Гоньба

Глава 521

-- Быть тебе, брат мой Андрей, через два года в Киеве. Великим Князем. Было бы разумно, если бы ты продумал и дальнейшее. Как ты будешь Святую Русь устраивать. Не только походами да битвами, судами да казнями, но и законами.

-- Что ты несёшь?! Какие суды-казни?! Я ещё не в Киеве, Ростик - живой, к сыну едет. Может, бог даст, и выздоровеет. Я за него молиться буду! Истово! Вот те крест! Свечку за здравие поставлю! А ты...! Шкуру неубитого медведя делить собрался?!

Принял. Мою инфу. Хотя... по сути - ничего нового. Что Ростик - смертен, так - мы все такие, что шапка Мономаха может на его голову свалиться - тоже очевидно. Что будут... кое-какие возражения... а как же без этого? Новость - в сроке. И в том, что к очевидным судам-казням-грабежу предлагается изменение законодательства.

Что не ново: дедушка Мономах тоже с этого начинал. Он не въезжал в Киев, несмотря на все призывания, пока не собрал совет из бояр, доказавших уже разумность, не получил чёткие предложения по изменению "Русской Правды". Вот с этим - со "словом мудрым", а не только с "мечом острым" он пошёл принимать великое княжение.

-- Я - не скорняк. Чтобы шкуры делить. А вот мысли по поводу обустройства Святой Руси у меня случались. Кое-какие и позаписывал. Коли любопытствуешь - могу прислать, с собой привезённое есть. Строго не суди - писал как в голову пришло. Глупости да всякой несуразицы - полным-полно. Заскучаешь - в печку кинешь. А нет охоты глядеть - забудем.

Внимательный, недоверчивый взгляд. Ванька-лысый так уверен в своём предсказании, что загодя планы составляет, писульки пишет?

Дёрнул ноздрями:

-- Присылай. Завтра. А сам немедля - в эти... в Луки. Надобно знать - об чём Ростик с новгородцами сговариваться будет. Жду беды. Ропака ставили мы оба-два. Надобно, чтобы осталось как уговорено было. Иначе... придётся войско на Новгород поднимать.

Да, это, конечно, забота. От которой я могу чуток пользы получить. К примеру, прижать новгородцев на их "Восточном фронте" - в Двинской земле. Пока суздальцы с новгородцами будут тут, где-то между Великими Луками и Торжком полки гонять, я там на Северах...

Стоп. Чего-то такое Андрей сказал. Про меня. Чего-то такое странное...

-- Ты что - предлагаешь мне прокатиться в Луки? С какого...? У меня и здесь дел - выше крыши. Вон, Лазарь жениться надумал, посажёным отцом меня просил...

-- Я - не предлагаю. Я - велю.

Во как! Носопырочный демонстратор. Давно с обломинго не встречался?

-- Да ну?

Мы снова буравили друг друга взглядами. Андрей - "государевым". Властным, угрожающим. А я, после мгновенного замешательства, начал улыбаться. Нагловатенько.

"А я, мальчишечка, без всякого надзорища, пошёл по улицам углы снимать...".

Тоже мне, повелитель выискался. Громовержец ревматический. Да таких как ты в школьном учебнике истории...!

Мда... Я нынче - не в учебнике, я - в его пытошном застенке.

И чего проще? - Соглашусь, выскочу и более - не ногой.

"Сюда я больше не ездец.

От меня вам всем... поклон".

И? Планы мои... городок Всеволжск... люди русские... "белоизбанутость всея Руси"...

-- Ты. Сам. Назвал. Государем. Сам. По своей воле. Исполняй. Повеление моё.

Точно. Сам. Ошибочка вышла? Это я так сильно "прогнулся", что у него соображалово вышибло? Это я для него так важен? Или просто первый, кто угадал его тайные фантазии в части тотального доминирования? Не в сексуальном, конечно, а в державно-устроительном поле.

И чего теперь с таким "моим успехом" делать? Он же теперь на шею залезет и ножки свесит! Будет день-деньской погонять, понукать да покрикивать. А назад - обида смертная. При нынешних раскладах "смертная" - для меня. И дальше будет только хуже.

Ещё хуже?! - Тормозим сразу.

-- Сам - назвал. Сам - и отозвал.

Что, съел? Тиран, самодур и зародыш махрового монархизьма с кровавым самодержавием!

"Тираны мира - трепещите!". Да мы...! Полетарии усих краин! С примесью либерастов и дерьмократов...! Сща спою! Чего-нибудь подходящее... "Вы жертвою пали в борьбе роковой...".

Однако... Жалко будет... Как бы это...?

-- Ты мне, Андрейша, больше, чем государь. Ты мне брат. И друг. Я надеюсь. Потому - поговорим по-дружески.

Адрей снова фыркнул, дёрнул ноздрями. Зло изрёк прописное:

-- У государей друзей не бывает!

Никогда не спорю с прописными истинами. И вообще - люблю соглашаться с собеседником. С маленькими такими... дополненьецами.

-- И не говори! Истинная правда! Но вот же дело какое - у тебя есть. То, чего не бывает. Так с меня вечно всякая небывальщина валится! Сам знаешь, эта - не первая. Лодочку-то мою косопарусную не забыл?

Андрей задумчиво потыкал посохом в пол, в стену. О чём-то напряжённо размышляя. Наконец решился. Заговорил спокойно, медленно, будто - сам с собой.

-- Грядущее - темно. Судьбы человеческие - в руках божьих. Преставится ли Дятел? - Конечно. Все там будем. Как, когда... на то промысел господень. А вот что там, на встрече с боярами сказано будет... Мирить сына с новгородцами... Можно по-разному. К примеру, Суждалем, моей головой заплативши. Ропак - муж добрый. Но ежели его вскорости вышибут... Вороги его на меня пойдут. Кто? Нежата, бывший посадник? Там будут смоленские? Кто из них с теми ворогами в дружбе? Торопецкие? Будут ли там псковские? И как? Они всё себя "пригородом" называют или уже "младшим братом" величаются?

-- И что? У тебя, поди соглядатаев полно. И с одной стороны, и с другой, и с третьей...

Андрей сначала вскинулся, что я ему перечу. После ухмыльнулся:

-- То ты меня упрекал. Что я слов твоих не слышу. А то ты сам - моё мимо ушей пропускаешь. Повыбили моих доброхотов. Уж и не знаю - будет ли там кто, или вовсе... А ты парнишечка... ловкий. Во всяку дырку пролезешь. Сбегаешь-разнюхаешь.

Последняя фраза была произнесена хоть и негромко, но вполне неотвратимо.

Кто?! Я?! "Гудвин Великий и Ужасный"?! Воевода Всеволжский?! Светоч всего человечества и надежда мирового прогресса?! В шпиёны? Подсматривать-вынюхивать?! Да ты хоть понимаешь, хрен старый, раритетный персонаж из пыльного учебника, с кем разговариваешь?! Да я...!

Ваня. Сняли. Надуваться можно перед зеркалом. Лучше - в туалете. А то от напруги... чтобы бежать недалече.

Дело, конечно, выглядит глупым, опасным, несвоевременным... Но ссора с Андреем... - все эти слова. И ещё десяток синонимичных. В превосходной степени.

Э-эх... Был бы у меня Аким под рукой - туда бы загнал. Ростик и кое-кто в его окружении Акима лично знают. Отношения... разные. Но - на основе "боевого братства". Аким Янович там бы пролез, просто - по старой дружбе, куда мне... Но я отправил Акима на Северный Кавказ, Марьяшу сопровождать. Кого-то из молодых? Они ещё только-только... Безбородые, бесшапкнутые, неопытные... Только хуже будет.

Придётся самому, своей плешивой головушкой...

-- Та-ак. Цена? Волга?

Торговаться?! С самим почти святым и вполне грозным Боголюбским?! - А шо вы хочите с под меня? Чтобы я сунул свою единственную, горячо любимую лысую головёнку в жернова микро-политики русских князей? Вот за так просто?! Даром?! Так оторвут же! Хоть оно и "микро...".

У меня - комплект "домашних заготовок". Пока не решим... А я пока подумаю. Хотя бы - просто сживусь с мыслью о неизбежности... этой глупости.

-- "До граней селений русских". Белозерье, Шексну не отдам. За Кострому и Галич - по три ста гривен. За три года вперёд. И по сто после вечно.

-- Не-а. По два ста и один раз.

-- М-м-м... По четыре. Единожды.

-- Лады. А дальше там Заволочье, Двинская земля... Ежели я тамошних...

-- Не моё. Там - новогородцы. Ежели ты их... В дебрях лесных всякие случаи бывают. Я - князь Суждальский, не Новагородский.

Англичане говорят "realm". Два смысла - "королевство" и "зона ответственности". Андрей объявляет, что Двинская земля - не его "realm". Не его "королевство". Это - правда. А вот второй смысл... Туфта. Интересы Ростовских, Белозёрских, Ярославских людей - в Двинской земле коренные. Князю придётся "нести ответственность".

Факеншит! Он предоставляет мне свободу действий. Фактически - стравливает меня с новгородцами. Позволяет выбить их из Двинской земли. Но ежели я буду успешен - сыграет "миротворца". Получив профиты с обеих сторон. А то, пока тамошние новгородские погосты пепелищами лежать будут, а я - раны зализывать, пошлёт туда своих с Белозерья.

Это всё - процессы. Требуют времени. А Всеволжск - "взлетает как ракета". Надобно своих сильнее пошевеливать да попинывать. Создавая на этом направлении уже иную, новую, не сегодняшнюю ситуацию. А там... поглядим.

Дальше мы в пять минут решили всё мои вопросы. В стиле - "да"/"нет"/"надо подумать".

"Страховое общество"? - да, как с Живчиком. Деньги нынче же, за год вперёд. - Нет, через 12 месяцев. - М-м-м... Ладно.

Фактории? - Открывай. Дам посадникам команду - беречь. Под заклад их голов.

Земли под розыск и сбор минералов? - ищи, столби, бери. В разумных приделах.

Ямская гоньба? - С тройками? С переменой лошадей? Нет. А вот станы для гонцов - уже.

Тракты, переправы...? - Чистим, правим. Но... денег нет.

И вдруг, не в ответ на моё предложение, а от себя:

-- Ставь вышки свои. От Боголюбова вверх по Клязьме до Москва-реки. И там... впоперёк. Коломна, Кучково, Волок Ламский, Шоша. И с отсюда: Суздаль, Ростов, Ярославль. И вверх. От Ярославля до...

-- До Ржева?

-- Х-ха. Ишь какой резвый. Моей земли край - Зубец.

-- Э... Андрейша... Такое дело - враз не делается. И денег немалых стоит.

-- А ты поворачивайся-поворачивайся! Надо - спешно. Денег - не дам. Смердов - сколь надобно. Возчиков, там, плотников-лесорубов. Серебра - не дам.

Андрей и вправду готовится к войне. Даже без моих россказней из "свитка кожаного".

"Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги".

Похоже, он накапливает высоколиквидные ресурсы. Проще: гривны, чтобы войску платить. Поэтому довольно легко согласился с предложением отдать мне городки, со "страховым обществом" - я же плачу. Мои платежи быстрее, надёжнее и весомее налогов с городков.

Теперь требует спешного создания системы оповещения. В интересной географии - радиусы по Клязьме и Нерли-Которосли. И рокаду по западной границе, по Москва-реке и Шоше. Это обычные пути движения товаров. И - войск. Но вкладывается не деньгами, а людьми, поданными.

***

Мыто, подати, повинности.

Первое - даёт серебро. Второе - серебро и товары (хлеб, пушнину, соль, лён, железо...), которые довольно быстро можно превратить в серебро. Третье - овеществлённый принудительный труд. Возни много, а в серебро - тяжело. Или вообще - нужно не в деньгах. Кому ты продашь свеже-выкопанный противотанковый ров? Только противнику.

По требованиям к скорости построения телеграфа и выплатам можно прикинуть время планируемого начала боевых действий.

***

В это лето... он не готов. А позже? А чего тут гадать? Через три года кончится перемирие с эмиром. До тех пор надо разгромить врагов на других направлениях.

Не это ли одна из причин принятия им (в РИ) венца Великого Князя? Когда стало ясно, что Киев и Новгород при Жиздоре "за базар не отвечают".

А пока - продолжим.

"Сказочники"? - Твои? И чего сказывают? - М-м-м... Всё тебе хиханьки да хаханьки. Хренью мозги людям морочишь. Ладно. Попадутся - выпустят.

Попы? - Слать не могу. Посоветую. Некоторым.

Книги, утварь, облачения... - дам. Сколько чего? Погляжу. По возможности.

Нищих, сирот, вдов, шишей, татей, калек, убогих... - к тебе? - Вышлю.

Олово? - Купи на торгу.

Дерьма железного? - Не понаделали ещё.

...

-- Как мне там представляться? Твоим слугой? Каким-нибудь... третьим помощником младшего дворника по женской линии?

-- Как ты сказал? Третьим помощником младшего... Ха-ха-ха... Ну ловок, ну насмешил. Тут, по землям моим - пойдёшь княжьим гонцом. Донесут, конечно. Ихние "доброхоты". Но - опосля. Там... Ни от меня, ни от себя - тебе нельзя. А то будут... негоразды. Слугой купецким...? С Торжка или с Новагорода...? Ты ж тама ничего не знаешь! Чуть спросят - сразу поймут... А! Ты ж - смоленский! Боярич. У Ростика свита - более киевские. Но смоленские есть. Глядишь - и пролезешь на этом. Поближе к разговорам. Смотри сам.

Интересно: я потому так Точильщика и Николая достаю по обеспечению наших людей на чужой земле, что мне самому вот так... дуриком... приходится? "Болезненный личный опыт" - способствует пониманию? И - предвидению.

Ещё: то, как Андрей вспомнил мою "смоленскую прыщеватость" - пребывание на княжеском дворе в Смоленске "в прыщах" - выглядит как "заготовка". Людей, способных достоверно изобразить "смолянина из вятших" у него, если и есть, то весьма немного. Насколько этот аргумент важен? - Представьте, что губернатору Костромы срочно нужно послать тайного агента на саммит бушменов и зулусов. Большой у него выбор?

Похоже, Андрей эту тему серьёзно обдумывал. Даже не зная конкретных места-времени встречи Ростика с сыновьями. А теперь разыгрывает передо мной внезапное "озарение".

-- Всё? Как вторую стражу прозвонят - быть у Сухих ворот. Дам человечка. Проводит. А то ты туда-то и дороги не найдёшь.

-- Я со слугой пойду. Отреконь. Кони - твои. Два - под седло, третий под вьюк. Каждому.

-- Х-ха... Накладно. Коней-то вернёшь?

-- Коли целы останутся... И сам - живой... Верну.

-- Не маячь в городе. И здесь, и там. Пошли.

...

На улице уже темнело. Вот и день прошёл. В застенках.

О-ох... Так и жизнь моя здешняя пролетит-прокатится. То - в тюрьме, то - в дороге.

Дорогой ты наш Александр Сергеевич! Как же я тебя понимаю!

"Долго ль мне гулять на свете

То в коляске, то верхом,

То в кибитке, то в карете,

То в телеге, то пешком?

Не в наследственной берлоге,

Не средь отческих могил,

На большой мне, знать, дороге

Умереть господь судил,

На каменьях под копытом,

На горе под колесом,

Иль во рву, водой размытом,

Под разобранным мостом.

Иль чума меня подцепит,

Иль мороз окостенит,

Иль мне в лоб шлагбаум влепит

Непроворный инвалид.

Иль в лесу под нож злодею

Попадуся в стороне,

Иль со скуки околею

Где-нибудь в карантине.

Долго ль мне в тоске голодной

Пост невольный соблюдать

И телятиной холодной

Трюфли Яра поминать?

То ли дело быть на месте,

По Мясницкой разъезжать,

О деревне, о невесте

На досуге помышлять!

То ли дело рюмка рома,

Ночью сон, поутру чай;

То ли дело, братцы, дома!..

Ну, пошел же, погоняй!..".

Карет с колясками - нет, вместо шлагбаумов - рогатки, вместо инвалидов - мужики мордатые. Всякие мелочи, типа рома и невесты с трюфелями - не здесь. А вот помыться бы...

Напрямки от Владимира-на-Клязьме до Великих Лук - вёрст шестьсот. Прямо... Прямо над Русью даже птицы не летают. Дохнут на морозе.

Почему птицы замерзают на лету, а мышки, к примеру, нет? "Мышки" - не в смысле - "на лету", а в смысле - "на бегу". Загадка природы. Отгадка - в пёрышках.

У меня перьев нет - есть надежда не замёрзнуть. "Мороз окостенит" - вроде, не моё. Но, факеншит, тысяча вёрст дороги! Дней десять-двенадцать в седле - оптимистический минимум. Бедная моя задница! Ни одному закоренелому гею секс такой интенсивности и продолжительности... в самых голубых мечтах... даже и привидеться не может! А здесь - норма. Весь цвет "Святой Руси" неделями отбивает свои окорочка о лошадиные спины в ходе походов.

Задача... Полный маразм! Абсолютная авантюра! В духе кавалерийских атак Боголюбского.

Нужно вспомнить смоленский говор. Здесь диалектность такого уровня, что "национальная принадлежность" определяется на второй фразе. Хуже, чем у Даля в 19 веке, когда он в случайной дорожной беседе отличал нелегалов - владимирских плотников от ярославских.

В Гражданскую Дмитрий Медведев (который - чекист) задержал в поезде двух польских шпионов. Вычислил по манере поведения - мимика, жесты и позы были не характерны для местных. Причём - и те, и другие только что были поданными одного государства - Российской империи.

***

-- Джон! Какой успех! Как вы ухитрились так быстро поймать русского шпиона?!

-- Очень просто, сэр. У нас в городе десять публичных туалетов. Я поставил к каждому по полицейскому.

-- И?

-- Русских легко отличить. Они, выходя из туалета, застёгивают ширинку.

***

А уж тут-то... да ещё, не дай бог, рот раскрывши... как слива в шоколаде - чужака за версту видать.

***

-- Чего, сынок, в вашей Пентагоне с кормёжкой худо? Ишь как наворачиваешь-то.

-- Бабушка, а откуда вы узнали, что я из Пентагона?

-- Дык, у нас-то под Вологдой негров отродясь не бывало.

***

Если я встречусь со смоленскими...

Официально меня в розыск не объявляли - Ромочка Благочестник очень не хочет, чтобы о моих похождения в Смоленске узнала "широкая общественность". Всего несколько человек знают, что меня надо "имать".

За эти три года я сильно изменился. Вырос. В длину и ширину. Ещё чего-нибудь придумать? Паричок с бородкой...? "Здгаствуйте, Владимир Ильич. Опять в Смольный?". Эх, Хотена с его реквизитом нет!

