Гробница Александра

10

Танцовщица в покрывалах медленно кружилась перед Томом, размеренно переставляя ноги, словно в замедленной съемке. Ее гибкое тело легко угадывалось под тонкой тканью, плотно облегавшей фигуру. Позади нее стояли два музыканта. Причудливое звучание двойной флейты, которой вторила черепаховая лира, наполняло воздух. Том сидел на позолоченном троне, каждый подлокотник которого покоился на сидящем сфинксе. Спинка трона имела легкий удобный изгиб и венчалась двумя львами, поддерживавшими Землю; на уровне головы была закреплена мягкая подушка, чтобы опираться на нее затылком. Том был обнажен, его тело походило на тело греческого бога, на голове — золотая корона в форме венца из дубовых листьев. В левой руке он держал скипетр, в правой — стеклянный кубок с красным вином. По мере того как танцовщица, извиваясь, медленно приближалась к нему, он смотрел на нее все более и более завороженно. Все ее благоухающее жасмином тело являло собой одно непрерывное текучее движение, обольстительное и эротичное. Музыка зазвучала громче, ударили цимбалы. И только когда танцовщица, простершись перед ним ниц, подняла голову, Том узнал эти сияющие синие глаза. Это была Виктория Прайс.

Он проснулся в холодном поту. Было раннее утро, около шести часов, но Том знал, что больше не заснет. Наручные часы еще показывали нью-йоркское время — на семь часов раньше. Он прошел в ванную и освежил лицо холодной водой. Почистив зубы и побрившись, оделся и решил пройтись до маленькой церкви на вершине холма Ликабетос. На крутой склон можно было подняться на фуникулере, но в столь ранний час он еще не работал. По каменной ступенчатой тропинке Том неторопливо дошел до вершины — самой высокой точки города. Солнце еще только вставало, воздух пока был прохладным. Ясное утро позволяло видеть Акрополь с его сверкающими белыми храмами и греческим флагом, развевающимся на легком утреннем ветерке. Город сплошной расползшейся панорамой простирался до самого горизонта — до гор и Эгейского моря позади Акрополя. Летом выдавалось немало дней, когда увидеть Акрополь отсюда было невозможно из-за нефоса — густого, низко висящего над городом смога, напоминавшего облако пара, поднимающегося над супницей с гороховым супом. Афины расположены в низкой широкой долине между гор, и смог образуется здесь, как только стихает ветер. Том возблагодарил Бога за то, что сегодняшний день не оказался безветренным.

Войдя в церковь на вершине холма Ликабетос, он прочел короткую молитву и осенил себя крестным знамением, потом опустил евро в ящик для пожертвований, взял тонкую восковую свечу, зажег ее от лампады перед иконой святого Георгия и надежно укрепил в специальном подносе с песком. Висевшее над ведущими к иконостасу мраморными ступенями кадило источало струйку дыма от курящихся благовоний, и он, поднявшись вверх, клубился перед иконами. Церковь была наполнена густым запахом ладана. Постояв немного в тишине, Том взглянул на часы: оставалось достаточно времени, чтобы до назначенной в «Геннадионе» встречи выпить кофе, а может, и съесть тарелку горячих лукумадес — жареных пончиков, залитых сладким сиропом и присыпанных кунжутом, — поэтому он стал быстро спускаться с холма по тропинке-лестнице, шагая через две ступени.

Ровно в девять Том явился в библиотеку. Войдя во внутренний дворик, остановился, поднял голову и окинул взглядом строгий, но величественный неоклассический фасад. Потом поднялся по белой мраморной лестнице, вошел в здание и направился прямо к дежурному библиотекарю, которая сидела у входа в главный читальный зал, — обширное помещение высотой в два этажа, сплошь обрамленное книжными стеллажами, с галереей-аркадой по всему периметру. Здесь, в застекленных и запертых на ключ шкафах, хранились самые ценные книги.

— Доброе утро, я — Том Карр, — представился он. — У меня назначена встреча с вашим директором, она обещала показать мне некоторые из иллюстрированных манускриптов «Деяний Александра».

