Гоньба

Глава 518

"Старший его (Свояка - авт.) сын, Олег, находился в отсутствии. Черниговский Епископ Антоний и Вельможи собралися к горестной овдовевшей Княгине и, боясь хищного Владетеля Северского (Гамзилы - авт.), решились таить смерть Святослава (Свояка - авт.) до Олегова возвращения. Все дали в том клятву, и во-первых Епископ, хотя Бояре говорили ему: "Нужно ли целовать крест Святителю? Любовь твоя к Дому Княжескому известна". Но Святитель был Грек, по словам Летописца: хитер и коварен. Он в тот же час написал к Святославу Всеволодовичу (Гамзиле - авт.), что дядя его скончался; что Олега и воинской дружины нет в городе; что Княгиня с меньшими детьми в изумлении от горести и что Святослав найдет у нее сокровища несметные. Сей Князь немедленно отправил сына занять Гомель, а Бояр своих в другие Черниговские области; и сам хотел въехать в столицу. Олег предупредил его; однако ж добровольно уступил ему Чернигов, взяв Новгород Северский. Святослав клялся наградить братьев Олеговых иными Уделами, и забыв обет, присвоил себе одному города умершего внучатного брата, сына Владимирова, Князя Вщижского (Магога - авт.). С обеих сторон готовились к войне. Святослав уже звал Половцев; но Великий Князь (Ростик - авт.), будучи тестем Олеговым, примирил ссору и заставил Святослава уступить Олегу четыре города".

Карамзин излагает конспективно события 12 века, мало уже интересные читателю века 19-го. Но я-то эти годы - на Стрелке песок изо всех дыр выковыривал. Мне это интересно куда детальнее. Например: князь Вщижский Магог - ещё живой. Последний месяц.

Ещё: Гамзила отдаёт городки Олегу. Карамзин просто называет число - четыре. Среди них - Гомий (Гомель) и Путивль. Достаточно глянуть на карту: Гамзила не допускает формирования сплошного массива земель "под Олегом", в любой момент эти разрозненные территории могут быть отняты назад.

У епископа Антония, в конце концов - получилось. Олег "добровольно" уходит в Новгород-Северский. Отчего и герой "Слова о полку Игореве", его брат Игорь, сидевший с матерью и младшим братом у смертного одра отца своего "в изумлении от горести" в Чернигове - князь Новгород-Северский.

-- Ура! Закон восторжествовал!

-- Закон? Восторжествовал?! Где?! У нас?!!!

Произошедшее - новое преступление. Ибо у Гамзилы есть младший брат Ярослав. Он - следующий по старшинству, ему и должен быть отдан второй "стол" в княжестве. Но Гамзила не спешит отстаивать интересы брата, а у Антония не хватает сил снова добиваться восстановления "справедливости по-святорусски".

Это - временно. Год-другой - всё устаканится, соберёмся с силами... И укажем Олегу - "его место".

Новая усобица - неизбежна.

И тут Олег делает, как ему казалось, прекрасный ход: женится в третий раз.

Первая жена его - дочь Долгорукого, вторая - дочь Андрея Доброго, родного (а не сводного, как остальные сыновья Мономаха) брата Долгорукого. Сестры, родная и двоюродная, Боголюбскому.

Увы, второй брак был недолгим, меньше, чем через год Олег снова овдовел.

В обоих повторных браках Олегу жениться стремительно - аж горит! Он не выдерживает и года вдовства, уже через пару месяцев ведёт очередную "молодую" под венец. Не криминал - церковь требует шести недель "паузы". Но - непристойно.

Причина не в "гормональной буре" - в "буре эмоций", происходящих от явной перспективы потери удела. Заботы династические, а не личностные.

Олег решает их тем же, брачным, путём. Через "постель по закону".

Третий брак... Ура! Дочь самого! Дочь Великого Князя Киевского!

Это помогло. В прошлом, 1166 году, дружины Олега ходили на братана к Стародубу, Гамзила, со своей стороны, вместе с половцами, подступал к Новгород-Северскому.

"Но Великий Князь, будучи тестем Олеговым, примирил ссору".

