Голоса в ночи

Глава IX

Голубичка проснулась, клацая зубами от холода. Папоротниковые стены палатки шуршали вокруг нее, содрогаясь под порывами ледяного ветра. После ухода Шмеля и Пестроцветик в палатке стало еще холоднее, чем раньше. Голубичка насторожила уши. Искролапка тоненько всхлипывала во сне. Что с ней такое?

— Проснись! — мяукнула Голубичка, толкнув сестру лапой. Неужели коты из Сумрачного леса терзают Искролапку во сне?

Зашуршали папоротники, в палатку просунулась круглая морда Белолапы.

— Что тут у вас?

Голубичка быстро повернулась к матери, загородив собой Искролапку.

— Искролапке приснился плохой сон, — сказала она. — Я просто хочу ее разбудить.

Белолапа шире раздвинула папоротники своей белоснежной лапой, и утренний свет хлынул в сумрак палатки.

— Я услышала, как она плачет…

— Не волнуйся, с ней все в порядке, — перебила мать Голубичка.

Белолапа недовольно повела плечом.

— Если это всего лишь дурной сон, то буди сестру и выходите на поляну. Ежевика собирает охотничьи патрули.

С этими словами она убрала голову из палатки, и папоротники с шорохом встали на место.

Голубичка принялась двумя лапами раскачивать Искролапку.

— Да проснись же ты!

— Ч-что? — взвизгнула ее сестра, испуганно хлопая глазами.

Голубичка увидела, что одно веко у Искролапки опухло, почти скрыв глаз.

— Ты ранена!

Искролапка поспешно отвернулась, пряча глаз.

— Пустяки.

— Это случилось во сне? — не отставала Голубичка. Отчаяние когтями впилось в ее сердце. — Ты опять сражалась в Беззвездном краю?

Искролапка со злобой уставилась на сестру.

— Неужели ты не понимаешь, насколько это опасно? — с мукой воскликнула Голубичка.

Но Искролапка уже вышла из палатки.

«Помоги ей, Звездное племя! Открой ей глаза, пусть она увидит, к какой пропасти подошла, — молилась Голубичика, закрыв глаза. — Прошу тебя, пожалуйста, смилуйся над ней». Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и вышла из палатки.

Орешница, Бурый и Прыгунец окружили Ежевику. Шмель и Пестроцветик приплясывали от нетерпения, а Белохвост и Яролика нервно расхаживали по поляне. Только Дым, Песчаная Буря и Терновник терпеливо сидели и ждали распоряжений.

Толпа так плотно обступила Ежевику, что видны были только кончики его пушистых ушей.

— Дым! — пробасил Ежевика. — Возьми с собой Песчаную Бурю и проверьте, установили ли коты племени Теней свои метки. — Он обернулся к Белохвосту. — А ты отправляйся охотиться вместе с Пестроцветик и Шмелем, а то они у нас тут сейчас всю землю в лагере перекопают! Бурый, вы с Орешницей и Прыгунцом тоже идите за дичью, постарайтесь принести, сколько сможете. До заката куча дичи должна быть полна.

Где же Искролапка? Голубичка обвела глазами лагерь. Серебристой шерстки сестры нигде не было видно, зато она заметила Львиносвета, стоявшего в дальнем конце поляны. Золотистый воитель о чем-то беседовал с Белкой и Долголапом, они разговаривали, сблизив головы и понизив голоса так, чтобы их не было слышно посторонним. Голубичке стало любопытно, и она напрягла свой слух.

— И большие следы? — с тревогой спрашивал Львиносвет.

— Довольно крупные, — отвечал Долголап. — Судя по запаху лисица, самка.

— Самое неприятное, что она уже не раз пользовалась этой тропой, — добавила Белка.

Львиносвет насупился.

— Значит, она не просто прошла мимо. Где-то поблизости у нее логово!

Белка выпустила когти.

— Нужно выследить ее и выгнать!