Я рассуждаю о людях князя Романа. Его там нет. Но кто и сколько из его людей идёт с его папашкой...?

Это одна тема - как просто походить по Великим Лукам и не нарваться.

Другая тема - как попасть туда, где будут говорить "важные слова". "Клятву крестную", вернее всего, будут проводить в церкви. Что там будет озвучено?

Я знаю, что, чтобы не было договорено - оно не исполнится. Но важно понять - кто. Кто из бояр, с какой силой, с какими подробностями, будет настаивать, например, на походе Ропака для расчистки "Волжского пути". Или - на выбивании Ваньки-лысого с Усть-Юга.

Тема напрямую с примирением князя и бояр не связана. Но новгородцы её наверняка поднимут. Потому что их жмёт. Здесь их собственные интересы. Имманентные.

Пока они не созрели, чтобы ударить по мне. Пытаются свалить заботу на князя. На обоих - Новгородского и Киевского. Тянущаяся ссора с Ропаком отвлекает внимание на внутренние проблемы, оставляет надежду, что за поход против меня придётся платить не из своего личного, а из обще-городского, обще-народного кармана.

Это может быть элементом их соглашения. Такого... кулуарного. И мне надо знать - кто будет продвигать эту тему. Какие силы и сроки планируют для такой акции.

Не потому, что именно так сделают, а потому что через год-два-три, когда Ростик умрёт, Ропака выгонят, нового князя призовут, они всё равно сделают что-то похожее.

О состоянии текущих новгородских дел.

Святослав (Ропак) был прежде послан в Новгород отцом своим Великим Князем Киевским Ростиславом (Ростиком). Рассорившиеся с ним новгородцы вскоре его выгнали и приняли князя от Боголюбского. Однако Андрей вскоре оценил выгоду. Или - подпал под обаяние Ростика. И своего - отозвал. Заявив новгородцам: "Нету у меня для вас иного князя, нежели Святослав".

Случай - уникальный: отдать Новгород - "вторую столицу"! - представителю враждебной ветви династии не под угрозой, не в обмен на выгоды материальные или статусные, но ради сохранения мира на "Святой Руси"...

Дятел сумел уболтать даже Бешеного Китая.

Напомню: два десятилетия перед этим они неоднократно ходили в сечи друг против друга.

Боголюбский и Ростик были людьми выдающимися, могли следовать собственным представлениям о "правильно". Боголюбский неоднократно проявлял свойство принимать новизны в самых разных областях: технической, теологической, социальной... Здесь - политической.

У них было ещё одно, не частое среди князей качество - "отвечали за базар". Оба имели странную для государей привычку исполнять обещанное.

Соловьёв пишет о возвращении Ропака в Новгород:

"Новгородцы не любили брать князей, которые прежде были у них... такой князь доброхотствовал своим прежним приятелям и преследовал врагов, усилиями которых был изгнан. Однако принуждены были принять Святослава на всей воле его. Это выражение в первый раз упомянуто здесь летописцем... предшественники его были принимаемы на всей воле новгородской... лишение приобретенных льгот произвело сильную ненависть новгородцев к Святославу... Первым следствием перемены князя была смена посадника: Нежата был избран после изгнания Святослава вследствие торжества неприязненной последнему стороны; теперь, после вторичного принятия Святослава, Нежата был свергнут, и должность его отдана Захарии".

Соловьёв следует гипотезе, по которой смена князей в Новгороде была причиной изменений в новгородской верхушке. Между тем, внимательный анализ показывает, что то были два разных, хоть и связанных, процесса. Первопричиной было перераспределение власти внутри новгородской знати. Очередная группировка, усилившись, собирала вече, которое и меняло посадника, призывало или выгоняло князя.

Нежату не "свергли", а сняли вечем. Не за "неприязненность к Святославу", а по куда более основательному поводу: "за непогоду". Должность его отнюдь не была отдана князем своему стороннику, ибо посадник - только выборный. Вот и выбрали. Того, кто народу мил - Судилу Иванковича.

Парадокс: князей держат "на коротком поводке". Но проявлений их власти становится больше. Найденных печатей княжеских после "боярской революции" в 40 раз больше посадницких, в 30 - епископских. Новогородцы, хорошо зная своих "вятших и лучших", боятся подпасть под власть какой-нибудь одной боярской семьи.

"Мы настолько сильно любим Родину, что пусть её раздирает сотня воров в золотых поясах. Лишь бы не один".

Судьба Новгорода и, в немалой части, всей "Святой Руси" решалась в трёх-четырёх десятках боярских усадеб, в которых сидели "бОльшие бояре", возводившие свою родословную к ещё до-Рюриковым племенным князькам или к беглым шведам.

Даже блистательные победы над врагами внешними не могли изменить нелюбовь новгородских бояр к Ропаку.

"После гибели свейского короля Эрика Святого и его противника Магнуса Датчанина, в Скандинавии явился готский король Карл Сверкерсон, первый, который носит название короля шведов и готов; он оставил по себе память короля мудрого и благонамеренного, при нем не было усобиц, вследствие чего шведы получили возможность к наступательному движению на соседей".

"У соседки наверху протекает половая щель. Когда у неё течёт - у меня капает".

В начале 12 века один из шведских королей получает прозвище "Глупый". Объезжая своё королевство он взял заложников у одной части готов. Но не озаботился тем же в другой. Его тут же зарезали.

Наконец, два народа - свеи и готы - удалось объединить. У них - "протекло", у нас - "капнуло".

"Под 1164 годом... свеи пришли под Ладогу; ладожане пожгли свои хоромы, затворились в кремле с посадником Нежатою и послали звать князя Святослава с новгородцами на помощь. Шведы приступили к крепости, но были отражены с большим уроном и отступили к реке Воронай, а на пятый день пришел князь Святослав с новгородцами и посадником Захариею, ударил на шведов и разбил их: из 55 шнек шведы потеряли 43; мало их спаслось бегством, да и то раненые".

Ропак спасает своего врага - посадника Нежату. Но спасённый вовсе не считают нужным избавиться от "неприязни" к спасителю.

"Чувство благодарности... В Новгороде? - А что это?".

"... в самый год смерти Ростислава недовольные уже начали собирать тайные веча по домам на сына его. Приятели последнего приехали к нему на городище и сказали: "Князь! Народ сбирается на веча по ночам, хотят тебя схватить; промышляй о себе". Святослав объявил об этом дружине; та отвечала: "Только что теперь целовали все они тебе крест после отцовской смерти; но что же с ними делать? Кому из князей были они верны? Станем промышлять о себе, не то начнут об нас другие промышлять".

Святослав выехал из города, засел в Великих Луках и послал оттуда сказать новгородцам, что не хочет у них княжить. Те в ответ поцеловали образ богородицы с клятвою не хотеть Святослава и пошли прогонять его из Лук; Святослав выехал в Торопец, оттуда отправился на Волгу и, получив помощь от Андрея суздальского, пожег Новый Торг; братья его, Роман и Мстислав, пожгли Луки, из лучан - одни заперлись в крепости, другие ушли во Псков; собрался на Новгород Андрей суздальский с смольнянами и полочанами, пути все заняли, послов перехватали, не дали им послать вести в Киев, к тамошнему князю Мстиславу Изяславичу, чтоб отпустил к ним сына; Андрей с Ростиславичами хотели силою поместить опять Святослава в Новгороде: "Нет вам другого князя, кроме Святослава", - говорили они.

...упорство Андрея пуще ожесточило новгородцев: они убили приятелей Святославовых: Захарию посадника, Неревина, знатного боярина, Незду бирича, обвинивши всех троих в перевете к Святославу; наконец, отыскали путь на юг чрез владения полоцких князей, Глебовичей, враждебных Ростиславичам смоленским, и Данислав Лазутинич с дружиною отправился в Киев к Мстиславу за сыном его, а другой воевода Якун (вероятно, Мирославич...) отправился навстречу к Святославу, шедшему к Русе с братьями, смольнянами и полочанами. Неприятели не дошли до Русы, возвратились назад, ничего не сделавши, а новгородцы выбрали Якуна в посадники и стали с ним дожидаться прихода Романа Мстиславича с юга. В 1168 году Роман пришел, и рады были новгородцы своему хотению".

Стоп. Как же так? А недавний прекрасный поход на половцев? Когда все князья русские, дружно и весело, громят поганых и обогащаются за их счёт? Все ж довольны и радостны! Включая и смоленских Ростиславичей. Они полностью поддерживают Жиздора.

Именно об их брате "промышляет" Якун.

Тема, наверняка, обсуждалась в "ожидании гречников" у Канева. Всё было хорошо, все - в согласии. Новый Великий Князь (Жиздор) подтвердил приверженность обязательствам Великого Князя предшествующего (Ростика). "Как при дяде моём было". И тут же Жиздор изменяет. Не только словам дяди, но и своим - посылает сына Романа княжить в Новгород. Что автоматом означает немедленную войну с вчерашними соратниками.

"Получив желанного князя, новгородцы пошли с ним мстить за свои обиды: пошли сперва с псковичами к Полоцку, опустошили всю волость и возвратились, не дойдя тридцати верст до города; потом Роман ходил на Смоленскую волость, к Торопцу, пожег домы, взял множество пленников".

Хорошенькое дельце! Новгородские торгаши отблагодарили презлым за предоброе, за спасение своё от иноземцев - заговором об убийстве спасителя своего. Изменили договору, преступили крёстную клятву. А Великий Князь, которому мы честно послужили, в битвах рядом с ним храбро бились - он ведь прибыль и от наших мечей получил! - на стороне этих иуд новгородских!

Год назад - "Братья! Пожалейте о Русской земле...". Освобождение христианских полонян, разгромленные половецкие вежи, толпы поганских невольников на рынках... А теперь - наших на продажу гонят, дворы жгут...

Это ж... плевок в лицо и нож в спину!

В Новгороде сцепились две боярских группировки. "Патриоты Новгорода" во глава с Нежатой (позднее - Якуном) и "патриоты России" во главе с Захарией. Хотя, подозреваю, речь идёт не сколько "о любви к Родине", в тех или иных её границах, сколько о любви к доходам, получаемых от той или иной формы такой любви.

Ропак, сын Великого Князя - поддерживает "русских патриотов". Эта группировка состоит, в немалой степени, из нижних слоёв местной элиты. Они и есть - "вече народное".

Князь следует общегосударственным и местечково-новгородским интересам - они в этот момент близки или совпадают. Положение договора между Ропаком и Новгородом - "на всей воле его" - даёт законное право реализовать такую политику.

"По марксизму" и "по закону" - Ропак должен победить. Но срабатывает "роль личности". Точнее - "группы личностей".

"Отсутствие дипломатических способностей у Ропака приводит к его изгнанию" - это не так. Он годами был в состоянии удерживать новгородцев от свары. Но никакие "дипломатические способности" не помогают, когда "партнёры по переговорам" плетут заговоры для твоей смерти.

Почему "плетут"? - Потому что под ними "земля дымится". Их собственная, новгородская земля. Восемь лет мира - киевского княжения Ростика - показали "широким народным массам", что участие Новгорода в общерусских делах - выгодно. Им, "подлым" людям. А не "бОльшим боярам" владеющим огромными вотчинами на Ладоге, снаряжающим караваны в Двинскую землю. Куда мелкий торговец просто не дойдёт.

Успехи новгородцев в продвижении в Заволочье, в Двинской земле, восходящие, в немалой степени, к политике, проводимой Свояком во время его Новогородского княжения, приводят к "подсадке Новгорода на меховую иглу", к средневековому варианту "голландской болезни".

"Резкое увеличение экспортных доходов за счет добывающего сектора ведет к притоку иностранной валюты в страну, что, в свою очередь, приводит к укреплению национальной валюты. Укрепление национальной валюты снижает конкурентоспособность продукции обрабатывающих отраслей, что ведет к сокращению выпуска и экспорта данной продукции... к росту безработицы.

Резкий рост доходов создает дополнительный спрос как на "торгуемые" (экспорт и импорт), так и на неторгуемые товары (недвижимость, сервис...). Торгуемые товары участвуют в международной конкуренции, дополнительный спрос не оказывает существенного влияния на их цену. Цена неторгуемых товаров определяется равновесием на внутреннем рынке. Резкое увеличение спроса на них ведет к росту цен.

Увеличение доходов сервисного сектора, не конкурирующего с внешними производителями..., стимулирует его рост. Развитие сервисного сектора на фоне упадка обрабатывающих отраслей - один из признаков "голландской болезни".

"Голландская болезнь" приводит к перемещению ресурсов из обрабатывающего сектора в сырьевой и сервисный... Зависимость экономики от экспорта природных ресурсов ослабляет стимулы для развития обрабатывающих отраслей и создания новых технологий".

"Голландская болезнь" описана в 20 веке. На примерах экспорта газа или нефти. Другое известное проявление - десятикратный скачок цен в Европе за одно поколение после ввоза массы золота и серебра из Америки. В Испании это угробило местную промышленность - почти всё дешевле привести.

Принцип - "резкое увеличение экспортных доходов за счет добывающего сектора..." - работает и в "Святой Руси" в 12 веке применительно к добыче "мягкой рухляди".

Здесь нет "национальных валют" - у всех серебро. Инфляция - не в снижении "содержания драг.металла", а в "дешевизне денег".

Есть специфика: средневековые транспортные расходы очень многие товары переводят в категорию "неторгуемые". Однако, заплёванные вишнёвыми косточками новгородские мостовые - пример выгодности даже и такого импорта. Другой пример: прекращение гончарного и металлургического производства в Великих Луках в эту эпоху - смоленское привозят.

Рост "сервисного сектора" выглядит как усиление церковников, архиепископа ("сервис" душ), строительство каменных церквей (отмечено летописью), "взлёт культуры и искусства". В форме иконописи или ювелирки.

На это накладываются прелести сословного общества. В котором имущественное неравенство - не в разы, а на порядки - закладывается изначально, до рождения. "Мягкая рухлядь" - неравенство усиливает. Богатые богатеют.

Механизмы перераспределения доходов... раздача милостыни нищим на паперти?

Но и внутри собственно боярской верхушки идёт разлад.

Если единство "Святой Руси" продлится, то "греки" и "хазары" - купцы ведущие торг по этим направлениям, связанные потому с Ростиком и Андреем - станут сильны, подвинут "северян" из Новгородских властей.

"Северяне" - "капитаны добывающего сектора" - немногочисленны. Но - богаты. И, в силу особенностей своего бизнеса, имеют организованные вооружённые отряды - "ватаги" - которые и ходят в Двинскую землю. Эти зависимые бывалые люди - и есть "сила". "Клиентура" как у римских сенаторов времён братьев Гракхов.

Сила, которую бояре готовы применить. Не только против лесовиков, но и против своих сограждан. Ради власти.

"Капитал" и "власть" в эту эпоху - едины. Утратишь власть - потеряешь голову. Как казнили посадника Захарию. Другой посадник из этих времён отделался мягче - штраф в тысячу гривен.

Совершенно невообразимая сумма. Супер-княжеский уровень: несколько раньше Изя Блескучий (уже - Великий Князь) требует от Юрия Долгорукого виру в тысячу гривен за массовое убийство его слуг.

Изгнание Ропака разрушает "становой хребет Святой Руси", ось Новгород-Смоленск-Киев - главное детище Ростика. Его сыновья пытаются восстановить "путь из варяг в греки". Боголюбский их поддерживает. Ему тоже нужен вменяемый Новгород - вторая "русская нога", путь "из варяг в хазары" - тоже растёт из Новгорода.

Волынские князья - вне этих торговых путей. Им и двух Бугов хватает - Южного и Западного. И Жиздор "приголубливает" новгородцев: пускай за-ради своих вольностей разорят остальных, пускай Боголюбский покрутится. Не желая считаться с интересами смоленских княжичей, толкает их - своих двоюродных братьев, в союзники Суздальскому князю.

"Въ л?то 6674 [1166]. Преставися митрополитъ Иоанн Кыев?. Томь же л?т? заложена бысть церкы камяна святого Спаса на ворот?хъ въ манастыри святого Георгия. Въ то же л?то, на зиму приде Ростиславъ ис Кыева на Лукы, и позва новгородьце на порядъ: огнищане, гридь, купьце вячьшее; и ту ся разболе самъ, и воротися опять, и преставися на пути; и везоша и Кыеву, и положиша и о святого Федора".

Летопись - Новгородская. Все летописцы более всего пишут о своих местных делах. О закладке, например, "церкы камяна". И дают свою, сиюминутно политически обоснованную, точку зрения.

Здесь нет ни слова о теме "поряди". Типа: Ростик за тыщу вёрст пришёл чисто об сукне порядиться? Потому что описание свары в Новгороде, ссоры с Ропаком, крёстной клятвы перед лицом умирающего князя... Крамола, клятвопреступление, измена, воровство. Каины, иуды... В таких терминах описывают подобное в эту эпоху.

Состав переговорщиков со стороны Новгорода указан с "социальными подробностями". Где другие летописи говорят - "бояре", Новгородская - указывает представителей трёх групп.

"Огнищане" - сельские старосты. Низовой уровень хозяйственно-территориальной администрации. От "огнище" - территория, на которой лес выжжен под пашню. А вот кончанских, сотских и уличанских старост - собственно городской администрации - нет. Типа: "какие-то селяне пошли, сиволапые, неумытые. Наших - городских, настоящих - не было"?

"Гридь" - представители военной части населения города. В Новгороде мощный городовой полк. И своеобразная сословная группа - "малые бояре". Но "бояр", хоть бы и "малых" - нет. А городовой полк - наёмники. "Ненастоящие" новгородцы?

"Купьце вячьшее". Само по себе. Притом, что "чистых" купцов в Новгороде почти нет. Все крупные торговцы - клиенты, партнёры бояр. Или - младшие члены их семей. Без военной, денежной, товарной, юридической... поддержки старших бояр - серьёзный торг в Новгороде вести невозможно.

Нет и верхушки должностной иерархии - посадника, тысяцкого, епископа... С кем Ростик мирил сына? С кого, конкретно, брал "крестное целование"? Где само упоминание об этом ритуале?

Состав новгородцев показывает: конфликт между князем и городом был, по сути, конфликтом внутри города. Ропак (и Ростик) в нём опирались на "народную массу", на "меньших людей". Вот с этими, с представителями низовых групп элит они и договаривались.

Забавно: летописец, не указав высших аристократов, снижает, в своём представлении, значение мероприятия:

-- Какие-то людишки подлые. Болтали чего-то бессмысленное.

Исследователь марксистской закалки наоборот:

-- Была непосредственно высказана воля широких народных масс.

