Граф Суворов, том 11

Глава 18

— Двигатели на полную мощность! — приказал я, прекрасно видя, что скорость противника километров на тридцать выше нашей, возможно, если бы не пожары на верхней палубе, мы могли бы спрятаться или затеряться в ночных небесах, но сейчас единственным нашим шансом стал удачный маневр.

— Все двигатели работают в режиме форсажа. — проговорила Инга, отслеживая десятки показателей корабля. — Сажай это корыто, жаль, но надо спасаться самим.

— Не успеем. — покачал я головой. Враг стремительно нагонял нас, и расстояние сократилось уже до пары километров. Собрав остатки сил в кулак, я создал бомбу и послал навстречу противнику. Конструкт врезался во вражеский щит и без следа в нем растворился. И что-то мне подсказывало, что будь у меня стихийный конструкт, ситуация повторилась бы с точностью.

Судно врага шло на таран, стараясь прижать нас к земле, не дав уйти, обстрел прекратился, но видя приближающегося врага легче от этого никому не стало. Уйти на поврежденном корабле, без маскировки и с на треть работающими реакторами, инженеры всё же смогли ввести в строй ещё парочку, нереально. Но жить очень хотелось, а значит придется раскорячится и повертеться. В прямом смысле.

— Всем пристегнуться. Немедленно! — приказал я, врубая магнитные ботинки в доспехе на максимум. То что я собирался сделать противоречило всем уставам и инструкциям, а когда судно противника приблизилось на сотню метров и я решился на отчаянный шаг — стало понятно почему умные люди это запретили.

Созданный прямо под двигателями щит ударил струями воздуха в резонансный конструкт и внезапно получившие опору турбины буквально выплюнули нас вертикально вверх. Три из двенадцати маневровых гондол, не выдержав внезапно возросшей нагрузки, мигало красным. Один из маршевых двигателей отказал. Остальные нуждались в срочном ремонте, а уж сколько я потратил энергии — чакра звука опустела почти полностью и резервов не осталось.

Но всё это стоило свеч. Легкий крейсер паладина Генриха Великого промчался прямо под нами, послужив опорой для большего подъема. Проскочивший корабль начал идти на разворот и в этот момент я ухватил удачу за хвост.

Мы оказались выше! Пожары на верхних палубах были не видны противнику, и я привычно повесил маскировочную сферу на судно. Промчавшийся на пару километров дальше корабль, взявший большой круг для разворота, начал вилять из стороны в сторону, на нем даже включили мощные прожекторы, но обнаружить нас в черных затянутых тучами небесах было не так просто.

Да, скорость упала на треть. Да, ни о каком побеге и речи быть не могло. А уж тем более об открытом противостоянии. Но теперь у нас по крайней мере был шанс вырваться из окружения, а ещё — была идея. Я не мог пробить щит паладина, не мог от него уйти, но в отличие от непробиваемого поля, механизмы судна вполне себе могут перегореть.

— Сформировать пожарные команды. У нас не больше десяти минут. — приказал я, стараясь держаться вне ярких лучей прожекторов. Расстояние между судами, за счет радиуса маневра, было чуть больше пяти километров, и хотя мои конструкты до них не доставали, развлекался я как мог.

Стоило рядом с судном появится чему-то хоть отдаленно напоминавшему маскировочную сферу, как противник на всех парах мчался к ней, с явным намерением протаранить. Жаль только, что она в тот же миг пропадала и появлялась с противоположной стороны.

Паладина хватило минут на пять, поняв, что его дурачат он снял щит и приказал расстреливать появляющиеся мишени. Казалось бы — крайне разумное решение. Вот только я, воспользовавшись тонким контролем резонансных конструктов, начал создавать мишени, которые пропускали через себя снаряды и при этом смещали отражение того, что за ними. В результате расстреливать их приходилось пока я сам не убирал сферу. Жаль, что кардинально это вражеский боезапас истощить не могло.

— Пожар потушен, между поврежденными секциями натянут брезент. — доложил один из инженеров.

— Отлично. Занять места. Попробуем уйти отсюда. — приободрил я народ, постепенно снижаясь. Сейчас меня вполне устраивал вариант отступления с поврежденным и не новым, но весьма ценным кораблем. Если даже половина наших умудрилась уйти — флот увеличится почти двукратно.

— Они сняли щиты. — сказала Инга. — Кажется начали какие-то переговоры с остальным войском. Шифр частично совпадает с нашим, но разобрать…

— Пускай запись… — приказал я. Раздалось характерное шипение помех, а затем белиберда из смеси букв и цифр, зачитываемая монотонным механическим голосом. В таком виде прослушать сообщение было невозможно, не то, что понять, о чем оно. Но по поведению противника стало ясно что случилось что-то экстраординарное, ведь развернувшись они резко сменили курс.

— Можешь отследить куда они? — спросил я, чувствуя все нарастающее беспокойство.

— Если никуда не отвернут… в сторону моря… бухта, где мы оставили Черепаху! — потрясенно ответила Инга.

— А вот это уже плохо. — мрачно проговорил я, прикинув расстояние. Нет, своими конструктами я их так не достану. — Выходи в эфир, надо предупредить наших.

—…сделаю. — покачав головой ответила супруга. Ситуация ей явно не нравилась, как и предложение отвлечь внимание на себя. Но, если враг обнаружил нашу летающую базу, то мы просто обязаны спасти её любой ценой. Иначе всей нашей сибирской экспедиции немедля придет конец.

— Говорит цесаревич, доложите о ситуации. — не скрываясь, по открытому каналу сказал я, стараясь привлечь к себе внимание.

— Таран на связи. Они обнаружили нас, идут прямым курсом. Передовые части уже здесь, но мы, пока, отбиваемся. — почти сразу ответил бурят, и я помрачнел ещё больше. Если к ним прибудет паладин — можно ставить точку. Мы будем единственными кто выберется из этой передряги.

— Инженерный, мы можем ускорится хоть немного? — спросил я.

— Простите, ваше высочество, это не в наших силах. — ответил мне техник. — Двигатели на пределе, другие реакторы мы в полете запустить не сможем.

— Мы их не догоним. — с сожалением проговорила Инга. — Нужно думать, что делать дальше. Пусть авианосец идет на сближение, или может отвлечет внимание на себя и уведет врага в море.

— Нет. Есть другой вариант… — мрачно ответил я, прикидывая варианты. Был один, крайне рискованный и энергозатратный, но, кажется, иного выбора у нас не было. — Всем одаренным подключится к сети. Энергия на маршевые двигатели. Кормовые маневровые двигатели полный вперед, приготовится к ускорению.

Хотя помощники смотрели на меня как на психа спорить никто не собирался, а потому, когда корабль вдруг получил дополнительное ускорение они хоть и удивились, но не растерялись, занимаясь своими обязанностями. Скорость быстро росла, и мы в начале перестали отставать от вражеского крейсера, а затем и вовсе начали его нагонять, и если бы они только знали каких усилий мне это стоит…

Решение повторить рискованный маневр пришло мне почти сразу, хотя до последнего были сомнения в его работоспособности. Резонанс вызывал в нашей вселенной отклик темной материи и энергии, существующих параллельно и обладающих двадцатикратно большей массой и потенциалом. А потому созданный барьер, пусть и двигался визуально вместе с нами, на самом деле перемещался в другом пространстве. Мы лишь наблюдали и взаимодействовали с его откликом.

Это уже не дуть в свой парус, это скорее отталкиваться от платформы, которая постоянно сдвигается за тобой. И единственная, хотя и тотальная проблема такого способа повышения эффективности двигателя — мне приходилось создавать пресс такой силы что мог бы выдержать существенную часть веса корабля. Теперь, когда мне приходилось поддерживать только горизонтальный вектор силы, это было проще, но ни концепции, ни затрат энергии не отменяло.