Как это мило! По-доброму, по-семейному...

Аристократический брак не "соединение двух любящих сердец", а военно-политическая сделка. Кто как на брачном ложе пыхтит - неважно. Важны принятые на себя государями обязательства дружественности.

Олег дважды берёт жён из круга Долгорукого.

Андрей Добрый (княживший в Переяславле Южном) и Юрий Долгорукий были близки, Суздаль регулярно поддерживал Переяславль. И - наоборот. Сын Долгорукого - Глеб (Перепёлка) стал Переяславльским князем после смерти Доброго. Есть обязательства Долгорукого перед Добрым об устройстве детей рано умершего брата, о поддержке его сына - Владимира Андреевича (Добренького) с вокняжением в Турове.

Добренький - ещё живой, хоть и не в Переяславле, и не в Турове. Мне ещё предстоит с ним встретиться.

После смерти Долгорукого эти обязательства перешли на Боголюбского. Понятно, что и второй брак Олега был устроен Андреем. Сделать такое без участия ближайшего (по крови) и влиятельнейшего (по войску) "братана" невесты-сироты - невозможно.

Положение Олега - шаткое. Он "сел на отцов стол". Наперекор обману "лживого грека". Это - преступление. Он был вынужден оставить Чернигов. Договорился с двоюродными, провёл "рокировку" - перешёл в Новгород-Северский. И от него снова, те же люди, по тому же основанию, требуют отдать и этот город более старшему в роду.

-- А пошёл бы ты, братан, в... в Гомий.

Епископ Антоний, получивший страшный удар по репутации из-за вскрывшегося обмана - дожимает. Для него Олег, мало того, что преступник, ещё и личный враг. Главный князь Черниговских, глава семейства, "хищный" Гамзила - требует доли для своего родного брата. Законной доли в родовом имении.

У Олега нет ни репутации отца, ни душевных свойств того.

Свояк, после измены киевлян, после убийства его брата Игоря, "очертил голову" - готов был умереть, но наказать убийц. И свою "безбашенность" доказывал неоднократно. Страшным "ледовым исходом" из Новгород-Северского, бешеным конным боем в зимнем лесу с "размётыванием" берендеев под Карачевым, добровольной передачей Курска и прав на "шапку Мономаха" Долгорукому...

Ему ничего не жаль. Ни земель, ни "шапки", ни головы своей.

Эта безоглядность внушала страх. И - уважение. Даже люди из ближайшего окружения его двоюродных братьев-противников предупреждали его об опасностях.

Олег "легковеснее". Люди помнят, например, о его предательстве собственного отца, его стяги в лагере противников Свояка при осаде Чернигова.

Его не боятся. И - не уважают.

Чтобы не быть снова "согнанным со стола" Олегу нужны сильные покровители. "Сильных" на "Святой Руси" двое: Ростик Смоленский и Андрей Боголюбский.

Свояк и Долгорукий были "закадычними" союзниками. Олег следует линии своего отца, Андрей - своего. После смерти первой жены - родной сестры Боголюбского, Олег берёт в жёны двоюродную. Военно-политический союз подтверждён.

Но у Андрея нет возможности поддерживать Олега. У Андрея, в год смерти Свояка - Бряхимовский поход. Иначе он бы, наверное, повторил ту хохмочку, которую устроил с Вщижом - послал бы "толпы сватов" из княжьих гридней и городовых полков сопровождать невесту к "брачному ложу".

Андрей занят. Делами Рязанскими, Новгородскими, собственно Суздальскими.

"Покровитель" - "не покровляет".

И тогда - перемена. Олег - "переметнулся". Третья жена - из другой ветви рюриковичей.

-- Коли Китай не помог - пойду-ка я под Дятла.

Не хочу делать предположений о причинах "своевременности" смерти второй жены Олега. "Родами померла". Думать о человеке худое не знаючи - грех. Но эта смерть очень удачно открыла "окно возможностей". Возможности сменить покровителя в тот момент, когда под Олегом "запахло жареным".

Помогло. Ростик, верховный правитель "Святой Руси" покрывает преступление - нарушение "лествицы".

"Великий Князь, будучи тестем Олеговым, примирил ссору...". Или - воспрепятствовал исполнению закона? "Ну как не порадеть родному человечку?".

Связка Суздаль-Чернигов-Переяславль рассыпалась в своём среднем звене. Трижды: в самом Чернигове, в Новгород-Северском, во Вщиже, где в эту зиму умирает "самый большой князь Святой Руси" (более 2 метров ростом), зять Боголюбского - Магог.

Положение Олега - "князь - не настоящий" - сохраняется. После смерти Ростика Олег снова оказывается лицом к лицу с Гамзилой, Антонием и "Законом Русским". В РИ, через два года, когда русские рати пойдут в Киев ставить Боголюбского Великим Князем, Олег присоединяется к походу. А Гамзила - нет. А зачем? - Он и так "в законе", в своём праве.

Олег, мечами и кровью своих гридней, стремится искупить свою вину, своё предательство суздальских. Сохранить свой удел. А то, может, и... Андрей суров - может и вышибить Гамзилу с Чернигова. Вернуть отеческий стол, обратная рокировка...

Подобные планы постоянно наполняют умы русских князей. Наряду, конечно, с "тяжкими думами об истовой защите отечества руського и веры православной".

Нормальный попандопуло с нормальным школьным курсом истории в голове, в таких темах местным...

"Тьфу! Чегой-то в зубах хрустнуло. Дайте щепочку поковырять".

Даже и профессиональный историк, знающий события этих конкретных десятилетий - не тянет. Помимо фактов объективных, вроде урожайности в конкретной год или числа мечей в конкретной дружине, необходимо понимать психику, мотивы, "границы допустимого" конкретных личностей.

Мало - истории, нужна - психиатрия.

Свояка, например, уже объявляли "во всероссийский розыск", "вне закона". И он, чтобы "выжить и отомстить", сам научился плевать на закон. Его противник и двоюродный брат Изя Давайдович - оставался в "правом поле". Он много чего наворотил, но... типа - в рамках. Отчего и отдал своему злейшему врагу Свояку - Чернигов. Сам, своими руками. Правда - после настойчивых напоминаний со стороны других князей.

В критический момент, в последнюю битву Изи - его вассал, "братан", черниговский князь - дружину не привёл. Наплевав на клятвы и законы. Как поступали по отношению к нему, как вынужден был поступать он сам.

Ехидно прикалывался в переписке. Весьма достойно, с полным соблюдением обрядов по княжескому уровню, похоронил, наконец-то, столь ненавидимого им братца в соборе в Чернигове. С благостным отпеванием и проливанием слёз, описанных Карамзиным. И - "радостью несказанной в сердце своём", у Карамзина не описанной.

Сходно с дядюшкой, с Изей Давайдовичем, ведёт себя Олег - "Нарушаю. Изменяю. Преступаю. Но не сильно".

***

Андрей, не обращая внимания на меня, продолжал рассуждать вслух:

-- Был Свояк в Чернигове - было спокойно. Свояк пошёл сильно с Ростиком дружить - я Магогу во Вщиже помог. Рати послал, дочку за него выдал. Свояк зубками пощёлкал, да и утёрся. Так ли, иначе, а с той стороны беды вдруг - не могло случиться. Теперь... В Чернигове - Гамзила. Шкура продажная. Только бы кису серебром набивать. Олег... переметнулся. Он-то и так... Вечно матасится. Любит ломаться, кривляться, прыгать на разные лады. Матас, мазопек, корчила, шут, скоморох. Двухклинковый. Мечами шутки на показ крутить - горазд. Разоблачится по пояс голый и давай... посвёркивать. Иной раз и не понять - то ли меч светит, то ли - брюхо. Говорил я отцу - не отдавай за него сестру. А та дурочка - радовалась. "Молодой, высокий, красивый"... Уж она-то за таким мужем наплакалась. А вторая, Андреевна, вишь ты, и года не прожила. С таким-то... штукарём. Третий князь на Десне, зять мой, Магог. Болен он. Помрёт, видать, скоро. Как его в этот рост нечеловеческий попёрло - со дня на день жду. Пока... Бог милостив. Но ныне, видать, всё уже, скоро преставится.

