Готикана

– Водитель, который подбросил меня сюда, сказал, что в замке, по слухам, обитают призраки, – сказала Корвина, меняя тему. – Это правда?

– Городские, – фыркнул Итан, – любят они во всем здесь видеть дьявольщину. Думают, что мы устраиваем оргии и поклоняемся дьяволу или вроде того. Я не удивлен, что они к тому же считают, будто и призраки тут тоже водятся.

– У них есть на то веские причины, – заметил Трой.

– Да все это чушь собачья, – возразил Итан. – Тебе ли не знать, что не стоит придавать значения всяким старым поверьям.

Каким поверьям? Корвина озадаченно на них посмотрела. Трой дергал траву с лужайки под ногами, а Итан смотрел на соседа в таком смятении, будто они уже не первый раз спорили на эту тему. Почему?

Но не успела Корвина все обдумать, как Джейд резко провела рукой по коротким светлым волосам и сердито посмотрела на Итана.

– Неважно, веришь ты в это или нет, но признай, что все это странно.

– Погоди, – перебила Корвина, подняв руку и не дав Итану ответить. – Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит?

– Я в таком же замешательстве, подруга, – вмешалась Эрика, глядя на собравшихся.

– И я, – согласился Джакс.

На долгое мгновение наступила гробовая тишина, и Джейд вздохнула.

– Я все забываю, что вы не знаете и половины той безумной ерунды, которую тут порой болтают.

Ее соседка стала рассматривать свои розовые ногти и, покусывая губу, начала рассказ:

– Это что-то вроде тех сумасшедших историй, которые дети рассказывают друг другу у костра. Такая, от которой большинству людей становится не по себе.

– Ты имеешь в виду тех, кто в них верит, – поправил Итан.

Корвина кивком головы велела Джейд продолжать, заинтригованная настолько, что пропустила замечание Итана мимо ушей.

Соседка сделала глубокий вдох.

– Говорят, что около века назад, через несколько лет после основания университета, в нем образовалась группа студентов.

– Так, – подтолкнула Корвина, когда Джейд замешкалась.

– Это все слухи, но те студенты… Они спустились с горы в деревню, на месте которой теперь стоит город, и забрали кого-то с собой в лес, «забавы» ради, – Джейд пальцами изобразила в воздухе кавычки.

– Серьезно? – воскликнула Эрика с неверием в голосе. – Зачем?

Трой пожал плечами и вырвал еще несколько травинок.

– Да кто ж знает? Это ж предание.

– Это предание, – продолжила Джейд, бросив на них взгляд, – гласит, что они некоторое время творили со своим заложником страшные вещи, а потом закончили все какой-то оргией с жертвоприношением. Но никаких подробностей я не знаю… – Ее голос стих.

– Никто не знает, – сказал Трой, глядя на Корвину. – Но, говорят, после нескольких подобных происшествий в университете обо всем узнали и решили положить этому конец.

Корвина внимательно слушала. Свет на лужайке сместился, как только облако закрыло солнце, и стоящая за ними башня отбросила на землю длинные, жуткие тени.

Джейд посмотрела на Корвину серьезным взглядом зеленых глаз и сглотнула.

– Другая, более многочисленная группа студентов Веренмора пошла за ними в лес и обнаружила их в лужах крови.

– Что было потом? – спросила Корвина, увлеченная рассказом.

– Они их линчевали.

По ее телу пробежал холодок.

Ощущение, будто по коже ползают муравьи, вновь вернулось с десятикратной силой. Корвина сжала руки, когда ее тело сотрясла дрожь.

– Господи, – пробормотал Джакс, переглядываясь с Корвиной. – Это… нечто.

– Ага. – Трой выбросил травинки. – Говорят, что они до сих пор бродят по этим землям, по лесам, по замку, повсюду и ищут тех, кто их убил. Говорят, они все еще приносят жертву в ту ночь, когда их убили.

– Ни слова больше, – сказала Эрика, озвучив мысли Корвины, которая почувствовала, как у нее отвисла челюсть, едва она все осознала.

Джейд кивнула, обняв себя руками.

– Ага. Все они были убиты в лесу в ночь Черного бала.

Глава 6

Корвина

После того, как все узнали эту короткую легенду, наступило задумчивое молчание. Итан настаивал, что это всего лишь байка, часть преданий, которые передавались от студента к студенту, легенда, призванная объяснить загадочное исчезновение людей. Джейд согласилась, хотя сама шумно глотала слюну и ерзала, – язык ее тела противоречил словам.

Ребята отправились ужинать, и Корвина дала легенде улечься в сознании.

Она никогда не боялась призраков, да и не встречала их ни разу. Мать говорила ей, что они существуют, бывают хорошие и плохие, отзывчивые и зловредные, и что ей нужно знать об этом на тот случай, если когда-нибудь повстречает одного из них. Но Корвина никогда их не встречала и даже сама не знала, верила ли в рассказы матери. Она лишь слышала голоса, и этот шепот в темноте не пугал ее, он был ей знаком. По крайней мере, в прошлом.

Но что-то в этой истории не давало ей покоя. Быть может, виной тому был голос, услышанный в лесу средь бела дня, или постоянное мерцание света в углу каждого помещения, в котором она находилась. Что-то в этой легенде тревожило ее. Может, сама легенда – от нее всем явно стало не по себе.

Несколько часов спустя Корвина помолилась и выключила свет, но все еще чувствовала себя неспокойно. Джейд после ужина ушла с Троем, и, закончив читать материал к занятиям, Корвина решила лечь спать пораньше.

Башня со стонами и скрипами начала готовиться к ночи. Жутковатая, страшная стая летучих мышей пролетела за окном, куда-то направляясь. От слабого света с улицы по комнате поползли тени.

Отчего-то волосы у Корвины на затылке зашевелились. Внезапно насторожившись, она тихо лежала в постели, замерев всем телом, пока ее разум пытался понять, что происходит.

Мерцание.

Она тихо наблюдала, как в углу комнаты, в том самом, в котором она зажгла благовония, дым мелькнул раз, второй, а потом заколыхался вместе с тенями.

Призрачные муравьи побежали по ее обнаженным рукам.

Прижав одеяло к груди, Корвина смотрела, как дым обрел форму и поплыл к двери. Она закрыла глаза и замотала головой.

Нет, это все световая иллюзия или, быть может, ее обманывал собственный разум.

«Найди меня».

Тихий женский голос эхом прозвучал в ее голове, оставив за собой мерзкий налет на языке и все тот же гнилостный запах. Сердце бешено колотилось в ушах, и Корвина открыла глаза.

В углу комнаты все было по-прежнему не тронуто и освещено светом луны. Муравьи пропали с кожи. Налет сошел с языка. Запах развеялся так же быстро, как появился.

Что, черт побери, это был за голос?

* * *

Корвина встала с постели, когда первые рассветные лучи заструились сквозь окна. Сон ускользал от нее всю ночь, разум крутил вопросы и теории обо всех странностях, которые происходили за те несколько недель, что она здесь провела. Она ворочалась всю ночь, не в силах успокоить мысли, чтобы поспать хотя бы несколько минут.

Ей нужно было на воздух.

Быстро приняв душ и надев один из тонких черных свитеров с длинной расклешенной юбкой темно-красного цвета, Корвина оставила волосы сушиться на воздухе. Она поправила на руке браслет из кристаллов, который для нее сделала мать, когда ей было четыре: с обсидианом, тигровым глазом, аметистом, лабрадоритом, гранатом, малахитом, бирюзой и лунным камнем. Подвинула его туда, где бился пульс, и ощутила его тяжесть и тепло. Он всегда был для нее якорем, тем, что, по словам доктора Детта, она могла приучить свой разум использовать, чтобы сосредоточиться и успокоиться в момент переживаний. Мать говорила, что он нужен для защиты и усиления ее природной чувствительности. Это Корвине было неизвестно, но она знала, что от него ей становилось лучше.

Она надела кулон, который сделала себе сама – серебряную звезду на длинной цепочке, что висела между грудей, – колье-чокер, серьги с белыми перьями и почувствовала, что готова.

Прихватив печенье, которое взяла во время ужина, она нанесла темно-красную помаду под цвет юбки, подхватила сумку и вышла из комнаты, оставив спящую соседку.

Спустившись по ступеням замка, Корвина вырвалась на свежий, влажный утренний воздух. Темный лес манил, холод покалывал кожу. Она уже больше недели не ходила в эти леса из-за голоса, а еще потому, что в последний раз другие заметили, как она выходила оттуда вслед за среброглазым дьяволом. Но ей нужно было пойти в этот лес. Она не знала почему, ни за что на свете не смогла бы объяснить причины, особенно притом, что понимала: ей не следует туда идти.

Но она должна.

Корвина сошла по склону, чувствуя, как ветер развевает влажные волосы, и, не желая вновь оказаться у озера, свернула левее от того места, где зашла в лес в прошлый раз.

Листва вокруг сгущалась, и замок позади нее скрылся из вида. От знания обо всем, что, согласно легендам, происходило в лесах десятилетия назад, атмосфера казалась более тяжелой и какой-то зловещей. В мире существовал естественный порядок, система, которую нельзя перевернуть вверх ногами. Отнимать чью-то жизнь – противоестественно, это противоречит базовому циклу жизни и смерти. Настолько жестокое деяние запятнало энергию окружающего пространства.

Корвина шла вперед, глядя на толстую, огрубевшую кору высоких деревьев с пышной густой листвой, опутывавшей небо над головой, словно осколки, трещины в стекле, которое едва удерживало зазубренные края, готовые пролить кровь каждому, кто к ним прикоснется.

Она не знала, то ли была слишком чувствительной, то ли обладала слишком бурной фантазией, но с тех пор, как услышала легенду, Корвина чувствовала, что воздух, касавшийся ее кожи, изменился. Вполне возможно, она все это выдумала. Она не знала. На ее разум нельзя было полагаться.

Через несколько минут лес расступился, открывая перед ней природную тропинку, ведущую к тому, что по виду было похоже на старые развалины. Корвина пошла к ним. Одинокая каменная стена была разрушена до основания, и корни обвили ее, связывая с недрами земли.

Корвина подошла к тому, что осталось от некогда высокой стены, и осмотрела открытое пространство. Оно было огорожено еще двумя каменными стенами, в одной из которых все еще сохранилось сводчатое окно. Еще две стены полностью отсутствовали. На месте третьей слева вдали валялось нечто, напоминавшее разбитую горгулью, и высохший засорившийся фонтан, возле которого было что-то похожее на головы львов, ревущих в небеса.

Возле горгульи стояло дерево, подобных которому Корвина не видела никогда прежде. Единственное в чаще дерево, полностью лишенное листьев. Его голые, обветрившиеся и побуревшие ветви тянулись к небу в пугающей искривленной форме. Но не оно заставило Корвину остановиться. А вырезанный в его коре один-единственный глаз, который выглядел до того реалистично, что ей казалось, будто дерево наблюдало за ней, шевеля глазом вслед за ее движениями. По коже побежали мурашки.

Она повернулась и замерла, увидев справа вдали ряды грубых камней без опознавательных знаков.

Надгробные камни.

Ее окончательно одолела дрожь.

Из оцепенения Корвину вывело карканье вороны. Она увидела, как птица – не та, которую она встретила у озера, ведь эта была крупнее, – уселась на один из камней.

Встрепенувшись, она улыбнулась вороне.

– Привет, – тихо сказала она, разломила в руке печенье и оставила крошки на обломке стены. – А ты не страшный? Я как-то раз встретила твоего друга возле озера. Странно, но я никогда не вижу вас на кампусе. Почему вы не прилетаете на территорию университета? Это все из-за людей? Или у вас в лесу гнездо, и вам нравится держаться ближе к нему?

Пока она говорила с птицей тихим, спокойным голосом, та склонила голову, перелетела на стену и стала клевать оставленные ей крошки. Посмотрела на Корвину, каркнула снова и принялась за еду. Прилетела еще одна ворона и, прыгнув на стену рядом с первой, стала клевать печенье.

Раскрошив в руке еще одно, Корвина положила его рядом, а вторая птица, которую она после встречи на озере узнала по слегка загнутому клюву, хлопнула крыльями и стала есть.

– Что было на этом месте? – вслух размышляла она, разламывая в руке последнее печенье и отдавая его птицам. Одна из них схватила большой кусок и улетела, наверное, чтобы отнести его в гнездо своим малышам.

Отряхнув руки, Корвина повернулась осмотреть развалины. Они были не просто старые. На вид совсем древние. Ее взгляд пробежал по окрестностям до могил с правой стороны и кучи мусора, что виднелась возле них. Заинтригованная, Корвина направилась к ним под пеленой серого неба. Земля казалась мягкой под ногами, завитки переросшей травы касались лодыжек среди стелющегося тумана. Чем ближе она подходила к могильным камням, тем выше становилась трава.

Корвина оглядела камни и пересчитала их, пока ветер мягко трепал ее волосы.

Одна, две, три, четыре… пятнадцать.

Пятнадцать безымянных могил.

Было ли в университете о них известно? Или они и установили их здесь? А если так, то почему они не подписаны? Если только они не принадлежали студентам из легенды. Возможно ли это? Их было пятнадцать?

Обдумывая вопросы, атаковавшие ее разум, Корвина прошла через место захоронения на другую сторону, не отрывая взгляда от кучи, по виду напоминавшей сваленные вместе обломки мебели и мусор, здорово поврежденные силами природы.

Один странный предмет возле свалки завладел ее вниманием – единственная укрытая вещь среди хлама. Корвина прикоснулась к материалу и почувствовала под ладонью твердую поверхность, накрытую темным брезентом, который смотрелся совершенно неуместно среди такой древности. Брезент был новым, а значит, появился здесь недавно.

Прикусив губу в мимолетной нерешительности, Корвина подошла ближе, протянула руку, схватилась за брезент и потянула вверх, чтобы увидеть, что же было им укрыто. Постепенно он поддался, сперва обнажив ножки из темного дерева, затем основание, и наконец каркас старого сломанного инструмента.

Это было фортепиано.

И она знала только одного человека, который потрудился бы накрыть его брезентом. Значит, он был в этом месте, у этих захоронений, и видел руины. Ему было известно о могилах.

Корвина сделала глубокий вдох, стараясь понять, какую роль он играл во всем этом. Одна из девушек, с которой он был, исчезла, другая покончила с собой, и он знал об этих могилах. Возможно ли, что это его рук дело? Мог ли он в самом деле знать, что за чертовщина здесь творится? От этой мысли у нее по коже побежали мурашки.

Сглотнув, Корвина накинула брезент обратно на фортепиано и поправила его, как было. Пора возвращаться назад.

Корвина пошла к замку тем же путем, каким пришла, размышляя обо всем, что узнала с тех пор, как приехала в Веренмор. Она уже преодолела половину склона, когда почувствовала чье-то присутствие.

Остановившись, она обернулась и огляделась по сторонам, пытаясь определить, откуда за ней наблюдают, но ничего не нашла.

На этот раз она точно знала, что это была не игра ее воображения. Волосы на затылке встали дыбом от предчувствия опасности, и даже когда она стала подниматься дальше, то, сколько бы раз ни оборачивалась, так никого и не найдя, никак не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает.

Выйдя из леса, Корвина пошла прямиком к учебному крылу с сумкой наперевес, чтобы вернуть в библиотеку несколько книг.

В подземелье Веренмора была огромная, по-настоящему огромная библиотека. Несколько дней назад Корвина наконец-то сходила туда, взяла две книги для задания по экономике и весь день провела там.

И хотя ее немало интересовала учеба, порой Корвина задавалась вопросом, что она вообще делала в этом университете. Она всегда хотела оказаться в учебной среде с другими людьми, но никогда не имела амбиций получить степень или найти работу. Для нее это было новым началом, новой главой, но иногда она задумывалась, не было ли ее пребывание здесь всего лишь временным бегством перед неизбежным возвращением к привычной жизни. Не было ли оно попросту мостом между ее прошлым и будущим.

Ее страсть, ее удовольствие всегда крылось в простых вещах: в чтении, изготовлении свечей и благовоний, поиске кристаллов, гадании и единении с природой. Но в ее старом городе все стало однообразным. Корвина задумалась, изменится ли что-то, если она начнет все заново в другом, новом месте. Однако изначально она оказалась в этом городе из-за своей матери.

Ее мама, Селеста Клемм, училась в колледже, когда познакомилась с отцом Корвины и забеременела. Родители поставили ее перед выбором: избавиться от ребенка и закончить учебу, либо оставить ребенка, но быть отрезанной от семьи. Мать выбрала Корвину, бросила все и всех на пару с ее отцом и устроила с ним новую жизнь. А потом, год спустя, ее отец покончил с собой.

Корвина не знала, каким он был. Когда ее мать разговаривала, она никогда не упоминала о нем. В те дни, когда она решала заговорить, Корвина была счастлива просто болтать обо всем, что радовало ее мать. Мама любила ее, но постепенно стала… другой. А Корвина всегда была рядом, потому что желала для нее лучшего.

Такое напоминание отрезвляло и наполняло решимостью. Корвина зашла в сад перед учебным крылом, или, как его здесь называли – задним двором, и увидела компанию студентов, слоняющихся в нем перед началом занятий. Несколько человек, которых она узнала, кивнули ей, и, ответив им тем же, Корвина пошла в подземную библиотеку.

– Эй, чумовые глазки! – раздался позади нее громкий голос Рой, а за ним послышалось хихиканье.

Она решила не обращать внимания на нее и всю девичью шайку, но у Рой были другие мысли на этот счет.

– Я слышала, ты теперь практикуешь черную магию.

Это еще какого черта?

Корвина обернулась и хмуро посмотрела на Рой, которая сидела на одном из выступов, разделявших проход и лужайку. Одетая в джинсы, заправленные в черные ботинки, и легкую кофту, она играла прядью светлых волос, сидя в компании четырех других девчонок.

– Et tu, Рой?³ – цокнула Корвина. – А я возлагала на тебя большие надежды и думала, что ты не поддаешься стереотипам, ведь следуя им, ты оказалась бы всего лишь тупой блондинкой. – Она не могла поверить, что в самом деле сказала это перед толпой людей.

Рой хмыкнула, с ног до головы окинув Корвину взглядом светлых глаз.

– Я только пересказываю тебе, какие ходят слухи. Судя по всему, ты совершала жертвоприношения животных и делала минеты в лесу.

У Корвины вырвался смешок.

– Так, погоди, я хожу в лес, чтобы быть ведьмой или шлюхой? Что-то я запуталась.

Уголки губ Рой слегка приподнялись, пока она не успела сдержаться.

– Просто ставлю тебя в известность.

Корвина долго изучала девушку взглядом, и ее осенило: она присматривала за ней в своей особой грубоватой манере.

– Я признательна, – искренне ответила она. – Но все, что я делаю или не делаю без посторонних глаз, касается только меня.

С этими словами Корвина пошла в библиотеку. Библиотеки всю жизнь служили ей отдушиной, ее самым любимым местом. Первым делом ее приветствовал запах – излюбленный ею запах старой бумаги, пожелтевших книг и затхлых залов. Это был характерный успокаивающий аромат.

Вынув книги из сумки, она положила их на стол, собираясь пойти в заднюю часть зала и выбрать новые. Библиотекарь, пожилая женщина с седыми волосами, морщинами и темными умными глазами, имени которой Корвина не знала, убрала книги и посмотрела не нее.

– Еще что-то нужно? – спросила она скрипучим голосом, и Корвина улыбнулась в ответ.

– Да, надеюсь, что возьму еще несколько.

Корвина уже начала письменную работу по предмету доктора Кари, и ей нужно было больше информации о теориях Фрейда и юнгианских архетипах.

Секция психологии располагалась в самом конце прежнего громадного подземелья замка. Руководство университета полностью переделало его пространство, сделав таким роскошным, каким ни одно подземелье не имело права быть. Темные, почти черные деревянные стеллажи выстроились аккуратными рядами в задней его части, разделившись по секциям. Западную стену украшал большой камин, а на полке над ним были выставлены старинные мечи, по всей видимости, принадлежавшие замку. Перед камином стояли шесть удобных на вид кресел в темно-зеленых и коричневых чехлах. Пространство между креслами и стойкой библиотекаря занимали длинные столы и стулья. В углу возле стойки стояла на удивление современная кофеварка – единственный предмет, который смотрелся неуместно в этом старинном подземелье.

– Давай, пока занятия не начались, – поторопила ее старушка-библиотекарь.

Корвина кивнула и направилась в заднюю часть почти пустой библиотеки, проходя мимо секций по истории и литературе. Затем свернула в раздел психологии, ведя пальцами по корешкам книг. Остановилась на «Психологии бессознательного» Карла Юнга, вытащила книгу и тут же вскрикнула, увидев, что в образовавшийся на полке просвет на нее смотрит пара глаз.

Сердце лихорадочно заколотилось, а книга выскользнула из рук и с глухим стуком упала на пол. Корвина посмотрела на незнакомого парня, который глядел на нее суетливым взором.

– Они здесь, – тихо сказал он, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не идет.

– Что, прости? – прошептала Корвина так же тихо. – О ком ты говоришь?

– Палачи, – засуетился он, говоря приглушенным голосом.

– Кто?

Но не успел никто сказать больше ни слова, как раздался шум приближающихся шагов – вероятно, кто-то услышал ее громкий вскрик.

Парень убежал в противоположную сторону, оставив Корвину стоять в полном недоумении.

Кто, черт побери, такие Палачи?

Она вздохнула, покачала головой и присела на корточки, чтобы поднять упавшую книгу, и как раз в этот момент в поле ее зрения показались ботинки – мужские коричневые туфли с перфорированным носком, а над ними подвернутые штанины черных джинсов. Даже не поднимая взгляда, Корвина сразу поняла, кому они принадлежат.

Она на миг закрыла глаза, призывая силы, чтобы в одиночку встретиться с ним лицом к лицу в закоулке библиотеки и противостоять жару, охватившему ее спустя неделю пристальных взглядов и фантазий. Корвина запрокинула голову назад, пробежала взглядом по длинным ногам и крепким бедрам, задержав его на выпуклости, которая оказалась на уровне ее лица, и двинулась дальше по торсу к завораживающим глазам цвета ртути. С такого ракурса он казался выше и крупнее.

Он ничего не сказал, а просто смотрел на нее, сидящую на корточках, и у нее в животе зародился отголосок какого-то бархатистого чувства.

Мистер Деверелл напряг квадратную челюсть.

Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и Корвина внимательно рассмотрела его большую, красивую ладонь. Она была мозолистой, пальцы слегка изогнуты, особенно средний и мизинец. На миг застыв в нерешительности, Корвина вложила в нее свою руку.

Прикосновение его изящных пальцев и огрубевшей кожи посылало маленькие контрастные импульсы по ее нервным окончаниям. Ее маленькая ладонь казалась крошечной в его большой ладони, отчего по всему ее телу волной прошла пульсация. Корвина почувствовала легкий рывок, а затем встала прямо: ее тело прижато к его телу, не стесненная лифчиком грудь – к его крепкому прессу, ее живот – к выпуклости, которую она заметила пару мгновений назад. Его рука держала ее руку, взгляд блуждал по ее лицу.

Он замер на миг, будто вел внутреннюю борьбу, а потом сделал шаг в сторону, увлекая Корвину за собой, и, прижав спиной к книжному стеллажу, закрыл ее маленькое тело от взглядов любого случайного прохожего. От скрытой в его движении бережности что-то затеплилось в груди, ведь она не привыкла, чтобы кто-то делал ради нее нечто подобное.

А потом в ее голову прокралась отвратительная мысль. Вдруг в этом вовсе не было ничего особенного? Вдруг он делал это ради каждой девушки, что привлекла его внимание? Что, если она придавала какой-то мелочи слишком большое значение из-за своей неопытности в общении с противоположным полом?

Мистер Деверелл продолжал блуждать взглядом по ее лицу, крепко держа Корвину за руку и все никак не отпуская.

– Алиссу вы тоже зажимали в углу библиотеки? – Слова сорвались с языка, пока она не успела их сдержать, и повисли в воздухе.

Его темные брови слегка нахмурились, пристальный взгляд был прикован к ней.

– Алиссу? Погибшую девушку?

Корвина кивнула, в горле встал ком.

– С чего мне зажимать ее в библиотеке? – спросил мистер Деверелл, склонив голову набок, затем слегка сжал пальцами ее ладонь, а другой рукой уперся в стеллаж, окутывая их двоих в темный кокон.

Она почувствовала, как от его близости жар прилил к лицу.

– С того, что вы были вместе?

Издав тихий смешок, он наклонился ближе и коснулся ее носом, отчего у Корвины подскочил пульс.

– Я был с ней всего лишь раз, вороненок, – сказал он, уткнувшись ей в шею. – И это было до того, как я узнал, что она студентка. Я не для того столь многого добился, чтобы рисковать всем ради случайной интрижки.

Но Джейд говорила, что Алисса встречалась с ним, или, по крайней мере, так сама она рассказывала Джейд. Она солгала своей соседке? И если да, то зачем? Во что она, черт возьми, ввязалась, отчего впоследствии покончила с собой? Или он обманывал ее?

Мистер Деверелл провел носом вдоль ее шеи, вырывая Корвину из раздумий.

– Мы не должны этого делать, – прошептала она, надеясь, что он не остановится, что продолжит ласкать носом ее шею.

Но какой от этого вред? Кто пострадает, если она последует за потоком страсти, которую пробуждал только этот мужчина?

– Нет, не должны, – согласился он, но, к счастью, не остановился. – Мне нужно держаться от тебя подальше. Я не знаю, что это за колдовство, – прошептал мистер Деверелл, наклоняясь ближе и выдыхая слова ей в лицо, – но я должен остановиться.

Ей тоже по многим причинам нужно было держаться от него подальше, но в этот миг она не могла припомнить ни одну из них. Ее разум был спутан. Корвина ощущала лишь его запах – тот самый запах горящего дерева и крепкого бренди, его голос – тот низкий, хриплый голос, от которого напрягались соски, и его обжигающие серебристые глаза – те самые, от которых у нее перехватывало дыхание и покалывало губы. В этот миг она превратилась в сплошное чистейшее ощущение от корней растрепанных распущенных волос до кончиков поджавшихся пальцев на ногах, а она всего лишь прижалась к его телу.

Его лицо приблизилось к ней, как и произнесенное шепотом требование:

– Останови меня.

Корвина разомкнула губы.

– Черт, – выругался он, его губы замерли в считанных сантиметрах от ее губ.

Она сделала вдох, еще сильнее прижимаясь к нему грудью как раз в тот миг, когда он выдохнул, обмениваясь с ней одним глотком переполненного напряжением воздуха. От ритмичной пульсации между ног Корвина вмиг стала влажной, возбужденной и преисполненной желания.

Он отпустил ее руки и схватился за ткань юбки, не отпуская ее из плена своих глаз.

– Я говорил тебе не смотреть на меня таким взглядом. – Серебристый сошелся с фиолетовым в темном углу библиотеки. – В твоих глазах таится такой голод. Твоя душа изголодалась, как и твое тело. Скажите мне, мисс Клемм, ты хочешь утолить его?

Она хотела.

Всем своим естеством она чувствовала себя на виду, распростертой перед ним, словно растрескавшаяся почва в ожидании, когда он утолит ее жажду.

– Вкусить лишь раз. И все.

Да, она хотела вкусить. Он был близко, так близко, а она умирала от желания ощутить его вкус.

Не двинувшись с места, мистер Деверелл прикрыл ее рукой, которой держался за полку, и, не отводя взгляда, начал медленно задирать ее юбку. Ткань зашуршала по ногам, обнажая их с одной стороны и усиливая сенсорную перегрузку в теле, и Корвина почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

Его большая ловкая ладонь прошлась по ее ноге, по бедру, а пальцы скользнули к влажному, изнывающему от желания местечку между ее ног, нащупав одну только кожу.

Его дыхание стало прерывистым, когда он пальцем коснулся влажной плоти.

– Без нижнего белья?

Корвина содрогнулась.

– Я не… не люблю носить белье. Иногда его не надеваю.

– Ты погубила меня этим известием. – Он лишь раз обвел средним пальцем вход в ее лоно, и, упершись спиной в книжную полку, она непроизвольно подалась бедрами вперед, жаждая больше давления, больше контакта. Но он убрал руку, вынул ее из-под юбки и позволил ткани опуститься обратно.

Не отводя взгляда, мистер Деверелл медленно провел мокрым пальцем по ее нижней губе, покрывая влагой, а затем наклонился и слизал сок, который по ней размазал.

Ее внутренние мышцы сжались.

– Амброзия, – пробормотал он и снова мягко провел языком по ее нижней губе.

У Корвины голова шла кругом от ощущений. Они соприкасались носами, грудь у обоих тяжело вздымалась, зрачки расширились, его губы разомкнулись возле ее губ.

– Ведьма, – пробормотал он так близко, что она почти ощутила прикосновение губ.

– Дьявол, – прошептала она, глядя, как его глаза вспыхивают пламенем, чувствуя, как значительная выпуклость упирается ей в живот прямо там, где в глубине трепетало тепло.

Грохот в другом ряду заставил их отпрянуть друг от друга.

Быстро осмотревшись, мистер Деверелл выдохнул и провел руками по волосам. Долгое мгновение он просто дышал, будто пытаясь взять себя в руки. А затем отступил назад, нацепив на лицо непроницаемую маску и стиснув челюсти.

– Мы не можем допустить, чтобы это повторилось, мисс Клемм. Вам понятно?

Корвина шумно сглотнула.

– Да, мистер Деверелл.

Не сказав больше ни слова, он развернулся и ушел, забрав с собой заряженную напряжением ауру.

Корвина прислонилась спиной к стеллажу, прижав ладонь, которую он держал, к груди и пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, не обращать внимания на покалывание во рту и напрячь мышцы между бедер. Она не знала его, не знала, кто он такой. Он мог быть злодеем. Мог быть в ответе за исчезновения или как-то связан с ними. И он был ее преподавателем. Она не могла рисковать всем из-за него, он сам так сказал. Это ее новое начало, и, учитывая свое прошлое, она не могла рисковать. Не сейчас.

Веренмор был для нее чистым листом, а Вад Деверелл – зловещим предзнаменованием.

Глава 7

Корвина

− Давайте поговорим о смерти, согласны?

Мистер Деверелл обогнул свой стол и подошел к доске в передней части класса, держа в левой руке маркер без колпачка. Он поднял руку и принялся писать, не прекращая говорить. Корвина с удивлением заметила, что он левша. Возможно, она подсознательно посчитала его правшой из-за того, как ловко он на днях ласкал ее правой рукой в библиотеке.

- D-A-N-S-E. M-A-C-A-B-R-E, – он низким голосом произнес буквы, которые жирно вывел на доске, а затем повернулся к аудитории. – Danse Macabre. Кто-нибудь может сказать мне, что это такое?

Одна из девушек с первых рядов нерешительно подняла руку, и он ответил ей кивком.

– Да, мисс Торн?

– Пляска смерти?⁴ – произнесла она тоном, прозвучавшим скорее вопросительно, нежели утвердительно.

– Верно. – Мистер Деверелл обвел взглядом освещенную солнцем аудиторию и студентов. – Идея возникла во времена позднего Средневековья, и заключается она в том, что смерть универсальна: независимо от вашего места в жизни, положения или богатства, в конце концов вам все равно придется плясать со смертью. Довольно красивая мысль, хоть и жуткая, не правда ли?

Такой она и была. Страшно красиво и ужасно жутко, что в конце ко всем приходит смерть.

– Позднее эта идея оказала влияние на искусство, музыку и литературу, – продолжил мистер Деверелл, поигрывая маркером, зажатым между указательным и средним пальцами. – В литературе, в частности, она послужила аллегорическим приемом, приведшим к использованию многочисленных мотивов для представления и даже предопределения смерти в произведениях. А теперь закройте глаза и подумайте о смерти. Какой образ первым приходит на ум?

Корвина огляделась и увидела, что все закрыли глаза, как раз в тот момент, когда на ней на долю секунды задержался его взгляд – разгоряченный, чувственный и всецело запретный взгляд, а затем устремился дальше. К счастью, Джейд вышла в уборную и ничего не видела.

– Мистер Морган? – спросил он парня, сидящего возле окна.

– Черепа, – ответил тот.

Мистер Деверелл кивнул и отвернулся записать слово на доске в начало маркированного списка.

– Еще.

– Коса? – подал кто-то голос.

Мистер Деверелл пожал плечами.

– Да, но в зависимости от контекста. Если речь о старухе с косой, то да. Еще.

– Вороны, – предложил Джакс, одарив Корвину ехидной улыбкой.

Рука мистера Деверелла замерла над доской, а затем он записал и это слово.

– Да. Вороны во многих культурах считаются символом смерти, а также служат предвестниками бед. В основном они встречаются в готических мотивах в литературе.

– Могилы.

– Да. Еще.

– Скелеты?

– Пойдет к черепам. Еще.

Следующие несколько минут Корвина делала заметки в своей старой пожелтевшей тетради, оставив группу отвечать на вопросы.

Когда доска была вся исписана, мистер Деверелл наконец-то повернулся к аудитории.

– Смерть завораживает. Она – единственное, что неизбежно в жизни, но большинство людей тратит свою жизнь на то, чтобы от нее убежать. Смерть персонажа может стать самым мощным оружием в арсенале автора, но использовать его нужно с большой осторожностью. Я хочу, чтобы вы написали творческое эссе о смерти. Сделайте его впечатляющим. Неожиданным. Непредсказуемым для меня. – Он обвел всех присутствующих взглядом. – Напишите о естественной смерти, убийстве, самоубийстве или о чем-то еще. Подумайте. Я хочу прочесть и остаться под впечатлением. Работы должны быть сданы через четыре недели.

Словно по команде прозвенел звонок, и все принялись собирать вещи. Корвина увидела, как девушка с первых рядов, имя которой она не помнила, подошла к мистеру Девереллу, прижав к груди книги. Она наблюдала, как жестко он держался, слегка отстранившись от нее, пронаблюдала за рьяным языком тела девушки и сразу поняла, что это была его очередная поклонница. Боже, такое ощущение, что для него был накрыт шведский стол из поклонниц, среди которых можно было выбирать, невзирая на правила.

Коря себя за то, что втайне вожделела мужчину, которого вожделела половина университета, Корвина убрала тетрадь в сумку и пошла по ряду, неотрывно глядя на дверь.

Она почувствовала на себе его взгляд, но вышла из аудитории, не поднимая головы. Он смотрел на нее, смотрел постоянно, а потом ожидал, что она останется невозмутимой или будет думать рационально, когда они сталкивались. Это невозможно. Что-то между ними – химической, эмоциональной, психологической природы, – она не знала, какой именно, – сливалось воедино, словно расплавленная лава и горячий пепел, порожденный непредвиденным для них обоих извержением.

Настал еще один прекрасный день, но разум Корвины был затуманен. Она не понимала, почему мистер Деверелл так сильно на нее влиял, почему одна только мысль о том, что он стоит так близко к другой девчонке, отзывалась жгучим чувством внутри. Она не знала его. Он не знал ее. Но между ними что-то было, нечто, что почти ощутимо разрасталось и сводило их вместе.

Стиснув зубы, Корвина вышла и увидела, что ее ждет Джакс, прислонившись к стене. Он был симпатичным и игривым, о чем она узнала за те несколько недель, что провела в компании Троя и его приятелей. У Джакса была привычка говорить всякую всячину с озорным блеском в глазах, но всегда доброжелательно.

– Эй, Фиолет, – поприветствовал он, оттолкнувшись от стены и присоединившись к ней по пути в сад.

Она ответила ему легкой улыбкой, не стесняясь, но и не испытывая желания болтать. Корвина была замкнутой. Возможно, из-за того, что росла с тишиной в роли главной собеседницы. В тишине ей было комфортно, но большинство людей так не считали. Она поняла, что многие люди испытывали неоправданную потребность заполнять тишину, и она эту потребность не разделяла. Оттого люди чувствовали себя неловко в ее компании, что лишь усугубляло ее чудаковатость в их глазах.

– Ну что, мрачная лекция, да? – заполнил тишину Джакс.

Корвина пожала плечами. Лекция была мрачной, но прекрасной. Сама идея о смерти завораживала, и мысли Корвины уже были сосредоточены на том, как она напишет свое эссе. Она поняла, что среди всех предметов ей больше всего нравилась литература. И хотя факультатив по психологии помогал ей лучше понять человеческий разум, он был нужен лишь для понимания и ничего более. На литературе она могла анализировать и воображать, в этот предмет были вовлечены и рациональная, и творческая стороны ее ума.

– Итак, мы идем в лес. – Джакс одарил ее широкой улыбкой. – Хочешь потусить?

– Где тусим? – послышался рядом голос Джейд, когда они с Троем присоединились.

Джакс посмотрел на нее, играя бровями.

– В лесу.

Корвина заметила, как у Джейд слегка округлились глаза.

– С ума сошел? – прошипела она, ударив Джакса по руке ладонью. – Нам нельзя туда ходить. Там опасно.

– Твоя соседка ходит туда довольно-таки часто, значит, это она сумасшедшая, – парировал Джакс.

Корвина почувствовала, как заскрежетали зубы от одного только этого слова, кожа онемела, когда ее тело пронзило какое-то горячее, жгучее чувство. Злость. Она едва распознала эту эмоцию, потому как та была ей чужда. Корвина никогда не была злым человеком, но это слово… это слово, брошенное так небрежно, стало спусковым крючком.

Но не успела она ничего сказать, как Трой зарядил Джаксу подзатыльник.

– Следи за словами, кретин.

Джейд пригрозила парням пальцем.

– Не смейте так о ней говорить. Если здесь и есть кто сумасшедший, так это вы, ребята, раз подумываете пойти в эти леса.

– Мы идем, – заявил Джакс. – Вопрос в том, идете вы или нет?

Корвина не хотела идти, в особенности после его слов о сумасшествии притом, как близок он был к тому, чтобы попасть в цель. А еще она не хотела, чтобы они пошли к руинам. По какой-то странной причине она чувствовала, что должна защитить их. Корвина не хотела, чтобы кто-то нашел их, случайно набрел на них: ни на руины, ни на могилы, ни на то старое фортепиано, укрытое новым брезентом. Она не осознавала, что уже мысленно присвоила это место себе, желая поделиться им только с одним человеком, тем, кто счел лес своей отдушиной задолго до ее появления.

И только по этой причине она ответила:

– Конечно.

Джакс одарил ее победной улыбкой, а Джейд вздохнула, зажав переносицу.

– Ладно. Но не будем заходить слишком далеко. И вернемся до захода солнца.

– Договорились, – заверил он. – Встретимся возле вашей башни. Я кое-что прихвачу.

Трой приобнял Корвину.

– Спасибо, Фиолет.

Корвина закатила глаза, но на сердце стало тепло от этого жеста.

Парни поспешили прочь, а Джейд с любопытством посмотрела на Корвину.

– Ты часто ходишь в лес?

Корвина пожала плечами и пошла к башне. За минувшую неделю она стала чаще ходить в лес – каждый день ранним утром. А точнее, она ходила к руинам, прихватив немного еды и свой дневник. Ей нравилось сидеть на одном из больших камней возле обрушенной стены в окружении природы, забиравшей обратно то, что однажды сотворил человек. Ей нравилось, что каждое утро все больше и больше ворон слеталось туда покормиться. Нравилось наблюдать, как они пировали, пока она делала заметки в дневнике: наблюдения о людях, умозаключения о самой себе и мысли об одном мужчине. Ей нравилось записывать слова на бумаге. Это помогало ей осмыслять все, что творилось у нее внутри. Корвина не всегда вела дневник. Даже не думала об этом, пока доктор Детта не предложил.

Холодный ветер хлестал по лицу, теребя пряди волос, выбившихся из косы. Солнце светило ярко, но уже клонилось к горизонту. До его захода у них оставалось около часа.

Корвина подтянула лямку сумки повыше на плечо, заметив Троя, Джакса, Итана и еще двоих незнакомых парней. Всего пять человек.

– Может, стоит позвать девчонок? – тихо спросила Джейд. – Не скажу, что не доверяю им. Но ты их не знаешь, а я не хочу, чтобы тебе было некомфортно.

Корвина почувствовала, как уголки губ приподнимаются в улыбке от внимания подруги.

– Все в порядке, не беспокойся. Спасибо. – Она опустила ладонь на ее хрупкое плечо и сжала.

Через несколько минут парни, запасшиеся едой и водой, устремили взгляды на Корвину.

– Итак, куда нам, Фиолет? – спросил Трой, указывая на просвет в лесу. – Ты знаешь лучше всех.

Корвина не была знатоком этого леса, но знала его лучше, чем ребята. Развалины находились слева, а озеро прямо, и оба эти места она хотела обойти стороной: руины потому, что они были ее местом, а озеро – из-за голоса.

Она указала направо.

– Я еще не исследовала эту сторону, так что давайте пойдем туда. – Надо надеяться, что там не будет ничего, кроме леса.

Компания из семи человек вошла в лес и двинулась вправо. Под сенью густой листвы свет был не таким ярким, тени – длиннее, а ветер – холоднее.

– Не стоит нам это делать, – пропищала Джейд, сжимая в руках лямки рюкзака.

– Мы просто пройдем чуть дальше и вернемся, ладно? – Трой обнял ее за плечи и прижал к себе. – Нам бы не хватило смелости, если бы с нами не было Фиолет, – он кивком указал на Корвину. – В последние несколько недель она так невозмутимо ходила в лес, что нам и самим надо взглянуть, понимаешь? Признаться честно, я уже довольно давно боюсь леса и высоты.

– Почему? – спросил кто-то, и Корвина прислушалась, заинтересовавшись прошлым Троя.

– Да просто так бывает, – пожал плечами парень. – Но я всегда хотел исследовать эти леса. Большинство ребят на кампусе их боятся.

– О да, – подхватил один из новеньких. – Все равно Палачи – просто жуткая байка, которую студенты пересказывают друг другу, чтобы отпугнуть.

– Палачи? – переспросила Корвина, вспомнив слово, которое сказал ей парнишка в библиотеке, и провела ладонью по жесткой, грубой коре дерева.

– Ага, – ответил Трой. – Глупое название. Но так все называют студентов, которые много лет назад похищали и убивали жителей деревни.

