Горячая кровь

6

Утром, придя на работу, Клэр взяла отчет ночной смены, предупредила всех, кому могла понадобиться, что будет у себя, и закрылась в своем кабинете. Она видела на стоянке у больницы мотоцикл, значит, Блейк где-то здесь и рано или поздно ей придется с ним столкнуться. Клэр предпочла бы, чтобы это произошло как можно позднее.

Но Клэр недооценила Блейка. Раздался короткий решительный стук, не дожидаясь ответа, Блейк вошел в кабинет и быстро закрыл за собой дверь. Клэр усилием воли заставила себя посмотреть ему в глаза — и похолодела от того, что в них увидела. Блейк не стал ходить вокруг да около.

— Клэр, я прошу у вас прощения. Не знаю, что еще сказать.

Некоторое время она молчала, вглядываясь в его лицо, но оно оставалось совершенно непроницаемым, глаза были какими-то пустыми. Не верилось, что перед ней тот же самый человек, который вчера вечером полностью утратил контроль над собой. Нет, не полностью, мысленно поправила себя Клэр. Он дал выход напряжению единственным способом, который оставило ему общество, где в мужчине ценятся выдержка и мужество, но даже тогда не утратил контроля над своими истинными чувствами. Однако что было причиной этого мощного взрыва?

— Мне не нужны извинения, Блейк, — сказала наконец Клэр. — Я предпочла бы узнать, почему это случилось.

— Предлагаю ответ: потому что я самовлюбленный, безголовый, эгоистичный мерзавец, напрочь лишенный порядочности.

Клэр покачала головой.

— Не пойдет, это не ответ.

Блейк невесело рассмеялся.

— Все никак не успокоитесь?

Клэр услышала в его словах досаду и решила, что нужно действовать помягче.

— Я хотела вам помочь. Уж если на то пошло, это я должна извиняться. Простите, я слишком сильно на вас надавила… — Она дотронулась до его руки повыше локтя и почувствовала, как напряглись мышцы под ее пальцами.

— Клэр, и вы еще можете ко мне прикасаться после того, что случилось? — свистящим шепотом спросил Блейк. — Я же вас изнасиловал!

— Нет, это не так. Думаю, я подсознательно понимала, к чему идет дело, еще когда пошла за вами на второй этаж. Я виновата не меньше вашего, а может, и больше. Я-то, по крайней мере, была трезва! — Клэр протянула руку к его лицу, но тут же опустила. — Как голова?

Блейк криво улыбнулся.

— Спасибо, паршиво. Но после вашего ухода я больше не пил. — Он вздохнул. — Значит, я должен вам все объяснить?

Их взгляды встретились, и Клэр наблюдала, как выражение его глаз постепенно меняется, в них появляется теплота и, как ни странно, нечто похожее на уважение.

— Можете приехать ко мне сегодня вечером, скажем, часов в семь? Я приготовлю что-нибудь на ужин.

Клэр колебалась. Снова остаться с ним наедине в его коттедже? Чем это может закончиться? Ведь то, что мучило Блейка вчера, никуда не делось, его проблемы по-прежнему не решены. И все же ее так и тянуло согласиться. Может, она сошла с ума? Блейк понял ее сомнения.

— Вам ничто не угрожает.

— То же самое вы говорили вчера вечером.

Он отвел глаза.

— Я знаю, после вчерашнего в это трудно поверить, но вы можете мне доверять. Я приглашаю вас к себе потому, что в доме есть некоторые вещи, которые мне хотелось бы показать вам.

— Вот как? И что же это?

— В основном фотографии, немного рисунков, еще кое-что.

— Хорошо, я приду.

Блейк снова посмотрел ей в глаза, на этот раз с некоторым недоверием.

— Правда?

— Да, а что, вы считаете, я пожалею?

— Нет!

На этот раз Клэр ему поверила.

Блейк шагнул к двери.

— Мне нужно идти, скоро привезут Тима, я обещал сам им заняться. Думаю, надо сделать ему анализы, проверить, не подхватил ли он инфекцию. Кстати, об инфекциях. Можете быть спокойны, от меня вы ничего не подхватите, в том числе и беременность.

Он ушел, а Клэр долго смотрела на закрытую дверь. Еще одна страничка в загадочном манускрипте под названием «Блейк Джордан». Клэр точно знала, что он не предохранялся. Как же понимать его слова, что она не забеременеет? Не в этом ли кроется причина его переживаний? Может, Тим Хейган напомнил Блейку, что он не может иметь детей? Но в течение недели он занимался и другими маленькими пациентами и все было нормально. В чем же дело? Вечером она все узнает, нужно только набраться терпения. Похоже, день предстоит долгий.

В действительности день оказался не только долгим, но и трудным. Поступило несколько пациентов со сложными переломами, в том числе дети, и чужая трагедия оттеснила в сознании Клэр собственные проблемы на второй план. Часам к двум обстановка стала поспокойнее, и Клэр решила, что наконец может себе позволить ланч. Но в это время перед больницей, взвизгнув тормозами, остановился пикап. Мужчина, сидевший за рулем, выскочил, распахнул заднюю дверцу и наполовину вынес, наполовину выволок женщину. Видя это, Клэр тут же послала ему на помощь санитаров и сама поспешила навстречу.

— Что случилось?

— Она схватилась за грудь, упала с лестницы и потеряла сознание. Мы украшали дом к празднику… Ради Бога, она поправится?

Женщину уложили на каталку и повезли в реанимацию.

— Уитни, вызовите доктора Джордана, — на ходу отдала распоряжение Клэр, и девушка бросилась его исполнять. Не теряя времени, Клэр стала расспрашивать мужа больной: — Она принимает какие-нибудь лекарственные препараты систематически?

— Нет, не принимает.

— Хронические заболевания?

— Нет, жена никогда ничем не болела, и вдруг такое…

— Сколько ей лет?

— Тридцать семь. Почти тридцать восемь.

— Вы ее муж?

— Да, меня зовут Нед Джексон, а ее — Элис.

Вернулась Уитни.

— Доктор Джордан сейчас будет.

— Спасибо, Уитни. Проводите мистера Джексона в приемную и выясните у него все, что нам нужно знать о его супруге. Проверьте, не заведена ли у нас на нее карточка.

Как только Уитни и Джексон ушли, появился Блейк.

— В чем дело?

— Как я поняла, пациентка пожаловалась на внезапную боль в груди и потеряла сознание. Ритмы сердца неровные, возможна фибрилляция.

Вводя Блейка в курс дела, Клэр одновременно раздевала пациентку. Как только она освободила грудную клетку, Блейк приступил к осмотру.

— Фибрилляция налицо. По-моему, у нее инфаркт.

— Мне тоже так кажется, — поддакнула Клэр.

— Попробуем применить дефибриллятор. — Блейк велел Клэр отойти в сторону. — Так-то лучше, — добродушно проворчал он минуту спустя. — Клэр, возьмите у нее кровь на анализ, затем введем ей стрептокиназу, может, это ее поддержит. Кто у нас сегодня на дежурстве?

— Морис Пачини, я ему позвоню.

Клэр отошла к висящему на стене местному телефону, позвонила на сестринский пост и попросила вызвать Пачини, затем вернулась к пациентке. Несмотря на улучшение сердечного ритма, выглядела Элис по-прежнему плохо, кожа была холодной, липкой, землистого оттенка. Клэр встретилась взглядом с Блейком, и тот мрачно покачал головой.

— Хорошо бы узнать, заведена ли на нее карточка.

— Муж говорит, что она не ходила к врачам, но я на всякий случай поручила проверить.

В это время вернулась Уитни.

— Я нашла карточку миссис Джексон, она наблюдалась у доктора Пачини, кажется, ее муж об этом не знал.

Блейк и Клэр переглянулись.

— Что вы ему сказали, Уитни? — встревоженно спросила Клэр.

— Ничего. Я спросила, не знает ли он, не ходила ли его жена в последнее время на прием к врачу. Мистер Джексон ответил, что нет. А после того, как я связалась с регистратурой и они нашли карточку, я с ним еще не разговаривала.

Клэр расслабилась.

— Хорошо, Уитни. Миссис Джексон еще не пришла в сознание, но ее муж может зайти на минутку, не так ли?

Она вопросительно посмотрела на Блейка. Тот кивнул.

— Я его приведу, — сказала Уитни.

Наступила тишина, нарушаемая лишь слабым шипением газа в кислородной маске, которую приложили к лицу миссис Джексон. Блейк и Клэр все еще смотрели друг на друга, и Клэр вдруг обнаружила, что не в силах отвести взгляд. Недавнее отчуждение в глазах Блейка исчезло, вместо него появилась такая незащищенность, ранимость, что Клэр была потрясена.

— Я сделал вам больно? — спросил Блейк.

Клэр все-таки отвела взгляд и тихо прошептала:

— Нет. — Она посмотрела на самописцы кардиографа и деловито заметила: — Линия не очень хорошая.

— Да, неважная. Послушаем, что скажет Пачини.

Но Пачини не успел прийти вовремя. Через несколько секунд, как Уитни вернулась с мистером Джексоном, у Элис произошел второй, еще более обширный инфаркт. Клэр стала отрывисто отдавать распоряжения. Уитни чуть ли не силой увела мужа больной в приемную. Были предприняты отчаянные попытки спасти больную, но ее сердце перестало биться, и, что бы врачи ни делали, самописцы выдавали прямую линию. Клэр в отчаянии посмотрела на Блейка.

— Это так несправедливо, ей всего тридцать семь!

Он вздохнул.

— Жизнь вообще несправедлива. По крайней мере, ее смерть была быстрой.

— Вы считаете, что это лучше, чем заранее знать о приближении смерти, приготовиться к ней?

— К смерти невозможно приготовиться. Смерть — это конец всему, это самое страшное, к ней нельзя привыкнуть.

Блейк развернулся и быстро зашагал по коридору в сторону своего кабинета. Клэр замерла, глядя ему вслед. Ее не покидало ощущение, что Блейк говорил, основываясь на собственном опыте. Не здесь ли скрыта его тайна? Клэр посмотрела на часы: еще три-четыре часа, и она узнает ответ.

Вечером Клэр переоделась в джинсы и исландский свитер. Она понимала, что Блейк наверняка догадается, почему она закуталась с головы до пят, но тем не менее не отказалась от своего намерения, надеясь, что лишенная и намека на игривость одежда поможет установить хоть какую-то границу между ними. Однако это не помешало ей наложить макияж, хотя и неброский: Клэр слегка тронула губы помадой, подкрасила ресницы и нанесла по капельке духов за уши.

Когда Клэр подъехала, Блейк во дворе колдовал над жаровней, от которой шли упоительные запахи. Увидев машину, он помахал Клэр и двинулся ей навстречу. Клэр вышла из машины, Блейк наклонился к ней, положил одну руку ей на плечо и поцеловал в щеку — точнее даже не поцеловал, а лишь легонько коснулся губами, но для Клэр и это было слишком. Рука, лежащая на ее плече, казалось, жгла кожу через свитер, а щеку в том месте, где Блейк коснулся ее губами, слегка покалывало.

— Спасибо, что приехали, я сомневался.

— Но я же обещала, — напомнила Клэр.

Блейк улыбнулся.

— Да, вы правы, мне пора бы уже уяснить, что вы не отступаете от своих обещаний.

Клэр усмехнулась.

— Да, я такая, привыкла идти до конца — наверное, потому, что вечно не понимаю, когда пора остановиться.

Глядя на Клэр с высоты своего роста и все еще не убирая руку с ее плеча, Блейк рассеянно погладил большим пальцем ключицу. Его губы перестали улыбаться, но в глазах улыбка еще не погасла.

— Проходите, давайте пировать, — пригласил он. — Надеюсь, вы не вегетарианка?

— Ну… сегодня пятница, а по пятницам добрые католики…

— Вы серьезно? Если да, то я могу быстренько состряпать что-нибудь другое.

— К сожалению или к счастью, но я не отношу себя к «добрым католикам», — призналась Клэр с улыбкой. — Правда, родные не оставили попыток меня перевоспитать, мама все еще надеется, что я как порядочная ирландская девушка наконец остепенюсь, выйду замуж и нарожаю кучу детишек. А на меня подобная перспектива нагоняет тоску.

Блейк как-то странно посмотрел на нее.

— Напрасно. В вас сочетаются теплота, нежность, юмор и здравый смысл как раз в нужных пропорциях, из вас получится отличная мать.

— Что вы! — ужаснулась Клэр. — Мать из меня была бы отвратительная, я вовсе не хочу отказываться от карьеры, чтобы менять пеленки.

— Материнство — это не только пеленки.

Блейк попытался произнести эту фразу непринужденно, но не сумел, в голосе послышалось непонятное Клэр напряжение. Она нахмурилась.

— У вас что, есть дети?

С его лицом снова стало происходить нечто странное. Клэр уже видела в глазах Блейка такое выражение, и оно ее пугало.

— Нет, — коротко бросил он и, отойдя от Клэр, вернулся к жаровне.

Два шага вперед — три назад, подумала Клэр. Делая вид, будто ничего не заметила, она пошла за Блейком.

