Голоса за стеной

ГОРОД СУТУЛЫХ ЛЮДЕЙ

Около полуночи втроем они вышли за город. В темноте поднялись на высокий холм, поросший соснами. Хотя время было позднее, над морем еще догорала лиловая полоска заката, тонкая как щель. Казалось, среди ночи кто-то приоткрыл там дверь своего жилища. А в жилище том, в печи, обуглившись, дотлевали дрова. И свет этот приглашал заблудившегося и уставшего путника к чужому, но гостеприимному очагу.

Сильный ветер пригибал верхушки сосен.

Город спал. Спала река, разделявшая его. Но в черной густой ее воде, как светляки, дрожали огни. Это на мачтах рыбацких судов раскачивались фонари.

На башне старинной ратуши двенадцать ударов колокола возвестили, что начались новые сутки. Три человека повернулись лицом к едва проступавшим очертаниям башни. Последний удар колокола умолк. В ночной тишине остался только шум ветра, метавшегося в кронах деревьев. Начал накрапывать дождь. И тогда один из троих, которого звали Учитель, сказал:

— Здесь мы расстанемся, дети. Вы отправитесь по своей дороге жизни уже как самостоятельные люди. Вы кончили мою Школу Высоты и Риска, и теперь вы не просто хорошие акробаты и гимнасты, канатоходцы и жонглеры. Я учил вас смелости и доброте. Учил не бояться Высоты и Риска. Надеюсь, мне это удалось. Помните мое правило? Я не беру со своих учеников плату за обучение. Я беру с них клятву, что они будут учить безвозмездно своих учеников. И те, кого выучат их ученики, обязаны в свою очередь поступать подобно. И так — всю жизнь. А теперь прощайте…

— До свидания, Учитель, — ответили юноша и девушка. В темноте они отчетливо представляли себе его лицо: морщинки под добрыми голубыми глазами, две глубокие складки в уголках губ и высокий чистый лоб. Ветер шевелил длинные седые волосы, падавшие на воротник суконного сюртука.

Еще раз махнув прощально рукой, Учитель поглубже натянул шляпу с широкими измятыми полями и стал спускаться с тропинки, которая вела в город.

Юноша и девушка потуже завязали шнурки под воротниками плащей, накинули капюшоны и двинулись в путь.

У юноши было очень распространенное во всем мире имя. Правда, в разных странах его произносили по-разному: Петр, Питер, Петер, Пьетро. Имя же девушки вообще звучало одинаково у многих народов земли — Мария. Но в Школе друзья дали юноше свое прозвище: Метеор. Он заслужил его за быстроту и ловкость, когда работал под куполом цирка. И мы тоже впредь будем звать наших героев так же.

Было им по семнадцать лет. Оба родились и выросли в городе, где мостовые покрыты ровно подогнанными звонкими булыжниками. Здесь и по сей день по улицам проносятся легкие коляски, в которые запряжены лошади. И чтобы увидеть этих красивых животных, еще не надо ходить в зоопарк.

Метеор и Мария были близнецами. Родители их погибли во время наводнения, когда море прорвало дамбу и высокие волны ринулись в город по руслу реки. Вырастил и воспитал их Учитель. У него была самая знаменитая в городе и во всем крае Школа Высоты и Риска. Ежегодно два человека оканчивали ее. Но никто из выпускников не оставался в городе или в его окрестностях. Все уходили в иные, далекие места, где обязаны были демонстрировать свое высокое искусство и обучать ему других. Такова была воля Учителя. Таково было условие, на котором он принимал детей в свою Школу. Метеору и Марии выпало отправиться в Город Сутулых Людей, где им и предстояло начать свою самостоятельную работу. Путь лежал неблизкий и опасный. Но они твердо знали, что не нарушат клятву, данную при поступлении в Школу…

А дождь между тем становился все сильнее. Дорога, обсаженная вязами, шла вдоль незнакомых темных полей. Но Метеор и Мария не унывали. Они были молоды, ловки и сильны. Он нес за плечами мешок. Там было немного еды: хлеб, вареная говядина и сыр. Кроме того в мешке лежали их спортивные костюмы, канат, веревочная лестница и другие принадлежности бродячих артистов.

К утру они были уже далеко от родных мест. Рассвет застал их в роще, на берегу ручья. Дождь кончился. Солнце пронизывало ветви яркими лучами. На листьях дрожали дождевые капли. Поднимался туман. Стоял веселый птичий щебет.

Метеор и Мария расположились на залитой солнцем поляне, поросшей вереском и папоротником. На большом пне разложили свой нехитрый завтрак. Еду запивали водой из прозрачного тихого ручья.

— Нам далеко еще? — спросила Мария.

— Далеко.

— Но у нас не хватит еды.

— Это не страшно, — сказал Метеор.

— И денег у нас нет, чтобы купить.

— И это не страшно, — весело ответил он. — Заработаем. — И, разбежавшись, высоко подпрыгнул, сделал сальто и встал перед Марией. — Пора в путь, сестра.

Из леса дорога вывела их на широкое ровное плато. В густой траве росли ромашки, над которыми кружились бабочки. Солнце уже поднялось высоко, припекало. Прогретый воздух пах полынью и мятой. Но вскоре путь нашим героям преградил каньон. Плато обрывалось. Казалось, земля в этом месте треснула и разошлась. Широкая щель тянулась на многие километры вправо и влево. Стены каньона были отвесны, уходили вниз метров на сто. И там, на самом дне, закипая пеной, шумела бурная река.

Метеор и Мария пошли вдоль расщелины, надеясь найти мост, но обнаружили лишь его остатки. В траве валялось несколько старых досок и длинных жердей, некогда служивших, видимо, перилами. Весь же мост рухнул в пропасть. Присев на краю обрыва и покусывая стебелек травы, Метеор стал раздумывать, как перебраться на противоположную сторону. Он понимал, что при всей их ловкости перепрыгнуть с разбега расщелину не удастся — слишком она широка. Глянул вниз, где далеко по каменистому руслу клокотала вода. И тут Мария воскликнула:

— Я придумала! Я придумала! Ты видишь тот валун? Положим на него доску. Получится что-то вроде качалки. Я стану на один край доски, а ты…

— Понял! — вскочил Метеор. — Ведь мы же в Школе делали такой номер! — но тут же осекся. — Понимаешь, какой это риск? В Школе, если ты не долетела до намеченной точки, то падала на арену. А здесь, если не долетишь хотя бы двадцать сантиметров…

— Другого выхода нет. Надо рискнуть. Я постараюсь долететь. Тебе нужно только посильнее прыгнуть на свой край доски. Ну же, Метеор! — подбадривала она брата.

И он согласился. Не без труда подволок поближе к обрыву высокий валун и положил на него доску. Мария встала на дальний ее край, вытянув вдоль тела руки. Метеор разбежался, высока подпрыгнул и с силой обеими ногами опустился на поднятый край доски. От этого удара Марию подбросило вверх, и она полетела над пропастью.

С замершим сердцем следил он за парением сестры. «Ну, еще немножко, немножко…» — шептал Метеор и смежил веки, боясь увидеть момент приземления.

— Ура! Я здесь! — услышал он голос Марии.

Открыв глаза, Метеор увидел, что сестра сидит на корточках на противоположной стороне плато, в полуметре от расщелины.

Обрадованный, он помахал ей рукой и только сейчас подумал о том, как же он переберется к Марии. Если это ему не удастся, то они разлучены навсегда. Ведь и Мария вернуться уже не сможет.

Метеор огляделся по сторонам, и взгляд его упал на тонкую жердь. Длиной жердь была в два человеческих роста. Но этого оказалось мало, чтобы попытаться перейти по ней через пропасть. И тогда он вспомнил, как перепрыгивал высокий барьер с помощью шеста на занятиях в Школе. Жердь была, правда, не такой гибкой, как шест, но выбирать не приходилось. Главное, чтобы она не сломалась во время прыжка.

Метеор отошел на несколько метров назад, разбежался, оттолкнулся у самого края плато и взлетел вверх. Через считанные секунды он был рядом с Марией.

— Вот это прыжок! — радостно хлопала в ладоши Мария.

Взявшись за руки, веселые и довольные, они зашагали дальше.

Ни Метеор, ни Мария не подозревали, что все это время из-за кустов терновника за ними следил человек. На нем был камзол, высокие ботфорты и странная, как башня, шляпа. На боку в позолоченных ножнах висела шпага. Здесь же в терновнике паслась его лошадь под дорогим седлом. Заметив, как ловко молодые люди перебрались через каньон, Человек со Шпагой хитро ухмыльнулся. Недобрый блеск зажег его взгляд. Роста он был невысокого, грузен и при ходьбе припадал на одну ногу. Свистом он подозвал коня, ловко взобрался в седло и не спеша двинулся следом за юношей и девушкой. Конь его выглядел необычно — правый глаз был прикрыт кожаной нашлепкой.

Постепенно каменистое плато начало переходить в травянистую долину. Высокое полуденное солнце нещадно палило, а идти приходилось по открытой местности. Прошагав еще несколько километров, молодые люди заметили три росших при дороге клена. В их тени и решили передохнуть.

Сняв сандалии, Мария с наслаждением прошлась босая по траве. Метеор же лег навзничь, подложив под уставшие ноги походный мешок.

— Ты уверен, что мы правильно идем? — спросила Мария.

