Государевы люди

Глава 19

А вот теперь-то они и схватят их за руку, и сволокут в участок! Ату их!..

— А бумаги у вас имеются?

— Имеются!

— С печатями?

— Со всеми!

— С гербовыми?

— Сними!

— Тогда вам необходимо переодеться...

— Во что?

— Вот в эту одежду.

«Эту одежду» назвать одеждой можно было только с большой натяжкой. Причем разве только с мылом. Потому что эта одежда была цельнокроеным комбинезоном, с единственной «молнией» на груди и капюшоном на резинке.

— Так что же, нам раздеваться?

— Да. Совсем. Как на медосмотре.

Свою одежду они оставили в специальных ящиках. И обувь — тоже, получив взамен нее специальные, на пористой подошве, бахилы. Теперь они выглядели в точности как хирурги перед операцией. Так ведь на операцию и шли!..

Спустились в хранилище. Да не в то, куда водят экскурсантов, а в другое, где драгоценности не выставляются напоказ, а хранятся под семью замками, подальше от любопытствующих глаз.

— Сюда, пожалуйста.

Стальная дверь отошла в сторону. За ней были стеллажи, на полках которых теснились пронумерованные контейнеры с драгоценностями. Так и хочется сказать — запыленные. Только никакой пыли в хранилищах, где поддерживается постоянный микроклимат, нет.

Хранитель, проходя вдоль стеллажей и сверяясь по описи, отыскал нужный номер. Ага, вот он — тридцать шесть тысяч пятьсот семнадцатый!

Вот-вот, подайте-ка вы его теперь сюда!..

Контейнер сняли и поставили на стол, под свет ламп.

Хранитель, который каждый день имел дело с несметными сокровищами, давно перестал воспринимать пудовые слитки — золотом, а алмазы — ценностью, видя в них лишь инвентарные номера.

Он взял контейнер, открыл, откинул крышку и отошел в сторону.

— Пожалуйста...

Что — пожалуйста?

— Можете полюбопытствовать — все как есть все на месте!

Вот так номер... Причем тот самый — тридцать шесть тысяч пятьсот семнадцать с буквой А! Вот же он... Тот самый! Колье золотое, в форме восьмиконечного многогранника с четырьмя крупными, по двенадцать каратов каждый, камнями по краям и одним, на шестнадцать каратов, в центре...

А как же тогда?..

Или то, что они видят, — не колье, а всего лишь подделка со стекляшками вместо бриллиантов?

— Вы удовлетворены?

Почти, но хотелось бы взглянуть повнимательней.

— Григорий Самойлович, можно вас?

— Да, чем могу?..

— Взгляните, пожалуйста.

Привлеченный эксперт воткнул в глаз увеличительное стекло, взял коробочку с украшением, поднес его к глазам и, крутя-вертя, стал внимательно осматривать, бормоча себе под нос.

— Н-дас...

Вот сейчас он вынесет свой вердикт, и они прищучат воров так, что никакие ухищрения и никакие могущественные защитники им не помогут! Вот сейчас, сейчас!..

Ювелир бережно положил коробочку с изделием номер тридцать шесть тысяч пятьсот семнадцать на место и не спеша вытащил из глаза лупу.

— Ну что я могу сказать?..

Да говори уж скорей, не тяни!

— Это — бриллианты...

Какие такие бриллианты?

— Настоящие. Не стразы. Четыре «камня» где-то по десять каратов и один, тот, что в центре, — около пятнадцати. Можете не сомневаться, у меня глаз наметан!

— А оправа?!

— Оправа тоже, смею вас уверить, не крашеная латунь...

Все переглянулись. Красноречиво.

Изделие номер тридцать шесть тысяч пятьсот семнадцать было там, где ему надлежало быть, — в Гохране!

Что было совершенно непонятно. Потому что несколько дней назад оно было не здесь, а было совсем в другом месте. На шее у дочери одного высокопоставленного чиновника.

Выходит... Выходит, те восемь экспертов ошиблись?

Или ошиблись не те восемь, а этот один эксперт?

Или все гораздо проще — преступники, поняв, что за ними ведется слежка, успели за это время вернуть изделие номер тридцать шесть тысяч пятьсот семнадцать в хранилище, где его благополучно обнаружили ревизоры?..

— Может, вы желаете посмотреть еще изделие номер тридцать шесть тысяч пятьсот восемнадцать? — любезно предложили хранители национальных реликвий.

— Нет, спасибо, мы очень спешим, — раскланялись совершенно расстроенные, потому что никого не схватившие за руку и не отправившие в тюрьму, ревизоры...

А дальше, как и положено, последовали коверные разносы.

... — И как такое может быть?! — грозно спросило хлопотавшее о ревизии перед Инстанциями Самое Высокое Начальство.

С просто Высокого.

— Как может быть?! — рявкнуло Высокое Начальство.

На — Среднее.

— Как может?!! — трахнуло кулаком по столу Среднее.

На — Более Мелкое.

— Как?!! — сорвалось на нецензурную брань и такие же угрозы Более Мелкое.

На — Совсем Мелкое.

— ???!!!

— Никак! — развел руками Мишка Шутов в образе Мишеля-Герхарда-фон-Штольца. — Никак не может быть!

— Почему не может?!

— Потому!

— Почему — потому?!

— Потому что я видел колье не далее как вчера вечером!

А где он, интересно знать, мог видеть его вчера вечером?

Где-где — там!

А как он там, позвольте спросить, оказался? И что, оказавшись там, делал?

Впрочем, что делал — догадаться не трудно. Трудно представить, что он, в нарушение приказа, вернулся туда, куда ни под каким видом возвращаться не должен был! И можно ли ему после этого верить? Например, верить, что он там что-то видел?

— Да видел, видел — вот этими самыми глазами, — ткнул себе пальцами в глаза Мишель-Герхард-фон-Штольц. — Оно лежало в коробочке, в тумбочке, в спальне...

— А это может кто-нибудь подтвердить?

— Может.

— Кто?

— Она!

— Она — не в счет. Она — соучастница...

— Вы что, не доверяете мне? — обеспокоился Мишель-Герхард-фон-Штольц. — Я даю вам честное благородное слово, что видел это колье! Слово джентльмена! Слово фон-Штольца!..

Чего?! Какого, к черту, Штольца?.. Он, похоже, так вжился в свой образ, что забыл, кто он такой есть на самом деле! Или просто крутит?..

И нельзя ли в связи с этим предположить, что их, вернее — его, все это время просто водили за нос. И что это не он выбрал объект, а ему его подсунули. Вернее — ее. Точнее — подложили.

Почему бы нет?!

Или предположить еще худшее, предположить, что он вступил в сговор с преступниками?..

А мотивы?

Есть мотивы. Корыстные. Например — любовь! Его — к ней!

Потому что, вынужден напомнить, он, в нарушение всех существующих правил и приказа, был там, где ни под каким видом не должен был быть! Он был — у нее! Что заставляет задуматься!

А?..

Так-то вот!..