — Гарри! Слава тебе, Господи!

Лунный свет придал желтовато-бледной, болезненного вида коже Лейрда золотистый оттенок. Он широко раскинул руки, закрыл глаза и обратил к небу лицо, фракийцы в нерешительности смотрели на Гарри, но сделать что-либо было уже не в его силах. А потому он только кивнул головой и отвернулся...

И тут всего лишь в каких-нибудь десяти шагах от себя он увидел высокую худую фигуру, стоявшую на самом краю развалин замка...

Янош!

Люди Бодрока тем временем успели покончить с Лейрдом. Они тоже увидели вампира, почти слившегося с черным фоном развалин, — лишь глаза его яростно горели красным огнем. Фракийцы начали отступать в, тень, но двое из них замешкались, и этого оказалось достаточно...

Указывая на двух стоящих плечом к плечу фракийцев, Янош заговорил своим ужасным отрывистым голосом, прозвучавшим в ночи словно проклятие:

— ОГТРОД АЙ'Ф — ДЖЕБ'Л ИИ'Х — ЙОГСОТОТ!.. Он еще не закончил, а слова страшного заклинания уже начали разрушительное действие. Двое фракийцев, на которых был обращен взгляд Яноша, вскрикнув, упали друг на друга, превращаясь в бесформенную массу, а когда Янош произнес последнюю фразу заклинания, рассыпались по земле прахом.

Гарри оглянулся вокруг. Бодрока и четверых оставшихся его воинов нигде не было видно. А его ожидал еще один кошмар.

К нему подкрадывался огромный волк, который был частью “эскорта” Гарри, но до сих пор держался в тени, подальше от фракийцев. Он наступал на Гарри, заставляя его двигаться в сторону развалин замка своего господина. Некроскоп наклонился и поднял один из бронзовых мечей, оставшихся после рассыпавшихся в пыль фракийцев. Меч оказался очень тяжелым. Гарри сознавал, что у него никогда не хватит сил размахнуться таким мечом, но это было лучше, чем ничего.

Он поискал глазами Яноша и заметил темную фигуру монстра, тенью удаляющуюся в сторону развалин. Что это — уловка, хитрость, призванная заставить Гарри броситься в погоню за ним? Что ж, разве не за этим он пришел сюда?

Едва он последовал за Яношем, волк бросился за ним и чуть не схватил его за лодыжку. Гарри изо всех сил ударил ногой в состоящую из плоти и костей массу и почувствовал, как хрустнули зубы, когда ступня с размаху ткнулась в оскаленную морду. Зарычав от ярости, он двумя руками поднял над головой тяжелый меч... и вдруг, к его удивлению, волк завизжал и отпрянул.

Прежде чем Гарри успел понять, в чем дело, Бодрок и один из уцелевших его воинов выступили из темноты и набросились на волка. Звуки, раздававшиеся во время этого краткого нападения, напомнили Гарри лавку мясника: сначала они нанесли зверю несколько ударов мечом, а потом отрубили ему голову, разом прекратив вой и визг, оглашавшие окрестные скалы.

Глаза Гарри уже привыкли к темноте. Надо сказать, что его удивляла появившаяся у него способность видеть даже в кромешном мраке, но сейчас ему некогда было думать об этом. Вместо этого он всмотрелся в самую середину груды наваленных каменных обломков и увидел стоявшего в тени полуразрушенной стены Яноша. Взгляд монстра был обращен на что-то позади Гарри — конечно же, на фракийцев. Едва он поднял вверх и направил в их сторону когтистую ладонь, больше похожую на огромную звериную лапу, Гарри громко крикнул:

— Берегитесь!

— ОГТРОД АЙ'Ф... — начал произносить свое страшное заклинание Янош, и прежде чем он успел закончить, еще один фракиец вскрикнул, глубоко вздохнул и превратился в дымящуюся кучку пепла. Второго, однако, Гарри удалось спасти, и он поймал себя на том, что очень надеется, что это Бодрок.