— Да, — ответил он. — Другой дороги я не видел. Вон, смотри, — и он указал вдаль. Там над дорогой вилась пыль за чьими-то шагами.

Это приближался Человек со Шпагой на своем одноглазом коне. Подъехав, спешился, вежливо поприветствовал молодых людей и, привязав коня к нижней ветке клена, снял седло.

— Далеко ли идете, юные путники? — спросил он. — И откуда?

Метеор рассказал, что идут они в Город Сутулых Людей, где им надлежит начать свою работу.

— Далеко, — покачал головой тот. — Но вам не миновать Города Темных Башен, уж я-то знаю эти края. Поэтому приглашаю вас передохнуть там. А пока давайте перекусим. — И с этими словами он стал извлекать из переметных сум всяческую снедь: оленину, нашпигованную салом, жареных уток, копченых угрей, два круга кровяной колбасы и пышный хлеб с хрустящей корочкой, к которой присох обуглившийся капустный лист. — Угощайтесь, — сказал Человек со Шпагой.

Все трое принялись за трапезу, весело разговаривая при этом.

— Я помогу вам одолеть ваш неблизкий путь, — сказал погодя Человек со Шпагой. — Если на недельку-другую задержитесь у меня, вы сможете заработать приличную сумму и запастись хорошей едой.

— Каким образом? — спросил Метеор.

— Самым честным, — засмеялся Человек со Шпагой. — Своим трудом. Я видел, как ловко вы переправили ее, — он указал на Марию, — через пропасть. Мне нужно, чтобы вы обучили этому моих солдат. Я собираюсь завоевать Город Веселых Людей, но он сильно укреплен. Если вы научите мое войско этим акробатическим прыжкам, то я одержу победу. Я одену солдат в черное, на рукава прикажу нашить перья. Взлетая, солдаты будут похожи на черных неведомых птиц. Они одним махом станут переноситься через крепостные стены и наводить ужас.

Метеор и Мария переглянулись.

— А зачем вы хотите покорить этот город? — спросила Мария.

— Город Веселых Людей? — переспросил Человек со Шпагой. — Они слишком много веселятся.

— Что же в этом плохого? — удивилась Мария.

— Это опасно. Жители нашего города заражаются и начинают подражать им. А мы ведь Город Темных Башен. Нам не пристало веселиться. У нас можно этим заниматься лишь раз в год — в день рождения губернатора. А если всякий будет веселиться по любому поводу, то люди забудут, кто их губернатор. А это, согласитесь, невозможно.

— Не могу согласиться, — сказал Метеор. — Что же худого в том, что у людей появляется причина веселиться?

— Я должен завоевать этот нелепый город, — помрачнел Человек со Шпагой. — Иначе все вельможи, фабриканты, владельцы банков, мельниц и другие знатные горожане будут осмеяны веселящейся толпой каких-то ремесленников, землепашцев, рыбаков, бездельников-поэтов и семинаристов. Похоже, дело идет к тому, — нахмурился Человек со Шпагой.

— Тут мы вам помочь не сможем, — сказал Метеор. — За угощение спасибо, но принять ваше предложение нам никак нельзя.

— Напрасно, юноша, — поджал губы Человек со Шпагой.

— Нас учили другому, — ответил Метеор.

— Припекает… — посмотрев на небо, сказал Человек со Шпагой. — А попить нечего. Вода у меня вышла. Дорога была долгая. Может, пойдете поищете ручей? Вы моложе, я к тому же еще и хромой, — обратился он к Метеору.

— Это можно, — сказал Метеор. — Пить действительно очень хочется. Только во что набрать воды?

— Возьмите мое кожаное ведро, оно приторочено к седлу. Идите все время по этой тропе…

Взяв ведро, походившее скорее на небольшой, мешок, сделанный из толстой бычьей кожи, Метеор отправился искать ручей в той стороне, куда указал Человек со Шпагой. Шел он долго. Тропа то терялась в траве, то вновь возникала, уводя его все дальше и дальше. Она часто петляла. И порой Метеор обнаруживал, что возвращается туда же, где только что был. Так прошел час, другой, но ручья не было. Вскоре тропа вывела его к тому месту, где оставались Мария и Человек со Шпагой, но уже с другой стороны.

Еще издали он увидел знакомые клены. Однако под ними — никого. Метеор подумал, что ошибся, но, приблизившись, убедился, что это — то самое место. Два часа назад он отдыхал тут с Марией в тени, здесь угощал их вкусной едой Человек со Шпагой. Следы их совместной трапезы были ясно видны. Более того, под одним из кленов стоял его и Марии походный мешок.

«Куда же они подевались? — растерянно подумал Метеор. — Что здесь произошло?» Он оглядел ровную долину, но нигде, до самого горизонта, — ничего, только зеленый ковер травы. Опечаленный, не зная, что и предпринять, Метеор сел под деревом, чтобы собраться с мыслями.

Так и сидел он, уронив голову на руки. Солнце пошло уже к закату. И тут Метеор услышал человеческий голос. Кто-то шел по дороге и весело пел невеселую песенку:

Вскоре к Метеору подошел человек в старом потрепанном камзоле, в избитых запылившихся сапогах. Через плечо его была переброшена палка, а на ней болталась котомка.

— Здравствуй, юноша, — сказал он, снимая палку с плеча. — Разреши присесть в тени твоих деревьев и отдохнуть?

— Пожалуйста, садитесь, отдыхайте. Деревья эти вовсе не мои, а тень вообще не может быть чьей-то, — ответил Метеор.

— Справедливо, — улыбнулся человек. Глаза его весело перебегали по одежде и лицу Метеора. — Похоже, ты не из наших мест. Слышал ли ты мою песню?

— Слышал. Забавная песня.

— Когда я у себя в кузнице бью молотком по нагретому железу или достаю из горна раскаленную подкову, я люблю сочинять песни. А пою их в дороге. Иначе дорога кажется длинной и неинтересной. Но такие песни только и можно петь в дороге, ведь в нашем городе у жандармов слишком длинные уши, — подмигнул он.

— Так вы кузнец?

Вместо ответа он показал большие сильные руки с черными трещинками на кончиках пальцев.

— Ну а ты, юноша, чем занимаешься и куда путь держишь?

— Иду я далеко, в Город Сутулых Людей. Но пока я искал воду, кто-то похитил мою сестру и путника, с которым мы познакомились.

Кузнец встал, походил под деревьями, сделал несколько шагов вдоль обочины, затем вернулся и сказал:

— А путник, с которым вы познакомились, роста был невысокого, верно?

— Верно, — удивился Метеор.

— Грузен, немного тяжелее меня? Верно?

— Верно, — еще больше удивился Метеор. — Вы что, встречали их?

— А к тому же он еще и хромой?

— Да! — вскочил Метеор. — И лошадь у него…

— Одноглазая, — закончил за него Кузнец.

— Где вы их встретили? Говорите скорее! Мне надо их догнать и освободить!

— Сядь, юноша, — сказал Кузнец. — Никого я не встречал в пути. Про все мне рассказали следы. Видишь, на самой нижней ветке кожица стерта. Это след поводьев. Значит, лошадь он привязал к самой нижней ветке клена. Потому как мал ростом. Отпечатки же его ботфорт намного глубже твоих и моих. Значит, он потяжелее нас с тобой. Но и его следы неодинаковы: один глубже, другой помельче. Вот и выходит, что он припадает на одну ногу, хромает, значит. А лошадь его кривая на правый глаз: траву у обочины общипала только с левой стороны.

— Кто же их похитил, его и Марию? — спросил ошеломленный Метеор.

— А никто их не похищал, юноша. Здесь было только два человека: Мария твоя да хромой. Вот следы женских сандалий, а вот — тех самых ботфортов. Больше никакая обувь тут не отпечаталась. И выходит, что твою Марию умыкнул этот хромой. Я знаю в нашем городе лишь одного хромого, который ездит на одноглазом жеребце. Это наш Губернатор. Так-то…

И Метеор понял, что это так и есть. Он вспомнил, что Человек со Шпагой собирался покорить Город Веселых Людей. Обо всем этом юноша поведал Кузнецу.

— Все сходится. Чтобы заставить тебя обучать солдат взлетать с доски, как это умеете вы, акробаты, в залог он увел Марию.

— Тогда я должен идти в город! — воскликнул Метеор. — Я найду Губернатора! И клянусь, не выпью глотка воды, пока не освобожу Марию! — Он перекинул свой походный мешок за спину.

— Погоди, не горячись. Это не так просто. В город, конечно, надо идти. И Марию твою вызволить надо. Только сперва все следует обдумать, — сказал Кузнец. — Мы вместе пойдем. Поживешь у меня, авось что-нибудь придумаем.

И они отправились в путь. Кузнец нес на плече палку, на конце которой болталась котомка, и весело пел одну из своих песен:

Прошла неделя, как Метеор поселился у Кузнеца. Он помогал ему в работе: подсыпал в горн угли, раздувал их мехами, бросал горячие поковки в бочку с холодной водой — вода от этого шипела и пузырилась. Кузница была просторная, на темных от времени и копоти стенах, висели на крючьях разные щипцы, молотки, цепи, тележные колеса, на которые Кузнец набивал ободья. Блестела старая, отглянцованная ударами молота наковальня. Все здесь нравилось Метеору: и этот труд, связанный с огнем и металлом, и сам веселый хозяин кузницы. Тревожила лишь судьба Марии.

