Гордость и предубеждение

Глава 11

После ужина леди удалились к себе. Элизабет поднялась наверх, а затем, укутав сестру потеплее, проводила ее в гостиную. «Две близкие подруги» горячо приветствовали выздоравливающую и, к удивлению Элизабет, целый час, пока не вернулись джентльмены, были раскрепощены как никогда. Дамы оживленно беседовали, интересно и точно описывали лондонские развлечения, рассказывали смешные анекдоты и при этом искренне смеялись.

Как только вошли мужчины, «подруги» моментально позабыли о Джейн. Глаза мисс Бингли теперь неотрывно следили за мистером Дарси, который вежливо поздравил мисс Беннет с выздоровлением. Мистер Херст слегка поклонился Джейн и сказал «весьма рад». Вся сердечность пришлась на приветствие мистера Бингли. Он был весь внимание и забота. Первые полчаса он провел, растапливая камин, чтобы перемена комнаты не подействовала на Джейн; затем пересадил ее на другое место, подальше от двери; наконец расположился рядом и весь вечер разговаривал только с ней. Элизабет устроилась в уголке с рукодельем в руках и наблюдала за ними с огромным удовольствием.

После чая мистер Херст намекнул свояченице, что неплохо было бы разложить ломберный столик, но его усилия пропали зря. Мисс Бингли получила точные сведения, что мистер Дарси не расположен играть в карты. Тогда мистер Херст громко предложил сыграть остальным присутствующим, но его просьба снова была отклонена. Мисс Бингли заявила, что никто не собирается играть, и общество ответило ей молчаливым согласием. Мистер Херст вытянулся на софе и вскоре захрапел. Дарси взял книгу, мисс Бингли последовала его примеру; миссис Херст, поигрывая браслетами и кольцами, поддерживала беседу брата с мисс Джейн Беннет.

Внимание мисс Бингли было больше занято тем, как продвигается чтение мистера Дарси, чем собственной книгой; она без конца отвлекалась, чтобы взглянуть, как переворачиваются его страницы. Ей не удавалось увлечь его беседой; он односложно отвечал на вопросы и продолжал читать. Наконец, совершенно обессиленная попытками сосредоточиться на своей книге, которая была выбрана только потому, что стояла на полке рядом с томиком мистера Дарси, мисс Бингли широко зевнула и сказала:

– Как приятно провести вечер за чтением! Нет большего удовольствия! Только чтение никогда не может наскучить! Когда у меня появится собственный дом, там обязательно будет прекрасная библиотека.

Все промолчали. Она зевнула снова, отбросила книгу и, обведя глазами комнату в поисках развлечения, услышала, как ее брат говорит о бале с мисс Джейн Беннет. Внезапно повернувшись к нему, мисс Бингли сказала:

– Кстати, Чарльз, ты что, действительно задумал дать бал в Незерфилде? Я советую тебе сначала посоветоваться с присутствующими. Я не ошибусь, если скажу, что для всех нас бал будет скорее наказанием, чем удовольствием.

– Если ты имеешь в виду Дарси, – воскликнул ее брат, – то он может пойти спать перед приездом гостей, а что касается бала – это дело решенное. Как только Николс наварит белого супа16, я разошлю приглашения.

– Нет, я не против бала, если проводить его в другой обстановке, – сказала она. – Есть что-то невыносимо скучное в будничности таких собраний. Насколько целесообразнее было бы проводить балы в беседах, а не в танцах.

– Гораздо целесообразнее, моя дорогая Кэролайн, но только это был бы уже не бал.

Мисс Бингли не ответила. Вместо этого она поднялась, чтобы пройтись по комнате. Она была изящно сложена и красиво двигалась, однако Дарси, ради которого и была затеяна прогулка, не поднял головы от книги. Отчаявшись, она предприняла еще одну попытку привлечь его внимание и, повернувшись к Элизабет, сказала:

– Мисс Элизабет Беннет, предлагаю вам последовать моему примеру и пройтись по комнате. Уверяю вас, это очень освежает, после того как долго сидишь на одном месте.

Элизабет удивилась, но сделала так, как ее просили. Мисс Бингли, в свою очередь, добилась долгожданного внимания: мистер Дарси поднял глаза. Он был удивлен любезностью хозяйки дома не меньше Элизабет и машинально закрыл книгу. Его тут же пригласили присоединиться, но он отказался, заметив, что у дам есть две причины ходить по комнате, и в обоих случаях он будет лишним. Что он имел в виду? Она умрет, если не узнает, что это значит! Мисс Бингли обратилась к Элизабет с вопросом, о каких двух причинах говорил мистер Дарси.

– Не знаю, – ответила та. – Но судя по всему, он хотел нас задеть, для него будет большим разочарованием, если мы ни о чем не станем его расспрашивать.

Мисс Бингли вовсе не собиралась разочаровывать мистера Дарси и настойчиво потребовала объяснений: какие две причины он имел в виду?

– Охотно объясню, – сказал он, как только ему позволили говорить. – Вы избрали такой способ проводить вечер либо потому, что доверяете друг другу и желаете поделиться какой-либо тайной, либо вы считаете, что во время ходьбы ваши фигуры выглядят эффектнее. В первом случае я помешал бы вам, а во втором – мне куда лучше видны ваши достоинства, когда я сижу здесь, у камина.

– Какой ужас! – вскричала мисс Бингли. – Я никогда не слышала ничего более возмутительного. Как мы его накажем за такие слова?

– Нет ничего проще! – сказала Элизабет. – Каждого из нас можно чем-то задеть. Дразните его, смейтесь над ним. Вы знаете его довольно близко и должны знать все его слабые места.

– Честное слово, я не знаю. Уверяю вас, наша дружба не открыла мне его слабостей. Глупо дразнить человека за безупречную выдержку или наличие ума! Нет-нет, я чувствую, что это не удастся. Мы рискуем выставить себя на посмешище, если будем смеяться без причины. Так что мистер Дарси останется безнаказанным.

– Неужели над ним нельзя посмеяться? – спросила Элизабет. – Какая необычная особенность! Надеюсь, она редко встречается, пусть лучше остается исключением. Иметь много таких знакомых – сущее наказание, потому что я люблю посмеяться.

– Мисс Бингли преувеличивает, – отозвался мистер Дарси. – Самый мудрый, самый лучший из людей, да что там из людей, лучший из человеческих поступков с легкостью может быть осмеян тем, кто превыше всего ставит хорошую шутку.

– Конечно, есть такие люди, но, надеюсь, что я не одна из них, – ответила Элизабет. – Я никогда не смеялась над мудростью и добром. Глупость и упрямство, капризы и безрассудство действительно кажутся мне смешными, над этим я всегда смеюсь. Но, полагаю, вы точно не подвержены таким слабостям.

– Боюсь, все люди в той или иной степени ими заражены. Однако я положил свою жизнь на то, чтобы избавиться от тех недостатков, которые наиболее часто осмеиваются.

– Например, гордость и тщеславие?

– Да, тщеславие – это действительно слабость. Но гордость… Тот, кто по-настоящему умен, сумеет удержать гордость в допустимых пределах.

Элизабет отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Вы исследовали характер мистера Дарси, – сказала мисс Бингли. – Так поделитесь, к каким выводам вы пришли?

– Совершенно очевидно, что у мистера Дарси недостатков нет. Он только что ясно об этом заявил.

– Ничего подобного я не говорил, – сказал мистер Дарси. – Недостатков у меня достаточно, но, надеюсь, они не имеют отношения к моему уму. За характер не поручусь. Пожалуй, я с трудом иду на уступки. Если человек совершил недостойный поступок, или глупость, или просчет, я этого никогда не забываю. Меня непросто разжалобить и, пожалуй, можно назвать обидчивым. Однажды лишившись моего расположения, человек утрачивает его навсегда.

– А вот это серьезный недостаток, – сказала Элизабет. – Беспощадная суровость многое говорит о характере. Как бы то ни было, над этим я не могу смеяться, так что вы можете чувствовать себя в полной безопасности.

– Я думаю, у каждого из нас есть порочные склонности, которые невозможно исправить даже с помощью блестящего образования.

– Видимо, ваш главный недостаток – всех ненавидеть.

– А ваш, – с улыбкой ответил мистер Дарси, – всех понимать превратно.

– Никто не против музыки? – спросила мисс Бингли, устав от беседы, в которую не могла вставить ни слова. – Луиза, ничего, если я разбужу мистера Херста?

Ее сестра нисколько не возражала. Открыли фортепиано; и мистер Дарси после минутного размышления об этом не пожалел. Он начал беспокоиться, что уделяет Элизабет слишком много внимания.