Граф Булгаков. Том 2: Золотая Жила

Глава 15. Если я чешу в затылке…

Шаркающие шаги Филиппа и Гриши эхом разносились по тускло освещенным техническим коридорам, заваленными обломками. Уже который час кадеты пробирались по коварному, полуразрушенному лабиринту. Они отчаянно пытались найти выход, но сделать это было не так просто. Гриша, который смог очнуться, опирался на плечо Филиппа, который помогал товарищу идти.

— Напомни мне, чтобы я больше никогда не позволял тебе выбирать направление, — ворчал Филипп, его голос оставался гордым и надменным, даже в такой ситуации, — Я тебе говорил, что на том повороте надо идти направо, а тебя вечно налево тянет! Твое чувство направления почти так же ужасно, как и твоё чувство стиля.

Гриша лишь хмыкнул. Ему было трудно дышать, боль сковывала всё его тело. Но все же ему удалось сохранить оптимистичный настрой.

— Ну, с этим не поспоришь, но посмотри на ситуацию с другой стороны: по крайней мере, мы можем насладиться обществом друг друга. Прямо как в детстве, — с усмешкой прохрипел он. Кровь на его виске застыла темной корочкой.

Филипп демонстративно закатил глаза.

— Что-то я сомневаюсь, что хоть кто-то из нас мечтал о таком бесценном опыте, — сказал пан, — Тебе напомнить, как мы били друг другу морды?

— Ну согласись — посмотреть на тебя в таких модных шмотках любо дорого стоит, — хмыкнул Гриша.

— Еще одно слово и пойдешь пешком!

Филипп все ещё носил модную одежду морячка. Только фуражку где-то потерял. Особых альтернатив не было, а голым разгуливать пану не хотелось.

Когда они завернули за очередной поворот, Филипп заметил впереди мерцающий свет.

— Кажется, впереди что-то есть. Может быть, выход, — сказал он.

Гриша прищурился, пытаясь разобрать, что это такое. Но из-за сотрясения зрение подводило его. У княжича постоянно темнело в глазах от резких движений.

— Или это может быть очередной тупик, — сказал он, — Но это ничего, мы же практически на экскурсии? Осмотрим достопримечательности. Главное, чтобы этот педобир, о котором ты говорил, снова не появился…

Филипп хмыкнул. Он бы сам себе не признался, но с неунывающим Омутовым по этим жутким коридорам ходить было как-то… не так уныло, как в одиночестве. Они продолжали идти к свету. Неровный потрескавшийся пол и груды обломков сильно замедляли их передвижение.

— Знаешь, еще в академии я никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. Да ещё и с тобой. Хуже был бы только Булгаков, — сказал Филипп, не выдержав молчания. Двигаться в тишине в такой мрачной обстановке было выше его сил.

Гриша усмехнулся, и тут же поморщился. каждое резкое движение доставляло ему сильную боль.

— Правда? Я всегда думал, что из нас получится отличная команда. Прямо как из наших отцов.

Филипп насмешливо хмыкнул.

— Зная наши отношения, команда из нас вышла бы в лучшем случае расстрельная…

Гриша засмеялся, потом снова поморщился.

— Ай, не смеши меня, мне больно. Но да, это ты точно подметил.

Когда они приблизились к источнику света, то увидели, что это был дверной проем, частично заваленный обломками. Над проемом мерцала надпись «Выход».

— Ура, похоже, мы нашли выход, — объявил Филипп с облегчением, — Давай расчистим это дерьмо и свалим отсюда.

— Света, Сашка и Валентин Петрович всё ещё где-то здесь, — лицо Гриши потемнело, — Они могут быть ещё живы.

— Ты сдурел, княжич? — покосился на него Филипп, — Героем себя возомнил? Посмотри на себя, на тебе живого места нет. Свои жопы надо спасать, а не о других думать. Пусть этой Аномалией профессиональные истребители занимаются. Надеюсь, их кто-нибудь уже вызвал. Этот орешек явно не курсантского калибра.

Гриша ничего баронетту не ответил.

— А Петрович ещё ответит за то, что затащил нас сюда, — злобно пропыхтел пан, — За то, что поставил жизни наследников под угрозу… Уж я за этим прослежу.

— Замолчи, — одернул его Гриша, — Петрович ни в чем не виноват. Он не мог знать, что за обычной Аномалией уровня Дух скрывается что-то подобное.

Филипп лишь неопределенно хмыкнул.

Совместными усилиями им удалось сдвинуть большие куски бетона и арматуры, открыв узкий проход. Гриша прислонился к стене, его лицо стало ещё бледнее. По лбу градом катился пот.

— Ты иди первым, Филипп. Я сразу за тобой.

Филипп колебался, с сомнением глядя на княжича.

— Ты уверен? Что-то рожа твоя сбледнула, — сказал он, — Я не хочу тебя здесь оставлять.

Гриша слабо улыбнулся. Всем своим видом он старался дать понять, что сдюжит.

— Со мной все будет хорошо, поверь мне. Просто иди, а я проползу следом, как только отдышусь. Щель все равно слишком узкая, чтобы соваться в неё вдвоем.

Филипп кивнул, в его глазах читалось сомнение. Он ободряюще сжал плечо Гриши на прощение. После чего встал на четвереньки и пополз в узкую щель.

Когда он скрылся из виду, Гриша глубоко вздохнул. Морально он уже был готов к боли, которая придет, стоит лишь ему пошевелиться.

— Еще чуть-чуть… соберись, княжич, — прошептал он едва слышно, и на его лице заиграла решительная улыбка. Прямо как у отца, — Ты сможешь…

Собравшись с силами, Гриша оттолкнулся от стены и опустился на четвереньки. Он последовал за Филиппом в расщелину, стиснув зубы от ноющей боли по всему телу. Узкий проход напоминал каменную кишку, но был довольно коротким. Гриша сразу понял, что он ведет в более просторное и открытое помещение.

У выхода из кишки стоял Филипп и дожидался его.

— Красава, Григорий. Ты молодец, — он помог княжичу встать на ногу, — Твой отец бы тобой гордился.

Гриша кивнул, его лицо исказилось от боли. Но глаза по-прежнему сияли решимостью.

— Спасибо, Филипп. Думаю, Якуб так же гордился бы тобой. К слову, куда это мы попали?

Помещение, куда они проползли, представляло собой просторный пустой зал, освещенный зеленым жутковатым светом. В центре возвышался массивный каменный столб, покрытый загадочными светящимися рунами. Его основание выглядело оплавленным и как будто являлось одним целым с полом.

Филипп поднял бровь, заинтригованный этим зрелищем.

— Хм… неожиданно, — сказал он, — Этот столб выглядит так, как будто его здесь не установили… а он сам вырос из бетона.

— Поливали, наверное, хорошо и удобряли… Ничего удивительно, с учетом того, где мы находимся. Но должен признать, у этой Аномалии с чувством стиля и красоты все в порядке, — Гриша, несмотря на боль, не мог не восхититься зрелищем, — Красиво… Знать бы, что это.

Филипп осторожно подошел к столбу, изучая руны.

— Я не уверен, но оно выглядит древним, как говно мамонта. Может, это подсказка или послание?

Гриша прислонился к стене, пытаясь отдышаться.

— Может, это предупреждение, — предположил он, — Типа что-то о древнем зле, запертом в этих стенах.

— Сомневаюсь, что Аномалия будет кого-то предупреждать о себе… Ей, наоборот, нужно, чтобы жертвы шли потоком в гости.

Вместе они рассматривали руны, пытаясь расшифровать их значение. Но шансы на успех были невысоки. Ни тот, ни другой в древних языках ничего не понимали.

— Черт знает что, — не выдержал Филипп, — Не знаю, что это за язык.

В какой-то момент они вдруг услышали слабые звуки, похожие на стоны, доносящиеся из дальнего угла помещения. Кадеты обменялись напряженными взглядами.

Осторожными шагами они двинулись к источнику звука. Их взгляды скользили по темным углам в поисках потенциальной опасности.

Вскоре они заметили лежащую на земле фигуру, частично скрытую обломками. Они сразу узнали Валентина Петровича. Судя по измятой форме и подсохшим пятнам крови на полу, ветеран был ранен.

Рядом с ним в пыли угадывались большие следы с отпечатками когтей.

Лицо ветерана было бледным и покрыто потом, дыхание было поверхностным и затрудненным. Однако он оставался в сознании. Несмотря на раны, он слабо улыбнулся, увидев княжича и баронетта.

— Филипп… Гриша… — прошептал он, с трудом выговаривая слова, — Живые… Слава Богу…

Гриша, несмотря на свои раны, опустился на колени рядом с Валентином Петровичем и ободряюще улыбнулся.

— Ну, нас так просто не взять, — пошутил он, — Мы такие же упрямые, как и наши отцы.

Филипп, звеня сосульками на усах, кивнул.

— Мы слишком много пережили, чтобы сдаваться, Валентин Петрович. Мы найдем выход из этой дыры.

— Эм-м-м… — полевой преподаватель удивленно посмотрел на пана, — А почему… ты так одет, Филипп?

Пан снова помрачнел.

— Давайте не будем об этом…

Они помогли Валентину Петровичу сесть. Тот поморщился от боли, зажимая рваную рану на боку.

— На меня напала довольно жуткая тварь, — объяснил он, его голос был едва слышен, — Похожая на плюшевого медведя-переростка. И притащила сюда. Я лишь чудом богу душу не отдал.

Филипп и Григорий переглянулись.

— Мы уже с ней сталкивались, — сказал пан, — Видимо, это и есть главная тварь, Аномалия.

— В таком состоянии нам с ней не справиться… — прошептал преподаватель, — Надо уходить.

— Здесь где-то должен быть выход, — сказал Гриша, — По крайней мере если табличка не наврала.

И в этот момент произошло событие, о котором каждый из троих старался не думать. Мысленно они надеялись, что оно никогда не произойдет. Хотя в глубине души понимали, что скорей всего это неизбежно.

Вдалеке раздался леденящий душу низкий хриплый голос с рычащими нотками. С каждым словом он становился всё ближе и ближе.

— Если я чешу в затылке — не беда… — гуляло эхо под потолком, — В голове моей опилки — да-да-да…

Кто-то, или что-то пел детскую песенку, от которой по спине пробегали мурашки.

— Что это такое? — прошептал Филипп, его глаза расширились от страха.

— Тсс!.. Прячемся, — сказал Гриша. Вместе с Валентином Петровичем они укрылись за обломками.

Спустя пару секунд из тени вышел чудовищный медведь. Тот самый, с которым они сталкивались ранее. Его массивная туша плавно покачивалась из стороны в сторону. При каждом шаге пол вздрагивал под огромным весом.

— Но хотя там и опилки, но кричалки и вопилки… Сочиняю я неплохо иногда… Да-а-а…

Существо несло бессознательную Светлану на вытянутых передних лапах. Девушка выглядела слабой и уязвимой.

Сердце княжича сжалось в груди, он без отрыва смотрел на бессознательную сестру.

— Черт… — пробормотал он себе под нос, — Мы должны что-то сделать…

— Посмотри, какого размера эта тварь, — прошептал Филипп, в его голосе отчетливо звучал страх, — Как мы будем с ней бороться?

— Что-нибудь придумаем, — настаивал Гриша, его глаза сканировали комнату в поисках любого преимущества, которое они могли бы использовать, — Я не уйду без Светы…

— Дурак! — зашипел на него Филипп, — Господи, какой дурак! Ты ей не поможешь! И себя погубишь!

Тем временем чудовищный медведь подошел к руническому столбу в центре комнаты. Он начал осторожно привязывать Светлану к столбу толстыми веревками, крепко прижав ее тело к камню.

— Трам… парам… парам… парам… пам-пам… пам… пам… пум… пурум… пурум… пам-пам…

— Что этот ублюдок собирается с ней делать? — Гриша сжал кулаки в бессильной ярости.

— Я не знаю, — признался Филипп, его голос дрожал, — Слушайте, нам лучше уйти как можно скорее и позвать помощь…

И тут пан заметил ещё одну дверь, которую они проглядели из-за плохого освещения. Она находилась всего в паре десятке метров от них, и над ней была табличка «Выход»! Только она не светилась. Видимо, что-то случилось с проводкой.

— Там! Там выход! — возбужденно прошептал Филипп, — Идемте! Там спасение!

Гриша смотрел на него со странным выражением на лице. В нем смешалось понимание и легкая грусть.

— Иди, Филипп, — сказал Гриша, — Приведи помощь.

— А ты? — Филипп с непониманием смотрел на него.

— А я остаюсь, — спокойно сказал Гриша.

— Валентин Петрович… — пан перевел непонимающий взгляд на преподавателя.

— Гриша всё правильно сказал, — ответил тот, внимательно глядя на медведя, — Нужно, чтобы кто-то позвал помощь. Я тоже остаюсь. Я в ответе за всех вас. Пока последний кадет не покинет этот торговый центр, я не имею права уходить.

Филипп сглотнул. Происходящее не укладывалось у него в голове. Эти двое что, обезумели? Их же сейчас всех убьют! Ну да, Свету жалко… И что, умирать теперь из-за неё?

Развернувшись, Филипп беззвучно скрылся в дверном проеме. Страх и образ монстра со светящимися глазами лишь подгоняли его.

Григорий и Валентин Петрович обменялись взглядами. Между ними словно возникло молчаливое согласие: сделать все, что потребуется, чтобы спасти Светлану и выбраться из этого кошмара.

Привязав Свету, медведь распрямился и внезапно задрал морду к потолку. Он несколько раз втянул воздух. Словно Принюхивался.

Григорий и Петрович застыли. Они сразу поняли, что это может значить. В помещении был очень густой и тяжелый воздух. Сможет ли медведь учуять их?

— У вас остались силы, Валентин Петрович? — шепнул Гриша, взглянув на преподавателя.

— Самая малость… — тот ответил напряженным взглядом, — Поднакопил чуток, пока лежал в отключке. Какое-то время, может быть, смогу продержаться…

— У меня примерно также, — княжич кивнул.

Они снова посмотрели в сторону столба… и обомлели. Медведь пропал. Около рунического столба осталась лишь Светлана.

Каким образом эта здоровая туша, грохочущая при каждом шагу, смогла куда-то беззвучно деться?

За их спинами послышался шорох. Григорий и Валентин Петрович медленно обернулись.

Медведь стоял от них в паре шагов и блестел своими глазами-пуговками. Словно внимательно рассматривал.

Золотые покровы одновременно вспыхнули вокруг тел одаренных. Энергии у них осталось немного, лишь самая капля. Но они всё равно не собирались сдаваться без боя. Пускай противник и был ужасающе силён.

Но драться не пришлось. Медведь раскрыл пасть и неожиданно жалобно произнес:

— Пожалуйста… Помогите мне… Прошу… Я так больше не могу…