По вечерам вдвоем они сидели в чистой комнате за ужином. Готовили себе сами. Кузнец с интересом слушал рассказы о городе, где родился и вырос Метеор, об Учителе и его Школе.

Соседи Кузнеца, прослышав о ловком подмастерье, приходили поглядеть на Метеора. Юноша прерывал на несколько минут работу и выходил к ним. В руках держал пяток остывших подков, затем подбрасывал их разом вверх, перехватывал одну за другой, и вновь они взлетали, догоняя друг друга. В воздухе подковы вычерчивали сложные фигуры. Казалось, они движутся без помощи его пальцев, появляясь откуда-то из-за его спины. И в заключение со звоном, как живые существа, оказывались вдруг разом нанизанными на его правую руку по самый локоть.

Все аплодировали Метеору, особенно ребятишки, а он, поклонившись, с улыбкой исчезал в кузнице. И вновь оттуда слышались сдвоенные удары молотов, а сквозь открытую дверь было видно, как рассыпаются искры и красные кусочки окалины.

За эту неделю Кузнец и Метеор узнали, что Человек со Шпагой держит взаперти в одной из башен девушку. Но в какой башне — никто не знал. В городе их было много: Губернаторская, Старшая, Узкая, Сырая, Безоконная и так далее. Некогда башни эти были замками враждовавших друг с другом вельмож. Ныне, окружая город, они составляли единое оборонительное кольцо.

— Я должен идти к Губернатору, — заявил однажды Метеор во время ужина. — Мое бездействие похоже на трусость.

— А он только этого и ждет, — ответил Кузнец. — Ты явишься и потребуешь освобождения Марии. И он вновь поставит тебе свое условие. Ты, конечно, откажешься. В лучшем случае он прикажет выгнать тебя из города, а Марию не отпустит. В худшем — он и тебя упрячет в какую-нибудь башню. Их у нас много.

— Что же делать?! — воскликнул юноша.

— В выигрыше всегда тот, у кого больше выдержки. Пусть хромой Губернатор поерзает в своем кресле, гадая, чего это ты не объявляешься, пусть засуетится. Несправедливость всегда нетерпелива, все ей хочется, побыстрей получить свою мзду. Еще чуток надо подождать, чтобы действовать наверняка.

Кузнец оказался прав, поскольку он был старше, опытнее, а значит, мудрее, — он лучше знал жизнь и людей.

Однажды во дворе раздался крик:

— Эй, Кузнец, где ты там?! Ну-ка сюда, да побыстрее.

Кузнец отложил молот и шепнул Метеору:

— Это из губернаторской канцелярии. Сиди тихо, чтобы тебя не заметили, — с этими словами Кузнец вышел.

Метеор приник к щели в дверях. Он увидел, как Кузнец подошел к высокому худому человеку в расшитом камзоле, высоких ботфортах и в шляпе в виде темной башни. Пришелец о чем-то грозно говорил с Кузнецом, а тот лишь согласно покачивал головой и щурил свои хитроватые глаза. Вскоре гость ушел.

— Ну вот, дождались, — сказал входя Кузнец, весело потирая руки. — Заказ я получил от самого Смотрителя Башен.

— Какой? — спросил Метеор.

— Отковать срочно решетку для единственного окна Губернаторской башни. Да не простую решетку. Узоры должны быть на ней: листья и лепестки роз. Я спросил посыльного, зачем им такая, а он говорит, чтобы люди не поняли, что в башне узник. Пусть, дескать, народ считает, что это Смотритель Башен делает для красоты. В старину там была такая же решетка. Вот он, вроде, и хочет восстановить все в прежнем виде. Так, мол, Губернатор приказал.

— Значит, Мария в Губернаторской Башне? — спросил Метеор.

— Выходит, что так.

— Но как туда проникнуть?

— А это мы узнаем, когда я побываю там, — подмигнул Кузнец.

— Каким образом?

— Мне ведь размеры снять надо, юноша. Решетку, да еще с узорами, на глазок не сделаешь, — весело сказал Кузнец.

Назавтра с утра он отправился в Губернаторскую Башню. У самого входа стоял часовой. Видимо, предупрежденный, он пропустил Кузнеца внутрь, но сказал при этом:

— Подымайся сразу наверх и делай там свое дело. Да не вздумай заглядывать в дверь, что в самом низу.

— Не заглядывать в дверь, что в самом низу, — повторил Кузнец. — Кто же туда будет заглядывать, если не велено?

Часовой закрыл за ним дверь и остался снаружи.

В темноте Кузнец разглядел площадку, с которой начиналась крутая как спираль лестница наверх. И еще он приметил одну-единственную дверь, выходившую на эту площадку.

«Сюда мне и запрещено, — понял он. — Значит, мне именно сюда и надо», — он толкнул дверь и вошел.

Откуда-то сбоку шел свет. Кузнец свернул за угол и увидел небольшое помещение с каменным полом. Посредине стоял деревянный стол, в керамическом подсвечнике горела свеча. К столу была придвинута тяжелая грубая лавка. У серой заплесневелой стены стоял топчан. А на нем сидела девушка.

— Мария! — тихо позвал Кузнец, стоявший в тени.

Она вздрогнула, подняла голову, встала.

— Кто вы? — спросила Мария.

— Я друг твоего брата.

Кузнец приложил палец к губам.

— Как он? — спросила Мария тихо.

— С ним все хорошо, — шепотом ответил ей Кузнец. — Волнуется за тебя. Слушай меня внимательно. В этой башне есть единственное окно, на самой верхотуре. Мне велено сделать на него узорную решетку. Тебя потом переведут туда. Решетку я сделаю, но не глухую, а на петлях. Она будет открываться внутрь. В проеме я вобью крюк, на него ты привяжешь веревку.

— А где взять веревку?

— Она уже есть, — засмеялся Кузнец и, открыв свою холщовую рабочую сумку с инструментом, извлек со дна большой моток толстой пеньковой веревки. — Спрячь ее под матрац. Окно в башне выходит не в сторону города, а в сторону полей. Привяжешь веревку, а все остальное уже дело твоей ловкости. Ты этому обучена получше меня. Завтра в полночь мы будем ждать тебя во рву под башней. А теперь я пошел.

— Спасибо, — сказала Мария. — Передайте Метеору, что я все сделаю, как нужно, пусть не беспокоится.

— Ну и славно, — сказал Кузнец. — До скорой встречи, — и вышел.

Когда Кузнец, сняв размеры окна, вернулся домой, он рассказал все Метеору и заметил:

— Теперь дело за нами. Будем работать день и ночь, чтобы к утру поспеть. Раздувай горн!

И они приступили к работе. Метеор помогал Кузнецу всем чем мог: выхватывал щипцами из огня металл, разогревал заклепки, обрубывал заусеницы. Работали споро, только и успевали, что утереть рукавом пот да хлебнуть воды из глиняного кувшина.

К утру следующего дня решетка была готова.

Метеор любовался ее узорами — гибкими веточками, на которых росли розы, окруженные листьями, и думал о том, как прекрасно металл и огонь подчинились воле и вкусу Кузнеца. Можно было бы только радоваться ее появлению на свет, если бы не зло, для которого она предназначена…

Умывшись и позавтракав, Кузнец завернул изящную решетку в рогожу и отправился в башню. Его не было очень долго, и Метеор начал волноваться. Вернулся Кузнец уже в сумерки.

— Случилось что-нибудь? — бросился к нему Метеор. — Почему так долго?

— Ты что думаешь, решетку поставить — раз чихнуть? Не так-то просто, юноша, ни в чем не люблю халтуры… А потом я должен был убедиться, что сестренку твою действительно переведут наверх.

— Перевели?

— Да… Теперь нам можно и отдохнуть…

Около полуночи они встали, освежили лица водой и двинулись в путь. К башне шли не через город, а пробирались огородами, полями.

На фоне лунного ночного неба Губернаторская Башня была хорошо видна. Вот и ров. Перед ним высокая крепостная стена из каменных глыб. А за ней — башня. У стены росли кусты бузины. Продравшись сквозь них, Кузнец и Метеор присели под стеной.

Ровно в полночь на Магистратской Башне пробили часы. Метеор глянул вверх — там, на огромной высоте, освещенный лунным сиянием, виднелся квадратик окна. Через какое-то время из него помахали чем-то белым, словно подавали сигнал, затем над головами Метеора и Кузнеца что-то прошуршало, и к их ногам упала веревка. Метеор взял ее за конец, отошел на десяток шагов, натянул и подергал — давал знак Марии, что они на месте.

Веревка дрогнула, и Метеор увидел, как, обхватив ее ногами, Мария заскользила вниз.

Мягко опустившись на траву, она бросилась к брату, обняла его, а потом поцеловала в щеку смутившегося Кузнеца.

— Надо быстрее уходить отсюда, пока темно, — прошептал Метеор.

— Э-э, нет, — сказал Кузнец. — Не худо бы еще замести следы, — он намотал веревку кольцами через локоть и весь моток швырнул через стену. — Пусть думают, что ты спустилась по ту сторону, — подмигнул он Марии. — Там и искать будут. А теперь пошли.

Полевая дорога вывела их в лес. На серебристой от лунного света поляне они расположились передохнуть. Перекусили холодной говядиной, хлебом и редькой, густо присыпанной солью.

