Городские легенды

Сергей Фарватер: Бумеранг для "бомбилы"

Маленькая милая девочка с яркими, синими бантами. Он даже не заметил, косы у нее были или хвосты. В памяти остался только синий цвет, который молнией резанул по глазам. А затем лицо. Детское, искаженное от неизбежности и ужаса, лицо. Оно приближалось к лобовому стеклу автомобиля неимоверно быстро. Застывшие доли секунды. Ему они показались вечностью. Затем сильный удар. Кровь и мозги. Зрелище не для слабонервных. Это напоминало разбившегося о лобовуху огромного шмеля. С той лишь разницей, что вместо насекомого был маленький человек, и в этом желеобразном сгустке, оставшемся на потрескавшемся стекле, преобладал в основном белый цвет с подтеками серо-розового вещества.

Мгновенно, у него в голове, возник образ семьи: жена, маленькая дочь, оголтелый подросток сын. И тюрьма. Ему ясно представились мрачные казематы, забитые до отказа злобными уголовниками. Он даже не оглянулся, не говоря уж о том, что бы остановиться. Девочке уже не помочь, а садиться он не хотел. Разумеется, срок ему теперь обеспечен. И немалый!

"– Я еще молодой мужик!" – рассуждал он. – "Мне немногим больше тридцати! Черт меня дернул опохмелиться, после вчерашней пьянки, и сесть за руль" – промелькнуло у него в голове и водитель притопил педаль акселератора.

Хотя дело прошлое, но память неумолима. Сей кровавый эпизод, из его жизни, остался с ним навсегда – словно бездумно сделанная, в юношеские годы, похабная татуировка, которую нельзя смыть никаким раствором. Это являлось ему в ночных кошмарах, словно приступ хронической болезни, временами поглощая разум и душу. Затем внезапно отпускало, улетучиваясь в глубины подсознания и позванивая там, до времени, противным мерзким колокольчиком. Другой человек, оказавшись на его месте, давно бы сумел все позабыть, как страшный сон, и может, был бы прав, но только не он. Его, с детства, нестандартная психика не позволяла сделать этого. И мужчина страдал. Сильно страдал.

Теперь он трудился в престижной организации. Человек работал персональным водителем и возил важного чиновника. Да! Наступили совершенно другие времена. Не то, что прошлые, когда он занимался "бомбежкой", подвозя случайных, иногда привередливых, пассажиров рискуя быть ограбленным и торгуясь за каждую копейку. Хотя и тогда не все было так плохо. Случались дни, когда за несколько часов он мог срубить столько деньжат, сколько при других обстоятельствах приходилось зарабатывать неделю, а то и месяц.

Да и на служебной машине он частенько подрабатывал, благо автомобиль, на выходные и праздники, оставался в его распоряжении.

В один из таких дней, едва он высадил очередного клиента на углу "Петровки", к нему в окно постучался пожилой человек. Мужчина походил на иностранца. В руке он держал трость, увенчанную красивым набалдашником в виде необычной короны и изображенными на красноватом древке странными, почти масонскими символами. Странным казалось то, что масоны обычно не выставляют напоказ, какие либо знаки и атрибутику указывающие на свою принадлежность к тайному ордену. А здесь – нате вам, все напоказ. Хотя как знать? Может, он купил эту трость в какой-нибудь антикварной лавке?

Старая помещичья усадьба была разрушена практически до основания. Лишь кое-где торчали обглоданные прожорливым коммунистическим чудовищем каменные стены, да недавно отреставрированная красивая церковь. В советские времена партийные безбожники хранили в ней зерно, используя святое место в качестве местного элеватора. Теперь же некий анонимный меценат пожертвовал крупную сумму денег на восстановление былого облика божьей обители и совсем недавно храм снова засиял былой чистотой и великолепием. В эти отдаленные края, богом забытой российской глубинки, и привез владельца диковинной трости, утомленный от дальней поездки трудяга "бомбила". Они ехали всю ночь и уже к рассвету стояли к востоку от церкви, наблюдая, как багровый диск солнца величаво поднимается над горизонтом, предвещая жаркий день, без сомнений, удавшегося лета.

