Грани доверия

Глава 10

Прошла неделя. Утром в следующий после уик-энда понедельник Билли проснулась рано. По правде говоря, она почти не спала. Она все обдумывала, как ей сохранять видимость спокойствия, пока она работает рядом с Трэвисом. Конечно, ее спокойствие — это притворство, маска, которую она надела в тот момент, когда вошла в офис. Но оно помогает ей пережить рабочий день, встречаясь с человеком, которого она любит. Любовь! Какой же она была дурой, вообразив, что Трэвис мог полюбить ее. Трэвис Кент вряд ли знает значение этого слова. Он из Гиддингсов, а у Гиддингсов, насколько ей известно, нет времени ни на что, кроме бизнеса.

Казалось, прошел уже целый век со времени уик-энда во Флите. Тогда она хотела уволиться сразу же, но что-то снова удержало ее. Наверное, мама, предположила Билли. Уйди она с работы — и пострадает прежде всего Марианна, а не сама Билли.

Она взглянула на часы. Семь пятнадцать. Надо вставать, чтобы встретить еще один день… и Трэвиса. Она подавила вздох. И тут раздался звонок в дверь, взрывая полусонную тишину. Кто же это? Ах да, она вспомнила, это к Тони. Он появился у нее на пороге вчера вечером. Неловко приступив к разговору, они наконец выяснили отношения. Тони пришлось согласиться лишь на дружеские отношения. Он хотел сразу уехать, но его машина не завелась. Билли предложила ему переночевать на диване. И сейчас, должно быть, пришел механик Тони.

Звонок прозвенел вновь, короткий, резкий и нетерпеливый. Билли сбросила одеяло и надела халат. Каким образом Тони удалось заснуть после такого потрясения? Это явилось для нее загадкой.

Она дошла до площадки на верху лестницы, когда растрепанный Тони высунул нос из двери.

— Это к тебе, — сказала Билли.

Но она ошиблась. Это был Трэвис с вырывающимся Смаджем в руках.

Взгляд Трэвиса прошелся по Тони, полностью одетому, но явно небритому, потом скользнул по Билли, похолодевшей от ужаса, потом вернулся к Тони. Он улыбнулся одними губами. Глаза у него были ледяные.

— Возьмите ваше сокровище, — выразительно произнес он, не пытаясь скрыть презрения. Смадж вырвался из его рук и стрелой бросился к хозяйке. — Теперь я могу понять, — добавил Трэвис, — почему вы были так заняты и не заметили, что ваш кот всю ночь мяукал в моем саду.

На работе Билли чувствовала себя ужасно. Она не знала, что хуже — напряженное молчание Трэвиса или обмен сухими репликами только по делу.

Сначала ее озадачила реакция Трэвиса. Какое он имеет право осуждать ее? Но потом она решила: это гордость. Трэвис не любил ее, но с удовольствием переспал бы с ней, а затем благополучно забыл бы обо всем. Но ему это не удалось. Потому что она отвергла его. Она отвергла его, а высокомерный Трэвис не привык к отказам.

Анна заметила тени под ее глазами.

— В чем дело? — Она нахмурилась. — Это работа у Гиддингсов довела тебя до такого состояния? Я знаю, Трэвис был не вполне честен, когда скрыл от тебя свое происхождение, а ты все еще переживаешь из-за этого, да, Билли?

Девушка с трудом проглотила слюну.

— Не совсем так. То есть в какой-то мере и да и нет, — объяснила она, силясь улыбнуться.

Но Анна, мудрая немолодая Анна, знала, чем успокоить ее. Она сменила тему.

— Знаешь, не люблю обременять, но у меня нет никого, кому я могу доверять. Короче, мне нужна приемная мать.

— Котята? — Глаза Билли загорелись.

— Только на уик-энд, — объяснила Анна. — Я получила приглашение, от которого не могу уклониться. Так что, если бы ты согласилась помочь…

— Конечно. С удовольствием, ты же знаешь.

— Ты, вероятно, передумаешь, когда узнаешь подробности.

— А что такое? — осторожно спросила Билли.

— Им всего три недели, — улыбнулась Анна. — А ты знаешь, что это значит?

Билли кивнула. Кормление из соски через каждые три-четыре часа, днем и ночью. Не говоря уже о других проблемах, связанных с гигиеной.

— Ничего страшного, — заверила она. — Я справлюсь.

Мне повезло, решила Билли, хоть отвлекусь от мыслей о Трэвисе.

