Грехи и святость. Как любили монахи и священники

Какие посулы сулил?

В городе Кириллове Вологодской области есть Горицкий монастырь. Его основала в 1544 году тетка царя Ивана Грозного княгиня Евфросинья Старицкая. Царь Иван, желая убрать всех возможных претендентов на царский престол, уничтожил род Старицких. А свою тетушку-княгиню вынудил постричься в монахини и удалил в ею же основанный монастырь. Через шесть лет, в 1569 году, по указу Грозного княгиню повезли в Москву, но по дороге она умерла — угорела во сне. Тело ее перевезли обратно в Горицкий монастырь, а место ее погребения стало особо почитаться в народе.

Странная смерть опальной княгини породила много легенд… В том числе и такую, в которой говорится, что именно трагическая судьба основательницы определила дальнейшую жизнь обители. Горицкий монастырь стал одним из «мест заключения» родовитых, но опостылевших жен, а также несчастных женщин из знатных семей, подвергшихся опале. В числе наиболее именитых «насельниц» Горицкого монастыря были две жены Ивана Грозного — Анна Колтовская и Мария Нагая — и царевна Ксения Годунова — дочь царя Бориса Годунова.

Когда Иван Грозный умер, на трон взошел его сын, Федор. О Федоре сам его отец говорил: «Постник и молчальник, быть бы ему монахом, а не царем». Четырнадцать лет правил он страной, правление его ничем особенным не отличалось, детей он не оставил, и с его смертью «мужеское племя Калиты пресеклось; оставалась одна женщина… — писал историк Соловьев, — но и она была мертва для света, была монахинею» (кстати, также насильно постриженною). Вдова Федора, царица Ирина (в девичестве Годунова), от престола отказалась, в девятый день после смерти мужа выехала из дворца в Новодевичий монастырь, где и постриглась под именем Александры. В результате на трон взошел Борис Годунов, боярин худородный, брат царицы Ирины и один из ближайших помощников царя Федора.

Правителем Годунов оказался хорошим — только вот судьба к нему была не милостива. Царь Борис был первым царем на Руси, который впрямую заботился о народе. Но ни умение править столь непростой страной, ни другие заслуги не спасали его от бесконечных обвинений.

В чем его только не обвиняли! И в убийстве царевича, младшего сына Ивана Грозного, Дмитрия, хотя комиссия, разбиравшая это дело, установила, что царевич зарезался сам в припадке падучей болезни. И в том, будто бы сам Борис отравил царя Федора (а это, ни много ни мало, обвинение в цареубийстве). А некоторые поговаривали, что и смерть царя Ивана — дело его рук. Как пишет историк Ключевский: «…не было подозрения, которого народная молва не была готова повесить на его имя. Борис Годунов стал излюбленной жертвой политической клеветы».

А ведь Годунов был избран «голосом всей земли: народ, стоя на коленях, с воплем и слезами умолил его умилосердиться, принять престол…»

Но, как бы то ни было, Борис стал царем Всея Руси и в мечтах он себе виделся основателем новой династии — Годуновых.

У нового, избранного царя было двое детей — дочь Ксения и сын Федор. Шестнадцатилетняя Ксения Годунова, ставшая теперь царевной, вряд ли догадывалась, сколь страшная судьба ее ожидает… Скорее всего, будущее ей рисовалось в самых радужных красках.

И тому были очень веские причины: юная Ксения была красавицей, она являла собой классический образец русской красавицы тех времен. Один из современников описал ее так: «Царевна Ксения, дщерь царя Бориса, зелною красотою лепа, бела велми, ягодами румяна, червлена губами, очи имея черны великы, бровами союзна, телом изобилна; ростом ни высока ни ниска; власы имея черны, великы, акы трубы, по плещам лежаху». Хороша была!

К тому же и воспитана была Ксения на европейский лад, да еще и образованна. Царевна умела не только читать и писать, но знала латынь, бегло говорила по-польски, уверенно ездила верхом, замечательно пела, ну и умела танцевать. Сам «грамотичного учения не сведый» (при этом современники считали его удивительным оратором и восхищались его речами), Борис Годунов пригласил к своим детям иностранных учителей, хотя это и вызвало недовольство русского духовенства.

Борис вообще во многом опередил свое время. Многие его династические планы сумел осуществить лишь сто лет спустя Петр I. «Даже враги, отдавая должное Годунову, писали, что он мог совершить много великих дел, если бы не помешали ему неблагоприятные обстоятельства», — замечает историк Руслан Скрынников.