Сгорая от желания отомстить, Гарри бросился за Яношем. Он увидел, как атлетически сложенный, уверенно передвигающийся вампир отпрыгнул и исчез, казалось, в недрах самой земли... Но прежде чем скрыться за грудой камней, он оглянулся, и Гарри увидел горящие красные глаза. Это был явный вызов, брошенный Гарри, не принять который некроскоп не мог.

Он нашел открытый люк и уходящие вниз ступени и не раздумывая стал спускаться по ним. Вдруг позади него послышались голоса. Оглянувшись, он увидел, что его догоняют Бодрок и уцелевшие воины.

— Гарри! — кричал ему вслед Бодрок. — Вы окажетесь внизу раньше нас. Пожалуйста, позаботьтесь о моей Софии! Поторопитесь!

Он кивнул и поспешил вниз по каменным ступеням винтовой лестницы, по одну сторону которой была стена, а по другую — глубокая пропасть. Но едва он ступил на первую площадку...

Янош поджидал его там...

Возникший словно ниоткуда вампир выбил меч из рук Гарри и с такой силой швырнул его об стену, что у некроскопа захватило дух. Прежде чем он снова обрел способность дышать, Янош навалился на него всем телом, схватил огромной ручищей за лицо и стал бить головой о стену, физическая сила их была несопоставима — Гарри мгновенно потерял сознание...

— Гарри! Га-а-а-а-р-ри! — взывала к нему мать, а вместе с нею еще сотни и тысячи матерей, равно как и все мертвые мира, лежащие в своих могилах. Их голоса шелестели, шуршали, сливались в единый крик на языке мертвых и наконец проникли в подсознание Гарри и окутали его теплом. Именно теплом, ибо разум мертвых совершенно отличается от их холодной плоти.

— Мама! — ответил он, пытаясь преодолеть боль и вернуться в сознательное состояние. — Мама! Мне больно!

— Знаю, знаю, сынок, — голос ее был переполнен страданием. — Я чувствую... мы все чувствуем это. Лежи тихо, Гарри, и тогда ты ощутишь всю меру нашего сострадания и нашей боли.

Поток плача и криков на языке мертвых захлестнул его разум, становясь все громче и громче, переходя в стенания и стоны.

— Что толку, если я буду спокойно лежать, мама? — ответил Гарри. — Мне придется прекратить с вами общение. Я должен очнуться. А после этого мне понадобится помощь, чтобы просто выжить.

— Но мертвые могут оказать тебе эту помощь, Гарри, — сказала мать. — И один из них давно уже пытается связаться с тобой, ибо у него есть частичный ответ на твои вопросы.

— Мёбиус? — Гарри был уверен, что речь идет именно о нем.

— Нет, это не он, — Гарри ощутил, как она отрицательно покачала головой. — Это другой, и он находится гораздо ближе к тебе. Только дело в том, что от него почти ничего не осталось. В таком шуме ты не сможешь его услышать. Подожди, я попытаюсь их утихомирить.

Она отдалилась от Гарри, заговорила с другими и передала пожелание, которое, словно круги по воде, в которую бросили камень, уходило во все, передавалось все дальше и дальше, пока не достигло самых отдаленных уголков мира мертвых. Шум тотчас же стих, и наступила абсолютная тишина.

— Гарри? — раздался в этой тишине голос, такой слабый, что некроскопу показалось, что он лишь плод его воображения.

— Вы меня ищете? — все же ответил он. — Кто вы?

— Я никто и ничто, — со вздохом ответил незнакомец. — Меня нельзя назвать даже призраком. Ведь даже мертвые с трудом могут расслышать мой голос, Гарри! Меня звали Джордж Вульп, и пять лет назад мы с моими друзьями отыскали замок Ференци. Гарри кивнул.

— Он убил вас, не так ли?

— О, он поступил со мной гораздо хуже! — простонал Вульп, и мертвые речи его звучали не громче шороха осенних листьев. — Он отнял у меня жизнь, отобрал мое тело и оставил меня... абсолютно без ничего! Я не имею даже места последнего упокоения.

Гарри почувствовал, что ему предстоит услышать нечто очень важное.

— Не могли бы вы объяснить мне все подробнее?