— Это вам на дорогу, — сказал Кузнец, подавая Метеору сверток с запасом еды. — А мне пора обратно. К рассвету надо быть дома. Да незамеченным.

— Большое спасибо за все! — воскликнули Метеор и Мария. — Добрый вы человек.

— Мне отец говорил: «Торопись на доброе дело, а худое само поспеет», — засмеялся Кузнец. — Счастливого пути, молодые люди. Что бы такое подарить вам на память?

— А мы и так взяли, без спросу, — улыбнулся Метеор.

— Что? — удивился Кузнец.

— Вашу веселую песенку…

Выйдя с поляны на дорогу, они разошлись в разные стороны: Кузнец — к городу, а Метеор и Мария — своим путем.

В Город Сутулых Людей они пришли на рассвете. Солнце едва поднялось над горизонтом. Первое, что бросилось в глаза Марии и Метеору, — это одинаковой высоты дома: все одноэтажные. Маленькие оконца прикрыты жалюзи. За оградами росли низкие акации, на листьях их лежал слой дорожной пыли.

На длинной и скучной улице не встретили ни души. Так добрались до квадратной городской площади. Торчали плохо уложенные булыжники, о которые то и дело можно было споткнуться. Тут же находилась коновязь. Лошади, выпряженные из телег и фургонов, лениво жевали мягкими губами сено, брошенное под ноги, или лакомились овсом из мешков, подвязанных к мордам. По сторонам площади стояли домишки с вывесками. Это были магазинчики и лавчонки. Они и образовывали торговую часть города. Домишко с покосившейся и выгоревшей вывеской «Трактир и Гостиница «Тихий колокольчик» лепился в самом углу площади.

Метеор слегка толкнул дверь. Слабо звякнул колокольчик. Вошли, огляделись. В низеньком зале с плохо побеленными стенами и с трещинами на потолке стояло несколько грубо сколоченных столов, к ним были приставлены тяжелые табуреты, — и ни единого посетителя.

Из боковой двери, прикрытой занавеской, вышел пожилой сутулый человек в несвежем переднике. Голова его была опущена. Он как бы смотрел на свои коричневые штиблеты с белесыми пятнами — следами изношенности.

— Что угодно гостям?

— Нам бы чего-нибудь поесть. Еще мы хотим снять у вас недорогое жилье, — сказал Метеор.

— Вчерашняя похлебка с бобами и бараниной, — предложил хозяин, не подымая головы. — Насчет жилья — тоже возможно: угловая комната свободна. Только задаток беру на десять дней вперед.

Метеор согласился, хотя понимал, что при этих условиях у них почти не останется денег. Но он и Мария надеялись, что, начав работать в этом городе, на пропитание заработают.

Позавтракав похлебкой и запив ее терпким напитком из шиповника, они поблагодарили и расплатились. Хозяин, сгорбившись, повел их темным и узким коридорчиком, и вскоре они подошли к какой-то двери.

— Это ваша комната, — сказал он и удалился.

Комната была скорее чуланом. У стен стояли две широкие лавки, прикрытые домоткаными одеялами, посредине — стол с плохо подогнанными суковатыми столешницами. У стола — два табурета. У двери висел рукомойник из позеленевшей меди, под ним таз из оцинкованного железа. Подслеповатое окошко выходило на небольшой захламленный двор.

— Прекрасная комната! — искренне воскликнула Мария. — У нас с тобой есть крыша над головой — это главное. Все остальное ерунда!

— Конечно, для начала совсем неплохо, — согласился Метеор. — Все остальное будет зависеть от нас. Да и что нам нужно?! — Он был рад, что Марию не обескуражила убогость их жилья.

После полудня, узнав у хозяина, где находится магистрат, они отправились туда. Надо было получить разрешение на выступления. Но прежде всего следовало отыскать подходящее помещение.

По дороге им попадалось уже много прохожих. Но странное дело — все они были сутулы и, как хозяин трактира, смотрели себе под ноги.

— У нас так ходят только те, кто наказан за дурные поступки, — заметила Мария. — А тут все такие. В чем дело?

— Узна́ем, — ответил Метеор.

Здание магистрата было очень длинным, но тоже одноэтажным. Мария и Метеор долго шли по коридору, наконец увидели дверь с табличкой «Разрешения и справки».

За широким письменным столом сидел сутулый человек в очках и ножичком затачивал цветные карандаши. Сколько их, пятьсот штук или, может, вся тысяча, — сосчитать было трудно. Он едва выглядывал из-за этой разноцветной баррикады. Гора стружек тоже лежала перед ним.

— Я слушаю вас, молодые люди, — человек в очках отложил ножичек. Голову, однако, не поднял.

— Мы пришли из далеких мест, — сказал Метеор. — И хотим работать в вашем городе. Мы акробаты, жонглеры, гимнасты. Вы дадите нам разрешение?

— Разрешение я вам дам. Но из этой затеи у вас все равно ничего не получится.

— Почему? — спросила Мария, присаживаясь на краешек стула, чтобы как-то увидеть лицо человека в очках.

— Прежде всего потому, что у нас в городе все здания одноэтажные. А как я понимаю, вам необходимо помещение высокое. Кроме того, на ваши представления никто из горожан не пойдет. Они не привыкли поднимать головы и распрямлять спины. Да и едва ли возникнет интерес у них к вашему, как вы его называете, искусству.

— А разве в вашем городе нет театра и не бывает веселых ярмарок с шапито? — спросил удивленный Метеор.

— Нет. И не бывает, — ответил человек в очках.

— Почему? — поинтересовалась Мария.

— Потому что мы — Город Сутулых Людей. И никто не умеет и не станет задирать голову.

— Но почему все-таки? — не выдержал Метеор.

— Все по одной причине, — ответил человек в очках. — И ее вы узнаете в свое время.

— От кого?

— От меня же. А разрешение я вам дам, — с этими словами он подписал какую-то бумажку и не глядя протянул Метеору.

— Зачем же она нам, если выступать негде? — упавшим голосом спросил Метеор.

— Это всего лишь бумажка, — пожал сутулыми плечами человек в очках. — Она вам разрешает то, чего вы все равно осуществить не сможете. Почему же мне не дать ее?.. А пока прощайте. У меня много работы. Тут на несколько лет хватит, — и он кивнул на гору еще не заточенных карандашей…

Опечаленные, Мария и Метеор вышли из магистрата.

— Что будем делать? — спросила Мария.

— Не знаю, право, — сказал Метеор.

Так в раздумье они добрели до окраины, за которой начинался глухой пустырь, а за ним — поля.

В высокой траве валялись старые кирпичи. Из земли торчали остатки фундамента каких-то строений. Полевые ромашки росли меж проржавевшей арматуры. Все вокруг говорило о том, что сюда давно никто не заглядывал.

— Смотри! Смотри! — вдруг воскликнула Мария.

Метеор глянул по направлению ее руки. Там, вдалеке, на холме, возвышалось цилиндрическое здание без крыши и без окон.

Сквозь сводчатые ворога Мария и Метеор вошли внутрь и очутились в огромной, как стадион, чаше. Она была замкнута сплошной круглой стеной, показавшейся им издали зданием. Сверху вниз к выложенному большими плитами кругу ярусами спускались скамейки. Всюду царило запустение, стены кое-где обвалились, штукатурка осыпалась, меж выбитых кирпичей пророс бурьян, в расщелинах выщербленных плит торчал папоротник. И над всем висел огромный круг голубого неба. Видимо, когда-то давно это был цирк или место, где давались театральные представления.

— Это то, что нам нужно, — прошептал Метеор.

— Но как все это восстановить, расчистить?! Разве мы вдвоем осилим? Нам целой жизни не хватит! — сокрушалась Мария.

— Мы должны это осилить, — твердо сказал Метеор. — Идем в город.

Всю дорогу Метеор молчал, и Мария поняла, что он что-то обдумывает, но спрашивать не стала. Миновали городскую площадь и трактир «Тихий колокольчик», прошли мимо станции, где останавливались почтовые кареты с рожком, намалеванным на дверцах, затем по каким-то переулкам подошли к мосту через реку. За ней снова начинался город. Они долго ходили по улицам и переулкам. Наконец остановились возле одноэтажного, с довольно высокими окнами дома, который располагался за узорной железной оградой. Металлическая калитка была распахнута. На фасаде дома висела большая табличка с надписью «Учебное заведение».

— Подождем немного, — предложил Метеор.

— Кого? — удивилась Мария.

— Тех, кто здесь учится.

— Хорошо, подождем, — покорно согласилась Мария, видя, что расспрашивать дальше не имеет смысла.

Через какое-то время зазвонил медный колокольчик, послышалось шарканье множества ног. Вскоре распахнулась дверь, с ранцами на спине стали выходить дети. Они были разных возрастов — малыши и старшеклассники, но странное дело — никто из них не спешил, не было ни одного бегущего. Спины были сутулы, а глаза устремлены в пол. Правда, все это не так было заметно, как у взрослых жителей этого города, но все же…

— Странные дети, — сказала Мария. Она сказала «дети», хотя среди старшеклассников были и их ровесники.

Группа таких ребят и девушек стояла в стороне. Они о чем-то негромко и вяло разговаривали, вовсе не интересуясь двумя незнакомцами, которые с любопытством смотрели на них. И тогда Метеор подошел к ним.