Царь Борис, естественно, подыскивал дочери Ксении жениха — какого-нибудь иностранного принца, дабы заодно упрочить свой трон и породниться с кем-нибудь из европейских монархов. К сожалению, ничего у Годунова не вышло. Ксении не суждено было выйти замуж…

Вот как развивались события.

Первым кандидатом в женихи царевны стал сын шведского короля, принц Густав, изгнанный из страны мятежными подданными. В 1599 году он принял приглашение Годунова и прибыл в Россию, где принца-изгнанника приняли с королевскими почестями. Умный, образованный, с приятной внешностью, принц, однако, отказался жениться на Ксении. Непременным условием династического брака был переход принца в православную веру. Но Густав не захотел отказаться от протестантизма и… любовницы, за что его выслали в Углич, где он и скончался некоторое время спустя.

Лишь через три года царевне подыскали второго принца. Его нашли в Дании. Выбор царя Бориса пал на брата датского короля принца Иоанна (Ганса), который согласился принять православие, а вместе с ним и руку царевны Ксении, и княжеский удел на Руси. Принц торжественно въехал в Москву в сентябре 1602 года и был принят с большим торжеством.

Во время первого обеда, на котором женщины, по тогдашним обычаям, не присутствовали, царевна через тайное окошечко смогла вдосталь наглядеться на своего жениха и послушать его умные речи. Ксения влюбилась в Иоанна с первого взгляда, но и для принца датского личное знакомство с царевной оказалось весьма приятым сюрпризом. Ведь и царевна была красавица и умница. А самого королевича в одном из донесений царю боярин Салтыков описывал так: «Платьице на нем было атлас ал, делано с канителью по-немецки; шляпка пуховая, на ней кружевца, делано золото да серебро с канителью; чулочки шелк ал; башмачки сафьян синь». Красавец!

Свадьбу назначили на начало зимы. А потом случилось вот что. В октябре царь поехал в Троице-Сергиеву лавру на богомолье и на обратном пути узнал о болезни принца Иоанна: у молодого человека сделалась жестокая горячка и несколько дней спустя, 28 октября, несмотря на все усилия врачей, королевич скончался. Ему было всего девятнадцать лет.

Тут же пошел слух, что это царь отравил датского принца. Никому не приходило в голову, что Годунову это было не только не нужно, но и невыгодно. А пожалуй, что и опасно — кто знает, как могла отреагировать Дания на смерть королевского брата?

Годунов, узнав о смерти Иоанна, которого уже почитал своим будущим родственником, пришел к дочери со словами: «Твое счастье и мое утешение погибло», словно уже увидел в черном свете ее будущее. Ксения была в отчаянье. Помните, как у Пушкина в «Борисе Годунове» плачет царевна: «Милый мой жених, прекрасный королевич, не мне ты достался, не своей невесте — а темной могилке на чужой сторонке. Никогда не утешусь, вечно по тебе буду плакать…»

Мы уже писали, что царевна обладала многими талантами, в том числе она еще и искусно вышивала. По малиновому атласу вышила Ксения рублевскую «Троицу» и повезла рукоделье в дар, когда поехала молиться о своем семейном счастье к гробнице Сергия Радонежского. К сожаленью, молитвы оказались напрасны…

Годунов искал жениха для дочери и невесту для сына и в Грузии, и в Австрии, и в Англии. Он даже пытался возобновить брачные переговоры с Данией, но датчане рассудили, что одной попытки вполне достаточно.

А Ксении уже было за двадцать — по тем временам она считалась старой девой…

В 1604 году царь Борис Годунов начал переговоры о браке дочери с одним из герцогов шлезвигских, но из переговоров ничего не вышло, потому что очень некстати поползли слухи: «Царевич Дмитрий жив!» И сразу же стал вопрос о праве на престол. Непрочное положение царя Бориса и то обстоятельство, что он был царь избранный, а не по крови, не по рождению, сыграли свою отрицательную роль в его брачных замыслах, ведь ему было «нельзя ровнятися с великими государи». А крах замыслов царя, конечно же, сказался и на бедняжке царевне.

