Город любви

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вероника вбежала спальню, стащила с себя мокрый бюстгальтер, прилипший к телу, и небрежно бросила его на пол возле кровати. Оглядевшись вокруг себя, она нахмурилась.

— Ищешь вот это?

Вероника резко повернулась. Сморгнув досадную влагу, появившуюся на ресницах, она увидела Люка, вошедшего в комнату с полотенцем в руках.

— Извини, я забыл, что держал его, когда спорил с тобой, — усмехнулся он криво. — Я подумал, что оно понадобится тебе.

Вскрикнув, Вероника схватила первую попавшуюся вещь с кровати, чтобы прикрыть свои обнаженные груди. К несчастью, это оказалась маленькая декоративная подушка, едва ли пригодная для подобной цели.

Люк не сводил глаз с ее бледного лица, улыбка его исчезла.

— Боюсь, что заставил тебя расплачиваться за чьи-то грехи. В этих обстоятельствах ты имела полное право задавать те вопросы, которые задала, и ожидать честного ответа, даже если он не слишком внятный. Иногда поцелуй бывает всего лишь поцелуем: ни больше, ни меньше.

— Ч-что?

— Я говорю о Карен, — резко сказал он. — Я поцеловал ее единственный раз — на том праздничном ужине, сразу после их приезда в Лондон. Если быть более точным, то не я поцеловал Карен, а она меня. Твоя сестра выпила лишнего и стала ко мне приставать. Мелани была шокирована, поэтому я пытался превратить все в шутку, чтобы не создавать неловкую сцену за столом, но Карен посчитала, что я серьезно поощряю ее. Следующие несколько недель она преследовала меня — звонила мне, поджидала меня возле офиса и дома... Она стала просто невыносимой, и поэтому я попросил Мелани поговорить с ней. С тех пор я ее не видел.

— О... — Веронике стало немного легче, но в горле по-прежнему стоял комок, и ей было трудно говорить. Похоже, Люк стал очередным увлечением Карен. Она постоянно влюблялась в мужчин, которые были либо гламурно недоступны, либо могли принести реальную пользу. Люк, скорее всего, был и тем, и другим.

— Карен очень хорошенькая девушка, но совсем не в моем вкусе, — продолжал Люк, медленно обходя кровать. — Она думала, наверное, что я не смогу устоять против ее очарования...

Теперь он был уже совсем близко, и Вероника увидела, что в его взгляде мелькнуло что-то необузданно-дикое.

— Такое вполне возможно, Люк, — подтвердила она, — я знаю, на что способна Карен, поэтому тебе не надо...

— Я обнаружил, что мои деньги являются неким афродизиаком для некоторых женщин, — тихо продолжал он, останавливаясь перед ней. — А мне не нравится, когда меня рассматривают как некую богатую сексуальную особь. Поэтому я стараюсь избегать тех мест, где собираются изысканные прелестницы, охотящиеся за мужчинами с детьми и положением. — Он взглянул на нее сквозь густые черные ресницы. — Тот факт, что я спал с тобой в Париже, совсем не свидетельствует о том, что я сексуально распущенный сатир...

Вероника почувствовала, что краснеет.

— Извини... — она чуть не прикусила язык. Он так ее запутал, что она теперь извиняется перед ним!

— Я не такой уж порочный человек, — пробормотал Люк. — Я не вступаю в случайные связи и всегда забочусь о тех, кто вошел в мою жизнь. И я способен по достоинству оценить такую редкую женщину, как ты...

Ресницы его взметнулись вверх, когда он увидел, что рыбка клюнула на столь заманчивую наживку.

— К-как я?

— Женщину, которая обладает умом и не боится быть самой собой, отвечает за свои поступки и отстаивает свои убеждения... — Он нежно провел пальцами по ее руке, как бы в подтверждение своих слов. — Женщину, которая обладает хорошим чувством юмора, проявляет терпимость к ошибкам других людей...

Она с подозрением взглянула на него, и глаза ее сузились. А его вкрадчивый голос понизился и стал чарующе сексуальным...

— Женщину, внутри которой таится глубокая страсть... — Он сделал к ней порывистый шаг. — Ты вся мокрая, дай я вытру тебя.

— Я сама вытрусь, — слабо возразила она.