— Пахнет аппетитно, что это?

— Цыпленок в специях. Присмотрите за ним, пока я сооружу салат?

— Конечно. А могу я еще чем-нибудь помочь?

Блейк отрицательно замотал головой.

— Что будете пить?

— Что-нибудь безалкогольное, я за рулем.

— Минеральная вода подойдет?

— Подойдет.

Блейк пошел к дому, Клэр проводила его взглядом. Как и она, он был в джинсах и свитере. Забавно, они оделись одинаково — вероятно, по одним и тем же причинам, — но это ничего не изменило, потому что главное происходило в глазах. Всякий раз, когда Блейк просто смотрел на нее, у Клэр внутри все пело, но когда она видела уже знакомый потухший, даже какой-то мертвый взгляд, то у нее сжималось сердце. Терпение, напомнила себе Клэр, нужно набраться терпения, и Блейк все расскажет сам.

Он вернулся с миской салата и двумя тарелками. Они устроились на двух скамейках, врытых в землю по обе стороны от деревянного стола, но около девяти часов комары загнали их в дом. К этому времени ни гостья, ни хозяин не затронули тему, ради которой они сегодня встретились.

На кухне Блейк стал убирать остатки еды в холодильник, Клэр вызвалась помыть посуду. Ее взгляд упал на детский рисунок в простой сосновой рамке. Рядом с человеческой фигуркой, нарисованной и раскрашенной нетвердой детской рукой, крупными буквами было написано слово «папа». Было что-то до боли трогательное в этом неумелом рисунке.

— Кто это рисовал?

Блейк поднял голову, и Клэр внезапно почувствовала, что он снова отдаляется от нее.

— Мой сын.

Вот оно, поняла Клэр. Она осторожно, как будто боясь разбить, положила чистые вилки на стол.

— Понятно.

— Вы уверены?

— Честно говоря, не совсем. Блейк, расскажите мне, прошу вас, поговорите со мной.

Он кивнул, молча взял Клэр за руку, подвел к дивану, усадил ее, сел рядом и только потом заговорил. Тихий, до странности бесстрастный голос яснее, чем что-либо, показал Клэр, как много горя Блейк носит в себе.

— Его звали Энтони, Тони. Он родился шестнадцать лет назад, и в его первую зиму мы поняли, что с ним что-то не так. Я тогда проходил практику в отделении педиатрии и решил показать Тони своему руководителю. Оказалось, у Тони врожденный порок сердца, очень тяжелый, с такими и сейчас долго не живут. Ему сделали операцию, но это не помогло, у него стала скапливаться мокрота в легких, он часто задыхался.

Клэр закрыла глаза. Теперь все встало на свои места, стало ясно, почему на Блейка так сильно подействовала встреча с Тимом Хейганом.

— Тони нуждался в уходе, в физиотерапевтических процедурах. Мы делали все, что могли, но ему не становилось лучше. Как на грех, работая в педиатрическом отделении, я ухитрился заразиться эпидемическим паротитом, в просторечии свинкой. Взрослые переносят эту в общем-то пустяковую болезнь довольно тяжело, для меня она обернулась тем, что я больше не могу иметь детей.

У Клэр чуть было не вырвался сочувственный возглас, но она сдержалась, понимая, что Блейка может обидеть ее реакция.

— Со временем стало ясно, — между тем продолжал он, — что моя жена не имеет ни достаточных навыков, ни терпения, чтобы обеспечивать Тони тот уход, в котором он нуждался. В один прекрасный день Джулия поняла, что такая жизнь не для нее, она хочет иметь других детей, желательно здоровых, и нормального мужа. Ей даже не хватило духу сказать все это мне в глаза, она отделалась запиской. Я просто однажды вернулся с работы и не обнаружил ее дома. Тони лежал один и плакал от голода. С тех пор я больше ни разу не видел Джулию. Даже бумаги на развод мне передал ее адвокат.

Тут уж Клэр не смогла промолчать, да и не сочла нужным.

— Как, она ни разу не поинтересовалась своим сыном?! — ужаснулась она.

Блейк покачал головой.

— Ни разу.

— Сколько Тони было лет?

— Еще и двух не исполнилось.

У Клэр защипало в глазах.

— Просто в голове не укладывается, как мать могла бросить больного ребенка!

Он пожал плечами.

— В жизни всякое случается. Когда Джулия нас бросила, я взял отпуск за свой счет и обратился за помощью к родителям. К счастью, мои мать и отец согласились ухаживать за Тони, пока я работаю. Я продал наш домик и переехал с сыном к ним. Правда, мне пришлось тратить очень много времени на дорогу до работы, я недосыпал и как-то раз даже заснул на дежурстве, но постепенно привык к новому распорядку, втянулся. Так продолжалось до тех пор, пока Тони не исполнилось десять. Затем я понял, что нужно что-то менять. Мои родители уже были немолоды, у мамы начались неполадки с сердцем. Я решил, что им нужно от нас отдохнуть. Мы с Тони переехали от них, я нанял в экономки бывшую медсестру, вышедшую на пенсию, и она не только вела дом, но и могла в мое отсутствие сделать любую необходимую Тони процедуру.

Блейк замолчал. Клэр ждала продолжения и боялась его.

— Несмотря на уход и лечение, состояние Тони стало ухудшаться. Из-за ослабленного иммунитета он часто подхватывал инфекции. Три года назад он умер, прожив всего тринадцать лет.

Блейк замолчал. Мрачно уставившись на рисунок, Клэр зажмурилась, чтобы не расплакаться. «Смерть — это конец всему, и это самое страшное, к ней нельзя привыкнуть», — вспомнилось ей.

Услышав чирканье спички, Клэр открыла глаза. Блейк закурил и откинулся на спинку дивана, все еще глядя на детский рисунок. На его щеках блестели влажные дорожки.

— Мне его до сих пор не хватает, — тихо сказал он. — Сын был для меня всем, моей жизненной силой, вместе с ним во мне что-то умерло. Я с самого начала знал, что Тони обречен, став постарше, он тоже стал понимать, что умрет, но когда это случилось… Мне понадобилось много времени, чтобы как-то смириться со смертью сына и жить дальше. Но иногда, как вчера, кто-то или что-то снова напоминает мне о моей потере.

Блейк повернулся к Клэр.

— Вы попали под горячую руку. Простите меня, если можете.

Клэр коснулась ладонью его мокрой от слез щеки и прошептала:

— Не знаю, что и сказать.

— Ничего не говорите, просто позвольте мне обнять вас.

Блейк выбросил сигарету в пепельницу и протянул руки к Клэр. Она придвинулась к нему, крепко обняла его и положила голову ему на грудь.

Клэр не могла бы с уверенностью сказать, когда безмолвное утешение сменилось чем-то большим, да и сменилось ли вообще. Вероятно, сочувствие к Блейку росло и крепло, пока не захватило ее целиком, поглотив все остальные эмоции. Но в какой-то момент Клэр почувствовала, что руки Блейка стали гладить ее спину и плечи, затем пальцы утонули в ее волосах, он обхватил ее голову ладонями, медленно наклонился и припал к губам.

Казалось, поцелуй длился целую вечность. Клэр издала приглушенный стон и пошевелилась. В то же мгновение Блейк отпустил ее, резко выпрямился и прерывисто вздохнул.

— Простите, я не собирался вас целовать.

Сердце Клэр рвалось к нему, но какая-то часть мозга сохранила способность трезво мыслить, к тому же сработал инстинкт самосохранения: она отстранилась от Блейка и глубоко вздохнула, пытаясь совладать с собой.

— Думаю, мне пора домой.

— Да, вероятно, так будет лучше, — согласился он хрипло.

Клэр встала, медленно направилась к двери, приказывая себе держать спину и не оглядываться. Через несколько секунд она услышала, что Блейк встал.

— Я вас провожу.

Он открыл перед ней дверцу машины и захлопнул, когда Клэр села за руль. Она опустила стекло.

— Вы работаете в этот уик-энд? — Еще даже не отъехав от его дома, Клэр уже начала скучать по Блейку. Она чувствовала, как вокруг Блейка снова вырастают защитные сооружения, но ничего не могла предпринять.

— Нет, я уезжаю. Выйду на работу в понедельник.

Последний кирпичик в крепостной стене занял свое место. Блейк небрежно помахал Клэр рукой и пошел к дому, даже не дождавшись, когда она заведет мотор и тронется с места. Клэр ничего не оставалось, как уехать. Ведя машину сначала по извилистой проселочной дороге, потом по улицам города, она плакала, уже не таясь.

Может, Блейк и восстановил свои защитные сооружения без труда, но ее лежат в руинах, и вряд ли их удастся отстроить заново. Случилось непоправимое: она полюбила всем сердцем человека, который не нуждается в ее любви.