— В подземелий множества костей я беседовал со многими Зирра, — начал рассказывать Вульп. — Пока Ференци находился в своей урне, все они пришли сюда, чтобы своей кровью напитать его прах и подкрепить его силы. Но со мной все произошло иначе. На моих руках было всего три пальца.

— Так значит, это были вы! — выдохнул Гарри.

— Он отнял у меня тело, — снова повторил Вульп, — и я никогда не обрету покой.

— А что он представлял собой? — спросил Гарри. — Я имею в виду — каким образом ему удалось захватить ваше тело?

— Моя кровь освободила из урны его прах, — объяснил Вульп. — Я был его потомком, сыном его сыновей из рода Зирра. Но я не знал об этом. Знала лишь моя кровь.

— Он появился из урны? — переспросил Гарри. — Из сущего праха?

— Моя кровь совершила это превращение. Чтобы окончательно во всем разобраться, Гарри требовалась помощь. И он выпустил из заключения Фаэтора.

— Да будь ты проклят, Гарри Киф! — раздался яростный вопль бестелесного вампира.

— Уймись! — прикрикнул в ответ Гарри.

— Объясни, о чем рассказывает этот человек.

— А что тут непонятного? — спросил Фаэтор, выслушав рассказ Вульп. — Янош принял меры предосторожности. После того как я превратил в прах его мозг и вампира вместе с ним, преданные Зирра спрятали прах в тайном месте, где он и оставался до того момента, когда смог осуществить этот... этот переход. Но это не было простым переселением разума: вампир-пиявка ожил и самостоятельно проник в тело этого человека. А теперь...

Но Гарри уже снова захлопнул дверь перед носом Фаэтора и обратился к Вульп:

— Джордж... спасибо вам за помощь. Я пока не знаю, каким образом смогу ею воспользоваться, но все равно я вам очень благодарен.

Ответом ему был лишь вздох, но и он быстро затих...

Гарри изо всех сил старался прийти в себя и очнуться. И ему это почти удалось, когда появился Мёбиус.

— Гарри! — кричал он. — Мы получили ответ! Мы почти уверены, что получили его! — Он вошел в мозг некроскопа, и через секунду оттуда донесся его голос:

— Да, да, именно так и должно быть! Но... вы готовы?

— Готов!

— Я не это имею в виду, — сказал Мёбиус. — Готов ли к этому ваш разум?

— Мой разум? О чем вы, Август?

— О пространстве Мёбиуса, Гарри. Я могу открыть эти двери, но только в том случае, если вы готовы. Ведь за ними совершенно другая вселенная, невероятные области. Гарри, мне бы очень не хотелось допустить, чтобы вас засосало в водоворот собственного разума.

— Засосало? — Гарри потряс головой. — Я не понимаю.

— Послушайте... вы решили мою задачу?

— Задачу? — Гарри вдруг почувствовал, как в душе его закипает ярость. — Вашу чертову задачу? Вы что, полагаете, у меня было время решать какие-то проклятые задачи?

— Но вы хотя бы думали над ней?

— Нет... Да!.. Да, я думал над ней!

— И?

— Ничего.

— Гарри, я сейчас открою одну из дверей... ну как? Некроскоп ровным счетом ничего не чувствовал.

— У вас получилось? — спросил он.

— О да, получилось, — едва слышно прошептал Мёбиус. — И если вы будете иметь под рукой формулы, все остальное вы сможете сделать сами.

— Но я не ощущаю никакой разницы.

— А раньше вы что-либо ощущали? То есть до последних, событий?

— Нет, но...

— Открою еще одну дверь. Готово!

На этот раз Гарри почувствовал. Мозг его острым копьем пронзила мучительная боль. Он испытал ощущение, похожее на то, на которое обрек его Гарри-младший при каждой попытке вступить в контакт с мертвыми. Но, поскольку Гарри уже был без сознания, боль оказалась значительно меньше. И эффект был прямо противоположным.

Вместо того чтобы отключить его сознание, она заставила его очнуться...

И он оказался перед лицом кошмара уже наяву.