Андрей глянул в "красный угол", иконы не нашёл, перекрестился на подсвечник.

-- Выходит - ныне киевлянам прямая дорога в Залесье. Торная. Не преминут.

Он дважды повторил последнее слово. Будто проверяя его на вкус. И - резюмировал своё откровение.

-- А тут - дятел полетел. Сговорится с сынами. И наведёт на меня войско. Два. Смоленцы да новгородцы снова с севера по Волге огнём пройдутся. Киевские да черниговские на Оку выкатятся, с юга.

Он тяжело посмотрел на меня.

***

Что, Ванюша, скушал? Микро-гео-политический расклад. "Микро-страсти в микро-мире". Только мрут в этом "микромире" - по-настоящему. Преимущественно - дети и женщины. С голоду, на пожарах, от мора...

Тут учебник истории не поможет. Тут надо рядом с перечнем событий, положить географическую карту да родовое древо рюриковичей, да с их женами, которых летописи упоминают значительно реже, да построить психо-профили участников событий... и их ближайших соратников-советников, которые хорошо если хоть упомянуты по именам раз-другой... а ведь - "короля играет свита". И, главное, хорошенько над всем этим подумать...

***

Андрей вдруг, с внезапным облегчением от смелости сказать прямо, добавил:

-- А с восхода - ты. В спину ударишь. Уже начал. Люди смоленские к тебе приходят во множестве. Говоришь - из отцовой вотчины. Так ли оно? Люди епископа смоленского... Один, вон, у тебя в ближних друзьях, племена под руку твою собирает. А зачем они тебе? С иных и подати - только вшей жменя. Городец... И дальше ручки тянешь. Вот карта твоя. Твои люди уж и к Ярославлю подбираются. А на что? Или тебе лесных пустынь мало? Чащоб-буреломов не хватает? Которосль мне перекрыть надумал? Игры с Живчиком... с этим твоим... с "обчеством страха" каким-то. Муром его - тебе в рот глядит. Ты там и попов меняешь, и посадников. Он тебе Муром обещал? А за что? За Коломну, Серпейск, Кучково? А ныне ты прямо сказываешь: отдай Волгу по Мологу. Сиё означает: отдай Кострому и Галич, Шексну с Белозерьем. В Костроме твои люди моего посадника наперёд убили. Замятня, де, там. На что тебе, князь Андрей, с шишами вошкаться? - Отдай воеводе Ивану. Так?

Он не требовал подтверждения или опровержения. Просто разглядывал. Несколько устало. Даже сочувственно. Типа: ребята, я вас понимаю, у вас есть свои интересы. "Человек - не курица, всяк к себе гребёт". Планы строите, манёвры и хитрости придумываете. Это - нормально. Но обманывать меня - глупо. Силёнок в мозговёнках ваших - маловато. Я вас насквозь вижу и ковы ваши хитромудрые - поломаю. Как бы мне тяжко нынче не было.

Молчание затягивалось. Я, честно говоря, никак не мог найти верный тон. Просто сказать: выдумки это всё - не пройдёт. Хмыкнет, да Маноху кликнет.

Где-то в этих подземельях найдёт в РИ свою смерть Рязанский князь Калауз, оставит здоровье его сын, потеряет свои глаза один из сыновей Ростислава (Торца), старшего брата Боголюбского. А ведь Всеволод Большое Гнездо, который столь эффективно использовал здешние застенки - куда более мягкий государь и человек, нежели старший братец его - Китай Бешеный.

И как отвечать на этот каскад обвинений?

Мне, как ДДДД - долбодятлу длительного действия, нормально опровержение по пунктом. Типа:

-- Ты сказал вот это. Допускает иную трактовку. Не доказано. Всё недоказанное - трактуется в пользу ответчика.

Только это - игры англо-саксонского права. У нас - судят по вере. "Правда - у бога". А не - в судебном заседании. Андрею плевать на аргументы и сомнительность улик. Он судит сердцем. "Вор! - Я так вижу. На плаху".

Ещё чуток помолчу и...

"Молчание знак согласия".

Не надо.

-- Великий Князь Ростислав - смертельно болен. В марте - умрёт.

Андрей... услышал. Но не сразу понял. Взгляд его уже сузившихся, принявших уже обычный, несколько презрительный вид, глаз метнулся по сторонам. Зрачки расширились и снова вперились в меня.

-- Э-э-э... откуда...?

-- Из свитка. "Кожаного". До Новгорода не доедет. Сил не хватит. Вызовет сына и бояр в Великие Луки. Примирит. На обратном пути, не доезжая до Киева - скончается.

-- Это... точно? Головой отвечаешь?

-- Да.

Я не опроверг его обвинения. Я их просто отбросил. Дал информацию не о себе или о Живчике - о Ростике, главном персонаже его тревог. Инфу, которая меняет всю картинку. Не возражал против предположений, а устранил главную причину подозрений. Разрушил не умопостроения, но их фундамент.

Я, может, и могу хотеть чего-нибудь этакого. Но это - не "удар в спину" на фоне большой войны. Нет войны - не будет и "удара". А ежели Ванька сдуру и устроит какую каверзу, так его и обломать труда не составит. Не надо иллюзий: Всеволжск против Суздаля - в одиночку не тянет.

Факеншит! Я пляшу на тоненьких лезвиях, на балансе интересов! Между Суздалем и Булгаром. На дольке случайной дружественности Живчика, князя Рязанского. Которая в любой момент может исчезнуть. Либо - у него, либо - вместе с ним. На отдалённости множества других, более сильных, чем я, противников. Эта отдалённость - просто нежелание Боголюбского пропускать... даже не "недругов" - просто чужих - через свои владения. Но это - "обычные интересы мирного времени". Чуть сменятся его интересы, или, точнее - представление о его собственных целях и границах допустимого... Вот пустит Андрей ушкуйников свободно на Волгу... Да хоть в пол-свободы! - Из меня только дымок пойдёт.

К моему удивлению, Андрей не обрадовался известию о скорой смерти своего "вечного" врага.

Сколько лет они сходились в сечах! Да почти всю сознательную жизнь! Сколько гонялись друг за другом по лесам и полям, сколько крови и пота потратили, чтобы истребить друг друга, сколько раз клялись отомстить на могилах павших боевых товарищей, сколько проклятий и просто ругательств посылали один другому, сколько ночей не спали, пытаясь понять замыслы противника, влезть в его голову, увидеть расклады его глазами, перехитрить, обмануть...

А теперь... пусто как-то. И всё ближе холод могилы, всё меньше сверстников, прежних друзей и врагов. Меньше - здесь. Больше - там. На кладбище... "Ба, знакомые всё лица!". Здесь портретов на обелисках не делают - "знакомые имена".

Андрей не смог сдержать обуревающих его чувств. Вскочил с лавки, чуть не опрокинув кружку с остывшим уже чаем. Прометнулся своей шаркающей кавалерийской походкой, с распахнувшимися, сметающими пыль, полами шубы по каморке.

Четыре шага в одну сторону, четыре - обратно. В застенке - не разбегаешься.

Сел. Снова уставился мне в лицо. Да так, что я под его взглядом и квасом своим поперхнулся.

-- Чем докажешь?

Вот так-то, Ваня. А то размечтался: я, де, Боголюбскому верность своих пророчеств прежде не раз доказал! Теперь на слово всегда верить будет!

Ага. Перетопчешься.

"Доверяй, но проверяй" - железное правило. Злиться и ершиться тут нечего. Лови момент, учись. Пока есть с кого пример брать.

-- У тебя недавние описания внешности Ростика есть? Не всех же твоих... доброхотов переловили.

-- Н-ну... А к чему это?

По моему суждению, Ростик долго и серьёзно болен. Похоже - рак желудка.

Значит - он сильно похудел и почернел. Прежде довольно дородный и светлый лицом, он должен напоминать обгорелую деревяшку.

-- Полагаю, что князь похудел сильно, лицом тёмен стал, на висках - кожа впала, постоянные боли в животе, мясное не ест, рвота с кровью.

Факеншит! Давать симптоматику по летописным сведениям, случайными кусочками попавшимися на глаза через восемь веков после смерти пациента...! При том, что летописи дают лишь представление о продолжительности и, кажется, общую анемию.

С другой стороны, и "доброхоты" Андрея могут "поймать" дисфагию, но, наверняка, не мелену.

"Гос.кал - гос.тайна". Во все времена. Вот наоборот - не всегда.

-- Так. Ещё?

-- Ещё... Как поедет Ростик с Киева, то будет встречаться в Чечерске с зятем, с Олегом. Послы смоленские поедут ему навстречу за триста вёрст. Сын Роман, внуки, Епископ Мануил, вместе с народом, всё население выйдет из города его встречать. Вельможи, купцы, по древнему обыкновению, принесут Государю богатые дары.

Какое счастье, что я когда-то сунул нос в Карамзина! Чисто из вредности. Типа: как выглядит русская история по-монархически, а не только "в свете единственно верной марксистско-ленинской...".

-- Мда... Не густо. "Богатые дары"... это-то всегда. Чечерск... встретят за триста вёрст... Ростик уже в Смоленске. Верно, уж и дальше пошёл. А мне о том не отписывает. И к делам Новогородским - не зовёт. Почему? Свою верёвочку плетёт? Для Залесья - удавку?

Почему Ростик не озаботился заблаговременно известить о делах своих Андрея - не знаю. Может, просто устыдился необходимости разбирать спор между сыном и боярами новогородскими? Святослав (Ропак) в такой ситуации выглядит... "папенькин сынок"? Или постоянные, нарастающие боли сузили поле зрения, заставили сконцентрироваться на самом главном: доползти, хоть бы из последних сил, выстрелить словами, вбить, вколотить в эти дурные головы простую мысль: свара - худо, нельзя.

Собрать "знатнейших Новогородцев и взять с них клятву забыть прежние неудовольствия на сына его, никогда не искать иного Князя, разлучиться с ним одною смертию".

Что "знатнейшие Новогородцы" - сплошь воры, лгуны и клятвопреступники - Ростислав знает. Куда лучше меня. Только иных средств, кроме "крёстной клятвы" - у него уже нет.

Хотя... клятва исполнена: новгородцы "разлучились" - "одной смертию". Его. Ростислава.

Я ещё пребывал в раздумье о скоротечности жизни человеческой, о бренности земного существования, о безысходной вечной тоске любого варианта существования посмертного, как Андрей снова вперился в меня:

-- Ну и чего теперь делать?

Факеншит! Даже меланхоличности с элегичностью похлебать не даёт! Кстати...

-- Теперь - накормить.

Раздражение его от произнесённого мною только усилилось. И тут же было погашено видимым усилием воли. Андрей, как всякий опытный воинский начальник, знает: солдат должен быть накормлен. Потом - хоть шкуру спусти и голову сруби. Но - на сытый желудок.

-- Ман-нох-ха! Ты где, собачий сын?! Живо накорми этого... воеводу. И мне кваску принеси.

Снедь была из серии "холодные закуски". Но я не привередлив. Хоть и вчерашние, а пироги мне понравились. О чём я честно и сказал. У Манохи от моей похвалы по всему лицу лучики пошли. Борода встопорщилась, скрывая довольную ухмылку. Палач-кулинар? - Не встречал. Но почему нет? Хобби у человека такое. Законам того самого Исаака не противоречит.

Андрей фыркнул, отхлебнул. И уже не сколько раздражённо, сколько озабоченно спросил:

-- Сказывай. Чего дальше будет.

Во! Кажется, я угадал. И с описанием изменений внешности Ростика, и с его "захождением на борт" в Смоленске. Вроде - доверие Андрея ко мне восстановилось. И теперь он собирается выжать из меня по максимуму. Как бы тут... Ага. Мясо запечённое холодное... Вкусно.

Так вот: в предсказаниях в моей ситуации важно не следовать советам "Янки" о пророчествах. В смысле - убрать рассудок в тёмное прохладное место и запустить язык на максимальные обороты.

Андрей, при всём своём боголюбии - реалист. Но - медленный. И трёх лет не прошло, как до него дошло. Дошло, что иметь в хозяйстве пророка - очень даже полезно. Пусть даже и мечтающего стать "ложным пророком".

Мы оба вспомнили давние обсуждения этой темы, с падающим, для наглядности подтверждения всеобщей распространённости пророкизма, стаканом, переглянулись...

-- Дальше будет так. Повторю: Ростик до Новгорода не доедет. Вызовет сына и бояр в Великие Луки. Заставит их помириться. Потом... "Великий Князь возвратился в Смоленск, где Рогнеда, дочь Мстислава Великого, видя изнеможение брата, советовала ему остаться, чтоб быть погребенным в церкви, им сооруженной. "Нет, - сказал Ростислав: - я хочу лежать в Киевской Обители Св. Феодора, вместе с нашим отцом; а ежели бог исцелит меня, то постригуся в монастыре Феодосиевом". Он скончался 14 марта 1167 г. на пути, тихим голосом читая молитву, смотря на икону Спасителя и проливая слезы Христианского умиления".

Я прикончил очередной кусок пирога... с груздями? Вкусно. И, утерев руки и губы, взялся за кружку.

Андрей смотрел "сквозь" меня. Представляя, видимо, картинку. "Дятла", проливающего "слезы Христианского умиления". А чего? Может, Карамзин и прав? Ростик, конечно, "дятел". Но некоторой сентиментальности не чужд. Опять же, на краю могилы, после полугода непрерывных болей...

-- Значит, помирятся? Ропака обратно примут?

-- Ага. Не надолго. Года не пройдёт - снова выгонят. Этим летом.

-- Года, говоришь... Этого-то года нам и не хватит... Думай, ты, Иезикиля Всеволжская!

На что ему "года не хватит"? Чего он такое готовит? Летописи говорят о скором столкновении суздальцев и новгородцев в Заволочье. И о победе новгородцев. Это потому, что "года не хватило"? Или он о чём-то другом?

Факеншит! Мозги сломать можно! Аж аппетит пропал!

-- Ты, Китаец Бешеный! Ты скажи об чём - я подумаю.

С Андреем всегда так. Князь-провокатор. Ведь я начинаю всегда тихо, благостно. Типа: посидим рядком, поговорим ладком. А он... пока не заведёт - не успокоится! Вампир эмоционально-энергетический. Даже есть расхотелось!

У меня тёща такой была. Потом, когда её велосипедист переехал, стала по-спокойнее.

Может, сделать велосипед и на Андрея...?

Картинка с велосипедистом, наезжающим на святого русского князя Андрея Юрьевича Боголюбского, сбила нарастающее раздражение. Я сочувствующе, от представляемой реакции князя на внезапное бряканье велосипедного звонка, улыбнулся Боголюбскому, от чего его снова затрясло, и радостно сообщил ему:

-- Чего тут думать-то. Через два года возьмёшь Киев, станешь Великим Князем.

Лучше б я промолчал! Беднягу аж вскинуло от моих слов.

-- Я?! С чего это?! Не хочу! Да и не по закону.

Как это? Я ж помню по истории... А причём здесь закон?

-- Ты про какой закон толкуешь?

-- Да про наш, про русский! Гос-с-споди... "Лествица" - слышал? Вот был Мономах. Потом - сыновья его по старшинству, Потом - внуки.

-- Постой. Но между мономашичами были Гориславичи.

-- Воры!

-- Изя Давайдович...

-- Сволота изменническая!

-- Изя Блескучий. Он, хоть и внук, а твоего отца, Юрия Долгорукого, сына Мономахова, своего дядю, с Киевского стола сдвинул.

-- Лжа! Там старший из сыновей Мономаховых сидел - стрый мой, Вячко.

Ну, типа, если не вдаваться в подробности... После последнего из сыновей Мономаха - Юрия Долгорукого, умершего в результате отравления в Киеве, власть перешла, после ряда приключений, к внуку, старшему из живых в тот момент сыновей старшего сына Мономаха Мстислава Великого - Ростику Смоленскому. От восьмого колена рюриковичей к девятому.

-- Та-ак. И кому же по закону Русью после Ростика править?

-- Известно кому. Мачечичу.