Старик лениво потянулся стоя лицом к солнцу, затем немного выгнулся, назад подняв руки вверх, словно выполняя утреннюю зарядку, но внезапно присел на левое колено, прижав руку к груди, как это делают люди при внезапной боли в сердце. Он замер, на несколько мгновений, опираясь на трость. Потом, осознав, что в силах подняться, поднял голову.

– Да, да, молодой человек,– осторожно сказал он. – Три инфаркта это уже не шутка. – Старик неторопливо запустил руку во внутренний карман пиджака и достал белую пластмассовую коробочку с нитроглицерином. Открутив крышку, старик опрокинул контейнер на ладонь и произнес. – Не густо. – После чего положил единственную оставшуюся гранулу в рот и снова замолчал. – Кажется, отпустило,– наконец произнес он и поднялся на ноги. Затем, отряхнув пыльное колено, посмотрел на водителя. – Хотел один со всем справиться – да видно не судьба. Мне придется попросить вас об одолжении.

Пассажир не отрывал взгляда от молчавшего водителя, словно пытался понять, можно ли ему доверить нечто важное или нет. Но, вероятно, другого выхода не было. Он понял, что одному не осилить то дело, по следам которого, собственно, и приехал в эту глушь. И тогда старик произнес:

– Я вынужден посвятить вас в свою тайну, но при условии, что об этом никто и никогда не узнает. Я хорошо заплачу. Вы готовы стать сейфом для чужих секретов? – он с измученной улыбкой посмотрел на "бомбилу" и задумался. Затем, немного помедлив, добавил, – я расскажу вам предысторию, а уж вы, думаю, сами поймете, что к чему.

Мои предки жили в городке Сан-Реми де Прованс – на самом юге Франции. В те далекие времена в Европе царил хаос и беспорядок. Эпоха революционных бурь и народных восстаний, так или иначе, потрепала многие государства устойчивого, как тогда казалось, цивилизованного мира. Головы бунтарей летели направо и налево. И среди всей этой неразберихи существовала лишь одна организация, в которой все оставалось относительно спокойно благодаря дисциплине и благородству состоявших в ней людей. Это была и есть скорее не организация, в теперешнем понимании, а прочная заботливая семья или если хотите братство. В данном случае – "Братство вольных каменщиков".

– Взглянув на вашу трость, я сразу понял, что вы, так или иначе связаны с масонами, – рискнул заметить водитель.

– А вам доводилось встречаться с подобными вещами? – старик с удивлением заглянул собеседнику в глаза.

– Нет. Просто я иногда читаю книжки, – саркастически заявил "бомбила", – в том числе и о масонах.

– Ну, полно – полно. Умоляю вас, не обижайтесь. Я не хотел вас оскорбить. В действительности же эта трость досталась мне от умершего родственника. – Старик вдруг прервал речь, и озабоченно спросил. – Скажите, у вас есть шанцевый инструмент? – он посмотрел на машину, словно пытаясь рассмотреть сквозь выкрашенный металл ее содержимое.

– Имеется монтировка и саперная лопатка, – ответил "бомбила" поднимая крышку багажника.

Пассажир заглянул внутрь и одобрительно кивнул, – как раз то, что нужно. Прихватите, пожалуйста, это с собой.

"Если конечно они нам пригодятся", – добавил он вполголоса, скорее обращаясь к самому себе, чем к собеседнику. И направился в сторону перепаханного поля. – Ступайте за мной молодой человек. По пути мы непременно продолжим нашу беседу, – бросил, он не оборачиваясь.

Водитель достал из кармана связку ключей и нажал на кнопку, находившегося в ней пульта управления сигнализацией. Машина тявкнула, как перепуганный пес, затем несколько раз моргнула удивленными фарами, и впала в дрему, недалеко от свежевыкрашенной голубенькой церковной ограды.

Двое мужчин шли в направлении небольшого леса, который находился на приличном расстоянии от церкви. Чтобы до него добраться, необходимо пересечь широкое распаханное поле. По пути загадочный гражданин поведал историю появления своих предков на этой земле. Оказалось, что далекий родственник старика прибыл когда-то в Россию в качестве французского дипломата. Он ревностно служил во благо укрепления добрых отношений между двумя государствами, за что был отмечен царствующей особой и награжден почетным орденом. Вдобавок к этому, французу было даровано небольшое поместье, к которому он впоследствии очень привязался. Когда время его дипломатической миссии завершилось, он пожелал остаться здесь, где и прожил до конца своих дней.

Затем во времена большевистской революции довольно многочисленная, уже к тому времени, семья обрусевших французов эмигрировала на свою историческую родину. Один из потомков и теперешний владелец необычной трости прибыл в Россию, как турист на несколько дней, для того чтобы посетить родовое имение предков и прояснить, кое-какие, обстоятельства.

– Да. На машине здесь не проехать. Тут и пешком-то тяжело идти, – причитал "бомбила", спотыкаясь о крупные комья спрессованной земли, следуя за стариком. Вы наверно бывший спортсмен? Вон как лихо скачете. Я едва за вами успеваю.

– Все было. И спорт, и здоровый образ жизни. Но как видите, от инфаркта это не спасло, – ответил пожилой человек, удовлетворив любопытство собеседника.

– А куда мы собственно идем? – озадаченно произнес водитель, удивляясь тому, что он только теперь об этом спросил.

– Не пугайтесь молодой человек. Мы почти на месте, – спокойным тоном заявил старик, ступая на траву, которая зеленым лезвием отсекала черное перепаханное поле от небольшого лесного массива.

– Вы были здесь раньше?

– Можно и так сказать.

– Не понимаю, – удивленно промолвил водитель.

– Дело в том, – произнес старик, – что я почти половину своей жизни изучал дневники и документы, перешедшие по наследству от моего дальнего родственника. В этих рукописях подробно описаны жизнь, быт, порядки и архитектурные особенности этой усадьбы и ее предместий, вплоть до расположения плодовых деревьев и лесных массивов. Конечно, с тех пор многое повырубили, что-то посадили заново, но некоторые вещи, например те руины, – он указал тростью на оставшиеся далеко позади старые развалины, – сохранились. Устояла несмотря ни на что старая церковь и этот лес под сенью, которого мы сейчас находимся.

– Наверное, ваши предки зарыли здесь клад. Скорее всего, это так и есть, раз мы сюда забрались, поэтому бездорожью? – с иронией предположил водила.

– А вы недалеки от истины, – сказал собеседник, продираясь сквозь густую поросль орешника.

– Но все же. Что означает такая необычная форма ручки вашей трости, а главное эти символы которыми усеяна вся верхняя часть древка этой красивой вещицы?

– Извольте, – старик взял трость в левую руку и остановил указательный палец правой руки на инкрустированном золотом по красному дереву одном из символов. Это изображение циркуля и наугольника символизирует – закон, совесть и вечность. Мастерок и молоток – "Братство вольных каменщиков".

Сам массивный набалдашник выполнен в виде короны, которая в свою очередь означает – высшее просветление, и мудрость. Впрочем, мы уже пришли.

Старик раздвинул тростью плотные кусты и перед взором "бомбилы" возникло великолепное лесное озеро. Скорее это был большой пруд, окруженный со всех сторон плакучими ивами, плети которых свисали до самой воды. По периметру овального водоема, на расстоянии нескольких метров от берегов, на водной глади, застыли нежно зеленые спирали потревоженной ряски. Казалось, будто стая диких уток перемешала ровную, однотонную поверхность, устланную крошечной водной травой, закрутив ее в причудливые узоры, подобные тем, что мороз оставляет на озябшем стекле. И действительно, в дальнем конце пруда, где небольшой ручей, убегает тонкой прозрачной лентой в лесные дебри, ни кого не опасаясь, плавали две милые утки. Они были прекрасны в своем пестро-коричневом оперении. Перебирая лапками птицы, кружились возле яркого селезня. Важный самец периодически нырял, а через некоторое время снова появлялся на поверхности воды, но уже на несколько метров дальше, и принимался своеобразным криком подзывать своих обеспокоенных подружек. Услышав хруст надломившейся ветки пернатые любовники, сорвались с места, захлопав застоявшимися крыльями, и улетели прочь, скрывшись за кудрявой зеленью покачивающихся на ветру деревьев. С той стороны водоема, где недалеко от берега, возвышаясь среди колючего кустарника, находился покрытый лишайником огромный валун, лес казался не таким дремучим. Скорее, он был немного прореженным по отношению к близлежащим зарослям. Наверно здесь, когда-то, находилась большая поляна, которая со временем поросла молодыми побегами деревьев и кустарника. Именно в том месте, от самого берега, полого спускаясь вниз, сбегали в воду и растворялись в глубине прозрачного озера широкие каменные ступени. Старик направился туда. Подойдя к валуну, он оперся о него рукой и замер, тяжело дыша. Затем, немного переведя дух, произнес:

– Все так, как я себе и представлял.

– Что это за место? – любуясь окрестностями, произнес "бомбила". – Здесь так красиво!

– Это батенька – бывший барский пруд. Насколько я понимаю вокруг того места, где мы сейчас находимся, в свое время простиралась поляна. Здесь стояла господская купальня. В летнюю жару тут устраивались игрища. Молодые девушки упражнялись в "серсо", под тенистыми деревьями накрывались столы с прохладительными напитками и легкими яствами. Возможно, на этом самом валуне загорала некая прелестная княгиня. Затем люди, переодевшись в кабинке в купальные костюмы, гурьбой сбегали по этим белокаменным ступеням в прохладные чистые воды и плескались как дети, поднимая в воздух радужные невесомые брызги. Скорее всего, так и было, – с ностальгическими нотками в голосе произнес старик. – Но все это ушло и вряд ли возвратиться. Но мы здесь совершенно по другому поводу.

Пожилой мужчина оставил трость на траве и принялся обследовать валун. Обойдя его несколько раз, он остановился. Затем, зачистив от лишайника одну из сторон камня, он удовлетворенно воскликнул:

– Есть!

Подойдя поближе, водитель увидел на гранитной махине небольшую зарубку, словно сделанную топором.

– И что это означает? Недоумевая, произнес он, уставившись на спутника.

– Скоро мы все узнаем. Узнаем, – твердил человек, разгребая ботинком многолетний слой опавшей листвы у подножья валуна, – пока я еще ни в чем неуверен. Будьте так добры, выкопайте вашей лопатой небольшую яму именно в этом месте, – он указал пальцем на клочок земли расположенный непосредственно у края валуна.

– И глубоко копать?

– Ну, может быть, на метр-полтора. Точно сказать не могу.

– Ничего себе небольшую, – буркнул "бомбила" вырезая в указанном месте широкий кусок дерна.

Почва была рыхлая и через четверть часа у подножья камня образовалась приличная яма, на краю которой, свесив ноги, сидел взмыленный человек, размышляя, о том стоит ли копать дальше.

– Возможно, я ошибся, – озадаченно произнес пожилой мужчина, вглядываясь в глубину зияющего в земле подкопа.

Яма уходила прямо под камень и возникла опасность смещения этой махины с ее законного места.

– Попробуйте, взять немного левее, – посоветовал старик, когда его спутник все же решился копать дальше.

Через минуту лопата наткнулась на край какого-то предмета, который, по звуку скребущей по нему лопаты, напоминал изделие из керамики или чего-то подобного. Находка оказалась квадратным ящиком размером с небольшой сундучок, и была тщательно обмазана толстым слоем глины – по видимости, обожженной, затем, в печи. "Бомбила", с большим усилием вытащил предмет на поверхность и поставил к ногам сгорающего от нетерпения старика.

– Не тяните, молодой человек! – возбужденно произнес тот, – разбейте же скорее эту чертову оболочку.

Водитель взял монтировку, и аккуратно ударил по предмету. При ударе, от него откололся небольшой кусок глины, а в левый нижний угол устремилась глубокая трещина. Со второй попытки глина лопнула, как перезревший арбуз, разделившись на две неровные половинки. Словно птенец, вылупившийся из яйца, перед взором изумленных людей возник диковинный бронзовый ларец, который пощадило время. Он выглядел так, будто искусный мастер только вчера закончил над ним работу, а уже сегодня принес для оценки привередливому заказчику.