Почему Ксения, несмотря на все неудачи в любви, не ушла в монастырь? Наверное, потому, что вовсе не этого она хотела. «Кроткая голубица» была не только достойной дочерью своего отца, но и родной внучкой Малюты Скуратова, одного из самых жестоких людей того времени. Так что вряд ли она мечтала о монашеском покрывале…

Однако с появлением слухов о самозванце царю стало не до матримониальных планов. Год 1604 выдался очень тяжелым для Руси — страна страдала от голода и моровой язвы (то есть чумы), голод ожесточил людей до крайности — повсюду стали бесчинствовать разбойничьи шайки. В довершение ко всему в небе появилась комета, и вслед за нею начались бури, ураганы, опрокидывавшие дома и даже колокольни. Обезумевшие от страха и страданий люди сочли все это гневом Божьим. Но на кого Он мог так прогневаться? Разумеется, виновником стал царь Борис…

А тут разнеслась весть, что войска «царевича Дмитрия» подошли к границе…

«Юрий, или Григорий Отрепьев, сын галицкого сына боярского Богдана Отрепьева, с детства жил в Москве в холопах у бояр Романовых и у князя Бориса Черкасского; затем… он постригся в монахи и, переходя из одного монастыря в другой, попал в Чудов монастырь… похвальба Григория о возможности ему быть царем на Москве дошла до Бориса, и царь приказал сослать его под присмотром в Кириллов монастырь. …Григорий успел бежать». После долгих переходов из города в город Отрепьев оказался в Польше, где «поступил на службу к князю Вишневецкому, которому и объявил о своем якобы царском происхождении…» Отрепьев назвался царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного.

В октябре 1604 года Лжедмитрий вошел в области Московского государства. Он довольно быстро двигался к Москве, почти не встречая сопротивления. Народ «больше из страха, чем по доброй воле» складывал оружие и покорно присягал ему на верность. Но многие искренне верили Отрепьеву и считали его истинным царевичем.

Годунов срочно собрал рать и поручил ее первому боярину, князю Федору Ивановичу Мстиславскому. Царь Борис пообещал ему в случае победы над самозванцем дочь Ксению в жены и Казань с Северскою землею в приданое. Но и на этот раз Ксения не получила мужа. Тринадцатого апреля 1605 года ее отец внезапно умер; некоторые считают, что он был отравлен, но мы уже знаем цену слухам. К присяге привели царевича Федора, и он принял престол. Федор, по отзыву современников, хотя был и молод, «но смыслом и разумом превосходил многих стариков седовласых, потому что был научен премудрости и всякому философскому естественнословию». А вскоре подкупленные Лжедмитрием бояре убили и Федора, и вдову Бориса, царицу Марию Григорьевну. Убили на глазах у Ксении. Сама она оказалась в лапах Лжедмитрия, ее одну он велел оставить в живых, «дабы лепоты ея насладитися».

В Москву лжецаревич въезжал пышно. «Впереди всех ехали поляки, блестя латами и шлемами, звуча — если то были гусары — крыльями, сверкая усыпанным драгоценными камнями нарядом, если они были в национальном платье; за ними литаврщики, после трубачи, копейщики… Вон богато одетые слуги ведут под уздцы шестерку коней, попарно запряженных в золотые колесницы. Усыпанные искрами алмазов хохолки на холке коней так и сверкают…

За ними белые, вороные, караковые, в яблоках кони верховых. После — барабанщики, стройные ряды русских сподвижников лжецаревича, духовенство, блистающее парчовыми ризами…

И вот на белом коне лжецаревич, теперь уже лжецарь. Одежда его блещет золотом, ожерелье сверкает. Далее литовцы, казаки, стрельцы.

Все падает ниц, повергается во прах перед Лжедмитрием.

— Здрав будь многие лета, царь-государь! Солнышко наше! — гремит в народе.

Лжецарь величаво кивает, а в уме его проносится:

“Ну теперь я действительно царь!”»

После воцарения Лжедмитрия тело Бориса Годунова выкопали из могилы в Архангельском соборе, положили в простой гроб и вместе с женой и сыном похоронили в бедном монастыре на Сретенке без всяких почестей. А Ксения стала… наложницей нового царя! Именно наложницей, ибо жениться Лжедмитрий собирался на другой женщине — дочери польского воеводы Юрия Мнишека Марине Мнишек.

Здесь начинается самая странная, необъяснимая и, пожалуй, страшная страница биографии царевны Ксении — ее связь с Лжедмитрием. Многие историки сходятся на том, что Отрепьев взял царевну силой, но потом… потом красавица Ксения стала любовницей уродца Гришки Отрепьева.