— Да, конечно, мистер Карр, мы ждем вас. Сюда, пожалуйста, — и дежурная повела его к ближайшему столу, где на клинообразных подставках-пюпитрах, предохраняющих корешок переплета от сгибов, было расставлено несколько открытых старинных фолиантов.

Том достал ручку, маленький блокнот и листок с составленным заранее списком. Он хотел посмотреть определенные страницы, те, репродукции которых видел в иллюстрированных научных статьях и книгах. Но также ему хотелось просто полистать манускрипты, поискать еще какие-нибудь интересные иллюстрации.

Литература об Александре необъятна. Она начала складываться еще при жизни великого полководца из его официального дневника и писем, которые он писал во время своих военных походов. Однако известных копий прижизненных текстов и текстов, написанных вскоре после его смерти людьми, лично знавшими его, такими как Птолемей и Неарх, не сохранилось. Ученые вынуждены были полагаться на более поздние труды римских авторов, живших спустя несколько веков, — Арриана, Диодора, Куртия и Плутарха. Составленные ими жизнеописания царя были скомпилированы из несметного количества надежных и ненадежных источников. Из них «Деяния Александра» представлялись Тому наиболее любопытными, ведь изобразительное воплощение жизни царя и связанных с ним легенд может рассказать о многом. Устроившись за большим библиотечным столом, он решил начать с некоторых позднейших приключений, добавленных к жизнеописанию Александра, таких как истории о летающей машине, водолазном колоколе, чу́дном камне и нечистых народах. Эти легенды позволяли взглянуть на великого военного стратега и полководца как на хитроумного героя и авантюриста, они представляли его одним из величайших мудрецов античности и даже христианским Спасителем.

Не успел он приступить к работе, как появилась директриса.

— Мистер Карр, я Мария Олимпиас. — Она протянула Тому руку. — Мы все для вас приготовили, и я выложила здесь те манускрипты, с которыми вы хотели ознакомиться. Как видите, книги установлены на специальных подставках, и я уже открыла их на тех иллюстрациях, которые вы запрашивали. Поскольку вы сами — музейный работник, вам излишне объяснять, какого бережного обращения требуют эти фолианты. Пожалуйста, воспользуйтесь перчатками, которыми мы вас снабдили, и старайтесь как можно меньше прикасаться к текстам. С учетом этой оговорки, однако, вы, разумеется, можете полистать книги, после того как изучите те иллюстрации, на которых они уже открыты. Если вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне без колебаний. Мой кабинет наверху, я пробуду там большую часть утра. У входа в зал постоянно сидит дежурный библиотекарь, она знает, где меня найти, если по какой-то причине я окажусь вне своего кабинета.

— Большое спасибо, — ответил Том. — Для меня будет истинным наслаждением увидеть эти материалы в оригинале — никакие репродукции не дают полного представления. Сердечно благодарю вас за разрешение полистать манускрипты, я очень взволнован вероятностью найти что-то новое, что будет полезно мне в работе. Ведь другой возможности сделать это просто не существует.

— Да, мы надеемся когда-нибудь перевести свою коллекцию на цифровые носители и сделать ее доступной через Интернет. Чтобы такие ученые, как вы, могли знакомиться с нашими материалами, не проделывая долгого пути до Афин. Но, боюсь, эти планы пока далеки от осуществления. Желаю успешной работы, — сказала Мария и повторила по-гречески: — Kalidoulia. — С этими словами она удалилась, предоставив гостя его занятиям.

Вооружившись лупой, Том встал и склонился над манускриптом, открытым на нужной ему странице. Перед ним было относящееся к четырнадцатому веку изображение Александра Великого в летательной машине. Могущественный царь, совершая путешествие на край обитаемой Земли, сидит в позолоченной колеснице, запряженной парой грифонов — мифологических крылатых существ: полуорлов — полульвов. На двух длинных копьях он держит перед клювами животных куски мяса, насаженные на острие: по описанию в тексте — куски лошадиной печени. Прожорливые твари летят за мясом, неся Александра на его колеснице по воздуху. Согласно легенде, манипулируя копьями, Александр мог управлять их полетом и подниматься достаточно высоко, чтобы обозревать из-под неба покоренные им земли. Детали этой сцены напомнили Тому знаменитую мозаику двенадцатого века, выложенную на полу кафедрального собора в Отранто, в южной Италии. Там этот сюжет бросался в глаза среди множества других, включая изображение Древа Жизни, эпизодов из Ветхого Завета и легенд короля Артура. Тома всегда изумляло, что Александр нашел свое место среди собрания религиозных образов, столь важных для католицизма.

Затем он перешел к изучению относящегося к тому же двенадцатому веку изображения Александра, исследующего океанские глубины в стеклянном водолазном колоколе. Фолиант с этой картинкой стоял на соседней подставке. На этой подробно и изящно выписанной иллюстрации Александр сидит в стеклянном колоколе, опущенном на дно океана на веревке, тянущейся к поверхности: еще одна легенда о невероятном разнообразии его путешествий на окраины населенного живыми существами мира. Огромная безобразная рыба проплывает мимо, русалка, вцепившись в ее раздвоенный хвост, с удивлением смотрит на царя. В колоколе также находится петух. Согласно легенде, когда Александр, завершив подводные исследования, собрался подниматься на поверхность, он убил петуха и выпустил в воду его кровь, вследствие чего море с отвращением изрыгнуло из себя колокол.

Одним из величайших подвигов Александра в «Деяниях» представлено заточение им нечистых народов, этот подвиг впоследствии вписал его имя в священную историю христианства, как утверждают позднесредневековые Библии. Нечистые звероподобные народы населяли страны, лежавшие за двумя горами (их называли Грудями Севера), — обширные неизведанные земли, считавшиеся владениями сатаны. Существовало предсказание, будто, объединившись, все эти дикие народы во главе с темным ангелом в последние времена перед концом света пойдут войной на человечество. На картинке, которую рассматривал теперь Том, эти отвратительные создания показаны столпившимися внутри замкнутой по кругу гигантской стены. Великий царь, выполнивший задачу заточить их, стоит снаружи.

Где-то через час Том закончил изучение заказанных иллюстраций и все остальное время с чрезвычайной осторожностью листал фолианты, рассматривая другие картинки. Вот Александр стоит перед воротами Вавилона во главе своей армии в доспехах рыцаря Круглого стола. А вот легендарный царь сражается с драконом, чей облик — уродливая голова, огромные волосатые уши и длинное жилистое, покрытое чешуей тело — представлял собой нечто среднее между греческим кетос (морским чудовищем) и китайским драконом. На еще одной средневековой картинке была изображена встреча Александрова войска с амазонками — сказочным племенем женщин-воительниц, живших за пределами изведанного мира. Царь восседает на коне впереди своей армии, протягивая амазонкам копье — канонический фаллический символ власти — и предлагая им почтить его.

Была там также великолепная сцена сражения Александра с персидским царем Дарием в горах. После того как Александр одержал победу над армией Дария при Гавгамелах, Дарий бежал. Александру было важно захватить его, чтобы не оставалось никаких сомнений относительно легитимности его восхождения на персидский трон и никакой вероятности возвращения Дария с претензиями на свою былую империю. Древние историки повествуют, что Александр преследовал Дария, но, прежде чем он его настиг, собственные приближенные поверженного персидского царя убили его. В других версиях «Деяний» говорится, что Александр еще застал Дария живым. На картинке, которую рассматривал сейчас Том, Александр стоит на коленях перед умирающим Дарием, держа его за руку, а тот в последний миг своей жизни признает его владыкой мира.

Однако к чему Том оказался совершенно не готов, так это к тому, чтобы увидеть сцену первой встречи Александра с его будущей женой Роксаной, на которой он женился в 327 году до новой эры. Это был знаменательный момент в жизни Александра. Картинка, представшая взору Тома, была одной из очень немногих, рассказывавших о его любви — помимо отношений с Гефестионом. После того как Александр углубился в Афганистан и завоевал его, Оксиарт, местный бактрийский правитель, устроил ему чествование. За обедом гостей развлекали танцовщицы, среди которых была и дочь Оксиарта Роксана. Она покорила Александра с первого взгляда, и вскоре они поженились. Политических целей этот брак не преследовал, поскольку Бактрия, являясь дальней окраиной его владений, особой важности для Александра не представляла. Просто для молодого человека, который в свои двадцать девять лет завоевал бо́льшую часть населенного мира, судя по всему, это действительно оказалось любовью с первого взгляда. Вообще-то в некоторых поздних версиях «Деяний» Роксану называют дочерью самого Дария — разумеется, такая легенда служила подтверждению законности владычества Александра над Персией и непрерывности кровного наследования царской власти.

От разрушительного воздействия времени уцелело очень мало надежных сведений об отношениях Роксаны и Александра. Считается, что у них был ребенок, Александр Четвертый, который родился вскоре после смерти Александра в 323 году. На самом деле мальчик, похоже, был зачат спустя недолгое время после смерти Гефестиона, когда Александр, пребывая в смятении, размышлял над проблемой собственной нравственности. После смерти великого царя мальчик — официальный наследник всех его владений, однако еще слишком юный, чтобы управлять ими, — и Роксана стали разменными пешками в политической борьбе между полководцами Александра. Поначалу мать и сын находились под покровительством Пердикки, старшего из полководцев. Доподлинно не известно, что делала Роксана после кончины мужа, — видимо, оставалась в Вавилоне, ожидая погребальной церемонии. Вероятно, она сопровождала погребальную колесницу на ее длинном пути в Египет, исполняя скорбный долг вдовы. Существуют свидетельства, что в 320 году, во время похода Пердикки в Египет против Птолемея, Роксана с сыном находились в его свите. Судя по всему, их постиг печальный конец — они были отравлены Кассандром в македонском Амфиполисе в 309 году и похоронены в безымянных могилах.

Том всегда представлял себе Роксану таинственной экзотической красавицей, похожей на Роксану из экранизации замечательной новеллы Киплинга «Человек, который хотел быть королем» или на молодую афганку, чья запавшая ему в память фотография была помещена на обложке журнала «Нэшнл географик» в 1980 году. Тем большее удивление вызвала лежавшая сейчас перед ним иллюстрация, на которой Александр был изображен на изысканном троне в окружении Гефестиона и его товарищей. Бактрийский правитель — должно быть, Оксиарт — сидит по левую руку от него. Сбоку музыканты играют на флейтах, бьют в барабаны, встряхивают тамбуринами, между тем как группа танцовщиц, укутанных в прозрачные покрывала, исполняет для македонского царя обольстительный танец.

В памяти Тома мгновенно вспыхнул виденный накануне ночью сон. «Но ведь то было чистой фантазией, — пробормотал он про себя. — Не более чем плодом воображения, вызванным воздействием перелета, быть может, выпитого за обедом чуточку сверх меры вина и сумасбродной истории, рассказанной красивой женщиной».

Тем не менее странным образом фигура Роксаны на картинке, несомненно, напоминала Танцовщицу Бейкера. Неужели эта бронзовая статуэтка была заказана в память о той исторической встрече — то ли еще при жизни Александра, то ли уже после его смерти? От этой мысли у Тома перехватило дыхание. В конце концов Лисипп из Сикиона, возможно, величайший скульптор четвертого века до новой эры, был придворным скульптором Александра и прославился именно своими бронзовыми творениями. Плиний утверждал, что Лисипп создал более полутора тысяч скульптур, известных своей грацией и изяществом. Том сделал несколько пометок в блокноте и решил по возвращении в музей провести изыскания, касающиеся танцевальных традиций Бактрии эллинистического периода, чтобы найти другие свидетельства, подтверждающие эту интригующую гипотезу.