Над лесом появилась небольшая стая уток. Она сделала несколько кругов над лесным водоемом и, заметив присутствующих на берегу людей, снова исчезла за лесом, недовольно покрикивая с высоты.

Старик стоял на коленях перед раскрытым ларцом, перебирая его содержимое.

– Я сделал это, – с дрожью в голосе произнес он. – Выходит я, не напрасно прожил свой век, – с его губ слетел неуместный смешок.

Лицо его исказилось, словно старик с трудом сдерживал смех. Но не сдержался.

И вот уже безудержно хохотал, словно растворившись в нездоровом истерическом смехе. Но вдруг умолк, повалился на землю и стал с жадностью глотать воздух, схватившись за сердце.

– Что с вами? – "бомбила" быстро подскочил к человеку, в одно мгновение расстегнул ему верхние пуговицы шелковой рубашки и аккуратно стянул с него давящий грудь пиджак.

– Лекарство. Лекарство, – шептал старик не в силах пошевелиться.

– Вы забыли?! Ваши таблетки закончились, – выкрикнул перепуганный водитель, подкладывая спутнику под голову пиджак наспех сложенный в виде маленькой подушечки. – Постойте! У меня в машине есть автоаптечка, и в ней наверняка должен быть нитроглицерин или, в крайнем случае, валидол. Вы сможете, некоторое время побыть один пока я добегу до машины? Пожилой человек одобряюще опустил веки и на время забылся.

На весь путь до машины и обратно у водителя ушло чуть больше получаса. Вернувшись назад, он обнаружил старика сидящим на земле, опершись спиной на валун. Его глаза смотрели куда-то вдаль, а безвольные кисти рук распластались по земле, словно брошенные плети. "Бомбила" все понял. Пассажир приказал долго жить. Постояв некоторое время возле трупа, человек подошел к нему и опустил пальцами остывающие веки.

"– Что же делать? Что теперь делать?" – металась в голове одна-единственная фраза, словно бильярдный шар не желающий зайти в лузу.

Затем его взгляд упал на распахнутый ларец, где все содержимое было прикрыто бардовой бархатистой материей. Он подошел к находке, опустился на колено и резким движением сдернул покров с таинственного сундука. Вглядываясь в то, что возникло перед его глазами, парень почувствовал, как руки стали предательски подрагивать, а в кровь словно впрыснули немереную дозу адреналина. Он почувствовал себя экстремалом, падающим с неимоверной высоты и борющимся с неисправным парашютом. Ларец доверху был наполнен масонскими реликвиями, золотыми монетами и драгоценными украшениями. Прямо сверху отражая собой безоблачное небо, лежал золотой мастерок с выгравированными на узорчатой ручке непонятными парню символами. Чуть ниже выступала ножка диковинного циркуля изготовленного из того же благородного металла. Немного в стороне красовался перстень с изображением короны и продетого сквозь нее наклоненного креста, а также женские и мужские украшения многие из которых были украшены довольно крупными бриллиантами. Он захлопнул сундучок и задумался:

"Как поступить с телом и драгоценностями?" – перебирал он в голове все возможные варианты. – "Заявить в милицию – не выход. На меня же все и повесят. Скажут, довел иностранца до инфаркта, чтобы завладеть сокровищами. Все отберут, а меня посадят. Оставить все как есть, и смотаться – тоже не дело. Тачку-то мою наверняка заприметили возле церкви. Будут проводить расследование и по машине, наверняка, на меня выйдут. Да и такое богатство жалко терять. Остается одно".

"Бомбила" закрыл ларец и отнес в соседние кусты. Затем подтянул покойника к яме. Спрыгнув вниз, он аккуратно протащил мертвое тело под самый валун. Выбравшись после этого на поверхность, человек осмотрелся. Немного в стороне, едва выглядывая из травы, торчала ручка стариковой трости. Вещь парню, конечно, нравилась, но по этой штуковине, впоследствии, могли выйти и на это дело.

"Не надо жадничать" – решил парень и бросил трость в яму, где покоился ее хозяин. Быстро закопав могилу и тщательно скрыв все следы, он припорошил место старыми листьями, которых в округе валялось великое множество.