"Въ л?то 6675 [1167]. Седе Мьстислав Изяславиць Кыев? на стол?. На ту же весну заложи Съдко Сытиниць церковь камяну святую мученику Бориса и Гл?ба, при князи Святославе Ростиславици, при архиепископ? Илии. Въ то же л?то приде Костянтинъ митрополить въ Русь. Въ то же л?то выиде князь Святославъ из Новагорода на Лукы, и присла въ Новъгородъ, яко "не хоцю у васъ княжити". Новгородьци же ц?ловавъше святую Богородицю, яко "не хоцемъ его", идоша прогнатъ его съ Лукъ. Онъ же услышавъ, оже идуть на нь, иде Торопьцю, а новгородьци послаша въ Русь къ Мьстиславу по сынъ".

"Меховая игла" - работает, "сервис" - процветает. В городе с населением в 25 тыс.чел. каждый год закладывают новые каменные церкви.

И снова - летописцу стыдно? - "...выиде князь Святославъ из Новагорода на Лукы, и присла въ Новъгородъ, яко "не хоцю у васъ княжити".

Вину возлагают на Ропака. Он - первый нарушил присягу, отказался от княжения, бросил город.

Он такой капризный? Второй на "Святой Руси" стол бросил - просто "надоели вы все"? Или пропущена часть ультиматума? Типа: "Давайте жить по закону. А в беззаконье не хочу у вас княжить"?

Тогда понятна и клятва: "целовавъше святую Богородицю, яко "не хоцемъ его".

Иначе: он не хочет? - Ну и пшёлты. Нет собственного выбора, в приверженности которому новгородцы клянутся.

Говорить о причине, о заговоре убить своего законного князя - стыдно? Что изгнание Ропака было преступлением не только против князей, но и против своих? Против тех, кто "честно крест целовал"?

Преступники - победили. И подставили всех.

"Святославъ же иде на Вългу, и въда ему Анъдреи помоць, и пожьже Новыи търгъ, а новотържьци отступиша къ Новугороду; и много пакости творяше домомъ ихъ, и села ихъ потрати. А брат его Романъ и Мьстиславъ пожьгоста Лукы; а луцяне устерегосшася и отступиша они въ городъ, а ини Пльскову. И съложишася на Новъгородъ Андр?и съ смолняны и съ полоцяны, и пути заяша, и сълы изьмаша новгородьскыя вьсьде, вести не дадуце Кыеву къ Мьстиславу; а Святослава силою местяце въ городъ, а то слово рекуще: "н?ту вамъ князя иного, разв? Святослава".

Боголюбский - "за базар отвечает", исполняет договор с покойным Ростиком. Обязательствам своего отца следуют князья смоленские, Ростиславичи. Исполняют волю покойного государя полоцкие князья. А вот Жиздор преемственности не следует.

Воля покойного дядюшки?

Плевал он. На дядюшку. Без опаски. Наконец-то.

"Новгородьци же того не бережаху и убиша Захарию посадника и Неревина и Несду бириця, яко творяхуть е переветъ дрьжаще къ Святославу. И налезоша собе путь на Вяцька и на Володяря; и иде Даньславъ Лазутиниць съ дружиною Кыеву къ Мьстиславу по сынъ; а Святославъ приде съ суждалци и съ братома и съ смолняны и съ полоцаны къ Рус?; идоша новъгородьци съ Якуномь противу ихъ, они же, не дошедъше, воротишася: не усп?ша бо ничтоже. Тъгда же даша посадницьство Якунови; и с?деша новъгородци бес князя от Сменя дни до велика дни о Якун?, жьдуче от Мьстислава сына. На ту же зиму ходи Мьстислав на Половьце, и победи е, и приведе полонъ въ Русьску землю толь сильно, яко и числа не бяше. Въ то же л?то преставися раба божия Анна, игумения святыя Варвара; и поставиша на месте ея Марьмьяну".

"... жьдуче от Мьстислава сына". Дождались. Роман Мстиславович - псих отмороженный на всю голову.

Я с ним потом общался. И очень радовался, что "поймал" его в молодые годы. Когда с ним ещё можно было иметь дело. "Поймал" - "убойным" компроматом да "золотым пряником".

Об этом позже.

"Въ л?то 6676 [1168]. Приде князь Романъ Мьстиславиць, вънукъ Изяславль, Новугороду на столъ, м?сяця априля въ 14, въ въторую нед?лю по велице дни, индикта пьрваго; и ради быша новгородьци своему хотению. Въ то же л?то ходиша новгородьци съ пльсковици къ Полотьску и пожьгъше волость, воротишася от города за 30 вьрстъ. Тому же л?ту исходящю, на весну ходи Романъ съ новгородьци къ Торопьцю, и пожьгоша домы ихъ, и головъ множьство полониша. Въ то же вр?мя ходиша Ростиславици съ Андреевицьмь и съ смолняны и съ полочяны и съ муромьци и съ рязаньци на Мьстислава Кыеву; онъ же не бияся с ними, отступи волею Кыева".

В РИ Жиздор из Киева сбежал. Оставив в городе брата, жену, детей, большую часть своей дружины, отряды наёмников-союзников из мадьяр и ляхов, присягнувших ему киевлян. В моей АИ этот эпизод... сложился чуть по другому.

Хорошо видны причины и ход эскалации национального кризиса, привёдшего Боголюбского на Киевский престол, по сути, против его воли и со смертельными для него последствиями.

Изначально - успех. Группа "отбросов" - лесных бродяг - сумела продвинуться в Заволочье, обойдя с севера давно уже существующее Белозерье. Успех - "поддержан, расширен и возглавлен" несколькими боярскими семьями. Результат героического, тяжёлого и капиталоемкого процесса - их обогатил. И вверг Новгород в "голландскую болезнь".

Прекращение междоусобицы вокруг Киева, стабильность и целостность "Святой Руси", создаваемые Ростиком, позволяют "купировать сырьевой перекос". Отчего "богачество" "северян" становится не столь выделяющимся. Социум смещается в сторону имущественного (и политического) равенства.

Одна группа (Нежата, Якун) - "северяне" - рвутся к власти. Стремясь выдавить из неё "греков" и "хазар", ведущих торг на юг и юго-восток, "русичей" (торг с Русью) и "местных" (работа на внутренний рынок). Не выходит - главным препятствием является князь, представляющий интересы основных групп населения и общерусские.

Дважды их попытки безуспешны. Наконец, провалившись публично, они устраивают заговор. Ропак, опасаясь за людей своих ("дружину") - уходит из города, требуя восстановления законности. "Северяне" немедленно устраивают террор - "зачищают местность", уничтожают своих, новгородцев, имеющих иное мнение. Не вырезав сограждан-оппонентов, они не могут убедить народ идти воевать, убивать и умирать.

Вчерашние "русские люди" превращаются в "нерусских", начинают себя называть исключительно "новгородскими". Через столетие это станет общим правилом в документах. Так продержится до... Ивана Грозного?

Начинается кровавая, "братоубийственная" война. По сути - за дольку в прибылях от торга шкурками из Двинской земли.

"Святая Русь" (Муром, Рязань, Суздаль, Смоленск, Полоцк...) требуют от Новгорода исполнения договора:

-- Вы ж обещали! Принять Святослава "на всей воле его". Клялись! Крест целовали!

А - пофиг. Новгород "за базар не отвечает".

Здесь "базар" - "крестное целование".

Новый новгородский князь Роман, стремясь заработать "честь и славу", авторитет у новгородской верхушки, грамотно бьёт по самому слабому звену - по Полоцкому княжеству. Притом, что полоцкие, в отличие от смоленских и суздальских, в походах на Новгородчину перед этим не участвовали. Но ему нужен явный и быстрый успех. А воевать он любит и умеет. И он разоряет Русскую землю. Создавая из полоцких непримиримых врагов - полоцкие полки будут участвовать во всех операциях против него и его отца. Как и смоленские. Сожжённый Торопец - Смоленское княжество.

Победы Романа поддерживаются его отцом. Без спосбствования высшей русской власти грабежу, междоусобице, крамоле, без выжигания полоцких и смоленских земель, без конкретных деталей совершенно идиотской формы помощи - поход Боголюбского был бы просто невозможен.

Отсюда и пойдёт крик - "Уйми хищника киевского!", обращённый у Боголюбскому.

Которому ни Киев, ни Новгород - не нужны. У которого и так хватает забот. Лишь бы вели себя прилично. Увы...

"Въ л?то 6677 [1169]. Иде Даньслав Лазутиниць за Волокъ даньникомь съ дружиною; и присла Андр?и пълкъ свои на нь, и бишася с ними, и б?ше новгородьць 400, а суждальць 7000; и пособи богъ новгородцемъ, и паде ихъ 300 и 1000, а новгородьць 15 муж; и отступиша новгородьци, и опять воротивъшеся, възяшя всю дань, а на суждальскыхъ смьрд?хъ другую, и придоша сторови вси. Въ то же л?то, на зиму, придоша подъ Новъгородъ суждальци съ Андреевицемь, Романъ и Мьстислав съ смольняны и съ торопьцяны, муромьци и рязаньци съ двема князьма, полоцьскыи князь съ полоцяны, и вся земля просто Русьская".

Тут, вероятно, снова обман летописца.

7000 суздальцев в Заволочье - враньё. Там просто нет места, чтобы такое войско прокормить.

В начале этого года суздальские полки идут на Киев. "Армейский корпус, даже не участвуя в серьёзных битвах, теряет за одну кампанию до четверти людей". Так - в начале 19 века. У суздальцев - тяжёлый зимний поход. Штурм мощных укреплений Киева. Это не армейский корпус, а, в немалой части, боярское ополчение. Которое немедленно надо распустить - им своими вотчинами заниматься надо.

У Боголюбского не может быть существенных сил в Белозерье в этом году. Вероятно, Даньслав пользуется временной слабостью суздальских на этом направлении, грабит лесовиков ("даньников"). Обнаружив беззащитность собственно русского населения ("смердов"), возвращается пограбить и их. Древнего князя Игоря древляне за такие заходы - деревами порвали. Здесь... проскочил.

Новгород достал всех - "... и вся земля просто Русьская". Снова собирается общерусское ополчение. Не на Волынь, добивать убежавшего из Киева, активного и не признавшего своё поражение Жиздора, а против взбесившегося "светоча демократии".

"Новгородьци же сташа твьрдо о князи Роман? о Мьстиславлици, о Изяславли вънуце, и о посадниц? о Якун?, и устроиша острогъ около города. И приступиша къ граду въ нед?лю на съборъ, и съездишася по 3 дни въ четвьртыи же день въ среду приступиша силою и бишася всь день и къ вечеру поб?ди я князь Романъ съ новгородьци, силою крестьною и святою богородицею и молитвами благов?рнаго владыкы Илие, м?сяця феураря въ 25, на святого епископа Тарасия, овы ис?коша, а другыя измаша, а прокъ ихъ зл? отб?гоша, и купляху суждальць по 2 ногат?".

Роман ещё не знает, что верить новгородцам нельзя, что его победы, восторженные слова, которые говорят эти "провозвестники свободы и демократии" - значения не имеют. Не смотря на всю его храбрость, новгородцы "укажут порог". Приняв "по своей вольной воле", сперва князя из Смоленских, потом малолетнего ребёнка Юрочку Андреевича из Боголюбово.

Дело не в интригах и происках. Победами воинскими сыт не будешь. Второй сын Андрея Мстислав не может взять Новгород военной силой. Ну и не надо - Боголюбский очень спокойно комментирует катастрофический разгром: "на то, видать, воля Божья". Ему с Новгородом воевать не надо, у него есть другое средство - хлеб. И новгородцы сами, своей волей отдадут княжение. А Романа - выгонят.

"Брюхо вчерашнего добра не помнит" - русская народное наблюдение.

О какой чести, благородстве, благодарности новгородцев можно говорить, если Роман и его волынцы бились за Новгород, "не щадя живота своего", а им - "пшёлты"? Понятно, что "голод не тётка, пирожка не подарит", но ведь ни архиепископ с братией, ни бояре со слугами - с голоду не пухнут. "Вятшие" выгоняют своего спасителя, чтобы не делиться с "меньшими", чтобы "люди чёрные", не пошли с голодухи их дворы разбивать.

"Северяне" проиграли? - Нет, победили. "Зачистка" Новгорода произведена не была, проблемы на Юге (возвращение Жиздора на Рось под Киев, поход хана Кобяка на Переяславль...) не дали Андрею времени вычистить олигархическую заразу. Потом конфликт со смоленскими княжичами, убийство брата Глеба (Перепёлки), странный разгром под Вышгородом, заговор Кучковичей... Фактор времени.

Через 70 лет потомкам нынешних "голландско-больных" будет вырезать языки и выжигать глаза святой Александр Невский. За нежелание признавать власть Батыя, разделять с Русью общую судьбу. За нежелание быть частью "Святой Руси".

Зачем Новгороду Русь? На Печоре - шкурки взяли, в Любек - продали. Эти люди - потомки Якуна и его сообщников - будут веками обеспечивать процветание Новгорода. Его богатство. Прежде всего - их собственное. Его свободу. Прежде всего - их собственную. Будут тянуть на Запад. "Новгород - це Европа". В Ганзу, под ливонцев, литовцев, ляхов...

Одно препятствие - народ новгородский. Который хочет есть. Одна ниточка - хлеб. Опольский хлеб для голодающего богатейшего города.

-- Да забрать это Ополье под себя!

-- Воевать - не грабить. Армия - не ушкуйники. Нужна централизация, подчинение, князь.

-- Нет! Наша священная свобода...! Никогда!

-- Народ, "чёрные люди" кушать хотят.

-- А зачем нам народ? Загнать быдло в стойло!

Тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый века... Новгородская система управления последовательно ужесточается в части сословности. Не-боярин ещё может разбогатеть - клад найти, например, но стать чиновником серьёзного ранга - нет. "Северяне" не только концентрируют в своих руках земли, торговлю, богатства, но и полностью закрывают доступ к власти не-своим.

И эти "не-свои", народ новгородский, закономерно разбегается от воинов Ваньки Горбатого у Шелони.

Потом приходит Иван Грозный. С Малютой Скуратовым. И устраивает "Новгородский разгром". На фоне двух лет предшествующего недорода, наступившей чумы. С разгромом церквей и монастырей, традиционно накапливающих запасы хлеба, особенно - в голодные времена.

Екатерина II читала оригинальные документы "Скуратовского" судебного процесса, исчезнувшие в начале 19 века. Императрица писала о неразумности Радищева, воспевавшего Новгородскую республику:

"Говоря о Новгороде, о вольном его правлении и о суровости царя Иоанна Васильевича, не говорит о причине сей казни, а причина была, что Новгород, приняв Унию, предался Польской Республике, следовательно царь казнил отступников и изменников, в чем по истине сказать меры не нашел".

Они - не плохие или хорошие. Они - такие. С такими материальными интересами. Купить у самоеда - продать немцу. А на разницу - жить. Очень неплохо. "Вера православная", "Русь Святая"... это, конечно, важно. Но не важнее моего богачества. "Окский рубеж", против крымчаков...? Эт гдей-то? Вот у меня сапоги сафьяновые с носами - это важно. И, коль скоро, мы, такие, с носами - власть, то и будет по-нашему. Прочие же - быдло безмозглое.

"Северяне" - победили. Подмяли город. Им Русь - не нужна. Это спасало город столетиями. Когда ушли дымом южные половинки путей "... в греки" или "... в хозары". Обеспечивало процветание, пока Русь горела под набегами ордынцев. Но понять дальнейшее изменение мира... у потомков Якуна соображения не хватило. "Что было - то и будет". Что "было" - по всякому... уже забылось.

Как-то так. А вот конкретные персонажи... Якун - что за человек? Будет в Луках? Можно с ним работать?

Даньслав Лазутиниць - "полковой", не "территориальный" сотник?

В Новгороде - сотенная структура. Унаследована от периода перехода от родовой к соседской общине. Территориальная единица - живут рядом. Воинская - вместе на стенах бьются, хозяйственная - вместе улицы мостят, покосы и выгоны общие, налоговая - подати платят общиной. Состоят из улиц и объединены в "концы".

Кроме городского ополчения, в Новгороде есть мощный городовой полк. Наёмники, несущие службу за деньги коллективного феодала - Господина Великого Новгорода.

Разница - в деньгах. Городские сотни деньги в казну города - платят. Полковые - получают.

Живут в домах семьями. Ни ремёслами, ни торговлей не занимаются. Не стрельцы Московского царства, ближе к французским мушкетёрам.

Функции - патрульная служба, охрана правопорядка, карательные экспедиции в волости, походы на внешних противников. Здесь, например, четыреста из них ходили на суздальцев.

Подразделение повышенной боеготовности. По вооружению и выучке мало уступают княжеским дружинникам-гридням. Летописец и называет их представителей в Луках - гридь.

***

Если этот Даньслав Лазутиниць - наёмник, то... можно его перевербовать? Или... иначе нейтрализовать?

Захария-посадник на "поряди" будет. Боярин Неревин, кажется, не имя собственное, а должность - "Неревин староста". Один из пяти районов Новгорода - Неревский конец. Несда - бирюч. "Бирюч" - не только "трубач". В смысле - не только орёт громко, оглашая волю вышестоящего начальства. Ещё - младший гражданский чиновник.

Этих троих убьют летом. Сделать доброе дело - предупредить? Сообщив, для достоверности, предсказание о чем-то типа закладки каменной церкви и смерти какой-нибудь игуменьи? Предупредить в обмен на сотрудничество. Какое?

Конец девяносто пятой части

Часть 96. "Ты лети, лети мой конь. Да не ..."

Сказано у святого Луки: "И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те".

Ну вот - я пришёл. К началу второй стражи. Теперь осталось найтиться и блажануться.

Лазарь обижался, что я уезжаю, на свадьбе его не буду. Да и мне самому было бы интересно составить собственное мнение о "молодой", о родном семействе её. Потолковать с тестем накоротке...

Увы, "труба зовёт". В смысле: князь шлёт.

"Не послать ли нам гонца

За бутылочкой винца".

Вино на "Святой Руси" есть. И хлебное, и виноградное привозят. Ягодное ещё бывает. А вот бутылок - увы.

"Кабы батя не пил, так и хлеба купить не на что было" - народная мудрость совейских времён. Здесь не проходит. Поэтому в стране так много голодных?

Среди суеты сборов в дорогу не успел кучу вещей, которые планировал. Хорошо хоть повторил Лазарю сегодняшние свои договорённости с Боголюбским. Парень старательно кивает, но в глазах... туман.

Не-не-не! Не любовный! А такой... предсвадебный. "Как-то оно будет...". Не уверен, что он меня слышит. "В одно ухо влетело - в другое вылетело". Пришлось повторить текст связистам. Пошли семафорить во Всеволжск. Пусть теперь мои приказные головы - свои головы ломают.

Так-то темы обсуждались. Но детального плана нет. Вот пусть и додумывают да состыковывают.