— Но я хочу это сделать, — непреклонно сказал Люк и стал медленно и тщательно вытирать ее обнаженные груди, на которые с волос все еще капала вода. — Ты вся дрожишь, — заметил он, нежно вытирая ее сосок.

— Не от холода, — выдохнула Вероника, и ноздри его победно задрожали, когда он почувствовал запах ее мгновенного возбуждения.

Он склонил голову, поймал дрожавший сосок губами и стал согревать его языком.

— Люк... — Руки ее прижались к его скользкой груди, заскользили по влажной коже.

— Ты можешь вытереть меня потом, — пообещал он и покрыл поцелуями ее левую грудь. — Я чувствую, как бьется твое сердце, — хрипло произнес он. — Ты хочешь, чтобы оно забилось еще сильнее?

Ее содрогнувшееся тело беспомощно выгнулось. Люк обнял девушку за гибкую талию.

— Я... Ч-что?... — Вероника судорожно пыталась глотнуть побольше воздуха.

— Ты хочешь, наверное, поблагодарить меня за то, что я вызволил тебя из бассейна. Тогда я не мог принять благодарности, а сейчас — могу.

Девушка неподвижно застыла в его руках, вспомнив слова Росса о том, что ей приходится расплачиваться за чьи-то грехи. Разве стоит впутываться в чьи-то сложные отношения? Или хуже того?

— Росс завидует тебе, — сказала она. — Он хочет быть таким же, как ты, но понимает, что никогда не будет.

В темно-шоколадных глазах Люка мелькнул страстный порыв.

— Рад, что ты так думаешь. — Руки его скользнули по ее бедрам, затем он повернул ее спиной к кровати. — А теперь позволь показать тебе, что та ночь в Париже была лишь крошечной частью того, что мы можем подарить друг другу...

Вероника отдалась восхитительному ощущению, охватившему ее, и тихо вскрикнула, когда спина ее коснулась матраса.

Он засмеялся, уложив ее, и рука его потянулась к застежке брюк. Она услышала металлический звук раскрывшейся молнии и в то же время — стук во входную дверь и высокий звонкий голос.

— Вероника? Ты здесь? Бабушка говорит, что она уже готова ехать к Джардитрайну.

Люк замер, затем с тихим ругательством вскочил на ноги. Он поспешно натянул на себя влажные брюки и, поморщившись, с трудом застегнул молнию.

Взглянув на девушку, неподвижно лежавшую на кровати, он склонился над ней и властно поцеловал.

— Отложим это на вечер, милая! — тихо прошептал он и направился к двери.

— Дай ей пять минут, Софи. Ты ведь знаешь, как долго женщины возятся с прической, — услышала Вероника его холодный тон.

Майлс вызвался ехать с ними, признавшись, что с детства испытывал интерес к игрушечным железным дорогам. А Люк, как узнала Вероника, в детстве увлекался моделированием. С двенадцати лет он стал конструировать мини-роботы и продавать их друзьям. Между роботами устраивались бои, которые стали чрезвычайно популярны в окрестностях.

— Чем больше роботов выходило из строя, тем больше была моя прибыль. Я был маленький акула-капиталист даже тогда, — признался он, когда они покупали входные билеты.

— Он продал свои идеи компании, занимавшейся производством игрушек, и потратил деньги на образование, — добавила Зоя. — К тому времени, когда он поступил в Оксфорд, у него было достаточно денег на обучение.

Майлс засмеялся и похлопал Люка по плечу.

— Из всех детей ты нам обошелся дешевле всех! Всегда сидел за книгами или за компьютером, который собрал сам, — сказал Майлс, обращаясь к Веронике. — Он вел спартанскую жизнь.

Вероника бросила на Люка изумленный взгляд, стараясь представить себе пылкого любовника в виде аскета.

— Наверное, мне надо было стать монахом, — заметил он мягко, — но я люблю получать удовольствие от жизни. Скорее всего, я не выдержал бы обет безбрачия.

— А что такое «обет безбрачия»? — спросила Софи, которая с интересом прислушивалась к разговорам взрослых.

Люк открыл рот, но Зоя опередила его.

— Никогда не жениться и даже не встречаться с девушками, — объяснила старушка.

Софи взглянула на Люка и прикрыла рот рукой, едва сдерживая смешок. Он улыбнулся ей в ответ и шутливо погрозил пальцем.