Я держался исключительно на медитации восстановления, предельно четко контролируя все свои действия и меридианы. Через открытый канал души мне приходилось выкачивать такое количество праны, что хватило бы на десяток жизней. Недостаточно укрепленные каналы выгорали или забивались и тускнели, но основные круговороты работали, хоть и на пределе.

— Скорость двести десять, двести двадцать… невероятно! Двести пятьдесят! — возбужденно говорил второй пилот, не понимая что происходит. — Мы обгоняем врага!

— Вспышка слева! — крикнула Инга, но привыкший что щиты держу я экипаж даже не почесался поставить конструкты. В результате корабль ощутимо тряхнуло от первых же попаданий, а мне пришлось сместить вектор движения.

— Ставим щиты! Цесаревичу не до нас! — приказала супруга, и они таки поставили достаточно крепкие конструкты, выдерживающие по несколько попаданий. Но мне и в самом деле было не до того. Приблизив щит ещё ближе, я заставил судно ускорится и вскоре крейсер паладина превратился в догоняющего.

И всё же радости это не прибавило. Хоть до входа в бухту оставалось несколько минут, черное небо тут и там вспыхивало от взрывов. Оставшиеся корабли сопровождения и прикрытия безуспешно пытались избавится от противников. Вяземская, оставленная мною в тылу именно на такой случай, со своим звеном самоубийц, засыпала врагов градом снарядов, мечась от одного судна к другому, но это было бесполезно.

Маневр, который еще пару часов назад казался мне пусть и не гениальным, но вполне рабочим, привел к тому, что большая часть боеспособных офицеров и одаренных оказалась на судах без боекомплекта и сейчас вооруженные до зубов враги разделывались с остатками нашей обороны.

Допустить этого я не мог, а потому, твердо взяв штурвал, направил захваченное судно на ближайший вражеский крейсер. Краем сознания я почувствовал недовольство соратников, кто-то говорил, что самоубийство не выход, но сейчас всё зависело от хорошо поставленного удара. Одного единственного.

Миг, и наша скорость резко падает, по инерции судно еще летит, но вся моя сила уже сосредоточена не в толкающем щите, а в формирующейся бомбе. Никогда еще мне не приходилось отправлять конструкт так далеко, а потому я сосредоточился, до предела обострив все чувства. И только когда почувствовал, что смогу — бросил конструкт вперед.

Экипаж легко уходящего от тарана вражеского фрегата, сосредоточившего на нас огонь, прекрасно знал, что у нас нет вооружения. Но сегодня его ждал самый большой сюрприз в его жизни. А заодно и последний. Конструкт врезался в щит и мгновенно его уничтожив раскрылся, сминая броню и выводя из строя маневровые двигатели и орудийные башни.

— Подбили? Но как? — ошарашенно проговорила Инга. — Чем?

— Не отвлекаться! — приказал я, создавая второй конструкт и отправляя его вслед за первым. Противники не сумели воссоздать щит достаточной мощности и ядро влетело в корпус корабля, и только там раскрылось, вызывая многочисленный взрывы. — Подготовиться к пересадке на Гнев!

— Всем постам минутная готовность. Черепаха, мы идем на сближение, подготовить Гнев империи к принятию нас на борт. — протараторила Инга.

— Слышим вас хорошо, мы уже на месте, ждем вас. — ответила радостная Ангелина. Наконец мы влетели в пространство над бухтой, и я невольно выругался. Сотни пожарищ окружали замерший под прикрытием скал авианосец. Лишь немногим удалось добраться до спасительного корабля, большая же часть отвлекала флот противника от верного направления и рассчитывать на их офицеров мы не могли.

— Курс к ближайшему врагу. — приказал я. — Медленному.

Дважды повторять не пришлось и на дисплеях появилась пунктирная линия, отображающая маршрут к следующей цели. Я не питал никаких иллюзий, попасть на расстоянии больше полутора километров, даже если удастся сохранить резонанс с конструктом на такой дальности, почти нереально. Но я старался.

— Есть попадание, взрывы на палубах с пятой по третью. — довольно прокомментировала Инга, вновь выстраивая подходящий маршрут. Я, хоть и был выжат словно лимон, тоже порадовался. Тем более что палуба Черепахи начала раскрываться и в свете прожекторов появился Гнев империи.

А в следующее мгновение на него обрушился град снарядов со всех судов противника. Они, словно видя единственную мишень начали бить из всего что было, и даже отсюда стало видно, как проседают щиты Черепахи.

— Закрыть бронепалубу! Сосредоточить огонь ПСО. — раздались приказы Ангелины, и как бы не было обидно в этом я был с ней совершенно согласен. Так и потерять лучший корабль флота не долго.

— Следующий ближайший. — приказал я, переключившись на свою задачу. — Ангел, держите оборону, мы попробуем расчистить вам путь.

— Мы собираем выживших. — немедля ответила Ангелина. — Уйти не можем.

— Бросьте их и взлетайте! — раздался в эфире возмущенный голос Марии.

— Нет. Мы своих не бросаем. — мрачно сказал я. — Держите щиты на максимуме, не отвлекайтесь на остальное. Мы попробуем справится.

— Спасибо. — ответила Ангелина. Первая супруга тоже много чего хотела сказать, но судя по тому, как резко прервалась её передача — передумала.

— Умрете, я вас лично прикончу! — выкрикнула Мария, отключив связь, и что-то от неё это совсем не выглядело шуткой. Хотя настроение все равно немного поднялось, я даже увидел несмелые улыбки на лицах офицеров.

— Полный вперед. Ближайший. — вновь приказал я, подставляя щит под двигатели и постепенно приближая его к кораблю. Объяснять задачу не потребовалось. Маршрут был перестроен и через несколько секунд мне пришлось вновь принимать на щиты удары десятков пушек.

Только когда третье судно начало снижаться с пробоинами в корпусе, до противника, кажется, дошло что происходит и весь вражеский флот начал отчаянно маневрировать, стараясь держаться от нас как можно дальше. И были в этом не только минусы, но и плюсы — нам на несколько минут удалось так расширить пояс жизни, что враги перестали попадать по Черепахе.

— Мы почти всех погрузили. — радостно сказала Ангелина, защищавшая товарищей и собиравшая выживших с других судов. — Идите на стыковку!

— Принято. — сказал я, тут же направляя захваченный крейсер вниз. Противники, очевидно так же сложившие наши переговоры, попытались пойти на перехват, существенно просаживая щиты, но сбить их окончательно не могли и через минуту мы должны были наконец приземлится. Вот только чувство опасности взвыло раскаленным и гвоздями впившись в виски, а затем в наушнике раздался предупреждающий писк.

— Вражеское судно идет на таран! Это крейсер паладина! — крикнула Инга, но я и без её подсказок видел стремительно приближающуюся хищную птицу, окруженную непробиваемым полем. До столкновения оставались считанные секунды. Кто-то начал ругаться матом, кто-то молиться и крестится. Большинство же вцепилось в свои кресла в ожидании удара. Но его не последовало.

Внезапно, для экипажа, атакующего наш корабль, для моих соратников и вообще для всех кроме меня, вражеский крейсер резко взмыл в небеса, перепрыгнув захваченное чудно, а через секунду на борту неприятеля произошло сразу несколько взрывов. Судно опасно накренилось, рискуя перевернуться, но в последний момент сумело удержаться. Как им казалось.

Я вновь создал свой щит прямо под золотым свечением защитной сферы противника, и струи воздуха, внезапно получившие опору, с многократно превышающей технологические пределы силой оттолкнулись, окончательно переворачивая крейсер. На мгновение маршевые двигатели оказались сверху, корабль резко пошел вниз, но через несколько секунд пилот умудрился выправить положение.

— Держимся рядом с паладином! — приказал я, и когда наши корабли оказались на расстоянии досягаемости вновь подложил противнику свинью. Остальные враги, взбодрившиеся с появлением паладина, в шоке наблюдали за происходящим.

Генрих Великий, паладин святого Папы, обладатель непробиваемого щита, впервые терпел поражение. Они пока не могли в это поверить, еще надеялись на чудо, но экипаж крейсера принял единственно верное решение — снижаться. Потеряй они управление на высоте в пару километров — не выживет никто.

Я еще дважды сумел подправить курс врага, так чтобы они рухнули как можно дальше от Черепахи, но, к моему громаднейшему сожалению, сели они довольно мягко, разве что по склону чуть прокатились, повредив брюхо и маршевые двигатели. Но золотистый купол по-прежнему держался над ними.

— Открытый канал. — приказал я, и через секунду Инга кивнула. — Цесаревич Александр вызывает Генриха, бывшего Великим. Сдавайтесь, иначе погибнете.

— Вы не сможете пробить наш купол! Мы под защитой господа! — яростно ответил мне появившийся на экране немец. Но куда больше меня заинтересовал не он, а чуть улыбающийся парень, стоящий у него под левой рукой. — Вы еретики, и огонь римской католической церкви очистит от вас эти земли!

— Ваши щиты не вечны. Даже вам нужно когда-то спать. — ответил я, стараясь не показывать вида что вижу знаки, показываемые на фоне. Наш лазутчик показал два кружочка пальцами, и когда большой сформировался — малый исчез. На мгновение я прикрыл глаза. Да, у парня была совсем другая задача, но… если я правильно его понял.

— Мы легко продержимся до подхода подкреплений. А после от вас не останется даже мокрого места! — самоуверенно сказал Генрих.

— К сожалению вы мне нужны живым. — сказал я, усмехнувшись. — Но посмотрим что вы сможете сделать без кристалла резонатора.

Жеглов, всё это время дожидавшийся приказа, на мгновение задумался, кивнул и переведя взгляд на паладина — ударил. Генрих вскрикнул, хватаясь за грудь. К нему мгновенно рвануло сразу несколько офицеров, но щит с корабля пропал, а в следующую минуту я, оставив управление на Ингу, влетел в пробоину на корпусе противника.

На судне творилась жуткая неразбериха. Персонал кто вжимался в стены, кто пытался бежать, но меня всё это не сильно интересовало — я рвался в капитанскую рубку. Передвигаясь по кораблю рывками, я не жалел никого кто попадался мне на пути, сметая все преграды, и через несколько секунд уже ворвался на мостик.

— Пётр! — крикнул я, пытаясь выделить из кучи-малы своего соратника.

— Здесь! — отозвался он, и я снес прессом наседавших на него офицеров. Забившись в угол, Жеглов умудрился не только выжить, но и захватить обмякшего Генриха, которого держал за шею. К счастью, оба были живы, хоть и пострадали в драке.

— Теперь ты в безопасности. — пообещал я, выставляя над ними защитную сферу, а затем, повернувшись начал методично вбивать врагов в стены и разрывать их когтями ветра. Чтобы зачистить мостик понадобилось всего несколько секунд. Выжившие в спешке бежали, храбрецы навсегда остались лежать.

— Простите, я не смог. — понуро сказал Пётр.

— Живой, уже хорошо. А вообще ты даже не представляешь как много сделал. И во время схваток, и в переговоры. — похвалил я товарища, несколько месяцев прожившего под прикрытием. — Надо сделать одно заявление… поможешь?

— Да, конечно. — слабо улыбнувшись ответил Жеглов. Поддерживая его под руку я подвел соратника к приборной панели, а сам занял место капитана, дожидаясь пока включится вещание на всех открытых частотах.

Крейсер Руссо, где-то над Байкалом.

— Убрать с большого экрана! — приказал Булат-хан, понимая, что на долго это их не спасет, и информация все равно просочится, дойдя и до офицерского состава, и до рядовых матросов. А с экрана продолжал вещать монстр, держащий одной рукой за голову Генриха, теперь уже точно бывшего Великим.

— Я, цесаревич Александр, заявляю — мы перехватили вражеский флот, уничтожили большую часть ваших судов и захватили вашего непобедимого паладина в плен. У вас есть неделя чтобы сдаться, иначе я приду за вами. — проговорило чудовище, а затем отшвырнуло тело святого паладина, словно тряпичную куклу.

— Это передают на всех частотах, господин. — внезапно охрипшим голосом проговорил адъютант. — Что нам делать? Идем на соединение во Владивосток? Несколько судов ещё сражаются, у нас там перевес сил.

— Нет… это может быть ловушка. — подумав несколько секунд ответил Саин-хан. — Отходим в Якутск. Передайте всем войскам — собраться в столице.

Не веря в собственное счастье мы смотрели как корабли врага, способные переломить итог боя, разворачиваются и уходят на север. Пусть блеф был и обоснованным, но это был всего лишь блеф, и я до последнего не мог поверить, что у нас получилось.

— Город готов к сдаче. — словно в тумане услышал я слова Марии. — Владивосток возвращается в лоно родины.

— Хорошо. Всем боеспособным судам — держаться рядом с черепахой. Заканчиваем эвакуацию и идем в порт. — приказал я, постепенно приходя в себя. Короткая схватка потребовала куда больше ресурсов чем у меня было. Большая часть меридианов либо выгорела, либо забилась, и на восстановление у меня уйдет не один месяц. Но сам факт этой невероятной победы предавал мне и окружающим силы.

Через полчаса Жеглов уде лежал на кушетке в госпитале, в соседней с Максом палате, а Генрих, лишенный всех вещей и резонатора, отправился в камеру. К счастью первоначальный план почти сработал. Если бы враги не обнаружили Черепаху, мы бы сумели увести две трети их флота. Но сейчас даже ругаться на Ангелину, которая допустила обнаружение своего судна, не хотелось.

Главное — мы получили кучу кораблей, и не потеряли никого из команды. А учитывая освобождение Владивостока и захват Генриха — это была великая победа.

Штаб-квартира совета общества Теслы. Где-то над Атлантикой.

— Мы должны поговорить. — подойдя к Седьмому, занятому какими-то отчетами проговорила Пятая.

— Ну раз должны, говорите. — не отвлекаясь от бумаг кивнул мужчина.

— Ваш чемпион захватил Генриха! — яростным шепотом сказала она. — Вы должны немедля его освободить!

— Во-первых, дорогая кузина, как мне недавно напомнил совет — у меня не может быть своего чемпиона. — усмехнулся Седьмой. — Во-вторых, официально я даже не член совета. Ну и в-третьих, зачем бы мне это делать?

— Моей поддержки на следующем голосовании будет для вас достаточно? — яростно сверкнув глазами спросила Пятая.

— Вы предлагаете мне свой голос, в обмен на вашего любимого? — усмехнулся Седьмой, прямо взглянув в глаза девушки. — А ведь вас предупреждали, не сближаться с чемпионом. Он всего лишь человек.

— Как и ваш… — яростно ответила Пятая.

— Как и мой. — нехотя кивнул Седьмой. — Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Думаю, у него тоже будет пара условий.

Дождавшись пока Пятая, уйдет, сжимая в бессильной ярости кулачки, он усмехнулся. Пора доброжелателю вновь выйти на связь, и посмотреть, ответит ли Александр на добро добром.