Мне уже заранее смешно. Как представлю, что Чарджи да Терентий будут согласовывать решения... да ещё с Чимахаем и Аггеем... Мой "госсовет" - коллекция ярких личностей.

Я же не сказал - психов!

Рада расстроилась. Она, явно, собиралась на мне выспаться.

Не-не-не! Не физиологически!

Высказать всё, что думает о дороге, усадьбе, мне лично... Даже забавно. Видеть, как она слова, для меня заготовленные, проглатывает. Она, кажется, рассчитывала на мою помощь в наиважнейшем в жизни всякой матери деле - в выдаче дочек "взамуж".

Как вспомню как я её в Твери в трапезной на столе... она и нынче бы не против... обсудить тему приданого...

Увы, "труба зовёт". В смысле - князь. Так что - "сама, сама".

Вытащил из своих бумаг пакет. Шесть страниц под названием: "Как бы нам бы типа под-обустроить бы Святую Русь и окрестности. Ежели вдруг что. С Божьей помощью". Отдал Лазарю со строгим наказом отнести завтра Андрею, "лично в руки". Может, не забудет? В своих "предбрачных хлопотах".

Факеншит! "Хорошее дело браком не назовут" - русская народная мудрость. Но вот же - втемяшилось...

"Детальный план коренных реформ"? Перестань, девочка, верить россказням! Я, в те поры, просто не знал Святую Русь настолько, чтобы придумать "детальный план"! Как можно, сидючи на краю, на Не-Руси - придумать "детальный план"? "Письма издалёка"?

Это было шесть страниц бреда. Глупостей невиданных.

Что оказалось хорошо. В смысле - невиданность.

Как я узнал позже, первая реакция князя Андрея была нормальная: бредятина бессмысленная. Он уж собирался в печку те листы кинуть, да вспомнил, что я и сам это ему предлагал. Чисто из вредности, из занудства своего, сел читать дальше.

Его раздражало всё. Но более всего - его собственное непонимание текста, написанного на русском языке. Он же хорошо грамотен! Но... сходно с моими ощущениями в первые годы пребывания в "Святой Руси".

Текст писался "для внутреннего потребления", в той грамматике, которая внедрялась мною во Всеволжске. С точками, которых здесь не будет до 1480-х годов. С пробелами, которых в русских рукописных текстах нет до 17 века. С вопросительными и восклицательными знаками, которые из века 18-го...

Андрей воспринял текст как вызов его уму, как зашифрованное послание. Он посчитал своим долгом, с учётом некоторых оттенков нашей беседы, доказать, что он не только старше, но и умнее, "просветлённее" меня.

Что вокруг меня всё иначится - он уже понял. Что я в книжной премудрости малость маракую - уловил ещё в Бряхимовском походе. Вот и стал искать в словесах моих "здравое зерно". И - сыскал. Раза с пятого.

Он - сыскал. Это - его труд. И его же опыт собственного сочинительства. Был бы иной человек - чисто читатель - было бы худо. Но Андрей сам, изнутри себя, знал, как из смутного чувства, ощущения, неизбывного желания высказать - получается мысль, как она словами оформляется, как одна мысль другую тянет, как проговаривается, как на письмо ложится... Как всё написанное - в клочки, в печку... И - заново...

Андрей прошёл обычный путь восприятия новой идеи: от полного отвергания "с порога" к размышлению и наконец, к принятию. Происходило это не мгновенно. Он - думал.

Что, похоже, в те весну-лето и жизнь мне спасло.

Жизнь-то продолжалась, я там всякие дела-делишки... сотворял. Боголюбский мог бы и... Но он - думал, искал "зерно". Отчего и не рубил мне голову.

После мы не раз с ним о том говорили, ругались временами. Но оба, вложившись в тот "план" своими умами, своими чувствами - выбросить уже не могли.

Пришли с Суханом и Резаном к Сухим воротам. Почти сразу и проводник наш с конями и коневодами подъехал.

Кони, хоть и добрые, а тавра Суздальского князя нет. Видать, Боголюбский серьёзно озаботился сохранением секретности нашей миссии.

Это хорошо. Потому как личный герб Боголюбского у меня вызывает эстетическое... неприятие. "Мужикашка после излишеств". Такая... полураздавленная, во все стороны вяло изгибающаяся рюмка с уныло повисшим влево отростком на ножке.

Вот до чего довела Рюриковского "Рарога" святорусская жизнь! Рюриковичи стали ближе к народу! Даже в символах.

-- Как пойдём, мил человек?

-- Укажу.

И всё. Неразговорчив наш проводник.

Вьюки на княжеских коней перекинули, в сёдла взобрались, Резан с нашими конями - домой, к Лазарю в усадьбу, а мы - за ворота. Как посад за спиной скрылся - проводник погнал в галоп. Ко Владимиру.

-- Ты куда нас ведёшь?!

-- Куда надо.

Та-ак. У меня снова паранойя проснулась. А не подкинул ли мне Боголюбский кое-какого "сусанина"? А может мужичок и вовсе... из врагов-недругов?

Чуть не доехали до Владимирских предместий - приняли в сторону, объехали город лесом. Вести девять коней по тропинке в заснеженном лесу... то ещё занятие.

Уже хорошо за Владимиром выехали к реке.

-- Во вьюке - шапки, кафтаны, уздечки. Перемените.

Шапка фирмовая - гонцовая. Или правильнее - гонецкая? Гонечная? С бляхой.

"Не в свои сани - не садись" - русская народная мудрость.

А в "не свою шапку"? - Не рядись?

"Рядимся".

Переоделись, коней перевзнуздали. Хорошо хоть сапоги свои оставили - у меня подъём высокий, не всякая обувка подходит.

Проводник походил кругом, похмыкал.

-- Кафтан - как корове... Хотя под шубой... Ладно. Спросят - кто, куда - отвечай: по надобности князя Суждальского.

Подумал, ещё раз осмотрел.

-- Ежели сильно спросят... Новики. Первая гоньба. Это-то по вам и так видать. В Торопец с княжьей грамотой. Грамота у старшего, у меня. А так... помалкивайте. И по слову моему - бегом бежать.

Ещё подумал...

-- В сёдла.

Сели и поскакали. Куда-то. По замёрзшей реке, в направлении... где-то между западом и севером.

Вот тут я и понял. Почему княжеских гонцов так берегут да столько платят.

Факеншит уелбантуренный! Я ж вроде не сильно хилой мальчишечка! Но, блин, с коня слезал - на четвереньки упал. Ноги не держат, спина - сплошная боль, ресницы смёрзлись - глаз не открыть. А проводник приговаривает:

-- Ты не с себя ледок снимай, ты у коней из ноздрей сперва выковыряй.

"Вестовой скок". 6 через 6. Каждые два часа - смена коней. Мы - не древние монголы, которые, как говорят, на скаку с коня на коня перескакивали. У нас остановка, переседловка. А подпругу на морозе расстегнуть, да заново затянуть... Пальцы - в кровь. А этот... Даже облизнуть не даёт! Бегом!

У нас "облегчённый вариант": после 6 часов скачки проводник приводит в селение. Где есть двор, в котором нас примут. Не надо толкаться во все ворота:

-- Дайте воды напиться! А то так кушать хочется, что переночевать негде!

Не надо тратить время на торг, на уговоры хозяина:

-- Ногата - постой, корм, коню овёс.

-- Не... давай по три. За каждое. А то иди - ищи дурака.

Тут "дурака" до нас нашли. Или - назначили.

Корм - крестьянский. Вчерашний хлеб да сутошные шти. Есть - аккуратно.

Да не в смысле манер! Смотри внимательно - что в рот кладёшь.

***

Как отличить за столом офицера парусного флота 18 века? - Очень просто: взяв в руки кусок хлеба, он, обязательно, навешивая, например, "лапшу на уши" о заморских удивительностях благородным барышням, постучит им об стол.

Зачем? - Червей стряхивает.

На европейских флотах важной частью рациона были галеты - сухари из пшеничного хлеба. В них размножались мучные черви. На русском флоте кушать червей - привилегия благородных. Матросам давали ржаные сухари - в них червяк не живёт.

***

Холера - не по сезону, дизентерии - вроде, нет. А вот травануться несвежим - запросто. Но корм есть - самим варить не надо. В избах тепло. Хотя, конечно, черно. И дышать... - глаза режет. Тараканов с клопами и блохами... коллекции. Вши - не везде.

Ничего нового: подобные "коллекции" путешественники по России подробно и разнообразно описывали вплоть до... до большевиков? Потом как-то чище стали жить, лучше.

Чище?! Лучше?! При коммуняках?!! - Пропагандонизьм кровавой гебни!!!

Кров и корм есть. Боголюбский прообразы почтовых ям (или правильнее - ямов?) устраивает. Не новостройки - станции со смотрителями, как у меня, а навешивает на избранного каким-нибудь окольничим смерда повинность - дать гонцам постой и корм. Уровень сервиса... из-под палки после мордобоя.

Смены лошадей нет. Дорого это - добрых лошадей держать. Нет, естественно, и курьерских троек времён Императорской России - гонцы идут верхами.

Кони - твои. И забота о них - тоже твоя.

С седла свалился, покряхтел от... ощущений в разных местах и за работу. Не в тепле отсиживаться-отогреваться - коней на дворе, на морозе расседлать, да выводить, да напоить, да тёплой водой вымыть, да вытереть насухо. А конь-то, знаете ли, скотинка немелкая. С обширной поверхностью сложной конфигурации. Зерна насыпать да посмотреть, чтобы там ничего худого не было. Той же спорыньи или острого чего. Обязательно осмотреть копыта, бабки, спину, губы, где удила...

Коней у каждого - трое. Ни одного надолго оставлять нельзя. Одного выводил, второго, третьего... Снова к первому - уздечку снять... Всё? Поставил в конюшню, овёс хрупают? Теперь потники - на просушку, седла - на подвес, уздечки - на распялку. Да проверь каждую вещь - цела ли, не истрепалась ли? Темно? Не видать? - Каждый ремешок через пальцы пропусти. Замёрзли ручёночки? Чувствительность потеряли? - Суй себе под рубаху или в штаны - отогревай. Ощущение... Ледяным по голому... И - следующий... фрагмент упряжи. Ежели где шов пополз - бери шило, дратву... Твоя забота, никто за тебя править не будет.

Теперь вьюки в дом и можно о себе вспомнить. Где потёрся, побился, приморозился... Промыть, смазать. Шапку, полушубок, намозоливший плечи - скинуть, сапоги, измучившие ноги - весь день в них приподнимался да прижимался - снять. И не заснуть с ложкой в руках, когда к столу позовут. А до того, хорошо бы руки помыть. Чего здесь зимой не принято. С мылом. Чего здесь вообще... А после - зубы почистить. Чего здесь не принято в любую погоду.

И завалиться на полу или на палатях. Развесив мокрые портянки у печки, почёсываясь от насекомых, дурея от ядрёного духа русской избы-полуземлянки, слушая плач больного ребёнка или захлёбывающийся булькающий хрип старухи, будто у неё внутри джакузи на форсаже работает. Кинуть под голову вьюк - подушки не предусмотрены, накрыться полушубком - одеял в "постельном комплекте" нет, ощутить измученным телом тесины полатей - перин не предлагается, забыться сном.

Простыни? Чистые?! - А это что?

Часика через четыре-пять - подъём.

"Ничто так не бодрит с утра, как незамеченный дверной косяк". Взбодрился?

И снова: скисшие щи, подгорелая каша из непромытой гречки, перепаренная безвкусная репа, мокрый, склизкий ломоть чёрного хлеба - хорошо, что без плесени, хорошо, что есть. Конец зимы - с хлебом у крестьян... по-разному. Иной - божится, плачется. Но - врёт. Дай ему в морду. Чисто для душевного удовольствия - каравай от этого на стол не выскочит. У иного... и самому хлеба нет.

Больная, тяжёлая голова от духоты, от угарного газа, сырая, вонючая одежда, узду накинуть и расправить, потник положить и сдвинуть, седло наложить, подпругу затянуть, вьюки навесить... Где в этой торопливой последовательности обязательных действий найти время и силы для ненужной именно сейчас роскоши - чистки зубов? Вы ещё побриться предложите!

Всё? Ничего не забыли? - На конь! Ходу!

Наш проводник сперва посмеивался, глядя на мои мучения. Что я из "вятших" - он знал. Ни бояре, ни холопы их, как он почитал Сухана, такого специфического, "вестового скока", не держат. Не монголы же!

На третий день я втянулся в это... издевательство над моей задницей. "Обдревнемонголился". Тогда он начал, хоть и недоверчиво, но поглядывать с уважением.

Меня спасала моя "беломышнутость". Ну, и общефизическая подготовка. Понятно, что конкретные мышцы у меня развиты недостаточно. Но хоть что-то. А генетически резко сниженная генерация молочной кислоты позволяла держаться долго. Дольше обычного святорусского "вятшего". Да и "рваный" режим сна мне не в новость - я сходно постоянно живу, сплю вообще мало.

Ну и упрямство моё: зубы чистить. Всегда. Руки мыть. Всегда. После подъёма - утром ли, вечером ли такое случилось - ведро колодезной воды на голову. Не просыпаюсь без этого.

Для разминки интеллекта - вспоминаю русские присказки. Например - на букву "о".

"Отец Онуфрий, обходя окрестности Онежского озера, обнаружил обливающегося отрока... Отдайся - озолочу! - Отстань - оболью!... Отрок оборвал отцу Онуфрию отвратительный отросток".

Я - псих? - Да, я псих. Отойди, а то оболью.

Сперва дядя хмыкал, косился. Потом... уважительно. Но разговаривать по-человечески не начал. Только самое необходимое.

Я сам виноват. На четвёртый день он подходит и говорит:

-- Тихое лето.

Я несколько... офигел. Я тут только ведро воды из колодца вытащил и на себя обернул. Ощущение... б-р-р... до рыка. Я, обычно, рычать начинаю. Когда такие... сильные впечатления.

Вокруг снег лежит, под ногой ледок похрустывает... А он такое произносит. Со значением. И руку правую к мне тянет...

Может, это какой пароль? Шпионский? Типа:

-- Здесь продаётся славянский шкаф?

Мужик моё недоумение уловил, объясняет:

-- Прозвание моё такое.

Виноват, не сдержался. Заржал по-лошадиному. Сами прикиньте: вокруг - сугробы в рост, на реке - лёд в аршин. И посреди всего такого скачет себе "Тихое лето". Льдинки из усов выковыривая.

Мужик обиделся, более не подходил. Я так понимаю, что насмешками над именем - его и в службе достали. Мне, честно - стыдно стало. Он же не виноват, что на "Святой Руси" родился, где такие имена в ходу.

Попытался извиниться. Не помогло. Он только скомандовал:

-- На конь! Ходу!

"6 через 6". Как в уставе конно-горной бригады в 21 веке. Идём рысью. То - лёгкой, то - ходкой. Скорость - 10-12 км/час. Как в уставе кавалерии Красной Армии в конце 30-х. 120-150 км/день.

Дружины Даниила Галицкого делали по 60-80 вёрст в день. Но там много народа, им ещё лагерь ставить, кашу варить. Монголы в военном походе, как и Святослав-Барс, котлов не возили, кашу не варили, шатров не ставили - седло под голову. Нам до них далеко - мы и становимся в тёплое место, и каша уже сварена, и команда у нас малая. Гоним.

...

Арифметические рассуждения типа: 12 часов, по 12 вёрст в час, итого - 144, обломались на первом же волоке. Между Клязьмой и Яузой десять вёрст. Два часа.

Так это ещё по-божески! Это нас все пропускают, это мы верхами идём. А мужички - возчики в санных обозах - вытягивают сани от реки наверх мало что не на своём горбу. Я их понимаю - сам как-то в Киеве с санями на гору лез. Здесь-то дровни гружёные, лошадке крестьянской такой подъём не одолеть.

Вот мужичок и старается: лошадку тянет, сани подпихивает. Тулуп скинул, весь мокрый, красный. Только наверх вылез, только дух перевёл да пот с лица утёр, а его плетью по плечам: не стой на пути, не закрывай проход княжьей гоньбе.

И кто виноват? Ведь и правда - не закрывай. Сделай в сторону два шага, там и место чистое есть. Но... "дярёвня", не приучены.

Просека к Яузе пробита широкая. А дорога по ней накатана в одну колею. С обеих сторон - сугробы в рост. Мы скачем, а мужички в обе стороны как тетёрки. В сугроб аж по хомут. А кто не успел - того наш Тихое Лето плетью подбадривает: не спи на пути, когда власть скачет.

Про эти дорожные сценки... я - уже. И - неоднократно.

Выскочили к Кучково. Я ж тут недавно...! "Шумел, горел пожар московский, Дым расстилался по реке".

Фигня, Ванюша. Русь такой мелочью, как каверзы твоей лысой тыковки - не прошибёшь. Башни - сложены, пряслы - поставлены, люди на стенах суетятся. Внутри... Мельком со стороны глянул - пожарища видны. Хотя есть, в немалом количестве, и новые усадьбы. А посады, которые мы не жгли - даже больше стали.

Андрей восстанавливает погибшую крепостицу. Люди приходят. Кто неволей - княжескую повинность исполнять. Кто за денежку.

Я несколько взволновался: вдруг опознает кто.

Отнюдь. Сам-то я не маячил сильно, не торчал да не болтал. Слушал больше.

Интересно: народ про мой здешний плен, "русскую дыбу" в застенке, про штурм, "литву", пожар... - и не вспоминает. Я ж тут чуть не помер! Неоднократно! Напрягался, рисковал, геройничал... Только про Кучковичей поймал одну расплывчатую фразу:

-- Раньше, грят, лучше было.

А так-то... люди говорят о сегодняшнем. Что съел, чего сделал, какой мудак десятник, чего где болит, кто кого трахнул, когда в церкву итить, когда домой отпустят...

Смотри-запоминай, Ванятка. Вот так здешняя "глория" того... "мунди".

Не признал меня никто. Да и то сказать: пришли затемно и ушли под звёздами.

Что на Руси хорошо, так это зима. На реках лёд... ровный. Летом по здешним лесам так не поскачешь. И - снег. Он - белый. При свете звёзд...

"Ночь тиха. Пустыня внемлет богу.

И звезда с звездою говорит.

В небесах - торжественно и чудно!

Спит земля в сияньи голубом...".

А уж как луна вышла - и вовсе... Глаз красотой захлёбывается! И мы в этом... холодном серебре - скок-поскок. А по краям - чёрный лес стоит. Как в самом начале. Как в мои первые часы после "вляпа".

Как давно это было! Какой я тогда был... глупый. Ничего не понимал! Посадили бы меня в те поры на коня - и версты не проехал, слетел бы. А теперь... Не скажу чтобы уж так уж... Вот, к примеру, Чарджи... Но ведь выучился! Одно из многих умений которые дала мне "Святая Русь". А я - смог принять. И - не околеть от такой науки.