Ничего подобного. Весь уик-энд она возилась с котятами, но мысли о нем не оставляли ее. И в понедельник она проснулась задолго до будильника. По крайней мере, утешала она себя, на работе заказы легкие, можно не напрягаться. Однако от этого утешения вскоре ничего не осталось.

— Нам придется работать допоздна, — нерешительно сообщил ей Трэвис. — По крайней мере всю эту неделю. Я полагаю, у вас не будет проблем?

Билли покачала головой. Какие проблемы? Тони уехал, Хэзер в Лондоне демонстрирует осеннюю коллекцию, мама на отдыхе. Анна занята своими котятами.

Но к пятнице уже с утра Билли чувствовала себя совсем вымотанной. К тому же у нее разболелась голова. Она обрадовалась, когда Трэвис объявил, что во второй половине дня его не будет в офисе.

— У меня встреча в Йорке. Но около шести я вернусь, и мы займемся контрактом Грея.

— Да, сэр, — оборвала его Билли, демонстрируя суровость как форму общения с ним.

Было только три часа. Она вернулась к своим эскизам, но чертежи расплывались перед глазами. Ей становилось все хуже. Хорошо бы пойти домой и лечь в постель. Но ведь Трэвис вернется и ожидает найти ее на работе. К его возвращению она была на работе, но не успела закончить проект, который был ему нужен. Его рот сжался.

— Я сожалею, — устало сказала Билли. — У меня был напряженный уикэнд, и я думаю, что еще не отдохнула. Я не спала полночи…

— Могу себе представить, — выразительно прервал он. — Но не забывайте, что вы работаете на меня, я плачу вам, и в будущем, Билли, — холодно предупредил он, — работу вы должны ставить впереди вашей любовной жизни.

Иначе… Он, конечно, этого не сказал, и все же его слова прозвучали как угроза.

Когда Трэвис закрыл дверь, Билли позволила слезам свободно литься из глаз. Это почти роскошь — положить голову на руки и выплакать свое несчастье, получая хоть какое-то облегчение. Но вскоре в ней опять заговорила гордость. Проклятый Трэвис! Проклятые Гиддингсы! Она сделает эту работу, будь они прокляты!

Билли не заметила, сколько прошло времени, не слышала, как открылась дверь, а шаги приглушил толстый ворс ковра. Поэтому, услышав голос Трэвиса, она вздрогнула от неожиданности.

— Билли? Что вы делаете? Вы разве не знаете, что уже поздно? Вам давно следовало уйти домой.

— Я… не хотела давать вам повод для недовольства, — объяснила она. Но что-то в его тоне было такое, отчего слезы подступили ей к глазам. Она не смогла сдержать их, шлюзы открылись.

Трэвис кинулся к ней и заключил ее в свои объятия. Он шептал ей какие-то ласковые, успокаивающие слова, а Билли рыдала на его плече. Она почувствовала знакомый, волнующий запах его тела — и желание мгновенно охватило ее всю, как пламя.

Сквозь стальную оболочку мускулистого тела Трэвиса пробилась человеческая сторона его натуры. Он нежно утешал Билли, осушая поцелуями ее слезы. Каждое прикосновение вызывало в ее теле ответную реакцию, а его хриплое дыхание давало представление о силе бушующей в нем страсти и порождало слабую надежду…

Потекли пронзительные, мучительно сладкие мгновения. Трэвис иногда отрывался от ее губ и смотрел ей прямо в глаза. Послание любви передавалось, принималось, информация подтверждалась, возвращалась. Когда он прижимал ее к себе, она отчетливо чувствовала его желание, разжигавшее в ней ответный огонь.

Билли мысленно улыбалась. На этот раз она была уверена, что он хочет ее каждой клеточкой своего тела, это уже не просто любовная игра. Эта уверенность даже отодвинула головную боль. Трэвис хочет ее, нуждается в ней, любит ее. Это доказывали его руки, которые нежно гладили ее тело, округлости ее напрягшихся грудей. Она была на седьмом небе от счастья.

Он впился ей в глаза горящим взглядом и вдруг мягко улыбнулся полными губами. Сердце Билли екнуло.

— Пойдемте, — приглушенным голосом сказал он, затем вынул из кармана хрустящий носовой платок и вытер им следы слез на ее щеках. — Я отвезу вас домой. Вы не в состоянии вести машину. А в следующий раз, Билли, — торжественно заявил он, беря в руки ее лицо и заглядывая в глаза, — в следующий раз не позволяйте мне запугивать вас. Укусите в ответ. Вы ведь более чем в состоянии поставить меня на место. Не так ли, моя любовь?

Моя любовь! Он назвал ее своей любовью! Но Билли тут же остудила себя: он просто добр. Хотя она была так близка к тому, чтобы уступить, как и там, во Флите. Уступить порывам своего сердца, томлению тела. И когда-нибудь это произойдет, вопрос лишь времени, ясно сознавала она. Она хочет Трэвиса, а Трэвис хочет ее. Первобытная потребность. Да и так ли уж плохо поддаться искушению? Однако у него есть Клео. А значит, она живет мечтой.

— Я знаю вас, — раздалось змеиное шипение в телефонной трубке, которое повергло Билли в шок. Сегодня она работала одна в офисе Трэвиса и автоматически подняла трубку аппарата его личной линии, забыв про оплошность, которую она допустила в прошлый раз. — Я знаю вас, — продолжал ядовитый голос. — Вы сорванец. Та деревенская девчонка с кошками.

Билли поняла: непонятно почему, но Клео ревнует Трэвиса, ревнует к ней и косвенно предупреждает, чтобы она держалась подальше от него. Билли едва не засмеялась.

Не удовлетворившись звонком, Клео сама приехала в офис. И хотя Трэвиса не было, это не имело для нее значения. Она чувствовала себя здесь как дома — заказала кофе, выпила его, развалясь в кресле, затем ушла, предварительно напомнив, что она любит Трэвиса и он принадлежит ей.

Кошмар продолжался: кошмар работать с Трэвисом, находиться рядом с ним, хотеть его.

— Ты выглядишь ужасно, — откровенно сказала ей Хэзер, когда Билли зашла к ней с проектами. С момента показа последней коллекции прошло уже несколько недель, и все это время Билли в течение многих часов набрасывала эскиз за эскизом изысканных платьев. Ей требовалось чем-то заполнить время, так как мысли о Трэвисе не давали ей покоя, доводя ее до состояния истощения. — Но это, надеюсь, не связано с Тони? — осторожно спросила подруга. — Я знаю, что он устроился на работу в Шотландии, Билли, я думала, вы расстанетесь друзьями.

— Да. Так и есть, Хэзер, — заверила Билли. — Дело не в Тони.

— Вы были так близки, и Тони надеялся…

— Что мы поженимся, — продолжила Билли. — Этого бы не случилось. Мы были друзьями и никогда не стали бы любовниками. Тони понял.

— Хм. — Хэзер выглядела озадаченной. — Хорошо, но что тебя гложет? Гиддингсы? — спросила она прямо. — Всемогущий мистер Кент? — Она начала листать блокнот с эскизами Билли. Серые глаза ее сузились. — Знаешь, дорогая, это превосходно! Ты просто хоронишь себя у Гиддингсов. Я, конечно, не могу платить тебе столько же, сколько платят они, но, если ты собираешься уходить от них, почему бы тебе не поработать у меня?

Билли вздрогнула. Уйти от Гиддингсов? От Трэвиса? А почему бы и нет? Она никогда не сможет все забыть, но хотя бы избавится от ежедневной пытки видеть Трэвиса, жить и дышать им, любить его без надежды на взаимность. Она глубоко вздохнула.

— Если серьезно, Хэзер, то ты права. Мне надо уходить.

— Вы что? — Казалось, Трэвис не понимает, что за бумагу она перед ним положила.

Билли знала, что это будет нелегко, но потрясенное выражение его лица убавило ей решительности.

— Я увольняюсь. — Она облизала непослушным языком пересохшие губы. — Очень жаль, Трэвис, но я больше не могу работать на Гиддингсов.

— Но почему? — Вскочив, он забегал вокруг стола, а затем навис над ней всем своим почти двухметровым телом.

Билли отклонилась назад, так как мощная фигура Трэвиса всегда приводила ее в замешательство. Ее взгляд растерянно блуждал по комнате, останавливаясь на чем угодно, только не на лице Трэвиса, — на геометрическом рисунке ковра, на мебели из стекла и стали, на ногах Трэвиса в исключительно дорогих туфлях. Как объяснить? Как объяснить, не сказав при этом правды?

— Может, дело в деньгах? Я плачу вам недостаточно? — допрашивал он, пробегая пальцами по своим волосам — жест, который в первый раз тронул сердце Билли. — Какого черта, Билли, это не проблема. У вас нет необходимости уходить. Мы договоримся. Вы решите, сколько вы стоите.

— Дело не в деньгах. — Она внутренне содрогнулась. Он думает, что она корыстна! Это ранило ее еще сильнее.

— Тогда что? Гиддингсы? Я? Вы ведь не можете винить меня за то, что случилось много лет назад, да? — недоверчиво выспрашивал он.

— Да! Нет! Вы не поняли! — выкрикнула она и сцепила руки, стараясь удержать над собой контроль.

— Вы нашли другую работу, в этом дело? — требовал он ответа. — Но что бы вам ни предложили, Гиддингсы могут потягаться с этим. Вы не можете уйти. Вы нужны мне здесь.

Подбирая слова, Трэвис балансировал на острие ножа, стараясь не обидеть девушку. Но Билли являла собой спокойствие, ледяное спокойствие.

— Нет, Трэвис, вы не нуждаетесь во мне и никогда не нуждались.

— Ошибаетесь, Билли. Вы один из лучших…

— И вы не можете позволить себе, чтобы ваш лучший дизайнер ушел в другую компанию, — со всей иронией, на какую была способна, сказала она. — Все правильно, Трэвис. Мне не удастся устроиться на приличное место в Фелбрафе. И, как вы уже не раз предупреждали, уйди я от Гиддингсов, и со мной все будет кончено, никто не возьмет меня на работу по специальности.

— Но… это же не имеет никакого смысла. У вас есть все, чтобы жить. Вы не можете довольствоваться одним свежим воздухом, если я не… — Он запнулся, черные глаза сузились в догадке. — Ах да! Я понимаю! — вдруг воскликнул он. — Наконец принято предложение сурового викинга?

— Тони? — засмеялась Билли. — Ох, Трэвис, как вы далеки от истины. Тони последний мужчина, за которого я хотела бы выйти замуж.

Выразительные брови Трэвиса поднялись. Удивление, облегчение, радость сменялись на его лице. Ну и что из этого? — подумала Билли. Единственное, чего она страстно хотела, — знать, что она дорога Трэвису как женщина, а не как специалист-дизайнер. Но это, видимо, нереально.

Он подошел и резко схватил ее за плечи, так что Билли едва удержалась на ногах. Он по-прежнему вызывал у нее сильнейшую реакцию. Потоки жара начали расходиться кругами в глубине ее живота.

— Тогда в чем же дело? — упорно выяснял он. — Как вы собираетесь жить? Вы же не дура. Если это не Тони, у вас должна быть какая-то другая защита на крайний случай. — Он грубо тряхнул ее. — Посмотрите на меня, черт вас возьми, и скажите мне, что вы не нашли другую работу.

Билли проглотила ком в горле и заскользила рассеянным затуманенным взглядом по высокой мускулистой фигуре Трэвиса — по его мощным формам, по дорогому итальянскому костюму, белой шелковой рубашке с небрежно завязанным галстуком. На мгновение ее взгляд задержался на крепкой челюсти, а потом поднялся выше и встретился с его взглядом. Она вздрогнула. Догадка, промелькнувшая на напряженном лице Трэвиса, сразила ее.

— Итак… — Удивительно вялым движением он снял свои руки с ее плеч. — Думаю, я прав в главном. Вы уходите не из-за работы, которую любите, не из-за Гиддингсов… Вы уходите из-за меня. Не так ли, Билли? Вы обвиняете меня в том, что я не в состоянии изменить.

— Нет! Вы ошибаетесь! — Она рванулась вперед, страстно желая, чтобы он понял правду, которую она никогда не сможет выразить словами. Будь она проклята, если скажет правду и если ее не скажет. Дело в том, что она отчетливо поняла: раз он не может любить ее, то она не нуждается и в его жалости. — Трэвис, — вполголоса взмолилась Билли, — я не могу объяснить. Но если это поможет… это не имеет никакого отношения к тому, что вы из семьи Гиддингсов. — Ей так хотелось, чтобы, взглянув на нее, он все понял и позволил ей уйти.

От его ледяного взгляда кровь застыла у нее в жилах.

— Вы лжете, — спокойно сказал Трэвис. — Вы лжете мне и себе.

Билли пожала плечами. Если это то, чему он предпочел поверить… Лучше уж это, чем правда, молча признала она.

Прошло еще несколько напряженных дней. Задумчивый взгляд Трэвиса часто приводил Билли в замешательство. Глаза его молча укоряли. Но у нее имелась возможность избежать подобных моментов. Будучи очень занятой, она подолгу находилась в своем кабинете, внося последние штрихи в очень нетривиальный проект, разрабатываемый по самому большому контракту Гиддингсов за все последнее время.

Три часа. До конца рабочего дня было еще далеко, но она уже сделала так много, что могла показать проект Трэвису. Готовя себя к предстоящему получасовому испытанию, Билли взяла альбом и направилась к его кабинету. Подойдя к двери, она услышала его голос, поэтому остановилась и тихо постучала, прежде чем войти.

Он разговаривал по телефону, стоя к ней спиной, но, услышав, как она вошла, развернулся и поманил ее пальцем. Беседа сразу закончилась, и он положил трубку. В глазах его плескалась ничем не сдерживаемая ярость.

— В чем дело? — спросила Билли, настораживаясь.

— Мы потеряли контракт с Хейджами. Бог знает почему. — Он скомкал листок с факсом и небрежно бросил его на стол. — Кто-то подставил нас — просто украл наши идеи и подставил нас.

— Но как? — Билли автоматически опустилась на стул. — Мы хранили его в папке, не выносили в рабочую комнату, и вы еще не вводили ничего в компьютер. Это трудно понять.

— То же самое говорю себе и я. — Трэвис задумался. Его длинные тонкие пальцы машинально обхватили стеклянное пресс-папье. Он подержал его на ладони, будто взвешивая проблему.

Билли едва осмеливалась дышать. Она полностью разделяла с Трэвисом разочарование. Эта неделя оказалась для него явно неудачной: сначала ее заявление об увольнении, а теперь вот это. Они работали над проектом вместе. Трэвис был уверен, что Гиддингсам удастся заполучить контракт на обновление всемирно известного ресторана, который мог вывести компанию на более высокий уровень. А теперь контракт оказался потерян. И невозможно было понять почему.

— Да, это невозможно понять, — снова заговорил Трэвис, как бы прочитав ее мысли. — Никто не знал подробностей, Билли, только вы… и я.

— А так как мы были очень осторожны, все скрывали… — Она осеклась. Внезапно ее ум пронзила ужасная мысль.

— Только вы и я, — тихо повторил он, останавливая взгляд на тяжелом куске стекла в своей руке. Когда он отвел глаза, пресс-папье упало, ударом об пол взорвав тишину. Билли вскочила. Трэвис улыбнулся, но от его улыбки стыла кровь. — Кажется, я понял, — медленно начал он. — Нет ничего удивительного в том, что вы увольняетесь в такой спешке. Вы неправильно рассчитали время, не так ли, Билли? Еще несколько дней — и вы бы утащили этот проект, оставив Гиддингсов с носом. — Наклонившись вперед, он пригвоздил ее взглядом, который полностью соответствовал ужасу его обвинений. — Скажите, моя дорогая, что они предложили? Работу на всю жизнь? Место в Совете директоров? Или что-то еще, более существенное, вроде твердой наличности?

— Нет! Вы ошибаетесь! — Билли вскочила. Тошнота подступила ей к горлу, вызывая полуобморочное состояние. Она оперлась о край стола, стараясь справиться со слабостью.

Трэвис покачал головой.

— Это единственное объяснение, Билли… единственное логичное объяснение, — холодно подчеркнул он. — Только двое людей имели доступ к этим планам: я и вы!

— Но… — Она оцепенела от мысли, что Трэвис усомнился в ней, хуже — поверил, что она могла сделать такое…

— Для вашего свихнувшегося ума не нужна причина, — засмеялся он холодным смехом, который кошмарным эхом звучал потом в ее голове несколько дней. — Вы никогда не искали причину. Вы просто бьете по мне… по Гиддингсам. Это единственная причина, которая нужна Билли Тейлор, и не думайте, что я не знаю этого.

Он посмотрел на нее с выражением такой боли и такого недоверия, что Билли захотелось подойти к нему, объяснить, как он ошибается, сказать, как сильно она любит его. Однако холодное выражение его черных глаз воздвигло между ними непреодолимую преграду. Что-то оборвалось у нее в душе. Трэвис верит в ее предательство. Этого достаточно. А она слишком горда, чтобы протестовать или опускаться до беспомощных объяснений.

Билли опустила взгляд, что для него явилось косвенным свидетельством признания ею своей вины.

— Уйдите с моих глаз, — вымученно прошептал он. — Все кончено. И с вашей работой здесь тоже. Я обещаю вам это. А теперь уходите. Вы слышите, Билли? Уходите и не возвращайтесь.