К билетам прилагался список сел, деревень, ферм, гор, мостов и рек, которые заключал в себе миниатюрный пейзаж, и вся компания с интересом посмотрела, как работает железная дорога.

По дороге домой они зашли в кафе, и Майлс купил всем по мороженому, которое было съедено за столиком во дворе, под густой тенью платана.

Разговор перешел от моделирования железной дороги к моделированию компьютеров и мультфильмов. Вероника с удивлением узнала о том, что Люк инвестирует деньги не только в бизнес, но также является ангелом-хранителем для режиссеров, музыкантов и художников.

— Он знаком со многими звездами кино, — сказала Софи, облизывая ложку с шоколадным кремом.

— Если точнее, то я общаюсь с бухгалтерами, продюсерами, иногда — с директорами. Со звездами я иногда обмениваюсь рукопожатиями, но стараюсь держаться подальше от шумных мероприятий.

— Но ведь ты пообещал взять меня на премьеру фильма, когда я приеду к тебе в Англию! — напомнила ему Софи.

Люк усмехнулся, услышав ее благоговейный тон, и Вероника отметила про себя, что он никогда не раздражается на девочку.

— Кто-нибудь избавит меня от этого несносного ребенка? — патетически вскричал он, воздев руки к небесам.

И даже Софи разразилась смехом от этой драматической декламации.

— Может, ты и сам когда-нибудь снимешься в фильме? — спросила Вероника.

Он закрутил несуществующий ус — и тут же злобно насупился.

— В качестве героя или злодея?

Девушка задумалась, глотая миндальное мороженое, и Люк подпер рукой подбородок.

— Все еще не решила, Вероника? Может быть, хочешь предложить мне особую роль, специально для тебя?

Вероника, осознавая, что все на них внимательно смотрят, бросила на него укоризненный взгляд.

— Наверное, она понимает, что ты достаточно умен, чтобы прекрасно сыграть любую роль, какую захочешь, — сказала Зоя, уловив подтекст, в то время как Майлс, казалось, был сбит с толку. — Помните, что сказал Наполеон: выведите на сцену негодяя, и он начнет вести себя как честный человек. Ну, а я скажу: выведите на сцену честного человека, и он порой будет вести себя как негодяй.

— Ты называешь меня негодяем, Зоя? — Люк, казалось, больше удивился, чем обиделся.

— Я говорю, что ни один мужчина не может быть полностью либо тем, либо другим, и женщинам не стоит забывать об этом, — пояснила старушка. — Фред был прекрасным человеком, но он водил машину, как маньяк, и был упрям, как мул. И он бы остался жив, если бы делал то, что говорил ему доктор... А теперь, девочки, быстро доедайте мороженое, иначе оно совсем растает.

— Да, мадам!

Когда они вернулись домой, Мелани сидела за компьютером, принимая электронную почту. Она улыбнулась, выслушав восторженный рассказ Софи, и послала ее мыть липкие руки и лицо.

— Кстати, тебе дозвонилась Карен? — спросила она Веронику, повернувшись на стуле. — Твоя сестра звонила сюда, сказав, что не может дозвониться до тебя вот уже несколько часов.

Зная Карен, Вероника подумала, что та, возможно, позвонила всего один или два раза.

— Должно быть, я оставила мобильник в доме, — сказала Вероника. — Она просила что-нибудь передать?

— Да, но трубку сначала взяла Ашли, и я не знаю точно, о чем был разговор, потому что они с Россом сразу же уехали на арт фестиваль в Авиньон. Насколько я могла понять, Карен сказала, что у них там тропический шторм, который явно меняет их планы. Они на каком-то отдаленном острове, где должны происходить фотосъемки...

Вероника вспомнила, с каким восторгом рассказывала Карен о том, что часть времени она проведет на яхте какого-то мультимиллионера. Но, похоже, даже он не мог контролировать погоду.

— Так что все это значит? — Она нахмурилась, не ожидая ничего хорошего.

Голубые глаза Мелани взглянули на девушку с грустной симпатией.

— Похоже, она вряд ли приедет сюда, пока ты не улетишь домой. Кроме того, перед ней сейчас возникла дилемма, потому что один известный модельер, у которого есть дом в Нассау, предлагает ей провести у него оставшиеся дни после съемок...