Забавно мне - множество коллег-попандопул изображают из себя "источник мудрости". Это неверно - в "источник" водицы со стороны не добавишь. А здесь без этого никак. Не умеешь, не хочешь учиться у аборигенов - сдохнешь. А учить тебя никто особо не будет. Смотри, думай, делай. На каждого туземца смотри! Как он путилища расправляет, как жеребцу своему яйца моет... Не увидел, проспал, не понял... Хорошо, если просто стремя потеряешь да в снег улетишь. А то - голову сломаешь или коня угробишь.

А ещё попандопулы, почему-то, красоты не видят. Красоты "мира вляпа". Он им чужой? Красота - соразмерность, воспринятая с первым вздохом. Красивое - всегда своё.

***

Полтораста вёрст прошли в один день. До Волока Ламского.

Боголюбский, едва утвердившись в Суздальском княжестве, поставил (в 1160 году) здесь крепость. Хотя городок, по упоминаниям в летописях, старше Москвы на 12 лет. Тот Боголюбовский крепостной вал и в 21 веке видать. Улица так и называется - Горвал. Забавная улочка: музей, отель и СИЗО.

Волок. Между Ламой - притоком Шоши. Которая приток Волги. И Волошней. Которая приток Рузы, которая приток Москва-реки.

Назначение речки - в названии видать. Наследие "устной лоции". Как "Брокхист" - в Куршской косе.

Горка с городком. У подошвы в пол-охвата - волок. Вёрст 8-10. Волок сухой, но плоский - вверх сильно тащить не надо.

Крепость ставит Боголюбский. А вот перетащили городок на это место - до него. Изначально поселение было выше по Ламе. Перетаскивать городки на Руси - манера давняя.

В 1178 году (в РИ) Всеволод Большое Гнездо выжжет в дым городок, попавший под власть Новгорода. Потом Батый, Дюденева рать, тверские князья...

Место настолько важное, что будет здесь (с конца 13 века) - редкое на Руси явление - совместное владение Новгорода и Москвы. Два посадника разом сидеть будут. Пожалуй, здесь самая южная точка проникновения Новгорода.

После Батыя Залесье было очень слабенькое. Новгородцы и прибрали "что плохо лежит". Может, считали это место своим, "исконно-посконным": здесь, ещё со времён племенных, между ареалами кривичей и вятичей пятно расселения ильменских словен. Есть и погребальный курган с каменной обкладкой по словенскому обычаю.

Потом придёт Иван Калита. Посадник которого - новгородского выгонит. И будут тут жить не словены, кривичи или вятичи, а просто - люди русские.

Дальше - обычная судьба исконно-посконного русского городка - татары, литовцы, поляки, немцы. Ольгерд, Тохтамыш, Свидригайло, Сигизмунд, Федор фон Бок...

Проводник ведёт... нехорошо. Можно ж было идти по Москве-реке до самого верху. Или, хоть бы и по Рузе, но тоже - к истокам. Там ещё одна Яуза есть, в Гжать впадает. Тут рядом ещё и третья Яуза есть. Но она от Ламы с другой стороны.

В 21 веке в верховьях будет цепочка водохранилищ - Верхнерузское, Яузское, Вазузское. Так бы мы выскочили к Вазузе. Довольно низко, близко к Зубцу. Не в самый её верх, где, загибаясь вокруг возвышенности, будет она обтекать Хмелиту с усадьбами Грибоедова и Нахимова, Богородицкое поле. И самое высокое место Смоленско-Московской возвышенности - деревеньку Ломы - 320 м. над уровнем моря.

Вот растают все ледники в Арктике и Антарктике. Всякие Амстердамы с Нью-Йорками - поплывут. А Ломы - нет. "Ломы не проплывали?" - можно не спрашивать.

Водораздел Днепра, Вазузы и Москвы-реки, здесь столетиями была граница между ареалами балтских и угро-финских племён. Нынче всё это - "Святая Русь".

Но проводник не ведёт в те края.

"Выигрывая в расстоянии - проигрываем в скорости" - золотое правило механики. Кто это сказал? Архимед?!

Грек Сиракузский! Ты зачем русские дороги по своему "золотому правилу" сделал?!

Мы идём "торными путями". Которые - под новгородцев. Отсюда - к Волге, потом вверх к Твери, оттуда по Тиверце к Торжку (Новый Торг). Нам - здоровенный крюк к северо-востоку до городка Шоши.

Бывал я здесь во время Бряхимовского похода. Вспоминали тогда лихость смоленских стрелков, моего Акима Рябины выучеников, что подошли к валу и точным густым боем сбили защитников. Так, что штурмующие полезли на стену как к себе во двор.

Тоже Андрей обустраивает - нет уже следов пожарищ, на трёх-ярусной деревянной колокольне - наблюдатель.

***

Думали в Шоше передохнуть и дальше пойти, но, пока я с конями возился, тутошний мужичок, который нам помогать да указывать на двор вышел, ляпнул из местных новостей:

-- ...Вот теих болтунов тысяцкий побил да в поруб вкинул. Завтрева пороть будет. На площади. Кнутом. Чтобы, стал быть, людей православных, сказками не прельщали, в чужие-то земли не сманивали.

-- Погодь, мил человек. А вина-то их в чём?

-- Дык, я те и говорю! Подралися они на торгу-то. Приказчики-то с Нового Торгу грят - брехня. А теи - в драку. Ну и вот...

Бывает. Обычная ссора. И вообще - на торжище множество странных людей обретается. Мало ли городских сумасшедших разных степеней и оттенков там крутится?

Чисто для разговора поинтересовался:

-- А брехня-то - об чём? Про, поди, Беловодье толковали?

***

Легенда о Беловодье, о прекрасной земле где-то на востоке, держится в русском крестьянстве вплоть до конца 19 века.

В РИ, в конце 12 века, один из русских князей, вроде бы, отправился искать эту "землю обетованную". И, похоже, нашёл. Он вернулся через тридцать лет в Киев, был, кажется, опознан знакомцами, не смотря на изменения внешности, произошедшее за время столь долгого отсутствия. Рассказывал "прелестные сказки". Но тут с той стороны, с востока, явились монголы. Тема стала не актуальной, подробности утрачены.

***

-- Не... эта вот... Сказывают... ну... баяли они, что, есть, де, на Волге нашей место такое... Стрелка, стал быть, зовётся. И сидит тама зверь лютый. Ну... князь, або хан какой. И житьё тама... ну... мёд и мёд. Брешут, ясно дело. Не может такого быти, чтобы человеку православному хоть бы где, окромя Святой Руси, хорошо жилося.

Мужичок повспоминал ещё кое-какие, дошедшие до него слухи. Распознать в этих пересказах тексты Хотена было непросто. Но я-то знал изначальный вариант.

Хреново. Пришлось дёрнуть своего проводника.

-- Надобно сходить к посаднику. Похоже, тут моих людей в поруб сунули, завтра казнить будут. Надо глянуть и, если мои, с застенка вынуть.

Проводник мрачно осмотрел меня с ног до головы, потом, отвернувшись в сторону, процедил:

-- Не. Моё дело - довести тя до места. Иное - не моё.

Вона как. Князя Андрея я, хоть и с трудом, а уговариваю. Так мне теперь всякую вестовщину ублажать-умасливать?!

-- Пока дело не решу - дальше не пойду. Денька три-четыре проваландаемся - и идти незачем будет. Князю так и обскажу. Волю твою, княже, не исполнил, ибо гонец твой - дурень упёртый.

-- Ишь ты. А не боишься? Князь-то взыщет, не помилует.

-- Боюсь. Только людей своих под кнутом не брошу.

-- Суд над людом торговым судить - дело тысяцкого. Велел бить кнутом - он в праве своём.

Вот же, почтальон-правовед! Хотя понятно: гонцам разными дорогами ходить приходится, с разными людьми общаться. Подробности локальной правоприменительной практики... Иной раз - вопрос выживания.

Моих людей - судить только мне. С кем решать вопрос? Суд - тысяцкого, первое лицо в городе - посадник.

-- Здешний посадник или тысяцкий - тебя знают? Сводишь-познакомишь.

Тихое Лето скривился. Фыркнул. Понял, что его упёртость на мою наскочила.

"Нашла коса на камень" - русская народная... И не только про покос.

-- Седлай. В кремль.

Снова, факеншит, узду, потник, седло, подпругу... Хорошо хоть, на одного коня, не на всех троих. Конь смотрит удивлённо - ты чего, хозяин? Свихнулся? Отдых же!

"Как поймал казак коня.

Да взнуздал уздою.

Вдарил шпоры под бока...".

Тут Тихое Лето и говорит мне. Негромко. Но - матерно. Как бы это... на русский литературный...

-- Не надо коника погонять. Уставший он.

Мы, из-за нашего "скока", останавливаемся вне городских стен. Заседлали, поехали к воротам крепостным. Они, само собой, заперты - вечер же поздний!

Ощущение - как в общаге. После одиннадцати - домой не приходи. Только здесь вместо сонной злобной бабушки-вахтёрши - здоровые мужики-воротники. Тоже сонные и злобные. Очень.

Они бы и слушать не стали, но "профессиональный опыт": как в зубы получать - знают регулярно. Услыхали про "гоньбу князя Суждальского" - стали материться тише. Но не перестали.

-- А хто? А чего? А с чем? А к кому? А почему трое? А звать как? А до утра?...

Вот теперь я понял - почему Тихое Лето такой молчальник. Как у тригера - два режима. Либо - орёт:

-- Гоньба! Открывай!

Либо молчит. На вопросы не отвечает, в разговоры не вступает.

Пришлось воротникам пошевелиться - снять бревно засовное, ворота приоткрыть, проводить нас до ворот двора посадника.

Там - снова. Слуги уже конкретного боярина. Которых нет. Спят они. А вот собаки из-за забора и по всему городку - с ума сходят, на цепях рвутся-давятся. Такое... полу-повешенное многоголосье. Со всех сторон.

До симфонического оркестра Большого театра на 250 музыкантов не дотягивает. Но - близко.

Тут были слышны и сиплый, глухой лай какого-то старинного стража Шошинского посадника, и тявканье задорной шавки, и завыванье озлившегося волкопеса, и звонкий лай выжлятника... Все сливалось в один оглушительный содом. Вдали слышались ржанье стоялых коней, мычанье коров и какие-то невразумительные людские речи.

Постояли, покричали, в ворота постучали. С тамошним сторожем по-препирались.

Я уже сена кучку у забора приметил. Сенцо, конечно, сырое. Но если мою зиппу подольше подержать... Запалю и к воротам - такая дымовуха получится!

С той стороны ворот сообщают:

-- Послали до господина - спросить его милость.

Воротник, что нас сопровождал, ушёл к себе в караулку досыпать, а я проводника спрашиваю:

-- А ежели война? Ворог придёт? Вот так и будешь ждать? Под одними воротами, под другими?

Молчит Тихое Лето. Только фыркает зло.

Едва ворота приоткрыли, как до десятка собак с разнообразным лаем, ворчаньем и хрипеньем бросились на нас. Псы здоровенные, жирные и презлые. Кроме маленькой шавки, с визгливым лаем задорно бросавшейся под ноги, каждая собака в одиночку на волка ходила.

-- Лыска!.. Орелка!.. Жучка!.. По местам, проклятые!.. Цыма, Шарик!.. Что под ноги-то кидаешься?.. По местам...

кричали на собак посадниковы слуги и насилу-насилу успели их разогнать.

Вот так и живём. Не ждём тишины. Ибо - не дождаться. При таких-то сворах.

Привели к посаднику. Шошинский посадник боярин Рюма. Злой, как его собаки. Ещё - толстый, бородатый, невыспавшийся. В шубе на исподнее. Руку тянет:

-- Давай.

-- Чего?

-- Как чего? Грамотку. Или ты... Слуги! Имать злодеев!

Слуги повыскочили. Кто в чём.

Виноват - все в исподнем. Правильнее - кто с чем. Кто - с поленом, кто - с ухватом. Одна чудачка - с полотенцем наизготовку.

Пошёл такой... нервный разговор.

-- Рюма, ты его знаешь?

-- Я те не Рюма! Я те господин посадник Шошинский! Имай их!

-- Я те дам имай! Уши отрежу.

Мы-то с саблями, по форме. Гонцы хоть и не в бронях скачут, а при оружии - в дороге всякое может быть.

"Но выдаст шапку только с бою.

И то - лишь вместе с головою".

У нас не шапка - сумка кожаная красная. Там, вроде, княжеская грамотка лежит. Но к бою - готовы постоянно.

Посадник моего проводника прежде видал, но не помнит. А с чего боярину доброму - всякую вестовщину в лицо помнить? Много вас таких туды-сюды поскакивает.

Пока идёт трёп, смотрю - прислуга уже и брони вздела, и клинки сыскала. Как бы тут дело к кровопролитию не пришло. Мы, конечно, в гонцовых шапках и кафтанах, но...

Привели "начальника местной почты". В городках и свои гонцы есть. Понятно, что эти люди между собой профессионально общаются, друг друга в лицо знают. Опознал он наше Тихое Лето.

Дальше уже спокойнее. Хотя не без взбрыков.

-- Я - Иван, Воевода Всеволжский.

-- Ну и пошёл нахрен! Утром приходи, тогда и поговорим.

-- Можно и утром. Только я иду ныне по спешному делу князя Суждальского Андрея Юрьевича. Тебе спать охота, а делу светлого князя - промедление.

-- Ну и хрен с ним!

-- С кем?! Со светлым князем Андреем Юрьевичем?! Так ему и передать?

Мужик спросонок ляпнул. Да и испугался.

Пошло легче. Но не на много.

-- Болтунов с поруба привесть? С чего это? Суд - тысяцкого. Хотит - казнит, хотит - милует.

-- Ежели люди мои, то нет. Об чём мы с князь Андреем недавно сговаривались. Ты про то ещё не знаешь, но коли ты дозволишь их казнить, то будешь первым. Кто наш уговор с князь Андреем порушит.

Фыркнул. Зашипел нецензурно. Ругательство в голос - проглотил. Как Андрей за неисполнение воли своей взыскивает... Отчего Боголюбский дворян на Руси завёл? - Новая сословная группа, отношения собственности...? - Фигня. У него просто гожие бояре кончились.

Посадник велел звать тысяцкого. Чтобы тот велел звать караульщика. Чтобы тот притащил сидельцев.

Хорошо, что на "Святой Руси" табака нет - я бы на одних перекурах всё здоровье растратил.

Пришёл тысяцкий. Послушал, оценил, высказался. Посылательно. С указанием пункта назначения всех присутствующих и спать мешающих. Но велел привести. Осужденных.

Точно - мои. Ребята в синяках и в панике - среди ночи подняли, тащат куда-то. Головы рубить?!

-- Людей - отпустить.

-- Воевода! Господине! Счастье ты наше! Милость господня! А мы уж не чаяли живыми...

-- Осторожнее надо. Что ж вы так глупо в драку...

-- Так не мы ж начали! То приказчики новоторжские!

-- Ладно. Утром раненько идти вам с Шоши к Твери. Там и сказки свои сказывать.

-- Так... эта... а кони наши? Майно разное?

Стандартный шлейф последствий. Людей схватили, кинули в поруб. При этом, естественно, ободрали - забрали всякое... приглянувшееся.

Мне снова забота: слуг боярских пинать - отдавайте взад. Те, естественно - видом не видывали, слыхом не слыхивали. Кое-что уже и продать или подарить успели.

Другое дело: команда встала на постой в посаде. Всё их тамошнее - прибрал хозяин. Включая сани с конями. И к соседу переставил. Чисто на всякий случай.

-- Дядя, где кони?

-- Нету! Брешут! Тати-воры-проходимцы! Не было ничего!

-- Сухан, дай дураку в морду... Что ж ты, дядя, такое лепишь? Я ж Зверь Лютый. Мне от Богородицы дар даден - лжу нутром чуять. А от твоих речей - аж выворачивает.

Я просто знаю, что из Ярославля команда двумя санями шла.

Дурдом. Ночь-полночь, а городок весь перебудили. Ещё малость по-шебуршим - сдуру в набат ударят.

"Вороги идут! Тати лесные по-вылезли!".

Мне бы поспать, коню бы отдохнуть, а тут... и уйти нельзя - все врут, верить никому нельзя. Только отвернёшься, а малец посадского - дудки скоморошьи моих "сказочников", уже вернутые, снова спереть норовит. Мне-то плевать, тем дудкам цена - и не видать. Но "сказочникам" они для дела нужны, а мальцу - так, для забавы. Подудит да выбросит.

Снова в город зовут. Сидят посадник с тысяцким, приняли уже чуток "на грудь". А чего уж теперь? Всё едино - ночь перевели, сна не будет. Давай у меня выпытывать: а об чём ты, Воевода Всеволжский, с князем Суждальским уговаривался? А какие виды на войну с Новгородом? А чего там, с твоей стороны, басурманы-иноверцы себе думают? А не надумал ли светлый князь деньжат Шоше подкинуть? Ты ж там, возле стола обретаешься - замолви, по доброте твоей душевной, звере-лютской - тьфу, обмолвился, словечко перед светлым. А то, сам видишь, за грехи наши тяжкие...

Разошлись по-хорошему. Рюма даже припасу "сказочникам" подкинул. Ведро медовухи да свиную ногу. А я... сам не спал, конь не отдохнул... "Сказочников" из городка вывел. Оставить их тут - утром новая свара будет. Мозги ребяткам малость продул. Чтобы вели себя поспокойнее. И снова - в путь.

"А для тебя, родная,

Есть почта полевая..."

"Родной" у меня тут нет. А вот "почта полевая" - есть. Я сам.

Совершенно глупая история. Никакой выгоды в форме мешка серебра или десятин земли. Даже и вредно - лишний раз "засветился в ходе выполнения секретного задания". Никакой пользы. Кроме "славы".

Эпизод был воспроизведён "сказочниками" уже в Твери. Как же им промолчать-то? - Сам Воевода Всеволжский на выручку прискакал! Они и не знали и не ведали, а Зверь Лютый, трахнул-тибедохнул, волшебством-чародейством, за тыщу вёрст, вмиг явился и людей своих из-под казни - вынул.

Легенда по ходу пересказов расцвечивалась: посадника с тысяцким - в куски порвал, ярыжкам со стражникам - руки-ноги переломал. Глядя на вполне живого и целого Рюму, все прекрасно понимали - брехня. И пересказывали дальше.