— Не думаю, возможно, лучше подождать, — возразил Львиносвет. — Сами знаете, в пору Голых деревьев в лесу никому не сладко. Она может пойти куда угодно. Когда охотиться становится труднее, лисы обычно предпочитают падаль свежатине. — Внезапно он вскинул голову, посмотрел прямо в глаза Голубичке и коротко приказал: — Отправляйся на охоту вместе с патрулем Бурого.

Голубичка смущенно потупилась, раздосадованная тем, что наставник поймал ее за подслушиванием.

— А как же тренировки?

— Тренировки подождут, — ответил Львиносвет, отворачиваясь к Долголапу.

Прыгунец и Орешница уже мчались сквозь туннель за Бурым. Голубичка бросилась за ними.

— Львиносвет сказал мне идти с вами, — крикнула она Бурому.

— Отлично, — кивнул тот, принюхавшись. — Чем больше когтей, тем лучше. Сегодня охота будет трудной, в такой холод все запахи замерзают!

— Да еще ты, Бурый, со своей рыжей шкурой, сияешь на весь лес, как лисица в сугробе, — поддразнила его Орешница и забежала вперед, так что палая листва захрустела под ее серо-белыми лапами.

Бурый обиженно фыркнул.

— Тогда иди первая!

Орешница повела патруль вверх по склону, ее светлая шерстка казалась не более чем бледным пятном на фоне выбеленного морозом леса. Голубичка плелась в конце. Она изо всех сил напрягала слух, выискивая Искролапку.

— Стойте! — Орешница резко остановилась на гребне холма. Потом припала к земле, не сводя глаз с чего-то впереди. Черный дрозд скакал по мерзлой листве. Голубичка затаила дыхание, Бурый и Прыгунец окаменели. Орешница принялась медленно раскачиваться перед прыжком.

Хрусть!

Ветка громко щелкнула под неосторожной лапой Голубички. Дрозд в панике взлетел на ветку.

— П-простите, — пролепетала Голубичка, втягивая голову в плечи.

Бурый пожал плечами и вздохнул.

— Ты не виновата. От мороза ветки становятся очень хрупкими.

— Может, нам лучше разделиться? — предложила Орешница.

Бурый склонил голову набок.

— Что скажешь? — спросил он у Прыгунца.

— По-моему, здравая мысль, — согласился черно-белый кот. — По крайней мере, если мы вернемся с пустыми лапами, нам будем некого винить, кроме самих себя.

Бурый утвердительно кивнул.

— Ладно, давайте разделимся, — решил он, обводя глазами свой отряд. — Никто не возражает, если я отправлюсь к озеру?

Голубичка энергично замотала головой. Ей хотелось остаться в лесу, под защитой знакомых деревьев.

— Я пойду к ручью, — сказала она.

Орешница, не слушая их пересудов, уже бежала вдоль гребя холма.

— Увидимся в лагере! — промяукала она, оборачиваясь через плечо.

— Пожалуй, я попытаю счастья на краю пустоши, — решил Прыгунец. — Вдруг какой-нибудь голодный кролик забежит на нашу территорию.

Бурый обернулся к Голубичке, уже собравшейся уходить.

— Ты справишься одна?

Она горячо закивала.

— Конечно, не беспокойся! Заодно потренируюсь выслеживать дичь.

Когда рыжий воин скрылся за гребнем холма, Голубичка устремилась в чащу леса. По дороге она изо всех сил напрягала слух, ища Искролапку. Неожиданная мысль заставила ее остановиться. Какой смысл следить за ней днем, когда сестра бодрствует? За ней следует присматривать ночью, когда Искролапка спит.

Голубичка с облегчением вздохнула, вскинула голову и помчалась через лес до тех пор, пока впереди не заблестела водная рябь. Приблизившись к ручью, Голубичка наклонилась, чтобы напиться. Лед хрустнул под ее лапой. Голубичка отпрянула. В этом месте мелкая стоячая вода уже начала замерзать возле берегов! Зато на другом берегу тянулась узкая полоска песка, с которой будет гораздо проще напиться. Голубичка перепрыгнула через ручей и долго пила. Громкий щебет скворца эхом разнесся в неподвижном воздухе.