Он взял ларец и, продираясь сквозь заросли, направился, направляясь к противоположной стороне водоема. Затем взял немного правее и вскоре вышел из леса, оказавшись далеко от того места, где они вместе с умершим стариком пересекали пашню. С этого края насколько хватало взгляда, простиралось ровное скошенное поле. Сюда вполне можно было подъехать на легковой машине. Мужчина припрятал сокровища в плотном валежнике и быстрым шагом отправился за авто.

– Здравствуйте молодой человек. Рад вас снова видеть, – пролепетал добродушный еврей, завидев старого знакомого. – Чем дядя Давид может помочь на этот раз, – он прищурил глаза, приподняв над седыми бровями круглые золоченые очки которые с виду напоминали чеховское пенсне. Этот пожилой, еврей не раз выручал "бомбилу", покупая у него некоторые вещи забытые рассеянными пассажирами в его машине. Старенькая антикварная лавка, которую изредка посещал парень, находилась в центре города и была очень популярна в среде людей профессионально занимавшихся оборотом старинных предметов, а также среди мелких жуликов и карманников.

– Ко мне попали некоторые вещи, – осторожно начал объяснять парень, – ценность которых я…

– Ну, смелее, смелее дорогой. Дяде Давиду можно доверять. Ведь я ни разу вас не подвел? Не так ли?

– Да, да. В общем, посмотрите сами, – "бомбила" оглянулся и, убедившись, что в магазинчике они одни достал из сумки и положил на стол перед глазами перекупщика тот самый золотой мастерок.

Удивленный еврей на некоторое время застыл, как зачарованный не в силах оторвать взгляд от предмета. Затем, очнувшись, он взял его в руки и взглянул на парня:

– Вы позволите мне на минутку удалиться вместе с этой вещью?– спросил он и, получив одобрение, скрылся за зеленой дверью. Где, по-видимому, находилась мастерская, в которой он проводил экспертизу предлагаемых ему предметов.

– Вы удачливый человек, скажу я вам, – произнес хозяин лавки, вернувшись через некоторое время. – Только счастливчик может быть обладателем такой редкой и необычайно престижной, в определенных кругах, вещи.

– Но, не могли бы вы назвать ее цену, – сгорая от нетерпения, выговорил "бомбила".

– Скажу вам по секрету, – Давид перешел на шепот, словно его кто-то мог услышать, – она бесценна.

– Но всякую даже, как говориться, бесценную вещь можно продать главное найти покупателя. И вот еще, – парень достал из внутреннего кармана своей коричневой ветровки небольшую кипу цветных фотографий и передал Давиду.

Еврей, внимательно рассмотрев каждую, взглянул собеседнику прямо в глаза и недоверчиво произнес: – И что, это все у вас имеется?

– Конечно, – чуть сконфуженно произнес парень, – или вы думаете, я сюда пришел просто так, немного позабавиться.

– Это серьезное предложение молодой человек. Если вы действительно обладаете этими предметами, то можете считать себя богатейшим из людей. Он еще раз перебрал каждую фотографию и продолжил. – Но все это лишь красивые драгоценные вещи. И они замечательно смотрелись бы у кого-то в коллекции или, например, на шее у кокетливой красавицы, Давид указал на снимок с изображением прекрасного колье с платиновыми подвесками, где внушительные брильянты обрамлены изящными изумрудами. Но вам нужны деньги. Ведь так? – он снова посмотрел на парня и добавил: – А чтобы все это превратить в конвертируемые средства нужно какое-то время и… солидный покупатель. Вы спросите, почему солидный? Да потому что, судя по моим предварительным подсчетам, если учесть, что все эти вещи подлинны, а также взяв во внимание их художественную и антикварную ценность сумма, вырученная за все это, составит астрономическую цифру.

– Ну не томите меня, пожалуйста, Давид! Говорите!

– Более ста миллионов евро, но возможно и в несколько раз больше,– выдохнул еврей и уставился на забегавшие глазки собеседника. – Я готов взяться за это дело и в случае удачного исхода моя доля составит… пятьдесят процентов от вырученной суммы.

– Пятьдесят процентов?! – удивленно произнес "бомбила", – это круто.

– Молодой человек… Вы являетесь только владельцем этого сокровища, а вся работа и риск будут лежать на мне. Поверьте, это дорогого стоит. Но я сделаю для вас больше – я не спрошу, откуда все это?

Немного посомневавшись, прикинув все, за и против, парень дал согласие. Они ударили по рукам, подписав, таким образом, негласный контракт.

– Оставьте мне, пожалуйста, свой номер телефона и фотографии. А это, – Давид осторожно придвинул мастерок к руке парня, – пока спрячьте, и подальше. В течение месяца я вам обязательно позвоню, и мы определим план дальнейших действий.

Подельники пожали, друг другу, руки, "бомбила" вышел из помещения, а массивная буковая дверь звякнула на прощание бронзовым колокольчиком.

Долго ждать не пришлось. Через три дня Давид позвонил парню, после чего они встретились в уютном кафе, где и решили все вопросы, обсудив нюансы, касающиеся известного дела. Покупатель нашелся быстро. И это не удивительно. Масонское братство готово было отдать последние деньги за реликвии, которые до сих пор считались безвозвратно утраченными. Щепетильный еврей сделал все тонко и аккуратно. Он даже помог отрыть персональный счет на имя своего партнера, и приобрести небольшой особнячок в штатах, и даже получить вид на жительство в той же стране. Сам он, конечно, тоже не остался внакладе.

Теперь "бомбила" сидел, как говориться, на чемоданах. Через два месяца, пока утрясутся все бюрократические формальности, которыми занимался нанятый им адвокат – намечен отъезд из страны. Жена и дети были счастливы. Все давно мечтали оставить нестабильную родину и уехать в более предсказуемое и защищенное государство. Своего сына, он определил в престижный колледж, где по приезду на новое место жительства тот сразу должен приступить к учебе. Дочку, которой надлежало пойти в первый класс, также пристроили в солидное учебное учреждение. Все последнее время с детьми занималась пригашенная, высокооплачиваемая, преподавательница английского языка.

Квартира и старенькие "Жигули" подготовлены к продаже, а новые хозяева уже вступали в свои права сразу же после отъезда семьи. В общем, все складывалось замечательно. Парень даже стал понемногу забывать, откуда на него свалилось это богатство?! Каким образом он стал владельцем огромных банковских счетов?!

На улице стоял конец августа. Уставшие от летней жары деревья сбрасывали отдельные пожухлые листья, подбирая для себя элегантные желто-красные наряды, и не спеша, готовились к торжественному осеннему дефиле.

Даже теперь когда "бомбила" стал немыслимо богат, он не перестал заниматься извозом. Это занятие оставалось у него в крови, и парень нет, да и разъезжал на своей "копеечке" по соседним улицам в поисках потенциальных клиентов. Делал он это не из-за денег. Нет. Ему скорее не хватало простого общения, к которому он так привык. С официальной работы "бомбила" уволился, а его начальник на прощание, в знак благодарности за хорошее исполнение своих обязанностей, выписал ему небольшую премию.

Во время одной из таких вылазок, когда на улице уже темнело, а горожане спешили после работы домой, парень заметил священника, вероятно католика, стоявшего на краю тротуара, в надежде поймать вечернее такси. Он был облачен в черный костюм, а пальцами левой руки перебирал желтые четки, которые удивительно сияли при свете фар подъехавшей машины. Когда священник открыл дверь автомобиля и заглянул внутрь, у парня перехватило дыхание. Он даже отпустил руль и стал медленно отползать, пока выпуклый подлокотник не уперся ему в подреберье. Лицо пастыря, как две капли воды, походило на физиономию старика, владельца диковинной трости. И если бы "бомбила" не знал, что тот мертв, то, наверняка, отдал бы богу душу прямо там, в своей машине.

– Мне, хотеть ехать аэропорт! Я, встречать мой коллега! – с ужасным акцентом прогнусавил священник. Затем, немного смутившись, произнес: – Почему вы на меня так смотреть? Я очень пльохо сказать по рюсски?

Убедившись, что все в порядке, а человек просто очень похож на умершего старика, парень успокоился.

– Нет проблем, – проговорил он, – сто баксов вас устроит?