В сочетании с историей об изгнании из Мурома Елизария, с дракой в Коломне, с казнью посадника в Ярославле, с множеством эпизодов срабатывания "страхового общества" на Оке - легенда создавала ореол неподсудности, экстерриториальности моих людей. Кусочек совершенно нематериального - моральной атмосферы, оттенков применимости поведенческих стереотипов. А вот это давало прибыль огромную. Местные власти, вятшие вообще, воздерживались от применения к моим людям обычных карательных мер в полном объёме. Что сохраняло мне и людей, и материальные ресурсы. И главнейший из них - время.

Каждый такой случай, расходясь волнами слухов, вызывал у части местных стремление стать такими же, получить защиту от произвола вятших. И они перебирались во Всеволжск.

А вот это уже - важнейшая моя выгода.

Снова - "вестовой скок". Бесконечная лента замёрзшей Волги. Стены леса по берегам, изредка прерываемые устьями речек, спусками к реке, проплешинами полей и выгонов. Ещё реже проскакиваем мимо серых, заметённых снегом, бугорков на берегах. Из бугорков идёт дым. Я такое в самом начале видел. Когда Юлька-лекарка меня в Киев везла. Селения русские. Как же это давно...

И снова - пустота. Снег. Серое небо. Чёрная полоска леса. Вдруг у горизонта - точки взлетевшей вороньей стаи.

-- Чего это там?

-- Шапку сними.

Чуть слышный, далёкий звук. Колокольный звон.

-- Тверь. К обедне звонят.

Скачем дальше. Вот тут где-то я Ярёму - главаря хитроумных шишей - зарезал. Сам чуть голову не сложил. Усадьба быть должна, где мы с Рыксой-кашубкой зимовали. Не видать ничего. Усадьба, как я слышал, сгорела. В занесённом снегом лесу то место - и не разобрать.

Забавно. Я ж в "Святой Руси" всего-то несколько лет. А вот - уже памятные места образовались. Можно мемуары сочинять. Тут - я резался, тут - прятался... А вот на этом постоялом дворе в Зубце у меня пытались увести коней. Прямо средь бела дня в христов праздник.

Встали на тот же двор. Ничего не изменилось. Только конокрадов нет, и сортир, из которого я тогда на воров выскочил - малость скривился.

Следующая остановка - Ржев. Остановка... принудительная. Городок - под Смоленским князем. Юрисдикция сменилась - скорость движения упала.

Только подъехали к городку - мужики с берега машут.

-- Подходи - не бойся, уходи - не плачь. Га-га-га...

Избёнка, трое истомлённых бездельем бородатых мужиков в кафтанах, с мечами, парочка юнцов, пьяненький мужичок поливает угол сарая и заваливается, взрыв хохота в избе, откуда с визгом выскакивает растрёпанная девка...

"Богатырская застава".

Таким "блок-постами" и перекрывали полоцкие, смоленские, суздальские - дороги новгородцам, когда те надумали у Жиздора сына его в князья просить. Потому-то "проситель", Даньслав, идёт к Киеву "с дружиной" - "силовой прорыв".

Кажется странным: Русь - огромное ровное пространство. Ну не пускаешь ты меня между этих двух сосёнок, так я обойду и осинником проскочу. Ан нет. Русь для одиночки непроходима. А группа идёт "по путям". Которых... "счётное количество".

Из избы ярыжка бежит. На ходу дохихикивает, дожёвывает, губы вытирает. Но взгляд цепкий. Мыто не требует - не купцы, сразу видать. "Умные вопросы" спрашивает:

-- Суздальские? А чего надобно? А куда? Гонцы? А грамота где? А покажь?

-- А в морду?

Чисто "проверка на прогиб". Гонец отдаст грамоту или - адресату, или - "вместе с головою".

Шпиёнов ищут? Ну-ну... Соглядатаям только в форменных кафтанах и ездить. Можем ещё барабаны на шею навесить. Если найдём такой инструмент.

Мы с Суханом молчим, Тихое Лето - сквозь зубы цедит.

-- Княжеская надобность. В Торопец.

Единственный ответ на половину вопросов. На вторую половину - просто молчит.

Не, я так не могу. Если меня спрашивают - я как-то реагирую. Ну, хоть посылаю. Потом, бывает, печалюсь. Что не смолчал. А Тихое Лето тупо смотрит. И равномерно дышит. Очень интересная метода - надо взять на вооружение.

Час - разговоры разговаривали. "Богатыри" заставные - заборы подпирают, рукояти мечей теребят. Зевают нещадно. Не только муха, ворона влетит - не зацепится.

Ярыжка чуть не носом по вьюкам водит, "колоть" пытается. Мы с Суханом - молчим, на старшего киваем.

Отвязался вопрошатель. Но время потеряли.

Ну и ладно: спать - меньше, жевать - чаще, скакать - шибче. Потерянное на разговорах время компенсируем за счёт отдыха. И то правда - ты ж с седла слезал? Значит - отдых был.

***

На Руси есть места, в названии которых корень "ржа" или "рша". Вержавск, Орша... Это связано с водой. Болотная, ржавая вода. Уже и в 21 веке жители Ржева будут пить воду, которую... только на фронте в боевых условиях.

Будет земля эта уделом смоленских Мстиславов. Нынешнего - Храброго. Который пока в Княжьем Городище под Смоленском в снежки играет по малолетству. Сына его - Удатного. Который, убегая после Калки, оттолкнёт лодки с берега Днепра, чтобы не переправились следом другие.

Много чего будет. Но всю почти тысячелетнюю историю города перекроет для моих современников "Ржевская битва" - с января 1942 по март 1943.

Потери советских войск в сражениях за Ржевско-Вяземский выступ - 1 миллион 160 тысяч человек, из них 392 тысячи человек - безвозвратно.

"Ржевскую дугу" называли "мясорубкой", "прорвой". "Верден советско-германского фронта". Немцы расстреливали по тысяче тонн боеприпасов за сутки. Ряд наступательных операций Красной Армии. Успешная - одна.

"Мы наступали на Ржев по трупным полям. В ходе ржевских боёв появилось много "долин смерти" и "рощ смерти". Не побывавшему там трудно вообразить, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел. Лето, жара, безветрие, а впереди - вот такая "долина смерти". Она хорошо просматривается и простреливается немцами. Ни миновать, ни обойти её нет никакой возможности: по ней проложен телефонный кабель - он перебит, и его во что бы то ни стало надо быстро соединить. Ползёшь по трупам, а они навалены в три слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения человеческих тел. Этот смрад неподвижно висит над "долиной". Разрыв снаряда загоняет тебя под трупы, почва содрогается, трупы сваливаются на тебя, осыпая червями, в лицо бьёт фонтан тлетворной вони. Но вот пролетели осколки, ты вскакиваешь, отряхиваешься и снова - вперёд".

Связист пишет. Только не с грамоткой бегал, а с катушкой. А смысл тот же - связь... Она должна быть.

"Я убит подо Ржевом,

В безымянном болоте,

В пятой роте,

На левом,

При жестоком налете.

...

Летом горького года

Я убит. Для меня -

Ни известий, ни сводок

После этого дня.

...

Фронт горел, не стихая,

Как на теле рубец.

Я убит и не знаю -

Наш ли Ржев наконец?

...

Мы - что кочка, что камень,

Даже глуше, темней.

Наша вечная память -

Кто завидует ей?

...

Нам свои боевые

Не носить ордена.

Вам все это, живые.

Нам - отрада одна,

Что недаром боролись

Мы за родину-мать.

Пусть не слышен наш голос,

Вы должны его знать.

...

Я вам жить завещаю -

Что я больше могу?"

Как бы... чтобы это не было написано?

Чтобы не было Победы... Потому что не было бы Войны.

Войн.

***

Волга ко Ржеву подходит с севера. Точнее - раза три подходит. Никак решиться не может. Три петли почти с полным разворотом. И мы в этих... загибонах.

-- Слушай, Тихое Лето, ты хоть скажи - куда скачем-то.

-- Пено.

Какая пена?! Которая с коней хлопьями валится?!

А, блин, озеро.

От Ржева до истока Волги - 200 вёрст. Но Пено - поближе.

Между Верхней Волгой и Западной Двиной есть несколько путей. Они не используется. Новгородцы идут с севера. По Мсте на Мологу. Или на Тиверцу. Или по Ловати на Торопу. Или ещё западнее - через Усвяты. Восточные, западные и южные товары тащат в Новгород. Потому что через Новгород идут северные. Купцы с Волги делают крюк на север. И продают свои товары там. Купцы с Двины делают крюк на север. И тоже продают там. Отчего кубышки новогородские пополняются.

Владимир Креститель взял деньги у Криве-Кривайто. Стал князем Киевским и крестился - "кинул" кредитора. Тот закрыл балтийские пути - Висленский, Неманский, Двинский. "Экономическая блокада по идеологическим соображениям". Потом на смену христианско-перунистическому антагонизму, пришёл православно-католический/протестантистский. Обычная племенная ксенофобия, кристаллизовавшаяся в семивековом "священном царстве", позже поддерживаемая хоть и иными, но - религиозными различиями, трансформировалась в столетия непрерывных войн. В закрытость торговых путей.

У Руси остался один - Нева-Ладога. Сюда, в северо-западный край страны и собрался пучок всех торговых путей. Сначала - Новгород, потом - Петербург.

"Пути" выбирались исходя из сиюминутной, средневековой "политической географии". На путях строились города, селились люди. Создавалась география "экономическая". Следствия тех средневековых решений вполне видны и в 21 веке.

Паровозы и пароходы убили одни городки и умножили другие. Но ситуацию глобально не изменили. Нужно или новое технологическое решение - "выход из плоскости". Или ряд общественных решений - "переустройство плоскости".

Что вестовой князя Суздальского привёл меня к Пено - случайность. А вот то, что я на местность смотрел - закономерность. Результат размышлений и поиска подробностей по интересовавшей уже теме.

***

Забавно: три озера. С востока - Орлинское. Из него вытекает речка Орлинка, впадает в озеро Плотиченко, соединённое с Тиницким. Дальше Жукопа и Волга. С другой стороны Корякино озеро. Из него течёт речка Двинец до длинного озера Охват. Дальше река так и зовётся - Двина. Между Орлинским и Корякиным - третье озеро. С выразительным названием - Соблаго. От этого "Со-Блага" сухого пути в одну сторону - три версты, в другую - пять. Причём грунты лёгкие. По Некрасову: "небо, ельник и песок". Местами - болотцы.

Восемь вёрст прокопа и... прямой водный путь от Басры... да хоть бы только от Табаристана!... до кое-какого... Лондиния.

Вы меня поняли?

Боюсь - нет.

Почти весь дальний широтный трафик в Евразии пересекает линию Басра-Булгар. Не важно что: слоновая кость из Индии, пряности с Молуккских островов, китайский шёлк... Даже африканский экспорт, включая чёрных рабов, большей частью, идёт здесь.

Единственное исключение - Красное море. Баб-эль-Мандаб - "ворота слёз". Путь тяжёлый и опасный. Особенно после того, как арабы засыпали канал, что выводил от Красного моря в рукав Нильской дельты. Надобно им было способствовать процветанию только что основанной столицы Халифата - Багдада.

Основная масса товаров от этой линии идёт на запад. Месопотамия - Леван. Идёт - ножками. Копытами верблюдов и ишаков. Моя расшива везёт 400 тонн груза. Поклажа тысячи "кораблей пустыни". Удвойте - нужно ещё тащить припасы. Для животных и погонщиков. Тысяча погонщиков.

А расшиву тянет десяток-другой бурлаков.

Всех живых - надо кормить. Каждый день.

Прикиньте разницу.

Где-нибудь в порту типа Триполи груз переваливают на корабли. Перевалка - потери, траты.

Дальше уже легче - Средиземным морем, корабликом. Норма прибыли на этом участке - 30-40%.

В Генуе годовой налогооблагаемый оборот порта - один-два миллиона золотых. Ещё - Барселона, Марсель, Палермо, Пиза, Венеция, Задар, Дубровник... И - Царьград.

Суммарная оценка - десяток-другой лимонов. Золотом!

Мне не надо всё! Мне бы только дольку малую! Десятую-двадцатую...

Для сравнения: суммарный доход всех "светлых" князей "Святой Руси" я оцениваю в сотню тысяч кунских гривен.

От этой же линии 3Б (Булгар-Багдад-Басра) идут на запад и другие пути: Закавказский, Северо-Кавказский, Волга-Дон... Был караванный путь от Булгара до Куябе (Киева)... С теми же проблемами: куски сухопутных дорог, перевалка грузов. Помимо разнообразных разбойников, таких же "мирных жителей" и налогового грабежа.

"Десятина от всего" по Аламушу - норма на каждой границе. Эмиры Мосула и Алеппо, князь Антиохии, горсовет Генуи, граф Марсельский, герцог Бургундский, граф Шампанский, король Французский, герцог Нормандский... кого-то забыл? - каждый откусывает себе дольку. Пираты и грабители - берут всё. Корм, кров, работа... - мелкие отягощения в счастливом случае.

Прокопать здесь, возле этого Соблаго, восемь вёрст - создать сплошной водный путь от 3Б на запад... аналог Суэцкого канала в 19 веке. Кто-то продолжает ходить вокруг мыса Доброй Надежды. Кому именно такой маршрут важен. Все остальные, кому - из пункта А в пункт Б... экзотикой не заморачиваются.

"Клонда-а-а-айк!" - орут мне в уши молотилка со свалкой. Как тот оракул Византу.

"Построй город напротив слепых".

Не надо считать святорусских жителей слепцами. И дураками-неумехами - тоже. На волоках в Новгородской земле знаю два судоходных канала, "копанки" называются.

Только новгородцам такой широтный "клондайк" не только не нужен - вреден. Это путь в обход Новгорода, в обход их кошельков.

Ещё: эти земли, от Ржева до Торопца - владения Смоленских князей. Князья живут не с торговли, а с налогов. Безопасность-товар-деньги-налог. "Четвёртая производная". Навыка целенаправленно создавать "объекты налогообложения" - у них нет.

У князей - свои заботы. Главный - чтобы порядок. Они строят крепости и церкви. И ни одного моста, канала, магистрали. По дорогам да мостам на "Святой Руси" только "старый казак" - крестьянский богатырь Илья Муромец. Да и тот давно в монахи ушёл.

Конечно, куча проблем. И далеко - на Каспии, Волге, Двине, Балтике... И вот тут конкретно: речки придётся углублять, болота осушать, что там в озёрах по глубине - зимой не понять, грунты под снегом детально не видно - могут быть гряды валунов, морены. И вообще - всё это плохо: Волга и Двина в своих самых верхних течениях идут с севера на юг. Не восток-запад. Лишних сотня вёрст - как минимум. Но это же не полтыщи! Да ещё с маразмом Новгородского Ильменского пути. С волоками, порогами, бурной Ладогой, долгим ледовым покровом... И боярством. Которое "за базар не отвечает".

Возможен путь южнее, без этого "северного горба". По притоку Межа-Обща. Можно ещё южнее: Днепр-Угра. Это выход в Оку. Уже "южный горб" получается. Надо смотреть.

"Три Б" - не моё изобретение. Был такой проект в кайзеровской Германии. Только "Б" чуть другие: Берлин - Вена - Стамбул - Багдад - Басра - Кувейт. Попытка разрушить англо-французскую монополию Суэцкого канала. С одновременным получением всякого "вкусного". Вплоть до иракской нефти: немцы получали от османского султана обширные территории вдоль маршрута будущей железной дороги. С их полезными ископаемыми.

"Восточный экспресс" Агаты Кристи - про построенный кусок.

Почему Россия не предложилась? Или - сама не реализовала?

Пётр Великий строил каналы. Но - на севере. Попытка построить Волго-Дон сорвалась. Потом - проигранный Прутский поход, возвращённый туркам Азов. Стало не актуально. Есть Северо-Запад, столица - там. Когда большевики перенесли столицу в Москву - схема основных железных дорог уже была построена, речные пути стали вспомогательными.

Удобные для России варианты на Балтике стали доступны в конце 18 века. Британия к этому моменту уже утвердилась на Востоке, вложилась в пути сообщения. Создавать путь в Индию через Россию - им уже нужды не было. В отличие от ситуации 17 века. А сама Россия... гибель Грибоедова - один из эпизодов "большой игры".

Фактор времени. "Дорога ложка к обеду".

***

-- Из пункта А в пункт Б вышел пассажирский поезд. А из пункта Б в пункт А вышел курьерский.

-- И?!

-- Не встретились. Не судьба.

***

Как на Охват выскочили, я давай Тихое Лето уговаривать:

-- Пошли напрямки! Пошли на запад! Неужто тут дорог проезжих нет? Зима же! Позамёрзло всё!

Тот молчал-молчал да и высказался.

-- Прямо - Лебедский мох. Дальше - Большой мох, Зыбучий мох, Бельский мох. А там - Анакинов мох. Анакин такой был. Шустрый. Вроде тебя. Утоп.

Убедил. Боюсь я болот. Делать нечего - скачем по речке. Что зимой малые реки снегом по берега забивает - я уже...? Вот по такой... канаве, полной снега, и... скачем. С коней пена валится.

Пошли проблемы с постоем - крупных селений нет. В маленькие на два-три дома деревеньки - не пускают, боятся. На серебро глядят как на диковинку.

Глядят... по всякому. Тихое Лето сказал:

-- В избах - не ночевать. Одному - не спать.

Кто у нас "вечный дневальный"? А как вы догадались?

Сидишь ночь напролёт в конюшне на сене - слушаешь. Кони сквозь сон жуют, мышки шуршат, спутники - посапывают да почёсываются. Вот хозяин на двор вышел - отлить? А вот хозяйка к корове пошла... Одна ли?

Могут и пришибить. Не за деньги - за коней, за сапоги, за кафтаны целые.

Был у меня в "Святой Руси" такой эпизод - "людоловский хутор" на Десне. Здесь - не Юг, здесь "добрые поселяне" в холопы на продажу "гречникам" брать не будут - просто зарежут.

Какие там полтораста вёрст в день?! Хоть бы половину осилить. Скачем, коней погоняем. До Ржева кони "в теле" были. Теперь... Уходили с Волги - овсом затарились. Коню надо четверть пуда зерна в день. Девять коней. День прошёл - два пуда долой. А везти надо с собой, во вьюках. Много ты увезёшь? У здешних - хлеб к Новинам кончился. И захотели бы да не продадут - нечего. Ни рыбу мороженную, ни кору толчёную - кони не едят. Сено-солома - для скачки не корм.

Потом, для полного счастья, волки увязались. Тут уж все труханули. В смысле - и я, и кони.

***

-- Беримор! Кто этот джентльмен?

-- Этот человек спасёт вас, сэр Генри, от собаки Баскервилей.

-- Мистер Шерлок Холмс из Лондона?

-- Нет, сэр. Мужик Герасим из России.

Факеншит! Середина России, а ни одного "герасима" не видать!