Дичь!

Дрожа от волнения, Голубичка повернулась на звук и как можно тише зашагала в чащу. Громкий шорох в папоротниках заставил ее обернуться. Скворец в траве? Странно, очень странно. Но раздумывать было уже поздно. Голубчика нырнула в заросли, возбужденно помахивая хвостом.

— Эй!

Изумленный возглас застал ее врасплох. Что такое? Откуда взялась шерсть у нее под лапами? Это был никакой не скворец! Грозно вздыбив шерсть, Голубичка отшатнулась.

— Кто это? — сдавленным от страха голосом спросила она. Потом принюхалась.

Племя Теней!

Кислый запах оглушил ее, Голубчика напружинилась, готовясь сражаться насмерть. Что делает племя Теней на территории Грозового? Папоротники зашуршали снова, и из зарослей высочил Когтегрив.

— Как ты посмел сюда прийти? — зашипела она, подавив непонятную радость, горячей волной прокатившуюся по ее телу.

— Это я как посмел? — невинно округлил глаза Когтегрив. — Это ты что делаешь на территории племени Теней?

— На территории племени Теней? — переспросила Голубичка, мрачно глядя на него. — Это Грозовая земля! — Она быстро огляделась. Сосны здесь росли вперемешку с дубами и буками. Голубичка принюхалась. Запахи Грозовых котов смешивались с запахами воителей Теней. Где же граница? Она снова втянула в себя воздух.

Ну конечно, вот же она! Как раз за спиной у Когтегрива.

Он покрутил головой и растерянно уставился на полосу помеченных деревьев, словно только сейчас заметил, что граница осталась позади. Потом повернулся к Голубичике.

— Ой, прости, — с подкупающей искренностью пробормотал Когтегрив, виновато потупив круглые янтарные глаза. — Это все мороз виноват, все запахи пропали! Я чувствую только холод, все остальное замерзло.

Голубичка снисходительно замурлыкала.

— Еще бы! — сочувственно вздохнула она. — Я сама все утро бегаю, но до сих пор не учуяла даже следа дичи!

Когтегрив с видимым облегчением закивал.

— Я так рад, что я не один такой невезучий, — пробасил он, косясь на границу. — Ты ведь не собираешься меня прогонять, правда? — весело замурлыкал он.

— Нет, что ты, — замотала головой Голубичка. — Хватит с меня того, что нам пришлось сражаться в бою! — Она поймала пристальный взгляд его янтарных глаз, и вдруг почувствовала, что ей стало жарко.

— Вообще, от этих границ больше хлопот, чем проку, — доверительно проурчал Когтегрив.

— Что ты такое говоришь? — ахнула Голубичка, не поверив своим ушам. Но уже через мгновение она усомнилась в своей правоте. В самом деле, в словах Когтегрива был определенный смысл. Не будь границ, они могли бы встречаться, когда им захочется! От этой мысли ее снова бросило в жар.

Когтегрив смущенно откашлялся.

— Нет, я ничего не хочу сказать против закона. Границы есть границы, — пробурчал он и замолчал. Его взгляд смягчился, стал нежным.

— Даже если ты их не чувствуешь? — пошутила Голубичка. Почему он так на нее смотрит?

Топот лап раздался у нее за спиной.

— Патруль! — испуганно воскликнула Голубичка.

Когтегрив тоже насторожил уши.

— Возвращайся на свою сторону, — взмолилась Голубичка. — Я задержу их! — Видя, что Когтегрив все еще медлит, она горячо воскликнула: — Уходи!

Шаги приближались. Когтегрив с явной неохотой перепрыгнул на свою сторону границы. Потом остановился.

— Я хочу увидеть тебя снова!

Голубичка растерянно захлопала глазами.

— Что?.. Когда?

— Здесь! Сегодня ночью. Договорились?

— Д-договорились, — пролепетала Голубичка, сама не веря тому, что говорит. Потом она повернулась на задних лапах и бросилась бежать.

Львиносвет, Долголап и Белка выскочили ей навстречу. Их яркая шерсть сверкала среди голых деревьев. Голубичка побежала к ним, загораживая собой тропу.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Львиносвет, неловко останавливаясь на бегу.

— Охочусь, — невинно ответила Голубичка.

Белка и Долголап тоже подбежали к ней. Долголап подозрительно повел носом.

— И что поймала?

— Пока ничего, — грустно потупилась Голубичка.

— Где Бурый? — спросил Львиносвет.

— Он пошел к озеру, — ответила Голубичка. — Мы решили разделиться.

Львиносвет разрыл лапой слежавшиеся мерзлые листья.

— Вот что, Голубичка. Поскольку вся дичь попряталась под землю от холода, я не вижу никакого проку в твоих блужданиях по лесу, да еще в одиночестве. Лучше возвращайся в лагерь и помоги залатать стену воинской палатки.

— А Бурый не будет волноваться, что я пропала? — спросила Голубичка в надежде оттянуть возвращение в овраг. Ей хотелось подольше побыть в лесу, побродить одной, вспоминая янтарный взгляд Когтегрива и его слова.

— Мы найдем его и предупредим, — сказал Львиносвет, грубо разрушив ее надежды. — После того, как выследим эту проклятую лисицу.

— Она была здесь? — с внезапным испугом спросила Голубичка.

Белка озадаченно посмотрела на нее.

— Разве ты не чувствуешь?

Голубичка принюхалась, каждая шерстинка на ее шкуре встала дыбом. Как же она сразу не заметила? В этом месте лес просто вонял удушливым лисьим духом.

— Я… я так старалась найти дичь, что упустила лису, — беспомощно пролепетала она.

Львиносвет недобро сощурил глаза.

— Возвращайся в лагерь, — коротко повторил он.

Голубичка покорно кивнула, радуясь тому, что ей не стали задавать лишние вопросы. Когда она бросилась бежать. Белка громко крикнула ей вслед:

— Будь осторожна!

— Буду, буду, — пообещала Голубичка на бегу.

Она решила, что дала Когтегриву достаточно времени, чтобы убраться восвояси. К тому же, она увидит его сегодня вечером. Голубичка бежала, не чуя под собой лап, не разбирая дорогу. С бешено бьющимся сердцем она вбежала в колючий туннель, ведущий в лагерь.

И резко остановилась. Ромашка и Маковка стояли перед детской, прижав уши и выгнув спины. Ягодник застыл возле кучи дичи с зажатым в пасти воробьем. У Листвички, трудившейся над воинской палаткой, высыпались листья из лап.

Все взоры были прикованы к Милли и Воробью. Они замерли друг против друга, воинственно вздыбив загривки.

— Ты слишком сильно ее утруждаешь! — шипела Милли, ее голубые глаза метали молнии.

Воробей хлестнул хвостом.

— Да пойми же ты, ее нужно утруждать! Иначе она заболеет.

— Моя детка устает!

— Это лучше, чем она будет лежать, медленно задыхаясь от отека в груди!

— А ты… ты уверен, что это лучше? — с дрожью в голосе спросила Милли.

Воробей вытаращил слепые глаза.

— Что ты такое говоришь?

— Я… может быть, для нее лучше было бы… перестать страдать, — выдавила Милли, глядя в сторону.

— Ты что, хочешь дать ей умереть? — громко выкрикнул Воробей.

— Я хочу, чтобы моя малышка была здорова! — гневно прошипела Милли. — Я хочу, чтобы она бегала по лесу, как все здоровые кошки! Хочу, чтобы она охотилась и сражалась. Хочу, чтобы она познала счастье быть воительницей!

— Этого никогда не будет, — глухо, но мягко сказал Воробей.

— Тогда зачем издеваться над бедняжкой? — рявкнула Милли.