— Вот так сюрприз... — с иронической ухмылкой пробормотал Люк.

Вероника, казалось, не слышала его, хотя увидела его недовольный взгляд. Она вспыхнула от стыда за свою сестру. Видимо, Карен страстно мечтала о том, чтобы ее пригласили погостить в Нассау.

По участливому выражению лица Мелани можно было догадаться, что она подозревала то же самое. Но в то же время Вероника не могла винить сестру за то, что та старается избегать мужчину, который ее отверг.

— Со своей стороны, я сказала ей, что мы прекрасно справляемся без нее, — торопливо добавила Мелани. — Но, конечно, я уверила Карен, что не могу решать за тебя, Вероника.

— Тебе не надо ходить вокруг да около, Мел. Я рассказал Веронике о том, как Карен пыталась преследовать меня, — прервал ее Люк.

Мелани, казалось, очень огорчилась.

— Разве можно так говорить — «преследовала»! Она всего лишь немного заинтересовалась тобой, Люк. Мы все бываем глупцами в определенные периоды нашей жизни — я помню, как ты увлекся той страшненькой девицей, которая занималась с тобой математикой перед школьными экзаменами.

Люк усмехнулся.

— Анн была очень умная: ее IQ составлял 140 единиц!

— О, тогда понятно, почему ты ронял на пол вещи, когда она сидела на стульчике в крошечной мини-юбке! Тебя, оказывается, привлекал ее IQ! — Затем Мелани с сочувствием обратилась к Веронике. — Когда мы планировали эту поездку, Люк не мог сказать, поедет ли он с нами. И только когда стало известно точно, что он к нам приедет, у бедняжки Карен совершенно пропало желание провести с нами отпуск. Но, наверное, это судьба — я имею в виду, что если тебе удастся перенести дату своего отъезда, то ты либо останешься здесь и дождешься Карен, либо, как я предлагала тебе, еще несколько дней проведешь в Париже. Мы одобрим любой вариант.

— Я не смог бы сформулировать это лучше, — прошептал Люк на ухо Веронике.

Девушка еще больше покраснела, а Мелани, не догадавшись о причине, тепло произнесла:

— Конечно, у тебя могут быть другие предложения. Я знаю, что тебе предстоит большая работа с твоим сайтом. Поэтому, возможно, ты рвешься домой. Так или иначе, я сказала Карен, что ты ей позвонишь. Хотя дозвониться во время шторма, возможно, будет нелегко. Пользуйся нашим телефоном, если что. Не стесняйся, пожалуйста, — это недорого!

Излишне говорить, что Вероника, несмотря на все свои усилия, так и не смогла дозвониться до своей сестры. Повесив телефонную трубку, она направилась к своему коттеджу, но вдруг наткнулась на Софи, которая пожелала показать ей свою комнату.

— Она угловая, наверху. Я могу видеть из окна бассейн. Так я обнаружила сегодня, что вы находитесь там вдвоем, — призналась девочка. — Я хотела пойти с вами поплавать, потому что мне не разрешают одной, но там был еще этот дурак Росс, — сказала она хмуро.

Софи повела Веронику к большой деревянной лестнице, мимо ванной, которую ремонтировал Майлс.

Комната Софи оказалась прелестной. Вероника с восхищением оглядела высокий балочный потолок, темный полированный пол и белые стены. На большой двуспальной кровати было постелено красивое бледно-лиловое покрывало, которое гармонировало с оконными занавесками.

— Бабушка говорит, что в этой комнате я буду останавливаться в каждый свой приезд, — сказала девочка, показывая Веронике коллекцию цветов и камней, собранных в окрестностях.

Когда Вероника уселась на диван, Софи разлеглась рядом с ней на животе. Бросив на девушку лукаво-задумчивый взгляд, девочка вдруг свесила голову с кровати, пошарила под ней руками и достала толстый альбом.

— Этот альбом посвящен Люку, — застенчиво произнесла Софи, кладя альбом на кровать и открывая первую страницу. — Я привезла его сюда, чтобы показать ему. Смотри, мама дала мне все старые фотографии, когда он еще учился в школе. — Она перевернула пожелтевшую газетную страницу. — Когда мы видим его имя в газетах или в Интернете, или когда он сам присылает мне письма, я помещаю все сюда. Здесь есть еще автографы известных людей, а также их фотографии вместе с Люком. Он поразился, когда увидел этот альбом и сказал, что я могу стать его официальным биографом, — сказала она с гордостью. — Это значит, что я могу написать историю его жизни. Думаю, я буду писателем, как мама.

— Не строителем, как папа? — пробормотала Вероника, просто сгорая от желания пролистать этот альбом.

— Боюсь, строителя из меня не выйдет, — серьезно сказала Софи. — Я не очень хорошо выполняю скрупулезную работу. Люк говорит, это потому, что мой мозг занят более важными вещами.

Вероника заметила помятую газетную страницу, засунутую в самый конец альбома, и сердце ее вздрогнуло, когда она узнала ту самую газету — только на английском языке, — которую недавно подобрала в поезде.

— Я еще не успела подшить эту статью. — Софи бережно развернула газетный лист. — Ашли купила газету в аэропорту, засунула к себе в сумку, и мне сначала надо разгладить ее утюгом. Это Макс Фостер. — Софи указала пальчиком на фото известного шотландского актера. — Люк привез мне его автограф в прошлом году. А это — Люк, между ним и какой-то светловолосой леди...

Очень красивой светловолосой леди, мысленно поправила ее Вероника. Фотографии троицы за столиком ресторана были темными и расплывчатыми, явно сделанными мобильным телефоном. Фото драки между двумя мужчинами были едва ли лучше по качеству, четко был виден только кулак, целившийся в затемненное лицо Люка.

Не удивительно, что она не сразу узнала его, подумала Вероника, разглядывая невнятные фотографии. Люк был одет в строгий темный костюм, а его «конский хвост» был почти не виден на фоне черного пиджака. Казалось, что у него коротко остриженные волосы.

В сопроводительном тексте Люка называли по-разному: и «тайный магнат», и «неуловимый и загадочный миллионер». Он был давним близким другом и «приватным компаньоном» Элизы Малколм, утверждали авторы статьи, — тридцативосьмилетней жены известного члена палаты общин. Эндрю Малколм ратовал за строгие моральные принципы, и у него самого, по его словам, была крепкая надежная семья, непоколебимые принципы и безупречная, открытая всем, биография, и все это составляло для него прочную политическую основу, которую поддерживала его жена, выпускница Оксфордского университета.

В газетной статье описывалось, как актер Макс Фостер, «будучи навеселе», вошел в ресторан и подсел за столик, где сидел Люсьен Ридер. Но когда «загадочный миллионер» услышал пренебрежительное высказывание актера в адрес Элизы Малколм, он отвел его в курительную комнату, и «звуки ожесточенной драки» разнеслись по всему холлу. Этот «яростный поединок» прекратили работники охраны, растащив в разные стороны разгневанных мужчин.

Потом последовали домыслы насчет того, какие оскорбительные слова произнес Макс Фостер, и описывалась «обезумевшая от страха подруга, нервно крутившая на пальце обручальное кольцо». Эндрю же Малколм от каких-либо комментариев отказался.

— Видел ли Люк эту статью? — осторожно спросила Вероника, пытаясь совладать с внезапным желанием разорвать газету на мелкие кусочки. Софи была слишком маленькая, чтобы читать между строк, — для девочки это просто история драки Люка с известным киноактером.

Но Софи удивила ее.

— Конечно, видел, — сказала она. — Я уже показала ему весь альбом. Мама не хотела, чтобы я делала это, но Люк сказал, что если я собралась быть летописцем его жизни, то должна освещать как хорошие, так и плохие стороны.

Но это ведь была такая отвратительная сцена, с тоской подумала Вероника. Подобные «плохие стороны» приводят к скандалам, рушат карьеры... и разбивают сердца.

Не удивительно поэтому, что Люк не хотел, чтобы Вероника знала об этом. И ей уже почти хотелось не знать, но было слишком поздно.

И как только Вероника сказала себе, что не стоит торопиться и делать преждевременные выводы, она подняла глаза и увидела в дверях Люка. Девушку моментально охватило чувство вины, когда она подметила его взгляд, устремленный на газетный лист.

Улыбка на его лице умерла, лицо окаменело, и Вероника с отчаянием осознала, что та незримая нить понимания, возникшая между ними, бесследно исчезла.