***

Ночь, ветер, снег. Комки из-под копыт в лицо. Темно. Все - и люди, и кони - молчат, пыхтят. И только по краю леса, по берегу речному - волчий вой. Коней уже погонять не надо - сами галопом идут. А стая - большая. Так-то волкам за конями не угнаться, они переменами гонят - одни отстали, другие с боков свежие выскакивают. Отморозки.

Волчата рождаются в конце зимы. К следующей зиме, к морозам, они вырастают настолько, что могут принимать участие в загонной охоте. Где у каждого зверя - своё место, "номер". Но ума-то ещё нет! В азарте погони срываются с места не вовремя, ломают план. Стая остаётся без добычи, такого волка наказывает, изгоняет. В одиночку молодому волку зимой в лесу прокормиться тяжело. Они дуреют от голода, утрачивают инстинкт самосохранения, выходят к людям, пытаются утащить скотину, их бьют.

Вот один такой, сильно шустрый, сорвался со своего места до срока, кинулся на коней сбоку. Мы с Тихим Летом коней в поводу тащили, а последним Сухан ехал. Он этого "отморозка" и снял. Достал саблей, когда волчара прыгнул. Хорошо достал. Тот на месте закрутился, заскулил, таская за собой вывалившиеся на снег кишки. Тут на него стая и накатила. Такой... рычащий серый ком.

Обычно волки друг друга не едят. Но в азарте охоты, голодные, запах свежей горячей крови... Отстали.

У Сухана на рукаве полушубка - кровавая полоса.

-- Цапнул?

-- Саблю вытер.

После успешного удара, прежде чем убрать клинок в ножны, его надо обязательно вытереть. И дело не только в том, что клинок ржавеет. Летом кровь сворачивается, густеет. Склеивает клинок и ножны изнутри. Зимой ещё хуже - примерзает. Через полчаса на морозе - саблю из ножен уже не вытянешь. Если волки дальше гонят - другой раз не отобьёшься.

Повезло: вскочили в деревеньку. Только коней завели - хозяева полосу у Сухана углядели.

-- Волки?! Собирайтесь да уходите!

-- Как так?! Вы что ж, людей русских православных - зверям диким на съедение гоните?!

-- Уходи-тя! Уходи-тя! Нам таких напастей не надобно! Нам от стаи не отбиться - скотину порежут, людей погрызут.

В крик кричат, чуть не плачут.

Присмотрелся - и правда. Забор невысок, снегом под самый верх занесён. Волку забраться да во двор спрыгнуть - не забота. В стае голов тридцать-сорок. Если они разом кинуться... В деревеньке три мужика: один - хромой, другой - кривой, третий - дурак. В прямом смысле - дебил. Бабы... им в пару. Одна ещё и на сносях.

Такой стае сапиенсов, которая русская деревня, от такой стаи люпусов, которая русские волки - не отбиться. Зимой волчья стая на дороге нормально берёт одинокого путника. Но чтобы целое селение... Сами дураки - снег надо было от забора убирать!

Тут нас стая догнала. И всякое препирательство кончилось: выгонять трёх оружных мужиков перед лицом такой опасности... - даже у этих ума хватило.

Две местные собачонки лесного зверя чуют, скулят, норовят в избу забиться. Кони храпят, рвутся - не удержать, затопчут с испугу. Запалили костры, соломы туда сырой кинули. Другой тут - и не сыскать.

Я прежде думал - только комаров дымом отгоняют, ан нет - и волки отошли. С одной стороны - дымовуха, с другой - мы трое с саблями. Звери запах и звук железа чуют - сторожатся. Железом по железу звякнуть - в лесу или в поле звук далеко слыхать.

И так - до света.

Рассвело. Ну, думаю, кончилось приключение, дальше поскачем. Сухан показывает:

-- Вона. За ёлкой.

Точно, стая не далеко ушла, в лес спряталась. Ждут. Когда же тёпленькое мясцо из-за забора вылезет.

-- Тихое Лето, часто у вас такое в службе случается?

-- Не. Зимой. Раз-два.

-- Каждой зимой?! По два раза?!

-- Ну. В прошлом годе три дня на ёлке сидел. Ремнём привязался. Чтобы не упасть во сне.

-- А конь?!

-- А съели.

***

Факеншит уелбантуренный! Это ж середина "Святой Руси"! Светло светлой и прекрасно изукрашенной! Со многими красотами прославленными: бесчисленными большими городами, славными селениями, монастырскими садами, храмами Божьими и грозными князьями, честными боярами и многими вельможами, правоверной верой христианской...

А тут - волки. Которые это "славное селение" просто сожрут! Со всей "правоверной верой христианской". Наплевав на всех "грозных князей" и "честных бояр".

Княжья гоньба! Гонец везёт послания высшего уровня! Переписка межгосударственная! И судьбы народов и государств зависят от того - успеет ли гонец на ёлку влезть да сумеет ли там высидеть. Пока волкам надоест под деревом зубами щёлкать...

Простейшее дело - доставка письма - превращается в героический подвиг. Со многими... хеппинсами и трамблами. Остаётся сказать - "аллах акбар". Тогда зачем придумывать послание? Мозги морочить, слова подбирать, продумывать реакцию адресата...? - Не будет реакции. Потому что волки гонца - съели, сумку с грамоткой - в клочки порвали. Лежат твои слова-мысли в снегу под ёлкой, догнивают. Воля божья.

И как с этим бороться? Свечку пудовую Николе Угоднику поставить?

Как-то эта тема у коллег-попандопулов... не рассмотрена. Не в смысле - "случается". А в смысле - обязательности, закономерности.

***

День мы с волками переглядывались, ночь опять костры жгли, "серых гостей из лесу" поджидали. Дымом провонялись... аж до сблёву.

На другое утро...

Вроде, нет их.

Вроде бы...

Стрёмно, однако. А ну как чуть в глубь леса отошли? Или ниже по речке поджидают?

Но... "труба зовёт". Деваться некуда - надо дело делать.

Аборигены опять в крик. Но - наоборот:

-- Не уходи-тя! Не кидай-тя!

-- Снег от забора вычисти. Может... и обойдётся. В этот раз.

Заседлали, поскакали. Живенько так. Коняшки наши бегут-торопятся. Чтобы побыстрее с того места уйти.

Как люди живут - непонятно. У меня ставятся погосты - в них десяток-три мужиков. Они отбиться могут. Есть тиун. У которого инструкция. В которой прописано и десять аршин высоты сплошного забора-околицы, и уборка снега изнутри и снаружи. За исполнение - тиун отвечает. Не головой, которую волки - может оторвут, а может и нет - лычкой, которую "Зверь Лютый" наверняка снимет. С последующим "на волю, в пампасы".

В сёлах моих - по сотне семей. Туда стаи и не подходят. Только одиночки-отморозки. Их и бить не надо: собак спусти - в клочья порвут! А здесь... Маленькие селения как следствие низкой удельной экологической продуктивности окружающей среды...

И за это людям - волкам в зубы?!

"Так жить нельзя. И вы так жить не будете".

Среди постоянных завитушек Двины я как-то пропустил момент, когда направление русла сменилось с меридионального на широтное. А потом мы наскочили на ещё один блок-пост.

Нежилое место. Заливной луг под снегом, на котором поставлены балаганы. Команда не сколько больше, чем у Ржева, сколько боеспособнее. На воинах не только пояса с мечами, но и кольчуги с шеломами. Кони у коновязи стоят осёдланные. Баб и пьяных - не видно. Разговор чётче, вопросы короче. Вдруг:

-- А чё у тя голова повязана? Бились с кем?

У меня косынка из-под шапки вылезла. Выглядит как повязка на разбитую голову.

Показываю на Сухана, на полосу ещё видной крови на рукаве.

-- С волками повстречались.

"Он мне про Фому, я ему про Ерёму". С моей манерой всегда говорить правду - в шпиёнах хаживать... Ух как мне Андреево поручение... не ко двору.

Тороплюсь сам задать вопрос:

-- Великий Князь не проходил?

Внимательный взгляд. "А откуда...?". Но - княжья гоньба. Такие могут знать. Может, как раз и везут чего.

-- Нет. Здесь ждать будете?

-- Нет. Велено - в Торопец.

Тихое Лето сопит зло - влез "поперёд батьки в пекло". Говорить - его забота. Но...

Приняли в сторону, проехались по притоку - Торопе, переночевали в большом селе - Старой Торопе, чуть отъехали - скомандовал:

-- В лес.

-- Зачем?

-- Своё - вздеть, суздальское - во вьюки. Дальше - ты голова, я - в слугах.

Всё, для нас "Торопецкий путь" - кончился.

Идя вверх мы можем в верховьях Торопы перевалить в речки Сережу или Смяту. Там и деревни такие стоят. На первой - Волок, на второй - Волоковое. В половодье волок в Смяту - 10 вёрст. Нам не годится - обе речки притоки Курьи. Которая впадает в Ловать низко, возле Холма. Великие Луки куда выше стоят, идти к ним со стороны Новгорода - рискованно.

Получается, что мы со своим слоганом "княжья грамотка в Торопец" - несколько лопухнулись. С другой стороны, Торопец - смоленский город. Слать гонца прямо... "грамотка суздальского князя в Великие Луки"... в условиях намечающегося "саммита"... уж очень подозрительно. Первая мысль у местных - измена замышляется.

Меняем легенду, амуницию, обходим по заметённым снегом лугам и лесам "блок-пост" смоленцев в устье Торопы, снова выскакиваем на Двину и скачем вниз.

"Обходим"... Двадцать вёрст - больше дня. Почти всё - пешком, с конями в поводу. Коней чуть не угробили. Это счастье, что у Тихого Лета - чутьё на... на подробности рельефа.

Ночёвка в лесу.

Что такое "нодья"? - Изобретение местных угро-финов. Чем славяне хуже? Или - лучше? Лес-то тот же. И выживать в нём надо так же.

Два бревна в "миссионерской позе" - лежа, вдоль, одно на другом, четыре кола по концам - чтобы не свалилось, между брёвнами - огонь. Шесть часов тепла посреди зимы... Кайф!

***

По Двине дорога наезженная, Торопецкий путь - из важнейших вариантов "пути из варяг в греки". Не зря Торопец по "Уставной грамотке" Ростика должен четыре сотни гривен платить. Есть с чего. Не со смердов же!

От Торопца, до которого мы не доехали, до Великих Лук - по прямой - 70 вёрст. По дороге в 21 веке - 90. "Здесь и сейчас"... сильно больше.

И сказал Нестор-летописец в Повести Временных Лет:

"Б? путь изъ вар?гъ въ греки и изъ грекъ по дн?пру и верхъ дн?пра волокъ до ловоти [и] по ловоти внити в ылмерь ?зеро велико╓..."

Между Днепром и Ловатью - Западная Двина течёт. Нету в природе "волоков из Днепра в Ловать"! Вместо этого есть два варианта: верхний, Торопецкий, и нижний, Великолуцкий. Оба приведут в Ловать, в Ильмень. Но - по разному.

Ну, так Нестор же - и произведён в святые за летопись. А не за географию.

На самом деле вариантов больше. Про два из Торопы в Курью-Ловать я уже... Великолуцкий тоже распадается на два - Усвятский и Невельский.

"Идти по Ловати вверх... повернуть в протоку длиной 1 км в озеро Комша с сильным встречным течением. Пройдя узкое, длинное (5 км) озеро Комша, заросшее у берегов, идти вверх по Еменке. Речка узкая, извилистая, шириной 6-10 м... Берега высокие, лесистые... продолжать путь по озёрам, соединённым протоками, в озеро Невель, а затем в озеро Еменец, откуда волок 19 км в озеро Езерище. Из южной части озера вытекает река Оболь (длина 148 км), впадающая в Западную Двину на 493-м км от её устья".

Я цитирую сборник 1985 года. Основные отличия от состояния 1167: реки "пропилили" свои русла и долины глубже, озёра заросли и стали болотами, общее количество воды и равномерность её распределения в течении года - уменьшились. Ну, антропогенные факторы! Это ж все знают!

Другой вариант, "классический":

"Волок из Ловати в озеро Ужанское по болоту Волочинский Мох. Оно дренируется многими ручьями, стекающими как в Ловать, так и в озеро. Самый значительный из них впадает в Ловать близ деревни Пруды. Ручей меньшего размера впадает в озеро Ужанское севернее деревни Прудищи. Верховья этих ручьёв соединены цепью "окон" и полосой камыша, проходящего по моховому болоту, которые похожи на остатки старого, давно заросшего канала. Длина 2 км, ширина - 6-8 м, глубина местами до 1,5 м. Документов о происхождении Копанки, её строительстве и эксплуатации, нет. Поверхность Ужанского на 3 м выше уровня воды в Ловати, 10-километровый волок через водораздел (длина ручьёв и Копанки) при 3-метровой разнице уровней - хороший вариант пути "из варяг в греки". Дальше - по озёрам Узмень и Усвятское к реке Усвячи".

Кажется, именно в Волочинском Мхе и утопили Усвятские волоковщики княгиню, проклявшую их перед своей смертью. Эту легенду я уже...

***

Без вопля "Гоньба княжеская! Разойдись!" - тяжело. Что мы не из простых - видно. Но не из сильно вятших. Так что, возчики дорогу уступают. Но - неторопливо. С постоем - медленнее. Торговаться приходится. Хотя у проводника моего и здесь знакомцы есть. Не один раз здесь проходил. На расспросы - фыркает.

-- Был суздальский - стал, вот, боярича смоленского слуга.

-- А куда?

-- По господской надобности.

Я старательно акаю, словечки, в Смоленске когда-то подцепленные, употребляю. "Трынадцать", "сейчяс", "стау", "усих". К месту и не к месту.

Местечко тут интересное. С популярным названием - Сурож. Как раз напротив устья Усвячи. Живут здесь, ясное дело, сурожане. Не скажу, что по улицам греки толпами шастают, как в Суроже Крымском, но иноземцы - есть.

Городок под Витебским князем. Такой перекрёсток многие желают держать. Это одна из причин, почему Давыд Попрыгунчик в Витебск княжить пошёл. Стража сейчас стоит - смоленская.

Разговор со стражей... плотненький.

-- Ты, молодец, не добрый купец, не поп, не богомолец... И какое ж тебе лихо покоя не даёт? На что в дорогу скачешь-то?

И так это... со спины стражники заходят. А у нас кони уже рассёдланы - не вскочить.

-- Иду я по своим делам. А ты, дядя, подол бы брони своей вычистил. Иль забыл как оружничий Гаврила тебя ругал-стыдил за грязь-то?

Стражника - не помню. А вот эту "лепестковую отделку подола ламелляра" - сам драил. В бытность свою в выучениках у Гаврилы, которого я Буддой называл - главного оружейного начальника на подворье Смоленских князей.

Десятник стражи глянул на подол, потом - на меня.

-- Чёт мне твоё обличье вроде...

-- Само собой, десятник. Встречалися. А ныне - не держи. Сам понимаешь - служба княжеская.

Что "служба князя Суздальского"... не уточнил.

Отпустил. Просто потому, что я помню смешные подробности своего тогдашнего существования. Кусочек нашей, вот через эту железяку, общей жизни.

И мы поскакали. По Усвячи, по озёрам, по Ловати... Как я эти речки возненавидел! Мне надо на север, а Ловать здесь идёт чётко к западу.

Тихое Лето только хмыкает:

-- Куда дорога, туда и гонец. Реки - от бога. От него ж - и дорога. Скачи да радуйся. Что есть.

Я когда-то бывал в Великих Луках. В давно прошедшем будущем.

Факеншит! Спрягать глагольные времена для попаданца... мозги сломать!

Не надо: того городка, который я видел - нет. А вот семь лук - извилин Ловати - имеются. Трёх охотничьих луков, как на городском гербе - нету. Да и откуда? Герб - от Екатерины Великой. В те времена этимологией не заморачивались.

Забавно. Место помню, вижу. Вот же извивы эти! Вон там, на горке, ещё собор будет. А города - нет.

Я, конечно, понимаю - глухое средневековье, дикие туземцы, городок маленький... Но не до такой же степени!

В летописи первое упоминание - как раз сейчас, по поводу визита Ростика. В новгородских берестяных грамотах 40-60 годов этого века из переписки купцов:

"В Киеве Бог был свидетель между нами: из твоих фофудий девять выговорил я себе. Таким образом, в Луках гривен шесть...".

Кто такие "фофудии" - неизвестно. Но Луки - есть. А городка, на месте которое я помню - нет.

-- А... где?

Тихое Лето смотрит удивлённо:

-- Чего - где? До города ещё тридцать вёрст.

Ну, блин, "кочующие земледельцы"! Мало того, что каждая семья каждую весну из избы разбегается, откочёвывает по всяким сенникам -дровянникам, что общины целиком каждое десятилетие переселяются, так они ещё и города постоянно перетаскивают!

Ладно, скачем дальше.

***

Точно, есть городок. Так и зовётся - Городок-на-Ловати. "Луки" - его довольное новое название: "Городок" на "Святой Руси" уж очень распространено, не отличить. Кажется поэтому - чтобы различать - более позднему поселению добавили эпитет "Великие".

Городок уже лет триста стоит на правом берегу. Луки речные здесь, конечно, есть. Две петли почти полной окружности. В верхней - горка, метров на сорок выше окружающих болотистых равнин. Но не - "семь загибов на версту", как в том месте, где на рубеже 12-13 веков (в РИ) новгородцы крепость поставят. Сынок нынешнего Якуна - Дмитрий Якунич и смастырит.

Нынешние Луки ещё лет сто назад были крупным промышленным центром. Застройка на столбах, как у пруссов, куча скандинавских, балтских, западно-славянских элементов.

Особенно видны горшки фельдбергской культуры: с гончарного круга, хорошо обожжены и богато орнаментированы. Невысокие, широкогорлые, с выпуклыми боками и суженной нижней частью. Украшены многорядной волной или горизонтальными линиями, встречаются штампованные узоры и налепные валики.

"Фельдбергская культура" - с реки Хафель. Там ещё такие известные города будут: Берлин, Потсдам, Бранденбург... Отождествляется с ободритами и лютичами.

Кто, когда, почему... не знаю.

Лукичане много занимались добычей железа и его кузнечной обработкой. Ножики хорошие делали. В пакетной трёхслойной технологии. Последнее время как-то оно... посыпалось. Сельским хозяйством увлеклись. Горшки, к примеру, нынче почти все привозные из Смоленской земли. "Голландская болезнь"? Нафига делать, когда можно купить?

***

Ниже городка - речка Рубежница, выше - Ольшанка. Между ними - осинники и два озера. С другой стороны - Ловать и за ней болота. А тут у берега - холм с городком и посадом под боком. Типичный святорусский пейзаж, антураж и население. Ну и где ж тут мне заховаться? С перископом. Или правильнее - с пери-фоном? Я ж слушать хочу.