— Здравствуйте, — сказал он.

Ему негромко ответили и стали разглядывать, будто только сейчас заметили.

— Вы не здешний? — спросил один юноша. — И эта девушка тоже? — кивнул на Марию.

— Да, мы впервые в вашем городе, — ответил Метеор. — Пришли сегодня на рассвете. А как вы догадались?

— Очень просто, — сказал юноша, с трудом поднимая голову. — У вас слишком ровная спина, и смотрите вы прямо перед собой или же вверх. В нашем городе такие люди всегда пришлые.

— А почему у вас все сутулые и смотрят только под ноги? — спросил Метеор.

— Не знаем. Так повелось давно, еще со времени наших дедов и прадедов. А голову поднимать ни к чему, смотреть-то не на что, — ответил юноша.

— Ну, а живете-то вы как? — спросила Мария.

— Один человек, побывавший в нашем городе, сказал, что живем мы скучно.

— Почему же так? — спросил Метеор.

— А нас никто не хочет веселить. И никто не знает, чем нам заняться.

— Разве кто-то должен это делать и знать, а не вы сами? — пожал плечами Метеор.

— А чем вы занимаетесь? — спросил юноша.

— Мы окончили Школу Высоты и Риска. В общем, мы акробаты, гимнасты, канатоходцы и жонглеры.

— Это, наверное, забавно? — спросил юноша.

— Конечно! — улыбнулась Мария. — Знаете, как люди любят веселиться, глядя на нас! Играет музыка, праздничное настроение, в цирке гул голосов. И все ахают, глазеют вверх, задрав головы. А мы высоко-высоко. Летаем там, аж дух захватывает. Чувствуешь силу, свое тело, ловкость!

— Наверное, хорошо вам. А нам вот никто не может ничего придумать, — сказал юноша.

— Няньку, что ли, ждете? Сами должны, сами, — засмеялся Метеор. — Ну, ладно. Для начала у меня есть одна идея. На окраине вашего города стоит полуразрушенное здание старого цирка. Знаете?

— Нет, — ответил юноша и оглянулся на своих друзей.

Те тоже отрицательно покачали головами.

— Вы что, ни разу там не были? — удивилась Мария.

— Никогда. А что там делать?

— Ну и ну! — воскликнул Метеор. — Ладно! Мы хотим восстановить это здание и начнем давать там представления. А со временем откроем Школу Высоты и Риска. Наберем в нее смелых ребят и девушек, обучим их, и они тоже будут принимать участие в наших спектаклях. Но сперва надо отремонтировать арену, скамьи. В общем, навести там порядок.

— Можно попробовать, — сказал юноша. — Но непонятно — зачем? Зачем вам на огромной высоте ходить по канату, раскачиваться вниз головой, совершать всякие головокружительные прыжки? Ведь можно, сидя на земле, просто рассказывать людям, как все это происходит. И пусть люди все это видят в своем воображении. Вы только рассказывайте покрасивей.

Мария и Метеор расхохотались.

— Вы мороженое любите? — спросил Метеор у юноши.

— Люблю.

— Если бы вам всегда рассказывали, какое оно вкусное, но ни разу не дали попробовать, вас бы это устроило?

— Пожалуй, нет, — ответил юноша.

— Так как насчет моего предложения? Есть добровольцы? — спросил Метеор.

— Есть! — сказал юноша.

— Есть! — кивнула рыженькая девушка.

— Есть! — отозвалось еще несколько ребят.

Желающих помочь Метеору и Марии оказалось много. Может быть, скорее из любопытства: дескать, а что из этого получится? Но и такой поворот дела устраивал наших юных артистов.

— Надо бы развесить по городу объявления. А вдруг еще найдутся охотники поработать вместе с нами. Чем больше, тем быстрее мы справимся, — сказал Метеор.

— Хорошо. Объявления мы развесим.

— Значит, завтра после полудня встречаемся за городом, — сказал Метеор. — До свидания.

И они расстались.

К вечеру на заборах и стенах домов запестрели объявления. Они приглашали школьников старшего возраста принять участие в восстановительных работах. Никто не понимал, что это и зачем, но на следующий день к назначенному времени у здания старого цирка собралось много народу. Одни пришли из любопытства, просто поглазеть. Другие, как и указывалось в объявлениях, — с кирками, ломами, лопатами и носилками.

Метеор был доволен. Радовалась и Мария. Выстроив всех, кто пришел с инструментом, Метеор объяснил суть своей затеи. К работе он допустил только тех, кому уже исполнилось четырнадцать лет. Все были разбиты на две бригады. Одну возглавил сам Метеор, другую — Мария. Из взрослых сюда явился лишь человек в очках, строгающий карандаши. Метеор мысленно так и прозвал его: Строгающий Карандаши. Он не вмешивался ни во что. Молча стоял и наблюдал какое-то время, затем так же молча исчез.

Работы начали с расчистки арены и амфитеатра, где располагались скамейки для зрителей. Но шло все как-то через пень-колоду, вяло и бестолково. Сутулость и неумение поднять голову мешали мальчишкам и девчонкам работать. Метеору и Марии приходилось налегать за троих.

Первые дни почти не дали результатов.

Потом несколько человек в обеих бригадах вообще не явилось.

Метеор и Мария побаивались, что с каждым днем таких спасовавших будет все больше и больше. Возвращаясь по вечерам в свою комнатку при трактире «Тихий колокольчик», они подсчитывали, что сделано, — итог получался невеселым. Уж очень медленно продвигались они к цели. И все же с наступлением нового дня отправлялись на стройку, исполненные надежды.

Через три недели появился первый успех: была приведена в порядок арена. Ребята и девчонки научились работать сноровистей. Дезертиров в бригадах больше не было, зато каждый день стали появляться новички добровольцы: по городу уже прошел слух обо всем, что происходит тут. Пришлось даже создавать еще одну бригаду. Возглавил ее тот самый юноша, который был их первым знакомым. Метеор и Мария так и называли его между собой — Первый Знакомый.

Миновало еще какое-то время. Однажды поздно вечером Метеор, посмотрев по сторонам, воскликнул:

— Все! Конец! — и швырнул лопату: работа была завершена.

Вслед за ним все огляделись и поняли, что дело сделано. А Первый Знакомый, может впервые в жизни, поднял голову. Высоко над ним висело круглое небо. Было оно усеяно яркими звездами. Они заглядывали вниз, как в глубокий колодец. Там, на дне его, стояли ребята и девчонки, очень уставшие, но довольные и счастливые: самим, даже не верилось, что все здесь преображено их руками, их трудом.

И тут Метеор запел веселую песенку, которую слышал от Кузнеца из Города Темных Башен:

Песенку подхватили, с нею возвращались домой по вечернему городу. И люди, заслышав песню, высовывались из окон: что за диво в их городе?

Вскоре начали монтаж оборудования. Поскольку купола не было, решили, что им станет звездное небо. На самом верху стены, по ее внутреннему кругу, вбили крючья. На них по диаметру натянули несколько тросов, к которым прикрепили канаты и веревочные лестницы, трапеции и качели, установили множество светильников — огромные факелы. Они напоминали чаши и были наполнены специальным некоптящим маслом. Его в городе продавал в лавке заезжий купец. Деньги на это масло собрали, пустив шапку по кругу.

День премьеры был назначен на последнее воскресенье месяца. За два дня до открытия Цирка в городе уже висели многокрасочные афиши, изготовленные девушкой по имени Светлячок. Ее-то вообще звали Анна. Но она была рыженькая, с лучистыми карими глазами. Поэтому все называли ее не иначе как Светлячок. Она хорошо рисовала. Афиши изображали всякие невероятные цирковые номера. Девушка взялась и за художественное оформление здания. Единогласно приняли решение, что первое представление будет бесплатным. Пригласительные билеты распространяли те, кто участвовал в восстановлении Цирка. Вручили пригласительный и Строгающему Карандаши.

И вот наступило воскресенье, день премьеры. Выдался теплый звездный вечер. Стрекотали цикады. С полей ветер доносил запах перестоявшихся трав. Гирлянды полевых цветов украшали арену Цирка. Яркое пламя в чашах-светильниках освещало разноцветные бумажные фонарики. Оркестр — гармоника, три скрипки, барабан, труба и контрабас — играл веселые песенки. Оркестранты-школьники без особого труда разучили мелодии, которые напел им Метеор. Было торжественно, празднично и таинственно.

Кулисы — два красных бархатных полотнища — подрагивали от слабого ветерка. За ними стояли готовые к выходу взволнованные Метеор и Мария. От их первого представления зависело многое. Метеор и Мария облачились в свои лучшие костюмы. Он надел черную блузу с широкими рукавами, заправленную в черные узкие спортивные брюки, она — легкую белую блузу без рукавов и тонкую розовую пачку, напоминающую пачку балерины.

Стоя за кулисами, они ждали удара гонга. Ровно в девять часов это должен был сделать Первый Знакомый. И тогда они выбегут на арену, поклонятся публике, и под аплодисменты и музыку начнется представление.

В девять часов, однако, удара гонга не последовало. Не прозвучал он и через пятнадцать минут, и спустя полчаса.

За кулисы вбежал взволнованный Первый Знакомый.