Холодная жидкость обжигала ему лицо, проникала в горло, причиняя мучительную боль, заставляя натужно кашлять. Что это? Спирт? Нет, конечно же, эфир! Он быстро улетучивался, и пары его заполняли пространство вокруг. Гарри лежал в луже этой жидкости. Он с трудом встал на колени, оперся на руки, стараясь не вдыхать пары, поднимающиеся кверху и исчезающие в дымоходе, расположенном прямо над его головой... Почерневшем дымоходе, почерневшем от копоти!

Гарри стоял на коленях в некоем подобии бассейна — в углублении, выдолбленном прямо в монолите скалы и наполненном стремительно испарявшейся жидкостью. Судя по всему, он находился в самых недрах замка, в глубине монолитной скалы... в огромной пещере... а возле противоположной стены, в том месте, где наверх вели грубо вырубленные ступени... наблюдая за ним, стоял Янош Ференци. В руке он держал горящий факел, свет которого отражался в его красных глазах.

Глаза их встретились, и на губах Яноша появилась зловещая усмешка, больше похожая на звериный оскал и открывавшая страшные зубы.

— Итак, ты пришел в себя, некроскоп, — сказал он. — Прекрасно! Ибо я хочу, чтобы ты ощутил жар огня, который навсегда предаст тебя в мои руки.

Он взглянул сначала на факел, который держал в руках, потом на пол. Гарри проследил за его взглядом и увидел узкий канал, вырубленный в камне, тянущийся от того места, где стоял Янош, до края каменного углубления.

— О Господи! — Гарри рванулся к краю каменного бассейна, но поскользнулся и снова растянулся в луже жидкости. Наконец ему удалось ухватиться за край бассейна рукой и слегка приподняться. Но он услышал безумный хохот Яноша и увидел, что тот опускает факел все ниже и ниже.

— Моя задача, Гарри! — едва ли не впадая от ужаса в истерику, закричал Мёбиус.

Гарри заставил себя забыть о кошмаре, происходящем вокруг него, и постарался нарисовать перед своими глазами картину, инстинктивно переводя условие, данное Мёбиусом, в диаметры:

Стадия первая: “Я — ничто”.

Стадия вторая (прошла одна секунда): 372000 МИЛЬ.

Стадия третья (прошли две секунды): 744000 МИЛЬ.

И возвращенный ему природный математический дар сделал за него остальное.

— Что я такое? — взвыл Мёбиус, когда огонь факела, опущенного Яношем, коснулся струйки жидкости.

— Свет! — громко крикнул Гарри. — Чем же еще можешь ты быть? Только свет может за две секунды распространиться с двойной скоростью света и из ничего достигнуть диаметра в 744 000 миль.

Вспыхнувшее голубое пламя стремительно понеслось по полу пещеры:

— Какой свет? — неистовствовал Мёбиус.

— Ты был ничем, прежде чем возникнуть! — кричал Гарри. — А следовательно... ты есть Первоначальный свет!

— Да-а-а!!! — Мёбиус ликовал от радости в голове Гарри. — И моим источником было пространство Мёбиуса! Добро пожаловать обратно, Гарри!!!

И в тот самый миг, когда пещера превратилась в пылающий ад, в голове у Гарри вспыхнули экраны компьютеров. Ревущий поток голубого пламени рвался вверх и исчезал в отверстии дымохода. Жидкий огонь слизал все волосы с головы и липа Гарри, поджег на нем одежду. Длилось это не более десятой доли секунды, прежде чем Гарри отыскал одну из дверей Мёбиуса и перевалился через ее порог.

Он знал, куда следовало бежать, а потому быстро нашел еще одну дверь и из пространства Мёбиуса рухнул прямо в огромный снежный сугроб на Северном полюсе. Все его тело покрывали ожоги, но он был жив! Жив более, чем когда либо. Гарри охватил восторг, даже больше, чем просто восторг. Его смех — такой же истерический, как смех Мёбиуса, — быстро затих и сменился вырвавшимся из горла угрожающим утробным рычанием...

Янош увидел, что Гарри пропал и понял, что ему никогда не победить некроскопа. Он исчез... но куда? И когда вернется? Какими еще необыкновенными возможностями он будет обладать? Янош не осмелился больше ждать, чтобы выяснить это.