Оп-па... А встать-то и некуда.

Городок забит санями, людьми... Переговорщики - "огнищане, гридь, купьце вячьшее" - по посаду на постой встали. В самом городке - Ропак со свитою и квартирьеры из Киева. Усадьбы чистят-моют, во всех дворах перины выколачивают.

Сам! Великий Князь! Едет!

"Самого" ещё нет - мы ухитрились вскочить в Усвячу на день раньше княжеского обоза. Теперь дня три придётся ждать - обоз идёт много медленнее, чем мы скакали.

Суетня-толкотня - хорошо: мы, со своими девятью "скоками" (рысаками) не торчим бельмом на глазу. И - плохо: постой не найти.

У Тихого Лета и здесь знакомец нашёлся. Только глянул на нас и сразу:

-- Не-не-не! И не ищи! Всё забито-занято! Вятшие аж в хлевах ночуют!

-- А как же...?

-- В Губаны. Тама у меня тестя деверя стрый живёт. Привет передай. Ну и там... не скупися.

Делать нечего, ещё три версты вниз по Ловати. Селение это... Жители, видать, поднаторели "губу раскатывать". Отчего и название такое. Дядя цены сразу втрое задирает:

-- Да ты глянь! Почитай во всех усадьбах новогородские стоят!

И правда: переговорщики - в городке, в посаде тамошнем. Но серьёзный человек один в дорогу не идёт. Вот слуг, какие не сильно на каждый день надобны, в дальнее селение и поставили.

Наших коней углядел - ещё втрое.

-- Им же ж сколько овса надоть! А овёс-то ноне... не укупишь.

Услыхал приветы да поклоны от своего городского родственника, тихолетного знакомца:

-- Ой, радость-то какая! Ой, спасибочки! Так вы ж почти родные!

И - ещё втрое. Типа: свои люди - сочтёмся.

Нас - трое. Сумму - утрояем ещё раз. "Оптовая скидка"? - А хто ето?

-- А сколь стоять будете? Неделю? Усемеряем. Итого - десять гривен. Вперёд, само собой.

Итить...! Но идти нам некуда. А морду бить - ещё дороже встанет.

Ладно, "не в деньгах счастье". А в их количестве. Количества у нас хватает. Тут другая проблема: если бы встали в посаде - я бы местных слухов да сплетен сразу поднабрался.

Народ, конечно, врёт. Но не тотально. Чего-то полезного и узнал бы. А так... местные "губаны" про урожай подосиновиков прошедшим летом более толкуют.

Утром хозяин в город собрался - телушку продать. Такие княжеские междусобойчики - редчайший случай урвать кусок. Пришлые жрут в три горла, серебра не считают - на людях гонор тешат. Да и просто - народец не бедный пришёл.

Великий пост? - И чё? "Идущие по путям поста не держат". Оно, конечно - по желанию и благочестию. Но жрут... как не в себя.

В эту неделю, пока толпа в Луках подъедается - можно такой навар...! Да он летом только за наше серебро два десятка коров возьмёт! Если не дурак - может очень серьёзно подняться. Хотя... Летом здесь война будет:

"...Романъ и Мьстиславъ пожьгоста Лукы; а луцяне устерегосшася и отступиша они въ городъ, а ини Пльскову...".

Успеет вложиться - потеряет. А с мошной... может, и убежит.

Я к нашему "губану" и присоседился. Хочу, де, торг здешний глянуть.

Спутников своих пришлось оставить: конюшню надо вычистить и крышу подправить. Ну нельзя же добрых коней на неделю в такое... строение ставить!

-- Хозяин! За работу заплатишь.

-- Не-а. Не любо - иди со двора.

Монополист хренов. Но коней - жалко. Да и за проезд с меня не берёт. Одежонку дал. Гречушник этот дурацкий, котелком по уши, лапти с онучами. Хорошо хоть, онучи - тёплые. Армяк... почти целый... лыком подпоясанный... штаны домотканые... мотня у колена... "По колено борода, по колено и вода". В смысле - рубаха мужская.

Вырядился я. Как пугало.

Виноват - как русский крестьянин.

Отвык уже такое прикольное шмотьё носить. Уже не прикольно. Самое скверное - ни панциря, ни клинков, ни карманов.

-- Ап-ап... А куда...?

-- В кулачок. Или - за щёку. Если мелкое.

Вот был бы я женщиной... Не-не-не! Это не то, про что вы подумали!

Женщины привычны всё в сумочках таскать. А мне нормально - по карманам распихивать. Только карманов в этом мире до 17 века... только у моих Всеволжских.

Как голый. Даже познабливает. Но деваться некуда. Из Губанов чего там в Луках нарешают - не понять. Надо хоть осмотреться, людей послушать... может чего и всплывёт.

На торгу хозяин пошёл в скотный ряд - телушку свою продавать, а я - в сторону. Сперва возле возчиков потолкался, в посудный ряд заглянул, поприценивался. Бессмысленное занятие - сейчас, по поводу "саммита", цены совершенно нереальные. Потом нашёл кабак, сел в тёмном углу, пива кружку - на стол, шапку - на глаза. Слушаю. Об чём народ толкует.

***

Чисто для коллег. Общепита здесь нет. Сотня дворов в городе, чуть больше в посаде. Все кушают дома. Приобщиться к культуре? - В церковь. Языком поболтать, уши погреть - на торг. Голоден - жену погоняй. Не женат? - К родне. Или - к хозяину, если в работниках. Нет хозяина? Нищий? - Вот тебе хлеба кусок, христа ради, да проваливай.

Любой ресторатор обанкротится.

Но когда происходит такое сборище, когда по городку толчётся масса бездельного, безместного и при этом не бедного народа, которому есть-то не хочется - на постое кормят, деньги имеются, а дела нет, то... Пара-тройка ушлых местных мужиков распахнули ворота, вымели амбары, поставили столы на козлах, лавки...

"Пиво хмельное. Подставляй хлебало дурное".

***

Весьма пустое времяпрепровождение. Хотя некоторые подробности услыхал.

Захарию-посадника новгородцы не любят. Хитёр, говорят. Якуна-тысяцкого - не любят ещё больше. Жесток да жаден. Даньслава - уважают военные. За лихость и храбрость. Остальные - ругают. За то же самое. В отношении мирных сограждан.

Кто подговаривал "лихих людей" князя зарезать да подворье его сжечь - знает каждый. Но выдать преступников на суд Ропаку... не, мы новагородцы, мы вольные люди, у нас суд Сместный - князя с тысяцким...

Когда тысяцкий и есть один из главных заговорщиков...

А снять...

-- Мы - вольные люди. Коли решим - снимем. Своей волей.

-- Так он же вор!

-- Вор. Знаем. Но мы, покаместь, не решили.

"Этот-то? - Сукин сын. Но он - наш сукин сын".

Прелести демократии. Даже при общем вполне определённом народном мнении, оно отнюдь не реализуется в конкретное кадровое решение. "Фактор времени" - преступник остаётся во власти, ситуация накаляется, конфликт взорвётся кровью, сожжёнными городами, убитыми, искалеченными, уведёнными в рабство гражданами. В частности - вот этими "луцянами", которые нынче вокруг ходят, торг ведут и богатым покупателям радуются.

Я пару раз менял места, походил по округе. Дело шло к вечеру, солнышко так и не выглянуло ни разу за день. Надо или домой утопывать, в эти Губаны - хозяин постоя уже свою худобу продал и уехал, идти самому придётся. Или попробовать глянуть - что в городке. Разговоры серьёзные будут идти там, в крепостице. Хорошо бы хоть местность осмотреть.

Тут подвернулся случай. Какой-то старичок, по виду - из теремных боярских слуг, стоит посреди улицы и чуть не плачет. У ног две торбы, битком набитые, да мешок муки.

-- И как же ты, добрый человек, вот это всё тащить один будешь? Помощник-то твой - где?

-- А! Ить-ять! Сукин сын! Вошкино отродье! Я ж ему сколько раз говорил - от меня не на шаг! Сбёг! Ужо я его! Плетями без жалости! Стоит гдесь-то, с молодками лясы точит, зубы скалит! Вернётся - все по-выкрошу! Шкуру лохмотьями спущу!

Слово за слово, выясняется, что дедушка - слуга одного из бояр Ропака, ходил на торг снеди прикупить, взял с собой молодого холопа, а тот сбежал.

Нет-нет! Что вы! Не совсем, не на волю - просто с девками поболтать. И не видать его. Деду теперь одному покупки наверх, в городок, где его господин стоит, не снести. А ждать, пока молодой парень вволю наболтается да о деле вспомнит - некогда.

***

Коллеги, вы бывали в пионэрах? С красным галстуком? "Пионер - всем пример" - не? - А-а-а! Происки коммустизма!!!

То есть - вас не учили? А мне с детства рассказывали, что бабушкам и дедушкам надо помогать. Ну, там, через дорогу перевести, место в автобусе уступить, сумка какая тяжёлая...

***

Вскидываю мешок с мукой на плечи:

-- Ну, пошли, показывай дорогу.

-- Ой... эта... стой! А сколь возьмёшь?

-- А сколь не жалко.

И топаю себе вверх, к воротам крепости.

Дедок засуетился, подхватил торбы и за мной. Перемежая благодарности Господу нашему Иисусу с подозрительными вопросами в мой адрес. И общим трёпом о его высокой и важной должности в челяди боярина и неминучих наказаниях меня. Ежели я вдруг, сдуру, чего...

Он - бормочет, я - шагаю. Стража на воротах в городке - дедка в лицо знает, пропускает без вопросов.

Я уже говорил: в крепости любого русского городка в воротах стражники стоят. Не времена туризма: здесь оборонительное сооружение, а не памятник архитектуры - караульная служба обязательна.

Донёс до места, скинул в поварне, получил за работу хлеба краюху. Пшеничного! Дедок, от радости, что всё сложилось и обошлось, куну дал. Грамм серебра! Серьёзный заработок. Три десятка таких кусочков и можно овцу скрасть. В смысле - на виру хватит.

Главное - я могу походить по городку. Уже вечереет, но пока ворота не заперты. Можно, например, осмотреть городской храм - церковь Николая Угодника. Где, вернее всего, и произойдёт крестное целование. А нет ли тут каких-нибудь полуподвальных окон?

Помниться, я так в Смоленске к самой Евфросинии Полоцкой влез. Под платье. И "у нас всё получилось".

К Ростику...? - Не. В смысле - под платье. А вот послушать... Очень даже. И получить удовлетворение. От доступности. Информации, конечно. А не того, про что вы подумали.

Напротив церкви - посадников двор. Ворота нараспашку, слуги бегают. Воротники стоят. Внутри всё чистят и вытряхивают. Похоже, в этом дворе Ростик на постой и встанет. Вот бы мне туда... и своим слухопроводом прям в княжескую опочивальню.

Я же сказал - "слухопровод"! А не то, что вы, со своим извращённым воображением...! Он же - старенький и больной! Хотя, конечно... опочивальня... там и другие будут... молодые, здоровые и... разнополые.

Судя по состоянию здоровья Ростика, именно возле его постели, и будут проходить самые интересные разговоры...

Я присматривался к подходам к усадьбе, как вдруг чуть слышное шипение и пойманное краем глаза движение...

Уклониться я не успел. Мощный внезапный удар сбоку в голову сшиб на землю, вогнал лицом в снег. Над головой презрительно прозвучало:

-- Шапку сымай. На церковном дворе стоишь. Смердятина плешивая

В голове звенело, сплюнул на снег - кровь. Зубы, вроде, целы. Щёку прикусил? - Нет, язык.

Шапка с косынкой улетели в сторону. Я стоял на коленях и смотрел на группу молодых, здоровых, прилично одетых мужчин. Они, видимо, только что вышли из церкви, и, пока я пытался сообразить о путях проникновения в усадьбу напротив, подошли сзади.

-- Ну, чего вылупился? Благодари за науку, дурень стоеросовый.

Я утёрся, счищая снег с лица. Чувствуя, как растерянность от внезапного, неожидаемого удара, сменяется мгновенно вскипающим, неуправляемым бешенством.

-- С-сука...

Я этого не сказал вслух. Но инстинктивная, после ошеломляющего, болезненного, совершенно неспровоцированного нападения, оценка собеседника вполне была прочитана по моим губам.

Тот ахнул. Зло сжал зубы. И снова махнул на меня кнутом. Снова целя мне в голову.

Тут-то уж не как давеча. Тут-то я видел его движение. Чётко поймал кнут на руку. И дёрнул.

Кнутобоец снова ахнул. И прилетел ко мне на грудь.

Мне осталось только развернуть его по-удобнее, обернуть его шею его же плетью и потянуть.

Приём известный, мы с Артемием отрабатывали до автоматизма. Кнут, кроме орудия наказания, ещё и боевое оружие.

***

Как это героично, технично и попандопулопипично!

Защищая свои честь и достоинство, жизнь и здоровье... отражая неспровоцированное нападение... в рамках необходимой самообороны... благородно и по-рыцарски "один на один"... хоть и безоружный, но я тут любого...!

Ты - кто? Армяк? - Смерд.

Дал сдачи "сыну боярскому"? - Смердятина сбрендившая.

Какое "один на один"?! О чём вы?! Поединок - занятие равных. Людей. А тут... взбесившийся таракан-переросток в серьмяге. А ну, дружно его тапками!

***

В следующий миг мощный удар по плечам бросил меня вперёд. Я свалился на моего обидчика, попытался вздохнуть, подняться. Дёрнулся, кажется свернув ему шею. На меня обрушился град ударов.

"В три кнута" - меня били несколькими кнутами с разных сторон. Я уже говорил, что палач-кнутобоец работает довольно медленно. Но здесь были более лёгкие инструменты - нагайки. Много, непрерывно - вздохнуть невозможно.

Зимний армяк, две рубахи под ним - несколько гасили удары, сберегая мою кожу. И сами - разлетались в клочья. В какой-то момент меня, худо соображающего, пытающегося выпутать руку из перехваченного у первого "ревнителя пристойности на церковном дворе" кнута, схватили с обеих сторон, стащили...

-- Тать! Убивец! Задавил боярича!

Ухватили сзади, раздирая уже порванную на спине в лохмотья одежду. Я рванулся, вырываясь из рук державших меня, они отлетели, кинулся бежать...

***

Как сказано в учебнике по фехтованию 14 века:

-- Если против вас три противника - бегите. В этом нет позора.

О позоре, о чести - я не думал. Некогда. Но - побежал. Тут бы шкуру в целости уберечь.

***

Увы... Чужие лапти, как коньки на катке, проехались по накатанной заледенелой тропинке к крыльцу храму.

-- Эта дорога ведёт к храму? - Дорога-то - да...

Растянулся навзничь, снова получив мощный удар по затылку. Теперь - от ледяной корки на дорожке. И тут же, немедленно, какой-то... "танцор" вспрыгнул сапогами мне на живот. Чисто инстинктивно скрючился, сшиб "балеруна" в сторону, перевернулся на бок. На меня снова насело несколько человек.

-- Путы давай! Вяжи душегуба!

Потом они отскочили, по крику одного из этих... "скромно, но со вкусом одетых молодых людей". Который, с явно видимым наслаждением, издавая вопли радости и восторга, принялся бить меня сапогами в живот.

Па-де-де оказалось коротким, после третьего удара я, пусть и со спутанными за спиной руками, сумел развернуться на плече и достать его ногами.

"Балерун" улетел в снег, а толпа снова навалилась на меня. Непрерывно колотя и ругаясь, "славные русские витязи" вбили мне в рот кляп из обрывков моей же одежды, замотали голову остатками армяка и затянули на шее петлю.

Кожаный ремень. Сыромять? Мокрая? Сейчас от тепла моего тела начнёт подсыхать, сжиматься...

Впрочем, моим противникам не было нужды ждать: они затянули петлю так, что дышать я не мог.

Впрочем, дышать я не мог ещё и из-за куска армяка в горле, разодранные нитки которого вызывали неудержимые рвотные позывы.

Идиоты! Я же "Зверь Лютый"! Я же надежда и отрада всего прогрессивного человечества! Я же, мать вашу, владетельный Воевода Всеволжский! Да у меня там войско, казна, требушеты, ушкуи, телеграфы...!

"Там". Не "здесь".

Здесь я - смердятина взбунтовавшаяся. Двуногая разновидность бешеной собаки.

"Встречают - по одежке, провожают - по уму" - русская народная.

Меня будут хорошо провожать. Если сумею дожить до того момента, когда появится случай проявить ум. А если - "нет", то - "нет". Кладбище "для бедных" у них в посаде я сегодня видел.

Поток продолжающихся ударов кулаками и ногами вдруг прекратился, над головой раздались какие-то... спокойные неразборчивые голоса. Особенно неожиданные после яростных воплей моих противников. Меня подняли за вывернутые за спину руки, ударили поддых, врубили по почкам, подхватили и поволокли. Головой вперёд. На разъезжающихся на льду ногах. В развязавшихся онучах. Кто-то из моих носильщиков наступил на один. Чуть ногу мне не оторвал. И - руку.

Тащили меня недалеко. Всего пару раз уронили. Раз - об лёд. Больно. Раз, кажется, в навоз - мягко. Приложили плечом в дерево. Бросили на... на какие-то доски. Попинали чуток ногами. И всё стихло.

Ушибы, удары, честно говоря, в этот момент почти не ощущались - моё внимание полностью занимало иное впечатление.

Я очень хотел дышать.

Страстно.

Всем телом, всей душой.

Всем нутром и сущностью.

Но кляп и кожаная петля на шее - не давали.

Задыхаться, пытаясь блевануть, одновременно ругая себя последними словами за проявленную глупость в форме "чувства собственного достоинства в армяке" - яркое впечатление.

Столько всего понаделать, построить, вытерпеть... и так глупо нарваться "на ровном месте" - на дворе церковном. Вообразить, будучи в крестьянской одежде, себя человеком...

"Человек - это звучит гордо!".

Звучит. Но - недолго. До первого кнута.

В глазах была уже не темнота от намотанных на голову тряпок, а разноцветные пятна и цветные колёса от удушения.

Тут обмотку с моей головы осторожно сняли и, вдруг показавшийся знакомым голос, ласково произнёс:

-- Ну здравствуй, шкурка серебряная. Уж не ждал, не гадал, а свиделись.

Я потрясенно пытался вглядеться в склонившееся ко мне лицо. Разглядеть. Сквозь опухшие от побоев веки, сквозь слипшиеся от пота ресницы, сквозь текущие от удушья слёзы.

Лицо расплывалось, очертания дрожали. Но... но это был он.

Хотеней Ратиборович. Из рода киевских Укоротичей.

Мой господин. Хозяин. Любовник. Единственный. Единственный в мире. В двух мирах моего времени.