— Да потому, что быть живой лучше, чем умереть! — теряя терпение, завопил Воробей. — Потому, что жить — это уже счастье!

— Счастье? — с угрозой прорычала Милли.

Воробей упрямо вскинул голову.

— Я не сдамся, Милли. Иглогривка будет жить.

Тоскливое рычание забулькало в горле у Милли.

— Ты не спасаешь ее, ты лишь умножаешь ее страдания!

Листвичка, не выдержав, бросилась к ним от воинской палатки.

— Опомнись, Милли! — горячо воскликнула она. — Иглогривка совсем не страдает, у нее ничего не болит. Воробей следит за этим.

— Но лучше-то ей все равно не становится, — огрызнулась разъяренная мать.

— Путь целительства — это путь веры, а не только врачевания, — заметила Листвичка, робко дотрагиваясь хвостом до взъерошенного бока Воробья.

Тот отдернулся.

— Я сам справлюсь, Листвичка, — холодно процедил он.

Но Милли было уже не остановить. Подскочив к бывшей целительнице, она приблизила морду к ее носу.

— Вера, говоришь? — прошипела разъяренная кошка. — Если твои предки-воители настолько могущественны, почему они не исцелят мою дочь?

— Опомнись, Милли! — прошептал Крутобок, замерев у туннеля, через который он только что вошел в лагерь. — Неужели ты, в самом деле, так думаешь?

Милли смущенно отстранилась от Листвички.

— Сама не знаю, что я думаю, — пробурчала она. — Я только вижу свою деточку, искалеченную и беспомощную, которая каждый свой день с трудом отвоевывает у смерти, а та караулит ее у палатки, как голодная лиса… — голос ее оборвался, она замолчала.

— Но ведь Иглогривка жива, — непонимающе мигнул Крутобок. — Она с нами, Милли! Мы не потеряли ее.

Мили судорожно вздохнула.

— Много ли ей радости в этой жизни? — устало спросила она. — Каждый день она видит, как ее брат с сестрой охотятся и сражаются, а она, бедняжка, только стонет, да кашляет, да ползет, как червяк, к куче с добычей! Уж лучше совсем не жить, чем так мучиться.

Этот разговор был прерван шорохом ежевики перед входом в палатку целителя. Меж колючих плетей показались передние лапы Иглогривки, с усилием выползавшей наружу. Мертвая тишина воцарилась в овраге, было слышно только, как живот Иглогривки шуршал по мерзлой земле. Калека подняла голову и посмотрела на мать. Глаза ее сияли.

— Я уже лучше ползу, правда?

Мили бросилась к дочери и принялась лихорадочно вылизывать ее щеки.

— Конечно, конечно, гораздо лучше, милая.

— Сегодня я сделаю все упражнения, — пообещала Иглогривка.

— Я знаю, умница моя, — ворковала Милли. — Я знаю, и буду помогать тебе.

— От упражнений я устаю, но мне совсем не больно, — продолжала Иглогривка.

— Слава Звездному племени, что Шмель и Пестроцветик не слышали всего этого!

Голубичка подскочила от неожиданности, когда Маковка горячо зашептала ей на ухо. Закрыв глаза, Голубичка послала свои чувства в лес, и вскоре отыскала брата с сестрой на берегу озера — они весело мурлыкали, гоняясь друг за другом возле кромки воды.

Они были счастливы. Ничто не угрожало их маленькому мирку, ведь они не были наделены даром видеть и слышать все, что происходит вокруг.

Голубичка обвела взглядом овраг. Листвичка снова вернулась к работе. Ягодник отнес воробья подальше от кучи и с аппетитом набросился на еду. Только Крутобок продолжал в оцепенении стоять посреди поляны. Повалил снег, мелкие снежинки падали на густую серую шерсть славного воина, но он не шевелился.

Голубичке вдруг стало стыдно за свое счастье. Кругом столько горя, а у нее душа поет, словно жаворонок в пору Юных листьев! Но разве она могла быть несчастна, если сегодня ночью Когтегрив будет ждать ее в лесу?