— Плохо дело. Полно свободных мест. Нет и трети зрителей, — он говорил так, будто повинен в том, что горожане не пришли на открытие Цирка. — Может, подождем еще минут пятнадцать?

— Нет, — решительно сказал Метеор. — Будем начинать для тех, кто явился. Они не виноваты, что другие не пришли. А мы и так уже запоздали с началом.

Через минуту раздался удар гонга.

Подпрыгивая и улыбаясь, из-за кулис выбежали Мария и Метеор. Они успели увидеть, что Цирк почти пуст. Но продолжали улыбаться для тех немногих, кто сидел на скамьях. Даже для Строгающего Карандаши, который сутуло, с низко опущенной головой скучающе устроился в первом ряду.

Заиграла музыка. Спектакль начался.

Сперва последовал каскад высоких прыжков и сальто, затем по двум свисающим канатам, ловко перебирая руками, они поднялись на трапеции. Высота была головокружительной. Повиснув вниз головой, Мария и Метеор неслись друг другу навстречу. Мария отпускала перекладину, стремительно падала вниз, но Метеор перехватывал ее за руки, и вдвоем они раскачивались, как огромный маятник. И снова, сделав сальто, Мария летела к своей колыхающейся трапеции, повисала вниз головой на перекладине. Потом по натянутой проволоке они шли друг другу навстречу, жонглируя горящими факелами. Фигурки их были невероятно высоко. Казалось, подброшенный ими факел может зацепиться за звезды на черном кругу неба.

Выступали они вдохновенно и, может, чуточку зло. Было обидно, что там, далеко внизу, на каменных скамьях, почти нет зрителей. А те, что пришли, с трудом поднимали головы. В этот вечер брат и сестра показали многое из того, чему обучились в Школе Высоты и Риска. Когда же по канатам спустились на арену, всего лишь несколько человек вяло захлопали в ладоши…

Представление окончилось. Гасли светильники. За кулисы утешить Марию и Метеора пришли их друзья, восстанавливавшие вместе с ними здание Цирка. Первый Знакомый и Светлячок видели, как огорчены Мария и Метеор. Мария готова была от обиды даже расплакаться. Но Метеор положил ей руку на плечо и постарался улыбнуться.

— Прекрасно! Восхитительно! — сияя глазами, воскликнула Светлячок.

— Не ожидал, что все это может быть так прекрасно. Ведь на такой высоте! — сказал Первый Знакомый.

Восхищались и остальные. Это было искреннее восхищение смелостью и искусством.

— Вы не унывайте, — сказал Первый Знакомый. — Увидите, что скоро свободных мест тут не останется. Народ повалит. Иначе не может быть.

— Спасибо, друзья, — ответил Метеор. — Я тоже верю в это…

Домой Мария и Метеор возвращались вдвоем. Уставшие, молча шли по тропинке, пробитой меж высоких трав. Было тихо. Взошла луна. Ее платиновый свет мягко ложился под ноги. Все еще трещали цикады и пахло ночными цветами, буйно росшими на лугах.

— Полный провал, — сказала Мария. — Что будем делать? В следующий раз вообще никто может не прийти. Не бросить ли нам все это? Разве их заставишь, если не хотят?

— Нет, Мария, — ответил Метеор. — Мы будем продолжать работать. Если отступим, все окажется бессмысленным: и годы нашей учебы, и все наше умение, и риск. Ведь каждую минуту мы рискуем сорваться с этой сумасшедшей высоты и разбиться. И все-таки лезем с тобой на самый верх, выступаем без понуждения, с охотой, потому что это же удовольствие для другие. Я готов продолжать так каждый день, если будет прибавляться хотя бы по одному зрителю.

— Я тоже, но все-таки… — тихо сказала Мария и подняла голову, чтобы почувствовать горячим лбом прикосновение мягкого ночного ветра, дувшего с полей.

Когда подошли к трактиру, заметили у двери темную фигуру. Это был Строгающий Карандаши.

— Добрый вечер, — поприветствовал он их. — Я ждал вас. Как видите, я оказался прав. Ваша затея не удалась. Никто не пришел смотреть ваши кувыркания. Жители нашего города никогда не поймут, зачем это, и не станут ходить. У нас головы вверх не задираются. Усилия ваши напрасны, потому что это никому не интересно. И не нужно.

— А что же им интересно? — тихо спросил Метеор.

— Просто жить, — ответил Строгающий Карандаши.

— Зачем? — спросил Метеор.

— Чтобы принимать пищу, — ответил Строгающий Карандаши. — Им ведь нужно много трудиться, нужны силы, чтобы заработать себе на питание.

— А питание нужно, чтобы работать. Так, что ли? Где же тут начало, а где конец? — спросил Метеор. — Не кажется ли вам, что так жить бессмысленно? В чем же радость их жизни?

— В том, что они живут.

— Этого мало, — покачал головой Метеор.

— Как видите, им достаточно. Большее их не интересует. Даже ваши кувыркания… Прощайте. — И с этими словами Строгающий Карандаши ушел.

— Похоже, все это прозвучало, как угроза, — сказала Мария, глядя, как удаляется сутулая фигура Строгающего Карандаши.

— Но мы ведь ничего плохого не сделали, — сказал Метеор. — Ладно… Идем отдыхать. И надо написать письмо Учителю.

Они вошли в трактир. Тихо звякнул колокольчик…

На следующий день повторилось то же самое — почти все скамейки в Цирке пустовали. И все же Метеор и Мария выступление не отменили. Ровно в девять Первый Знакомый ударил в гонг.

Так продолжалось две недели. И все это время они выступали перед горсткой людей. Но это уже не смущало на Марию, ни Метеора. Они привыкли и были благодарны тем немногим, кто приходил. Ведь приходили люди, которым действительно было интересно. Потому все номера Мария и Метеор исполняли с таким вдохновением, будто при этом присутствовали тысячи зрителей…

Однажды за кулисы вбежали Первый Знакомый и Светлячок. Они были возбуждены, глаза их весело сияли.

— У нас радость! У нас радость! — закричали они. — Сегодня продано билетов на десять штук больше.

Это было приятное известие. Если, конечно, такое произошло не случайно. Но выяснится все лишь в последующие дни, подумали Метеор и Мария.

Билеты на спектакли продавались по очень низкой цене, чтобы они были доступны всем. Один билет в первых рядах стоил столько, сколько стоила свеча, которую горожане покупали для канделябров. А места в задних рядах стоили и того дешевле.

Из вырученных денег Мария и Метеор брали себе самую малую часть, столько, чтобы уплатить хозяину трактира за жилье и питание. Остальные деньги откладывали на будущее, если удастся открыть Школу Высоты и Риска. Ведь тогда придется покупать костюмы и уйму других вещей: скакалки, канаты, гимнастические стенки, маты, подвесные страховые сетки…

С каждым днем число зрителей росло. Метеор и Мария уже узнавали многих, кто приходил по второму и третьему разу.

В небольшом Городе Сутулых Людей жизнь была скучной и однообразной. Слух о невероятных трюках двух молодых людей, летающих под самыми звездами, переходил от соседа к соседу. Даже самые закоренелые домоседы, самые равнодушные и ни во что не верящие наконец не выдержали. Каждому захотелось хоть одним глазом увидеть, так ли зрелище, которое эти двое юных пришельцев называли незнакомым словом «искусство», интересно в действительности, или это россказни. И стоит ли тащиться за город в какой-то Цирк, разгибать спину и задирать голову.

В антрактах Метеор подглядывал за зрителями в дырочку, сделанную в красной кулисе, и с удовлетворением отмечал, что лица зрителей, освещенные качающимся пламенем факелов, веселы и довольны. А главное, что горожане почти свободно уже разгибали спины, подымали головы кверху, разглядывая трапеции и канаты, цветные фонарики и звездное небо.

Наконец наступил день, когда были проданы все билеты. Цирк был полон. Радость всколыхнула Марию и Метеора. В этот вечер они превзошли себя: на головокружительной высоте проделывали невероятные трюки, показывали каскад сложнейших и рискованнейших номеров. То и дело слышались охи и ахи зрителей. С замирающим сердцем они следили за всем, что происходило под звездным небом. Все это было похоже на сказку.

Аншлаги следовали один за другим. У кассы выстраивались очереди. Тропинка из города к Цирку уже превратилась в дорогу, и ее знал почти каждый горожанин. Встречаясь с Метеором и Марией на улицах, люди любезно приветствовали их, смотрели им прямо в глаза. Вскоре на спектакли стали приезжать даже крестьяне из окрестных хуторов и деревень. Повозки с лошадьми стояли чуть в стороне, на широком лугу, пока их владельцы развлекались в Цирке.

Настал час, когда Метеор сказал Первому Знакомому:

— Пора создавать Школу Высоты и Риска. Как думаешь, наберем учеников?

— Еще бы! — ответил Первый Знакомый. — Записывай меня первого.

— И меня, конечно, — подбежала Светлячок.

— А ты ведь почти такого же роста, как я, оказывается, — вдруг заметил Метеор, оглядывая Первого Знакомого.

— Почему бы нет! — воскликнул тот.

— Ну-ка, опусти голову и ссутулься, — попросил Метеор.

— Уже не получится, — засмеялся Первый Знакомый.

Желающих обучаться в Школе оказалось больше, нежели требовалось. Поэтому Метеор и Мария оставили только тех, кто был самым упорным, самым крепким, самым гибким, самым выносливым.