По ее рукам побежали мурашки. Что за чертовщина? Что тот парень из библиотеки имел в виду? Кто он, черт побери, такой? Очевидно, он просто издевался над ней.

– Хочешь знать нечто еще более жуткое? – продолжил Трой, не понимая, что у нее в голове творилось что-то неладное.

Корвина кивнула, и тревожный спазм в животе стал сильнее.

– Студенты, которые прикончили Палачей. – Трой расплылся в улыбке. – Легенда гласит, что, покончив с ними, они бесследно исчезли, как только уехали из Веренмора. Все до единого.

Корвину сотрясла дрожь, и Джейд ударила Троя в бок.

– Прекрати нас пугать!

– Леса как раз и предназначены для страшных историй, малышка Джейди. – Он взъерошил ей волосы.

Они шли, склон становился все круче, и Джакс подал Корвине руку, чтобы помочь, когда она подхватила подол юбки. Впервые в жизни Корвина осознала, что разные руки дарили разные ощущения. Когда мистер Деверелл взял ее за руку, она испытала совершенно иные переживания, чем сейчас, когда за руку ее держал Джакс. Оба крепко сжимали ее ладонь в своих крупных ладонях, но если тепло от прикосновения мистера Деверелла проникало ей под кожу и воспламеняло что-то глубоко внутри, то прикосновение Джакса просто существовало. Оно не пробуждало в ней ни капли того физического и психологического отклика.

– Откуда ты так много знаешь? – спросила Корвина у Троя, чтобы отвлечься от мыслей о мужчине с глазами цвета ртути.

Трой бросил на нее серьезный взгляд.

– Я подрабатываю на университет, дважды в месяц отвожу посылки в город и отправляю их. Горожане хоть и погрязли в слухах, но располагают весьма интересными сведениями об этом месте. Особенно старушка в отделении почты.

Корвина нахмурила брови, удивленная таким фактом о Трое.

– А что насчет нее?

– О, сейчас будет занятно, – рассмеялся один из парней позади них.

Трой молчал, пока помогал Джейд перелезть через упавшее бревно.

– Младшая сестра ее отца была одной из похищенных девушек. Сама она родилась через несколько лет после того, как это якобы произошло, но узнала обо всем от родителей.

– Зачем ты все это выясняешь? – спросила Джейд, качая головой.

– Тебе не интересно узнать, что здесь произошло? – ответил вопросом на вопрос Трой. – Это наш дом, а ты не хочешь знать, почему от нас скрывают всю эту хрень?

– Вообще-то нет, не хочу, – ответила Джейд. – Я довольна жизнью и не хочу нарушать ее привычное течение. Все просто.

– Даже после того, что случилось с Алиссой?

– Особенно после того, что случилось с Алиссой. – Той самой Алиссой, которая что-то скрывала от Джейд.

«Прошу, помоги мне».

Голос раздался из ниоткуда, эхом отдаваясь в голове и оставляя за собой все тот же отвратительный привкус на языке. Корвина прикусила губу, чтобы скрыть свою реакцию, схватилась за ствол росшего рядом дерева и устремила взгляд на землю, на благодатную темную почву и густую траву возле подола юбки.

– Какого хера?! – воскликнул Итан, и, обернувшись, все увидели, что он стоит слева чуть позади, устремив куда-то взгляд. Проследив за его направлением, Корвина увидела, куда он смотрел, и моргнула.

Хижина. Из кирпича и дерева. Не совсем обветшавшая. Окна целы.

А внутри двигался длинный силуэт.

Ее сердце замерло.

– Черт, уходим. – Джейд потянула Троя за руку, встретившись с Корвиной отчаянным взглядом.

Один из парней отшатнулся.

– Ребята, давайте убираться отсюда.

Пульс участился, Корвина прищурилась, но тень больше не двигалась. Она замерла. Возможно ли, что это был тот, кто просил о помощи?

«Возвращайся, Виви», – прозвучал в голове голос Мо, дав ей исчерпывающий ответ. Что бы это ни было, голос или ее подсознание, Мо оберегал ее.

Не сказав ни слова, она начала взбираться обратно на холм, зная, что остальные пойдут следом. Обратный путь прошел в молчании и торопливым шагом, большинство погрузились в свои мысли.

– Что это была за чертовщина? – спросил Джакс несколько минут спустя, подав Корвине руку возле того же бревна.

– Может, животное? – предположил один из парней.

– Животное такого роста? – тихо сказал Трой. – Сомневаюсь. Ребята, вы хоть видели дверь?

Корвина хмуро посмотрела на Троя. А что с дверью?

– А что с дверью? – спросил Итан, повторяя ее невысказанный вопрос.

– Она была заперта снаружи, – ответил Трой и, бросив на них взгляд, продолжил: – Если там что-то и было, то оно заперто внутри.

Джакс замялся, держа Корвину за руку для поддержки, пока она пыталась сориентироваться.

– Может, нам стоит вернуться и выяснить, не нужна ли кому-то помощь?

Слова слетели с языка, пока Корвина не успела их остановить:

– Нам нужно держаться подальше от этого места.

Она почувствовала на себе пристальный взгляд Троя.

– Почему ты так говоришь, Фиолет?

– Просто предчувствие, – ответила она.

Корвина не думала, что им придется по душе, если она упомянет о голосе, который она слышала всю жизнь, будь он настоящим или воображаемым.

– Да, я доверюсь ее предчувствию, – согласилась Джейд. – Давайте возвращаться.

Они молча поднялись на холм, пока солнечный свет медленно угасал, и наконец вышли на территорию замка, как раз когда солнце скрылось за горизонтом. На миг они остановились перед башнями, размышляя о том, что случилось в лесу.

Темная фигура двинулась к Главному залу, обведя компанию ребят взглядом и задержав его на руке Корвины, за которую, как она сама не заметила, ее все еще держал Джакс. Она видела, как его взгляд задержался на ее руке, а потом устремился дальше. Корвина сама не понимала, почему почувствовала, будто ей нужно идти за ним.

– Вы не… – начал один из парней, а потом поджал губы.

– Что? – подтолкнул Трой.

– Вы же не думаете, что мистер Деверелл имеет к этому какое-то отношение? – спросил он.

Корвина ощутила, как обострилось ее внимание при упоминании его имени, глаза следили за удаляющейся фигурой, а в голове крутилась одна мысль. Мог ли он? Мог ли он в самом деле иметь какое-то отношение к тому, что там происходило?

Трой провел рукой по волосам, глядя в небо.

– Не знаю, приятель. Он скрытный и, черт побери, постоянно ходит в лес, и никто не знает зачем. Но я никогда не улавливал от него дурной ауры.

Джейд заметно содрогнулась.

– Может, это один из тех случаев, когда что-то происходит не в том месте и не в то время.

– Он пробыл здесь дольше любого из нас, – заметил другой парень. – Много лет, дольше большинства своих сверстников. Сперва как студент, затем как преподаватель. Кто знает, что он видел и делал? И почему вообще ходит в эти леса.

– Эти леса, – вторил Итан, глядя на бескрайнюю зеленую чащу, скрывавшую бесчисленные тайны. – Не знаю насчет мистера Деверелла, но с этими лесами явно что-то не так.

Со всем этим местом было что-то не так, но Корвина понятия не имела, что именно.

Глава 8

Неизвестный

Девушке не следовало приезжать в Веренмор.

Было видно, как она бродила по замку в ночной сорочке и с распущенными волосами, держа свечу высоко над головой, словно призрачное видение, рыщущее среди стен. Видно, как утром она одна ходила в лес. И ее не тронули.

Но эти фиолетовые глаза видели слишком многое, гораздо больше, чем им можно было показать.

Она была слишком смелой, слишком любопытной для своего же блага. Такие два качества в одной чудаковатой девушке – опасное сочетание. До сих пор она была далека от всего, что их касалось. А теперь могла на что-то наткнуться, на глубоко спрятанные тайны, разгадать все, над чем велась упорная работа.

Нужно держать ее подальше.

Настало время отвлечь внимание.

Глава 9

Корвина

Девушка с длинными темными волосами лежала на воде лицом вниз, ее локоны легко парили на поверхности, кожа казалась призрачно-бледной в лунном свете. Корвина огляделась вокруг, не ведая ни места, ни времени, а зная только, что ей нужно добраться до девушки. Она шагнула вперед, и нога по щиколотку погрузилась в ледяную воду, исчезая в ее темноте.

С бешено колотящимся сердцем она сделала еще один шаг, и вдруг что-то холодное и липкое схватило ее за лодыжки, удерживая на месте. Корвина сопротивлялась, стараясь добраться до девушки, но тем самым лишь посылала рябь по воде, от которой ее уносило все дальше. Она стала вырываться сильнее, но скользкие пальцы, державшие ее за лодыжки, не давали двигаться.

Девушка достигла середины неведомого водоема и начала неспешно, постепенно погружаться в мутную воду, пока на поверхности не остались одни только волосы.

Корвина открыла рот, пытаясь позвать ее, но ничего не вышло. Ее голос звучал приглушенно, горло сковало, совсем как лодыжки.

- Корвина, – позвал голос у нее за спиной, голос, который она знала и любила. Голос ее матери.

Обернувшись, она увидела свою маму, которая с улыбкой стояла на берегу в нескольких метрах от нее в черном хлопковом платье, с заплетенными в косу волосами. Но ее глаза были застланы чернотой, затмившей все, покуда стало не видно полных любви фиолетовых глаз. Она тасовала колоду карт, глядя на Корвину жуткими, полностью черными глазами.

- Мама! – вскричала она, и на сей раз голос поддался.

Одна карта выпала из колоды, затем еще одна и еще. Мать улыбнулась ей, отбросила колоду в сторону и, подняв карты, которые выпали во время перетасовки, перевернула их, чтобы показать ей.

Дьявол. Влюбленные. Башня.

Все – старшие арканы. Все – могущественные знамения.

- Ты знаешь, что грядет, малышка, – сказала мать, все так же улыбаясь. – Буря. Единственное безопасное место – это око. Он – буря. Он убережет тебя.

- Кто, мама? – спросила Корвина, пытаясь вызволить ноги из неведомой хватки.

- Дьявол, – ответила мать.

- Тот, что на карте? – Она простерла руки, пытаясь дотянуться.

- Тот, что в твоем сердце, – усмехнулась мать. – Как только вкусишь запретный плод, будешь принадлежать дьяволу.

Корвина закричала, когда руки, схватившие ее за щиколотки, начали утаскивать ее под воду, прочь от матери.

- Мама, – пролепетала она в ужасе, и в тот же миг ее мать начала исчезать.

Она стала усерднее рваться к берегу, но все тщетно, ее тело отчаянно погружалось все глубже под воду.

- Мама! – закричала она, протягивая руки, стараясь дотянуть до матери, которой там уже не было.

Кто-то с силой ее встряхнул.

– Корвина!

Она распахнула глаза и увидела встревоженное лицо нависшей над ней Джейд, которая руками удерживала ее за плечи. Корвина тяжело дышала, ее грудь вздымалась, все тело покрылось испариной, а взгляд дико блуждал по комнате, пока разум пытался осмыслить, что произошло.

Кошмар. Ей приснился кошмар.

Дыша через рот, она села, руки дрожали.

– Ты звала маму, – тихо сказала Джейд, протягивая ей стакан воды.

Корвина с благодарностью взяла его и опустошила за считанные секунды, давая бешено колотящемуся сердцу замедлить ритм.

Кошмар. Просто ночной кошмар.

– Спасибо, – сказала она встревоженной соседке, возвращая ей стакан.

– С тобой все хорошо? – спросила Джейд, присаживаясь на кровать.

Корвина кивнула.

– Просто дурной сон.

И он беспокоил ее. Она никогда не была подвержена ночным кошмарам, но те несколько, что приснились ей за всю жизнь, служили плохим знаком. Мать говорила ей, что они не предвещают ничего хорошего, особенно в ее случае. Врач говорил, что они вредны. Ей нужно было взять себя в руки.

Свесив ноги с кровати, Корвина устало потерла лицо ладонью.

– Пойду прогуляюсь.

– Сейчас ночь, – сказала Джейд, глядя на нее с опаской. – Ты уверена?

Корвина кивнула.

– Мне надо на воздух. Нужно пройтись. Не волнуйся, я скоро вернусь.

Сунув ноги в ботинки и оставшись в той же голубой сорочке, Корвина перекинула волосы через плечо и взяла свечу со стоящей рядом тумбочки. Взгляд упал на колоду карт таро, лежавшую рядом с ней. Прихватив и ее, она поставила свечу в подсвечник, зажгла и одарила Джейд, как она надеялась, ободряющей улыбкой.

– Правда, ложись спать. Мне просто нужно проветриться.

Джейд прикусила губу, поглядывая на мерцающее пламя свечи.

– Советую тебе взять фонарик, если собираешься выйти за стены замка. Ветер сегодня сильный.

Корвина посмотрела в окно. Уродливая горгулья была похожа на зловещее чудовище, вопящее на луну. На почти полную луну. С ней все будет хорошо.

И все же она кивнула подруге, закуталась в шаль и вышла из комнаты.

Коридоры замка в это время ночи были пусты, и свеча давала достаточно света, чтобы дойти до лестницы. Сегодня, как и в минувшие несколько дней, не было слышно игры на фортепиано. Корвине нужно было отправиться в свое тихое место, в котором будет только одна она и никто не станет мешать.

Выйдя в холл, она толкнула входную дверь башни рукой, в которой держала колоду, и выглянула на улицу, чтобы проверить, нет ли охранников, обходивших территорию. Увидев, что путь свободен, она вышла наружу.

Холодный, колючий, бодрящий ветер ударил в лицо. На один неистовый миг пламя свечи пустилось в танец с ветром, словно пара любовников, мерцая и противясь своей страсти, а потом сдалось и погасло по его приказу. Корвину манил аромат леса, запах плодородной почвы и спящей листвы, запах неведомых деревьев и невидимых цветов.

Не выпуская из рук подсвечник, она вошла в лес и свернула налево к развалинам. Корвина никогда не была в здешних лесах среди ночи, но, двигаясь к своей цели в сопровождении звуков леса и его обитателей, почувствовала, как начинает расслабляться. В ночи лес был точно таким же, как и в ее родном городке. Ночные насекомые стрекотали, напоминая ей о том, что она не одна во тьме. Летучие мыши пролетали над головой, мчась по своим делам в отведенный им час. Птица ворковала на каждый третий счет.

Один. Два. Чирик.

Корвина шагала в такт птичьему крику, касаясь рукой коры деревьев в знак приветствия и молча благодаря их за то, что оберегали ее, пока она шла в приглушенном свете луны.

Через несколько минут показались руины, ее уголок покоя, и она почувствовала, как на лице расцветает улыбка.

А потом замерла.

Потому что на месте ее уединения, на одной из поломанных скамеек сидел мужчина, рядом с которым на земле валялся кусок брезента. Он поднял голову, когда под ботинком Корвины хрустнула ветка, и обжигающий взгляд его серебристых глаз заставил ее остановиться в нескольких метрах от него.

– Да ты никак шутишь, – пробормотал он, его голос разнесся по разделявшему их открытому пространству, и полностью обернулся к ней. – Какого черта ты здесь делаешь?

Корвина сглотнула, крепче сжимая в руке подсвечник.

– Я постоянно сюда прихожу.

– Я имел в виду, – пояснил он, отложив какой-то металлический предмет, который держал в руке, на скамейку, – что ты делаешь здесь среди ночи?

Она не хотела рассказывать ему о кошмарном сне. Она еще сама не успела его осмыслить, а потому открыла ему ту правду, какую смогла.

– Мне не спалось.

– И ты сочла ночную прогулку в лесу самым разумным решением? – спросил мистер Деверелл полным ярости голосом.

Какого черта он злился, тем более что сам делал то же самое? Тьфу, она терпеть не могла конфликты. Все-таки она свободный человек, а это место ему не принадлежало, значит, он не мог ей помешать.

Корвина пропустила его слова мимо ушей, решив попросту пойти к своему месту – перевернутому камню, который когда-то был частью стены возле захоронений. Камень раскрошился так, что в нем образовалось достаточно большое пространство для сидения, чтобы можно было устроиться и опереться спиной, оказавшись при этом лицом к разрушенному фонтану и, к счастью, подальше от странного одноглазого дерева, могил позади и горы мебели вместе с фортепиано по правую руку.

Корвина чувствовала на себе его взгляд, когда уселась на камень и положила на колени колоду карт, не удостаивая его вниманием. Услышала, как он начал возиться с фортепиано: тишину пронзил звук металла, ударяющего о что-то твердое, и, не сдержав любопытства, Корвина обернулась. Мистер Деверелл сидел на скамейке, которую, по всей видимости, вытащил из горы мебели, и, держа в руках инструмент наподобие плоскогубцев, тащил что-то из древнего на вид фортепиано.

– Оно ваше? – не сдержавшись, спросила Корвина.

– Нет, – коротко ответил он. – Оно было здесь среди прочего хлама.

Корвина закусила губу.

– И вы его чините?

Серебристый цвет его глаз встретился с ее фиолетовым.

– Да.

– Я ничего не смыслю в фортепиано, – сказала она, наблюдая за инструментом в его руках. Так вот почему его ладони в мозолях.

Он на долгий миг задержал на ней взгляд, а потом устремил его на ее колени.

– Это карты таро?

Корвина почувствовала, как уголки губ приподнялись в улыбке, и провела ладонью по колоде.

– Они принадлежали моей матери. Она научила меня гадать на них.

Корвина вынула карты из пачки и принялась тасовать.

– И ты веришь в то, что они говорят? – тихо спросил он, его глубокий голос был полон любопытства. – В судьбу?

Корвина пожала плечами и облокотилась на камень, расслабляясь от привычной тяжести карт в руках и движений при перетасовке.

– Я верю, что они хороши как советчики, а не руководство. – Одна карта выпала. Корвина продолжила: – Они могут направить и дать общее представление о чем-то, а не точные сведения о том, что, когда и как. Все зависит от нашего выбора. – Выпала еще одна карта.

– Любопытно, – пробормотал он, седая прядь в его волосах резко выделялась в темноте под светом луны.

Корвина рассматривала его долгое мгновение, не прекращая тасовать карты. Смотрела, как его выраженные, сосредоточенные брови выделялись на лице, на квадратные очертания его челюсти, покрытой щетиной, на царственный прямой нос и поджатые полные губы.

– У вас очень интересное лицо, хотя его нельзя назвать красивым в общепринятом понимании, – сказала она, а потом внезапно осознала, как прозвучали ее слова.

Его серебристые глаза устремились к ее фиолетовым, нахмуренные брови взметнулись вверх в наступившей тишине.

– Я подразумевала это как комплимент, – пояснила Корвина, чувствуя, как лицо обдало жаром. Признательная за то, что в темноте этого было не видно, она опустила взгляд на руки. – У вас очень привлекательное лицо. Красивое и незаурядное. Вот, что я имела в виду. Простите, наверное, мне не стоит так с вами разговаривать.

Пару мгновений он не обращал на нее никакого внимания, напряг челюсти и вернулся к работе. Корвина закрыла глаза от смущения и шумно выдохнула. Наверное, именно по этой причине ей стоило помалкивать, особенно в обществе мужчин, от одного взгляда которых у нее внутри пробуждался трепет. Корвина была уверена, что в кампусе найдется еще один такой. Она молодая женщина в поисках себя. Она впервые испытала сильное вожделение и была обязана изведать его ради себя самой. Ей нужно было кого-нибудь найти.

– А кого бы ты сочла красивым в общепринятом понимании? – долетели до нее его слова.

Она не ожидала, что он спросит об этом. Корвина задумалась на минуту, размышляя, стоит ли ей вообще что-то говорить. Наверное, нет.

– Думаешь, Джакс красивый? – тихо, очень тихо спросил он.

Корвина сглотнула. У нее возникло предчувствие, что любой ответ окажется неправильным.

– Моя соседка так думает.

Мистер Деверелл не смотрел на нее.

– Я спросил, что думаешь ты.

– Да, – призналась Корвина, ощущая возникшее между ними напряжение. – Я бы сказала, что он красив в общепринятом понимании. Я не хотела, чтобы мои слова прозвучали грубо. Извините, я не самая лучшая собеседница.

Он склонился над фортепиано, агрессивно вытягивая рукой струну, и это движение распалило что-то внутри нее. Корвина помалкивала и наблюдала за его работой, прикусив язык. Пожалуй, ей вообще не стоило ничего говорить.

– Насколько хорошо ты знаешь Джакса? – спросил мистер Деверелл спустя долгое мгновение.

– Хм…

Он хотел, чтобы она сама вырыла себе яму. Какого черта он спрашивал о Джаксе?

Корвина нахмурилась от его вопроса.

– Думаю, мы друзья.

– Друзья, которые держатся за руки? – Его вопрос был задан тихо, но прозвучал громко в последовавшей за ним тишине.

Корвина прекратила тасовать карты и посмотрела на его руку, а сердце забилось чаще, ведь она знала: он видел, как они выходили из леса. Джакс не отпускал ее ладонь, ту самую, за которую ее держал этот мужчина в библиотеке прямо перед тем, как впервые попробовал ее на вкус. Она молчала.

Внезапно мистер Деверелл отложил инструмент, вскочил со скамьи, и его долговязое, гибкое тело в три быстрых шага преодолело разделявшее их расстояние. Он остановился перед ней, наклонился и, упершись руками в камень по сторонам, приковал ее к месту. Корвина посмотрела в его грозные глаза, сердце бешено колотилось в грудной клетке.

– Что бы это ни было, оно не может случиться, – спокойно и отчетливо произнес он, и его голос прозвучал тихо, но твердо. – Ты моя студентка, а я твой преподаватель, но, что еще хуже, я опасен. Девушки, с которыми я общаюсь, устраивают пляску со смертью гораздо раньше, чем должны. Если тебе дорога твоя жизнь, не смотри на меня так. Не смотри таким взглядом. – Он наклонился ближе, окутывая ее теплым дыханием и обжигающим запахом. – Он пробуждает во мне разные желания, вороненок.

– Какие желания? – прошептала Корвина, чувствуя, как сердце подскочило к горлу, и неотрывно глядя ему в глаза.

– Например, сжать рукой твои волосы и засунуть язык тебе в рот, – резко проговорил он с напряженным выражением лица. – Например, трахнуть на глазах у парня, который держал тебя за руку, чтобы показать ему, что ты никогда не будешь ему принадлежать. Или нагнуть над столом после занятий и сказать тебе, чтобы обхватила губами мой член, как ты обхватываешь ими свой карандаш.

Ее тело, сердце, лицо – все воспылало. Никто и никогда с ней так не говорил. Она читала эти слова в книгах, произнесенные с пылом и страстью, но даже не представляла, каково будет, когда они окажутся адресованы ей.

Мистер Деверелл навис над ней, закрывая лицом весь обзор, ее грудь тяжело вздымалась от нарисованной им картины. Она хотела этого. Хотела всего. Хотела принадлежать этому мужчине, который смотрел на нее свирепыми глазами цвета ртути. Но он был опасен, незнаком, загадочен.

– Это вожделение, – прошептала она, пытаясь найти происходящему объяснение, оправдание.

– Нет, Корвина, – уголок его губ дрогнул. – Мне знакомо вожделение. Это нечто иное. Первобытная потребность обладать, уничтожать, владеть. Это безумие.

И было похоже на безумие, ведь так? Не такое, к какому она привыкла, но все равно безумие.

Корвина посмотрела на него, рука по собственной воле потянулась прикоснуться к его губам, как прикасался к ее губам он в библиотеке. Его глаза вспыхнули, руки напряглись, едва он застыл на месте. Его полные губы оказались мягкими на ощупь, когда она обвела их кончиками пальцев. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза.

Пульс забился чаще, ее соски напряглись под тканью сорочки.

Корвину обдувал легкий ветерок, лунный свет скрылся за облаками, будто даря ей уединение, скрытность, смелость, в которых она нуждалась. Слегка приподнявшись с камня, Корвина вытянула шею и, потянувшись, приникла губами к пальцам, которые прижала к его рту. Они соприкоснулись носами, когда она слегка склонила голову и убрала руку, оставив между ними последний сантиметр пространства.

– Если это безумие, – прошептала она, почти касаясь его губ, – утопи меня в его пучине.

– Твою ж мать, – выругался он и, сократив оставшееся расстояние, набросился на ее губы.

В точке соприкосновения возник приятный трепет, разошедшийся по всему телу. Ноги так ослабли, что не смогли поддерживать тело. Корвина обеими руками вцепилась в его свитер, сжимая ткань в кулаках, чтобы удержаться на месте, не отрываясь от его губ. Он слегка отстранился, все так же нависая над ней и упираясь руками в камень по бокам.

– Если это безумие, – сказал мистер Деверелл, вторя ее словам, – то я уже зашел слишком далеко.

Он вновь обрушился на нее в поцелуе, на сей раз опустив широкую ладонь ей на поясницу и удерживая их обоих одной рукой, которой держался за камень. Слегка разомкнул губы, и, вторя ему под восхитительным напором, Корвина стиснула руками ткань его свитера. Их языки соприкасались, скользили и сливались воедино. От него пахло дымом, кофе и чем-то насыщенным, запретным, темным. Оттого что-то теплое и напряженное затрепетало у нее в животе низко, глубоко, плавно.

Их дыхание стало прерывистым, когда Корвина сильнее потянула его на себя и прильнула к нему, насколько позволяло пространство, желая оказаться как можно ближе. Грудь налилась тяжестью, соски заныли от боли, унять которую могло лишь прикосновение. Она хотела, чтобы эти умелые красивые руки прикасались к ним, обхватывали, играли с ними и воспламеняли ее. Хотела, чтобы эти безумные губы целовали ее так, словно пировали ею после безжалостного, мучительного, страстного желания прикасаться к ней там, где не касался никто. Она хотела, хотела до мозга костей, ох, как же она его хотела, даже не зная его по-настоящему, не ведая, кто он и откуда. Это безумие. Молекулы ее тела узнали молекулы его тела, безумие в ее крови распознало безумие в его крови, меланхолия в ее душе узнала меланхолию в его душе.

Они целовались, и целовались, и целовались, кружась в калейдоскопе ощущений. Корвина целовала его, вкушая интригу на его губах, тайны на его устах и секреты на языке. Углубила поцелуй, погружаясь во мрак его сущности, загадку, сокрытую в его крови. Приковав ее к месту, мистер Деверелл исследовал ее и заглядывал ей в душу, будто рассекая на части и изучая все, что таилось внутри. Не таким она представляла себе первый поцелуй, но теперь не могла вообразить его никак иначе, ведь в это мгновение он во всей своей полноте оставил на ней свой отпечаток.

Она почувствовала, как из горла вырвался какой-то звук, заставивший его замереть и отстраниться. Теплые мышцы его груди тяжело вздымались под ее руками. Долгое мгновение они смотрели друг на друга, оба пытались возобладать над своими сердцами, а затем он мельком глянул ей в глаза и отвел взгляд. Выражение его лица изменилось.

Сожаление.

Он жалел, что поцеловал ее.

Какое-то тепло совершенно иной природы разлилось по телу Корвины – чувство, которое она слишком редко испытывала и не смогла распознать. Она лишь знала, что не хотела видеть сожаление на его лице. А едва он отстранился, ей захотелось стереть из его памяти воспоминания о том, с каким распутством она его целовала, и не видеть его самого больше никогда.

В горле встал ком, и, нацепив на лицо нарочитую улыбку, Корвина отпустила его свитер из рук и села на камне. Собрала карты, упавшие в складки ее ночной рубашки.

– Не стоит беспокоиться. Все это было не всерьез. Я не жду, что это повторится снова.

Он долгий миг изучал ее взглядом, стиснув зубы и напрягши челюсти. Его губы все еще были влажными после поцелуя.

– Тебе пора возвращаться.

Корвина заправила волосы за уши, все еще краснея и чувствуя, как подрагивает нос, и отвела взгляд.

– Увидимся на занятиях, мистер Деверелл.

Если, конечно, она не провалится под землю от стыда.

С этими словами Корвина наклонилась собрать оставшиеся карты. Ее губы все еще покалывало, но она была полна решимости не обращать на это внимания и почувствовала, что мистер Деверелл пошел обратно к фортепиано. Корвина не знала, останется ли он здесь на ночь, но ей нужно было уходить и по возможности больше никогда не оказываться с ним наедине, если она хотела избежать стыда, который испытала, когда мужчина тотчас пожалел об их первом поцелуе. Как и положено первому поцелую, он был… невероятным до самого конца. Она не сомневалась, что второй ее поцелуй будет еще лучше. И, стоит надеяться, случится с кем-то, кто о нем не пожалеет.

Корвина потянулась за последними картами и замерла.

Три из них лежали на земле лицевой стороной вверх – единственные три карты.

Дьявол. Влюбленные. И башня.

Те же три карты, которые вытащила ее мать в кошмарном сне.

Глава 10

Корвина

Следующие несколько недель ей удавалось его избегать.

Она старалась. Он же не прилагал никаких усилий.

Корвина перестала ходить на руины и начала сбегать в библиотеку, где устраивалась с учебником, какой-нибудь хорошей книгой или своим дневником и попросту коротала время, уединившись в красивом подземелье в компании кофе, книг и библиотекаря – миссис Сьюки. И почти каждый раз мистер Деверелл был там, сидел в одном из кресел с вырезанными на подлокотниках львиными головами и, надев очки, занимался какой-то своей работой. Корвина проводила время с друзьями, но и тогда он каким-то образом оказывался где-то поблизости: проходил мимо, прогуливался неподалеку или наблюдал за ними из окна. Она в равной мере любила и ненавидела его внимание.

Джейд и Эрика стали ей подругами, хотя обе были совсем на нее не похожи. Джейд снова начала встречаться с Троем, а потому парни стали проводить с ними все больше и больше времени. Корвина не возражала против общества ребят, и в особенности Троя. Он был таким, какими она представляла себе братьев: порой действовал на нервы, был отчаянно заботливым и чаще всего милым. А в обществе Итана и Джакса она была более скованной, хотя они привносили в компанию приятный настрой. Корвина по-прежнему была тихоней, но начала понемногу доверять им и расслабляться рядом с ними.

По словам Эрики, Джакс особенно ею заинтересовался, но Корвине нравилось, что он не был излишне настойчив. Он с уважением относился к тому, что она не питала к нему сильной симпатии, и не создавал неловких ситуаций, и ей нравилась эта его черта. И среброглазый дьявол все это замечал. А вот им она была увлечена всерьез, хотя не должна была, в особенности по прошествии нескольких недель и того злополучного сожаления, отразившегося на его лице после их поцелуя. К счастью, у нее хорошо получалось притворяться, будто все было как обычно.

Корвина не смотрела на него во время занятий, а он совсем ее не выделял, хотя она чувствовала на себе его взгляд. Увидев его в обеденном зале и на кампусе, она уходила в противоположном направлении, бросив все попытки делать вид, будто она вовсе его не избегала, хотя порой тайком поглядывала на его мрачную, красивую фигуру.

На внезапную острую боль, которую она испытала оттого, что больше не слышала доносящиеся с башни звуки музыки, она тоже упорно не обращала внимания. Корвина не знала: то ли он попросту перестал играть на этом фортепиано и ремонтировал инструмент, стоявший в лесу, то ли обходил стороной ее башню, но ей не хватало этой музыки.

Прогнав мысли прочь, она вошла в административное крыло впервые с тех пор, как взяла там книги в первую неделю своего пребывания несколько месяцев назад. За последние недели на улице стало гораздо прохладнее, и, чтобы согреться, Корвина стала надевать высокие сапоги и шерстяную юбку. Трой сказал, что холода продержатся несколько недель, а потом снова станет теплее.

За стойкой администратора сидел молодой человек и листал книгу.

– Здравствуйте, – поприветствовала Корвина с широкой улыбкой. – Мне нужно отправить письмо.

Сегодня был ее двадцать второй день рождения, о чем не знал никто, кроме получателя письма.

Молодой человек нахмурился.

– Сегодня суббота.

– Да. – Корвина продолжила улыбаться. – Я слышала, что по воскресеньям кто-то отвозит письма в город. И просто хотела оставить свое.

Мужчина посмотрел на конверт в ее руке, а затем на нее саму.

– То было в прошлое воскресенье, мисс. Сожалею, но следующая отправка будет через две недели.

У нее на лбу выступили капельки пота.

– Хм. Но это срочно. Я не могу ждать две недели.

Мужчина окинул ее взглядом.

– Простите, но я не знаю, чем вам помочь.

Черт. Черт.

Ей нельзя было опоздать. Времени оставалось до конца недели, следующей за днем ее рождения. От отчаяния у нее встал ком в горле.

– Вы не понимаете. Это очень важно. В таком случае, могу я как-то иначе попасть в почтовое отделение в городе?

– Простите…

– Можете поехать со мной. – От звука низкого голоса, раздавшегося за спиной, все нервные окончания в ее теле вмиг напряглись, чего не случалось уже несколько недель.

Внутри нее что-то возликовало, возникло странное чувство, будто она вернулась домой после долгого отсутствия. Она не понимала его.

Приготовившись к сущему хаосу, который пробуждало в ней его присутствие, Корвина обернулась и увидела мистера Деверелла в черном тренче и с легкой щетиной на лице. Характерная седая прядь его непослушных волос вновь была зачесана назад.

Она уже позабыла, как клетки ее тела перестраивались рядом с ним, когда он сосредотачивал на ней свое внимание; как пронизывающий каждую из них электрический разряд согревал все ее тело.

Боже, она хотела его.

– Вы едете в город? – с надеждой спросила Корвина, не обращая внимания на гудящее внутри желание.

Он ответил напряженным кивком, глянув на нее.

– Встретимся на подъездной аллее через пять минут.

– Погодите, – она остановила его, бросив встревоженный взгляд на молодого мужчину за стойкой администрации. – А мне можно ехать с вами?

Мистер Деверелл спокойно пожал плечами.

– При особых обстоятельствах можно. Я сообщу доктору Грину.

Ее пронзил трепет. Прикусив губу, она согласилась и вышла из здания. И помчалась искать Джейд, чтобы сообщить о том, что поедет в город. Потратив на поиски несколько минут, она нашла ее в беседке на заднем дворе за страстными поцелуями с Троем.

Корвина прокашлялась.

– Привет, Фиолет, – с улыбкой поприветствовал ее Трой.

Корвина закатила глаза и посмотрела на свою слегка оторопевшую соседку по комнате.

– Я поеду в город отправить письмо.

Джейд нахмурилась, ее взгляд прояснился.

– Погоди, ты не можешь поехать одна. Нужно кого-то… О нет. Только не он.

– Все будет нормально, – заверила Корвина. – Это важно, а он единственный едет в город.

– А он – это кто? – спросил Трой.

– Мистер Деверелл, – ответила Корвина, а Трой вскинул брови и присвистнул.

– Повезло. У него классная тачка.

Вид у Джейд по-прежнему был встревоженный.

– Он преподаватель, и я ему не доверяю.

Корвина коснулась плеча подруги, инициируя контакт, чего не делала никогда. Среброглазый дьявол, вероятно, даже не осознавал, насколько нехарактерно она себя повела, когда инициировала их поцелуй.

Прогнав прочь мысли, она обратилась к подруге:

– Тогда доверься мне. Со мной все будет хорошо.

Порядком успокоившись, Джейд и Трой помахали ей вслед, и она, подобрав подол синей шерстяной юбки, побежала к подъездной аллее, с каждым шагом громко стуча плоской подошвой коричневых сапог по булыжнику и крепко держа в руке конверт.

На подъездной дорожке стоял черный блестящий внедорожник, водитель ждал за рулем.

Обойдя машину спереди, она открыла дверь с пассажирской стороны и забралась в салон.

– Извините, что заставила вас ждать.

– Пристегни ремень, – велел он.

Корвина взглянула на него и была потрясена тем, что мистер Деверелл надел светло-серый джемпер, задрав рукава до локтей.

– Никогда не видела вас в чем-то, кроме черного, – заметила она, положив конверт на колени, а сумку на пол между ног, и пристегнула ремень.

– А я никогда не видел тебя в светлом, – небрежно пробормотал он.

Что ж, справедливо.

– Мне нравятся темные цвета. – Корвина пожала плечами, наблюдая, как он выезжает по извилистой дороге к большим воротам. – Это ваша машина?

Он бросил на нее мимолетный взгляд.

– Да. Купил ее два года назад.

– Значит, вам разрешено покидать территорию университета, когда пожелаете? – спросила Корвина, устраиваясь в кресле.

– Это разрешено всем преподавателям, – сообщил он, притормозив, когда впереди показались главные ворота.

Где-то вдали грохотали тучи, плотным покровом застилая солнце и окрашивая все вокруг туманным серым цветом, что выглядело одновременно завораживающе и грозно.

Охранник проверил пропуск мистера Деверелла и открыл ворота, позволяя им проехать. Проведя два месяца в университетском городке, Корвина осознала, как свободно почувствовала себя, внезапно оказавшись за его пределами.

– Вы не возражаете, если я опущу окна? – спросила она, пока ее не охватил приступ клаустрофобии.

Мистер Деверелл бросил на нее слегка озадаченный взгляд, а потом нажал на кнопку, полностью опуская стекло с ее стороны. Холодный воздух трепал ее косу, и Корвина улыбнулась, когда он наполнил ее легкие. Расстояние быстро пролетало по мере того, как мистер Деверелл умело вел машину по изгибам дороги на значительно большей скорости, чем вез ее в гору таксист. И на сей раз, сидя на переднем сидении, Корвина с каждым поворотом видела пологую долину над капотом машины. Казалось, будто они могли сорваться и полететь вниз, но в последний момент успевали свернуть.

– Спасибо, что взяли меня с собой, мистер Деверелл, – искренне поблагодарила она. – Я вам очень признательна.

Помолчав некоторое время, он заговорил снова:

– Вад. Можешь называть меня Вадом, когда мы одни.

Когда. Это слово первым привлекло ее внимание перед его именем.

Вад. Желание ощутить звуки его имени на языке было непреодолимым, но пока ей удавалось ему противиться.

– Что оно означает?

– Дикий.

Корвина повернулась и бегло на него глянула.

– Да? На дикого ты совсем не похож.

Уголок его губ дрогнул, а глаза одарили пылким взглядом.

– Ты плохо меня знаешь, вороненок.

Она почувствовала, как кожу обдало жаром, несмотря даже на прохладный ветер, дувший ей в лицо.

– Ты подаешь мне противоречивые сигналы, ты в курсе? – тихо сказала она. – Когда ты говоришь мне подобные вещи – это одно. Когда предупреждаешь, чтобы держалась от тебя подальше – это другое. Тебе пора определиться, чего ты от меня хочешь.

Его ответ был не таким, какой она ожидала.

Он усмехнулся; звук был глубоким и мягким, но с ноткой прохлады.

– Кому адресовано письмо? – спросил он, меняя тему и выходя на очередной опасный поворот.

Корвина взглянула на конверт, а потом посмотрела в окно на темнеющее небо.

– Моей матери.

Она почувствовала, что он бросил на нее взгляд, который она не смогла разобрать.

– В твоем личном деле сказано, что твои родители недоступны для связи. Обычно это означает, что они мертвы.

Корвина в удивлении на него глянула.

– Ты читал мое личное дело?

Вад пожал плечами.

– Я же говорил, что счел тебя необычной. Так как же это письмо может быть адресовано твоей матери, если ее нет?

Корвина почувствовала, как сдавило горло, и сцепила пальцы в замок, размышляя, могла ли она рассказать ему и стоило ли это делать. Всю свою жизнь она была одна и никогда никому не открывалась по собственной воле. Корвина привыкла к этому. Но по какой-то причине она хотела открыться ему, хотела, чтобы он сохранил ее тайны. В конце концов, она не знала об этом мужчине ничего, кроме того, что он играл самую красивую музыку, какую она только слышала, был очень умен и целовал ее так, будто желал и лелеять ее, и растлить.

– Если скажу тебе, – она проглотила ком в горле, – это останется между нами?

Он молчал, пока они проезжали еще один поворот, а потом покосился на нее.

– Все, о чем мы говорим, останется между нами.

Корвина замерла, уловив скрытый смысл его слов: «когда они одни», «все, о чем они говорят» – все это указывало на нечто большее. Она не понимала, правда ли в них крылся такой посыл или же она додумывала лишнего. Но, как она заметила, Вад был из тех, кто осторожен в своих словах. Он не лгал ей открыто, и чутье велело ей поддаться.

– Моя мать жива, но недоступна, – сказала она, водя кончиком пальца по конверту. – Она в психиатрическом учреждении.

Она почувствовала, что Вад снова взглянул на нее.

– Почему?

Корвина моргнула, не желая признаваться во всем прямо сейчас, но и лгать ему тоже не хотела.

– Она не в состоянии жить самостоятельно. Ей необходимо постоянное наблюдение, – она открыла ему половину правды.

На краткий миг наступило молчание, а потом он тихо спросил:

– Она когда-нибудь причиняла тебе вред?

– Нет! – Корвина подняла взгляд, рьяно отрицая даже саму мысль об этом. – Господи, никогда. Мама скорее покончила бы с собой, чем причинила мне вред. Она даже пыталась это сделать.

– И как давно она в этом учреждении?

Корвина закрыла глаза.

– Три года и восемь месяцев.

Боже, как же она скучала по маме. Скучала по запаху земли и шалфея и всему, что ассоциировалось с любовью. Скучала по еде, которую она выращивала сама. Скучала по тому, как разливала воск по банкам. Пускай мама не разговаривала с ней, но Корвина никогда не сомневалась в том, что они любят друг друга. И ей этого не хватало.

– Мне жаль, – низкий, хриплый голос мягко успокоил ее внутренние раны.

Она посмотрела в окно, часто моргая и чувствуя, как подрагивает нос от желания заплакать.

– А твой отец? Он тоже жив?

Она вдохнула свежего воздуха.

– Он умер, когда мне был один год.

– Господи.

Корвина покачала головой в ответ на его восклицание, нуждаясь в возможности отвлечься.

– Ну а ты? Как ты здесь оказался?

Еще один поворот, огибающий гору.

– Наверное, как и большинство детей, которые попадают в Веренмор, – тихо сказал он. – Я вырос в приюте для мальчиков, а потом меня подростком усыновил старик, у которого не было семьи. Именно он научил меня играть на фортепиано. Я приехал сюда после того, как он скончался в мой восемнадцатый день рождения.

Вад еще никогда не рассказывал так много о себе, и, хотя произнес он это ровным тоном, Корвина чувствовала, как что-то закипало у него внутри. Он сказал о многом, но что-то скрывал. Не раздумывая, Корвина протянула руку, коснулась его плеча и сжала, чувствуя тепло и крепкие мышцы под ладонью. Руку покалывало от легких электрических импульсов.

– Мне очень жаль, – искренне сказала она.

Он крепче сжал руль и кивнул, и Корвина убрала руку.

Желая развеять окутавшую их тяжелую атмосферу, она озвучила вопрос, который хотела задать уже давно:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать восемь. А что?

– У тебя седина в волосах.

И выглядит она знойно.

– У меня всегда была ранняя седина, – сказал Вад, умело ведя машину на очередной изгиб дороги. – Никогда не понимал, почему кто-то ожидал, что я стану ее скрывать.

– Тебе идет, – честно сказала она. – Особенно в сочетании с цветом твоих глаз.

Взгляд этих самых глаз безмолвно устремился к ней.

Дальше они ехали в комфортной тишине. Корвина смотрела в окно и наслаждалась порывами ветра, а Вад вел машину по дорогам, погрузившись в собственные мысли. Через несколько минут он настроил музыку на приборной панели, и салон наполнили тяжелые звуки гитарных струн. Корвина слушала мелодию и улыбалась, ведь впервые за долгое время оказалась там, где ее тело и разум испытывали умиротворение, да не одна, а с мужчиной, с которым меньше всего ожидала оказаться.

Часы мчались вместе со звучащей вокруг них музыкой, прерываясь случайными легкими разговорами.

Вад больше не задавал ей серьезных вопросов, не задавала их и она, сосредоточившись мыслями на письме, которое должна была отправить матери в свой день рождения. Пускай ее мама мало что помнила, но об этом дне не забывала никогда. Каждый год в день ее рождения она ждала весточку от Корвины, хотя врачи говорили, что она не хотела, чтобы дочь ее навещала.

Прозвучало бессчетное количество песен, и небо за окном стало серым, а в отдалении постепенно стал виднеться город. Местность становилась ровнее, и Корвина увидела дома, разбросанные по обочинам дороги, по которой они проносились. Детей, игравших на улице, прогуливающиеся пары и людей, занятых повседневными делами, которые казались ей такими далекими от ее реальности.

Мистер Деверелл свернул на перекрестке и сбавил скорость, когда они выехали на главную улицу города. Корвина узнала ее. В конце была железнодорожная станция, на которой она сошла.

– Я высажу тебя здесь, – сказал он, аккуратно подъезжая к небольшому одноэтажному зданию голубого цвета, на котором висела табличка с надписью «ПОЧТА». – Мне нужно съездить по делам, так что вернусь через час и заберу тебя.

Корвина кивнула.

– Хорошо. Спасибо.

Вад жестом велел ей выходить из машины, и она послушно спрыгнула с высокого сиденья. Отойдя на тротуар, когда он стал отъезжать, она стояла, пока фары его авто не скрылись за углом главной улицы.

Сделав глубокий вдох, Корвина повернулась к маленькой двери здания, которое напомнило ей о родном городе, и открыла ее.

Над головой раздался звон колокольчика, и пожилая женщина с обветренным улыбчивым лицом оторвала взгляд от старого компьютера, стоящего на столе.

– Здравствуй, дорогая, – поприветствовала она Корвину с широкой улыбкой, и ее лицо радостно просияло. – Чем могу тебе помочь?

Корвина подошла к стойке, отвечая милой женщине такой же улыбкой. Положила конверт на стол и пододвинула к ней.

– Мне нужно выслать это срочным почтовым отправлением.

Старушка поправила большие круглые очки на носу и взглянула на конверт.

– Одну минутку, моя дорогая, – сказала она и принялась медленно вводить данные, стуча морщинистыми пальцами по клавиатуре. Не желая показаться грубой, Корвина терпеливо ждала, пока она копалась.

– Как правило, из университета отправляют больше почты. И обычно для этого посылают одного милого мальчика, – заметила женщина, продолжая вводить данные в компьютер.

– Вы имеете в виду Троя, – улыбнулась Корвина.

– Да, – женщина улыбнулась в ответ. – Он хороший. Всегда помогает поднять тяжелые коробки и спрашивает, не нужно ли мне что-нибудь из магазина. Такой славный мальчик.

Корвина посмотрела на женщину, признательная за то, что она не стала спрашивать про адрес учреждения, указанный на конверте. Она вспомнила, что эта женщина, по словам Троя, была кладезем информации, но не знала, стоит ли ее о чем-то спрашивать. У Корвины было достаточно свободного времени, но никаких навыков общения, необходимых, чтобы начать подобный разговор.

– Корвина. – Женщина взглянула на ее имя, а затем на нее. – Необычное имя. Моя сестра говорит, что ты прилежная ученица.

– Ваша сестра? – озадаченно переспросила Корвина.

– О да, – пожилая женщина кивнула, глядя в монитор. – Она работает в библиотеке. Приезжает навестить меня каждые выходные. Рассказывает мне обо всем, что там происходит.

– Вы сестра миссис Сьюки?

– Я миссис Реми. Я старшая сестра, хотя, как по мне, выгляжу моложе. – Женщина усмехнулась и дерзко подмигнула ей, и Корвина невольно расплылась в улыбке.

Женщина внесла последние данные, забрала у Корвины конверт и мелочь, которую та ссыпала ей в руки.

– Как ты вернешься обратно, дорогая?

– Хм… – Корвина глянула на хмурое небо за окном, а потом на часы на стене. – Мой профессор зайдет за мной через пятьдесят минут.

– Ах, у тебя так много времени. – Миссис Реми обошла стойку и направилась на маленькую кухоньку с обеденным столом и двумя стульями. – Не желаешь ли чаю? Боюсь, что в мои-то годы у меня есть только травяные. Помогают от боли в мышцах.

Корвина поспешила выдвинуть ей стул.

– Присядьте, миссис Реми. Я с радостью приготовлю вам чай.

– Ты замечательная, моя дорогая, – сказала она, усаживаясь на стул и помогая Корвине сориентироваться на кухне. – Знаешь, однажды я знавала одну Корвину.

– В самом деле?

– Да. Когда была еще девочкой. Она жила в соседнем квартале, пока ее семья не переехала отсюда. Приятная девушка, только волосы у нее были рыжими, а не черными, как у тебя. Никогда не понимала, почему ей дали такое имя с ее-то цветом волос. В ней не было ничего вороного.

Миссис Реми продолжала болтать, пока чай быстро заваривался. Корвина налила им по чашке и села на второй стул.

– Я никогда не видела таких необыкновенных глаз, как у тебя, Корвина, – заметила миссис Реми, дуя на горячий чай. – А я многих повидала на своем веку, душечка.

– Их цвет достался мне от матери, – Корвина ответила ей легкой улыбкой.

Миссис Реми кивнула, глотнув чая, и довольно промычала.

– У нас с моей матерью тоже были одинаковые глаза.

Корвина поняла, что ей как раз представилась возможность, которая была нужна. Она отпила из своей кружки.

– Вы всегда здесь жили?

– О да, – кивнула миссис Реми. – Здесь я родилась, выросла и вышла замуж. Как и моя родня.

– Они жили здесь, когда был основан университет? – спросила Корвина, и почувствовала, как прикованный к ней взгляд пожилой женщины стал пристальнее.

– Нет, это случилось до их появления.

Корвина кивнула и замолчала, позволяя женщине решить, хочет ли она поведать ей больше. Несколько мгновений спустя миссис Реми вздохнула.

– К тому времени университет был уже основан. Не знаю, известно ли тебе о…

– Исчезновениях, – закончила Корвина, когда та замолчала в нерешительности.

– Да, – миссис Реми покачала головой, отставив чашку на стол. – Жутко это было. Моя тетя исчезла ночью, когда возвращалась из продуктового магазина, и ее больше никогда не видели. Мой отец был безутешен, благослови господь его душу.

– Но как? – вслух поинтересовалась Корвина, когда миссис Реми перевела взгляд на окно.

– Не знаю, но она была не единственная. В каждую ночь полнолуния один из жителей деревни пропадал без вести. Позже выяснилось, что ребята с горы похищали их, пытали в ходе какого-то жертвоприношения, а потом прятали тела. Разгадку мы так и не узнали.

Миссис Реми заметно содрогнулась, взяла чашку дрожащей рукой и сделала еще один глоток.

– А когда прекратились исчезновения? – спросила Корвина, дав ей минутку, чтобы прийти в себя.

– Вскоре после того, как пропала моя тетя. – Миссис Реми замолчала. – Мои родители сказали, что студенты университета разобрались с этими Палачами. Так их там называли.

Корвина кивнула, попивая чай.

– Я тоже это слышала.

– И все же как печально, что такое случилось с этими студентами, – заметила миссис Реми. – Исчезли один за другим. Поговаривают, тогда разразился жуткий скандал.

– А о том, что же могло произойти, что-то говорили? – спросила Корвина, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула.

Миссис Реми ответила смешком.

– Тогда много чего говорили, дорогая. Начиная от кровожадных духов, бродящих по лесам, до злобного чудовища, черной магии и всего прочего, что только можно выдумать. Но в чем правда? Быть может, мы никогда этого не узнаем.

Корвина размышляла над ее словами. Миссис Реми допила чай.

– Единственное, что я знала с малых лет: нельзя ходить в эти леса и оставаться на улице в ночь полнолуния. Все в городе скажут тебе то же самое. В здешних краях в полнолуние не случается ничего хорошего. Нечто жуткое окутывает этот замок. Лучше его не будить.

Корвина провела ладонями по коже, которая покрылась мурашками от слов пожилой женщины. В них слышалось что-то пророческое, отчего в животе болезненно засвербело.

Острие молнии рассекло небо надвое. Следом сразу же раздался раскат грома, и миссис Реми с беспокойством выглянула в окно.

– Лучше возвращайся в замок со своим профессором, пока не стемнело, дорогая, – напряженно сказала старушка.

Корвина выпрямила спину, встревоженная мрачностью ее голоса.

– Из-за грозы?

Миссис Реми выглянула на улицу с серьезным выражением лица.

– Из-за нее. – Она повернулась и посмотрела на Корвину глазами, источающими мудрость прожитых в этом месте лет. – А еще потому, что сегодня полнолуние.

Глава 11

Корвина

− Нужно возвращаться, – сказал Вад, едва Корвина села в машину и пристегнула ремень безопасности.

– Потому что сегодня полнолуние? – спросила она и поставила сумку на пол, не переставая думать о разговоре с миссис Реми.

Он бросил на нее странный взгляд, который она не смогла разобрать, и завел двигатель.

– Потому что ехать в гору с наступлением темноты опасно. А ехать в гору во время грозы опасно вдвойне. – Вад указал на клубящиеся беспокойные тучи, мчавшиеся к горе на стремительно темнеющем небе.

Корвина прикусила губу, теребя ремень безопасности, который крайне неудобно впивался между потяжелевшими грудями, хотя это было необходимо.

– Отправила свое письмо? – тихо спросил он, когда они подъехали к окраине города, где дома с каждым километром встречались все реже.

– Да. Дела благополучно улажены? – спросила она, не понимая, отчего они завели такую учтивую беседу о чем-то столь обыденном. Было странно и ново, но неплохо.

– Да. – Вад повернул машину на первом изгибе дороги, начав подъем. – Я так понимаю, миссис Реми рассказала тебе о местных легендах?

Корвина, любовавшаяся видами за окном, стекло которого он опустил для нее безо всякой просьбы, повернулась к нему.

– Ты знаком с миссис Реми?

– Да. Я довольно часто бывал в почтовом отделении, – ответил он, уверенно ведя машину в стремительно ухудшающихся погодных условиях.

– Что ты думаешь о Палачах? – спросила она, желая узнать, что мистер Деверелл думал об этих легендах.

Уголок его губ слегка приподнялся.

– Те развалины в лесу, которые тебе так нравятся, называются Руины Палачей. Говорят, именно туда они приводили людей, там их нашли. – Вад сбавил скорость, когда подъем стал круче. – Там их и убили.

Ветер гулял по салону машины.

– Сколько их там было?

– Семеро, кажется, – ответил он.

– Но там пятнадцать безымянных могил, – заметила Корвина. – Я считала.

Вад слегка улыбнулся.

– Любопытно, не правда ли? Если верить местной легенде о том, что это их могилы, тогда кто же еще там похоронен?

Корвина прикусила большой палец, размышляя.

Вад издал мрачный смешок в ответ на ее молчание.

– Могилы пусты, вороненок. Не стоит слишком много думать об этом. Всем, кто следил за ходом расследования, это известно.

На миг Корвина оставила вид за окном без внимания и посмотрела на Вада, на мускулистые предплечья под закатанными рукавами, ловкие, прекрасные руки, управлявшиеся с машиной так же, как с его излюбленным инструментом.

– А почему ты заинтересовался расследованием? – тихо спросила она, желая понять, причастен ли он ко всему этому.

Он улыбнулся, но промолчал, чем озадачил ее еще сильнее.

Первая крупная холодная капля упала ей на щеку. Корвина выглянула в окно. Они достаточно высоко поднялись по горной дороге, и теперь все, что было внизу, застилал густой белый туман. Небо над ними стало насыщенного фиолетового и серого цвета, погружая все вокруг в темноту настолько, что казалось, будто автомобильные фары оставались единственным источником света.

Громкий раскат грома прогремел вокруг, небеса разверзлись и обрушили на землю свою ярость.

Мистер Деверелл выругался, сбавляя скорость до минимума, а Корвина спешно подняла боковое стекло.

– Не лучше ли нам остановиться? – осторожно спросила она и, взглянув на него, увидела, что он всецело сосредоточен на дороге.

Вад помотал головой.

– Надвигается слишком сильная гроза. Мы скатимся обратно, если остановимся сейчас.

Корвина сглотнула, сердце начало гулко стучать, а колени слегка задрожали.

– Но…

– Впереди есть участок для разворота, – сообщил он, переключая передачи. Машина застонала, ветер завывал. – Он относительно ровный. Нужно только добраться до него, пока гроза не стала сильнее.

Корвина молча кивнула, давая ему сосредоточиться на том, чтобы довезти их до более безопасного места, а мысли в ее голове кружили, как и буря за окном. Неужели именно это подразумевала ее мать в том кошмарном сне, говоря о буре и дьяволе, который ее убережет – этого среброглазого дьявола и эту бурю? Или же она имела в виду что-то другое? И что еще важнее, откуда мать в ее сне об этом узнала?

Казалось, они несколько часов ползли вверх по горе со скоростью улитки, борясь с натиском ветра и дождя, и наконец Корвина увидела ровный участок с левой стороны, места на котором почти хватило бы, чтобы припарковать машину. Мистер Деверелл умело завел огромный автомобиль в это небольшое пространство и выключил двигатель. Когда в салоне стало темно, он откинулся на спинку кресла, сжал шею руками и шумно выдохнул.

Затем приоткрыл окно на пару сантиметров, и холодный ветер ворвался в салон даже сквозь такое небольшое пространство. Вад открыл бардачок и достал оттуда пачку сигарет.

– Не возражаешь? – спросил он, и Корвина помотала головой. Видит бог, такой стресс кого угодно свел бы с ума.

Вынув одну сигарету из пачки, он зажал ее губами. Порылся рукой среди вещей в бардачке, нервничая все сильнее оттого, что никак не мог найти зажигалку.

– Черт!

Корвина подняла с пола сумку, которую поставила между ног, расстегнула молнию и стала искать коробок спичек, который всегда носила с собой. Найдя маленькую картонную коробочку, она достала ее, вынула одну спичку и чиркнула о край.

Дерево с треском загорелось. Корвина повернулась к Ваду, и сердце екнуло в груди, когда она поймала на себе напряженный взгляд его серебристых глаз. Его беспокойные глаза цвета ртути смотрели на нее с ни с чем не сравнимым неистовством. Незажженная сигарета свисала изо рта, спичка горела, освещая окружающее их пространство оранжевым светом. Внезапно смутившись, Корвина отвела взгляд и поднесла горящую спичку к его сигарете.

Вад вынул ее изо рта и задул спичку, погасив маленький огонек и погружая их в темное безмолвие. В тишине салона звук дождя, барабанящего по машине, звучал громко, холодный воздух, сочащийся в приоткрытое окно, не давал задохнуться. Отстегнув ремень безопасности, Корвина поставила сумку обратно на пол, и спичечный коробок упал ей на колени.

– Мне нельзя привязываться, – прорвались сквозь тишину его слова, произнесенные низким, хриплым голосом.

Корвина посмотрела на свои ногти, аккуратно подстриженные и не накрашенные лаком, и на миг испытала желание начать их обкусывать. Много лет назад у нее была привычка грызть ногти, от которой ее избавила мать, намазав ей пальцы каким-то горьким маслом с отвратительным вкусом.

Корвина прекрасно понимала, о чем он говорил.

Она ответила, ковыряя ноготь на указательном пальце:

– Почему вы говорите мне об этом, мистер Деверелл?

– Вад, – напомнил он.

– Вад, – произнесла она его имя в тишине салона.

– Ты прекрасно знаешь, почему я тебе об этом говорю. – Она почувствовала, что он развернулся к ней всем телом в этом тесном пространстве. – Я не могу позволить себе привязываться. Мои чувства значения не имеют. Сейчас я должен сосредоточиться на других вещах. Но этот голод, он с каждым днем становится все сильнее.

Корвина повернулась к нему, сердце заколотилось в груди от его слов.

– Здесь никого нет, Корвина, – сказал он, впервые обратившись к ней по имени и глядя на нее разгоряченным, но суровым взглядом. – Только мы. Все, что здесь случится или не случится, здесь и останется.

– А когда мы вернемся назад, ничего не изменится, – закончила за него она.

Вад протянул руку и, не отводя от нее взгляда, взял кончик ее косички между пальцев. Провел им по возбужденному соску, и от легкой щекотки по ее телу пробежала дрожь.

– В этот миг мы можем поддаться твоим чарам, – тихо сказал он. Его зрачки расширились, кончики ее заплетенных в косу волос в его руке терзали чувствительный сосок. – И только в этот миг я позволю себе владеть тобой.

Корвина подавила нервный трепет. Она хотела этого. Лишь раз поддаться своим порывам и изгнать из себя это безумие.

– А потом будешь жалеть об этом? – спросила она, помня о том, чем закончился их поцелуй.

В темноте салона на его лице отразилось понимание. Он наклонился ближе, нежно поцеловав ее в нос прямо над пирсингом.

– Я никогда не жалел о том, что поцеловал тебя, вороненок.

Корвина посмотрела в его лицо, приблизившееся к ней, и по телу разлилось тепло.

– Тогда о чем ты жалел?

– О том, что пришлось остановиться.

Сердце екнуло в груди от его слов. До этого момента Корвина не осознавала, насколько важно ей было их услышать.

– Значит, вкусишь лишь раз? – спросила она, повторяя слова, сказанные им в библиотеке.

Вад в ответ провел кончиком косички по ее соску.

– Лишь раз. Но как следует.

Вселенная преподнесла ей подарок на день рождения: мужчина, которого она уже много месяцев в тайне желала, наконец-то принадлежал ей на одну ночь посреди горы вдали от цивилизации. Это ее единственный шанс понять, каково это – отдаться другому.

– Так овладей мной, – прошептала она ему в губы, и ее слова повисли в воздухе, потрескивая, схлестываясь, окутывая их.

И вдруг Корвина сидела уже не в своем кресле, а была верхом на нем. Юбка куполом раскинулась вокруг них. Намотав косу на кулак, Вад запрокинул ее голову и прижался губами к шее. Провел по ней языком, оставляя влажный след, пробудивший поток жидкого пламени между ее ног, прямо там, где она прижималась к выпуклости в его штанах через тонкую ткань белья. Корвина схватилась за его плечи, чувствуя тепло мышц под ладонями и жар, исходящий от его кожи.

– Мне показалось, ты не любишь носить нижнее белье, – процедил он ей в шею, запустив свободную руку под юбку и нащупав хлопковые трусики.

– Это не значит, что я его не ношу, – простонала Корвина, когда он прикусил мочку ее уха. – Мне просто нравится время от времени ходить без него.

– Черт. – Вад потянул ее за косу. – А я-то все думал о том, как ты ходишь без белья среди этих пускающих слюни мальчишек.

– Ты не сильно старше. – Корвина провела ладонью по его плечу, по шее и запустила руку в волосы, касаясь выразительной седой пряди, к которой уже давно хотела прикоснуться.

– Достаточно, чтобы заставить тебя кончить на моем члене, словно фейерверк.

От слов, что он прорычал, мышцы ее лона сжались вокруг пустоты, изнывая от желания ощутить наполненность. В этот момент Корвина была признательна врачам, которые приклеили гормональный пластырь во время обследований. Она была не готова разбираться с последствиями этой интрижки, когда все закончится.

Левой рукой Вад смело обхватил ее между ног, прижав ладонь к самому приятному местечку, отчего у Корвины перед глазами заплясали черные точки. Она никогда не испытывала ничего подобного, ею никогда не овладевали, не обладали, не заявляли на нее права одним лишь прикосновением. Все внутри нее таяло, склонялось, подчинялось его силе, подстраиваясь под него, подобно потоку, яростно окутавшему рассекающий его камень.

Вад сжал в кулаке ткань белья между ее ног и скрутил, с такой силой надавив на клитор, что Корвина не сомневалась: потом там все опухнет. Глаза закрылись сами собой, голова запрокинулась назад, когда он провел губами вдоль ее шеи и груди, овевая дыханием возбужденный сосок, который от тепла набух еще сильнее, нуждаясь в нем, жаждая его, желая погрузиться в него.

Вад ласкал ее смятым в руке хлопком белья, дышал и дул на сосок снова и снова, удерживая на месте крепко сжимавшей косу рукой и управляя ее телом без прямого прикосновения. Пьянящее ощущение оттого, что она оказалась полностью в его власти, пронзило ее нервные окончания, все сильнее и сильнее сворачивая змея желания внутри нее в тугой клубок до чувства полного опустошения, словно она висела на краю невидимого обрыва.

А потом он щелкнул языком по соску. Всего лишь раз.

И она сорвалась.

Полетела с обрыва в само небытие, переполненная ощущениями такой силы, что ее рот приоткрылся в беззвучном крике, тело содрогнулось, пальцы на ногах поджались, а спина выгнулась дугой, насколько позволяла теснота пространства.

Все длилось секунды, минуты, часы – она не могла понять. Но ощутила, как его крепкая рука сорвала с нее трусики. Ткань резко впилась в бедро, прохладный воздух коснулся обнаженной кожи.

– Посмотри на меня, – велел Вад, и перед ее распахнувшимися по собственной воле глазами в тусклом свете луны предстали его глаза цвета расплавленного серебра.

В этот миг Корвина внезапно осознала, как тихо было кругом. Глянула в окно и с удивлением обнаружила, что проливной дождь превратился в морось, а тучи расступились, пропуская лунный свет. А значит, скоро им пора будет возвращаться, и все закончится.

Кожу головы защипало, когда Вад потянул ее за косу.

– На меня.

Она посмотрела ему в глаза.

– Я чист. И сделал вазэктомию⁵.Смею предположить, ты тоже здорова? – серьезно спросил он.

Корвина кивнула.

– Я… я еще ни разу этим не занималась.

В его глазах вспыхнул жар, он погрузил в нее средний палец, и ее мышцы с облегчением сжались вокруг него.

– Ты выбрала неподходящего парня для первого раза, вороненок, – прошептал он, вводя еще один палец и растягивая ее, заставляя дышать через рот.

– Что? – тихо переспросила она, сжав в руках его густые волосы.

– Но теперь слишком поздно. – Вад растопырил пальцы, вырывая гортанный стон из ее груди. – Я трахну тебя так жестко, что ты никогда от меня не избавишься. Это время принадлежит мне. Эта киска принадлежит мне.

– Временно, – всхлипнув, напомнила ему Корвина.

В ответ он убрал руку и, будто в наказание за такие слова, шлепнул ее по киске, но жжение лишь усилило возбуждение.

– Достань его, – велел он, и Корвина провела руками по его твердой, бурно вздымающейся груди к животу, чувствуя кубики пресса под ладонями, а потом, наконец, добралась до ремня на джинсах.

Она расстегнула его, немного повозившись с застежкой, осторожно спустила собачку молнии по выпуклости и, сунув руку внутрь, впервые прикоснулась к мужчине. На ощупь он был тяжелым, пульсирующим и большим – гораздо больше, чем она ожидала или могла обхватить рукой.

– Умница, – простонал Вад, когда она наобум сжала его в ладони и ощутила прошедшую по телу волну удовольствия. – Держись за мои плечи.

Корвина послушно схватилась за них, тяжело дыша, а Вад сдвинул рычаг возле сиденья и опустил спинку кресла, оставляя место для движения. Направив член, он обеими руками взял ее за бедра и посмотрел ей в глаза.

– Это наше безумие.

Корвина кивнула. Вожделение, витавшее в воздухе, наполнило каждую клетку ее естества. Это было их безумие. Только в этот раз, и если она сможет узнать, к чему оно ведет, чем заканчивается это вожделение, то останется довольна.

На мгновение он крепче сжал ее бедра и сделал толчок вверх, в тот же миг опуская ее саму вниз и одним движением входя наполовину.

Корвина вскрикнула от проникновения, ее мышцы вопили оттого, что между ними проникало нечто, по ощущениям похожее на стенобитное орудие, пытавшееся разорвать ее на части. Глаза щипало, она дышала ртом, стараясь привыкнуть к его длине и толщине, настолько инородной, что происходящее казалось нереальным.

– О боже, – хныкнула она, когда Вад опустил ее еще чуть ниже.

– Тише, – прошептал он, уткнувшись ей в шею и направляя ее вниз мягкими прикосновениями к бедрам. – Хорошая девочка. – Он поцеловал ее сережку в носу, мокрые щеки, уголки глаз. – Такая хорошая девочка. Не напрягай мышцы. Вот так. Чувствуешь, как твоя киска расслабляется для меня?

Корвина чувствовала, ее мышцы растягивались, принимая его, и он вошел еще на пару сантиметров.

– Вот так, – подбадривал Вад. – Посмотри на меня.

Она взглянула в его глаза.

– Волшебные глаза, волшебная киска, – прошептал он снова, блуждая взглядом по ее лицу. – Маленькая ведьма.

– Дьявол. Дьявол Веренмора, – прошептала она в ответ, полностью принимая его в себя. Схватила его за плечи, когда между ног полыхнуло пламя на грани между удовольствием от чувства наполненности и болью от проникновения.

– Ты даже не представляешь какой, – сказал Вад, запустил руку в ее волосы, наклонил голову набок и припал к ее губам, второй рукой направляя бедра.

Их языки соприкасались, отстранялись и ласкали друг друга, а Вад, отодвинув бедра, насколько позволяло кресло, резко вошел в нее, пронзая в танце, который ее тело интуитивно узнало. Ее бедра двигались сами собой, вращаясь на его члене, поднимаясь и опускаясь, мышцы сжимались вокруг него, будто были созданы для этого. Вад позволил ей, не торопясь, привыкнуть и изведать новые ощущения. Сам тем временем обхватил ее груди ладонями и принялся пощипывать соски своими умелыми, слегка искривленными пальцами, играя ими, словно маэстро.

Мышцы ее бедер начали гореть, темп движений замедлился.

Он отвесил ей легкий шлепок по заднице.

– Вставай, – велел он, выходя из нее, а затем слегка приподнял ее и открыл дверь.

Корвина ахнула, когда холодный воздух коснулся обнаженной, чувствительной промежности, и в неверии наблюдала, как Вад встал под легкой моросью в темноте, взяв член в кулак.

Тяжело сглотнув, Корвина подняла взгляд и посмотрела ему в глаза, а он толкнул ее спиной на сиденье, обхватил под коленом и шире развел ей ноги, второй рукой держась за машину возле крыши. Корвина оказалась обездвижена, места хватало только, чтобы пошевелить руками.

Он вновь обрушился на ее губы в поцелуе и тут же снова вошел в нее таким сильным толчком, что машина покачнулась, а Корвина сдвинулась в кресле, чувствуя, как по щекам потекли слезы от нового угла проникновения.