– Да, да. Я дать вам такие деньги, но мне надо бистро, самолет, нельзя опоздать! – он плюхнулся на переднее сиденье, прикрыл глаза и принялся, перебирать камни четок, шепча обветренными губами вечернюю молитву.

"До аэропорта не меньше часа езды," – прикинул бомбила, – "учитывая пробки – все полтора. По окружной еще дольше. Самый короткий путь через бульвар, мимо моего дома. Да, это наилучший вариант," – он резко принял влево и, проигнорировав две сплошные линии, развернулся в обратном направлении.

Машина двигалась по бульвару с приличной скоростью, а сильный боковой ветер, прорываясь между домами, временами встряхивал людей, не давая водителю расслабиться, и насладиться свежеуложенным асфальтом. Вскоре показался его дом – старая, облезлая хрущевка. Он с трудом отыскал свои окна. Свет не горел.

"– Где же моя семейка?"– подумал "бомбила". – "Пацан, наверняка, во дворе с друзьями. Жена с дочкой собирались в магазин, на соседнюю улицу".

– Мы можем не успевать! Бистро, бистро! – затараторил вдруг очнувшийся пастырь, – я платить вам двести баксов, только очень торопится!

Эта фраза подействовала на прожженного извозчика – словно красная тряпка на разъяренного быка, и он инстинктивно надавил на педаль акселератора…

И снова лицо. Детское, до умиления родное лицо дочери. Оно увеличивалось, с бешеной скоростью. Их взгляды встретились. Они находились совсем рядом, и далеко. Людей разделяло стекло – прочное стекло автомобиля.

"Все это уже было," – стучало у него в мозгах – "было давно. Это проклятое дежавю".

И темнота… Затем слабый свет… После плачь. Рыдание обезумевшей от горя жены склонившейся над бездыханным маленьким телом. Разбитая машина стояла на обочине, обняв искореженным капотом фонарный столб. "Бомбила" приоткрыл глаза. Его онемевшие ноги сдавило распертым железом.

"– Что с пассажиром?" – пульсировало у него в висках. – "Что с ним?" – парень, с неимоверным усилием, превозмогая адскую боль, повернул голову в сторону соседнего кресла. Рядом никого не оказалось. Только желтые четки, свернувшись гремучей змеей, покоились на промятом сиденье. Они лежали, источая слабое свечение, походя на выложенный магический круг. Затем скрепленные между собой камни замерцали зелеными искрами, и растворились в угасающем сознании человека, расползаясь бледными удаляющимися всполохами.

– Эти уроды – большего не заслуживают, – произнес озлобленный санитар, вываливая содержимое половника в очередную алюминиевую миску. Затем, брезгливо стерев тряпкой со стола пролившуюся жидкость, обратился к пожилой коллеге: – На! Неси им это дерьмо.

– Тише! Тише! – негромко зацыкала женщина в нестиранном, белом халате, ставя посуду с пищей на широкий потемневший поднос, – они, же услышат!

– Да, хрен с ними. Они все равно ничего не соображают.

– Э-э-э, не скажи, – заговорщически пролепетала она. Среди них есть всякие. Не все такие, какими кажутся. Здесь кто от тюрьмы косит, а иные от мира отдыхают, – сказала женщина и перекрестилась.

– Как это от мира? – спросил, недоумевая, быковатого вида санитар.

– Одни люди в монастырь идут ну, а те, кто в бога не верит, сюда, в "дом скорби" стремятся.

– А медкомиссия?

– Молодой ты, да глупый. Знаешь, сколько способов, а главное причин сюда попасть существует?!

– А тот хромой? – санитар кивнул на молодого человека, который проковылял через всю столовую и притаился в углу, задумчиво уставившись в одну точку, – с виду вроде нормальный, только угрюмый чересчур.

– Этот бедолага дочку свою на машине сбил, с тех пор умом-то и тронулся. Вообще он смирный. Но бывают минуты, когда на него вдруг что-то находит. То – начинает головой о стены долбиться, а иной раз норовит глаза себе выдавить. Только намедни смирительную рубашку сняли.

– Ну, этот не жилец. Знавал я таких, – смягчившись, вздохнул санитар и повесил половник на край здоровенной кастрюли.