Гордость и предубеждение

Глава 7

Имение приносило мистеру Беннету около двух тысяч фунтов в год. К сожалению, в семье не было сыновей, и по майорату10 наследником всего имущества был назначен дальний родственник. В будущем это могло повлечь для дочерей неприятные последствия. Состояния матери хватало, чтобы поддерживать привычный образ жизни, но в случае смерти мистера Беннета ей пришлось бы сильно урезать себя в расходах. Отец миссис Беннет был стряпчим в Мэритоне и завещал дочери всего четыре тысячи фунтов.

Сестра миссис Беннет была замужем за мистером Филлипсом, который работал клерком в конторе их отца и унаследовал бизнес. Брат миссис Беннет жил в Лондоне и служил в солидном торговом доме.

От деревушки Лонгборн до Мэритона была всего миля, ничтожное расстояние для юных девиц, которые обычно три-четыре раза в неделю отправлялись туда, чтобы проведать тетушку и зайти по пути к модистке. Две младших, Кэтрин и Лидия, самые легкомысленные из сестер, особенно любили эти прогулки, которые занимали утренние часы и служили поводом для болтовни по вечерам. За непродолжительное время в гостях у тетушки они умудрялись собрать все новости и городские сплетни.

В настоящее время у них не было недостатка ни в новостях, ни в удовольствиях – они спешили домой, чтобы поделиться известием, что в город вошел милицейский11 полк, который будет расквартирован по округе, и на всю зиму в Мэритоне останется штаб-квартира полка.

Теперь каждое посещение миссис Филлипс приносило новые подробности, имена офицеров, истории взаимоотношений между ними. Квартиры полка недолго оставались в секрете, и постепенно девушки перезнакомились со всеми офицерами. Миссис Филлипс лично посетила каждого и открыла для своих племянниц новый источник блаженства, который прежде был им недоступен. Единственной темой для разговоров стали офицеры, и даже беспокойство миссис Беннет о наследстве мужа блекло в глазах девиц, когда перед их мысленным взором возникал мундир прапорщика.

Однажды утром, вслушавшись в щебет дочерей на эту тему, мистер Беннет холодно заметил:

– Судя по тому, что мне удалось разобрать из вашей болтовни, вы самые глупенькие девицы в стране. Я давно подозревал, но теперь совершенно уверен в этом.

Кэтрин обиженно замолчала, а Лидия с великолепным безразличием продолжила восхищаться капитаном Картером и выражать надежду увидеть его следующим утром по дороге, когда он отправится в Лондон.

– Я поражена, мой дорогой, что вы называете собственных дочерей глупенькими, – сказала миссис Беннет. – Я могла бы подумать такое о чужих детях, но уж точно не о своих.

– Если дети не вышли умом, то лучше ко всему приготовиться заранее.

– Да, но, к счастью, все наши девочки очень умны.

– Боюсь, в этом вопросе мы с вами не сойдемся. Мне было бы приятно узнать, что наши точки зрения совпадают, но вынужден с прискорбием сообщить, что две наши младшие дочери – порядочные дурехи.

– Мой дорогой мистер Беннет, вы не должны требовать от молоденьких девушек мудрости, присущей их отцу и матери. Когда они достигнут нашего возраста, то будут думать об офицерах не больше, чем мы. Помню времена, когда я сама была без ума от красных мундиров. Признаться, я и сейчас к ним неравнодушна. И если многообещающий молодой офицер с состоянием пять-шесть тысяч в год захочет взять замуж одну из моих девочек, я не смогу ему отказать. Вчера на вечере у сэра Уильяма полковник Форстер в форме выглядел более чем привлекательно.

– Мама, – воскликнула Лидия, – тетушка говорит, что полковник Форстер и капитан Картер теперь реже появляются у мисс Уотсон, зато частенько навещают библиотеку Кларков.

Миссис Беннет прервал лакей из Незерфилда, который принес записку для мисс Беннет. Слуга остался, чтобы дождаться ответа. Глаза миссис Беннет заблестели от удовольствия, она нетерпеливо тормошила дочь, пока та читала записку.

– Ну, Джейн, от кого она? О чем она? Что он пишет? Ну, милочка, не томи душу, скажи скорее!

– Она от мисс Бингли, – сказала Джейн и прочитала вслух:

– У офицеров? – вскричала Лидия. – Странно, тетушка нам об этом не рассказывала.

– Значит, его не будет, – задумчиво сказала миссис Беннет, – не повезло.

– Я возьму экипаж, – сказала Джейн.

– Ни в коем случае, моя дорогая, ты поедешь верхом. Собирается дождь, ты промокнешь, и тогда тебе придется переночевать в Незерфилде.

– Вряд ли это получится, – заметила Элизабет. – Они просто предложат ей свой экипаж.

– Но ведь друзья мистера Бингли наверняка уехали в Мэритон в карете, значит, лошадей в Незерфилде не осталось.

– Лучше бы ей поехать в экипаже.

– Ваш отец не может позволить себе забрать лошадей с фермы. Они там сейчас нужнее, не так ли, мистер Беннет?

– Они там нужны куда чаще, чем я их туда отправляю.

– Если вы сегодня их туда отправите, – сказала Элизабет, – то матушка непременно получит, чего хочет.

В конце концов отца заставили признать, что лошади нужны на ферме, поэтому Джейн вынуждена была ехать верхом. Мать проводила ее до ворот, с довольным видом предсказывая ухудшение погоды. Ее предсказания в точности сбылись. Джейн не успела отъехать от Лонгборна, как начался ливень. Ее сестры были огорчены, зато мать обрадовалась. Дождь продолжался весь вечер без перерыва, Джейн, разумеется, не смогла вернуться домой.

– Вот видите, все вышло по-моему! – повторяла миссис Беннет снова и снова, как будто дождь был ее личной заслугой.

Только на следующее утро она узнала обо всех последствиях ее великолепной затеи. Сразу после завтрака слуга из Незерфилда принес следующую записку для Элизабет:

– Ну что ж, дорогая, – сказал мистер Беннет, когда Элизабет вслух прочитала записку, – вы можете гордиться собой: ваша дочь была настолько послушной, что серьезно заболела, преследуя мистера Бингли по вашему приказу.

– Ничего страшного, не умрет! Люди не умирают от обыкновенной простуды. О ней как следует позаботятся. Чем дольше она там пробудет, тем лучше. Я бы даже съездила к ней, если бы могла взять карету.

Элизабет была крайне обеспокоена, и, будучи неважной наездницей, немедленно заявила о своем намерении пойти в Незерфилд пешком.

– Не будь дурочкой! – воскликнула ее мать. – Идти пешком по такой грязи! Ты испачкаешься с ног до головы, пока туда дойдешь.

– Ничего, главное увидеть Джейн, это все, чего я хочу.

– Лиззи, может быть, послать за лошадьми? – спросил ее отец.

– Нет, необязательно, я не прочь пройтись. Расстояние – ничто, когда у человека есть цель. Тут всего три мили – я вернусь домой к ужину.

– Я восхищаюсь твоим благородным намерением, – заметила Мэри, – но любой порыв чувств должен быть оправдан разумной причиной, и, по моему мнению, затраченные усилия всегда должны соответствовать полученному результату.

– Мы можем пройтись с тобой до Мэритона, – предложили Кэтрин и Лидия.

Элизабет согласилась, и три девицы отправились в путь.

– Если мы поспешим, – сказала Лидия, шагая по дороге, – то, возможно, застанем капитана Картера в городе.

В Мэритоне они разделились. Две младших отправились помогать одной из офицерских жен обустраиваться на новой квартире, а Элизабет пошла дальше одна. Чтобы сократить путь, она двинулась наискосок через поле, перепрыгивая через кочки и измеряя ботинками глубину луж, пока, – уставшая, покрытая жирной грязью, раскрасневшаяся от прогулки, – не увидела перед собой усадьбу.

Слуга провел ее в столовую, где все обитатели Незерфилда, кроме Джейн, собрались за завтраком. Вид вошедшей произвел настоящий фурор. Мысль о том, что она прошла рано утром почти три мили пешком да еще в такую слякоть, казалась невероятной миссис Херст и мисс Бингли. Элизабет не сомневалась, что дамы осуждают ее за этот поступок, но, по крайней мере внешне, они ничем этого не показывали. В любезности их брата сквозило искреннее расположение и признательность. Мистер Дарси произнес всего несколько слов, а мистер Херст вообще промолчал. Первый размышлял о том, что гостье невероятно идет румянец и что, возможно, ей не стоило отправляться одной в такую дальнюю прогулку. Мысли второго были заняты завтраком.

Сведения о сестре оказались малоутешительными. Мисс Беннет плохо спала, а утром ей стало настолько нехорошо, что она не смогла покинуть комнату. Элизабет попросила, чтобы ее немедленно отвели к сестре, и Джейн, которая боялась расстроить домашних запиской о своем состоянии, очень обрадовалась. Она была слишком слаба, чтобы разговаривать, и когда мисс Бингли оставила их вдвоем, смогла только сказать, что хозяева отнеслись к ней с необыкновенной добротой. Элизабет ухаживала за ней молча.

После завтрака в комнату вошли сестры мистера Бингли, и Элизабет даже почувствовала к ним симпатию, видя, как они обеспокоены состоянием Джейн. Пришел аптекарь, осмотрев больную, сказал, как и предполагалось, что заболевание вызвано переохлаждением. Он прописал ей постельный режим и пообещал прислать микстуру. Его предписаниями поспешили воспользоваться, потому что лихорадка и головная боль усиливались, состояние больной ухудшалось с каждым часом. Элизабет ни на минуту не покидала комнаты, остальные дамы также почти не отлучались от постели больной, но, по правде говоря, им больше ничего не оставалось, поскольку господа уехали из дома.

Когда пробило три, Элизабет неохотно сообщила хозяевам, что ей пора возвращаться домой. Она почти согласилась взять экипаж, любезно предоставленный мисс Бингли, но Джейн заметно огорчилась, что сестра уезжает. Хозяйкам ничего не оставалось, как попросить Элизабет погостить у них еще, и та с радостью приняла предложение. В Лонгборн отправили слугу, чтобы сообщить семье и привезти перемену одежды.