— Друзья! — сказал Метеор на торжественном обете приема в Школу, и громкий голос его облетел Цирк. — Мария и я научим вас всему, что умеем сами и чему научил нас Учитель. Мы ни с кого не будем брать за это денег, но платить вы обязаны всю жизнь: часть из вас останется здесь, чтобы доставлять людям радость, кто-то должен будет отправиться в незнакомые места. И там — также бесплатно и бескорыстно — обучать своих учеников тому, что переймете от нас…

В голосе Метеора Мария улавливала волнение, а в словах узнавала слова Учителя.

— Готовы ли вы принять такие условия и поклясться, что выполните их? — крикнул Метеор.

— Готовы! Клянемся! — раздалось в ответ, и эхо его взлетело к небу и понеслось по окрестным полям и лугам…

Занятия начали с обыкновенной разминки, физзарядки, но с каждым днем упражнения усложнялись. Работали со скакалкой, у гимнастической стенки, на бревне, учились балансировать. И часто можно было слышать указания Марии или Метеора:

— Головы выше! Осанка, осанка нужна!.. Следите за осанкой… Разверните плечи! Вот так! Надо дать легким свободно дышать. Светлячок, у тебя же красивая шея, держи ее ровней, выше. Вот, правильно!.. На гимнастической стенке ноги должны находиться под углом к торсу. Носки вытянуть. Еще, еще…

Так прошел год. С каждой неделей ученики Метеора и Марии делали все большие успехи. И к следующей весне была подготовлена программа в двух отделениях. Метеор и Мария, взволнованные, сидели в первом ряду среди зрителей, а на арене выступали их ученики: сильные, ловкие, стройные юноши и девушки в ярких разноцветных костюмах. Этот вечер самостоятельного выступления был, по сути, экзаменом для всех.

Спектакль начался засветло, едва ушло солнце. Небо было чистым, голубым, с золотисто-бирюзовым отливом у горизонта.

Восхищенные горожане, задрав головы, следили за всем, что происходит на арене. Они были горды, что это их земляки так смело и красиво раскачиваются на трапециях, перелетают от одной к другой, ходят по канату, катятся по арене внутри металлического обруча. И когда спектакле окончился, зрители аплодировали стоя.

После выступления юные артисты, переодевшись, отдыхали, и Первый Знакомый сказал:

— Все мы благодарны вам, Мария и Метеор, что научили нас любить Высоту и не бояться Риска. А наши горожане, благодаря вашему искусству, перестали быть сутулыми и научились смотреть вверх. Высота в искусстве — великое дело. Оттуда, — он протянул руку к звездам, — открывается даль и вся красота Земли, о которой мы прежде и не подозревали. Прекрасные леса, зеленые поля и луга, серебристые реки и озера. Человек не может жить, видя только то, что у него под ногами. С помощью высокого искусства он познает красоту, искусство воспитывает в людях доброту и уважение друг к другу. Еще раз спасибо…

Может, речь Первого Знакомого звучала излишне торжественно, но слова его были искренни и — что важнее всего — соответствовали истине.

Обо всем этом Метеор написал Учителю. В ответном письме тот похвалил своих воспитанников. Судя по всему, писал Учитель, задача Марии и Метеора в Городе Сутулых Людей выполнена. Первый Знакомый — юноша, видимо, надежный. Мария и Метеор могут оставить его вместо себя в Цирке. Сами же должны вернуться домой и принять руководство Школой, потому что старость и болезни уже не позволяют Учителю работать.

О письме Учителя они рассказали Первому Знакомому и всем остальным. С грустью те согласились, что Мария и Метеор должны вернуться на родину. Брат и сестра уже начали собираться в дорогу, когда произошло событие, которое трудно было предусмотреть.

Однажды поздним вечером Метеор сидел в своей каморке и ждал сестру. Мария ушла в трактир за ужином. Задумавшись, Метеор смотрел на невысокое пламя свечи и прихлебывал из стакана настойку шиповника. Он любил наблюдать за огнем, в особенности когда горел костер. Но и в маленьком язычке этого пламени, державшемся на тонком черном стебельке фитиля, тоже была своя прелесть. Пахло душистым воском. И хорошо мечталось. А в мечтах Метеор уже видел обратную дорогу домой и веселые улицы своего родного города.

Вернулась Мария. На старом деревянном подносе она принесла глиняные миски с тушеной телятиной, несколько ломтей хрустящего крестьянского хлеба и миску с салатом, приправленным уксусом.

Едва они закончили ужин, как в дверь постучали.

— Войдите, — сказала Мария.

На пороге стоял маленький сутулый человечек с болезненным серым лицом — Строгающий Карандаши. Марии и Метеору странно уже было видеть сутулых людей. Почти все горожане за последнее время выпрямились, ходили с поднятыми головами и веселыми лицами. А Строгающий Карандаши все еще был сутул.

— Добрый вечер, — сказал он.

— Садитесь, — Метеор уступил ему табурет, а сам пересел на лавку, служившую постелью.

— Если помните, я обещал рассказать вам кое-что из истории нашего города, — начал Строгающий Карандаши. — Знаю я об этом мало, но то, что знаю, объяснит вам главное… Так вот, много веков назад на этой земле родился человек, которому суждено было стать хозяином нашего города. Человек этот позже так и получил прозвище Хозяин. Он был очень маленького роста, почти карлик. К тому же богат и властен. И являлся родным братом основателя Города Темных Башен. Как все маленькие люди, он терпеть не мог ничего высокого. Это было ему неприятно и недоступно. И однажды Хозяин приказал всем горожанам ходить только склонив головы и глядя под ноги. Непокорных он укорачивал — отрубал головы. Он полагал, что те, кто ходит выпрямившись, с поднятой головой, — гордецы и презирают все, что у них под ногами.

— Но это же неверно! — возразила Мария. — При чем здесь рост и осанка? Все дело в характере человека.

Но Строгающий Карандаши не обратил внимания на ее слова. Он продолжал:

— Кроме того, Хозяин велел разрушить все высокие дома и строить только одноэтажные. А чтобы у людей не возникло желание поднимать голову, закрыл все увеселительные места, запретил проводить ярмарки и карнавалы. Из века в век, из поколения в поколение наши горожане вырастали сутулыми, хотя давно уже никто из них не знал и не догадывался, почему так. Все привыкли и считали это в порядке вещей.

— Ничего себе порядок! — возмутился Метеор.

— Все считали это естественным и нормальным, пока не появились в нашем городе вы, — сказал Строгающий Карандаши.

— Что же в этом плохого, в нашем появлении? — воскликнула Мария.

— А то, что всего этого не потерпит Губернатор Города Темных Башен. Он уже пригрозил, что завоюет Город Веселых Людей. Нас тоже может постичь такая судьба.

— Вот оно что! — привстал с лавки Метеор. — А по-моему, наоборот: если ваши горожане будут стройными, ловкими, если сумеют смотреть прямо перед собой, а не уставившись в землю, они смогут дать отпор этому Губернатору.

— Незачем нам рисковать. Лучше не дразнить его, — поднялся с табурета Строгающий Карандаши. — Поэтому я принял решение закрыть Школу и Цирк. Вам же рекомендую покинуть город.

— А как вы объясните свой поступок горожанам? — спросила Мария.

— О! С этим будет просто. Мы объявим, что не можем рисковать жизнями наших юношей и девушек, которые работают в Цирке и в Школе на большой высоте. Ведь каждую минуту они могут разбиться. Нам дороги их жизни. Риск этот бессмысленен. Мы объявим, что их родители якобы обратились к нам с просьбой прекратить это. Вот и все, молодые люди. До свидания, — с этими словами он вышел.

— Все пропало, — тихо сказала Мария, — наш труд, вое, к чему мы стремились. Что тут придумаешь?

— Не унывай, — пытался успокоить ее Метеор, хотя сам был огорчен и растерян не меньше, чем сестра. — Не мы, так жизнь что-нибудь придумает. — Он всегда верил в справедливость и в то, что жизнь движется, в конце концов, по своим законам…

Пока брат и сестра обсуждали сложившееся положение, Строгающий Карандаши вернулся в свой кабинет. Несмотря на то, что был поздний час, он взял из неубывающей кучки очередной карандаш и стал его строгать. В это время к нему и вошел Казначей — человек невероятно худой. Из-за того, что он сутулился, казалось, что вот-вот переломится пополам.

— Работаешь? — спросил Казначей и указал на карандаши.

Строгающий Карандаши кивнул.

— Какие новости? — спросил Казначей.

— С завтрашнего дня Школу и Цирк закрываю. Нам не нужно дразнить Губернатора Города Темных Башен.

— А ты знаешь, какого дохода мы лишимся? — спросил Казначей. — Ведь за каждое представление в Цирке казна получает восемьдесят процентов от сборов. Дальше кончика своих башмаков ты ничего не видишь. Схитрить надо, друг любезный, схитрить. Так, чтобы и Губернатора Города Темных Башен не раздразнить и чтобы мы не лишились доходов от Цирка.

— Но как? — спросил Строгающий Карандаши.

— Подставь-ка ухо, — и Казначей зашептал что-то Строгающему Карандаши.

