Грех и чувствительность

Глава 22

«Проклятие!» — мысленно выругался Валентин, стараясь держать под контролем эмоции, хотя голова кружилась из-за потери крови. Братья Гриффин выбрали для своего появления самый неподходящий момент. Хуже могло быть лишь в том случае, если бы они застали его и Элинор голыми.

— Себастьян, — произнесла Элинор, цепляясь за руку Валентина с такой силой, что наверняка оставила кровоподтеки.

Герцог стоял в дверном проеме с братьями по обе стороны от него. Правда, после первой секунды внимание Мельбурна переключилось на сломанную мебель, разбросанные по комнате хлеб и чайные принадлежности и троих связанных мужчин, распростертых на полу.

— Шей, опроси всех, кто что-нибудь слышал о случившемся здесь, — спокойно сказал он, доставая из кармана пальто бумажник и передавая его брату. — Сделай так, чтобы они помалкивали.

Шарлемань кивнул, взял бумажник и исчез в основной части постоялого двора. Валентин открыл, было, рот, чтобы сказать что-нибудь характерное для него, остроумное и даже вызывающее, но не смог придумать ничего лучшего, чем приказать Мельбурну держаться подальше от Элинор и от него. Принимая во внимание его поврежденное плечо и пульсирующую рану на голове, он в данный момент был явно не готов к еще одному сражению в одиночку против троих. Но руки у него были сжаты в кулаки, и он ждал дальнейшего развития событий. Он твердо знал одно: Элинор станет его женой, и никто не сможет помешать этому.

— Что здесь происходит? — спросил Закери, делая шаг в комнату.

— Небольшое недоразумение, — сказал Валентин, чуть перемещаясь, чтобы держать обоих братьев в поле зрения.

— Мне кажется, это очень мягко сказано, — заявил Закери. — Черт возьми, Деверилл, ведь ты выкрал нашу сестру?

— Мне кажется, всем следует успокоиться, — заявила Элинор, еще сильнее ухватившись за плечо Валентина.

— А мне кажется, что Деверилл должен отодвинуться от тебя, если он не хочет отведать того же, что уже получил, — заявил, сжимая кулаки, Закери.

— Надеюсь, у тебя слова не разойдутся с делом, — усмехнулся Валентин.

— Да ты…

— Закери, — прервал его герцог, — мы должны попытаться разобраться во всем как цивилизованные люди! Только вопросы и ответы. Никаких эмоций!

— А что, если нам не понравятся ответы? — не унимался самый младший из братьев.

— В таком случае придется перейти к нецивилизованным способам обсуждения ситуации, — сказал Мельбурн, поднимая один из уцелевших стульев.

Валентин мог бы отказаться от разговора, но чувствовал, как дрожит рядом с ним Элинор. А, кроме того, у него так болела голова, что он боялся рухнуть на пол. Напряженно кивнув, он усадил Элинор на ближайшую скамью и осторожно уселся рядом, стараясь находиться достаточно близко от нее, чтобы держать за руку, и достаточно далеко, чтобы было, где развернуться, если на него нападет кто-нибудь из братьев.

— Я могу все объяснить, — неожиданно сказала Элинор.

Герцог приподнял бровь.

— Что ж, начинай. Но только прими во внимание вот это. — Он вынул из кармана сложенный лист бумаги. — Сомневаясь, что ты читала его, так что я изложу содержание. Здесь говорится, что ты похищена Девериллом и что он везет тебя в Гретна-Грин с мыслью жениться и тем самым оградить тебя от моего произвола.

— Я уехала добровольно, — призналась она, краснея.

— Я похитил ее, — поправил Валентин. Что бы ни случилось, Элинор любит обоих братьев. Он не позволит вбивать между ними клин даже ради него самого. — Я не мог равнодушно смотреть, как ты обрекаешь ее…

— …на несчастную жизнь? — закончил за него Мельбурн. — Мне показалось, что текст излишне драматизирован. Тем более для такого прагматика, как ты, Деверилл.

— Я принял решение спасти ее от произвола, — возразил Валентин.

— Но главное, это я просила его помочь мне, — снова вмешалась Элинор. — Меня и судите. А Валентин защитил меня от этих злодеев. — Она бросила взгляд на связанных мужчин и повторила: — Я ему жизнью обязана.

— Полно тебе, Нелл, — прервал ее герцог. — Деверилла не тревожит ничто, кроме его собственной персоны. Все это знают.

— Допустим, — согласился Валентин, уже с трудом сдерживая гнев. — Так почему же, скажи на милость, ты выбрал такого пресыщенного и безответственного человека, как я, для того чтобы присматривать за твоей сестрой?

В комнату снова вошел Шарлемань и передал бумажник Мельбурну.

— Все сделано, — сказал он и встал возле камина. — Я что-нибудь пропустил?

— Пока ничего. Мельбурн собирался объяснить, почему он выбрал столь аморального человека, чтобы присматривать за сестрой, — сказал Валентин, чтобы Закери или Себастьян не успели исказить суть разговора своими версиями событий.

— Я этого не делал, — медленно произнес герцог. Даже Шей, казалось, был озадачен.

— Ты не делал — чего?

— Не выбирал никакого неприемлемого человека, чтобы присматривать за сестрой.

— Позволь не согласиться с тобой, — фыркнул Закери. — Черт возьми, Мельбурн, ведь он похитил ее среди ночи из нашего дома! И ты по-прежнему считаешь его другом? По-моему, нам следует вызвать констебля, чтобы всех четверых судили и выслали в Австралию.