Он буквально взлетел по ступеням и промчался по нижним лабиринтам подземелий замка, очутившись в помещениях с массивными стенами и сводчатыми потолками. Здесь он хранил урны и сосуды с прахом. И вдруг... он увидел, что Гарри опередил его. Гарри, Бодрок и уцелевшие воины-фракийцы.

Янош отшатнулся и, злобно рыча, скорчился возле стены, потом резко выпрямился и снова бросился вперед.

— Вы ни что иное, как пыль! — крикнул он, указывая на Бодрока.

Огромная фигура фракийского вождя скрылась в соседнем помещении, вслед за ним то же успели сделать и двое из его воинов, но третий чуть замешкался, и заклинание Яноша пало на него.

ОГТРОД АЙ'Ф — ДЖЕБ'Л ИИ'Х — ЙОГСОТОТ, НГАХ'НГ АЙ'В, ЖРО!

Фракиец воздел руки к небу, издал последний вздох и... на полу осталась лишь кучка серо-зеленого цвета порошка.

С безумным хохотом, смешанным с рычанием, Янош наклонился и поднял упавший меч фракийца. Высоко держа его над головой, он бросился на Гарри, но некроскоп знал, что ему следует делать. Ибо, Гарри был теперь не просто ученым, но в своем роде магом и волшебником. В голове его звучали голоса всех тех, чей прах покоился в стоящих повсюду кувшинах и урнах. Тысячи голосов на языке мертвых диктовали ему слова магического заклинания.

Поворачиваясь во все и указывая рукой на сосуды всевозможных форм, Гарри произнес:

— ЙАИ НГНГРХ, ЙОГСОТОТ — Х'ИИ — Л'АЖЕБ, Ф'АЙ ТРОДОГ, УАА!

Своды помещения наполнились отвратительными запахами и красноватым дымом, мгновенно скрывшим и Гарри, и Яноша, и все предметы вокруг. Сквозь этот удушливый дым доносились выражавшие непереносимые мучения вопли. Времени на смешивание химикатов не было, а потому фракийцы, персы, скифы и греки не сумеют обрести совершенную форму, однако их жажда мести от этого не станет слабее.

Понял это и Янош. Он метался среди рядами сотрясавшихся от стонов сосудов, из которых, подобно грибам, словно из ничего вырастали воины. Но не успевал он обратить ту или иную группу в прах, как некроскоп опять вызывал их к жизни. У вампира не было никаких шансов на победу. Он не в состоянии был произносить быстрее слова заклинания, и ряды воскресших воинов быстро смыкались вокруг него все теснее и теснее.

Взметая клубы пыли, он рванулся к лестнице, ведущей наверх, к руинам самого замка, и исчез из вида. Ужасные в своей незавершенности фигуры воинов бросились было за ним, но Гарри остановил их:

— Останьтесь здесь. Вы уже сыграли свою роль в этой битве. На этот раз вы наконец сможете упокоиться навеки. — С этими словами под благодарный хор благословляющих его голосов Гарри возвратил всех их в прах. Всех, кроме короля воинов Бодрока.

Взяв фракийца с собой, он шагнул за порог двери Мёбиуса и... вышел обратно среди руин замка Ференци.

Вскоре там появился и Янош. Они слышали его тяжелое дыхание, скулеж и подвывание вперемешку со злобным ворчанием. При виде их он задохнулся от ужаса и, не проронив ни слова, помчался прочь. Он совершенно обессилел, ему не хватало воздуха. Шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, он стал подниматься по тропинке; ведущей на вершину скалы позади замка... и на полпути вдруг наткнулся на поджидавших его Гарри и Бодрока. В руках великана-фракийца сверкнул боевой топор.

Отступать было некуда. Куда бы ни глянули горевшие красным огнем глаза Яноша — вокруг не было ничего, кроме пустого пространства. За всю жизнь ему так и не удалось овладеть лишь одним искусством Вамфири, но теперь он обязан это сделать. Воздев руки к небу, он усилием воли заставил трансформироваться свое тело, которое превратилось в огромное одеяло, приняло форму аэродинамического тела. Подобно летучей мыши в ночи, он скользнул с тропинки в воздух.