Утром следующего дня Мария, Метеор, Первый Знакомый, Светлячок и все остальные собрались в Цирке. Метеор созвал их, чтобы сообщить о решении, которое принял Строгающий Карандаши. Новость огорошила всех. Молчали. Каждый думал, чем можно помочь делу, как сохранить Цирк и Школу. Светлячок собралась было что-то сказать, как в боковом проходе послышались шаги. Все повернули головы и увидели Строгающего Карандаши.

Остановившись перед ребятами, он обратился к Метеору:

— Вы, конечно, уже поторопились известить всех о моем решении? Напрасно поторопились. Я передумал. Закрывать не будем. Но… — изогнувшись боком, он с трудом глянул вверх, где висели трапеции, качели, трос для канатоходцев. — Но все это, — указал он, — надо опустить на уровень не выше двух метров. Только на этой высоте мы разрешим всем вам кувыркаться. Все вроде останется как было, но зато никакого шума по этому поводу не возникнет.

Вскочил возмущенный Первый Знакомый. Но Метеор остановил его.

— Хорошо. Мы согласны, — сказал Метеор, обращаясь к Строгающему Карандаши.

— А мне ваше согласие не нужно, — усмехнулся Строгающий Карандаши и, повернувшись, удалился.

— Это безобразие! — воскликнула Светлячок.

— Зачем ты согласился? — удивленно воскликнул Первый Знакомый.

— Во всяком случае, мы сохранили Цирк и Школу. А время покажет, во что это выльется.

С этого дня они начали работать на высоте двух метров. Сперва никто не удивлялся, зрители посчитали, что это какой-то новый трюк, и отнеслись спокойно. Все места в Цирке были заполнены. Горожане ходили по привычке. Но вот Метеор и Первый Знакомый стали замечать, что на скамьях начали зиять пустые места. И с каждым днем их становилось все больше. Бывали случаи, когда зрители уходили, не досидев до конца представления. Им делалось смешно, когда канатоходцы перебираются по канату на высоте двух метров. Они скучали, видя, как артисты раскачиваются на трапециях вниз головой, почти касаясь руками арены. Все это становилось неинтересным, выглядело насмешкой над тем, к чему горожане уже привыкли.

— Еще неделя-другая таких спектаклей — и мы будем выступать перед пустыми скамейками, — сказал как-то Первый Знакомый.

— Мы потеряем все, что завоевали, — поддержала его Светлячок.

— Ну что ж, — сказал улыбнувшись Метеор, — раз так, тогда надо повесить по городу афиши и сообщить, что у нас новая программа, что снова наш девиз: «Высота и Риск».

— Завтра будет сделано! — подскочила довольная Светлячок. — Я нарисую такие афиши, каких еще не было! Мы должны вернуть зрителей и их доверие.

— Вот и хорошо, — Метеор подмигнул Марии.

— Конечно, только так, — сказал Первый Знакомый. — Мы дадим такой спектакль, что он запомнится людям надолго…

Домой Метеор и Мария шли вдвоем.

— Что ты задумал? — спросила Мария. — Ведь если Строгающий Карандаши узнает, что мы нарушили его приказ, он распорядится закрыть Цирк и Школу.

— А нас с тобой выгонит из города, — засмеялся Метеор.

— Ты думаешь, он не узнает? — Мария не понимала, чего это брат так весел.

— Он обязательно узнает! Он должен узнать! Завтра все поймешь.

Все собрались задолго до начала спектакля. У касс уже толпился народ. Билеты были нарасхват.

— Надо все поднять наверх, — сказал Первый Знакомый, указав на канат, трапеции и качели.

— Ничего не надо. Пусть все остается так, — возразил Метеор. — Я передумал.

— Как это передумал?! — изумилась Светлячок. — Ведь в афишах мы обещали совсем другое — Высоту и Риск. Посмотри, сколько привалило народу! Что же, мы их обманем?

— Сегодня — да! — неопределенно ответил Метеор.

Удивленные, все участники предстоящего выступления молча смотрели на него. Кто пожимал плечами, кто с обидой поджал губы.

— Это позор, — тихо сказал Первый Знакомый. — Но мы подчинимся тебе, Метеор, раз ты так настаиваешь. Но знай, ты еще раскаешься за свою слабость.

— Иди к гонгу, — ответил Метеор. — Уже пора.

Ударил гонг. Представление началось. Зрители сперва не понимали, что происходит. Все ждали, что вот-вот канаты, трапеции и качели взлетят кверху, и снова начнут показывать свое мастерство юные актеры. Снова последуют один за другим каскады сложнейших прыжков и сальто, от которых замирает дух у всех, кто, задрав головы, наблюдает за вертящимися и летающими маленькими фигурками юношей и девушек.

Но время шло, и ничего этого не происходило. Действие продолжалось на высоте двух метров вяло, скучно, однообразно.

По рядам прошел ропот недовольства. Вскоре он сменился шумом, а когда Светлячок начала танцевать на канате и он, как обычно, прогнулся и сейчас почти касался земли, раздался свист возмущения, кто-то крикнул:

— Халтура!

Этот крик был как бы сигналом.

— Обман! Трусишки! — понеслось со всех рядов.

— Лучше прикройте свой балаган, не позорьтесь!

Все походило уже на настоящий бунт. Никто, правда, не оскорблял артистов. И никто не требовал возврата денег за билеты. Кричали просто обидные слова, и они, как плети, стегали выступающих: «Лягушки!», «Тру́сы!», «Обманщики»!

— Работайте, работайте! — приказывал друзьям Метеор, стоя за кулисой. — Не обращайте внимания. Я за все отвечаю. Продержитесь еще минут десять.

Через десять минут весь Цирк уже ревел от возмущения. Повскакивав с мест, зрители топали ногами, протестовали, размахивали руками.

— Подать сюда Метеора! — требовали они.

— Так мы и сами умеем!

— Вы бы еще канат расстелили на земле и ходили по нему! — крикнул кто-то.

В ответ раздался хохот.

И тогда из-за кулис вышел Метеор, поднял руку, и все утихли. Окинув взглядом ряды скамеек, Метеор увидел, что в углу сидит Строгающий Карандаши.

«Следит за нами, не нарушаем ли его приказ», — понял Метеор.

— Граждане! — громко сказал Метеор, обращаясь к зрителям. — Разве это не то же самое, что и там, наверху? — указал он в небо.

— Нет! — отозвались сотни голосов.

— Но так меньше риска для нас, — продолжал Метеор. — А вам не надо задирать головы. Разве это плохо?

— Халтура! — кричали со скамеек.

— Это не искусство! Жалкое подобие! — вопили зрители. — Возвращайтесь наверх! Мы любим вас смелыми и сильными, а не трусливыми подражателями. У нас от этого опять сутулятся плечи.

— Нам не разрешают! — ответил Метеор.

— Кто?! Кто посмел?!

Метеор указал на Строгающего Карандаши.

— Вот этот человек.

Бледный, перепуганный Строгающий Карандаши встал со своего места и попятился к боковому выходу, но публика уже окружила его, выкрикивала:

— Кто тебе дал такое право, жалкий трус?!

— Мы лишим тебя должности!

— На арену его! На арену!

— Поднять его на трапециях на самую верхотуру! Пусть Метеор там с ним позабавится!

Публика хохотала, тесня съежившегося человечка к арене. А он оглядывался по сторонам, ища глазами Метеора, словно хотел просить у него защиты. Но Метеор ушел за кулису.

— Немедленно отмени запрет! — продолжала неистовствовать публика.

— Ты что, хочешь, чтобы мы опять ходили, уткнувшись носом в землю? Не выйдет!

Строгающий Карандаши пытался что-то сказать в свое оправдание. На него снова зашумели:

— Вон отсюда! Хотел напакостить от нашего имени!

— Здесь мы хозяева!

Под этот крик Строгающий Карандаши был изгнан из Цирка.

Тем временем Метеор, стоя в окружении друзей, объяснял им:

— Я не мог сказать вам сразу, что задумал. Хотел преподнести вам сюрприз.

— Разве ты был уверен в победе? — спросила Светлячок.

— Да! Я верил, что народ, научившийся понимать искусство, ценить Высоту его и Риск, не позволит себя дурачить. Я верил, что народ, научившийся ходить с поднятой головой, не захочет больше сутулиться и вынудит Строгающего Карандаши капитулировать.

— Ты извини, Метеор, в какой-то момент я дурно о тебе подумал, — сказал Первый Знакомый. — И никак не мог смириться с тем, что ты, научивший нас видеть с Высоты, вдруг сам струсил.

— Ничего, — засмеялся Метеор. — Это даже хорошо, что ты не простил бы мне, если бы я отступил. А теперь, друзья, пора на арену! Спектакль начинается! Все трапеции, качели и канаты поднять на самый верх! Мы с Марией тоже будем участвовать в вашей программе. Это будет наш прощальный концерт. Гонг! — скомандовал он и выбежал из-за кулисы на арену…

Много лет спустя в городе все еще вспоминали тот необыкновенный спектакль. Он был полон задора, веселья, музыки, смелости. Публика кричала от восторга, требовала повторить тот или иной номер, почесывала ладони, горевшие от неистовых аплодисментов. А Строгающий Карандаши лежал у себя в комнате на узкой кровати и, глядя в низенькое оконце, умирал. От страха…

Так закончилась эта история в городе, который теперь называется Город Стройных Людей. А его гимном стала веселая песенка Кузнеца: