Горькая услада

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Сильвия сидела в маленькой гостиной пансионата и просматривала французскую газету в надежде отыскать объявление о какой-нибудь работе. Внезапно на узких грязных столбцах газеты мелькнуло имя Роднея… он серьезно болен…

Было уже три часа, а экспресс в Париж отходил из Канн в три тридцать пять. У Сильвии не было билета и было очень мало денег.

Она поехала в третьем классе. В узком, неудобном отделении было тесно и душно; семь итальянцев заняли все места; они вначале ели колбасу с чесноком, а после сняли ботинки и улеглись спать.

Сильвия забилась в угол и сидела все время, прижавшись лицом к окну. Она не спала всю ночь и видела, как занялась заря — вначале розовая, потом лиловая, и, наконец, солнечные лучи золотым блеском озарили небосклон. Новый день начался.

В Лароше она вышла на станцию и выпила чашку шоколада с булочкой. В десять часов поезд прибыл в Париж.

В восемь часов вечера Сильвия приехала в Лондон; шел дождь, и улицы мягко блестели.

Сильвию охватило странное чувство: она снова в Лондоне. Но когда такси остановилось у дома, где жила Китти Брэнд, Сильвии показалось, что она никуда не уезжала. Ярко освещенные улицы, движение, Лондон — на нее повеяло чем-то родным.

Она хотела повидать Китти, посоветоваться с ней, немного привести себя в порядок и отправиться к Роднею.

Но всегда ярко освещенная, уютная квартира Китти была погружена во мрак. Сильвия позвонила, потом постучала. За дверью послышались шаги, и пожилая женщина, которую Сильвия видела впервые, выглянула оттуда.

— Миссис Брэнд уехала. В Южную Африку, — сказала она.

— Спасибо, спокойной ночи! — ответила Сильвия.

В вестибюле, перед пылающим камином, сидел швейцар. Роскошь этого помещения, тепло и комфорт навеяли на Сильвию отчаяние, она почувствовала себя усталой и выбитой из колеи.

Швейцар встал и очень вежливо поздоровался с Сильвией, когда она прошла мимо него.

Она подошла и остановилась, чтобы пропустить вошедшего в вестибюль мужчину.

Это был Монти, который пришел, чтобы просмотреть корреспонденцию Китти и переслать ей письма.

При виде жены он замер на месте, тупо уставившись на нее, а Сильвия невольно подумала о том, что он отлично выглядит и совсем не кажется несчастным.

— Китти уехала в Африку. Я заглянул сюда, чтобы просмотреть ее письма, — бросил он.

— Ага, да… — пробормотала Сильвия. Ей больше нечего было делать здесь. Она неуверенно улыбнулась Монти и, широко распахнув дверь, стала спускаться по мраморным, мокрым от дождя, ступеням. Тихая улица была погружена в темноту, которую прорезывали фонари автомобиля, стоявшего у подъезда.

Внезапно за спиной Сильвии раздался голос Монти:

— Послушайте, куда же вы идете? Ведь на улице дождь и… — он схватил ее за руку. — Что вы намерены делать?

Он испытывал какую-то странную неловкость в ее присутствии, чего совсем не бывало раньше. Вот перед ним Сильвия, его жена, она призналась ему в том, что любит другого…

Но все это не трогало его, в его душе умерли прежние чувства. Он не мог с уверенностью сказать, что совсем разлюбил Сильвию, но то, что она не имела сейчас прежнего значения в его жизни, было ясно. Кроме того, она как-то нехорошо действовала на него, навевала на него тоску.

Все эти мысли беспорядочно громоздились в его мозгу, пока он стоял на подъезде, держа Сильвию за руку и морщась от ветра и дождя. Монти заехал сюда по дороге в клуб, где должен был обедать: тетерев, камбала, бокал номера четырнадцатого, потом партия в бридж и танцы в Эмбэсс, или где-нибудь в другом месте.

И как раз в тот момент, когда продрогший от дождя Монти понял, что пережил свою любовь к Сильвии и что ее присутствие только тяготит его, к дому подъехало такси, за которым следовал второй автомобиль, доверху нагруженный багажом. Из такси вышла Китти, закутанная в меха, и радостно позвала: «Монти!»

Он бросился к ней навстречу и повел ее в теплый, ярко освещенный вестибюль. Сильвия молча вошла вслед за ними, усталая и побледневшая.

Китти, весело улыбаясь, говорила:

— Подумайте только, как мне повезло. Я заболела в Саутгэмптоне и пропустила пароход… Потом поехала в Париж, оттуда в Гавр, но по дороге решила вернуться домой. Что пользы от этих поездок, если дома ждут друзья?

Она внезапно заметила Сильвию и воскликнула:

— Как, Сильвия здесь?

— Она только что приехала. И я встретил ее в дверях. Я пришел за почтой для вас, — пояснил Монти.

Китти ласково взяла Сильвию за руку. Несколько минут спустя они все сидели в уютной столовой Китти. В камине потрескивали дрова; на столе появились закуска и напитки.

— Ах, как я рад, как я счастлив, что вы уже дома, — в сотый раз твердил Монти, улыбаясь Китти.

Сильвия тогда только вспомнила, зачем она здесь и куда хочет пойти.

Внезапно, охваченная гордостью и обидой, она очень спокойно пояснила им причину своего возвращения в Лондон.

Веселье и непринужденность, царившие до этой минуты, сразу исчезли. У Китти стал серьезный, у Монти сердитый вид.

— Васси, доктор — вы его знаете, — выпалил Монти, — говорил со мной о Рентоне. Я ударил Рентона и поэтому он болен теперь. Васси все расскажет вам. Поезжайте сейчас туда, возьмите мой автомобиль, а потом возвращайтесь домой… Не беспокойтесь, я буду ночевать в клубе. — Он нервно почесал затылок. — Мы завтра поговорим обо всем. Миссис Роуэлл дома. Она ничего не знает. Я ей сказал, что вы гостите у знакомых. Вы ничего не имеете против, если я не провожу вас к автомобилю?

Сильвия спустилась в вестибюль; ей вдогонку слышался смех Монти и хлопанье пробки.

Сильвия почти ничего не сознавала, ее охватил озноб и сильная усталость.

Она поехала в автомобиле Монти на Сент-Джемс-Сквер и попросила шофера подождать ее.

Васси не было, и к Роднею никто не мог зайти. Врача ждали с минуты на минуту. Сильвия опустилась на диван в той самой гостиной, где виделась с Роднеем в последний раз. В комнате было тепло и тихо и необычайно уютно.

Когда Васси вошел в гостиную, Сильвия спала, подперев голову.

Он поднялся наверх и сообщил об этом Роднею.

— Теперь у вас от радости подымется температура, — улыбаясь, сказал Васси.

Родней улыбнулся в ответ и вопросительно взглянул на него.

— Нет, вы, конечно, не можете отправиться вниз! — сказал доктор. — Я не знаю даже, привести ее сюда или прямо отослать домой…

— Если вы сделаете последнее, то у меня непременно повысится температура, — мрачно предсказал Родней.

Васси состроил весьма выразительную гримасу и вышел из комнаты. Он спустился вниз и осторожно разбудил Сильвию.

— Как Родди? — спросила она.

— Он серьезно болен, — ответил Васси, — но поправится. А сейчас хочет видеть вас.

Он проводил Сильвию до дверей комнаты Роднея и ушел.