Ему удалось! Он летел! Полы разорванной одежды трепетали, как огромные крылья! Он летел... пока брошенный Бодроком боевой топор не воткнулся ему в спину.

Гарри и Бодрок вернулись на развалины замка, где нашли упавшего с высоты Яноша, который корчился от боли, кашлял, выплевывая кровь. Однако ему удалось выдернуть из своего тела топор, и сидящий внутри его вампир залечивал раны, нанесенные плоти. Некроскоп встал возле него на колени и заглянул прямо в глаза. Один на один... Лицом к наводящему ужас и одновременно искаженному страхом лицу.

— Ты ублюдок и мерзавец, некроскоп! — выкрикнул Янош, в то время как из его выпученных глаз сочилась кровь.

— Ты обладаешь человеческим телом, — спокойно, лишенным какого бы то ни было выражения тоном ответил ему Гарри, — но твой мозг и вампир, живущий внутри тебя, возрождены из праха, лежавшего в урне. — Он поднял руку и указал ею на Яноша. — Прах к праху и пепел к пеплу! ОГТРОД АЙ'Ф, ДЖЕБ'Л — ИИ'Х.

Вампир завизжал, отчаянно забился, закрутился на месте, задыхаясь и кашляя, и вновь обрел человеческую форму.

— ЙОГСОТОТ,'НГАХ'НГ АИ'И, — продолжал тем временем Гарри.

— Нет! — взвыл Янош. — Не-е-е-е-е-е-е-т! Едва Гарри произнес последнее слово заклинания, тело Яноша забилось в мучительной агонии, конвульсивно задергалось. Он отчаянно завертелся на месте, задрожал... и затих. Голова его откинулась назад, ужасный рот раскрылся, глаза потухли...

Через мгновение массивная грудь содрогнулась, словно издавая последний вздох, но вместо воздуха изо рта вылетело и растворилось в ночи облако красноватой пыли. Судя по всему, и тело и голова были наполнены ею, а после, когда пыль осела, от вампира остались лишь споры странного вида грибов, напомнивших Гарри те, что он видел возле дома Фаэтора, недалеко от Плоешти.

А это, в свою очередь, заставило его вспомнить о еще одном пока незавершенном деле...

София, жена Бодрока, вышла в этот момент из развалин. Рядом с нею была Сандра.

Она двигалась словно призрак — так, как обычно двигаются те, кто попадает под влияние вампиров, желтые глаза светились в темноте... Но Гарри сознавал, что в ней не осталось почти ничего от его прежней Сандры. Он вдруг вспомнил свой оказавшийся пророческим сон, снившийся ему как раз накануне того дня, когда начался весь этот кошмар Чужое, неизвестное существо, явившееся ему в ночи и напавшее на него, одержимое жаждой крови. Именно таким существом стала теперь Сандра, и она вечно будет хотеть крови и нападать на людей Она упала ему в объятия и заплакала, уткнувшись в его шею Гарри крепко прижал ее к себе, неизвестно кого стараясь поддержать — ее или себя. За ее спиной он видел Бодрока, обнимавшего свою жену, и услышал слова Софии:

— Она спасла меня Эта девушка-вампир нашла меня в том месте, куда спрятал меня Янош, и освободила.

Гарри понимал, что это был последний поступок Сандры, совершенный по собственной воле, прежде чем живущий внутри вампир полностью подчинит ее себе Полуобнаженное, прекрасное тело Сандры было холодным, как лед. Прижимая его к себе, некроскоп знал, что никогда не удастся вернуть ему прежнее тепло. Будучи телепатом, Сандра, конечно же, прочла его мысли и слегка отодвинулась. Но не намного...

Тонкий заостренный кусок дерева, отколотый от старого дуба, ударил ее под грудь и проник в самое сердце. Она издала всего лишь один вздох, отступила от Гарри на шаг и упала.

Понимая, как мучительно страдает сейчас некроскоп, Бодрок сделал за него все остальное...