Валентин игнорировал оскорбления и долго смотрел на герцога. Мозг его лихорадочно работал. Он очень давно знал Мельбурна, и никогда не бывало, чтобы тот сделал ложный шаг, неправильно оценил деловое предложение или партнера. Нет, Бог свидетель, герцог точно знал, что делает, когда, прибегнув к шантажу, заставил Валентина оказаться в самом центре семейной проблемы.

— Ты занимался сводничеством! — охнув, произнесла Элинор, которая, судя по всему, пришла к такому же заключению. — Ты пытался свести меня с Валентином!

— Что? — воскликнул, расправив плечи, Шей. — Не смешите меня! Почему это тебе пришло в голову, что Деверилл когда-нибудь образумится?

— Но это произошло, — прервал его Мельбурн. Побледневшая Элинор поднялась на ноги.

— Не может быть, чтобы ты сам организовал все это. — Она взглянула на Валентина, и обида в ее глазах показалась ему тысячей кинжалов, вонзившихся в грудь. — Ты…

— Я ничего об этом не знал, — сказал Валентин, понимая, что, если Мельбурн будет и далее самодовольно утверждать, что это он несет ответственность за все, что произошло, он ее потеряет. — И мне совершенно безразлично, чьи действия привели нас сюда.

— Валентин, я устала оттого, что мною манипулируют, и не намерена больше терпеть это ни минуты.

Валентин поцеловал ее. И все ее возражения растаяли как дым.

— Элинор, — прошептал он, чуть приподнимая голову, — я люблю тебя. И мне действительно безразлично, какие обстоятельства помогли нашему сближению.

Она поморгала, переводя взгляд с его губ на глаза.

— Что ты сказал?

— Да какое это имеет значение? — вмешался Закери. — Ведь это вы сбежали, чтобы…

— Помолчи, Закери, — остановил его Валентин. — Элинор, идем со мной.

— Мы с вас глаз не спустим, — предупредил Шарлемань, подходя к ним с другого конца комнаты.

— Теперь это уже не важно, — сказал Валентин.

— Пусть идут, — вмещался герцог. — Они не настолько глупы, чтобы уехать без нас.

Валентин, не сказав больше ни слова, вывел Элинор из комнаты через кухню на небольшой боковой двор. — Ты действительно полагаешь, что он сам задумал все это? — спросила Элинор, повернувшись к нему. — Что именно он сделал все, чтобы, в конце концов, мы были вместе?

Валентин покачал головой.

— Я думаю, что он решил, будто я стану оказывать на тебя положительное влияние, а ты будешь положительно влиять на меня. А что до остального, то он едва ли мог все предугадать.

— Я оказываю на тебя положительное влияние? — улыбнулась Элинор, вглядываясь в его лицо. Он почему-то выглядел еще красивее с взлохмаченными волосами и лицом в синяках и ссадинах. Похоже, что, когда сошел внешний лоск, она увидела его настоящего.

— Да. Я понял это, когда ты хотела получить свой глоток свободы, но опасалась, что от этого может пострадать кто-нибудь другой. — Он немного помедлил. — Я, например, по возможности избегал чувства ответственности. Мне всегда казалась, что это напоминает кандалы или петлю на шее. Но вдруг я понял, что ты мне дорога, что меня тревожит то, что может случиться, и вовсе не хочется, чтобы ты была печальной или разочарованной. И я действительно люблю тебя.

Элинор взяла его лицо в обе ладони и, наклонившись, поцеловала его. Она не могла удержаться. Он сказал, что любит ее, и это были не пустые слова.

— Я купалась голышом в пруду посередине Гайд-парка, — вспомнила она и радостно рассмеялась. — Я ездила на прогулки без сопровождения, рисковала репутацией — и все это ради того, чтобы добиться желанной свободы. — Она снова неторопливо поцеловала его.

— И ты сможешь все это делать снова, Элинор. Никто не заставляет тебя отказываться от всего этого.

— Не думаю, что мне это захочется, если ты будешь со мной рядом. Ведь я твердо знала, какого приключения искала — приключения длиной в целую жизнь. Особенно после того вечера, когда ты спас меня от Стивена на суаре у Белмонта. Я тогда просто еще не знала, насколько реальна моя мечта.

— А теперь?

— Теперь я знаю, что ты можешь пренебрегать условностями, но что ты также добр, заботлив и честен, — Она улыбнулась еще шире. — И я хочу быть похожей на тебя, Валентин.

— Ты похожа на меня. Но разумеется, в самых лучших аспектах. Выходи за меня замуж, Элинор.

Она кивнула, и по щеке ее скатилась слеза.

— Я хочу выйти за тебя замуж. Больше всего на свете. Он снова поцеловал ее — неторопливо и нежно.

— Вот и хорошо. Тогда пора ехать.

Элинор удивленно вскинула брови.

— В Гретна-Грин?

— Мельбурн думает, что все знает. Но держу пари, что он не ожидает, что мы продолжим это необыкновенное приключение.

Она зажала рот обеими руками. Теперь, когда ее братья были рядом, когда она знала, чего хочет, все должно было уладиться само собой и войти в свою колею. Однако если речь шла о Валентине Корбетте, можно было ожидать сюрпризов. Но это было как раз тем, чего она так настойчиво искала в жизни.

— Я готова, — согласилась она, радостно рассмеявшись. — Едем.