«В защиту Ксении Годуновой мы не находим ни слова, — пишет один из историков. — Жертвою грубого, зверского насилия честнейшая девушка или женщина может быть раз в жизни, но чтобы в течение нескольких месяцев переносить ласки человека ненавистного, убийцы ее отца, матери, брата… и покоряться этому жребию, не имея духу убить злодея или собственной, добровольной смертью избавиться от позора и срама, — для этого надобно иметь в характере особый запас трусости и подлости…»

Возможно, кто-то считает, что Ксения должна была убить Лжедмитрия или покончить с собой от позора. Но легко судить со стороны, из «прекрасного далека». А каково было ей? В то время, в том состоянии? Что чувствовала царевна, сидя одна в ожидании… чего? Смерти? Мучений? Страшно! На что надеялась Ксения? А как они встретились? Судя по тому, что холоп стал царем Всея Руси, Отрепьев умел убеждать… Что говорил он измученной, перепуганной царевне? И откуда нам знать, как реагировала Ксения. К тому же вся страна признала самозванца за царя… Что он говорил ей вкрадчивым голосом? Какие посулы сулил? Какое будущее рисовал?.. Быть может, она льстила себя надеждой, что новоявленный царь влюбится в нее, и она, наконец, станет царицей?! А может, и сам самозванец какое-то время раздумывал, на ком ему выгоднее жениться — на полячке или на русской царевне. Ведь брак с дочерью Годунова мог весьма упрочить позиции Лжедмитрия.

Однако Лжедмитрий занял трон Всея Руси на польские деньги, и женитьба на Марине Мнишек была одним из условий «польской помощи»… Едва в Польше прознали про связь самозванца с Ксенией Годуновой, польский воевода Мнишек, отец Марины, тут же потребовал, чтобы «Дмитрий» удалил бывшую царевну. И новый русский царь поспешил немедленно исполнить требование. Царевну сослали в монастырь и постригли в монахини под именем Ольги.

Марина Мнишек надела брачный венец, а Ксения — монашеский клобук…

И в Подсосенский монастырь прибыла новая монахиня. Монастырь стоял недалеко от Троице-Сергиевой лавры, когда-то они всей семьей молились здесь о ее счастье…

Когда самозванец был убит, занявший его место царь Василий Шуйский вызвал монахиню Ольгу в Москву, чтобы она приняла участие в перенесении останков ее родителей и брата в Троице-Сергиеву лавру. После погребения Ксения не осталась в столице, а вернулась в монастырь.

По иронии судьбы в Подсосенском монастыре вместе с царевной оказалась и одна из жертв ее отца — ливонская королева Мария Владимировна. Годунов насильно постриг ее в монахини, опасаясь притязаний на царский престол. Предполагал ли царь Борис, что его любимая дочь будет делить судьбу и монастырскую крышу с заживо похороненной им правнучкой Ивана III?

Тихо жила в монастыре монахиня Ольга. «В миру» же, казалось, буря миновала… Но вот уже под стенами Троице-Сергиева монастыря стоит Лжедмитрий II. Началась почти полуторагодовая осада монастырских стен, за которыми в это время пребывала и Ольга. «…В своих бедах чуть жива, — писала она одной из своих родственниц, — совсем больна вместе с другими старицами, и вперед ни одна из них себе жизни не чает, с часу на час ожидают смерти…» Но Троицкий монастырь держался. Осада закончилась поражением поляков: защитники монастыря показали чудеса храбрости.

Потом в жизни монахини Ольги были и Горицкий, и Новодевичий монастыри. Когда-то, за несколько лет до своего «призвания на царство» в 1598 году, в Новодевичьем жил Борис Годунов. Спустя двенадцать лет сюда прибыла его дочь, только «царственные» дни были для нее позади. Но и в этих стенах не было покоя в то Смутное время. Казак Иван Заруцкий, взявший после смерти Лжедмитрия I под свое покровительство Марину Мнишек (иными словами — любовник Марины), напал на столицу и разграбил Новодевичий монастырь. В одной из грамот того времени говорится: «А когда Ивашка Заруцкий со товарищи Девичий монастырь взяли, то они церковь Божию разорили и черниц — королеву, дочь князя Владимира Ондреевича, и Ольгу, дочь царя Бориса, на которых прежде взглянуть не смели, ограбили донага. А других бедных черниц грабили и на блуд брали». Лихое время выпало царевне, да и не ей одной…

Последним прибежищем монахини Ольги стал суздальский Покровский монастырь. Здесь на сорок первом году жизни она скончалась. Родилась Ксения Борисовна при Иване Грозном, а умерла, когда на престол взошли Романовы.

Ксения завещала похоронить себя в родном краю — но не в Москве, а в Троице-Сергиевом монастыре. Там лежали родители, брат, там хранилось малиновое полотно, когда-то вышитое юной царевной, — ее былая вера и надежда на несбывшееся счастье…

В середине XIX века при разборе бумаг английского посольства 1619 года в Московии была найдена записная книжка переводчика Ричарда Джемса. А в книжке — несколько русских песен того времени. Две из них посвящены дочери Бориса Годунова. Вот отрывок одной из этих песен: