Говядина

4

Узнать историю о Старце удалось лишь через год, когда Беляк и думать о ней забыл. Толстый оказался умнее, чем он думал, так что через какое-то время Беляк переименовал его в Зазнайку — это слово он взял из букваря. Зазнайкой был мальчик, который мало знал, но всем хвастался своими знаниями. Имя ученику подходило еще и потому, что он похудел.

— Я голодный был, не спал, а тут человек в мешок мою еду собирает, — мальчик так и не перестал шепелявить, язык ему будто мешал разговаривать, хотя в пережевывании пищи активно помогал.

— Твою еду? — усмехнулся Беляк. Он подумал, что плюсы в наличии ученика все-таки есть: и собеседник, и время есть на что тратить, и смешит к тому же.

— Я тогда всю еду моей считал. Я на него крикнул и схватил какую-то кость, на ней только жилка висела. Я ее жевать, а Старец ее у меня изо рта вырвал. Я заорал, а он мне рот закрыл и говорит: «Старец, Старец, Старец», и в себя тычет. Я тогда ничего не понял. Я же не знал, что это имя. А потом я его несколько ночей ждал. И когда он приходил, я ему мясо давал, а он головой качал и брал… овощи, — надменно поморщившись проговорил Зазнайка относительно новое слово. — Он мне говорил, что мясо есть нельзя.

— Странно, что ты это помнишь, — задумчиво сказал Беляк. — Я ничего из той жизни не помню.

— Как не помнить, ведь я его почти каждую ночь видел. Пока у него ты не появился. Тогда я боялся подходить, вот и перестал.

— Так он с тобой познакомился до меня, — констатировал Беляк. Почему-то это известие принесло ему чувство обиды, глубоко засевшее в груди. Он не смог скрыть этого, или Зазнайка был очень проницательным, потому что он спросил:

— Ты обиделся на него? Мне не надо было рассказывать.

— Нет, — соврал Беляк. — Просто думаю, почему Старец выбрал меня в ученики, а не тебя.

— Я, наверное, был маленький.

— Иногда, Зазнайка, мне неприятно, что ты такой умный.

Это было сказано не в шутку, как обычно делал Беляк, поэтому Зазнайка молча ушел в пещеру. Ему очень нравилось наблюдать за небом через небольшую дыру, и за это он тоже не нравился Беляку, ведь тот поначалу ужасно боялся тоннеля. Почти весь день учитель и ученик проводили порознь, и только под вечер встречались для того, чтобы поговорить.

Беляк показывал Зазнайке книги, но читать пока не научил. Он совершенно не помнил, как сам начал понимать слова, видеть их смысл сквозь буквы, поэтому не знал, как начать обучение Зазнайки. Пока что они остановились на рассматривании букваря. Ну, и в один из дней, уже давно, Беляк в порыве хорошего настроения рассказал ученику историю из самой интересной книжки.

Сейчас Беляк задумчиво изучал солнечные часы, пока его ученик проводил самое теплое время дня в прохладе пещеры (он даже стал более бледным за этот год). Беляк думал, мог ли он так же не нравиться своему учителю, или это именно с ним что-то не так. Он все еще не мог понять, что люди бывают разные.

Что произошло с ним за это время? Как только он взял в ученики мальчика, он перестал развиваться сам. Может, в этом все дело? Был бы Старец здесь, он бы объяснил. У Беляка снова проснулось в груди то тяжелое чувство, и он вдруг так сильно захотел дать Старцу по морде. Только тот, наверное, давно уже стал мылом. Этим загадочным предметом, который, по всей видимости, очень ценен и дорог. Беляк вздохнул.

Сегодня была пятница. Вот уже больше месяца Беляк выходил каждую пятницу из пещеры и смело смотрел на Хозяев, но они забирали еще меньше говядинцев, чем раньше — одного-двух, и быстро уходили. Беляку не хватало смелости подойти к ним самому, и он каждый раз просто стоял и смотрел на безмолвных тупых существ, которых уводили загадочные черные фигуры, всем своим видом показывающие власть над ними.

Кто они? — в миллионный раз спрашивал себя Беляк, наверное, в миллионный, ведь он не умел считать до миллиона… Он боялся подумать, что под масками скрываются такие же, как он сам, люди, «видящие», почему-то решившие, что имеют право держать его тут, делать из него кусок мяса. Но еще страшнее становилось, когда неуемная фантазия показывала, какими могут быть эти неизвестные лица. Уж лучше пусть они будут людьми. А что, если Старец, и другие учителя до него, не умерли? Что, если…

— Беляк! — вырвал Зазнайка его из раздумий.

Учитель не сразу повернулся. Его пятнадцатилетнее чистое лицо с нависшими бровями было обращено к черным воротам.

— Беляк?

— Чего тебе?

— Ты в пещере… читал? Там написано что-то…

— Ты прочитал?

— Я же не умею, — напугано ответил Зазнайка.

Полгода назад Зазнайка нашел книги в тайнике, но когда спросил о них у Беляка, тот разозлился и сказал, что ему еще рано. Велел вернуть на место и больше не трогать. Загадочное, конечно, притягивает, но Зазнайка был слишком послушным.

— Пошли, — Беляк встал и, пройдя мимо мальчика, потянул его за собой.

Они быстро, спотыкаясь на скользких камнях, прошли в тоннель до того самого места, к которому Беляк не заходил с того дня, как прочитал это послание.

— Видишь эту букву? Это «н». Повтори.

— Н-н-н…

— Это «а». Повтори.

— А-а-а…

— Это «с».

— С-с-с.

— Получается, — Беляк провел по всем трем буквам, — «нас».

— Нас… — не смотря на тихий тон, глаза Зазнайки светились неподдельной радостью.

Через час фраза была прочтена, правда Беляк не был уверен, что ученик запомнил все буквы. Он оставил его в пещере, а сам вышел, чтобы поглядеть который час. Было почти два, и живот Беляка инстинктивно сжался. Безжалостная тень от стрелки часов двигалась к цифре три. Еще минута, еще секунда и ворота заскрипят и откроются. И, как бы неестественно медленно не ползли секунды, это случилось. Чернота разинула свой огромный рот, говядинцы продолжали есть, не пользуясь руками, а сердце Беляка колотилось уже не в груди, а в горле. Он старательно сглотнул, чтобы вернуть орган на место, но это не помогало.

Тонкие блестящие фигуры, четыре, как и положено, размеренно вошли в загон и разошлись в разные стороны. Один, самый расторопный, — Беляк его давно приметил, догадываясь, что Мясники приходят одни и те же, — уже тащил толстого говядинца к воротам. Это голое полуживотное даже не отвлеклось от жевания мяса, пока его тащили; он еле перебирал грязными толстыми ногами. Беляк содрогнулся.

В тоннеле послышался плеск, и вскоре Зазнайка появился на пороге темной пещеры.

— Беляк, сядь, тебя же заметят! — шепотом сказал мальчик. Он был напуган и расстроен.

— Не выходи из пещеры!

— Ты ведь не уйдешь как он?

— Как кто? — Беляк сказал это слишком громко, наверное, потому что прекрасно знал ответ. Он повернулся к Мясникам, но они не обращали на него никакого внимания.

— Как Старец. Я видел, как его забрали. Он будто этого сам хотел.

Страшные воспоминания разбудили в Беляке все испытанные им в тот день чувства, и он понял, что его ученик все прочел по его лицу. Непонятно, как он этому научился, но Зазнайка умел угадывать настроение и мысли по глазам.

— Учитель, зайди в пещеру, — молил мальчик. Его похудевшая челюсть тряслась от волнения. — Ты же не оставишь меня.

Один из Хозяев двинулся в глубь стада, хотя его сподручные забрали уже двоих. Следя за ним, Беляк вдруг заметил шевеления над стеной, черную точку, которой там раньше не было, но когда парень вздернул голову, чтобы лучше посмотреть, никакой точки уже не было. Может, это была просто птица? Хотя за всю свою жизнь Беляк не видел ни одной живой птицы, только убитую и сваренную, а чаще всего даже разделанную на куски: ноги, крылья, грудка; голов птиц Беляк вообще ни разу не видел.

— Ты это видел, Беляк? — спросил Зазнайка. Он на секунду вышел из укрытия, но потом решил вернуться в тень.

— Что?

— На нас кто-то смотрел со стены, даю слово.

— Старец тоже говорил…

— Он идет! — громким шепотом предупредил мальчик, но так как его учитель не двигался, ему пришлось выбежать из темноты и затащить Беляка в укрытие. Благо, что он не особо сопротивлялся. Они, стараясь не шлепать по воде, добрались до излюбленного места Зазнайки и уселись в холодную воду.

— Когда-то ты меня сюда затащил, пряча от Мясников, — тяжело дыша от не отступающего волнения, сказал Зазнайка.

— Правда? — Беляк уже и не помнил. Его мозг занимали куда более важные, по его мнению, мысли.

— В день нашего знакомства, — кивнул мальчик, — мне тогда очень понравилась эта дыра в потолке. В ту секунду я как будто прозрел.

— Но на самом деле это случилось гораздо позже, — равнодушно добавил учитель.

— Ты очень злой человек, но я тебя прощаю — ты многое пережил.

В ту секунду Беляк был готов убить Зазнайку. Хотя он никогда об этом всерьез не думал, инстинкты подсказывали ему, что если засунуть голову мальчика в воду и не отпускать пару минут, он умрет. Руки так и чесались.

— Они ведь знают об этой пещере. Мясники, — через минуту сказал Зазнайка.

— Если бы знали — уже бы пришли за нами.

— А мне кажется, знают. Это ведь они построили загон. Или их… предки. Они должны знать.

— Тогда почему мы с тобой живы? Почему «видящих», которые были до нас, не схватили в этой пещере еще до того, как мы с тобой родились, и не заложили вход в нее камнями?

Зазнайка промолчал, и Беляк не без удовольствия счел это своей победой. Но оказалось, что ученик просто думает над ответом.

— Может, они что-то проверяют?

— Что?

— Не знаю… Появление разума из ниоткуда. Ведь когда-то давным-давно, когда все были «видящими» и существовали те миры из книг, разуму учили. А тут нас ничему не учат, но «видящие» появляются.

— Да? — Беляк привстал. Несмотря на всю раздраженность, он понимал, что ученик говорит дело.

— Да. Вспомни про мальчика-волшебника. Он поехал в…

— Школу, да, но он ведь поехал учиться волшебству, а не разуму. Эта книжка — выдумка. Этого никогда не было. Ее просто придумал какой-то очень умный человек и записал.

— Откуда ты знаешь?

— Мне Старец сразу сказал, а ему его учитель, а тому его учитель. Чтобы я не начал надеяться или пугаться, что существует мир кроме нашего. Понимаешь?

Зазнайка, конечно, понимал. Он всегда понимал больше, чем Беляк думал. В этом и была проблема их общения. Беляк знал, что не может дать Зазнайке ничего нового — ученик начал учить его, как только заговорил. Это было не просто неприятно или обидно, это было так плохо, отвратительно, что хотелось убить.

— Я понял. Но лучше бы наш мир был книгой, а мир того мальчика настоящим. Я бы хотел быть его другом…

Беляк раздраженно глянул на Зазнайку и отодвинулся:

— Ты что попало говоришь! Ерунду какую-то. Уйди от меня.

— Прости, Беляк, — было видно, что мальчик очень расстроился.

— Уйди.

Спорить было не о чем, и Зазнайка молча ушел из пещеры.